Полиэтнические общества востока: общее и особенное в этнонациональных процессах Афганистана и Ирана

В рассматриваемый период в Афганистане проживали более двадцати различных народностей и племен: афганцы (пуштуны), таджики, узбеки, хазарейцы, пашаи, кафиры (неверные), чараймаки, таймани, фирузкухи, джамшедов и теймури, небольшое число арабов, евреи, армяне, персы, курды, кызылбаши, туркмены, киргизы, белуджи, брагуи, монголы, арабы, гуджары, джаты, выходцы из Индии - сикхи, группа памирских народов и другие. По характеру образа жизни - это оседлые земледельцы и кочевники. Население говорило почти на 30 языках и диалектах (в основном иранская, индийская и тюркская языковые группы).

Основная тенденция в этническом процессе проявляется в осуществлении принудительных мер по изменению этнонациональной ситуации в стране. Это было связано с переселенческой политикой эмира Афганистана Абдуррахман-хана, которая имела задачу усилить присутствие пуштунских этнических групп среди непуштунских народов и создать более прочную опору для защиты эмирского режима.

В рамках политологического подхода соискателем проанализирована макроструктура афганского общества. Отмечается, что формирование административно-территориального самоопределения Афганистана во многом связано с его особым статусом как «буферного государства». В консолидационных процессах афганского общества главными противоборствующими силами выступали коренные жители страны - таджики и пришлые кочевые племена - пуштуны. Начало этих противоречий было заложено в давние времена. В историческом плане контакты этих двух разнообразных типов хозяйствования, за исключением отдельных периодов мирного сосуществования, носили враждебный характер и в целом определили тенденцию этнонационального развития в стране. В теоретическом и практическом плане это способствовало этнической дезинтеграции и деградации структуры этноинтегрирующих процессов.

Основываясь на методологии историко-сопоставительного анализа, соискатель указывает на то, что этнонациональные процессы в Иране происходили в иной социальной плоскости. В первую очередь, на этнополитическое развитие страны особое влияние оказало его геополитическое положение. Исходя из этого, в диссертации исследуются факторы естественно-исторического развития, их влияние на процесс формирования этнической структуры населения и состояние массового сознания.

Как считает автор, население Ирана как в экономическом отношении, так и по уровню общественно-этнического развития было неоднородным. Оно состояло из многих народностей, племен и этнических групп, говорящих на различных языках: иранских, тюркских, семитских и др. Эти народности и племена различались, кроме того, по своему происхождению, культуре и быту, нравом и обычаями. Этническое многообразие населения Ирана было результатом того, что иранские шахи и правители (Сефевиды, Надир-шах, Каджары) с целью укрепления своей власти широко применяли переселение племен и народностей или их частей из одних районов страны в другие. При этом лояльные племена переселялись в приграничные земли для защиты границ, а враждебные - в глухие, малоплодородные, пустынные.

Соискатель отмечает, что к концу XIX в. процесс формирования территориальных пределов иранского государства подходил к завершению. Иран обрел «свои естественные границы».

Историко-сопоставительный и проблемно-хронологический анализы иранского общества в рассматриваемый период позволяют выявить несколько главных факторов, оказавших серьезное влияние на процесс этнического развития племен и народностей страны. И в этом вопросе, развивая взгляды авторитетных отечественных ученых А.З. Арабаджяна, М.С. Лазарева, Н.М. Мамедовой и других, автор считает, что это было связано с усилением позиций иностранного капитала и превращением Ирана в полуколонию Англии и царской России.

На основе анализа этнонациональных процессов автором отмечается рост ряда тенденций в обществе: активизация процесса национальной консолидации отдельных этносов (персы и азербайджанцы) и на законодательной основе укрепление принципа социальной несправедливости в сфере государственных этнонациональных отношений. Впервые в истории Ирана возникло национальное автономическое движение (Тебризское восстание, в ходе которого было выдвинуто требование автономии Иранского Азербайджана). По мнению диссертанта, это придает иранскому социуму специфическую черту при сравнении с подобным процессом в Афганистане и других странах.

Динамика изменения в этнонациональном составе иранского общества в 1856-1956 гг. представлена в работе (табл. 4).

Во второй главе «Афганистан и Иран: особенности национально-государственного строительства, пути совершенствования этнонациональных отношений» дается детальная характеристика комплекса факторов, связанных с формированием новых этнонациональных отношений в афганском и иранском обществах в условиях независимого развития.

В параграфе 2.1 «Изменение приоритетов в этнонациональном отношении. Политика «внутренней колонизации» и «национально-языковые процессы» в афганском обществе» анализируется воздействие объективных и субъективных факторов, определяющих специфику этнонациональной ситуации в стране на этапе становления новых отношений и эволюции афганского общества.

С точки зрения соискателя, в рассматриваемое время серьезное влияние на ход этнонационального развития страны оказала деятельность афганского эмира Аманулла-хана. Проведенные им глубокие социально-экономические реформы в афганском обществе непосредственно затронули интересы всех слоев общества и в определенном смысле стали побудительным мотивом этнонационального движения в Афганистане. Амануллитские реформы охватили почти все сферы афганского общества: образование Кабинета министров; разработка и принятие Основного Закона (Конституции) страны; установление порядка в заключении брака и раскрепощении женщин; строительство современной системы народного образования, подготовка научно-технических кадров, создание кино, театров, публичные библиотеки и др.

Однако в деятельности Амануллы-хана замечаются многие моменты, оказавшие глубокое негативное воздействие на состояние и развитие этнонациональных отношений. Истоки многих глубинных причин стагнации этнонациональных процессов Афганистана последующего периода связаны с его именем. В частности, были приняты активные меры к стимулированию переселения пуштунов на север. Он издал специальное «положение» о переселении, по которому пуштунским колонистам выдавались семенные, денежные ссуды и они освобождались на несколько лет от уплаты налогов. В то время позиция господствующего племени махмадзайи резко упала, а на его место в социальной иерархии власти поднялось племя барикзайи (сам Аманулла-хан по материнской линии из племени кандагарских барикзаев). Страна практически была распределена между представителями афганского барикзайского племени. Были и дополнительные факторы. Это вопрос о среднеазиатских мигрантах. Согласно исследованиям историков, начиная с 1920 по 1930 г. около 26% населения Таджикистана эмигрировали в Афганистан по известным причинам. После разгрома Бачаи Саккао и восстановления династии пуштунов на севере, в Бадахшане и Катагане под предлогом борьбы с басмаческими формированиями Ибрагимбека, учитывая и пожелания советской стороны, были направлены отряды пуштунских ополченцев из племени масудов, вазиров, джадранов. Помимо репрессий, прошедших по северным провинциям, эти действия повлекли за собой и массовые переселения таджиков, в частности, в юго-западные провинции.

Диссертантом обосновано, что путем проведения реформы в афганском обществе Аманулла-хан впервые предпринял попытку решить этнонациональный вопрос в стране. Диссертант считает, что модель, предложенная Аманулла-ханом, была основана на этноконфессиональном характере общества, соотношении ислама и власти, а также доктрине панисламизма.

Автор полагает, что мероприятием наиболее важного характера стало объявление согласно Конституции 1924 г. каждого живущего в Афганистане «афганцем», а в трактовке «господствующие элиты» страны подразумевались пуштуны. Развивая эту идею, в Конституциях 1964 и 1977 гг. утверждается, что все население страны является «афганской нацией». Дальнейшим шагом в этом направлении было юридическое оформление ряда дискриминационных законов в области языковой и культурной политики. Так, с 1936 г. вторым государственным языком Афганистана был объявлен пушту. Пушту был введен для обязательного изучения в школе, в делопроизводстве, в прессе и на радио, в театрах, что приводило к обострению национальных противоречий и этнических конфликтов в обществе.

В связи с этим диссертант обращает внимание на ход развернувшейся пропагандистской кампании, где особое место отводилось журналистам, литераторам, историкам и общественным деятелям, среди которых были Г. Аюби, А. Пажвак, К. Хадим, М. Губар, А. Кухзод, С. Риштин, Ф. Баязи и др. Также была задействована и академия языка «Пашто толына».

На взгляд автора, отражением (темпом и уровнем) массового сознания в процессе этнонационального развития стали появление в общественно-политической жизни афганского общества различных движений - демократического, буржуазно-демократического, активизация сил крайне правого толка на позициях религиозного фундаментализма, возникновение Народно-демократической партии Афганистана (1965), концепции «национального благоденствия», «национального единства», защита требований национальных меньшинств (Сетами милли - национальное угнетение, 1968), крайний национализм (Афган миллат - афганская нация), социал-демократические взгляды, социал-реформистские программы, группа разночинной интеллигенции и чиновничества (Садаи Авам - «Голос масс»), популяризация идей национального освобождения народов Афганистана, левацкие движения (Шоалаи джавид - «Вечное пламя»), тенденция на определение секуляризации общественной жизни (после принятия относительно демократичной Конституции 1964 г.), течение, поддерживающее создание общества «Исламский социализм», и др.

Критическое осмысление исследуемых процессов позволяет сказать, что материальные факторы консолидационных процессов в виде формирования внутреннего рынка и определенные успехи в изменении классовой структуры, эволюция политической системы общества, формирование различных общественно-политических организаций, сдвиги в массовом сознании, культуре и просвещении замечаются. Однако они имели однобокую тенденцию, и определяющим моментом все-таки были игнорирование языковых и культурных особенностей этнонациональных групп, принудительные меры по созданию этносистемы «нация-государство», столкновение национальных интересов различных народностей, этнических общностей, микрообщностей, этнолингвистических групп и других как по вертикалям во взаимоотношении между государством и этносом, так и по горизонтали - возникновение конфликта между пуштунами и непуштунами, на основе которого происходит процесс складывания кризисных явлений в сфере этнонациональных отношений.

В параграфе 2.2 «Стратегия национального развития Ирана. Пехлевизм и проблемы формировании новой системы этнонациональных отношений в Иране» раскрываются взаимоотношения этноса и государства в период модернизации иранского общества (20-70-е гг. ХХ в.), эпохи Пехлеви Первого (Реза-хан 1921-1941 гг.), Второго (Мухаммад Реза Пехлеви 1941-1979 гг.), влияние буржуазных реформ «белой революции», представленной как «революции шаха и народа» (1962-1978 гг.), специфика этнодемографических изменений, особенности социальных противоречий, составляющих в комплексе содержание этнонациональных процессов.

Как показывает историческая аналогия, Реза-шах, как и Аманулла-хан, в период своего правления страной приступил к укреплению государственной власти и модернизации иранского общества, чтобы сделать его средством достижения собственных целей. В связи с этим диссертант формулирует общее состояние взаимоотношений между племенами и традиционными нецентрализованными иранскими государствами до установление диктатуры Реза-шаха. Автор рассматривает следующим образом (см. рис. 1).

Рис. 1

В рамках проводимых мероприятий особое значение придавалось распространению персидского языка в районах с неперсидским населением. На фарси была переведена система образования, административная деятельность, средства массовой информации и началась кампания за чистоту персидского языка. В реформах Реза-шаха наблюдалось сочетание традиционализма с элементами модернизма европейского образца. По мнению диссертанта, в этих условиях взаимоотношение между государством и племенами можно представить следующим образом (см. рис. 2).

Рис. 2

Автор полагает, что в период правления Мухаммада Реза Пехлеви, идеологической основой государственной политики в формировании этнонациональных отношений были монархизм и великодержавный национализм, что определялось как «пехлевизм». Наиболее ярко это выражается в произведениях шаха «Бе суи таммадони бозорг» («К великим цивилизациям»), «Пасух ба та'рих» («Ответ истории»), «Хедмат-е ман ба кишвар» («Мое служение родине»), «Гузашта чираг- и рах-и аянда аст» («Прошлое - луч, освещающий дорогу в будущее») и других.

Диссертант отмечает, что в своем стремлении «вестернизировать» государство шах широко открыл двери для проникновения в Иран не только достижений научно-технического прогресса, но и таких атрибутов западной цивилизации, как грязные политтехнологии, подпольный и бандитский бизнес, свобода нравов и «сексуальная революция».

Диссертант, подробно характеризуя особенности устройства государства, формы правления, специфику развития этнонациональных процессов, административные связи в системе управления, разделяет точку зрения других исследователей (Ю.В. Босина, О.И. Жигалиной): а) относительная консолидация в обществе становилась результатом радикальной централизаторской политики государственной власти (1920-1930 гг., 1960-1970 гг.), а также одним из следствий социально-экономической стабилизации и укрепления региональных позиций Ирана; б) государственная доктрина в эпоху Пехлеви (1925-1979 гг.) базировалась на централизаторской направленности экономической политики и на официальной трактовке понятия «иранская нация», попытке ослабления религиозного и этнического начал самоидентификации иранских подданных. Одновременно усиление роста национального самосознания народов приводит к дезинтеграционным процессам, которые наблюдаются на северо-западе Ирана - в Иранском Азербайджане и Северном - Иранском Курдистане; в) в социально-политической жизни общества усиление центробежных тенденций совпадало с социально-политическим кризисом. После государственного переворота 1953 г. страна возвращается к доктрине «пехлевизма» и осуществлению основных положений «белой революции», а также популяризации модели «великой цивилизации».

Глава третья «Афганистан и Иран на послереволюционном этапе развития. Подходы к решению этнонациональных проблем» посвящена анализу подходов в решении этнонационального вопроса, росту национального самосознания, этнонациональной ситуации в афганском и иранском обществах, а также выявлению параметров и основных этапов государственной политики в этой сфере.

В параграфе 3.1 «Афганистан: теория и практика организации этнонациональных отношений» освещаются проблемы формирования государственной политики в сфере этнонациональных отношений на различных этапах послереволюционного развития афганского общества.

В рамках политологического подхода проанализирована сущность этнонациональной политики в новых условиях, выражавшаяся в кардинальном изменении характера взаимоотношений между государством и этносом в связи с глубокими революционными изменениями в стране. Анализ материалов и характера проводимых мероприятий в сфере этнонациональных отношений и этнополитической ситуации в стране позволяет диссертанту утверждать, что, несмотря на негативный опыт афганского общества, победа апрельской революции 1978 г. обозначила качественно новые параметры в развитии этнонациональных отношений.

Диссертант подчеркивает, что фоном для подобных изменений служили мероприятия «революционного меньшинства» в духе «революционного романтизма». Первыми указами Ревсовета ДРА были сформированы правительство и судебные органы, назначены новые губернаторы провинций, командиры корпусов и дивизий. 9 мая 1978 г. была оглашена Программа «Основные направления революционных задач», которая предусматривала: проведение коренных социально-экономических преобразований, уничтожение феодальных и дофеодальных отношений; ликвидацию всех видов угнетений и эксплуатаций; демократизацию общественной жизни; уничтожение национального гнета и дискриминаций: провозглашение равноправия женщин; укрепление госсектора; повышение жизненного уровня населения; ликвидацию неграмотности и безработицы; контроль над ценами.

Партийно-государственные документы напоминали содержание «Декларации прав народов России», принятой 2 ноября 1917 г. Советом Народных Комиссаров, в которой объявлялись равенство и суверенность народов России, отмена всех и всяких национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений, свободное развитие национальных меньшинств и этнографических групп, населяющих территорию России, и др.

С позиции автора процесс концептуального оформления программы национальной политики в афганском обществе довольно изменчив, носит поэтапный и противоречивый характер. Исходя из этого, диссертант особо отмечает тот факт, что революционные преобразования в целом в стране и в частности в решении этнонациональных проблем и развертывание национально-государственного строительства проводились под специально надуманными псевдореволюционными фразами «Кануният, Масуният, Адалат» (Законность, Неприкосновенность, Справедливость), автором которого была полпотовская разновидность афганской революции Х. Амин. Это привело к пренебрежительному отношению и недооценке остроты национального вопроса в Афганистане.

Уже в июне 1978 г. руководство страны официально заявило, что в принципе проблема братских народов и племен в Афганистане решена. В интересах народов страны начинается реализация на практике антифеодальных установок афганской революции. В Афганистане эта задача решалась в рамках демократичной земельно-водной реформы, которая была объявлена в одном из первых заявлений Правительства ДРА от 9 мая 1978 г. «Основные направления революционных задач». В качестве первого шага руководство страны Декретом № 6 аннулировало задолженность 11,5 млн крестьян помещикам и ростовщикам.

Значительно больше внимания вопросам этнонациональной политики уделялось на втором этапе революции, начавшемся в декабре 1979 г.: проводимый курс на осуществление культурной революции; создание Национального отечественного фронта Афганистана (июнь 1981 г.) как важнейшее средство связи с народными массами; Луйи джирга (Высший совет) представителей всех народов страны (апрель 1985 г. Кабул), учреждение джирга (совета) приграничных племен (сентябрь 1985 г. Кабул), создание Центрального Совета Высшей джирги приграничных племен (1985); воинское формирование на родоплеменной основе в поддержку революции (дивизия племенного ополчения африди); 11 тезисов о национально-демократическом характере апрельской революции (ноябрь 1985 г.) и др.

Диссертант, подробно характеризуя трудности, связанные с решением многих аспектов национального вопроса в результате усиления позиции контрреволюции как внутри страны, так и за рубежом, отмечает, что в 1986-1987 гг. руководство Афганистана осознавало необходимость выработки адекватной политики в национальном вопросе. 1 января 1987 г. был объявлен курс на национальное примирение.

Автор на основе широкого круга источников и фактического материала, а также своих наблюдений за ходом реализации программы национального примирения особо отмечает, что в плане решения общенациональной консолидации в рамках программы национального примирения были выполнены следующие актуальные и необходимые мероприятия: формирование Высшей чрезвычайной комиссии по национальному примирению; Указ Ревсовета о всеобщей амнистии (24 января 1987 г.); привлечение народностей и племен к активному участию в общеафганском компромиссе; решение наиболее сложных узлов межнациональных отношений в Афганистане (всеафганская джирга хазарейской национальности (Кабул, 20-21 сентября 1987 г.). Также на этом этапе национальное значение приобретало пропорциональное представительство народностей и этнических групп в руководящих государственных органах, вооруженных силах и т.п.

С 1988 г. начинается следующий этап политики примирения. Подписание Женевского соглашения и вывод Ограниченного контингента советских войск (ОКСВ), выборы в Национальный совет РА, формирование конституционного правительства, укрепление и повышение боеспособности афганских ВС и т.д. Каждое из этих направлений имело аспекты, связанные со сферой этнонациональных отношений.

Обобщение и систематизация всех фактов позволяет констатировать, что время с 1978 г. по декабрь 1979 г. можно считать периодом недооценки остроты этнических и национальных вопросов. Промежуток 1980-1986 гг. является этапом осуществления программы ликвидации национальных противоречий в стране, с курсом на выравнивание социально-экономического, политического и культурного развития народов Афганистана. В рамках предпринимаемых мероприятий философия нового политического мышления стала основой национального примирения (1 января 1987 г.). С 1988 г. в связи с подписанием Женевских соглашений, выборами в Национальный совет РА, формированием конституционного правительства и образованием леводемократического блока происходит расширение революционных завоеваний, социальной базы революции.

В параграфе 3.2 «Исламские проекты обустройства народов и теократического государства в Иране. Триединый подход: «нации-умма», - «исламская община» - принцип «вилаят-е факих» - идеологическая основа строительства «нации-государства» освещаются подходы к решению национального вопроса при формировании новой государственно-политической модели после 1979 г. в Иране.

Диссертант утверждает, что в этой новой государственности оказались совмещены шиитские представления о власти, которая в отсутствии сокрытого имама наиболее адекватно реализована в верховенстве главного факиха, избираемого наиболее признанными религиозными деятелями, и современные представления о власти, фактически европейские, реализуемое в форме республиканских органов власти. Автор отмечает, что руководителями страны был взят курс на подъем экономики, решение национальных проблем и повышение благосостояния и качества жизни народа на фоне формирования теократического государства в форме Исламской Республики Иран. Однако, в отличие от Афганистана, вслед за провозглашением исламской революции и разработки конституции, вопрос о путях решения этнонациональных проблем в стране как исторической необходимости стали рассматривать, исходя из соотношения исламских ценностей и политики в обществе.

В рамках политологического подхода соискателем проанализировано соотношение религии и политики и отмечается, что эти феномены представляют собой институты, которые возникают в обществе и функционируют в нем параллельно, развиваются вместе с изменениями самого социума, адаптируясь к изменяющимся условиям. Однако религия и политика имеют различные темпы адаптации, что способствует их постепенному разделению. Религия своим естественным консерватизмом, верностью древним канонам сдерживает развитие политики, призванной, в свою очередь, оперативно реагировать на меняющиеся исторические условия.

Соискатель отмечает, что в российской, таджикской и другой зарубежной политической науке изученность феномена теократии оставляет желать лучшего. В этом вопросе автор развивает точку зрения М.Ф. Муртазина и обращает внимание на относительно неточное толкование понятия «теократия». Например, в Большой Советской Энциклопедии и Советской исторической энциклопедии утверждается, что халифат представляется теократий, и это до сих пор, без всяких изменений, воспроизводится во многих современных российских изданиях (в том числе энциклопедических).

В связи с этим автор формулирует вопрос: что же собой представляет теократия? К пониманию теократии могут быть разные подходы. Наиболее распространенным в современной науке является традиционный европейский теологический подход, согласно которому теократия означает в буквальном смысле власть Бога, управляющего всеми делами общества (от греч. teos - Бог и kratos - власть).

По мнению автора, исследование в этом направлении показывает, что большинство мусульманских теологов избегают использования термина «теократия» и считают, что теократии в исламском обществе не было никогда. Однако тщательное рассмотрение проблемы позволяет сделать вывод, что подлинной теократией можно признать только лишь исламскую общину - государство (умму), когда ее возглавил сам Пророк Мухаммад. Согласно Корану, вся власть принадлежит только Богу - Аллаху, и Он определяет весь порядок мироустройства, в том числе и порядок установления властных отношений между людьми (3:189, 7:158, 9:116, 24:24, 25:2, 57:2, 39:44, 42:49, 48:14, 57:2). При этом соискатель при анализе сути теократии в основном опирается на следующее определение: «Теократия - форма государственного правления, при которой политическая власть находится в руках Посланника Бога и осуществляется с позиции религиозной регламентации всех сторон жизни общества, законодательство в стране основывается на религиозном учении, а принимаемым политическим решениям дается теологическое обоснование».

В специфических условиях Ирана для решения этнонациональных проблем была использована концепция «мусульманского единства», а не национальные или патриотические идеи. Эта концепция в иранском обществе по сравнению с другими странами имеет свои глубокие корни. Исламский режим отдавал приоритет идее мусульманской солидарности иранского народа на основе шиизма, а этнонациональные различия игнорировались.

С точки зрения соискателя, для приверженцев идей мусульманской солидарности вопросом кардинальной важности стало внесение изменений в конституцию, в которой юридически закреплялся принцип «велаят-е факих» (правление мусульманского богослова-правоведа). Во главе страны встал религиозный лидер (рахбар), который осуществляет полный контроль над всей политической жизнью, в частности за осуществлением этнонациональных принципов. Одним из важных моментов, который развивал положение о мусульманской общине и солидарности, стала ст. 11 Конституции Исламской Республики Иран. Было объявлено, что при полном уважении к другим религиозно-правовым школам ислама Джафаритский толк ислама является официальной религией (ст. 12). Для предотвращения возникновения этнонациональных конфликтов и в защиту прав последователей других религий была написана ст. 13.

Обобщение и систематизация различных подходов к интерпретации сущности «исламской модели развития» и достижений в социально-экономическом развитии страны, в урегулировании острых проблем в сфере межнациональных отношений в общем русле политико-идеологических процессов позволило автору утверждать, что она, скорее всего, выступает как альтернатива вестернизации восточного общества.

Глава четвертая «Афганистан и Иран. Особенности управления этнонациональными процессами: этническо-территориальные принципы организации государственных отношений и либерализации этнонациональной политики» раскрывает динамику развития драматических событий после прихода к власти моджахедов и талибов, изменение характера государственной власти в Афганистане, а также некоторые аспекты эволюции в управлении этнонациональными процессами в связи с поиском путей достижения либерального общенационального и конфессионального консенсуса в Иране.

Параграф 4.1 «Исламский радикализм и этнический регионализм в сфере энтонациональных отношений - суть фрагментарного афганского общества: от моджахедов до талибов» посвящен анализу расклада военно-политических сил и его влияния на судьбу национально-государственного устройства страны.

С точки зрения автора, переход реальной политической власти в руки «Северного альянса» во главе с таджиком Б. Раббани ополчил против них не только всех пуштунов, но и выявил новых претендентов на политическую власть из числа других, непуштунских этносов. Возникали кратковременные альянсы и союзы пуштунов, узбеков, хазарейцев против официальной власти в Кабуле, что создавало глубокий этнополитический и этноконфесиональный раскол в этом полиэтническом обществе.

Диссертант вступает в полемику с другими исследователями по вопросу определения движения Исламского общества Афганистана (основными военными силами которого были военные группировки под командованием Ахмада Шах Масуда) как сепаратистского, выступающего за автономизацию страны. Поиски в этом направлении приводят соискателя к другой точке зрения. Ахмаду Шах Масуду была чужда идея расчленения Афганистана по этническому признаку. В его понимании, Афганистан - это единая многонациональная страна, и исходя из этого, особенно после 1992 г., он активно принимает участие в создании системы региональной политики. К тому же, Масуд разработал концепцию внутренней и внешней политики для Афганистана, именно как для независимого и самостоятельного государства. В число задач, на которые он обращал пристальное внимание, входило: утверждение самостоятельности Афганистана и его международное признание; урегулирование отношений с Пакистаном; налаживание отношений с сопредельными государствами, вопросы политического устройства страны и «исламской демократии».

Рассмотрение фактора появления движения Талибан дало возможность диссертанту раскрыть особенности возникновения этого движения, подходы его лидеров к идее централизованного афганского государства. Талибан появился как движение антимоджахедовской направленности. Талибы управляли Афганистаном, руководствуясь мусульманскими правовыми нормами - законами шариата.

В понимании автора, талибанизм возник как реакция на этническую солидарность неафганских народностей. В тактическом плане замысел заключался в том, чтобы через призму наведения порядка, устранения хаоса в стране, возрождения государственности, аппелируя при этом к идеям «чистого ислама», что на уровне массового сознания было близко основной массе народов Афганистана, возродить пуштунский национализм как основную идею пуштунской реставрации.

В связи с этим автор не соглашается с точкой зрения некоторых авторов, в частности с позицией пакистанского исследователя А. Рашида, относительно характеристики движения Талибан как идеологического движения, не имеющего под собой особой этнонациональной окраски. Талибанизм - это организованная сила, сформированная по этническому принципу; понятия «талибан» и «пуштун» идентичны и это новая этнополитическая идентификация пуштунов.

В диссертации утверждается мысль о том, что в то время появляются некоторые новые подходы в плане национально-этнического и этноконфессионального обустройства Афганистана. Примером тому является распространение доктринальной позиции Талибан в форме издания наставления «Второй Саккао», автором которого под псевдонимом Самсур Афган выступают Исмаил Юнг, один из основателей пуштунской националистической организации «Д. Афганистан д култури ва д тулана», и бывший министр по делам племен и национальностей правительства Бабрака Кармаля, известный поэт Сулейман Лаек. В конечном итоге, по их замыслу, все эти меры должны способствовать эффективному взаимодействию механизма органов государственной власти, в результате чего, с одной стороны, будет создана атмосфера благонадежности внутри страны, с другой стороны, появится возможность создать «исламский, идеологический, национальный и языковый пояс» между Афганистаном и сопредельными странами, что придаст новый имидж этому государству в структуре современных международных отношений.

В параграфе 4.2 «Иран. Эволюция межнациональных отношений в условиях исламизации общественной жизни: от решительного курса силового подавления национальных конфликтов до либерализации общественной деятельности неперсидских этносов» обращено внимание на изменение методологии подхода к решению этнонациональных проблем в зависимости от расстановки общественных сил в иранском обществе.

Как было отмечено диссертантом в предыдущих главах, в условиях этнонационального многообразия по мере углубления социально-экономических задач возникают определенные трудности во взаимоотношениях этноса и государства. Поиски путей решения этого вопроса всегда связаны с проблемой соотношения этнического и государственного. В этом контексте автор, вслед за известным российским ученым Н.П. Медведевым, считает, что, в части теоретической постановки вопроса, государственная политика всегда должна оперативно реагировать на характер возникающих «новых поколений» противоречий в обществе.

По мнению автора, ключевым вопросом в условиях Ирана стал рост этнонационального самосознания, поиски этнонациональной идентичности. Поэтому при анализе данного вопроса было важным определить роль и место национального вопроса и движений национальных меньшинств, так как этнонациональные отношения в рассматриваемое время необычно обострились, и этносоциальные движения нацменьшинств стали угрожать государственной целостности страны. Все это породило массу проблем в урегулировании отношений государства с народами и управлении этнонациональными процессами в стране. Своеобразие управления этнонациональными процессами для исторически полиэтничного иранского общества проявлялось в условиях исламизации всей общественно-политической жизни страны, идеологической основой которого были призывы к созданию «общества справедливости» на основе ранних мусульманских эгалитарных догм.

На основе анализа содержания деятельности теократического государства на различных этапах общества и этнонационального развития Ирана автор отмечает, что потенциал централизованной системы исламского руководства, курс на совершенствование этнонациональных отношений, отражающийся в различных подходах на отдельных этапах развития общества, привели к разумному решению национального вопроса в стране. Как полагает диссертант, его скорее всего можно определить как результат эволюции исламского правления в Иране за последние тридцать лет: во-первых, национальный вопрос рассматривался новым иранским режимом сообразно с общим курсом на исламизацию всей общественной жизни. Эта политика была направлена на укрепление унитарного государства мусульман-шиитов. Движения, возглавлявшиеся общинно-клановой элитой, были рассеяны. Автономистские движения отделенных этносов не сумели консолидироваться и были подавлены вооруженным путем.

Во-вторых, эволюция межнациональных отношений связана с некоторой либерализацией национальной политики, выражавшейся в смягчении официальной позиции относительно развития местных культур (охватывает середину 80-х начало 90-х годов).

В-третьих,эволюции национальных отношений в Иране связана с затуханием этнонациональных конфликтов в регионах, которое наступило после смерти имама Хомейни: проведение политики разумного сдерживания центробежных тенденций; отказ от решительного курса силового подавления национальных конфликтов до либерализации общественной деятельности неперсидских этносов; политика постепенного сближения различных общественно-политических сил на основе общеиранской мусульманской культуры.

В главе пятой «Афганистан и Иран. Пути оптимизации этнонациональных процессов и вопросы этнической безопасности в полиэтническом обществе» исследуются проблемы формирования концепции гармонизации этнонациональных отношений исходя из специфики афганского общества и международно-правовой практики, а также некоторые особенности проявления фактора этнической безопасности на историческом фоне этнического многообразия Ирана.

В параграфе 5.1 «Программа постконфликтного этапа социально-экономической реабилитации страны и выработки политико-правовых норм и стандартов стимулирования интеграционных отношений - основы укрепления общенационального афганского единства» анализируются принятые меры афганского руководства по осуществлению основных направлений возрождения социально-экономической инфраструктуры страны, так называемый «Афганский пакет», выработки механизма разрешения и урегулирования этнонациональных отношений и этнополитических конфликтов, что в комплексе может составлять один из возможных вариантов концепции этнонациональных отношений в нынешних условиях афганского общества.

Вслед за известным российским афгановедом Ю.В. Босиным, казахским ученым С.М. Акимбековым и белорусскими исследователями С.А. Стурейко и В.И. Медяник, автор рассматривает нерешенные до сих пор некоторые вопросы, связанные с этнополитическими конфликтами, и проблемы перемещенных лиц (внутренние перемещенные лица - ВПЛ и афганские беженцы) в Афганистане. Отмечается, что существует множество мнений относительно роли этнического фактора и этнических конфликтов в новейшей истории Афганистана, однако никем не оспаривается факт его потенциального присутствия. Необходимо отметить, что автор при раскрытии данной темы в основном опирается на теоретико-методологические постановки этого вопроса со стороны известных российских ученых Л.М. Дробижевой и В.А. Тишковым. В свете высказанного, этнический конфликт понимается автором как форма гражданского, политического, или вооруженного противоборства, в котором стороны или одна сторона мобилизуются, действуют и страдают по принципу этнических различий. Субэтнический конфликт - как разновидность этнического, т.е. как форма противоборства между отдельными субэтническими группировками внутри этноса. Данная форма особенно актуальна для пуштунов.

К тому же автор заостряет внимание на том, что до настоящего времени выдвинутые варианты решения национально-государственного устройства Афганистана - начиная от предложения Советского Союза о создании Исламской демократической республики Афганистан, с правом народов на автономию, пакистанская затея образования афгано-пакистанской конфедерации, попытки пуштунских националистов создать «Великий Пуштунистан», талибская модель решения афганской проблемы - Исламского эмирата Афганистана мечты непуштунских народов о создании «Великого Хоросана» - не увенчались успехом и на определенном этапе завершились для Афганистана гуманитарной катастрофой.

Диссертант указывает на серьезные изменения, которые произошли в этнонациональном балансе страны. В новых условиях этнодемографический фактор в явном перевесе срабатывает в пользу непуштунских народов. Это утверждают также и сами афганские исследователи. Население Афганистана - 99% мусульмане, из них 1/3 шииты, 2/3 сунниты. Бремя джихада в три раза больше лежало на плечах непуштунских народов, чем пуштунов. Разумеется, этот принцип должен соблюдаться и при формировании государственных структур.

Как полагает автор, в обществе произошло раскрепощение различных народов и этнических групп, выросло национальное самосознание всех непуштунских народов. Раньше в их образе мышления был сформирован иммунитет неприкосновенности пуштунов в плане того, что Афганистан - это государство, созданное пуштунами, и управляется ими во имя защиты и сохранения своих интересов, а непуштунские народности практически были лишены участия в государственных делах.

В дисертация показано, что в постконфликтном Афганистане в новых условиях на участие в управлении государственными делами на равной основе имеют право все народы, особенно основные народы. К этому можно добавить, что действия пуштунских анклавов в зоне непуштунских народностей в пособничестве движению Талибан усугубили атмосферу недоверия во взаимоотношении между пуштунами и непуштунскими народами и стали одним из факторов этнического солидаризма в этнонациональной борьбе. В итоге победа над талибами породила «комплекс силового превосходства» северян (непуштунских народностей) над пуштунскими племенами юга.

Исходя из анализа реальной ситуации, сложившейся в афганском обществе, отмечается, что правительство Хамида Карзая, пытаясь справиться с потоком проблем и нестабильной обстановкой в стране, самостоятельно разработало программу социально-экономической реабилитации - так называемый «Афганский пакет» («Afghanistan Compact»), или иначе, пятилетний план развития Афганистана. Важность данного шага заключается в том, что после создания постоянного правительства и проведения выборов в парламент Афганистана эта программа намечает первоочередные задачи в области национального строительства, восстановления страны и борьбы с террором. «Афганский пакет», представленный мировому сообществу на Лондонской международной конференции 31 января 2006 г., предлагает развернутый план для целевого экономического и гуманитарного содействия со стороны международного сообщества.

В числе наиболее негативных факторов в стране соискатель указывает на следующие: проблема наркотиков и безопасность; международная мафия и терроризм; разногласия между шиитами и суннитами по некоторым вопросам; этнонациональные конфликты между пуштунами и непуштунами; невыполнение программы ООН по нацменьшинствам; незаконные вооруженные бандформирования и др. Происходит политическая деградация общества. В стране есть конституция, но она только декларирует многие принципы. Партийная система не срабатывает.

В то же время, как показал опыт Афганистана, анализ того, что происходит в начале ХХI в. в этой стране, оценка перспектив его развития неизбежно помещают проблему этнического конфликта в широкие исторические и методологические рамки и позволяют глубже рассматривать весь спектр теории этнического конфликта как теории исторической вражды; теории экономической модернизации (связывает возникновение конфликтов с дисбалансом, сопровождающим экономическое развитие многонациональных государств); теории дилеммы безопасности - когда центральный режим в многонациональной стране приходит в упадок, распад старых властных структур истолковывается этническими группами как потенциальная опасность, угрожающая их положению при новом режиме, и они пытаются заполнить образовавшийся политический вакуум, чтобы получить максимальное влияние в будущем государстве; теории манипуляции элит, утверждающей, что мобилизация пассивных масс к действию происходит под влиянием демагогической риторики политических лидеров. Таким образом, национализм и этнический конфликт приобретают роль инструмента для завоевания и сохранения власти.

В видении автора, все эти теории могут быть применены к объяснению причин возникновения и развития этнонациональных конфликтов в Афганистане, что ситуацию в стране невозможно решить на основе какой-либо одной теории. Также сомнительна выработка единой интегрированной теории афганского этнического конфликта.

Сегодня, с точки зрения диссертанта, в отношениях между основными народами и национальными меньшинствами, целесообразно разработать некоторые правовые нормы, принципы, процедуры в отношении коренных народов с целью формирования рациональной концепции управления этнополитическими процессами применительно к условиям и специфике афганского общества с учетом мировой практики.

В диссертации предлагается, что для осуществления основных моментов, связанных с созданием политико-правовой базы, обеспечения позитивного развития этнонациональных отношений и придания им гармоничного характера, можно обратиться к ряду основополагающих международных нормативных стандартов, таких как Международный акт о гражданских и политических правах и об экономических, социальных и культурных правах (1966); Конвенция МОТ № 111 о дискриминации в области труда и занятий (1958); Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации (1965); Конвенция ЮНЕСКО о борьбе с дискриминацией в области образования (1960). Другие международные акты универсального характера составляют концепцию специальных прав лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам: Конвенция о предупреждении геноцида и наказание за него; Международный пакт о гражданских и политических правах (1966); Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (1966); Декларация ООН о правах лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам (1992).

В качестве специфического механизма при принятии важных государственных решений можно опираться на Конвенцию № 169 Международной организации труда «О коренных народах и народах, ведущих племенной образ жизни в независимых странах», а также на Оперативную директиву 4.20 «Коренное население» Всемирного банка реконструкции и развития. К внутренним мероприятиям в решении данного вопроса важно разработать ряд законодательных актов для укрепления мер доверия в сфере этнонациональных отношений: Меморандум о взаимопонимании между народами ИРА; Пакт о взаимопонимании в сфере религиозных отношений; Закон о норме национального представительства во властных структурах; Хартия о гражданских правах народов Афганистана; Государственный закон «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Исламской Республики» и др.

Диссертант полагает, что к числу основных принципов, приемлемых в системе государственного управления этнополитическими процессами Афганистана, можно отнести следующие: а) паритет интересов национальных общин и их всестороннее партнерство; б) самоорганизация национальной жизни этносов; в) государственный патернализм, равноправный диалог со всеми национальностями, этническими и квазиэтническими группами.

Все это может быть существенным вкладом в дело демократического становления и совершенствования этнонациональной политики в Афганистане.

В параграфе 5.2 «О соотношении факторов «полиэтничность» и «безопасность» в процессе социально-экономического развития иранского общества» рассматриваются общие черты этносоциальных движений и особенности соотношения факторов «полиэтничность» и «безопасность» в многоэтническом иранском обществе.

С этих позиций диссертант, опираясь на научные полжения, утверждает, что современное политико-правовое состояние полиэтничных обществ построено на основе взаимоотношения этноса и государства. Причем этнос и государство как исторические факторы общества взаимообусловлены и тесно взаимосвязаны между собой и находятся в диалектическом соотношении. Факт возникновения международного признания государства, как показывает историческая практика, закрепляет неравенство в полиэтничном обществе. Государствообразующий этнос либо подавляет, ассимилирует, либо объединяет другие этносы на каких-то принципах паритета или учета отдельных интересов, или вообще их игнорирует.

Этнос, развиваясь, принимает новый статус. Этот статус может быть разным. Статус нации-государства обретают не все этносы, которые связаны с различными факторами, как численность этноса и ряд исторических задач, связанных с сохранением самобытности. Аналогичные задачи выполняет государство и в ходе своего исторического развития формирует определенную этническую общность - нацию как системообразующий элемент, или консолидированную часть общества. В связи с этим возникает проблема «полиэтничность» и «безопасность» в обществе. Состояние взаимоотношения между ними определяет уровень и характер социальной стабильности общества.

В современной политологической науке для классификации полиэтнических обществ по количественному критерию определяются несколько разновидностей стран, такие как «страны с основным этносом», «страны с этносом более половины населения» и «страны с несколькими этносами при незначительных нацменьшинствах». Академик Ю. Бромлей также выделял несколько разновидностей полиэтнических стран: а) страны с основными этносом, составляющим 80-94% населения; б) страны, в которых основной этнос более 1/2, но менее половины всего населения; в) страны, в которых отсутствуют этнические общности, составляющие более 1/3 населения.

Исходя из этой методики, Иран попадает в разряд тех полиэтнических обществ, где основной этнос насчитывается на уровне 50-60%, или общества, в котором основной этнос составляет более половины населения. Поэтому фактор полиэтнических в определении степени социальной безопасности в таких обществах приобретает особую актуальность.

Диссертант отмечает, что Иран на этапе независимого развития наряду с общими проблемами социально-политического характера сталкивается с серьезными этноплеменными проблемами. Соотношение интересов племенных групп и вновь возникших этноплеменных объединений показывает пути формирования определенной автономной общности, специфику и интенсивность ассимиляционных процессов внутри них, статусные характеристики этносов, составляющих микрообщности, характер этнокультурного взаимодействия в системе этнонациональных отношений. Это имеет также немаловажное значение и для иранского общества в плане гармонизаций взаимоотношений между племенами и государством и для выявления характерных черт этносоциального движения в стране и состояния этнонациональных отношений.

Характеризуя этнонациональные движения в иранском обществе с начала XX в. вплоть до исламской революции, можно сказать, что процесс этнополитических изменений непосредственно был связан с освободительным, сепаратистским, автономистским движением, национальными восстаниями и другими крупными политическими событиями и массовыми этносоциальными движениями. Основные политические кризисы и массовые этносоциальные движения в современной истории Ирана сведены в табл. 7 диссертации.

По мнению автора, левые и национал-демократическая идеологии в истории Ирана имели наибольшие возможности эффективного присутствия в обществе и были более привлекательны для иранского народа. При этом, когда мы их сравниваем с другими политическими организациями, как правыми так и правоэкстремистскими, становится ясно, что они более крепкие и имеют больше шансов на выживание в обществе. Практически все региональные этнополитические движения в Иране проходили в пограничных горных провинциях или в отдаленных областях. В большинстве случаев это пограничные провинции, где по обе стороны проживают представители одной этнической группы, т.е. географическое расположение этнических групп является важным фактором в возникновении этнических движений и в повышении активности их политических организаций.

Воздействующие факторы на укрепление и консолидацию национального самосознания иранского общества почти что равны присутствию в базисе общества: огромный экономический потенциал; нефть и газ; многочисленная молодежь; мощная армия и др.

Диссертант отмечает, что наряду с вышеназванными узловыми моментами в ориентации этнонациональных движений, большой интерес представляет тот факт, что крупные этнонациональные движения в Иране происходят в эпоху политических и социально-экономических кризисов: революция 1906-1911, Первая мировая война, Вторая мировая война. Исключение составляет политический кризис 1963 г. Типология, требования и основные причины этносоциальных движений в Иране с начала XX в. до настоящего времени приведены в табл. 8 диссертации.