Этнические и религиозные факторы политической стабильности Российской Федерации

Несмотря на определенные успехи Советской власти в формировании национального самосознания, некоторые народы СССР (среднеазиатские, кавказские) в значительной степени сохранили приверженность к семейным, родовым, субэтническим интересам, что вообще присуще традиционным восточным обществам. На XX съезде КПСС межэтническим отношениям был посвящен специальный раздел доклада. После этого форума наблюдался процесс взаимодействия этнографии, социологии и областей общественных наук, занимавшихся религией (атеизм, научный коммунизм).

В советское время этнос и все, что связано с этим понятием, соотносились с «национальным вопросом», а религия идентифицировалась с атеизмом; на изучение политической системы, развитие институтов общества и государства был наложен запрет. Такое недальновидное решение руководителей компартии привело к напряженности между народами, трениям на межкультурном уровне, что сказалось на управлении единым государством и в итоге оказало отрицательное воздействие на политическую стабильность, целостность государства.

В 90-х гг. ХХ в. развитие этносоциологии и религиоведения создало базу для становления политологии с этническим и религиоведческим компонентами. Генезис новых обществоведческих и человековедческих дисциплин был обусловлен колоссальными изменениями в Евразии, падением коммунистических режимов в странах Восточной Европы, коллапсом СССР, ломкой биполярного мира, ростом глобального терроризма, этнического сепаратизма и религиозного фундаментализма.

Параграф «Личность и общество в современных зарубежных концепциях» посвящен рассмотрению соответствующих социально-политических концепций в западной науке.

На стыке XIX-XX вв. на Западе оформляются новые теоретические направления общественного развития. Одним из них становится этнополитология, занимающаяся вопросами взаимодействия между этносами и государством. У истоков этой науки стояли светила западной обществоведческой науки: М. Паренти, Дж. Ротшильд, А. Смит, Б. Уильямс, Ч. Фостер и другие.

Чтобы приступить к структурному анализу какого-либо явления или события, в нем как в сложном объекте следует найти относительно устойчивые элементы. В социальной системе любого уровня таковыми являются нормы, ценности, стандарты поведения. Структурный анализ сориентировал общественные науки на изучение стабильных, равновесных и интегрированных состояний, однако их методологическая специфика может быть неприменима к исследованию динамически меняющихся и структурно неоформленных социальных систем.

Функциональный анализ позволяет выявить разумные (стандартные) сочетания структурных элементов, допустимых с целью сохранения состояния равновесия социума. Далее обозначается (находится) совокупность функций как способов поведения, согласно которым человек исполняет свою роль в обществе.

Основные проблемы любой действующей государственной системы связаны с функциональной необходимостью, т.е. адаптацией (к окружающей среде), целеориентацией (преимущественно политическая деятельность), интеграцией (согласование действий между всеми участниками по реализации целеориентаций). Сюда же можно отнести и латентность, предполагающую устранение напряжений в мотивации участников событий как между собой, так между ними и самой системой. Мотивация реализуется посредством социализации, воспитания и внедрения требований системы в личностную структуру участвующего в ней индивида. Структура определяет факторы и позиции участия человека в данной конструкции, стандартизирует поведение индивидов в ее рамках. Таким образом, индивид становится подчиненным системы, зафиксированное состояние которой может стать первичным основанием для анализа процессов социального изменения, имманентно содержащего в себе конфликт.

Проблема конфликта изучалась, в частности, М. Вебером. Ученый акцентирует свое внимание не столько на акциях насилия, сколько на механизмах согласия с властными полномочиями. Многое зависит от различных констелляций материальных и идейных интересов. Опору стабильности для современного ему общества Вебер видел в рациональной системе права, в согласии с властью, основанной на законе, в наличии конституционных основ правопорядка и развитого гражданского самосознания.

Э. Дюркгейм больше внимания уделял проблеме взаимоотношений общества и личности. Коллективное сознание, существующее независимо от индивидуального, скрепляет всю совокупность общественных связей и институтов. Соответственно, в человеке существует одновременно как бы два сознания - общественное и индивидуальное; именно такое состояние сознания индивида дает предпосылки личностного конфликта.

Идеи Дюркгейма относительно влияния норм и ценностей на поведение личности Р. Мертоном фактически объединяет с веберовским анализом ценностного аспекта действия.

Источники социальной напряженности, по Т. Парсонсу, связаны с проблемой регулирования социального действия, разворачивающиеся на четырех уровнях: организм, личность, социальная система, культура, причем каждый из предшествующих уровней служит причиной реализации последующего. Главным механизмом, обеспечивающим социальный порядок, целостность и стабильность системы, считал Парсонс, является обеспечиваемая институциональными структурами интернационализация существующих в обществе ценностей и норм, в ходе которой индивиды усваивают то, что составляет структурные элементы системы и обеспечивает ее равновесие.

Функционализм Парсонса и Мертона оказал влияние на разработку институционального подхода, сконцентрировавшего свое внимание на процессах демократизации. При этом не всегда обращалось внимание на специфику региона, страны, конкретных народов. Ученые предлагали западным обществоведам для определения оптимального алгоритма действий и характеристики поведения народа проводить масштабные электоральные исследования. В целом же институциональный подход при рассмотрении общества без учета конкретных лиц обусловил деиндивидуализацию политического действия как объекта исследования.

Из других западных ученых, анализировавших проблемы напряжения и конфликтности в обществе, следует назвать Р. Дарендорфа. Он считает, что в формировании интересов большую роль играет отношение субъектов к власти и авторитету.

Интересный пассаж, созвучный с тематикой данной работы принадлежит К. Попперу: в трудные времена потрясений каждый стоит перед дилеммой, какую сторону занять. Даже безразличие является определенной позицией. Сделав свой выбор, каждый решает вопрос о собственной морали. До принятия основополагающего решения любой человек вообще не связан никакой системой морали, при условии освобождения от традиций своего класса.

Причины вывода социальной напряженности из уровня удовлетворения базовых потребностей людей и социальных групп характерны для работ профессора Гарвардского университета П.А. Сорокина. Определение им понятия социального пространства стало важным достижением в социологии XX в. Оно многомерно, иерархизировано горизонтально и вертикально общественными ролями и предписаниями. И если в обществоведческих трудах XIX - первой половины XX вв. внимание акцентировалось на вопросах идеологии (К. Маркс, М. Вебер), то уже с середины прошлого века проблемы власти и общества увязываются с социальным или политическим пространством (П. Бурдье, М. Фуко, Э. Гидденс, И. Валлерштейн, Ю. Хабермас).

К тому же предпосылки нового теоретического синтеза в политических исследованиях складываются не в рамках интерпретивной традиции, а на базе объективистско-позитивистской, политико-поведенческой перспективы. Разрабатывается целый ряд методологических инноваций в области компаративной микрополитики, в теории политической культуры, авторами которых стали известные ученые Г. Алмонд, С. Верба, Г. Экстейн. Теоретические основы этнометодологии сформулировал Американский социолог Г. Гарфинкел. Речь в них фактически идет о рефлективности традиций. В этом отношении этнометодологам близки утверждения Ю. Хабермаса о традиции, ставшей полностью рефлексивной. Значимость предмета или явления больше не определяется их самобытностью: все должно быть коммуникативно оправданно перед разумом, ставшим эквивалентом объединяющей силы религии.

В 80-х гг. ХХ в. начали появляться работы по теории культуры, одним из авторов которых был А. Вилдавски. Если в теории Алмонда и Верба значимое внимание обращается на национальный, а не на индивидуальный уровень культуры, то А. Вилдавски пытается определить соотношение этих аспектов. Он полагает крайне необходимым знать и рационально использовать историческое национальное прошлое при формировании социально-политической культуры.

Концепции изменения ценностей и гражданской культуры получили свое развитие в работах Г. Экстейна, сформулировавшего основанную на концепции конгруэнтности теорию политической стабильности. Он полагает, что основой для стабильной демократии может быть организованная структурная конгруэнтность социально-политической системы и общей стабильности. Политическая культура элиты и масс должна быть сбалансирована.

Теории культуры, разработанные Экстейном (макроуровень) и Вилдавски (микроуровень), вполне можно использовать для оценки ситуации, сложившейся на Юге нашей страны, и разработки парадигмы действий органов власти для достижения политической, социальной, экономической и иной стабилизации. Их структурно-функциональная (Экстейн) и интерпретивистская (Вилдавски) модели концептуального синтеза в макро- и микрополитике представляются наиболее адекватными и объективно выверенными.

К наиболее ярким представителям последнего времени следует отнести Э. Гидденса и его теорию структурации. Ученый полагал, что бессознательное воздействует на индивидуальное поведение, развивая в человеке ощущение доверия и безопасности. Он считал этот момент чрезвычайно важным, так как от него, в конечном счете, зависит стабильность и продолжительность общественных отношений в социальном пространстве.

П. Бурдье активно работавший в области политологии, наряду с понятием социального пространства, выделяет пространства экономическое, политическое и символическое. В них происходит движение соответствующих видов капитала и прибыли, достижений и потерь. Коллизии социального пространства приводят к крушению прежних авторитетов, мировоззрения. В таких условиях индивид через внутренние личностные конфликты подвергается целому ряду кризисов.

Западные теории и западный опыт должны применяться к российским условиям с учетом местных особенностей. Ученые отмечают: если на Западе за сотни лет демократических изменений выстроена стабильная система социально-политических, культурных и духовных противовесов, то в России кардинальные преобразования начались только 20 лет назад.

Содержание параграфа «Проблемы этноконфессионального развития России» посвящено анализу влияния этнического и религиозного компонентов на политические процессы в регионах и государстве в целом.

Успешная демократизация общества возможна не только благодаря изменению законодательства, институтов политической власти, но и при помощи определенной системы культуральных ценностей, способствующих развитию и поддержке свободы слова, собраний, религии, прав оппозиционных партий, прав человека. Важным моментом является толерантность - терпимость к инакомыслию и поливариативности суждений и мнений; следует обращать внимание на нравственные основы и проблемы социальных конфликтов, влияющих на политическую стабильность государства.

В изучении общественных кризисов существует несколько подходов, применяемых в различных сочетаниях. Во-первых, этнотерриториальный; в его рамках устанавливается национальная структура территории (локальные народы, численность, процентное соотношение в общей массе населения, специфика расселения), с использованием данных истории, социологии, антропологии, культурологии. Экономический подход определяет причины материального благополучия или неблагополучия отдельных этносов, групп населения; общее состояние экономики региона; экологическую ситуацию. Инфраструктурный - требует анализа обеспеченности отдельных регионов жильем, школами, больницами; состояния транспортного обслуживания, энергообеспечения. Важно изучить демографический потенциал региона: рождаемость, смертность, возрастной состав. Неблагоприятная этнодемография у отдельных народностей сказывается на межэтнических отношениях.

Целями деятельности одних групп (и не только этнических) может стать стремление к безопасности и славе, других - к расширению пространства (увеличению территории), третьих - к завоеванию человеческих душ (распространению идеологии и ценностей). Государство обязано учитывать все нюансы подобных проявлений и соответственно реагировать на них. Задача эта тем труднее для выполнения (но принципиально необходима), чем полиэтничнее и мультиконфессиональнее государство. Поэтому, применительно к России, речь может идти о национально-государственном интересе, основными элементами которого являются стабильность в развитии, безопасность и сохранение государственного суверенитета. Президент РФ В.В. Путин отметил необходимость изменения подходов к управлению новыми процессами: «На рубеже веков человечество нуждается в серьезном осмыслении мощных глобальных тенденций, проявляющихся в экономике, в сфере культуры и информации. Будущее за теми, кто научится управлять этими процессами, заставит их работать на благо людей» Мировая экономика и международные отношения. 2001. № 12. - С. 55-56..

В современных условиях необходима адекватная реакция политических элит на действия лидеров страны. В основу ее может быть положена объединительная идея, учитывающая все сложности интеграционных процессов; нельзя допустить, чтобы отдельная региональная модель объединения («укрупнение регионов» на востоке страны), была механически «перенесена» например, на Северный Кавказ. Кроме того, всегда следует предусматривать не комплексный характер этих мероприятий, могущих повернуться вспять, если не будут предприняты соответствующие политические действия.

Методология системного подхода к анализу взаимодействия этнических и религиозных факторов и их воздействия на политическую стабильность государства схематично может быть представлена следующим образом: определение целостных свойств и значения политической стабильности, ее различных элементов; традиционное исследование содержания упомянутых моментов с присущими им подсистемами, связи с другими факторами; выявление структуры (организации и иерархии) управления регионами. Этнический аспект является важным моментом системообразующих общественных связей и отношений, исторически сложившихся в территориальном и социальном пространстве. Характер отношений (связей) между составляющими общность элементами (субэтносы, индивидуумы) мог быть разным, в зависимости от сферы соприкасающихся интересов.

Подводя итог главе, автор подчеркивает значимость достижений отечественных ученых и политиков в деле политической стабильности России, и отмечает, что труды западных ученых могут привлекаться к разработке концепций управления обществом лишь в отдельных случаях. Востребованность современной аксиологической системы при сохранении разнообразия и нетождественности национальных культур, традиций и ценностей связана со сменой доминанты самой политики государства. Лишь тогда государство будет способно адекватно реагировать на новые риски и вызовы, когда сможет скорректировать экономические, технологические и социокультурные факторы, разработать на этой основе соответствующие стратегии управления упомянутыми рисками. Согласование разногласий при многообразии интересов - принципиальный момент для достижения стабильного общества.

Вторая глава «Этноконфессиональные аспекты в политике Российского государства» посвящена рассмотрению процессов укрупнения Российского государства и проведения им этнической и религиозной политики.

В параграфе «Религия и этнос в политико-административном устройстве (на примере южных регионов)» подчеркивается взаимосвязь административного обустройства империи с ее этническим составом в южных регионах.

Наиболее принципиальная административная реформа проводилась при Петре I. В процессе реформы 1708 - 1709 гг. вся страна была разделена на 8 губерний, различавшихся между собой размерами территории и количеством проживающих. В 1727 г. в России насчитывалось 14 губерний, 47 провинций и более 250 уездов. Через 50 лет, в 1775 г., она состояла уже из 50 губерний с населением в 200 - 300 тыс. душ. Губернии делились на 10 - 12 уездов - по 20 - 30 тыс. душ. Провинции были упразднены. Каждая губерния получала единообразное устройство.

Кавказ являлся одним из важнейших геостратегических районов, служивших барьером между Османской, Византийской, Персидской и Российской империями. За время, предшествовавшее включению в состав России, Кавказ пережил множество конфликтов, кровавых войн, обусловленных не только политическими и государственными интересами местных народов, но и столкновениями на почве хозяйственно-экономических, этнических, религиозных разногласий.

На Северный Кавказ ислам впервые проник в VII в., но окончательно, в виде суннитского направления различных толков, начал утверждаться сравнительно недавно - в последние 300 лет.

Закрепляться на Кавказе Россия начала с 70-х гг. XVIII в. Ее политика в этом регионе значительно активизировалась после присоединения Грузии в 1801 г. В 1804 - 1806 гг. в состав России вошли Гянджинское и Бакинское ханства. Согласно ряду договоров, к 30-м гг. XIX века присоединение Закавказья к России завершилось, здесь появились новые губернии и край. В 1817 г. на Северном Кавказе началась «Кавказская война», длившаяся 47 лет - до 1864 г. Одновременно на этой территории формировались управленческие институты, налаживались взаимодействия с общинными и исламскими лидерами. Принципиально важно было выработать систему взаимоотношений между государством и горцами с их традициями управления и права, поэтому российское руководство активно использовало местное право - шариат и адат. С окончанием Кавказской войны в 1864 г. власти приступили к созданию целостной административной структуры, соотносимой с внутрироссийской. Царское правительство смогло понять и в целом грамотно использовать этнические и религиозные особенности населения. К управлению активно привлекалась лояльная часть местного населения. Прилагались усилия по ограничению влияния исламских лидеров, значительный упор делался на воспитание пророссийски настроенных мулл и имамов.

Становление российской системы политического управления и администрирования в Казахстане и Средней Азии, в отличие от Кавказа, имело свои региональные и локальные особенности, обусловленные спецификой местного хозяйственно-культурного типа и традиционного уклада. Казахи в основном вели кочевой или полукочевой образ жизни, а население Средней Азии, в большинстве своем, занималось земледелием.

Ислам пришел в Среднюю Азию в период арабского нашествия в VII в. В начале XIII в. эти территории оказалась под властью монгольских ханов, чье господство не привело к падению мусульманского влияния. В ту пору данная религия проникла уже к казахам и стала исповедоваться в Золотой Орде. Настоящее утверждение ислама в Средней Азии произошло после вступления отдельных народов региона в российское подданство. Этот процесс шел наравне с утверждением на вновь обретенных территориях общероссийских стандартов управления и административной власти.

Интерес империи к Средней Азии обусловливался попытками русских властей пресечь набеги кокандцев, туркмен и других кочевников на пограничные губернии и дать простор российскому предпринимательству в этом обширном регионе. Свою роль сыграло и англо-русское соперничество РГВИА. Ф. 67. Ед.хр. 119. Л. 2-2б.. Средняя Азия входила в состав России в течение всей второй половины XIX в. Согласно Временному положению об управлении Туркестанской областью (август 1865 г.), во главе области становился военный губернатор.

Формирование в Средней Азии и на Кавказе новых административных границ, законодательства и власти в значительной степени изменили прежний образ жизни народов, оказавшихся в составе Российского государства. В первую очередь реформы затронули местную систему управления, тесно связанную с исламом. Этнорелигиозный фактор, несомненно, сказался на становлении и развитии политико-административного устройства национальных окраин России. В местное руководство все чаще привлекалась «инородческая» бюрократия. В земледельческих областях Закавказья вся политико-административная инфраструктура выстраивалась по территориальному признаку, а в кочевых - по родоплеменному. Подобная схема управления использовалась в Поволжье, Сибири, Казахстане, Средней Азии, на Кавказе, Южном Урале. Представители «инородческой» (местной) знати получали классные чины, жалованье, награды, становились фактически государственными служащими. Таким образом, политико-административный порядок России выстраивался с учетом этнорелигиозного аспекта, особо проявляющегося на Кавказе и в южно-восточных регионах империи.

Большой проблемой оказалась борьба с панисламизмом и пантюркизмом, проводимая в Средней мусульманскими странами, за спиной которых стояла Англия. В начале ХХ в. на народы Южного и Восточного регионов России большое влияние оказывали мусульманские организации джадитов.

Февральские события 1917 г. не внесли каких-либо серьезных изменений в сложившуюся политику управления территориями и местностями. На Кавказе преобразования вели к созданию теократии - форме правления с помощью законов шариата (во главе с имамом). С 1 по 10 мая во Владикавказе состоялся I Общегорский Съезд народов Северного Кавказа и Дагестана, объявивший о создании Союза объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана и учредивший должности шейх-уль-ислама (с резиденцией в Петрограде), Кавказского муфтия (с пребыванием во Владикавказе).

В середине 1917 г. в разных городах Средней Азии прошли мусульманские съезды, на которых были сформулированы основные положения и цели освободительного движения в регионе. Делегаты выступили за достижение автономии для Туркестана, позволяющей иметь равные федеративные отношения с Россией. Исламские идеологи стремились объединить новые течения с исламской теорией построения государства.

Сложность момента заключалась и в том, что оставались разногласия не только между разными этносами, но и внутри них, например, среди туркмен Закаспия. В Хивинском ханстве туркмены часто конфликтовали с узбеками и не признавали власть их хана. Казахи и киргизы были крайне разобщены. Политическая обстановка в Казахстане определялась патронально-клиентальными отношениями и была детерминирована борьбой за власть представителей трех жузов: Старшего (южный и юго-восточный Казахстан); Среднего (северный, центральный и восточный Казахстан) и Младшего (западный Казахстан).

Параграф «Генезис политики советского государства в сфере управления многонациональным и мультиконфессиональным обществом» охватывает довоенный период этноконфессиональной политики Советского государства.

В период с конца 1917 по начало 1918 гг. новое руководство страны приняло ряд законов, в том числе по национальному и религиозному вопросам. В начале ноября 1917 г. был создан Наркомат по делам национальностей РСФСР (Наркомнац) во главе с И.В. Сталиным. Появление Российской Социалистической Советской Республики, учрежденной на основе добровольного союза народов России, как федерация советских республик, позволило выстроить достаточно стройную систему унитарного государства - единую крепкую вертикаль органов власти и управления; утверждались принципы разграничения полномочий и компетенций между федеральными органами власти и субъектами.

В первой Советской Конституции РСФСР (июль 1918 г.) федеративные начала государственного устройства закладывались в основу унитарного государства, однако они, будучи продекларированы в ряде статей и положений, не стали определяющими. Большевики провозгласили лозунг самоопределения наций вплоть до отделения; вместе с тем, отделение окраин рассматривалось как следствие сепаратистских устремлений национальной буржуазии и происков империализма.

30 апреля 1918 г. было объявлено о создании Туркестанской Автономной Советской Социалистической республики в составе РСФСР. В 1920 г. Бухарский эмират и Хивинское ханство преобразованы в Бухарскую и Хорезмскую народные советские республики. В начале 1918 г. создана Закавказская Демократическая Федеративная Республика, отказавшаяся признать новое правительство в Петрограде. Однако уже в мае Федерация распалась: Грузия, Армения и Азербайджан провозгласили себя независимыми государствами. Ввиду различных внешних и внутренних причин с лета 1920 г. и до марта 1921 г. все три закавказских страны стали советскими социалистическими республиками.

Для работы среди местного населения ЦК РКП (б) создал различные органы, в частности, Центральное бюро мусульманских организаций РКП (б) (ноябрь 1918 г.), Туркестанское бюро ЦК (апрель 1920 г.), Закавказское бюро ЦК. Создание автономных республик на Северном Кавказе проходило с начала 20-х до середины 30-х гг.

В процессе государственного строительства власти сформулировали в конституционных актах основные принципы свободы совести. Первая советская Конституция (1918 г.) закрепила принцип отделения церкви от государства и школы от церкви. В 1936 г. в ней впервые появилось общее положение об определении свободы совести.

Советская власть нанесла ощутимый удар по всем конфессиям, распространенным на территории бывшей Российской империи. Но это случилось не сразу и не везде. В частности, в Средней Азии к исламским деятелям большевики относились вначале достаточно терпимо. Затем, когда активность мусульманских деятелей стала негативно воздействовать на идеологическую управляемость населения, в официальных документах (1926 г.) появляется тезис об «антисоветском характере» ислама. В 1929 г. упразднились местные мусульманские административные структуры.

В конце декабря 1922 г. РСФСР, Украина, Белоруссия и Закавказская Федерация образовали новое государство: Союз Советских Социалистических республик, с разграничением компетенции между правительственными органами Союза и органами республик. Крупная реорганизация административной системы произошла в Туркестане. Здесь, в результате нескольких слияний и поглощений, возникли Узбекская, Туркменская, Таджикская автономные республики, позже, уже в конце 1936 г., появилась Казахская ССР.

В Средней Азии и на Кавказе сформировались традиционалистски-этатистские стереотипы управления и взаимодействия систем органов власти. Их исполнительная ветвь фактически включила в свой состав представительские, демократические и другие институты самоуправления. Начавшаяся реализовываться федеративная модель позволила национальным особенностям получить определенный приоритет (например, создание Совета национальностей как части парламента СССР). Однако на деле они представляли собой лишь воссоздание автократии с унифицированной структурой и иерархической пирамидой национально-государственных образований без реального отражения этнонациональных интересов, традиций народов. С годами подвижки к унитаризму усилились. Конституция 1924 г., а позже и Конституция 1936 г. укрепили эту тенденцию, размыли суверенитет республик, и в итоге стали основой для массовых репрессий в отношении южных народов.

Великая Отечественная война изменила отношения между властью и религией. В начале 1943 г. руководство СССР пришло к окончательному решению приступить к нормализации государственно-церковных отношений. Значительные преференции были сделаны в пользу ислама и буддизма. В г. Буйнакске (Дагестан) было учреждено Духовное управление мусульман Северного Кавказа (ДУМСК). Восстанавливалась деятельность мечетей. Буддийским ламам в Бурятии разрешили возобновить работу двух известных храмов: Агинского и Иволгинского. Соответствующие изменения внесены в законодательные акты.

После 1945 г. политика государства по отношению к религии несколько видоизменилась. 7 июля 1954 г. ЦК КПСС было принято постановление «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения». В соответствии с этим документом закрылись некоторые религиозные учреждения, предпринимались меры карательного характера. 28 ноября 1958 г. ЦК КПСС утвердил постановление «О мерах по прекращению паломничества к так называемым «святым местам», что больно ударило по традиционному исламу в Средней Азии и на Северном Кавказе.

С 60-х г. XX века давление на религию усилилось. Все конфессии, включая Русскую Православную Церковь, идентифицировались как идеологические противники государства. Новое руководство страны во главе с Л.И. Брежневым перешло к скрытой тактике вытеснения религиозных организаций из внутренней жизни государства. В декабре 1965 г. для работы с религиозными объединениями создается «Совет по делам религий при Совете Министров СССР» под началом А.В. Куроедова. Тенденция религиозного прессинга сохранялась до конца 80-х гг. прошлого века.

В параграфе «Реформа системы политико-административного управления СССР в 60-х - 80-х гг. ХХ в.» основное внимание уделяется теме политико-административного управления, в т.ч. в связи с депортацией ряда южнороссийских народов.

Следует отметить, что еще до массовых переселений ссылке подвергались представители ряда народов и целые слои общества («кулаки», казаки, поляки, курды, китайцы, русские («харбинцы»), иранцы, украинцы, молдаване, прибалты, греки и др.). В ноябре 1943 г. были депортированы карачаевцы, в конце декабря того же года - калмыки, затем - чеченцы и ингуши, балкарцы, крымские татары и турки-месхетинцы. Официально было объявлено, что эти народы оказывали массовое пособничество врагу. Высылке подвергались гражданские лица и военнослужащие. Одновременно с перемещением целых народов происходила ликвидация национальных государственных образований, шла перекройка существовавших границ внутри страны.

Депортированные народы Кавказа расселялись на территориях Казахстана и Средней Азии. Потеряв прежние структуры социального порядка, аксиологические ориентиры и неся невосполнимые демографические, культурные, экономические потери, спецпереселенцы всецело полагались на священнослужителей.

С середины 50-х годов прошлого века отношение к депортированным народам стало позитивно меняться. Так 24 ноября 1956 г. ЦК КПСС принял Постановление «О восстановлении национальной автономии калмыцкого, карачаевского, балкарского, чеченского и ингушского народов», были приняты другие подобные постановления. Но реабилитацию получили не все народы, осталась проблема, крымских татар, несмотря на то, что в настоящее время они находятся на территории суверенной Украины.

Новый реабилитационный этап в политике государства наступил в конце 80-х гг. XX в. 14 ноября 1989 г. была принята Декларация Верховного Совета СССР «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав». Особое значение имел Указ Президента СССР «О восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20 - 50-х годов» от 13 августа 1990 г. Расширение рамок реабилитации произошло только после принятия в апреле 1991 г. Закона «О реабилитации репрессированных народов». С тех пор разработано и принято более 60 соответствующих нормативных актов по реабилитации, включая указы Президента, и распоряжения Правительства Российской Федерации.

Несмотря на сложности в национальной и идеологической политике государства, в ЦК КПСС считали, что к середине 60-х г. ХХ в. в СССР было построено развитое социалистическое общество как закономерная ступень первой фазы коммунистической формации. В начале 70-х гг. определилась новая тенденция в идеологии государства: пропагандируется идеологема о сформировавшейся новой исторической интернациональной общности людей - советском народе.

В новой Конституции СССР 1977 г. впервые вопросам административно-территориального устройства вместо одной главы посвящен целый раздел из четырех глав. Гражданам СССР гарантировалась свобода совести и право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, отправлять религиозные культы или вести атеистическую пропаганду. Вражда и ненависть в связи с религиозными верованиями запрещалась. Церковь отделялась от государства и школа от церкви.

Таким образом, в настоящей главе автор при изучении генезиса управленческих институтов в Средней Азии и на Кавказе, особенностей общественно-политической ситуации в советское время в большей степени оперировал историко-политологическим материалом. Исследование этнической и религиозной политики государства показывает их многогранный и неоднозначный характер: в царское время приоритет отдавался местному, локальному и этнорелигиозному фактору, в советское - интернациональному, атеистическому. Декларативно-идеологический абрис СССР не соответствовал реальным интересам и потребностям, сложившимся в обществе. А стагнация экономики в 70-х гг. привела к развитию ее «теневой» сферы, базировавшейся на отношениях, не фиксируемых ни статистикой, ни государством, ни обществом. Система теневой клановой власти воспроизводила сама себя на основе распределения кадровых ресурсов.

В третьей главе «Взаимодействие этнической и религиозной политики в обеспечении политической стабильности в Российской Федерации» с точки зрения подержания политической стабильности рассматривается один из самых критических моментов в современной истории России - перестройка, связанные с ней трудности, и военные действия на Северном Кавказе.

Параграф «Истоки кризиса советского государства и его этнополитические последствия» посвящен в основном перестроечному периоду в истории страны, когда отношения между субъектами государства вступили в полосу системного кризиса.

С конца 1986 г. в СССР стали нарастать национально-этнические противоречия. Ее первые признаки относятся к декабрьским событиям в Алма-Ате, связанным со сменой Д. Кунаева, руководителя огромной союзной республики - Казахстан. В феврале 1988 г. произошли кровавые столкновения в Нагорном Карабахе, а весной 1989 г. в Грузии и Узбекистане.

Проблемам национальной политики был посвящен Пленум ЦК КПСС (сентябрь, 1989 г.). Специалистам и ученым поставлена задача по разработке такой конструкции устройства единого государства, которая отвечала бы основным ленинским принципам и в то же время учитывала имеющиеся тенденции развития как советских, так и мировых этноконфенсиональных процессов (этнонациональные движения, религиозный ренессанс, сепаратизм). Возобладал подход, предполагавший сохранение национальной федерации на основе договоров и соглашений.

Изменение религиозных отношений в стране в конце 80-х - начале 90-х гг. прошлого века наиболее значимо отразилось на положении мусульманской уммы. За последние десять-пятнадцать лет в России сформировались несколько крупных объединений мусульман: Духовное управление мусульман Европейской части России (ДУМЕР), Центральное духовное управление мусульман России и европейских стран СНГ (ЦДУМ), Духовное управление мусульман азиатской части России (ДУМАР), Совет муфтиев России, Координационный совет мусульман Северного Кавказа. Мусульманские деятели России активно участвуют в общественно-политической жизни страны, в миротворческой деятельности, особенно связанной с урегулированием межнациональных конфликтов, тем не менее, их совместное сотрудничество идет с определенными трудностями.

В начале 90-х гг. ХХ в. в российском исламе наметились несколько внутренних течений: неотрадиционализм, фундаментализм и реформаторство. К неотрадиционалистам относятся служители так называемого «официального» ислама. Наиболее ярким их лидером на сегодняшний день является муфтий Талгат Таджутдин. Фундаментализм не получил широкого распространения среди мусульман нашей страны. Суть его в возрождении религии «первозданной чистоты», осуждение попыток модернизации религиозного культа и одновременно порицание официальных духовных управлений. Самым представительным, набирающим силу движением в исламе является реформаторство. Его в известной мере можно считать продолжателем традиции джадидизма. К наиболее известным деятелям данного направления следует отнести шейха Равиля Гайнутдина.

Социологические исследования показывают, что верующих, в процентном отношении, больше всего на Северном Кавказе, причем они не формально принадлежат определенной конфессии, а активно исполняют необходимые обряды и церемонии. Высокий показатель этнорелигиозности кавказского региона, дает возможность автору сконструировать единую логическую модель этноконфессиональных факторов. Это жесткая структура, состоящая из единиц, тесно связанных между собой, с высоким уровнем общей организации по «вертикали». С точки зрения горизонтального строения (связи между различными народами), проявляется их относительная автономность, порой замкнутость и даже противопоставление. В такой ситуации возрастает угроза роста националистических настроений.

Одной из политологических особенностей развития России в 90-х гг. стало возникновение исламских общественно-политических объединений, однако парламентские выборы 1999 и 2003 гг. подтвердили тенденцию снижения роли конфессиональных и этнических объединений в политической жизни страны. Опыт показывает, что в России недопустимо формирование партий и движений по этническому или религиозному признаку.

Таким образом, в данной главе автор исследовал этнические и религиозные причины кризиса и распада Советского Союза. Кризис, охвативший государство в 90-х гг., стал результатом, не только экономической стагнации, но и отказа от достояний и достижений более чем семидесятилетнего периода существования СССР, и содержал в себе исключительно противоречивые тенденции и события реальной истории. В этом смысле идеологический кризис, охватывающий российское общество, оказался затяжным и глубоким. Отказ от славы предков ведет к упрощенным до примитивности схемам идеологического порядка. Фрустрированное сознание с трудом поддается саморефлексии, а это означает, что путь преодоления кризисов, связанный с нормализацией разрешения конфликтов на макро- и микроуровнях, окажется сложным.

В параграфе «Конфликт политики и идентичности на Северном Кавказе: геополитический аспект» автор концентрирует внимание на недавних событиях в Чечне и прилегающих регионах.

Изучение этнической составляющей общественного сознания позволяет прогнозировать параметры роста национализации общественных отношений, как на Северном Кавказе, так и в других регионах России. Без этого даже самый тщательный анализ социальных процессов, несмотря на их многостороннюю классификацию, не даст объективной картины указанного типа отношений. Изучение национальных и религиозных проблем предполагает наличие определенной методологии, вытекающей из местных условий, менталитета и традиций населения, его политической субкультуры. Дипломатия государства в национальном регионе должна основываться на гносеологические предпосылки, связанные с особенностями этноконфессионального сознания населения.

При оценке воззрений отдельных людей и целых этносов необходим комплексный и системный анализ текущих процессов и причин, их обусловивших. Стабильность в северокавказском обществе зависит от устойчивости систем обеспечения социального порядка, включающих в себя самые разнообразные институты: от устоявшихся традиций и привычек до официальных учреждений охраны правопорядка.

Исследование этнорелигиозного аспекта северокавказских процессов последних пятнадцати лет, включая военные действия в Чечне и соседствующих с ним субъектов Федерации, подтверждает мнение авторитетных ученых А. Тойнби и Э. Фромма: в кризисных ситуациях роль религии неимоверно возрастает и получает новое дыхание, иные перспективы.

Для Северного Кавказа ломка прежней социально-экономической и идеологической системы в конце ХХ в. стала принципиальной, от ее направленности зависели политический строй, уровень экономического развития региона (республики). Кризис и нестабильность макросреды оказали соответствующее воздействие на микросреду - совокупность факторов, действующих в самых мобильных группах общества (молодежь, безработные).

Нормализация межэтнической и межрелигиозной обстановки на Северном Кавказе и устойчивое развитие региона должны осуществляться в двух направлениях - политико-правовом и социально-экономическом. Необходимо предусмотреть разнообразные формы воздействия (поощрение, убеждение, принуждение) государства на него, использование как экономических, так и политических рычагов. Если же не удалось предотвратить переход противостояния из латентной стадии в открытую, следует быть готовым и к незамедлительному силовому вмешательству.

Анализ этнических и конфессиональных факторов в 90-х гг. прошлого века позволил автору прийти к убеждению, что их актуализация приводит к обусловливанию поддержания политической нестабильности в регионе, позволяющей антагонистам максимально получать всевозможные преференции, выгоду, бесконтрольность своих действий и прочие негативные явления. В активизации этих процессов бывают заинтересованы не только экстремисты, но силы (иностранные спецслужбы, отдельные российские политики, олигархи), желающие в своих интересах поддержать напряжение в регионе.

Автор пришел к выводу, что в зависимости от структуры политико-культурного пространства этносов, функциональных особенностей этнонационального менталитета и религии как отдельного проявления культуры можно выделить две основные группы межнациональных конфликтов:

1. Конфликты, вызванные стремлением этноса сохранить жизненное пространство, что подразумевает также право на собственное политико-административное устройство;

2. Конфликты ментальных структур (связанные с особенностями национальной культуры этноса) выступающие полем борьбы за умы людей в информационном пространстве российского социума.

Предложенные этнополитическая и социокультурная типологии межнациональных конфликтов направлены на выявление новых тенденций в межнациональных отношениях российского этноса. Диссертант предлагает проводить конструктивное моделирование конфликтных ситуаций в многонациональном пространстве страны с учетом ряда факторов, включая:

- геополитическое положение России в мировом сообществе;

- цивилизационные сдвиги, вызванные переходом от техногенной к постиндустриальной стадии развития;

- изменение структуры постсоветского пространства в стране и в отдельных регионах.

Современное чеченское общество представляет собой традиционный кавказский социум, с его традициями чинопочитания, преклонения перед родом, стоящим во главе, перед теми, кто обладает какой-либо властью. Неудивительно, что прежние формы поклонения перед авторитетом А. Кадырова, были перенесены на его сына, ставшего главой республики в начале 2007 г. Подобные отношения характерны и для Ингушетии, Осетии, Карачаево-Черкесии.

На развитие Северо-Кавказских событий оказали влияние исторически обусловленные и современные факторы. Среди них можно выделить:

включение в состав России Кавказа, известная степень притеснения религии и культурно-бытовых традиций;

непоследовательная кадровая, управленческая политика на Северном Кавказе;

произвольное размежевание территорий республик, игнорирование исторически сложившихся ареалов проживания народов;

сталинская политика, при которой в результате депортации ряда кавказских народов в 40-х гг. был нанесен колоссальный урон в демографическом, этнокультурном, территориальном отношениях;

проблемы, связанные с политической, социальной, экономической и территориальной реабилитацией;

экстенсивность экономических форм развития.

Обостренная историческая память - наиболее характерное свойство этнополитического самосознания кавказских народов. Новая ситуация, связанная с появлением в Закавказье независимых государств, изменением политико-правового статуса одних этносов Северного Кавказа и борьбой за улучшение своего положения другими, грузино-югоосетинский кризис, приведший к объявлению независимости двух регионов одного из ближайших союзников США и НАТО на постсоветском пространстве, достаточно наглядно демонстрирует остроту межнациональных противоречий, придающих в свою очередь этнической и региональной идентичностям крайне противоречивый характер.

В третьем параграфе «Этноконфессиональный аспект укрепления политической стабильности в Южном Федеральном округе Российской Федерации» автор анализирует возможные пути достижения политической стабильности на Северном Кавказе (части ЮФО) в контексте актуализации позитивного содержания этнических и религиозных факторов.

Ввиду объективных причин (уникальная религиозная ситуация, специфика этнического состава населения, социально-экономический, политический и межэтнический кризисы) стало возможным проникновение в среду северокавказских мусульман радикальных религиозных учений, в частности ваххабизма, наиболее укрепившегося в восточной части Северного Кавказа.

Негативное отношение большинства российских муфтиев к ваххабизму поднимает очень существенный вопрос о традиции и новации в мусульманском мире. Ведь в прошлом ваххабизм и традиционализм не были едины и противостояли друг другу. Для более углубленного изучения проблемы распространения ваххабизма в российских регионах и отношения к нему в интеллектуальной среде российского суннизма автор обращает внимание на теоретическую проработку понятий «традиционного» и «инновационного» в исламе. Среди возможных путей решения вопроса изоляции радикалистских течений в российском исламе можно выделить следующие направления:

1. повышение уровня жизни, сокращение и ликвидация безработицы, иные позитивные социальные преобразования;

2. поддержка естественного противника ваххабизма - традиционного российского (кавказского) ислама. Следует повышать его авторитет так же, как и традиционного (российского) исламского образования.

Военные действия в Чечне не раскололи российский ислам, не противопоставили его православию и другим конфессиям. Современные реалии дают нам достаточно оснований утверждать: христианство и ислам не только не являются объективной основой возникших конфликтов, но, напротив, сыграли немаловажную роль в их урегулировании.

Всплеск национального сознания, перерастание социально-политической активности людей в националистическую форму, образование этнорелигиозных мировоззренческих течений и общественно-политических организаций имеют объективную внутреннюю логику развития, ведущую к усилению политического экстремизма и насилия. Снижение роли русского населения в экономическом, социальном и духовном развитии народов России, а порой и полное отрицание этой роли, возложение на русский народ вины за трагические стороны деятельности режима Сталина, питают националистическую идеологию, создавая ей идейно-политическую основу. Аморфность национальной политики государства привела к тому, что критерием определения внутренней угрозы безопасности стали этническая принадлежность и религиозные убеждения российских граждан. Значительное распространение получили такие недопустимые для многонациональной страны явления, как ксенофобия и мигрантофобия. Традиционной для России формой ксенофобии был бытовой антисемитизм, постепенно уступающий место антикавказским настроениям. Ученые прогнозируют дальнейший рост национализма и ксенофобии.

Возрастание национальной доминанты в общественной жизни позволяет говорить об этнизации общественного сознания. Этот процесс может иметь разные качественные характеристики, в зависимости от региона. В областях с преимущественным проживанием русского населения он выражен незначительно, а в национально-территориальных образованиях формируются автоэтнические стереотипы.

Таким образом, в настоящей главе диссертант приходит к заключению, что среди предпринимавшихся на Северном Кавказе стабилизационных мер этническим и религиозным аспектам не было уделено должного внимания. Для управления обществом, в котором кризис прежних идеалов совпадает с религиозно-этническим ренессансом и резко выраженной социальной стратификацией, необходимо исходить из современных реалий. Для решения проблемы политического и этнорелигиозного экстремизма, необходимо использовать комплексный подход, предусматривающий систему мер социального, юридического, административно-правового, экономического, военного, оперативного и пропагандистского характера.

Четвертая глава «Совершенствование законодательной политики в этнической и религиозной сферах» охватывает отдельные направления законодательной политики государства, связанные с религией и этносом, затрагивает вопрос политической стабильности в современном мире.

Параграф «Совершенствование федеративных отношений: этнический и религиозный аспекты» рассматривает этнические и религиозные факторы как важные составные части процесса построения федеративного государства в России.

Для построения гражданского общества и достижения стабильности в нем автор предлагает шестиуровневую систему развития демократии. Первый - индивидуальный, когда человек осознает свои потребности и возможности участия в достижения предполагаемых результатов. Второй - межличностный; индивид учитывает мнение другого индивида, который может быть по социальному статусу равным, выше или ниже его. В отдельных случаях другим авторитетным индивидом может выступать Бог. Третий - семейный, предполагающий создание доверительных отношений в нуклеарной семье. Четвертый уровень - уровень локального сообщества. Здесь в действие вступают местные традиции, нормы, ценности. Пятый уровень - наиболее показательный: национальный или государственный уровень. Здесь сохраняется приоритет за такими фундаментальными понятиями, как права человека, органы управления, выборность и подотчетность. Шестой уровень следует скорее просто обозначить, нежели признать за необходимую ступень. Это международный уровень. Как показывают события последних лет, демократия «по-западному» и демократия «по-восточному» - это две разные демократии. Появилось даже понятие «суверенной демократии».