Теория массового сознания: возможности и ограничения в условиях неконвенциональной войны (по результатам исследований на свободной территории Луганской области)

Размещено на http://allbest.ru

2

Луганский национальный университет имени Тараса Шевченко

Теория массового сознания: возможности и ограничения в условиях неконвенциональной войны (по результатам исследований на свободной территории Луганской области)

Кононов Илья Федорович

Доктор социологических наук

Старобельск



Введение

«Всего страшнее отрешенное спокойствие, с которым мы изучаем и обсуждаем непереносимую трагедию» Ноам Хомский

Постановка проблемы. Одним из факторов выигрыша в войне с внешним агрессором является лояльность мирного населения к своему государству. В силу этого войны Нового времени предполагают такую составляющую, как пропаганда.

В информационной борьбе сталкиваются позитивные автостереотипы и негативные гетеростереотипы, утверждение истинности собственной позиции и деконструкция позиции противника. Для достижения успеха стороны конфликта стремятся к установлению монополии информационного воздействия на своих граждан и к слому этой монополии на территории противника. Как писал Уолтер Липпман, пропаганда уже в период Первой мировой войны стремилась превратить все население по одну из сторон фронта в union sacree Священный союз (фр.) [12, с. 35], что же касается солдат противника, то «им нужны были именно люди - звери» [12, с. 173].

Сказанное характерно для всех современных войн. Однако в неконвенциональных войнах ситуация информационной борьбы приобретает существенную специфику. Можно сказать, что в конвенциональных войнах, которые предполагают учет норм международного права, государства сохраняют монополию на вооруженное насилие, а с ним и на пропаганду.

Неконвенциональные войны ведутся как «войны по доверенности» с использованием квазигосударственных или вовсе негосударственных военных формирований. У этих конфликтов очень сложный внешнеполитический фон: за непосредственно борющимися сторонами всегда отчетливо видны иные субъекты мировой политики. Театр военных действий в неконвенциональных войнах в подавляющем большинстве случаев локальный и ограничивается регионом или несколькими регионами страны. Участие в подобных конфликтах квазигосударственных и негосударственных отрядов влияет на саму атмосферу событий. Зона конфликта пронизывается нелегитимными практиками (контрабанда, незаконное перемещение людей, имитация военных действий для достижения приватных целей и т.д.). Когда война приобретает позиционный характер, возникает резкое различие между линией противостояния и остальной территорией страны, которая внешне возвращается к мирной жизни. Однако из зоны конфликта распространяются оружие и практики насильственного решения любых проблем.

Информационная составляющая неконвенциональной войны обеспечивается противоречивым симбиозом государственных и негосударственных СМИ и иных акторов информационной борьбы. Сейчас основное противостояние разворачивается в виртуальном пространстве. Если в воюющей стране существует много центров политического влияния, то представляющие их акторы действуют по-разному. Для них большее значение имеют интересы их патронов, нежели достижение такого общественного блага как победа. Важную роль в такой борьбе играют фейки и работа с образами, влияющими на настроение, а не со смыслами и фактами.

Целью любой пропаганды является эффективное воздействие на массовое сознание. В конвенциональных войнах эффект достигается через прямое подавление инакомыслия в условиях монополизации информационных потоков. Властными методами усиливается необходимая модальность общественного мнения, а иные позиции делаются нелегальными или попросту криминализируются. Массовое сознание приобретает репрессивный характер по отношению к индивиду.

В неконвенциональных войнах, как правило, полная монополизация информационных потоков трудноосуществима. Население сталкивается с многообразием интерпретации событий. Полит- технологические эксперименты обуславливаются частными интересами и внешнеполитическими вмешательствами. Как в этих ситуациях ведет себя массовое сознание в зоне ведения боевых действий доподлинно неизвестно. К тому же исследовательские практики, которые должны дать об этом информацию, сами вплетены в полит- технологическую деятельность. В этой связи в переосмыслении нуждается сама теория массового сознания. Следует выяснить, насколько она применима в условиях кризиса и войны. Война на Донбассе за прошедшие четыре года дает для этого обширный материал.

Анализ исследований и публикаций. Количество научных публикаций по проблемам массового сознания и такого его формообразования как общественное мнение воистину необозримо. Этапными здесь являются работы Г. Лебона, Г. Тарда, Д. Лукача, А. Богданова, У. Липпмана, Дж. Гэллапа, А. Кроссли, Э. Роупера, Х. Кэнтрила, Э. Ноэль-Нойман, П. Бурдьё, П. Шампаня, Б. Грушина, Б. Докторова, Г. Почепцова. В настоящий период эта проблематика все больше рассматривается в политтехнологическом ключе, ярким примером чего являются работы В. Соловья.

В украинской научной литературе С. Хобта и А. Дроздов сделали прекрасные обзоры современного состояния исследований этой проблематики.

Цель исследования - проанализировать возможности теории массового сознания как аналитико-методологического инструмента изучения ценностей, настроений, поведенческих установок мирного населения в ходе военного конфликта на Донбассе, возможные направления его развития в результате накопления новых фактов, не предполагающихся в рамках наличных теоретических конструкций.



Изложение основного материала

Для реализации поставленной цели предпринята историческая реконструкция теории массового сознания. Ныне доминирующая теория массового сознания в ходе военного конфликта на Донбассе сталкивается с эмпирическими фактами, которые не могут быть объяснены в её рамках. Нами предлагается направление ее развития с учетом современных войн и общественных кризисов.

Теория массового сознания

Изучение коллективных духовных образований в мировой социологии осуществлялось с двух исследовательских позиций, которые очерчивали одно предметное поле, но несколько по-разному. Одну позицию определили через понятие «общественное мнение», а вторую - через понятия «массовое сознание» или «сознание масс». Традиция фиксации общественного мнения насчитывает уже около 300 лет.

Элизабет Ноэль-Нойман в монографии «Общественное мнение. Открытие спирали молчания» главу VII назвала «Жан-Жак Руссо вводит в оборот понятие «общественное мнение». В ней прямо указывается, что французский мыслитель впервые употребил словосочетание «l'opinion publique» в письме из Венеции к министру иностранных дел Франции Амелоту в 1744 г. Размышления над природой общественного мнения привели его к важнейшему понятию общей воли [21, с. 228 - 232]. Э. Ноэль-Нойман даже заключает: «Volonte generale можно представить себе как сгусток общественного мнения, а сама она в концентрированном виде отражена в законах. Законы суть только подлинные акты общей воли» [15].

Впрочем, утверждение немецкой исследовательницы о первооткрывателе общественного мнения не следует понимать буквально. В главе XXV того же сочинения она утверждает, что уже Иоанн Солсберийский в трактате «Поликратик, или О забавах придворных и заветах философов» (1159 г.) пользовался двумя латинскими словосочетаниями «publica opinion» и «opinio publica». Э. Ноэль-Нойман даже заявляет, что «...наша тема - общественное мнение - прослеживается в западном мышлении с возникновения письменности» [15]. Остается удовлетвориться объяснением, что в разные эпохи под общественным мнением понимали разное, а в понятийную форму представления о нем отлились в XVIII в. Именно с этого времени можно говорить о теоретической непрерывности его анализа. При этом субъект общественного мнения смещался от «общества» в понимании «света» (представителей высшего сословия) к совокупности граждан (прежде всего, в роли избирателей). В наиболее завершенной форме этот дрейф произошел в США.

Вторая аналитическая позиция сформировалась во второй половине XIX в. усилиями Гюстава Лебона и Габриеля Тарда. Первый из названных авторов, врач по профессии, для нашей темы, между прочим, интересен и тем, что к своим идеям пришел через наблюдения над поведением больших масс людей в условиях войны (речь о Франко-прусской войне 1870-1871 гг.). Можно сказать, что обстоятельства войны стали толчком к самой кристаллизации понятия «массовое сознание».

Впрочем, было бы несправедливо выводить аналитическую позицию лишь из эмпирических наблюдений. Г. Лебон исходил из представления о коллективной личности расы или народа. Он считал, что расы формируются в процессе длительной коммуникации людей в пространстве общей деятельности, которая приводит к образованию плотной сети связей. «.Как раз эта сеть общих традиций, идей чувств, верований, способов мышления составляет душу народа» [11, с. 137]. Идея народной души отсылает к традиции Вильгельма Гумбольдта и Иоганна-Готфрида Гердера. Г. Лебон парадоксальным образом поместил их в контекст политического макиавеллизма и расизма.

Отражая социально-политические реалии конца XIX в., Г. Лебон сделал вывод: «Наступающая эпоха будет поистине эрой масс» [11, с. 180]. Синонимом массы для него была толпа. Толпы - разрушители мертвых социальных тел. Для них характерно особое состояние психики: «Главной характерной чертой нашей эпохи служит именно замена сознательной деятельности индивидов бессознательной деятельностью толпы» [11, с. 175].

Г. Лебон трактовал толпу расширительно, считая её разновидностями касты и классы, избирателей и парламентариев. Суть здесь не в качествах людей, а в характере связи между ними. Именно так нужно понимать его утверждение: «Как только несколько индивидов соберутся вместе, то они уже составляют толпу, даже в таком случае, если они - выдающиеся ученые» [11, с. 209]. Качеством связей, которыми люди превращаются в толпу, является «одномерность» (воспользуюсь здесь термином Г. Маркузе). Г. Лебон такого термина не употребляет, но писал, что толпа объединяет людей, усредняя их, нивелируя различия между ними: «.Исчезновение сознательной личности, преобладание личности бессознательной, одинаковое направление чувств и идей, определяемое внушением, и стремление превратить немедленно в действие внушенные идеи - вот главные черты, характеризующие индивида в толпе. Он уже перестает быть самим собой и становится автоматом, у которого своей воли не существует» [11, с. 197].

У Г. Лебона еще нет понятия «массовое сознание». Он говорит о душе толпы, а толпу уподобляет организму. «Образуется коллективная душа, имеющая, конечно, временный характер, но и очень определенные черты» [11, с. 189]. Чем многочисленнее толпа, тем больше у её участников чувство силы, которое позволяет человеку толпы «.поддаваться таким инстинктам, которым он никогда не дает волю, когда бывает один. <...> Чувство ответственности, сдерживающее всегда отдельных индивидов, совершенно исчезает в толпе» [11, с. 195]. Эмоции толпы чрезвычайно заразны. Люди в ней как бы спят наяву или пребывают под действием гипноза, становясь чрезвычайно внушаемыми. При этом они жаждут активного коллективного действия, что порождает потребность в вожде. «В толпе людей вождь часто бывает только вожаком, но тем не менее роль его значительна. Его воля представляет то ядро, вокруг которого кристаллизуются и объединяются мнения» [11, с. 286 - 287].

Французский социолог обратил внимание на противоречивый характер сознания толпы, на соединение в нем несоединимых представлений. Он предложил интересное объяснение этому: «Толпа мыслит образами, и вызванный в её воображении образ в свою очередь вызывает другие, не имеющие никакой логической связи с первым» [11, с. 206].

Г. Лебон стремился не демонизировать толпу. Он отрицал существование преступных толп. По его мнению, «преступления толпы всегда вызваны каким-нибудь очень могущественным внушением, и индивиды, принявшие участие в совершении этого преступления, убеждены, что они исполняли свой долг, чего нельзя сказать об обыкновенном преступнике» [11, с. 331]. Он писал: «Толпа легко становится палачом, но также легко она идет и на мученичество» [11, с. 202]. В деятельности масс выявляют себя ценности и формируются связанные с ними институты: «Не при помощи рассудка, а всего чаще помимо него народились такие чувства, как честь, самоотвержение, религиозная вера, любовь к славе и к отечеству - чувства, которые были до сих пор главными пружинами всякой цивилизации» [11, с. 285].

Параллельно с Г. Лебоном и в критическом диалоге с ним теорию сознания массовых групп разрабатывал французский юрист и социолог Габриель Тард. Он пытался дистанцироваться от крайностей социального реализма: «Выражению коллективная психология или социальная психология часто придают фантастический смысл, от которого прежде всего необходимо освободиться. Он заключается в том, что мы представляем себе коллективный ум, коллективное сознание как особое мы, которое будто бы существует вне или выше индивидуальных умов» [23]. Но чаще в ходе анализа его рассуждения не сильно отличаются Г. Лебона: «Таков коллективный ум: образы следуют друг за другом отрывочно, набегая один на другой, нарастая без связи, как в мозгу уснувшего или загипнотизированного человека, и каждый из этих образов захватывает все поле внимания. И тем не менее, большинство индивидуальных умов, составляющих этот коллективный ум, стекающихся для того, чтобы образовать эту великую массу, называемую общественным мнением, способны к последовательности и порядку при группировке своих идей» [23].

Г. Тард справедливо критиковал Г. Лебона за расширительное использование понятия «толпа».

Сам он считает необходимым отделить от толпы публику. Последним термином он называл аудитории СМИ. Толпа, как форма человеческого единства, старше публики, являясь исторически первой ступенью ассоциации. «Возникновение публики стало возможным не раньше начала широкого распространения книгопечатания в XVI в.» [23]. Эти образования различны и по пространственно-временному характеру связей: толпа всегда концентрируется в конкретное время в конкретном пространстве, публика рассредоточена и существует длительное время.

Г. Тард стремился к системному анализу объектов исследования. Он рассматривает способы классификации публики и толп, не разделяя их непроходимой пропастью. Наоборот, по его мнению, публика может на определенном этапе порождать толпы, когда, скажем, какая-то новость заставляет её членов выйти на улицы. «И в этом смысле публика может быть определена как толпа в возможности» [23]. Диалектика толпы и публики ситуационна, но в целом свою эпоху Г. Тард считал временем публики. В разные её виды превращаются все общественные группы. Благодаря такому виду массовизации «...мир идет по пути интеллектуализации» [23].

Теоретический анализ требует учитывать связи толп и разновидностей публики не только между собой, но и с такими устойчивыми структурами как корпорации и секты. Последние структурные элементы общества требуют определенного прояснения, так как не совпадают с нынешней понятийной сеткой описания социальной структуры. Секта, в понимании Г. Тарда, - это группа людей, объединенных одной идеей, которую они фанатично защищают. Под это определение подпадают и религиозные секты, и политические партии, и научные или художественные школы. Корпорации можно понять, как разнообразные институциональные образования (профессиональные группы, организации и пр.). «.Корпорации идут дальше, нежели толпы, как в дурном, так и в хорошем» [23].

Толпам, которые руководствуются внушенными идеями, вожди поставляются сектами. Г. Тард усматривал серьезную опасность в массовизации общества: «Современная нация, благодаря продолжительному влиянию эгалитарных идей, имеет тенденцию снова стать большой сложной толпой, которую направляют, в большей или меньшей степени, национальные и местные вожаки» [23].

Некоторые идеи Г. Тарда интересны с точки зрения экспликации их возможностей при анализе кризисных периодов в жизни общества. Он был убежден, что есть преступные вожди, преступные публицисты, преступные публики и преступные толпы. Однако, ответственность за преступления распределяется по-разному: «От вождей толпы или мятежа всегда можно требовать ответа за коварство и искусство, которое проявила толпа при совершении своих убийств, грабежей и пожаров, но не всегда они ответственны за ярость и количество бед, причиненной преступной заразностью толпы» [23]. Интеллектуалам и сейчас полезно вспоминать слова французского исследователя: «...Достаточно слабой закваски злости для того, чтобы поднялось огромное тесто глупости» [23].

Г. Тард выделял в сознании масс образование, имеющее прямое отношение к власти, - общественное мнение. В нем он усматривал два аспекта: «.В слове мнение обыкновенно смешиваются два понятия, которые, правда, спутаны, но которые должен различать тщательный анализ: мнение в собственном смысле слова - совокупность суждений, и общая воля - совокупность желаний» [23]. Мнения вырабатываются в коммуникации через разговор. Г. Тард анализирует разные виды разговоров и заключает: «Кафе, клубы, салоны, лавки, какие-либо места, где ведутся разговоры - вот настоящие фабрики власти» [23].

Общественное мнение существует не само по себе, а в единстве с другими коллективными духовными образованиями, участвуя в их общей динамике. «Прежде чем приобрести общественное мнение и сознать его таковым, индивиды, составляющие нацию, сознают, что обладают общей традицией и сознательно подчиняются решениям разума, который считается высшим. Таким образом, у этих трех разветвлений общественного духа мнение начинает развиваться последним, но быстрее всего увеличивается, начиная с известного момента; и оно увеличивается в ущерб двум другим» [23].

Г. Лебон и Г. Тард создали тот понятийный тезаурус, которым до настоящего времени пользуются исследователи массового сознания. Он позволяет строить теоретические конструкции ad hoc применительно к тому или иному исследованию. В рамках этого тезауруса были созданы мифолого-идеологические картины «восстания масс» [16]. В его же рамках разрабатывались политтех- нологические рекомендации для власть имущих. Но в его же ранках предпринимались попытки создать инструментарий для фиксации и измерения формообразований массового сознания.

Существенный сдвиг в практиках эмпирических исследований массовых образований общественного сознания (прежде всего, общественного мнения) и в самом исследовательском дискурсе по этому поводу произошел в 1930-е гг. в США. Он был обусловлен методологической революцией в опросных методах, которую прежде всего связывают с Джорджем Гэллапом.

Понятно, что такие изменения не совершаются отдельными героями, но деятельность Дж. Гэллапа стала точкой кристаллизации в поисках надежной методологии получения достоверной информации о состоянии общественных установок, настроений и намерений больших масс людей. Борис Докторов, тщательно изучивший методологические сдвиги в опросных методах в США, сделал вывод, что они были делом рук около 100 человек, которых можно считать отцами-основателями изучения общественного мнения. Но особую роль сыграли четыре человека, соединявшие в себе таланты как ученых, так и организаторов-предпринимателей: Джордж Гэллап, Арчибальд Кроссли, Элмо Роупер и Хэдли Кэнтрил [5, с. 26-27].

Б. Докторов рассматривает переход от «соломенных опросов» (straw polls) к массовым опросам по статистически выверенным выборкам с использованием контролируемых процедур взаимодействия интервьюеров и респондентов как переход от донаучного к научному этапу изучения общественного мнения.

Целиком можно согласиться с тем, что «научность - базовая характеристика гэллаповского подхода к изучению общественного мнения» [5, с. 452]. Однако, следует обратить внимание на то, чего касается эта научность. Вновь сошлюсь на точную характеристику Б. Докторова: «В частности, научность подразумевает репрезентативность финальной выборки, валидность используемых шкал, продуманность процесса сбора первичной информации, адекватность приемов обработки данных» [5, с. 453]. В сущности, речь идет о научности методов сбора первичной информации и методах её обработки для получения социально-статистических фактов.

Несколько утрируя, но тем самым выпячивая суть проблемы, можно сказать, что теоретическим уровнем при получении эмпирического знания в этом случае выступала не социология, а статистика. Не случайно отцы-основатели изучения общественного мнения в США себя называли полстерами и даже с представителями эмпирически ориентированной Чикагской социологической школы контактировали эпизодически и поверхностно [5, с. 292].

В принципе, такое изменение исследовательской ситуации соответствует интенциям науки Нового времени, которая добилась успехов, перейдя от сущностных к операциональным определениям. Эту тенденцию схватил Огюст Конт, говоря о переходе от вопроса «ЧТО?» к вопросу «КАК?» [1, с. 121].

Однако, в случае исследования общественного мнения за операциональными подходами к его пониманию просматривался иной план, связанный с функциями массовых опросов. Реакции на это колеблются от недоумения до резкого неприятия. Скажем, Э. Ноэль-Нойман ссылалась на американского исследователя Гарвуда Чилдса, который насчитал еще в 1965 г. 50 различных определений общественного мнения в научной литературе. Она относительно некоторых определений иронично высказывалась, что они подобны определению атмосферного давления через описание барометра [15]. Во Франции же возникло целое направление критики массовых опросов. П. Бурдьё даже создал текст с однозначным названием «Общественное мнение не существует». В нем он критикует опросы как с точки зрения логики исследовательского процесса, так и с точки зрения общественных функций.

С логико-методологических позиций опросы несостоятельны в силу предположений о том, что 1) все имеют мнение; 2) все мнения значимы и обладают равной силы; 3) в обществе есть консенсус в отношении вопросов [2, с. 272]. С точки зрения общественных функций опросы навязывают обществу определенную проблематику, осуществляют манипуляцию сознанием людей [2, с. 280].

П. Шампань сосредоточился на манипуля- тивной функции опросов общественного мнения, вписав их в общий процесс упадка демократической политики как представительства и согласования интересов различных социальных групп. Он писал: «В действительности же политическое пространство парадоксальным образом изменилось так, что замыкается на самом себе. Политическая игра все больше и больше превращается в сугубо профессиональное дело специалистов, которые (в особенности при помощи общественного мнения) претендуют на то, что «дают народу возможность говорить». На самом же деле мы слышим чревовещателей, выдающие свой голос за голоса марионеток» [30].

Действительно, в американской практике массовых опросов изучение общественного мнения вплетено в некую рыночную логику. Во-первых, сама их методология отрабатывалась маркетологами и специалистами по рекламе [5, с. 46-70]. Во-вторых, выборы - деятельность на политическом рынке, который по законам сходен с товарным и фондовым рынками. У политиков задача - продвинуть и продать товар.

Реакция рынка выявляется через изучение совокупной реакции индивидов на некое предложение. В политике тоже действуют системные факторы спроса и предложения. Общественное мнение - это политическая ипостась смитовской «невидимой руки рынка». Люди на политическом рынке уравниваются как граждане, а это позволяет складывать их голоса как равные. Голос избирателя равен любому другому голосу избирателя, как доллар одного покупателя равен доллару любого иного покупателя. Границей общественного мнения является определенный политический рынок. Его еще можно уподобить реакции моря потребителей на рыночную погоду.

Есть еще некоторые соображения, которые работают на развитие аргументов критиков массовых опросов. На них наводят факты биографии одного из выдающихся представителей американской интеллектуальной элиты Хэдли Кэнтрила. В 1936 г. он с соратниками при поддержке Фонда Рокфеллера создал аналитическую структуру Office of Public Opinion Research (OPOR). Информацию для работы этой структуры одно время собирал Институт Гэллапа [5, с. 275-276]. Б. Докторов отмечает: «С Кэнтрила отсчитывается история регулярного сотрудничества американских президентов с полстерами. <.. .> Кэнтрил был одним из тех, кто в определенной мере влиял на внешнюю политику США в предвоенный период, в годы Второй мировой войны и во время «холодной войны» [5, с. 267]. История этого американского исследователя и политика позволяет увидеть, насколько сама концепция общественного мнения связана с управлением в условиях демократии.

В США нет единого центра, где бы концентрировалась вся полнота власти. Речь не только о формальном разделении властей. Американские элитные группы создали разветвленные сети формальных и неформальных структур (фонды, центры, клубы и пр.), которые имеют отношение к формулировке политических идей, выработке управленческих решений и проведению их в жизнь.

Конечно, как и в любой стране американская элита не едина, но ситуативно и стратегически её представители способны согласовывать свои интересы. Наверное, в определенном смысле названные структуру можно назвать первичными структурами власти, которые стабилизируют демократию, не будучи сами демократическими. Собственно, проблема общественного мнения и есть проблема реализации интересов и воли этих элитных групп в условиях демократии.

Опрос выполняет в управлении функцию лабораторного исследования реакции на возможное воздействие. Б. Докторов так излагает представления Флойда Оллпорта об общественном мнении: «Согласно Оллпорту, термин «общественное мнение» должен использоваться применительно к ситуации, в которой большое количество людей выражают или могут быть призваны выразить своё одобрение и поддержку (или, наоборот, неодобрение и неприятие) некоторого обстоятельства, определенной личности или масштабного социального начинания, и это выражение отношения людей к предмету обсуждения является столь массовым, интенсивным и решительным, что может оказать воздействие, прямое или опосредованное, на этот предмет» [5, с. 385].

Попутно отмечу, что мимо цели бьет ирония Э. Ноэль-Нойман, когда она сравнивает статью Ф. Оллпорта в первом номере Public Opinion Quarterly, которая называлась «На пути к науке об общественном мнении», со статьей Г. Хаймана «На пути к теории общественного мнения» в этом же журнале через 20 лет [15]. Американские исследователи прекрасно понимали, с чем они имели дело.

Сама немецкая исследовательница общественное мнение также рассматривала его - исходя из главной функции - как институт социального контроля. Размышления над национал-социалистическими грехами молодости и некоторыми провальными прогнозами, сделанными на основе опросов, привели её к созданию оригинальной теории «спирали молчания».

В соответствии с нею, люди перестают высказывать свое мнение публично, когда чувствуют, что остаются в меньшинстве. Общественное мнение принуждает большинство людей к конформизму. Она сконструировала ряд оригинальных методик для измерения раскручивания «спирали молчания» (например, железнодорожный тест).

Объясняя свои идеи Э. Ноэль-Нойман прибегала к ряду метафорических конструкций. То она усматривала, что люди воспринимают колебания атмосферы мнений через некий «квазистатисти- чейский орган», то сравнивала общественное мнение с социальной кожей. Последняя метафора стала знаменитой. «С одной стороны, наше общество сохраняет его единство - потому что общественное мнение, как кожа, обволакивает эту целостность. С другой стороны, отдельный индивид, страдающий от общественного мнения, ощущает его своей социальной кожей» [15].

«Спираль молчания» - негативная ипостась общественного мнения. Она основана на страхе изоляции, страхе одиночества. Позитивная же ипостась этого образования - солидарность. «Явление, обозначенное здесь понятием «общественное мнение», встречалось и встречается у всех народов во все времена. Общественное мнение базируется на бессознательном стремлении людей, живущих в некотором сообществе, прийти к общему суждению, к согласию, которое необходимо, чтобы действовать и принимать решения соответственно обстоятельствам» [15].

Не буду заниматься критикой внутренних противоречий текста Э. Ноэль-Нойман. Они бросаются в глаза, когда она приводит суждения и о том, что общественное мнение - вечный спутник человека, и о том, что общественное мнение - продукт Нового времени. Исследовательница написала этапный текст, прояснивший многие вопросы, и что еще более важно, пробудивший дискуссии.

В еще большей мере дискуссии стимулируются критикой самого концепта общественного мнения. Критический подход к общественному мнению обладает интеллектуальной привлекательностью и соответствует неким эксплицитным ожиданиям социальной справедливости. Само движение мысли в этом русле ведет к крайним формам, когда общественное мнение объявляется простым артефактом.

Например, так рассуждает современный российский историк Павел Уваров, возлагая вину за манипуляции на всю интеллигенцию: «Именно общественное мнение является технологией, механизмом, системой, отвечающей за то, «что», «кого» или «когда» услышат, неважно, массы или «власть предержащие» либо не услышат никогда. Естественно, что организованный характер так называемого общественного мнения, а также то, каким образом и в чьих интересах оно в первую очередь организовывалось (и организовывается) заставляет рассматривать его в качестве системы социального управления преимущественно. В расширенном виде «общественное мнение» можно определить как форму специфического управления социумом со стороны интеллигенции с помощью механизмов мобилизации общественных настроений в соответствии с актуальной структурой её собственных интересов» [26, с. 99].

Конечно, часть интеллигенции участвует в управлении как некие мыслящие инструменты, проявляя сервильность по отношению к власть имущим. Как удачно выразился Н. Хомский, «...наши ученые мужи не покоряются нажиму внешней силы, а отдаются растлению по собственной доброй воле» [28, с. 312]. Но из этого вовсе не следует, что интеллигенция en masse создает общественное мнение, чтобы тайно управлять миром. К тому же, здесь следует избегать некой интеллектуальной ловушки. Известно, что Трофим Лысенко отрицал гены и генетику, исходя из двух оснований. Во-первых, он не мог увидеть гены в микроскоп. Во-вторых, генетика породила евгенику, а последняя стала теоретическим обоснованием расовых чисток и геноцида [14, с. 183]. Как пишет Сиддхардха Мукерджи, «путем присвоения языка генов и наследственности оправдывались и укреплялись целые системы власти и государственности» [14, с. 184]. Однако, гены реально существуют. Поэтому необходимо развести научное изучение генетического аппарата или общественного мнения и критику их использования в практиках власти.

Серьезный сдвиг в исследовании проблематики массового сознания связан с работами Бориса Грушина. Он соединил обе аналитические позиции (общественное мнение и массовое сознание) в единое целое. Сам автор отмечал, что с 1966 г., когда он впервые употребил понятие «массовое сознание», оно получило всеобщее признание и утратило строгость [3, с. 4]. Свой прорыв он связывал с минутой, «.. .когда автору удалось понять самое важное: что общественное мнение - это одна из форм существования и выражения, не «всенародного», не группового и не классового, а так называемого массового сознания. Подобное понимание оказалось чрезвычайно плодотворным по своим экспликациям» [4, с. 54].

Массовое сознание он выделял в соответствии с его носителем - массами. Б. Грушин их называл «неклассическими общностями», отличая от разнообразных групп, в том числе и классов. Он упорно пытался представить массы особыми социальными образованиями, даже называл их «социальными островами», плавающими поверх структурных элементов общества [3, с. 229-230]. Он не обращал внимания на то, что массовизация может изменять и те элементы социальной структуры, которые он считал классическими. Сам образ масс постоянно двоился. Так, у него сохранялось представление родом из раннего индустриализма, что массовизация связана с движением от «Я» к «Мы» [3, с. 197]. Этот взгляд заимствован из эпохи, дух которой увековечен памятником революционеру Артему скульптора И. Кавалеридзе в Святогорске. На нем начертаны слова Артема: «Зрелище неорганизованных масс для меня невыносимо». Однако, в качестве примеров масс Б. Грушин называет социальные движения, аудитории, потребителей, членов ассоциаций и «клубов», болельщиков футбольных команд и поклонников кинозвезд [3, с. 162-163]. А кто видел железные батальоны из модниц или зрителей телепередач?

Общее определение масс Б. Грушин предлагал такое: «.Массы - это ситуативно возникающие (существующие) социальные общности, вероятностные по своей природе, гетерогенные по составу и статистические по формам выражения (функционирования)» [3, с. 234-235]. Но это именно общее определение. Эмпирический материал не давал ему успокоится. Он приходит к выводу, что есть массы «объективные» и «субъективные». Видимо, первые существуют первично по отношению к сознанию, а другие возникаю вследствие разделяемых их членами идей. И Б. Грушин совершает то, что я бы назвал бесстрашным самоубийством теории. Он пишет: «Сдается, в частности, что так называемые «объективные» типы и виды массовых общностей должны расцениваться в качестве основных (если не единственных?) носителей «широких» форм массового сознания (хотя это, как не раз подчеркивалось, вовсе не исключает их возможных контактов с некоторыми «узкими» его формами). Напротив, разного рода «субъективные» массы должны, по-видимому, связываться в анализе прежде всего (если не исключительно?) с представлениями об «узких» формах массового сознания» [3, с. 283]. Подобное высказывание можно считать одним из лучших образчиков марксистской схоластики позднесоветского времени.

Наряду с этим у него есть чисто лебоновские мотивы, когда он пишет, что массовизация ведет к «.дальнейшему уравниванию свойств индивидов, оказывающихся включенными в те или иные виды массовой деятельности» [3, с. 190].

Б. Грушин по университетскому образованию был логиком, а поэтому охотно строил линейные классификации формообразований общественного сознания и объединял их в матрицы. В качестве критериев он выбрал: 1) способы духовного освоения действительности (предметно-чувственный, рациональный и иррациональный / фантастический); 2) характеристики соотношения сознания и действительности (рефлективные / отражение, эвалюативные / оценивание и реактивные / ответы действием) и 3) способы образования духовных образований (спонтанные, специально созданные). Всего Б. Грушин вывел и описал 18 типов духовных образований [3, с. 104-112]. В качестве методологии он применил эти разработки для описания динамики массового сознания в промышленном городе [13]. Исследования в Таганроге показали, что массовое сознание невозможно рассматривать вне институтов массовой коммуникации.

На первый взгляд может показаться, что после Б. Грушина ситуация в изучении массового сознания сложилась достаточно застойная. С одной стороны, публикуется огромное количество работ, в которых присутствуют словосочетания «массовое сознание» и «общественное мнение». Но в этих работах или предпринимается попытка дать дробную типологию подходов к изучению указанных предметов или же высказываются не совсем новые предложения заменить понятие «массовое сознание» понятием «массовая психология» и пр. [29]. Эти тексты называю просто в качестве примеров. Как пишет Светлана Хобта, «...можно говорить о двух подходах к массовому сознанию: агрегационный и групповой или институциональный» [27, с. 80].

Особо следует отметить работу социального психолога Александра Дроздова, который при помощи созданного им теста выявил изменения в массовом сознании украинской молодежи, которые возникли под влиянием российско-украинской войны. В частности, он обнаружил, что «главным последствием украинско-российского конфликта стало распространение в массовом геополитическом сознании украинцев феномена «антироссийскости» - разновидности социальной установки относительно негативного (критического) восприятия России как государства (в политико-экономическом измерении) и страны (в культурном плане)» [6, с. 401-402].

Однако, сказанное характеризует научный анализ массового сознания. Само оно в последние десятилетия стало объектов политтехнологических экспериментов. Конечно, уже интерес различных диктаторов к работам Г. Лебона был тревожным звонком.

Но вторая половина ХХ - начало XXI в. ознаменовалось превращением знаний, добытых социологами и социальными психологами, в оружие массового поражения. Эти изменения вписываются в появление новой тактики смены правящих режимов, которую я предложил называть «буржуазным бланкизмом» [8]. Об этом пишет и Г. Почепцов, констатируя, что «все цветные революции, начиная с их прообраза - революции в Иране 1953-го, базировались на трансформации информационного компонента, что в результате приводило к трансформации политического и экономического компонентов» [18, с. 8].

Буржуазный бланкизм как способ политической борьбы предполагает превращение знаний о массовом сознании в боевой инструмент. События политической жизни приобретают проектируемый характер и превращаются в перформансы для СМИ, через которые они становятся смысловыми сигналами по всему полю массового сознания. Интернет, проникнув во все сферы общественной жизни, совершив революцию в повседневности, стал ареной борьбы за массовое сознание. Страны вмешиваются дистанционно в выборы друг у друга.

Социальные сети становятся пространством отслеживания интересов и предпочтений пользователей с целью воздействия на них в коммерческих и политических целях. В вооруженных силах разных стран созданы информационные подразделения. Государством и частными структурами нанимаются миллионы ботов.

Но здесь и рядовые пользователи - не невинные жертвы. Валерий Соловей имел основание написать: «Мы прямо-таки взываем о том, чтобы нами манипулировали» [22].

Однако, так ли это все и работает, как обещают политтехнологи? Испытанием для теории массового сознания являются общественные кризисы и войны. Чудовищный эксперимент в Донбассе может дать ответы на эти вопросы.

Массовое сознание мирных жителей прифронтовой зоны

В науке знание существует в единстве и разнообразии форм на метатеоретическом, теоретическом и эмпирическом уровнях. Положения теории уточняются через фальсификационные процедуры на эмпирическом уровне.

Наша задача и будет состоять в том, чтобы посмотреть на положения теории массового сознания через призму эмпирических исследований в прифронтовой зоне на севере Луганской области.

Данные, которые далее рассматриваются, были получены научным коллективом кафедры философии и социологии Луганского национального университета имени Тараса Шевченко (в 2014 г. эвакуирован в г. Старобельск), в ходе реализации проекта «Массовое сознание в зоне военного конфликта на Донбассе» (номер госрегистрации 0116U004150). Проект поддерживается грантом Министерства образования и науки Украины.

Данный проект по методологическим установкам отличается от других исследований, которые проводятся на свободной и оккупированной территориях Донбасса.

Во-первых, по форме массовые опросы в его рамках имеют лонгитюдный характер, периодически повторяясь с использованием одной и той же выборочной совокупности.

Во-вторых, сбор первичной социологической информации проводился в доверительных группах. Наш коллектив проанализировал работу полстеров в регионе и заметил неустойчивость результатов.

Это позволило предположить проблемы во взаимодействии интервьюеров и респондентов, неискренность последних, как результат давления общественной ситуации [9]. Было принято решение, чтобы интервьюеры до опроса установили доверительные отношения с респондентами.

У каждого интервьюера (ими выступали студенты-социологи ЛНУ имени Тараса Шевченко) была группа из 5 респондентов. Опросы проводились индивидуально по месту жительства каждого из них.

Были созданы исследовательские инструментарии для двух процедур сбора первичной социологической информации - информационной панели и мониторингового опроса.

В рамках информационной панели на протяжении 2017 г. было сделано 33 замера взаимодействия респондентов с различными источниками информации.

В ходе мониторингового опроса на настоящий момент проведено три волны (декабрь 2016 г., март 2017 г., февраль 2018 г.).

Выборочная совокупность для информационной панели и мониторингового опроса (n ~ 200) характеризовалась такими параметрами:

1) женщины составляли 51% респондентов, мужчины 49%;

2) в возрасте до 30 лет было 32% респондентов, в возрасте 31-49 лет - 33,5%, в возрасте 50 лет и старше - 34,3%;

3) в городах проживало 38% наших респондентов, в поселках городского типа - 21,7%, в селах - 40,5%.

Точки опроса представляли всю свободную территорию севера Луганской области.

Методика опроса в доверительных группах имеет как позитивные, так и негативные моменты. К первым относится доверие между интервьюерами и респондентами.

Вторые связаны с малой величиной выборочной совокупности, что порождает нестабильность результатов [7].

Первое положение теории массового сознания, которое рассмотрим на эмпирическом материале, касается его включенности в институты массовой коммуникации.

Средства массовой информации рассматриваются как институты с двойной функцией: выражать общественное мнение и формировать его.

При этом социологи во всем мире давно подвергли критике концепцию «наркотической иглы» СМИ, согласно которой массы людей слепо следуют манипулятивным воздействиям масс-медиа [10]. Правда, в условиях войны на Донбассе эта упрощенная точка зрения была возрождена политиками и журналистами [20; 25].

Наша информационная панель дала результаты, которые позволяют скорректировать наличные представления (табл.1).

Таблица 1.

Распределение ответов на вопрос «Из каких источников Вы сегодня получили информацию, которая показалась Вам новой?»; Количество ответов не ограничивалось. В % от числа ответов).

	В целом	Январь	Февраль	Март	Апрель	Май	Октябрь	Ноябрь	Декабрь
Количество опрошенных месяце		158	158	158	158	157	157	216	200
Число ответов	4196	459	568	524	427	342	225	914	737
Из передач телевидения	57	61	63	58	55	51	56	57	55
Из Интернета	56	59	58	56	57	49	55	57	54
От друзей и знакомых	35	32	29	36	41	35	37	37	36
От родственников	34	27	31	35	37	32	40	34	36
Из газет (напечатанных на бумаге)	21	22	20	21	19	21	23	21	22
От коллег по работе	18	17	15	15	19	15	24	23	17
Из передач радио	12	11	11	15	13	13	13	10	13
От случайных людей	8	К)	7	6	5	6	11	11	8
От руководителей на работе	7	6	3	5	7	5	10	10	8
Из журналов	6	5	7	6	4	9	6	6	6
Во время пребывания в учебных заведениях	4	3	3	3	4	3	5	6	6
Из объявлений	4	2	3	5	5	2	6	5	5
От военных на блок-постах	1	1	1	-	-	1	1	2	1
Во время посещения церкви	1	-	1	1	2	1		1	1
Из выступлений официальных лиц	1	-	1	-	1	1		-	1
В кино	-	-	1	1	-	-	1	1
Во время работы партийной организации	-	-	-	-	-	1		-	-
Другое	-	-	-	-	-	1		-	-
Всего	267	257	253	263	270	244	290	280	270

Формально в распределении лидирует телевидение. Однако, если присмотреться к результатам, то мы увидим, что среди источников новой информации преобладают те, которые имеют сетевой характер.

Интернет, сети родственных связей, дружеские круги, знакомства и товарищи по работе дают 54% всех случаев получения новой информации.

Следует обратить внимание на то, что в прифронтовой зоне очень небольшое число информационных сообщений поступает от официальных лиц, служителей церкви, ВСУ, представителей общественных организаций. Люди значительно чаще получают информацию при случайных встречах, чем из выступлений официальных лиц.

При обострении ситуации такое положение может стать питательной почвой для распространения слухов.

Более подробно остановимся на информационных лидерах, начав с телевидения.

В табличной форме представим рейтинги телеканалов и тематическое распределение зрительского внимания (табл. 2 и 3).



Таблица 2.

Распределение ответов на вопрос «Если Вы сегодня смотрели телевизор, то какие каналы Вы смотрели?» (В % от числа ответов тех, кто смотрел ТВ)

№		В целом	Январь	Февраль	Март	Апрель	Май	Октябрь	Ноябрь	Декабрь
	Число ответов	2277	267	П9	294	228	165	124	480	т
1	1+1	62	62	62	62	52	55	65	65	64
2	Интер	49	49	46	46	50	48	56	48	52
3	СТБ	37	34	35	35	39	39	41	36	41
4	ТРК «Украина»	30	33	29	34	35	25	31	25	29
5	ICTV	29	24	26	31	33	32	31	32	29
6	НТВ	13	13	10	12	12	18	17	13	11
7	24 канал	9	9	10	10	9	16	10	8	8
8	ЛОТ	6	4	5	4	3	5	2	8	9
9	УТ1	5	2	3	6	6	5	2	4	8
10	Звезда	4	5	3	4	3	4	4	5	3
11	LifeNews	4	5	4	3	3	6	3	4	2
12	ОРТ	3	4	1	4	4	6	1	3	3
13	Луганск 24	2	1	6	2	3	0	2	2	2
14	«Ирта»	2	3	2	2	1	2	0	2	4
15	Другой ТВ канал	20	13	14	22	25	31	21	21	19
	Всего	274	262	256	276	277	292	288	274	285

Таблица 3.

Если Вы сегодня смотрели телевизор, то, что именно Вы смотрели?

(В % от числа ответов тех, кто смотрел ТВ Количество ответов не ограничивалось)

	В целом	Январь	Февраль	Март	Апрель	Май	Октябрь	Ноябрь	Декабрь
Число ответов	2324	272	347	295	228	167	124	494	397
Новости	78	79	80	78	73	72	73	79	79
Фильмы	64	54	64	67	67	73	70	61	63
Познавательные передачи	25	24	25	28	25	24	30	24	26
Спортивные передачи	15	17	14	16	15	19	12	15	16
Аналитические передачи политического содержания	13	16	12	16	14	14	8	13	12
Передачи о жизни «звезд», концерты, ток-шоу	14	21	14	16	15	12	15	10	10
Аналитические передачи экономического содержания	6	8	9	5	9	2	9	5	5
Аналитические передачи военного содержания	7	10	9	5	7	7	7	8	7
Телевикторины	4	5	4	4	4	2	3	4	3
Другую программу	1	2	3	2	1	1	1	0	0
Всего	228	236	233	237	231	225	229	220	220

Хотя значительное количество жителей прифронтовой зоны имеют возможность смотреть телеканалы РФ, но тем не менее они преимущественно смотрят украинские телеканалы. Рейтинги телеканалов практически не отличаются от общеукраинских [17; 19]. Зрители телевидение рассматривают как поставщика новостей и интертеймента.

Теперь рассмотрим практики пользования Интернетом (табл.4).

Таблица 4.

Распределение ответов на вопрос «Если Вы сегодня заходили в Интернет, то, что Вы там смотрели?» (В % от числа ответов тех, кто пользовался Интернетом. Количество ответов не ограничивалось)

	В целом	Январь	Февраль	Март	Апрель	Май	Октябрь	Ноябрь	Декабрь
Число ответов	2259	264	317	284	241	164	121	492	376
Социальные сети (Facebook, Вконтакте, Одноклассники и др.)	43	30	39	39	43	40	46	48	52
Свою электронную почту	29	24	31	29	32	32	31	25	30
Прогноз погоды	76	...

Подобные документы

• Формирование политического сознания личности. Типы политического сознания

  Подходы к рассмотрению политического сознания, его функции и пути формирования. Формирование политического сознания личности, его типы (политическая теория, государственно-партийное и массовое политическое). Типология политического сознания россиян.
  
  реферат [49,2 K], добавлен 24.11.2009
  

• Политическое сознание

  Понятие, структура и формирование политического сознания. Уровни политического сознания. Политическое сознание является естественным компонентом духовной жизни индивида и общества. Суть политического сознания, его содержание.
  
  реферат [16,7 K], добавлен 11.05.2003
  

• Анализ политического сознания студенческой молодежи

  Понятие молодежи как социальной группы, ее особенности, протекающие процессы и характерные черты. Сущность политического сознания. Роль молодежи в политической жизни государства и методика формирования политического сознания у студенческой молодежи.
  
  курсовая работа [717,0 K], добавлен 28.02.2009
  

• Антифашизм и теория борьбы против фашизма

  Фашизм, его проявления и определения. Возникновение фашизма. Фашистское государство, его особенности и теории фашизма. Причины возникновения международного антифашистского движения. Борьба с фашизмом и движение Сопротивления в оккупированных странах.
  
  курсовая работа [36,1 K], добавлен 02.12.2008
  

• Политическое сознание

  Понятие политического сознания, как центрального понятия политологии. Черты политического сознания и его социальные носители. Структура политического сознания. Сознание как отображение духовной жизни. Политический интерес как побудительный мотив.
  
  контрольная работа [16,8 K], добавлен 18.01.2009
  

• Политическая мифология

  Пространство политики как активное пространство мифов. Общая схема психологических основ мифологического сознания и поведения. Изучение особенностей формирования индивидуального и коллективного мифологического сознания, эмоционально-чувственный аспект.
  
  контрольная работа [30,7 K], добавлен 13.09.2012
  

• Палаточные лагеря как ужесточение миграционной политики

  Конфликт в сфере миграционной политики. Исследование конфликта с помощью Ивент- и SWOT-анализа. Выделение основных стратегий сторон, изменений в них по мере развития конфликта. Прогнозы относительно возможного повторения конфликта, способы предотвращения.
  
  курсовая работа [220,7 K], добавлен 10.06.2014
  

• Категория политического сознания: сущность и типы

  Проблемы политического сознания, как совокупности чувственных и абстрактных образов существующей или желаемой системы политических отношений и власти. Способы отражения политики или политического восприятия: когнитивный, эмоциональный и оценочный.
  
  контрольная работа [21,0 K], добавлен 06.07.2009
  

• Особенности политического сознания

  Специфика политического сознания, роль в жизнедеятельности общества, источники и функции. Социально-психологические аспекты политики. Роль человека в политике. Типология политического участия. Основные права и свободы. Понятие политической психологии.
  
  курсовая работа [71,9 K], добавлен 10.11.2009
  

• Информационные войны НАТО на восточноевропейском театре военных действий

  Особенности информационной войны во время агрессии НАТО против Югославии. Осуществление глобальной информационно-культурной и информационно-идеологической экспансии Запада. Основные причины значимости информационного противоборства в современных войнах.
  
  реферат [27,4 K], добавлен 20.01.2011
  

• Политика как искусство возможного

  Политика как общее руководство для действий и принятия решений, которое облегчает достижение целей. Структура политики как искусство возможного. Выработка эффективных методов, средств, форм организации социальных сил для достижения поставленных целей.
  
  реферат [32,0 K], добавлен 26.03.2014
  

• Движущие силы социального прогресса

  Прогрессивное развитие системы "общество – природа". Основная форма общественного сознания. Развитие общественного сознания. Равновесие системы "индивидуализм – коллективизм". Социальный прогресс. Прогресс системы "индивид – индивид".
  
  статья [15,7 K], добавлен 15.02.2003
  

• Возможности ограничения политического манипулирования

  Роль коммуникативных процессов в политической жизни. Средства политической коммуникации и функции по отношению к политической системе и гражданскому обществу. Уровни информационных потоков. Политическое манипулирование и возможности его ограничения.
  
  реферат [27,4 K], добавлен 02.02.2011
  

• Место войны в политической системе

  Причины и формы политического конфликта. Война как форма политического конфликта, ее социально-политическая сущность. Способы и методы разрешения конфликтов. Основные проблемы преодоления войн. Анализ влияния феномена войны на политическую систему.
  
  курсовая работа [41,4 K], добавлен 13.04.2015
  

• Социальные сети как инструмент пропаганды на примере изучения конфликта между Россией и Украиной

  Характеристика информационной войны и социальных сетей как инструмента политической борьбы. Терминология информационной войны. Подходы к осмыслению феномена "сетевая война". Анализ использования социальных сетей в конфликте между Россией и Украиной.
  
  курсовая работа [2,3 M], добавлен 02.01.2017
  

• Теория тоталитарного режима по Карлу Мангейму

  Определение и характерные черты тоталитарного режима, его классификация. Основные теории тоталитарного режима и их представители. Философские и социально-политические взгляды Карла Мангейма. Основные процессы в политической сфере массового общества.
  
  курсовая работа [61,8 K], добавлен 22.05.2012
  

• Национализм и сепаратизм в Басконии-Каталонии

  Этнополитические и исторические корни конфликта в Басконии, карлистские войны и идеи Сабино Араны. Противоречие интересов Басконии и Испании как сущность регионального конфликта. Политическая природа конфликта в Каталонии, его развитие и пути разрешения.
  
  презентация [141,6 K], добавлен 18.10.2014
  

• Основные тенденции и особенности идеологических процессов в современном белорусском обществе

  Характеристика политической культуры как исторически сложившихся, наиболее устойчивых и проверенных компонентов сознания личности. Классификация социальных действий по теории Вебера. Особенности протекания идеологических процессов в Республике Беларусь.
  
  контрольная работа [17,6 K], добавлен 23.02.2011
  

• Политическое сознание

  Сущность и структура политического сознания, его элементы и направления исследования. Понятие идеологии и психологии в данной сфере, их содержание и регулирование. Причины запрета на создание государственной идеологии, его отражение в Конституции.
  
  контрольная работа [34,1 K], добавлен 07.04.2015
  

• Структура политического сознания

  Понятие "политическое сознание", его основные структурные компоненты. Политическая идеология и психология, их основные элементы, функции и особенности формирования. Смысл запрета на создание государственной идеологии, записанного в Конституции РФ.
  
  контрольная работа [21,8 K], добавлен 12.01.2011
  

• главная
• рубрики
• по алфавиту
• вернуться в начало страницы
• вернуться к началу текста
• вернуться к подобным работам