Влияние коррупции на институциональные характеристики современных недемократических государств

Размещено на http://www.Allbest.ru/

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования

Национальный исследовательский университет

Высшая школа экономики

Факультет социальных наук

Направление подготовки 41.04.04 Политология

Образовательная программа «Прикладная политология»

Выпускная квалификационная работа - магистерская диссертация

Тема:

Влияние коррупции на институциональные характеристики современных недемократических государств

Серова Анна Андреевна

Научный руководитель

д. полит.н., профессор

Ю.А. Нисневич

Москва - 2018

Введение

Несмотря на то, что значительное количество исследований признает отрицательное воздействие коррупции на состояние политического процесса, в научном сообществе до сих пор не сложилось единого мнения относительно роли коррупции в функционировании государства. Так, к примеру, ряд исследователей согласны с мнением С. Хантингтона, который определяет коррупцию «как инструмент для «смазки» механизма государственной машины. Она может повысить эффективность неработающих законов, а ситуация улучшена путем легализации коррупционной составляющей». В этой связи коррупция интерпретируется в качестве компенсаторного механизма вследствие некачественной работы институтов. Однако не стоит вопроса о том, что коррупция подвергает своему воздействию всю государственную конструкцию и так или иначе затрагивает факторы, влияющие на социальное и общественное развитие.

Актуальность исследования

До сих пор не существует однозначного мнения относительно функциональной значимости коррупции для государства, большинство исследований, посвященных изучению роли рассматриваемого феномена, акцентировали внимание лишь на состоянии экономической составляющей государства. Появилась необходимость в более углубленном изучении существующей проблематики ввиду постоянно усложняющейся среды, в которой функционирует государство, а также из-за имеющихся пробелов, связанных с разными подходами к изучению данной темы.

С другой стороны, до сих пор есть трудности в определении «состояния» государства, эта проблема актуальна с точки зрения использования определенных методов в ее исследовании и формирования выборки факторов, определяющих состояние государства, его основных институциональных характеристик для последующего анализа.

Степень научной разработанности проблемы

Как уже отмечалось выше, до сих пор не сложилось однозначного мнения относительно того, какую функциональную роль коррупция выполняет по отношению к политической стабильности, экономическому росту и эффективности государства в целом. Так, Г. Мюрдаль является одним из представителей позиции, которая категорично характеризует коррупцию, как отрицательное явление. В своей работе «Азиатская драма: исследование бедности наций» автор приходит к выводу о том, что именно коррупция лежит в основе порочного круга нищеты в развивающихся странах.

Противоположного мнения придерживался С. Хантингтон, утверждая, что «вскормленная модернизацией коррупция позволяет преодолевать жесткость политической и социальной организации общества, будучи тем «маслом», благодаря которому «колеса экономики» движутся быстрее».

Две противоборствующие точки зрения вызвали обоснованный интерес к проблеме коррупции и той роли, которую она выполняет в общественно-политических отношениях. Вследствие этого, появилось множество работ, использующих как количественные, так и качественные методы для исследования природы коррупции, а также выявления взаимосвязей данного феномена с различными аспектами общественной жизни.

Исследователи А. Шлейфер и Р. Вишни, внесли немалый вклад в дальнейшее развитие данной дискуссии. Авторы пришли к выводу, что «слабые, неустойчивые правительства сильнее подвержены коррупции, которая, в свою очередь, негативно отражается на экономическом росте».

Последние эконометрические исследования представляют, что показатель уровня коррупции в стране отрицательно коррелирует с наиболее значимыми экономическими показателями. Э. Перри утверждает, что «коррупция тормозит экономический рост из-за того, что снижает приток частных инвестиций». Кауфман пришел к выводу о том, что коррупция ограничивает развитие (ВВП, детская смертность, грамотность).

П. Мауро подробно рассмотрел коррупцию, как институциональный фактор, при этом поставив вопрос о «взаимосвязи политической стабильности и эффективности управления». Автор отмечает, что коррупция значимо связана с экономическим развитием и типом политического режима.

Еще один пласт научной литературы, посвященной изучению рассматриваемого феномена, фокусирует внимание на институциональной конструкции государства.

В этой связи, хотелось бы отметить работы В. Танци, в которых на большом объеме эмпирического материала проверяются гипотезы относительно влияния различных факторов на уровень коррупции. В продолжение утверждения о важности определения факторов, определяющих развитие коррупции, стоит выделить исследование Д. Трейсмана. В рамках своей эмпирической исследовательской работы, автор тестирует серию регрессионных моделей, на основании которых делает вывод о том, что политическая стабильность не оказывает серьезного, то есть статистически значимого, влияния на уровень коррупции.

О проблеме измерения коррупции писал Ю.А. Нисневич в работе «Измерение валидности индексов коррупции», а также в работе «Коррупция: инструментальная концептуализация», где автор изучает основные показатели уровня коррупции и индексы, на факт адекватности применения их в научно-исследовательских работах.

Исследовательский вопрос

Исследовательский вопрос данной работы может быть поставлен следующим образом: как связаны между собой факторы, определяющие социально-экономическое и политическое развитие государства и уровень коррупции в стране.

Объект и предмет исследования

Объектом исследования являются страны с недемократическим политическим режимом.

В качестве предмета исследования выступает взаимоотношение уровня коррупции в недемократических странах с основными институциональными характеристиками этих стран.

Цель и задачи исследования

Цель исследования состоит в выявлении особенностей влияния коррупции на институциональные характеристики недемократических стран.

Данная цель предопределила постановку следующих задач:

1) Рассмотреть подходы к изучению коррупции и ее функциональности в рамках институциональной среды;

2) Проанализировать проблемную зону в отношении определяющих институциональных характеристик, отражающих состояние современных государств с недемократическим режимом;

Выявить наиболее релевантные для данного исследования институциональные характеристики государства;

Выявить связь между уровнем коррупции и выделенными институциональными характеристиками государства;

На основе полученных результатов выявить и сформулировать основные закономерности, отражающие состояние недемократических государств, характеризующихся высоким уровнем коррупции.

Методология и методы

Данная работа находится в рамках теории неоинституционализма, где правящие политико-экономические группировки рассматриваются как акторы, которые пытаются максимизировать свою выгоду с помощью инструмента политической коррупции. Стоит отметить, что «новый институционализм не подразумевает как таковую рациональную природу институтов». Неоинституциональный подход подразумевает под институтами некое равновесное состояние, то есть набор правил, неисполнение которых невыгодно какому-либо из участников. В работе используется новая институциональная теория на основе подхода Р. Калверта и Н. Шёфилда, которые определяли, что «институционализация - следствие определенного соотношения ресурсов и возможностей, которыми акторы обладают, а правила игры возникают в процессе взаимодействия акторов».

Эмпирическая база исследования

Для анализа была сформирована выборка, основанная на минималистской теории демократии. Формирование выборки основывалось на двух базы данных: Freedom in the World от Freedom House и Democracy Dictatorship Index(для проверки).

Для оценки уровня коррупции в выбранных странах используется «Индекс восприятия коррупции» (Corruption Perceptions Index -- CPI).

Выделенные для анализа институциональные характеристики измеряются на основании определенных индексов, предоставленных базой данных Quality of Government (QoG).

Глава 1. Концептуальные рамки изучения коррупции

Операционализация и концептуализация понятия коррупция

Понятие коррупции, несмотря на долгое существование самого феномена, до сих пор не имеет признанного всеми определения в научной литературе. Первоочередной задачей любого исследования, посвященного изучению коррупции является вопрос того, какое определение дать этому феномену. Подобная ситуация обусловлена некоторыми объективными причинами.

«Коррупция является многоплановым и многомерным явлением в структуре общественных отношений, изучаемым в различных аспектах как экономическая, политическая и культурная проблема». Таким образом, в зависимости от методологического подхода и цели того или иного исследования, понятие коррупции может определяться по-разному. Кроме того, сложность заключается еще и в том, что в обществе существует разное восприятие того, что является коррупцией.

Стоит также отметить, что коррупционные отношения постоянно эволюционируют, подстраиваясь под изменяющиеся социально-экономические и политические условия.

Отметить стоит и тот факт, что «любая попытка проанализировать концепцию коррупции сталкивается с тем фактом, что в английском и других языках слово коррупция имеет историю в значительной степени разных значений и коннотаций».

Общепризнанным является факт, что распространению коррупции в государстве способствует публичная власть. Во многом это определяет характер и особенности феномена коррупции.

В этой связи многие исследовательские работы отмечают, что коррупция является некой разновидностью преступления. Однако, безусловно, феномен коррупционных отношений отличается от всех видов преступлений. В то время как основные виды преступлений коррелирует между собой, то с коррупцией подобной связи не наблюдается. Это может свидетельствовать о том, что немаловажную роль при этом играют факторы, в том числе отличающие коррупцию от других видов преступлений, а именно ее связь с деятельностью органов государственной власти.

Зачастую определение понятия «коррупции» вырастает из модели «принципал-агент».

Наиболее распространённым определением коррупции является определение, которое дает Сентуриа: «коррупция - злоупотребление публичной властью для частной выгоды». Более общее определение, выводящее коррупцию за рамки только публичной политики, дает международная организация Transparency International: «коррупция - это злоупотребление вверенной властью для частной выгоды». Однако, как справедливо отмечает Ю.А. Нисневич «подобные определения оставляют открытыми ряд принципиальных вопросов: как соотносится коррупция с нарушениями законодательных, моральных, этических и иных норм; какие последствия коррупция несет для таких ценностных категорий как общее благо, общественная польза в соотношении с частными интересами, частной и групповой выгодой». В то время как именно вокруг этих вопросов образуются основные противоречия в большинстве отечественных и зарубежных исследовательских работ, посвященных изучению коррупции.

К определению понятия коррупции сложилось несколько основных подходов.

Так, в рамках нормативно-ценностного подхода коррупция определяется и концептуально рассматривается как «использование публичной власти для получения частной выгоды, которая может иметь как материальное, так и нематериальное выражение, в том числе выражаться в предпочтительном продвижении по службе или повышении социального статуса, в обеспечении доминирования одной социальной группы над другим путем нарушения законов или признанных норм морали и нравственности, стандартов поведения». С этой же позиции Дж. Гардинер отмечает, что «коррупционные практики нарушают правила под воздействием различных проявлений частной заинтересованности».

В рамках рационалистского подхода феномен коррупции анализируется с точки зрения ее функциональных особенностей и проявлений. Зачастую коррупция здесь рассматривается как положительное явление. Например в работах Хантингтона и Леффа говорится о позитивной роли коррупции, которая позволяет «сглаживать» неэффективные государственные барьеры.

Подобная точка зрения достаточно распространена и в настоящее время. Так, Мовчан отмечает, «что коррупция -- это не всегда только нелегальное и неэффективное явление, иногда она может выполнять роль «смазки» в процессе преодоления малоэффективных институциональных практик и плохо работающих законов».

Среди научных работ распространенным подходом к изучению коррупции является экономический подход. С. Роуз-Аккерман отмечает: «экономика - действенный инструмент анализа коррупции, поскольку культурные различия и мораль добавляют свои нюансы и частности, однако для понимания того, где искушение коррупции является наиболее ощутимым и где оно оказывает наибольшее воздействие, необходим общий экономический подход». Так, основной детерминантой широкого распространения коррупции представители данного подхода видят в чрезмерном вмешательстве государства в экономику. Основным положительным эффектом коррупции здесь усматривается тот факт, что коррупция в перспективе может провоцировать экономический рост посредством того, что способствует заключению большего количества сделок с минимальными транзакционными издержками.

Однако существует и принципиально противоположная точка зрения относительно функциональной значимости коррупции. Так, П. Мауро в своей работе «Воздействие коррупции на рост, инвестиции и государственные расходы» отмечает, что высокий уровень коррупции в стране приводит к снижению прямых внешних и частных инвестиций, тем самым препятствуя экономическому росту. В свою очередь, Д. Кауфман и С. Вей с помощью математического моделирования показали, что «коррупция приводит к дополнительному увеличению временных затрат на взаимодействия с бюрократией, обременению процессов управления бизнесом и повышению стоимости капитала».

Тем не менее, несмотря на разные подходы к определению понятия коррупций можно выделить некоторые общие характеристики этого феномена.

Из приведённых выше определений коррупции можно заметить, что почти все они употребляют такие значения как «злоупотребление», «публичная власть», «частная выгода», которые в свою очередь также трактуются по-разному и могут служить предметом дискуссий, что препятствует полноценному пониманию феномена коррупции. Зачастую однозначно нельзя даже определить, что представляет собой «высокий уровень коррупции».

Интересным представляется мнение о том, что понимаю коррупции может способствовать «экономика благосостояния» как показатель, способствующий проведению различия между полезными и расточительными политическими действиями. Кроме того, необходимо разработать некоторую теорию, охватывающую то, как действительно могут возникать отклонения от наилучших решений. Полученное отклонение между оптимальными решениями и фактическими решениями может привести к полезному определению коррупции. Первый такой подход был представлен традиционной теорией ренты. Этот подход рассматривает различные формы поиска преференциального режима со стороны государственных лиц, принимающих решения, например, лоббизм или коррупция. Основываясь на экономике благосостояния, этот подход обеспечивает нормативную основу для определения того, какой политический курс должен быть проведен. Применяя эту теорию к действиям лиц, принимающих решения, традиционная теория ренты фокусируется на возникающих отклонениях от оптимальности. Однако, как показывает Дж. Ламбсдорф в своей работе «Коррупция и поиск ренты» традиционная теория ренты не может адекватно сопоставить коррупцию с альтернативными формами ренты.

Любой коррупционный акт затрагивает определенный объект, то есть сферу жизни деятельности общества: гражданскую, политическую, хозяйственную и другие. Так, выделяется гражданская, деловая и политическая коррупция. Последняя, являясь формой злоупотребления публичной властью, служит инструментом достижения не только материальной, но и политической выгоды, что позволяет рассматривать коррупцию не только как экономическое, но и как политическое явление, и выделять такую ее форму как политическая коррупция.

Представляется справедливым отметить, что для полноценной инструментальной концептуализации необходимо уточнить понятие «политическая коррупция», как характерный феномен сферы публичной власти. Данный термин также не имеет общепризнанного определения. Представляется уместным выделить наиболее распространенные и широко применяемые определения этого понятия. «Политическая коррупция - это использование лицом, занимающим государственную должность, доверенных ему государственно-властных полномочий и прав, служебного положения и статуса в системе государственной власти, статуса органа государственной власти, который он представляет, в целях противоправного извлечения личной и (или) групповой, в том числе и в пользу третьих лиц, политической выгоды (политического обогащения)»; «…какие-либо действия чиновников, если они отходят от своих определенных законом обязанностей в обмен наличные выгоды»; «...форматирование политической конкуренции, ограничение доступа к власти, использование государства как инструмента получения политической ренты для определенных закрытых групп». Международная антикоррупционная организация Transparency International определяет политическую коррупцию так: «политическая коррупция - злоупотребление служебным положением со стороны политических лидеров в целях личной наживы». Теоретически политическая коррупция как использование официальной власти в личных интересах противоречит фундаментальной идеи государства достижению общего блага, поскольку является сознательным нарушением определенной программы достижения общественного интереса. Внутренне политическая коррупция подразделяется на электоральную коррупцию и «монополизацию» власти, в зависимости от этапа политического процесса.

Электоральную коррупцию можно определить как «создание преимуществ представителям правящих политических сил и групп, подавление их политических конкурентов и искажение свободного волеизъявления граждан посредством противоправного использования в ходе избирательного процесса государственных структур, их должностных лиц и ресурсов».

В конечном счете именно политическая макроструктура, связанная с политической системой, балансом сил, конкуренцией на выборах и т. д., определяет стимулы для тех, кто принимает политико-управленческие решения относительно «собственного» поведения и санкций в отношении тех, кто нарушил «правила».

Таким образом, для операционализации понятия «коррупция» необходимо применять комбинированный подход.

В этой связи наиболее релевантным представляется определение Ю.А. Нисневича: «коррупция - противоправное использование должностным лицом предоставленных ему управленческих ресурсов не для обеспечения выполнения задач и функций структуры, а для извлечения личной или групповой выгоды как в материальной, так и нематериальной форме».

Анализ политической коррупции также необходим и для более предметного понимания сущности коррупции как социального явления и повышения эффективности мер по борьбе с ней.

Среди множества факторов коррупции, представляется справедливым выделить наиболее значимые. В первую очередь стоит отметить социально-политические факторы, вызванные искажением развития политической системы. Такими факторами выступают: искажение принципа разделения властей, слабость государственно-политических институтов, отсутствие реальной конкуренции и сильной партийной системы. Неоавторитарные режимы формируют громоздкую государственную конструкцию. Однако, расширение государственного аппарата, дополнительные уровни управления приводят к усложнению системы государственного управления и появлению стимулов к самосохранению, что порождает политическую коррупцию. Важную роль играет прозрачность системы государственного управления, процесса выработки и принятия решений. Там, где уровень участия граждан в политическом процессе сведен до минимального, политическая система приобретает черты «черного ящика».

Вторая группа факторов - социально-правовые. К таким факторам можно отнести низкий уровень правосознания населения, ориентированность правоохранительных органов не на защиту прав граждан, а на защиту интересов государства, правовой нигилизм, неуважение к законам на всех уровнях власти. В дополнение стоит отметить, что распространению коррупционных отношений служит коррупционная емкость законодательства. Проявлением такого феномена служат сознательно размытые формулировки законов; отсутствие в ряде случаев норм о юридической ответственности, за неисполнение юридической обязанности, «юридические привилегии», установленные для некоторых субъектов права (например, для судей) и т.п.

Следует отметить, что сложный и непрозрачно регулируемый механизм формирования заработной платы государственных служащих, и отсутствие доступной информации об их доходах также служит питательной средой для распространения коррупции.

Среди прочих правовых факторов, отсутствие независимой судебной системы является одним из самых значимых. Так, фонд «Общественное мнение» пришел, например, к выводу о том, «что господствующие среди граждан представления о неэффективности работы судов сопряжены с фактами использования судьями государственной системы права для личного обогащения и поддержки частных, клановых интересов».

Еще одна группа факторов носит организационно-правовую направленность. Данный тип факторов подразумевает выборочный характер борьбы с коррупционерами. Видимость проведения мероприятий, направленных на борьбу с коррупцией проявляется в том, что борьба идет в большинстве случаев с низовым уровнем коррупции, тогда как тогда как политическая коррупция это «высший» уровень коррупционных отношений. Более того, именно «верхушечная» коррупция позволяет распространятся и «низовой» коррупции.

Социокультурный фактор также оказывает сильное воздействие на траекторию развития коррупционных отношений. В первую очередь стоит отметить средства массовой информации, как один из возможных инструментов борьбы с коррупцией. Однако, если этот инструмент не независим, то он работает не по своему целевому назначению. Причинами возникновения такой ситуации может служить: «отказ в предоставлении информации со ссылкой на «конфиденциальность; отказ органов власти в предоставлении информации о своей деятельности со ссылкой на то, что граждане имеют право только на ту информацию, которая непосредственно затрагивает их права и свободы; неопределенность технологических, программных, лингвистических и организационных, включая сроки размещения информации, требований, предъявляемых к официальным сайтам органов власти; непреднамеренное и преднамеренное искажение информации органами власти и ее предоставление не в полном объеме».

Функция гражданского контроля может быть также ограничена посредством СМИ. Конечно и со стороны граждан должен быть проявлен интерес к политической повестке. С другой стороны, общество заинтересовано в получении достоверной информации о политике в той мере, в какой возможна реализация их интересов через политику. По этой причине в странах с недемократическим политическим режимом заинтересованность граждан в получении достоверной политической информации достаточно низкая. В этой связи стоит отметить, что степень восприятия обществом уровня коррупции в стране значительно зависит от качества работы СМИ.

Еще одним фактором распространения коррупции служит несостоятельность механизма контроля государства со стороны граждан. Прежде всего, это проявляется в отсутствии реальных возможностей общества оказывать воздействие на власть через институты представительства. По этой причине, правящие политико-экономические группировки монополизируют власть и беспрепятственно устанавливают «правила политической игры» в стране.

Помимо описанных факторов стоит также упомянуть ряд факторов, изнутри регулирующих уже сложившуюся коррупционную систему, суть которых состоит в устремлении к самоорганизации. По мнению многих авторов, «деятельность коррупционных сетей проявляется в формировании неформальных и нелегальных взаимозависимостей между чиновниками по вертикали управления в одной структуре и по горизонтали на различных уровнях управления между различными структурами».

Настоящий фактор показывает, что причины, содействующие формированию политически коррупционных отношений, узко сопряжены друг с другом, а также с последствиями коррупции.

Представляется уместным также отметить, что феномен коррупции анализируется также с помощью математических моделей. Существует несколько таких моделей, и одна из самым известных это тригонометрическая модель - модель между уровнем коррупции и типом избирательной системы. Данная модель включает две переменные: это входной барьер на политический рынок (процентный барьер для партий, необходимое число подписей для кандидатов и др.) и уровень подотчетности должностного лица перед избирателями. Результаты модели демонстрируют: чем выше обе эти переменные, тем выше уровень коррупции в стране, в частности, политической.

В определении механизмов коррупции существует несколько разных подходов. В первую очередь, под механизмами коррупции подразумеваются некие источники и каналы, посредством которых она пробирается в том числе в пространство общества и государства, в том числе и в политическую сферу. Полагается, что эти средства проникновения носят субъективный характер, однако они связываются так или иначе либо с политической, либо социальной организацией общества. Представители первого подхода отмечают, что и источником, и каналом коррупционных отношений является государство, то есть именно государство транслирует возможности коррупционного поведения. Другими словами, механизмы коррупции являются производными от деятельности государства, где правящие политико-экономические группировки стремятся извлечь выгоду, пользуясь своим положением. Сторонники другого подхода утверждают, что интенция к активизации коррупционных механизмов заложена в самой структуре общества.

Стоит упомянуть и еще один подход, который сводится к тому, что коррупция всегда возникает в следствии трансформационных процессов, затрагивающих государства. Основной идей такого подхода является то, что современное государство, где частная собственность заложена в основу функционирования, порождает большое разнообразие форм распределения ресурсов, в том числе и политических, а также способов обогащения не монетарного характера, политических и экономических механизмов коррупции.

Помимо упомянутых механизмов, в отдельный вид каналов обогащения посредством коррупции выделяются социально-профессиональные группы, которые живут за сет рентного (в том числе и коррупции) распределения ресурсов. В этой связи отмечается, что в качестве каналов коррупции могут выступать не только государственный аппарат, но и бизнес. Ввиду отсутствия конкуренции, некоторые представители бизнеса имеют устремление контролировать не только экономические, но и политические процессы, тем самым это предопределяет возможность бизнеса участвовать в распределительной политике. Такая взаимосвязь становятся частью политики, которая в некоторой степени монополизируется бизнесом. Таким образом зарождается неформальное объединение, между бизнесом и государственными чиновниками, при этом выгода от такого союза должна быть очевидной для обеих сторон. Как только бизнес перестает получать какую-либо выгоду от взаимодействия в рамках этого союза, он постепенно минимизирует издержки на содержание этого союза, что в свою очередь, приводит к ярко выраженной борьбе с коррупцией, при чем такая борьба носит селективные характер. В этот момент коррупция становится способом борьбы за сокращающиеся ресурсы внутри правящей группировки.

1.2 Концептуальные рамки изучения взаимосвязи коррупции и основных институциональных характеристик государства

Приступая к анализу связи институциональных характеристик и коррупции в недемократических странах необходимо отметить, что недемократические политические режимы весьма стремительно изменяются. В свою очередь коррупция соответственно изменяется и приспосабливается к постоянно трансформирующимся условиям. Однако до сих в большинстве научных работ утверждается факт того, что в демократиях уровень коррупции существенно ниже, чем в странах с недемократическим политическим режимом. Наблюдается также другая закономерность: коррупция тем ниже, чем выше уровень конкуренции. Сложность заключается в том, что чаще всего невозможно выявить направленность причинно-следственной связи. С одной стороны, в системе, где почти отсутствует политическая конкуренция, там подотчетность власти ограничена, и правящие политико-экономические группировки в большей степени способны извлекать ренту в своих интересах. С другой стороны, чем выше уровень коррупции в стране, тем больше вероятность того, что правящая власть будет противодействовать переходу от недемократического режима к демократии.

С середины 80-х годов до начала 90-х основным методом изучения феномена коррупции был метод кейс-стади. Чаще всего объектом исследования являлись небольшие группы стран, кросс-страновые исследования были не такими распространенными. Основной фокус работ был направлен на изучение специфических особенностей коррупции в том или ином регионе. Дальнейшее изучение коррупции и стимулов по борьбе с ней вызвало рост работ, посвященных анализу взаимосвязи коррупции с уровнем инвестиций и экономическим ростом. Л. Манзетти и К. Блейк в исследовании «Рыночные реформы и коррупция в Латинской Америке: новые средства для старых путей» оценивают последствия рыночных реформ по борьбе с коррупцией в трех странах Латинской Америки. Авторы приходят к выводу о том, что уровень коррупции отрицательно коррелирует с экономическим ростом. Однако в ряде других работ отмечается, что коррупция влияет на реализуемое экономическую политику в целом, поэтому необходимо анализировать отдельные факторы коррупционных отношений, а также определить каким образом уровень коррупции в стране ограничивает экономическое развитие.

С. Роуз-Аккерман изучает феномен коррупции в нескольких ее измерениях (коррупция и экономика, коррупция и политика, коррупция культура), демонстрируя, что коррупция может порождать экономическую неэффективность и несправедливость. Автор анализирует процесс взаимодействия государства и частного сектора, которое либо создает благоприятную среду для коррупции, либо не позволяет ей распространяться. Стоит упомянуть, что ряд исследований отмечают важность именно демократических институтов в борьбе с проявлением коррупции. Однако известно, что популярной практикой является использование недемократическими режимами демократических институтов (парламент, выборы, политические партии и др.), однако зачастую такие институты не выполняют ту функциональность, что в демократических странах.

Особый интерес представляют результаты работы «Природные ресурсы, демократия и коррупция» С. Бхаттачариа и Р. Ходлера, которые демонстрируют, что наличие богатых природных ресурсов повышают коррупцию в странах с неразвитыми демократическими институтами, а в странах с хорошими институтами подобной взаимосвязи не наблюдается. Также авторы анализируют связь коррупции и ренты в зависимости от качества институтов. Представляется справедливым отметить закономерность, что большинство исследований, посвященных изучению связи коррупции и качества институтов, ставят своей целью выявление либо влияния совокупности факторов на уровень коррупции (чаще всего речь про демократические политические режимы), либо выявить характер влияния коррупции на определенный аспект функционирования государства (чаще всего в недемократических странах, с развивающейся экономикой). Однако малоизученным остается проблема влияния коррупции на совокупность основных институциональных характеристик, когда в стране недемократический режим и уровень коррупции по определению высок, когда коррупция становится основным фактором функционирования государства.

Одним из таких аспектов является легитимность власти. К. Андерсон отмечает, что «неформальные политические практики, такие как коррупция, могут иметь важные последствия для легитимности политической системы».

В данной работе под политической системой мы понимаем совокупность политических ролей и отношений, норм и правил политического и государственного управления и политических институтов. При этом необходимо уточнить, что, исходя из неоинституционального определения понятия «институт» фокус направлен не только на анализ составляющих элементов институциональной структуры, но и на такие их особенности как характер, взаимосвязанность и функциональность.

М. Вебер отмечал, что политика означает стремление к участию во власти, или к оказанию влияния на распределение власти, как между государствами, так и внутри государства между группами людей, которые оно в себе заключает. Однако само достижение способности влиять на распределение властных полномочий подразумевает наличие определенных издержек. Дж. Бьюкенен, Г. Таллок и другие представители школы коллективного выбора (public choice) пришли к выводу, что государство представляет собой удобное поле деятельности, направленной на извлечение ренты, которая преследует сугубо перераспределительные цели, а издержки это вычет из доходов, которые могло бы получить общество. Решающими акторами здесь являются разные группы, представляющие собой политическую и экономическую элиту, поскольку решение о создании или не создании того или иного института, поддержании или не поддержании определенных практик поведения принимают именно они.

Для определения взаимосвязи коррупции и институциональных характеристик государства наиболее соответствующим представляется политико-институциональный подход. В большинстве научных работ сложился определенный консенсус в отношении того, что легитимность политической системы в целом может основываться на ее институциональных характеристиках. Отсюда вытекает предположение о том, что такие демократические институты как свободные и честные выборы, защита индивидуальных прав и свобод являются необходимыми условиями для легитимности политического режима. Однако длительное существование недемократических политических режимов, среди которых есть и достаточно успешные примеры, не позволяет определять подобные характеристики достаточными для оценки «потенциала государства», который определяется как способность правительства осуществлять заявленную политику. Другой подход констатирует, что уровень экономического развития полностью может являться тем индикатором, который способен говорить о состоятельности или несостоятельности того или иного политического режима. Однако представляется, что такая точка зрения неполноценна.

Исследования, посвященные изучению особенностей функционирования институтов в недемократических политических режимах получили особое развитие в 1990-х гг. Одной из первых работ в этом направлении стала работа Б. Геддес, которая исходила из логики того, что «авторитарные режимы отличаются друг от друга не меньше, чем они отличаются от демократии».

Среди первых работ по данной тематике преобладал волюнтаристский подход. Идея подхода заключается в том, что при недемократическом политическом режиме существующие институты особым образом фреймируют пространство в рамках которого акторы могут действовать. Долговечность подобных режимов обеспечивается некоторым институциональным равновесием. В этой связи Дж. Махони и Р. Снайдер отметили, что эволюция институтов является пропущенной переменной в исследованиях режимных изменений. Однако такой подход в меньшей степени распространен и чащ всего используется в качественных казусно-ориентированных исследованиях.

«Институционализация - процесс, в ходе которого институты и процедуры становятся значимыми, устойчивыми и воспроизводимыми». В странах с недемократическим политическим режимом институты создают лишь некую определенность. Так, А. Пшеворский и Дж. Ганди отмечают, что «правильно» выстроенная институциональная среда способствует выживанию автократа. Например, наличие партии-монополиста и проведение неконкурентных выборов служит неким инструментом, позволяющим относительно долгое время находиться у власти авторитарному лидеру. Однако авторы приходят к выводу, что сверхинституционализация не приносит значительных выгод правителям, а недоинституционализация представляет собой значительный риск.

Буэно де Мескито в своей теории отмечает, что институты в первую очередь выполняют функцию формирования круга акторов, которые способны принимать ключевые решения. Члены выигрышной коалиции в обмен на свою лояльность режиму получают определенные дивиденды, превышающие риски выхода из коалиции, поэтому главной задачей для лидера, желающего сохранить свою власть, является расширение селектората / коалиции.

Необходимо определить какую институциональную среду мы рассматриваем.

Несмотря на сложность и многообразие определения основных институциональных характеристик, которые могли бы отображать так называемый «потенциал государства».

В научной литературе существуют довольно разнообразные модели изучения коррупции. Первоначально коррупция изучалась во взаимосвязи с деятельностью, ориентированной на извлечение ренты (rent-seeking activity). До сих пор подобный подход остается актуальным.

То, почему власти иногда придерживаются неоптимального поведения, которое приводит систему к стагнации проанализировал Д. Норт. Правящая элита заинтересована в сборе налогов и могут санкционировать такую структуру прав собственности, «которая хотя и неэффективна, но зато легче поддается контролю и создает больше возможностей для взимания налогов». Структурная взаимосвязь некоторых ресурсов, которая формируется в рамках государства и ключевых узлов взаимодействия акторов, становятся источником образования квази-рент. Р.Капелюшников отмечает, что «рациональные экономические агенты, заинтересованные в их присвоении, стремятся воздействовать на решения, принимаемые государством, пытаются направлять его законодательную и регулирующую деятельность в выгодное для себя русло». Существенные средства и стремления используются ими в целях защиты уже извлеченных рент и квази-рент, а также в целях создание новых источников и их перераспределения в свою пользу.

Изучение характеристических особенностей институтов в недемократических странах является актуальным потому что широко распространена практика, когда демократические институты (например, парламент, партии, выборы и др.) играют определенную роль при формировании политического курса в странах с недемократическим политическим режимом. В этой связи Дж. Ганди пришел в своей работе «Политические институты при диктатуре», что именно такие политические институты как партии и парламент играют важную роль в обеспечении устойчивости авторитарного режима. Автор отмечает, что эти институты обладают «полезными» свойствами, которые помогают автократу кооптировать оппозицию и обеспечить себе тем самым необходимую поддержку. Однако, само по себе кооптация требует регулярных денежных поступлений в том числе, и здесь, коррупция выступает в роли некого рода ренты. В своей работе А. Шмотц аргументирует, что «кооптация с целью компенсации уязвимости может быть достигнута посредством институционального включения или предоставления материальных благ». Отсутствие каких-либо количественных показателей, отображающих степень кооптации в том или ином государства не позволяет нам включить этот параметр как переменную.

Подход Дж. Ганди позволяет нам анализировать особенности функционирования политических институтов во взаимосвязи с коррупцией, поскольку монополизация основных государственных и политических институтов представляет собой разновидность политической коррупции. Представляется, что использование коррупционного инструментария позволяет правящим политико-экономическим группировкам создавать определенный институциональный эффект на проводимую политику.

Институты представляют собой устойчивые структуры и процедуры, посредством которых субъекты политического процесса, принимая те или иные решения, пытаются разрешить имеющиеся противоречия. Д. Линц выделяя такие структуры и процедуры, отмечает, что они обладают институциональным критерием.

Коррупционные действия «представляют собой отклонение от формальных правил, регулирующих решения в отношении распределения полномочий должностных лиц взамен на предоставление им финансового вознаграждения, статуса или политической власти». Широко распространённая коррупция оказывает воздействие на политическую систему в основном двумя способами. Во-первых, коррупция подрывает первостепенность формальных политических институтов. При высоком уровне коррупции неформальные процедуры обладают приоритетом, когда речь заходит о распределении привилегий и активов в рамках политической системы, и значительная часть экономического и политического взаимодействия происходит через неформальные каналы. Поэтому распределение ресурсов переходит из поля формальных институтов в сферу неформальных, менее подотчетных. Во-вторых, «при таком распределении ресурсов позиция правящих экономико-политических групп усиливается, тем самым блокируя доступ к власти политических конкурентов». Гейтс и др. утверждают, что все непоследовательные сочетания институциональных характеристик не являются стабильными в том понимании, что они будут меняться в определенные институциональные установки. Логика само усиливающегося равновесия подразумевает, что все эти изменения находятся преимущественного в направлении к большей согласованности. Демократические институты имеют тенденцию к дальнейшей демократизации, а недемократические становятся все более авторитарными.

Большинство исследований, посвященных проблеме воздействия коррупции на институты, прежде всего, пытаются ответить на вопрос, как коррупция влияет на стабильность политических институтов. Там, где коррупция является широко распространенным явлением при осуществлении государственной власти, власть концентрируется в руках исполнительной власти. В этой связи Клитгард отмечает, что «коррупция равна монополия плюс свобода действий минус подотчётность». Эти неформальные сети выгод и обязательств создают некоторые принципы взаимности между политическими субъектами.

Х. Фильд в работе «Упадок демократии. Коррупция и институциональные изменения» доказал, что влияние коррупции на политическую систему сильнее, чем влияние системы на уровень коррупции.

В то же время, большинство исследований, посвященных изучению взаимосвязи коррупции и качества государственного управления, «обозначают коррупцию как отличительную черту неэффективного управления».

Некоторые исследования демонстрируют, что слабые институты, неэффективный политический менеджмент и напряженная борьба за власть приводят к дестабилизации автократа и политической нестабильности. Однако на фоне общего тренда к демократизации аномальная устойчивость некоторых наиболее коррумпированных систем, особенно в Африке и Юго-Восточной Азии, подвергает сомнению наличие такой связи. Коррупция усиливает монополизацию власти в авторитарных режимах и препятствует переходу к демократии. Контроль над инвестициями, перераспределение активов за пределами общественного блага, выходят на первый план повестки политиков, использующих для максимизации частной выгоды свои полномочия. Таким образом, коррупционные отношения совмещается с автократическими институциональными чертами в жизнеспособном равновесии. Однако всегда сохраняется риск последующих дестабилизирующих последствий для политических систем все более «дрейфующих» в сторону авторитарного правления.

Похожие объяснения также находят свое обоснование в теории, описывающей особенности взаимодействия между рентоориентированными группами. Применяя такой подход к изучению коррупции, подразумевается, что у граждан нет адекватных стимулов для мониторинга коррупционных практик и борьбы против их проявлений, в то время как определенные заинтересованные группы поощряют такое поведение. «Нормы и правила, созданные рентоориентированными акторами, безусловно, могут порождать возможности для распространения коррупционных практик поведения, однако это стоит рассматривать как побочный продукт деятельности, ориентированной на получение ренты, а не как самоцель».

Х. Фильд доказывает в своей работе, что коррупция существенно снижает вероятность перехода к демократии и более того, делает авторитарные режимы устойчивыми к институциональным изменениям. Также, анализируя модель Маркова автор приходит к выводу о том, «что демократии снижают уровень коррупции в богатых странах, но в странах с развивающейся экономикой такого эффекта не наблюдается». В странах, находящихся в переходном положении коррупция оказывает на политическую систему большее влияние нежели политическая система на уровень коррупции в стране.

В рамках экономического подхода к коррупции также не сложилось единого мнения относительно роли коррупции. Несмотря на это, большинство исследований все-таки сходятся в том, что высокий уровень коррупции препятствует экономическому росту. Однако такие исследования не могут быть универсально достоверными. Дж. Хекельман и Б. Поуэлл в работе «Коррупция и институциональная среда для роста» используя индекс экономической свободы для изучения того, «может ли коррупция способствовать росту, позволяя предпринимателям избегать неэффективное государственное управление, когда экономическая свобода ограничена». Используя регрессионный анализ, авторы обнаружили, что коррупция приводит к росту, когда экономическая свобода наиболее ограничена, но благоприятное влияние коррупции уменьшается по мере увеличения экономической свободы.

Стоит отметить, что в той или иной мере сложился консенсус относительно того, что коррупция препятствует экономическому росту в долгосрочной перспективе. И это достаточно заметно контрастирует с большим количеством исследовательских работ, которые альтернативно рассматривали коррупцию как некое «стандартное» искажение. Лефф утверждает, что часто коррупцию критикуют имея в виду бюрократию, которая работает в целях продвижения экономического развития. Но если правительство заинтересовано в достижении других целей (сохранение статуса, самообогащение и др), то переоценка последствий коррупции может быть оправдана. Так, коррупция оказывает разрушительное воздействие на способность правительств функционировать должным образом; в частном секторе препятствует росту и созданию рабочих мест; отрицательно влияет на развитие человеческого капитала, уменьшая ценность труда; в конечном итоге, коррупция разрушительно воздействует на общество в целом, мешая странам вырваться из нищеты. Такие выводы основываются на следующей логике: если уровень коррупции будет снижен без соответствующих институциональных изменений, то «обойти» неэффективные правила будет сложно, соответственно деловая активность и экономический рост могут замедлиться. Если первое наилучшее решение «хороших правил» недоступно, то коррупция, которая избегает некоторых ограничений, созданных «плохими правилами», становится вторым лучшим решением и альтернатив. В то же время, среди экономистов есть определенный консенсус, а именно: экономика страны не может успешно развиваться без «хороших» институтов.

Однако Л. Притчет и Э. Веркер в своей работе «Сделки и развитие в ресурсозависимом, слабом государстве» доказывают, что темпы роста экономики на самом деле зависят от качества институтов, но совсем не так, как принято считать. «Экономики с хорошими институтами растут медленнее, а пораженные коррупцией - быстрее».

Коррупция может ускорять рост, причем значительно, но она же делают экономику более уязвимой к изменениям конъюнктуры. Такие страны попадают в нечто вроде спирали: спады в них сменяются бурным ростом, бурный рост - спадами, но богатство в стране не является путем к росту.

Однако эффективность работы институтов в недемократических странах может пониматься не только с точки зрения вклада в общее благосостояние, существует другие измерения. Так, существует немногочисленное количество недемократических государств, которые смогли выстроить качественные институты, относительно хорошо способны обеспечивать защиту прав собственности и даже преуспели в проведении качественной антикоррупционной политике. Качественная институциональная среда, которая может сводиться к индикаторам качества государственного управления (Worldwide Governance Indicators) Всемирного Банка, также может быть присуща и авторитарным странам.

Многие исследователи сходятся в том, что относительная институциональная успешность характерна скорее для режимов с доминирующей партией, чем для персоналистских режимов. Относительно монархий и военных режимов такого консенсуса нет. Здесь превалирует мнение о том, что «монархи и лидеры военных хунт с долгосрочными планами и временными горизонтами будут строить успешные институты, в то время как временщики будут оказывать на институциональное качество негативное влияние».

Интересными представляются выводы Т. Эйдт, который в своем исследовании использует индекс подотчетности, одного из пяти показателей управления описанного Кауфманом. Данный индекс пытается измерить степень участия граждан в выборе своего правительства и возможность привлекать государственных должностных лиц за неэффективное управление. Эйдт находит нелинейную вязь между коррупцией и ростом при условии, что политические институты контролируются. Автор также отмечает, что, когда политические институты имеют «низкое качество», коррупция мало влияет на рост.

П. Меон и К. Секкат использовали для измерения взаимосвязи качества институтов и уровня коррупции все пять показателей управления, а именно: голосование и подотчетность; отсутствие политического насилия; эффективность правительства; нормативные нагрузки; верховенство закона. Авторы пришли к выводу, что «нормативные нагрузки» и «голос и ответственность» не являются значимыми в любых своих проявлениях, когда они взаимодействуют с коррупцией. Однако они приходят к выводу, что меры «верховенства закона» и «эффективности правительства» последовательно статистически значимы при взаимодействии с коррупцией. В итоге авторы приходят к выводу, что коррупция не является «смазкой колес», позволяя обходить издержки плохого управления.