Идеологическая нейтральность институтов конституционного дизайна

Размещено на http://www.allbest.ru/

34

Размещено на http://www.allbest.ru/

Идеологическая нейтральность институтов конституционного дизайна

Степанов Д.И. Правовые позиции, приводимые в настоящей публикации, являются частным мнением автора и не отражают позицию адвокатского образования, в котором он состоит, а также не могут использоваться как предпосылки для составления представления о возможных правовых позициях такого адвокатского образования в будущем.

Автор выражает огромную благодарность А. Румянцеву и А. Карапетову за высказанные в ходе доработки статьи комментарии и замечания.

© 2016 г.

Все права защищены.

Готовится к опубликованию в Журнале СКО в 2016 г.

Утверждение, что конституционное право в основе своем аполитично и лишено идеологической окраски, в общем, лукаво, однако и обратное допущение, что всё в конституционном праве идеологизированно либо сводится к текущему политическому процессу, также далеко от истины. Нюансированное рассмотрение подобной проблематики показывает, что в рамках конституционного права есть сравнительно более политизированные блоки, а есть вопросы, которые, в общем, нечувствительны к отдельным идеологиям. В статье выделяются три блока проблем конституционного дизайна в широком смысле слова, включая права человека, принципы государственного устройства и отдельные институты государства, а далее показывается, что каждый из этих блоков имеет разную идеологическую напряженность. Наиболее идеологически нейтральными, по мысли автора, являются отдельные институты государственного устройства. Однако такая идеологическая нейтральность наблюдается в рамках лишь одного политического спектра, по всем прочим политическим и идеологическим срезам даже эти институты могут показывать зависимость от идеологии. Напротив, самыми идеологизированными вопросами конституционного права оказываются права человека - они всецело зависят от доминирующей идеологии, а потому подвержены влиянию политического процесса.

Ключевые слова: конституционный дизайн, идеология, политический процесс, форма правления, модель кабинета, инклюзивность, демократизация

This paper provides nuanced overview how ideologies may affect current discourse and through the discourse how they tend to create constraints to basic institutions of constitutional design. The author distinguishes three sets of constitutional law issues vulnerable to ideologies: human rights, core fundamental principles outlined in any given constitution which establish basics of particular state, and specific institutions of constitutional design. The block mostly affected by any ideology is the human rights, the least - particular institutions of constitutional design. However even if specific provisions of constitutional design are immune to ideology in the sense of left - right ideological spectrum, they cannot be remain ideology neutral on other dimensions, including the libertarian - authoritarian spectrum. Therefore ideological neutrality of constitutional design is more complex and complicated problem when it comes to different ideology continuums.

Key words: constitutional design, ideology, political process, governance, cabinet models, inclusive democracy, democratization 

Введение

Основная идея данной статьи - обосновать, в общем, довольно простую, хотя и не всегда очевидную идею, что значительная часть проблем конституционно-правовой доктрины и конституционного права вообще не являются политически окрашенными, а напротив, относятся в первую очередь к сугубо юридическим вопросам, то есть в них очень много от юридико-технического, а уже затем - от правно-политического. Соответственно, боязнь излишней «политизированности» обсуждения тех или иных сугубо частных проблем конституционного права проистекает из слабой доктринальной разработки многих институтов публичного и эже - права конституционного. Конечно, обсуждение отдельных проблем конституционного права не может быть сведено к сугубо позитивно-правовому анализу, сфера конституционного права как ни одна другая отрасль права неотделима от политики права, соответственно, и отдельных политико-правовых проблем, однако не всякая политико-правовая проблема с необходимостью сопряжена с «политизированностью». Внутри доктрины конституционного права, как будет показано ниже, можно выделить разную идеологическую напряженность: где-то она выше, где-то ниже, там же где конкретный институт конституционного права одинаково спокойно воспринимается представителями разных идеологий и политических групп, можно вести речь о слабой политизированности, а то и о полной ее отсутствии. Слабая политизированность объясняется в данном случае, по мысли автора, идеологической индифферентностью конкретного института: если для разных идеологических позиций один и тот же институт одинаково привлекателен или одинаков безразличен, то вокруг него и не будет особой «политизированности». Соответственно, выявлению точек общественного консенсуса, то есть областей конституционного права, где возможно неполитизированное, сугубо юридическое обсуждение частных проблем российского конституционализма посвящена настоящая публикация.

Последующее изложение разбивается на несколько частей: в первой дается общая зарисовка разнообразия дефиниций идеологии - какой огромный спектр понятий скрывается за одним термином, во второй рассматривается теорема медианного избирателя, что позволяет подойти к выявлению центристской позиции в политических предпочтениях любого народа или социальной группы, наконец, в последующей части производится синтез понятия идеологии, понимаемой как схема, позволяющая продвигать интересы определенной социальной группы в политическом процессе, и предпочтений медианного избирателя, в заключении суммируются выводы и намечается исследовательская программа для разработки тех проблем, вокруг которых среднестатистический избиратель не имеет каких-либо выраженных собственных предпочтений, где, напротив, единственным мерилом качества нормативно-правового предписания выступает критерий эффективности, то есть максимизации общего благосостояния (утилитарности).

I. Идеология: множество дефиниций

Непринятие, критика или даже критиканство либо, напротив, большее или меньшее одобрение, поиск внутреннего смысла и попытка примерить нормативное построение из сферы позитивного конституционного права с действительностью - все это проистекает из разного взгляда на устройство наиболее базовых юридических основ государства и национальной правовой системы. Коль скоро основы эти так или иначе упираются в устройство политического процесса внутри отдельного государства, точнее, в нормативную схему политического устройства, то разное отношение к одним и тем же основам государственного устройства может быть объяснено разной идеологией, задающей систему координат отдельного политика, юриста-ученого или практики, а равно и простого обывателя. Соответственно, прежде чем пытаться разграничить между собой более и менее «политизированные» разделы конституционного права, следует «договориться о понятиях», то есть чту понимать под идеологией и идеологическим.

1.1 Идеология и социальные группы

Термин «идеология» в теории права и политической науке, а также философии - это сама по себе фундаментальная теоретическая проблема: за одним термином скрывается такое множество понятий, О разных смысловых оттенках понятия идеологии см., например: Louis Althusser, Ideology and Ideological State Apparatuses (Notes Towards an Investigation), in: Lenin and Philosophy and Other Essays 127-186 (Ben Brewster trnsl., Monthly Review Press, 1971); Herbert Marcuse, One-Dimensional Man: Studies in the Ideology of Advanced Industrial Society (Boston: Beacon Press, 1964); Teun A. van Dijk, Ideologies, Racism, Discourse: Debates on Immigration and Ethnic Issues, in: Comparative Perspectives on Racism, Jessika ter Wal and Maykel Verkuyten eds. 91-115 (Ashgate, 2000); Teun A. van Dijk, Discourse, Ideology and Context, 35 Folia Linguistica 11 (2001); Tommie Shelby, Ideology, Racism, and Critical Social Theory, 34 Philosophical Forum 153 (2003); Teun A. van Dijk, Ideology and Discourse Analysis, 11 J. Pol. Ideologies 115 (2006); Stuart Hall, The Problem of Ideology - Marxism without Guarantees, 10 J. Communication Inq. 28 (1986). что идеологией в зависимости от контекста можно обозначить практически любую социальную проблему, связанную со столкновением интересов социальных групп, а равно построить ту или иную позитивную модель либо предложить какие-либо нормативные выводы. Так, в зависимости от сферы, применительно к которой раскрывается понятие идеологии, под ней может пониматься (1) идея либо набор идей, если они образуют некое учение, (2) фактическое поведение, особенно, поведение политиков и то, что они по факту делают, а не говорят, наконец, (3) язык или иная форма коммуникации, пусть и с предустановленным, заданным контекстом. John Gerring, Ideology: A Definitional Analysis, 50 Pol. Res. Q. 957, 966-7 (1997). Далее, в зависимости от предметного содержания, идеология может ограничиваться (1) сферой политического либо (2) относиться к вопросам власти либо (3) давать объяснения глобальным процессам или смене эпох. Id., at 968-9.

Для юриспруденции публичного права, конечно, более интересны те аспекты понятия идеологии, где речь идет о субъектах, следующих или продвигающих идеологию, и роли идеологии в политике. По критерию субъекта идеология может разграничиваться как (1) идеология социального класса (страты) либо эже - от (2) идеологии любой социальной группы, не обязательно столь многочисленной как класс, до (3) идеологии самой небольшой группы внутри социума и даже отдельного индивидуума. Id., at 970. В зависимости от того, какое положение занимает конкретная идеология в жизни общества и государства, идеология может превалирующей, доминирующей, довлеющей либо, напротив, подавленной, маргинальной, вторичной. Id., at 970-1.

Наконец, в понятии идеологии можно выделить иные аспекты, которые не столь значимы для юриспруденции, хотя, безусловно, важны для изучения идеологии в иных сферах социального познания. Так, в сути данного понятия могут акцентироваться функции идеологии (объяснение, навязывание определенной картины мира, единение группы, мотивирование группы на определенные свершения, легитимация заведенного порядка вещей, лидеров и т.п.); ее предопределенность некоторыми интересами или, напротив, свобода от влияния групп интересов (например, текущими интересами класса или иной социальной группы, продвигающими конкретную идеологию); наконец, когнитивные или аффективные, эмоциональные элементы (внутренняя непротиворечивость, отграничение от иных концептов вовне, абстрактность, иерархичность, стабильность содержания, научность, убедительность, догматизация отдельных постулатов, сочетание идейного и бессознательного, наличие непроговариваемых, сакральных моментов и т.п.). Id., at 971-9. Соответственно, для сферы догматики и политики права в множестве понятий идеологии и различных ее смысловых срезов наиболее важным является то, что, во-первых, идеология не может быть сведена к какому-либо частному концепту (идее, мифу, символу, убеждению, верованию, научной теории), это всегда нечто большее, объемное, системное или разветвленное - идеология затрагивает одновременно несколько уровней когнитивного: это и система убеждений, и набор символов, и система научных знаний, а потому редуцирование идеологии лишь к чему-то одному не дает интегрированного представления о ней; во-вторых, идеология более или менее внутренне последовательна, убедительна и непротиворечива, по крайней мере, для ее адептов; Id., at 960-1. в-третьих, идеология всегда имеет политическую коннотацию, без соотнесения ее с политикой и политическим идеология превращается во что-то иное (научную теорию, культуру, верование, просто идею или заблуждение отдельного человека); Terry Eagleton, Ideology: An Introduction 11 (London: Verso, 1991). в-четвертых, идеология - если речь идет об идеологии, хотя бы минимально оказывающей влияние на политику внутри отдельной страны или отдельной сферы государственного устройства, всегда предполагает наличие некоторой социальной группы, которая продвигает подобную идеологию, группа эта не обязательно должна быть значительной по числу участников, но она всегда так или иначе влиятельна в смысле влияния на умы; Id., at 29. в-пятых, идеология не обязательно сама по себе формирует или обособляет людей в определенную социальную группу, но она так или иначе способствует единению группы (от нескольких активистов до целого класса или даже народа), то есть мобилизует людей на единое видение политических процессов, понимание общих целей или хотя бы неких размытых ориентиров и общее движение - уже именно как группы - к достижению таких ориентиров и целей. Teun A. van Dijk, Ideology: A Multidisciplinary Approach 118-24 (London: SAGE Publications, 1998).

1.2 Идеология и превалирующий дискурс

В социальных науках, работающих со структурой языка, идеология обычно рассматривается в тесной связке с концептом дискурса - понятием столь же широким, как и сама идеология, а потому имеющему множество определений и смысловых коннотаций. Использование категории дискурса в современных социальных науках является следствием более широкой философской дискуссии 20 в. о том, где проходит грань между означаемым и означающим, а также насколько знаки и прочие инструменты коммуникации могут приобретать первостепенное значение. Cf., Ludwig Wittgenstein, Philosophical Investigations (G. E. M. Anscombe trnsl., London: Basil Blackwell, 1958); Jьrgen Habermas, Theory of Communicative Action, Vol. 1,2 (Thomas A. McCarthy trnsl., Boston: Beacon Press., 1984, 1987); Noam Chomsky, Syntactic Structures (Mouton & Co., 1957).

Дискурс Фуко М. Археология знания. Пер. с фр. М. Б. Раковой, А. Ю. Серебрянниковой; вступ. ст. А. С. Колесникова. -- СПб.: ИЦ «Гуманитарная Академия»; Университетская книга (Серия «Au Pura. Французская коллекция»), 2004, С. 72-76, 103-112; James Paul Gee, An Introduction to Discourse Analysis: Theory and Method 8-9, 30-40 (3^rd ed., London: Routledge, 2011); Norman Fairclough, Analysing Discourse: Textual Analysis for Social Research 123-55 (London: Routledge, 2011). так же как идеология не просто не сводим к чему-то одному (идее, мифу, представлению), это система, задающая некое референтное поле для понимания и объяснения действительности, ее реконструкции в виде некоторых смыслов, иными словами, дискурс есть предустановка для последующих смыслов и концептов. Дискурс, видимо, это категория еще более общая, чем идеология, поскольку дискурс это сам процесс коммуникации между субъектами посредством языка и прочих знаков и символов, используемых для передачи смыслов. Иными словами, разница между дискурсом и идеологией состоит в том, что если идеология имеет отношение к внешнему эффекту, какой она оказывает на определенных субъектов, то есть идеология не просто артикулирует конфликт интересов отдельной социальной группы, продвигающей конкретную идеологию, и интересов всех прочих групп, более того, выявив такой конфликт, сознательно продвигает и отстаивает интересы группы, объединенной такой идеологией, то дискурс имеет отношение к лингвистической составляющей процесса донесения смысла до субъектов и семиотике, то есть к средствам, благодаря которым указанные интересы противопоставляются и приоретизируются. Trevor Purvis and Alan Hunt, Discourse, Ideology, Discourse, Ideology, Discourse, Ideology..., 44 Brit. J. Soc. 473, 476 (1993). Соответственно, дискурс зачастую нерефлексивен, Id. коль скоро это внутренняя составляющая коммуникации, многие его средства задействуются участниками процесса коммуникации зачастую на автопилоте, просто в силу заведенных практик и стремления донести до другого субъекта некий смысл, напротив, идеология, коль скоро она отталкивается от конфликта интересов одной социальной группы и противопоставления их интересам другой, «проговаривает» явно выраженным образом такой конфликт и, отталкиваясь от него, предлагает свое видение мира и некоторые ожидания, как окружающий миропорядок идеально - с позиций соответствующей группы - должен быть устроен. Id. Идеология задает определенное направление социального движения в том смысле, что подобное движение может быть полезно одним и невыгодно другим. Id., at 478. Если указанное соотношение понятий дискурса и идеологии верно, то конкретная идеология может задавать тот или иной дискурс, идеология, становясь доминирующей, может корректировать или запускать заново другой дискурс, внутри дискурса отдельные блоки проблем могут гиперболизироваться или иным образом акцентироваться, другие, напротив, затемняться или намеренно игнорироваться, замалчиваться или «забалтываться» для переключения внимания с одних проблем, актуальных и важным в рамках одного идеологически окрашенного дискурса, на другие, которые важны для другого дискурса, в подложке которого лежит иная идеология. Следовательно, набор средств, знаков и прочих механизмов означения и коммуникации, в общем, так или иначе универсален для любого дискурса, однако конкретный набор таких механизмов будет предопределяться конкретной идеологией, получающей превалирующее звучание в сравнении с иными, так или иначе приглушенными или маргинальными идеологиями. Если совсем кратко, то всякая идеология это всегда специфичная форма дискурса, в которой артикулированы интересы отдельной социальной группы. Id., at 483-4.

Почему разграничение идеологии и дискурса имеет значение для политики права? Если идеология влияет на дискурс, то та или иная идеология, получая превалирующее значение, задает определенный дискурс, который ровно так же становится превалирующим, доминирующим. Все прочие дискурсы (идеологически окрашенные дискурсы, идеологии) оказываются отодвинуты на задний план, от слабой представленности иной идеологической программы в рамках превалирующего «здесь и сейчас» дискурса до полного забвения или преследования инакомыслия. Носители доминирующей идеологии, задавая определенный дискурс, получают доступ Teun A. van Dijk, Discourse, Power and Access, in: Texts and Practices, Readings in Critical Discourse Analysis, Carmen Rosa Caldas-Coulthard and Malcolm Coulthard eds. 84-104 (London: Routledge, 1996). к средствам коммуникации, точнее, ко всему, что формирует дискурс - от выразителей мнений общества, всевозможных элит до институциональных средств массовой информации, а потому идеология доминирующей группы через дискурс вытесняет на периферию публичного обсуждения те вопросы, которые не интересны, а то и вредны для социальной группы, продвигающей соответствующую идеологию, и напротив, навязывает обществу те вопросы, которые важны, актуальны и значимы для превалирующей группы. Тем самым всякий дискурс как коммуникация между субъектами несет в себе существенный элемент политического. Gee, supra note 12, at 7. Дискурс, в свою очередь, отражается на политико-правовых спорах: в политике права, особенно в той части, которая имеет дело с институтами публичного права, установившийся дискурс предопределяет ось, по которой определяется политизированность того или иного вопроса публичного права: отдельные вопросы, которые не входят в противоречие с основами доминирующей идеологии, закономерно не воспринимаются как политизированные, более того, они зачастую квалифицируются не как проблемы политики права, а как догматические (позитивно-правовые), особенно не выделяющиеся из установившейся юридической конвенции. Напротив, любые политико-правовые изыскания, даже не имеющие изначально никакой связи с политическим процессом, объявляются как «политизированные» (в смысле относящиеся к политике, политическому процессу, а не правно-политической сфере), а потому не имеющими особого догматико-юридического значения, то есть мало относящимися к юриспруденции как таковой, а находящимися, скорее, в сфере политической борьбы. Тем самым «политизированная» юриспруденция из-за расхождения с текущим дискурсом маргинализируется: ее изыскания всерьез не принимаются во внимание не только потому, что соответствующая исследовательская повестка оказывается «не в моде» с позиций превалирующего дискурса, но и с точки зрения юриспруденции (науки права и юридических элит) таким исследованиям отказывается в роли быть по-настоящему научной работой, коль скоро это и не юридическая работа вообще, а некая политически ориентированная публицистика, ведь истинно юридические исследования предполагают совершенно иное референтное поле и якобы более глубокое, сугубо юридическое рассмотрение проблематики. Политизированность конкретного исследования, проистекающая из-за конфликта с превалирующем дискурсом, приводит к тому, что сама по себе работа юриста начинает оцениваться как слабая, непрофессиональная, как работа политика или политолога, но не глубокого юриста. Получается, что конкретная идеология через тот или иной дискурс задает рамки юриспруденции: доступ к источникам дискурса позволяет доминирующей социальной группе задавать дискурс, манипулировать вниманием и «модой на идеи», а через задание дискурса - бетонировать status quo и, далее, маргинализировать юриспруденцию публичного права, предполагающую иной взгляд на систему базовых институтов государства.

1.3 Идеология и право

Подводя некоторый промежуточный итог, можно суммировать следующие позиции. Во-первых, как и в иных сферах юриспруденции, в конституционном праве всегда присутствует противопоставление позитивно-правовых построений (право как оно есть «здесь и сейчас», право как ставшее) и политико-правовых идей (право как должное, право, ориентированное на его последующее становление), причем порой, что особенно характерно для конституционно-правовых вопросов, сложно провести буквальное различие между тем что есть и тем, что могло или должно бы быть. Во-вторых, не всякое правно-политическое построение или утверждение в юриспруденции конституционного права политизировано: несмотря на однокоренные слова, политизированность предполагает большую или меньшую референцию к текущему политическому процессу, но не всякий политико-правовой тезис внутри конституционного права с необходимостью должен быть политизированным. Иными словами, многие политико-правовые построения могут оставаться сугубо доктринальными юридическими конструкциями и вовсе не отражать ни политических предпочтений их авторов и пропонентов (либо оппонентов), ни быть связанными с текущей политической борьбой. Грань между политизированной юриспруденцией конституционного права и правно-политической ее составляющей оказывается еще более призрачной, чем разделение позитивного права и политики права внутри данной отрасли права, однако эта грань все же есть. Следовательно, политизированность конституционного права и политика конституционного права, его политико-правовой компонент, соотносятся обычно как общее и частное (род и вид); однако политизированность полностью не покрывает правно-политический момент, последний может быть вовсе не политизированным, а потому не становится разновидностью политизированного учения. В-третьих, политизированность предопределяется установившимся контекстом обсуждения соответствующих проблем, дискурсом. Дискурс, в свою очередь, в части вопросов политики, имеет своей подложкой доминирующую здесь и сейчас идеологию, которую можно так или иначе реконструировать (не обязательно, что конкретная идеология сводится к набору формализованных догматов или устанавливается раз и навсегда - зачастую многие из ее постулатов могут долгое время не проговариваться внятно или находиться в движении, становлении, однако отсутствие четкого описания конкретной идеологии не значит, что такой идеологии нет) и выявить социальную группу или группы, которые эту идеологию продвигают и поддерживают как доминирующую. Именно идеология задает различие между (1) тем, что может обсуждаться в рамках конституционно-правовой юриспруденции как сугубо юридическое (мейнстрим, юриспруденция, не входящая в конфликт с дискурсом, а значит и доминирующей идеологией) и (2) тем, что находится на стыке с политикой, политическим процессом, а потому подобное юридическое обсуждение не будет восприниматься как чистая юриспруденция с научной точки зрения (маргинальная часть, представленная юриспруденцией, конфликтующей с превалирующим дискурсом и доминирующей идеологией, либо отражающей экстремистские с т.з. указанной идеологии позиции). Тем самым благодаря превалирующей идеологии юридические проблемы, относящиеся к политизированным, вытесняются из превалирующего дискурса как применительно к широкой публике, так и в рамках юридического сообщества. В-четвертых, если конкретная идеология задает через дискурс различение того, что политизировано, а что нет, то смена одной доминирующей идеологии на другую с неизбежность переформатирует карту юриспруденции конституционного права и заново проводит разметку политизированных секторов. То, что вчера считалось политизированным, сегодня может стать скучным политико-правовым, сугубо юридическим анализом, напротив, отдельные юридические догматы, которые до недавнего времени рассматривались как таковые, могут превратиться в набор идеологических лозунгов, представляющих интерес, скорее, для историков политики, но не юристов. В-пятых, разграничение сильно и слабо политизированных (по-разному окрашенных идеологически) секторов внутри юриспруденции конституционного права позволяет спрогнозировать развитие отдельных институтов конституционного права и конституционного дизайна: неполитизированные сферы будут все больше и больше переходить от движения к статике, научный поиск там будет затухать, остро политизированные темы не будут развиваться, поскольку это сопряжено с различными рисками для юристов, обращающихся к такого рода проблемам, а вот развитие юриспруденции конституционного права будет проходить на стыке между политизированными и неполитизированными темами - там, где происходит столкновение хотя бы двух идеологий, как правило, доминирующей и другой, подавленной, как раз там и будет наблюдаться переходы от политизированности к правно-политическому и наоборот, от правно-политического к политизированному. В точке перехода к правно-политическому можно ожидать наиболее интересных научных исследований, развития законодательства и судебного правотворчества.

На первый взгляд, приведенный тезис о влиянии идеологии на юриспруденцию публичного права в общем виде выглядит достаточно убедительным, поскольку дает довольно понятную, пусть и упрощенную дескриптивную модель. Однако насколько эта модель реально отражает действительность, если смотреть на конкретные идеологические течения? Для ответа на этот вопрос необходимо понять, что значит превалирующая, или доминирующая идеология, и как соотносится между собой превалирующая политическая позиция с политическим активизмом или даже экстремизмом.

II. Теорема медианного избирателя и ее значение для установления степени влияния идеологии на политику права

2.1 Общая идея фигуры медианного избирателя

Отправной точкой для выявления превалирующей политической силы, а значит, и доминирующей идеологии, может выступать т.н. теорема медианного избирателя - концепция, широко используемая в экономическом анализе политики. Согласно базовым установкам этой теории основная часть избирателей (в данном случае под избирателями понимаются любые граждане, так или иначе вовлеченные в формирование воли народа, а не только лица, формально включенные в списки избирателей и/или явившиеся на выборы) исповедует политические взгляды, лишенные каких-либо крайностей, напротив, политические предпочтения основной доли избирателей оказываются расположенными где-то посредине политического спектра, какие бы две диаметрально противоположные точки ни задавали такой спектр (антиномии «левое - правое», «индивидуалистическое - коллективистское», «либертарное - авторитарное», «либеральное - консервативное» и т.д.).

Основу указанной теореме было положено работами экономистов, анализировавших поведение конкурентов-продавцов на товарных рынках, разделенных на отдельные регионы, где каждый продавец оказывался в роли квази-монополиста, Harold Hotelling, Stability in Competition, 39 Econ. J. 41 (1929). однако конкуренция за покупателя заставляет их сближаться и останавливаться в точке посредине на отрезке между ближайшим конкурентом и основной массой потребителей, Id., at 54. что впоследствии привело к созданию более формализованной, общей теории, объясняющей сближение позиций разных избирателей, каждый из которых имеет свой спектр предпочтений по тому или иному вопросу. Duncan Black, On the Rationale of Group Decision-Making, 56 J. Pol. Econ. 23 (1948). Применительно к политической науке теорема медианного избирателя обычно ассоциируется с именем Энтони Даунса, предложившего рассматривать процесс взаимодействия публичных политиков и избирателей в той же логике, что и поведение продавцов и покупателей, в данном случае, на рынке политической популярности. Anthony Downs, An Economic Theory of Political Action in a Democracy, 65 J. Pol. Econ. 135 (1957). Согласно пространственной, или модели спектра (spatial model), Даунса в демократическом политическом процессе политики и политические партии заинтересованы, в первую очередь, не в продвижении тех или иных идей, представлений о благе и прекрасном, общем благе, а в том, чтобы набрать максимальное число голосов избирателей, Id., at 137. своих сторонников, именно это дает возможность затем продвигать определенную политическую повестку. Соответственно, как торговец продает товары, чтобы максимизировать прибыль, так и политик продает избирателям некоторый набор политик для того, чтобы максимизировать число голосов, при этом, продолжая аналогию с товарными рынками, политические партии вынуждены конкурировать на рынке за голоса избирателей с двумя или более конкурентами в рамках олигополии, Id. ведь количество политических игроков ограниченно, их на порядки меньше, чем избирателей («покупателей» политик). Далее, Даунс разграничивает Id., at 138. две ситуации: (1) рынок с полной информацией участников, что есть не более чем теоретическая модель, не имеющая никакого отношения к реальности, и (2) политический рынок, где участники ограничены в своих знаниях, и где получение информации сопряжено с издержками (реальная политическая действительность). В первом случае политики всё знают об истинных предпочтениях избирателей, а избиратели имеют исчерпывающий объем информации, как ведут себя отдельные политики, соответственно, в такой стилизованной модели все стремятся к максимизации благ (политики - больше голосов при более адекватном отражении настроений избирателей, а избиратели - больше голосуют за политиков, которые увеличивают их благосостояние), достигается точка равновесия, при которой все выигрывают. Однако на деле, во втором случае, если модель Даунса и работает, то ключевой проблемой становится отсутствие полноты информации у избирателей: последние в силу разных причин (невежества, нежелания разбираться в деталях, короткая память и т.д.) не имеют адекватного представления о том, что на самом деле представляет из себя конкретный политик или политическая партия, а потому большинство избирателей будет полагаться на какие-то простые и понятные концепты, обычно такими огрызками информации выступают идеологии, точнее, отдельные идеологические постулаты, которыми оперируют политики. Id., at 139-40. Благодаря идеологиям избирателя разграничивают политиков между собой, выделяют наиболее заметных, а если конкретная идеология оказывается близкой избирателю, то поддерживают определенную партию или политика. Id., at 141. Тем самым именно недостаток информации у избирателей создает запрос на идеологии, Id., at 142. поскольку последние оказываются простейшим средством коммуникации между избирателями и политиками, или продолжая аналогию с товарами, идеологии это бренды, позволяющие максимизировать голоса («прибыль»). Из указанных рассуждений следует, по мысли Даунса, два важных вывода: первый - если избиратели по линии одного спектра (Даунс в качестве примера рассматривал спектр «левые - правые», разделив его условно на 100 делений, где 0 был равен крайним левым взглядам, а 100 - ультра-правым) распределяются согласно нормальному распределению (normal distribution), при котором основная масса избирателей оказывается в центре и два стандартных отклонения влево и вправо покрывает 95 % процентов избирателей, то ранее выдвинутая экономистом Хоттелингом идея, что крайности сдвигаются к центру, верна; напротив, второй - если распределение избирателей не повторяет нормального распределения, а описывается как-то иначе (в примере Даунса это кривая с большими массовыми долями на краях политического спектра), тогда политики не только не будут сближаться к центру, чтобы заполучить максимум голосов избирателей, но напротив, будут радикализироваться и следовать за избирателями, например, влево или вправо от центра. Id., at 143. Более того, рассуждения о том, что политики будут двигаться к центру, чтобы привлечь наибольшее число избирателей, применимо для двухпартийной системы, но вряд ли буквально работает для систем, где есть множество партий, борющихся за голоса избирателей, поскольку в последнем случае избиратели могут распределяться даже по линии одного спектра крайне неравномерно. Id., at 143-4. Таким образом, распределение избирателей становится ключевой проблемой, именно от ответа на вопрос, какой позиции в рамках отдельного политического спектра придерживается большинство избирателей, зависит то, куда и как будут двигаться политики.

Однако коль скоро информация для избирателей ограничена и затратна, при этом каждый избиратель понимает, что его единичный голос не является определяющим для итогов выборов, то обычный избиратель выбирает самую простую и понятную стратегию по максимизации собственного блага (utility) от голосования: вместо траты усилий на поиск информации о наиболее «правильном политике», Id., at 145-7. за которого стоило бы проголосовать, избиратель предпочитает голосовать за тех, кто предлагает простую, лишенную по большинству позиций экстремальных крайностей, повестку, а потому отдает свой голос за тех, кто оказывается не политиком-экстремистом, а центристом на том или ином спектре. Соответственно, именно информационная асимметрия у избирателей, а не движение политиков, приводит к тому, что основная часть избирателей, максимизирую свою полезность, голосуют за политические идеи, находящиеся посредине между двумя крайностями, как следствие подобного поведения каждого отдельного избирателя основная масса голосов уже всех избирателей оказывается также в районе центра, убывая и сокращаясь к нулю к концам спектра. Тем самым политик, всегда стремящийся максимизировать свою поддержку, Anthony Downs, An Economic Theory of Democracy 11 (Boston, NYC: Addison Wesley, 1957). лишь следует логике любого отдельного избирателя, а поскольку таких избирателей большинство, то всякий политик должен ориентироваться на медианного избирателя, ведь медианное значение как раз находится в точке, указывающей на середину в нормальном распределении. Графически подобную ситуацию можно представить как в некотором роде трансформацию кривой (рис. 1.1), отражающей нормальное распределение политических предпочтений отдельного избирателя, достигающего максимальной полезности (точка U*) в позиции, отражающей срединные политические предпочтения такого избирателя, например, на спектре «левое - правое» (как в у Даунса, для иллюстративности разделившего этот спектр по шкале от 0 (крайне левые) до 100 (ультра-правые)), в кривую, отражающую уже нормальное распределения всех избирателей вообще, расположенных на том же политическом спектре (рис.1.2). Основная масса избирателей в таком случае оказывается сгруппированной вокруг срединного, медианного значения, а чем дальше предпочтения избирателей расходятся влево или вправо от центра, тем меньший процент избирателей оказывается разделяющим соответствующие предпочтения. Чем более радикальными (левыми или правыми) оказываются политические предпочтения отдельных избирателей, тем скорее число избирателей стремится к нулю в пределе.

2.2 Усложнение модели

В оригинальной модели Даунса распределение политических предпочтений является одномерным, то есть рассматривается по одной шкале (слева направо), Dawson, supra note 23, at 142-3. при этом вслед на Д. Блеком предполагается, что предпочтения каждого избирателя могут быть проранжированы по шкале предпочтений такого избирателя (single-peaked preferences). Id., at 142; Black, supra note 22, at 24-8. Даже если модель Даунса фундаментально верна, то подобное упрощение, сведйние всех политических срезов лишь к одному спектру («левое - правое» либо «либеральное - консервативное», «индивидуальное - коллективистское» и т.д.) вряд ли адекватно отражает реальную политическую ситуацию в отдельной стране, а потому одномерная модель требует своего усложнения, превращения ее в двух- или многомерную, чтобы быть более или менее приближенной к реальной действительности.

Так, добавление к горизонтальной оси «левые - правые», указывающей на отношение избирателей к роли государства в экономике (левые выступают за широкое вмешательство государства в экономику, значительное перераспределение богатства от богатых в пользу бедных, напротив, правые ратуют за «минимальное государство» и незначительный социальный и экономический патернализм, уповая на экономические стимулы и личную инициативу) хотя бы одной вертикальной оси, отражающей большее или меньшее коллективное начало, подавляющее индивида (авторитарные крайности), либо, напротив, крайности либертарианства, дает уже куда более нюансированное представление о реальной картине политических предпочтений. Опять-таки, если бульшая часть избирателей ориентируется на середину, медианное значение, в любом спектре, то основная масса избирателей в такой двухмерной модели будет представлена в виде пятна (см. рис. 2), причем зачастую неправильной формы, поскольку распределение «левые - правые» не является симметричным и повторяющим применительно к каждому избирателю распределение «авторитарное - либертарное», прибавление новых осей делает такое «пятно» многослойным. Cf., Norman Schofield and Itai Sened, Modeling the Interaction of Parties, Activists and Voters: Why is the Political Center so Empty?, 44 Eur. J. Pol. Res. 355, 365-77 (2005).

Далее, добавление к указанное модели новых спектров, например, расхождение избирателей по отдельным, крайне политизированным вопросам, обсуждаемым в обществе (например, отношение к смертной казни, правам детей, правам всевозможных меньшинств, религии, вопросам внешней политики и т.п.) превращает эту модель в многомерную, объемную, при этом распределение избирателей в такой модели также должно представляться объемно, сообразно массам по тем или иным осям. См. работы, в которых делаются такие попытки: Otto A. Davis, Melvin J. Hinich, and Peter C. Ordeshook, An Expository Development of a Mathematical Model of the Electoral Process, 64 Am. Pol. Sci. Rev. 426 (1970); Dennis C. Mueller, Public Choice III 87-93, 437-59 (Cambridge University Press, 2003); Norman Schofield and Gary Miller, Elections and Activist Coalitions in the United States, 51 Am. J. Pol. Sci. 518, 522-3 (2007); Schofield & Sened, supra note 36. Протестное голосование, не показывающее истинных политических предпочтений избирателей, а лишь запутывающее понимание распределение избирателей, принципиально не меняет эту модель, лишь делая ее более сложной: при выявлении истинных политических и идеологических предпочтений, распределение избирателей по тому или иному политическому спектру, видимо, начинает подчиняться логике отхода от экстремальных позиций и движения к некой усредненной позиции. Точно так же модель медианного избирателя, видимо, приобретает комплексный характер там, где общество оказывается поляризированным, то есть где нет градации политических предпочтений лишь по одному спектру, но где, напротив, отдельные социальные группы очень сильно противостоят друг другу, не могут прийти к консенсусу по наиболее значимым вопросам политического и социального устройства в силу раздробленности указанных групп и их антагонистического противостояния. В таких поляризированных обществах, как показывают экономические работы и публикации из сферы т.н. социального выбора, Philip Keefer and Stephen Knack, Polarization, Politics and Property Rights: Links Between Inequality and Growth, 111 Public Choice 127, 130 (2002); Gilles Serra, Polarization of What? A Model of Elections with Endogenous Valence, 72 J. Pol. 426 (2010). усиливается нестабильность политического процесса, политикам намного сложнее (в сравнении с неполяризированными обществами) приходить к согласию по тем или иным вопросам, связанным с развитием, а также с их последующей реализацией, однако для целей анализа влияния идеологии на политический процесс это, видимо, не отменяет принципиальной идеи теоремы медианного избирателя: даже внутри каждой группы, отражающей совокупность людей, разделяющих набор близких по духу политических и идеологических предпочтений, основная масса избирателей стремится к некому срединному значению. Тем самым в поляризированных обществах можно ожидать распределение основной массы избирателей с превалирующей массой не в центре одного спектра, а напротив, большой плотности в одной и второй части спектра от центра, что графически может быть представлено следующим образом (рис. 3), хотя поляризация может не сводиться только к одному вопросу или спектру:

Однако даже усложнение и создание многомерных моделей в основе своей имеют базовые идеи модели Даунса, а также его предшественников, а потом идеи, заложенные в теореме медианного избирателя, могут быть использованы для дальнейшего анализа того, каким образом выделяются доминирующие идеологии, которые, в свою очередь, дают политизированность отдельных юридических вопросов.

Наконец, теорема медианного избирателя требует некоторого уточнения в отношении политиков и политических активистов. Стандартная модель Даунса предсказывает, что коль скоро основная масса избирателей сосредоточена там, где обнаруживается срединная позиция между двумя крайними точками политического спектра, то и основная часть политиков, поскольку они заинтересованы в максимизации голосов, будут «продавать» идеологические позиции, отражающие предпочтения медианного избирателя. Однако в таком виде эта модель применима к демократиям, причем работает она в отношении политических партий, число которых на рынке сравнительно невелико и они расположены на той или иной точке политического спектра. Для активистов, политических лидеров, которые только выходят на рынок голосов, данная стратегия не работает: если на рынке уже есть мощные политические игроки, которые прекрасно известны избирателям, то добавление к ним мало известного политика, предполагающего еще более центристские лозунги, вряд ли даст такому политику существенную поддержку. Schofield & Sened, supra note 36, at 356 (обзор литературы вопроса). Напротив, чтобы выделиться, новичкам и прочим активистам, не относящимся к политическому истеблишменту, необходимо что-то, чтобы их оттеняло, а потому активисты - при входе на политический рынок - будут руководствоваться поначалу логикой, прямо противоположной теореме медианного избирателя: для привлечения голосов активист вынужден двигаться от центра к его крайним точкам, а потому распределение политиков-активистов строится по модели зеркально отраженного нормального распределения, то есть чем ближе к центру, тем меньше число таких активистов, и наоборот, чем экстремальнее позиция такого политика, тем потенциально у него больше сторонников, из числа таких же экстремально настроенных избирателей, хотя в абсолютном выражении число его избирателей крайне невелико (см. рис. 4).

Как следствие, для новичков и активистов-политиков типично, что их число тем больше в общем количестве таких политиков, чем более радикальные взгляды они проповедуют (на рис. 4 число политиков с более радикальными взглядами больше, чем число центристов-новичков: N₂ > N₁), для них справедлива теорема анти-медианного избирателя, Jens GroЯer and Thomas R. Palfrey, Candidate Entry and Political Polarization: An Antimedian Voter Theorem, 58 Am. J. Pol. Sci. 127 (2014); Thomas Palfrey, Spatial Equilibrium with Entry, 51 Rev. Econ. Stud. 139 (1984); John H. Aldrich, A Downsian Spatial Model with Party Activism, 77 Am. Pol. Sci. Rev. 974 (1983). поскольку, как видно из указанного рисунка, при медианном значении на политическом спектре наблюдается наименьшее число активистов, несмотря на то, что медиане соответствует наибольшая масса ото всех избирателей. Далее, чем больше новичок или активист интегрируется в политический истеблишмент, тем ближе он начинает двигаться к центру, получая все больше - в абсолютных цифрах - голосов избирателей, но при этом оставляя и «предавая» незначительное, в сравнении с общим числом всех избирателей, количество избирателей, придерживающихся радикальных взглядов. Чем более радикальным оказывается конкретный активист-политик и чем на более радикальных избирателей он ориентируется, тем больше шанс того, что попытки двигаться в сторону центральной позиции, типичной для мэйнстрима, приведет к дроблению и маргинализации позиций тех, кто не поддерживает такого движения, Judith B. White and Ellen J. Langer, Horizontal Hostility: Relations Between Similar Minority Groups, 55 J. Soc. Issues 537, 540-1 (1999). поэтому политик, продолжающий двигаться к центру, не только теряет радикально настроенных сторонников, но и сами радикальные избиратели разделяются на еще более разобщенные группы, двигающиеся, напротив, от центра к периферии.

В общем, в этой же логике находится и радикализация отдельных политиков или партий, намеренно эскалирующих позицию по тому или иному вопросу: отклонение от срединной позиции дает задел для последующего торга и сближения позиций для политиков, использующих подобную тактику, David C. King and Richard L. Zeckhauser, Punching and Counter-Punching in the U.S. Congress: Why Party Leaders Tend to be Extremists, Harvard University John F. Kennedy School of Government Working Paper (2002), available at: http://davidcking.com/author [10.07.2016]; David C. King, Congress, Polarization, and Fidelity to the Median Voter, Harvard University John F. Kennedy School of Government Working Paper (2003), available at: http://davidcking.com/author [10.07.2016]. и напротив, усиливает маргинализацию тех, кто всерьез придерживается крайних, экстремальных взглядов.

Несмотря на научную критику с разных позиций теоремы медианного избирателя, эмпирические исследования, выполненные на примере американских реалий, Возможно, что модель медианного избирателя будет иметь слабое прогностическое значение для плюралистических систем, не основанных на двухпартийной системе, а потому в Западной Европе или Азии она может оказаться неработающей. Однако в отсутствие эмпирических исследований, показывающих связь этой модели с европейскими или иными демократиями сложно подтвердить или опровергнуть данный тезис. показывают, Keith T. Poole and R. Steven Daniels, Ideology, Party, and Voting in the U.S. Congress, 1959-1980, 79 Am. Pol. Sci. Rev. 373 (1985); Roger D. Congleton and William F. Shughart , II, The Growth of Social Security: Electoral Push or Political Pull?, 28 Econ. Inq. 109 (1990); Roger D. Congleton and Randall W. Bennett, On the Political Economy of State Highway Expenditures: Some Evidence of the Relative Performance of Alternative Public Choice Models, 84 Public Choice 1 (1995). что эта, в общем, довольно простая модель может как адекватно объяснять происходящие политические процессы, так иметь некоторое нормативное или прогностическое значение. Как видно из предыдущего изложения, для идеологии теорема медианного избирателя будет иметь вполне очевидные последствия: в двухпартийной системе рано или поздно происходит конвергенция идеологий к центру, а потому избирателям не предлагается какого-либо серьёзного выбора, коль скоро противостоящие идеологии сходятся в срединной позиции по большей части вопросов. David Austen-Smith and Jeffrey S. Banks, Positive Political Theory II: Strategy and Structure 259 (Ann Arbor: The University of Michigan Press, 2005). В многопартийных системах процесс сегментации и политического спектра более сложен, Румянцев А. Много партий хороших и разных?... Анализ изменений российского Закона «О политических партиях» с точки зрения экономической теории демократии // СКО 2012 № 6(91) С. 57-72. однако даже там можно, видимо, выявить наиболее заметные идеологические группы, позволяющие понять, какие идеологии наиболее популярны, а значит, имеют наибольшее число сторонников, а какие маргинальны.