Так, отмечено, что в последние годы роль идеологии, совмещающей в новых условиях политические взгляды, религиозные и цивилизационные концепты, для террористических группировок возросла в связи с изменением структурных моделей террористической деятельности, особенно в условиях быстрого распространения сетевых террористических организаций. Для сложных сетевых структур роль общих идеологических установок как организационного принципа имеет большее значение, чем для иерархически структурированных общностей. Эта общая идеология действует как объединяющее систему начало, которое помогает соединить часто фрагментированные, неформально связанные элементы и функционировать как новая целостность. Существенно меняются составляющие этой идеологии, где политические мотивы частично замещаются религиозной, либо цивилизационной составляющей.

Специфическая идеология, обеспечивая рационально-логическое обоснование терроризма, оправдывающая применение насилия, способствует мобилизации террористических группировок, их координации, что следует признать отличительной особенностью терроризма на современном этапе. Идеологии терроризма становится свойственна коммуникативная функция, реализуемая в процессах манипуляции массовым осознанием.

В настоящее время иерархические или сетевые модели определяют организационную структуру террористических группировок. Они могут использоваться автономно, либо в комбинации. К террористическим организациям, имеющим сложившуюся иерархическую структуру, относятся те, где имеются определённая вертикальная цепочка команд, осуществление контроля, распределение ответственности. Любые коммуникации осуществляются по организационным каналам, соответствующим этим вертикальным цепям и могут не проходить через организацию горизонтально.

В прошлом террористическая деятельность организовывалась с помощью идентифицируемых организаций, команд и специальной структуры контроля с определённым набором политических, социальных или экономических целей, отличительными организационными признаками (политическое крыло или группы социального обеспечения). Но в настоящее время террористы все чаще используют гибкую систему сетевой организации.

В условиях информационной эпохи сетевые структуры имеют ряд важных преимуществ перед другими организационными формами. Например, по сравнению с иерархическими структурами сетевые организации являются более гибкими, мобильными, адаптивными. Но любой организации, особенно относительно большой, даже децентрализованной, требуется минимальный набор иерархических функций, в то время как элементы сети взаимосвязаны, они автономны, не подчиняются прямым приказам. Достаточно опасной особенностью сетевой организации является то, что ячейки могут формироваться на основе идеологического посыла конкретного террористического объединения, как в свое время случилось во взаимоотношениях запрещенных в России ИГИЛ и Аль-Каиды.

Современная террористическая стратегия в основном направлена на создание отрицательного психологического воздействия и соответствующих негативных последствий, являясь косвенной по отношению к объектам применения, способных спровоцировать активную реакцию противника, которая при этом должна отрицательно повлиять на массовое сознание и, как следствие, привести к частичной или полной потере легитимности политической системы объекта воздействия.

В тексте четвертой главы «Особенности современных террористических практик» нашло свое отражение решение следующих задач: определена специфика государственного терроризма, раскрыты взаимоотношения терроризма с трансграничной миграцией и организованной преступностью, особенности ядерного терроризма, религиозного вектора терроризма, тенденции формирования кибертерроризма.

В параграфе 4.1. - «Соотношение и разграничение терроризма, криминальной среды и трансграничной миграции» - рассмотрены особенности, направления сотрудничества, сферы расхождения интересов организованной преступности и современного терроризма, дан анализ взаимодействия терроризма и трансграничной миграции, стереотипы и практика использования мотивов борьбы с терроризмом для ужесточения миграционной политики.

В параграфе отмечено, что в настоящее время процессы сращивания террористических организаций с группировками организованной преступности можно охарактеризовать активной экспансией террористов в криминальную среду, фактами вытеснения организованной преступности из самых доходных сфер: наркобизнеса, торговли оружием, людьми, игорного, нелегального алкогольного и табачного бизнеса. Уже сейчас ряд террористических групп связаны с организованной преступностью, принимая в ее деятельности достаточно активное участие, играя существенную роль в инспирировании социально-политической и правовой нестабильности общества, а иногда и конкурируя за сферы влияния, как происходит, например, в Афганистане между движением Талибан и некоторыми группировками, контролирующими наркопотоки. Общие методы для преступных и террористических групп включают использование альтернативных систем денежных переводов, таких как «хавала» или «хунди», контрабанду ценностей, оружия, помощи в трансграничных перемещениях, предоставление поддельных документов.

Террористические группы обладают признаками криминальных организаций. Однако в качестве существенного различия можно назвать политический характер стоящих перед террористами целей. Организованные преступные группировки нередко стремятся договориться с властью в обмен на предоставление поддержки, зачастую подкупая должностных лиц. Но не исключается и применение террористических методов. Тогда можно говорить об общеуголовном проявлении терроризма. Преступным организациям свойственно использование status quo для своего обогащения. Поэтому зачастую они не заинтересованы в политических переменах.

Анализ террористической активности подтверждает наличие связи между незаконной миграцией и терроризмом, хотя ее уровень и не высок. Например, террористы, связанные с «Алжирской вооруженной исламской группой», «Египетским исламским джихадом», «Ливийской исламской боевой группой», проникали на Запад под видом беженцев. В США это несколько десятков сомалийцев, некоторые являвшиеся беженцами, из них, по крайней мере, четверо стали террористами-смертниками, остальные вернулись в Африку, чтобы выступить на стороне «Аль-Шабаба» после вторжения в Сомали в 2006 г. С 2011 г. по июнь 2015 г. в западном сообществе было выявлено 69 радикальных групп с участием незаконных мигрантов, в том числе 30 имели отношение к ИГ, из них 19 терактов (28%) были исполнены. Показательно при этом, что иностранные боевики участвовали только в 16 актах (23%), из них всего 11 человек побывали до этого в Сирии, в связи с чем «возвратный миграционный эффект» составляет 0,3% (1 из 360) для примерно 4 тыс. посетивших регион европейцев. Однако в большинстве случаев они выполняли ненасильственные вспомогательные функции. На общем миграционном фоне такие случаи единичны. Так, 13.10.2015 г. в Париже террористические акты унесли жизни ста тридцати жертв и выдвинули на первый план страх перед террористами, выдающими себя за беженцев. Рядом с трупом одного из террористов около стадиона «Стад де Франс», найден сирийский паспорт, владелец которого въехал на территорию ЕС через остров Лерос, а потом был зарегистрирован в Сербии. Но остальные террористы были гражданами Франции и Бельгии. Актуальность проблемы трансграничной миграции и международной безопасности приобрела свое значение после череды инспирированных попыток ликвидации находящихся в конфронтации с Западом правительственных режимов (САР, Йемен, Египет, Иордания, Ливия, Ирак, Тунис и т.д.). В условиях глобализации видоизменились как базовые параметры миграционных процессов, так и определяющие их факторы.

Следует учитывать, что отчуждение и изоляция иностранцев и иммигрантов в принимающих странах могут повысить вероятность их участия в террористической деятельности как форме протеста. В действительности количественно большая угроза исходит от радикализированных групп и отдельных лиц, не прошедших обучение и не участвовавших в боевых действиях за рубежом. Угроза терроризма, связанная с возвращением иностранных боевиков под видом беженцев или на иных основаниях, несомненно, возрастает с точки зрения потенциального воздействия, однако ее вероятность относительно невысока, по крайней мере, в краткосрочной перспективе.

В параграфе 4.2. - «Современный государственный терроризм (на примере Украины)» - раскрыто обоснование выделения особой категории террористических проявлений государственного терроризма на примере Украины.

В современном мире особую роль, обусловленную монопольным статусом государств, имеет государственный терроризм, примером чему является госпереворот на Украине 2014 г. Ему предшествовала заявка России на формирование нового геополитического центра через проект Евразийского Союза. Важная роль в данной конструкции отводилась Украине, правительство который одновременно пыталось заключить Договор об ассоциации с Европейским Союзом.

Такая двойственность привела к обострению внутриполитической обстановки, которая с массового информационно-психологического давления на власть сменилось терророгенным воздействием в виде захватов госучреждений, вооружения, устрашения чиновников, актов насилия. В январе-феврале 2014 г. представители «Майдана» осаждали обладминистрации в Ровенской, Тернопольской, Хмельницкой, Волынской, Винницкой, Черниговской областях, штурмовали ОГА в Полтаве, Львове, Житомире, Черкассах, Сумах. Были захвачены здания силовых служб, оружейные арсеналы, что завершилось государственным переворотом, сопутствующим совершением мятежниками убийств с обвинением в этом власти. Это демонстрирует факт использования терроризма для решения крупной геостратегической задачи антироссийского характера, что подтверждено решением Дорогомиловского суда г. Москвы, который 27.12.2016 г. пришёл к выводу о том, что в 2014 г. на Украине произошёл государственный переворот, направленный против интересов РФ.

Террористические методы были взяты на вооружение новым украинским руководством. Развёрнута широкомасштабная система насилия путём организации массовых устрашающих митингов, избиений, пыток, убийств. Одним из наиболее знаковых событий стало сожжение в Доме Профсоюзов г. Одессы не менее 48 противников власти, общее руководство и координацию данными процессами осуществлял спикер украинского парламента.

Автор был непосредственным свидетелем событий на Украине, где в 2014-2015 гг. работая в должности министра госбезопасности Донецкой Народной Республики, организовывал антитеррористическую защиту местного населения.

В ходе артиллерийских ударов по населённым пунктам украинской армией выбиралась тактика сознательного уничтожения мирной инфраструктуры и гражданского населения с целью формирования дестабилизирующего устрашающего воздействия. Например, при изучении деятельности 28 одесской механизированной бригады установлено, что ее реактивный дивизион наносил систематические удары из РСЗО БМ-21 «Град» по г. Донецку, выбирая, преимущественно, цели мирной инфраструктуры.

Установлены многочисленные факты совершения насилия украинской властью с целью достижения своих политических целей. Под эгидой Сил спецопераций Украины сформированы 3 и 8 полки спецназначения, готовящиеся к террористической деятельности иностранными инструкторами. Совершены убийства лидеров народного ополчения, многочисленные взрывы в местах скопления населения.

В отношении приграничных районов также выбиралась тактика устрашения. Например, портовой город Мариуполь в период 2014-2016 гг. был отдан под контроль радикалов из батальонов «Азов» и «Святая Мария».

Батальон «Святая Мария» («Шахтерск», «Торнадо») состоял из преступных авторитетов, чья деятельность поощрялась украинским руководством вплоть до момента, когда она стала угрожать крупным киевским чиновникам. Тогда его руководство было отдано под суд по обвинению в массовых бесчеловечных пытках, убийствах, похищениях. Но, согласно отчёту организации Global Rights Compliance LLP, «необъяснимым является факт отсутствия обвинений в военных преступлениях». Другой украинский батальон «Айдар» устроил карательную операцию в п. Новосветловка, с «зачисткой», где под предлогом регистрации местные жители были согнаны в поселковую церковь, которую попытались поджечь (помешал дождь). Такие случаи не единичны.

Аналогичная картина политического насилия была развёрнута по всей Украине. В повседневную практику вошли политические аресты и убийства оппозиционных журналистов. Террористическая угроза направлена как против внутренних оппонентов киевской власти, так и против Российской Федерации, что подтверждено решением Прокуратуры, Минюста и Верховного Суда России о признании провластных организаций и военизированных гособразований Украины экстремистскими и террористическими с запретом на территории РФ (батальон «Азов», «Правый сектор», «Украинская национальная ассамблея - Украинская народная самооборона» (УНА-УНСО), «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Тризуб им. Степана Бандеры», «Братство»).

Украинским руководством организована серия террористических актов уже на территории России. Задействовались контакты с Исламским Государством. Так, в 2018 году ФСБ России в Смоленске был задержан член ИГИЛ, по заданию Украины готовивший убийство одного из лидеров ДНР. Подобные факты неоднократно имели место в Крыму. Например, 7-8 августа 2016 года совершена попытка прорыва украинских диверсантов Главного управления разведки Минобороны Украины с целью совершения терактов, в ходе предотвращения которого погибли российские военнослужащие. Эти и другие факты подтверждают широкомасштабный террористический характер детальности руководства Украины.

Следует учитывать, что терроризм как форма государственного насилия имеет длительную историю. Наиболее яркие его проявления имели место во времена Великой Французской революции и Гражданской войны в России (1918-1922 гг.). В дальнейшем акценты были смещены, но факты когда государство выступает субъектом терроризма или его спонсором имели и имеют место. В наше время государства, как правило, опасаются затяжных и дорогостоящих конфликтов. Поэтому непрямая агрессия становится более удобной, возводя терроризм в ранг государственного, как это было на примере Украины, Турции, США, Грузии, Пакистана и др. В отношении США, например, действует решение Международного суда ООН 1986 года, где, эта страна признается спонсором терроризма в Никарагуанском конфликте.

Широкое распространение государственного терроризма может возникать в результате применения других инструментов и средств государственного насилия, когда их целью являются вторичные последствия. Насилие со стороны государства представляет собой государственный терроризм, если используется для внушения страха более широкой аудитории, чем непосредственный объект воздействия. Именно это отличает государственный терроризм от других форм государственного насилия.

В параграфе 4.3. - «Особенности проявлений терроризма в условиях глобализации: ядерный терроризм, киберртерроризм, религиозный терроризм» - содержится обоснование выделения в самостоятельные проявления современного терроризма таких его разновидностей как ядерный терроризм, кибертерроризм, религиозный терроризм.

Отмечено, что формы терроризма, основанного на политической идеологии, в целом сохраняют традиционный радикальный характер, в условиях глобализации приобретая дополнительную направленность цивилизационного противостояния реализуемым глобализацией ценностям, стандартам и моделям.

В параграфе отмечено, что в настоящее время точка зрения на значимость некоторых форм терроризма в трансформации существующих политических процессов меняется. Так, в прошлом аналитики рассматривали ядерный терроризм как маловероятное явление. Но сегодня появились новые террористы, движимые религиозными, а не только политическими целями, и менее озабоченные возможной массовостью жертв. Террористические группировки, обладающие ядерным потенциалом, могут иметь и квазигосударственный характер.

В настоящее время риски, создаваемые ядерным терроризмом, носят двоякий характер: 1) создание или приобретение ядерного оружия; 2) создание «грязных бомб». Некоторые ядерные энергетические реакторы уязвимы для нападений со стороны террористических групп, зачастую в силу их недостаточной охраны или естественных предпосылок, что, например, подтвердили бельгийские силовики, которые в 2016 году отрабатывали сценарий атаки террористов на АЭС «Тианж», куда ранее готовили нападение террористы братья Бакрауи.

Другой проблемой является возможность создания террористической группировкой ядерного устройства. По оценкам специалистов, при наличии научного сопровождения и необходимых материалов ведущими террористическими группировками может быть создан действующий ядерный заряд мощностью до одной килотонны. Угрозой ядерного терроризма является и применение так называемых грязных бомб, содержащих обычное взрывчатое вещество с радиоактивными изотопами. Но создание даже примитивного ядерного взрывного устройства представляет для террористических групп сложную задачу. В этой связи актуальной становится проблема государственного терроризма, построенного на возможности передачи террористам ядерного оружия или его компонентов.

Кибертерроризм относится к наиболее опасной форме киберпреступности. В отличие от иных преступлений, совершаемых в киберпространстве, целью кибертерроризма является нагнетание состояния нервозности и страха среди гражданского населения в политических целях, где кибертерроризм - преднамеренные атаки, осуществляемые на информационно-коммутационные системы, программы и базы данных.

Кибернетические технологии оказали влияние на деятельность террористических групп и позволили ускорить переход от иерархической к децентрализованной сетевой структуре, что обеспечило повышение эффективности террористической деятельности и новый уровень публичности терроризма.

К основным задачам терроризма в киберпространстве следует отнести попытки воспрепятствования или разрушения процесса функционирования компьютерных систем или сетей информационной инфраструктуры государства или органов управления. Так, например, только в 2005-2006 гг. было зафиксировано более 2 млн. компьютерных нападений на информационные ресурсы органов государственной власти, в том числе свыше 300 тыс. атак на интернет-представительство Президента РФ. Имеются факты кибератак на атомные электростанции. В настоящее время Россия входит в число стран, подвергающихся нарастающей сетевой агрессии.

Но основная цель кибертеррориста не обязательно состоит в уничтожении, дезинтеграции или дезинформации объектов в киберпространстве. Приоритетной задачей может быть использование Интернета для «усиления» воздействий других угроз или актов терроризма. Эта деятельность включает, например, мероприятия по сбору разведывательной информации, поддержанию связи в террористических сетях, координации материально-технического обеспечения и манипуляцию общественным мнением. Следует констатировать развитие тенденций к росту технологической подготовленности террористических групп, интеграции кибернетических технологий в инфраструктуру террористов.

Религия является одним из наиболее значимых оснований групповой идентичности. Но религиозная мотивация часто в истории становилась катализатором политического насилия. Религиозный фактор активно используется в качестве идеологической и организационной основы при реализации практических интересов. Процесс развития современного общества характеризуется всплеском именно религиозного терроризма.

Своё начало в современном мире религиозный фактор в терроризме берет в середине 1970-х г., когда приоритеты секуляризации и выстраивания паритета между религией и атеизмом кардинально изменились. Во многом новая динамика объяснялась наличием кризиса секулярных идеологий, ставшего следствием завершения «холодной войны». Ряд зарубежных мусульманских стран (Турция, Иран, монархии Персидского залива и др.) стремятся использовать «исламский фактор» для укрепления своих идеологических, политических, экономических позиций. Исламизация ближневосточных и среднеазиатских государств изначально обладала политизированным характером и обеспечила формирование исламизма как особой идеологии применения ислама в политических целях.

Исламизм стал приобретать радикальный характер. Причинами его роста в арабском мире и в определённой части исламской среды стран западного сообщества являются: идейный и духовный кризис; реакция на западную экспансию; высокий уровень коррупции; низкая эффективность спецслужб; пропаганда мировоззрения исламского экстремизма; экономическое и социальное расслоение населения, увеличение количества безработных; недостаточная степень религиозного образования у исламских проповедников, приверженцев государственной власти, способствующая обращению к салафизму и ваххабизму; низкий уровень религиозной грамотности, особенно в контексте веротерпимости, как следствие, неспособность отличить религиозный фанатизм и экстремизм от истинной исламской религиозности. Однако восприятие ислама в качестве религии террористов не может быть признано корректным исходя не только из этических требований по отношению к свободе вероисповеданий, но и потому, что терроризм порождается не религией, а попытками использовать ее для оправдания своей агрессии.

В пятой главе «Стратегии противодействия терроризму в современном глобальном мире» были получены результаты исследования следующих научных задач: выявлены особенности противодействия терроризму в условиях глобализации, дана характеристика процессам институционализации антитеррористической деятельности в мировом сообществе, учтён антитеррористический опыт Российской Федерации, определены перспективы развития системы противодействия терроризму в России и мире.

В параграфе 5.1. - «Социально-политические тенденции и особенности формирования стратегий противодействия терроризму в современном глобальном мире» - раскрыта специфика противодействия влиянию терроризма на современные социально-политические процессы в условиях глобализации.

Война с терроризмом не предполагает победы в локальном смысле. Можно говорить о двух основных направлениях ее развития в современном мире: усиление контртеррористической защиты, рассинхронизация и предотвращение террористических атак. Современная архитектура контртеррористической политики большинства стран является результатом инкрементного процесса. Это привело к множеству политик, стратегий, планов действий, правовых и политических мер, неспособности эффективно использовать антитеррористическую пропаганду.

Для обеспечения эффективного противодействия деструктивному воздействию терроризма на социально-политические процессы необходимо определить основные принципы этого противодействия, охватывающие все три уровня правового сегмента политической системы: 1. Нормативный - институты, принципы и нормы; 2. Организацию противодействия; 3. Концептуальный (идеология).

Меры должны быть системными, своевременными, и при этом достаточно конкретными. Это: а) политические меры - достижение компромисса относительно глобализационных процессов, в т.ч. формализация системы многополярного мира, ее правовое закрепление, выработка механизмов по более рациональному цивилизационному развитию, его оптимальному ресурсному балансу; б) правовые - развитие международных третейских систем разрешения глобальных и региональных социально-политических конфликтов; в) разработка системы информационно-психологической безопасности, нейтрализующей механизмы информационных войн; реализация четко обозначенных критериев по контролю над оборотом вооружения (в том числе ядерного, с формализацией запрета устрашения ядерным оружием); г) устранение каналов финансирования терроризма.

К предлагаемым мерам также целесообразно отнести формирование международной и национальной повестки, направленной на устранение причин и предпосылок использования терроризма; уход от «двойных» стандартов в оценке возможности применения террористических методов; непрерывный глобальный и региональный антитеррористический мониторинг; централизованное управление силами и средствами при постоянном взаимодействии с гражданским обществом; адекватность соотношения мер противодействия терроризму и его деструктивноого потенциала; развитие системы превентивной дипломатии и посредничества. В настоящее время на глобальном уровне способность Организации Объединённых Наций наблюдать за практикой стран в области соблюдения прав человека с помощью мониторинга развита недостаточно и нуждается в совершенствовании.

В параграфе 5.2. - «Перспективы развития системы противодействия терроризму в условиях глобализации с учетом антитеррористического опыта Российской Федерации» - содержится обоснование особой роли и места Российской Федерации в современном глобализирующемся, подверженном «цифровой» и социально-цивилизационной эволюции мире, в противодействии деструктивному воздействию терроризма на социально-политические процессы.

В параграфе отмечено, что борьба с терроризмом - это одно из наиболее приоритетных направлений государственной политики Российской Федерации. Россия имеет неподдельный интерес в устранении и урегулировании различных локальных конфликтов, особенно на Северном Кавказе, территориях Азии, Ближнего Востока, Украины, где наблюдается высокий уровень террористической угрозы, что требует активных действий, относящихся не только к сфере политики, но и приводящих к уменьшению экономических, этнических, социальных противоречий. Только в случаях разрешения данных вопросов и выявления глубинных причин терроризма может появиться возможность нейтрализовать террористическую активность и предпосылки к ней, что показал опыт восстановления конституционного порядка в Чечне, Дагестане, Ингушетии.

В этой связи Россия продолжает уделять много внимания борьбе с проникновением террористов, нейтрализации их активности, что особенно явно проявилось в операциях в Сирии, Афганистане, странах Средней Азии. Так, несмотря на высокий уровень предпосылок террористической угрозы, в экспертных оценках мирового индекса терроризма («Global Terrorism Index») Института экономики и мира Сиднейского университета за период 2000-2015 гг. (рассчитывается по четырем основным показателям - количество террористических инцидентов, погибших, пострадавших, уровень материального ущерба, анализ факторов, косвенно связанных с террористической активностью), Россия находится на тридцатом месте, хотя активность и массовость угроз предполагала, по прогнозам, нахождение в первой десятке стран этого антирейтинга. Разработаны и реализуются механизмы координации усилий всех государственных структур и гражданского общества через Национальный Антитеррористический Комитет, систематизировано законодательство, методики подготовки и использования силовых структур, определены способы борьбы с финансированием терроризма.

Возрождение долгосрочной стратегической конкуренции между центрами политической силы и новыми акторами, делающими заявку на политическую субъектность в условиях глобализации, быстрое распространение новых технологий, новые концепции ведения контртеррористической войны и широкий спектр конфликтов требуют от заинтересованных субъектов совместных усилий, обеспечивающих баланс сил и устойчивость мирового порядка.

В заключении диссертации подводятся краткие итоги исследования, определяются возможные направления дальнейшего изучения рассматриваемых проблем.

Данная работа является завершенным исследованием, связанным с деструктивным воздействием терроризма на социально-политические процессы в условиях глобализационной эволюции, формированием целостного понимания многоаспектного характера этой проблемы, выработкой полноценной системы мер противодействия такому воздействию, что прямым образом влияет на международную стабильность, безопасность личности, общества, государства.

Основные публикации автора по теме диссертации

терроризм социальный политический идеология

1. Пинчук, А.Ю. К проблеме взаимодействия международного терроризма и организованной преступности / А.Ю. Пинчук // Вестник БИСТ (Башкирского института социальных технологий). - 2018. - №4 (41). - С. 92-97. - 0,47 п.л.

2. Пинчук, А.Ю. К проблеме развития международного терроризма: факторы и условия / А.Ю. Пинчук // Вестник развития науки и образования. - 2018. - №9. - С. 19-25. - 0,42 п.л.

3. Пинчук, А.Ю. Кибертерроризм как актуальная проблема современного мирового порядка / А.Ю. Пинчук // Теории и проблемы политических исследований. - 2018. - №5. - С. 88-95. - 0,4 п.л.

4. Пинчук, А.Ю. Особенности борьбы с терроризмом в ЕС: институциональный аспект / А.Ю. Пинчук // Вестник развития науки и образования. - 2018. - №11. - С. 44-48. - 0,4 п.л.

5. Пинчук, А.Ю. Особенности противодействия международному терроризму на международном уровне / А.Ю. Пинчук // Вопросы национальных и федеративных отношений. - 2018. - Т. 8. - №6 (45). - С. 830-837. - 0,42 п.л.

6. Пинчук, А.Ю. Проблема международной миграции в контексте борьбы с международным терроризмом / А.Ю. Пинчук // Вестник развития науки и образования. - 2018. - №10. - С. 31-38. - 0,4 п.л.

7. Пинчук, А.Ю. К проблеме влияния международного терроризма на современный миропорядок / А.Ю. Пинчук // Азимут научных исследований: Экономика и управление. - 2018. - №4. - С. 387-389. - 0,32 п.л.

8. Пинчук, А.Ю. Глобализация как фактор трансформации мировой политической системы / А.Ю. Пинчук // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки. - 2018. - №1. - С. 138-143. - 0,5 п.л.

9. Пинчук, А.Ю. Институализация антитеррористических форм в рамках Организации Объединенных Наций / А.Ю. Пинчук // Социально-политические науки. - 2018. - №6. - С. 70-73. - 0,5 п.л.

10. Пинчук, А.Ю. К вопросу о стратегии и тактике международной террористической деятельности / А.Ю. Пинчук // Теории и проблемы политических исследований. - 2018. - Т. 7. - №3A. - С. 34-41. - 0,47 п.л.

11. Пинчук, А.Ю. К множественности мирового порядка: теоретический аспект / А.Ю. Пинчук // Азимут научных исследований: экономика и управление. - 2018. - Т. 7. - №1 (22). - С. 331-334. - 0,4 п.л.

12. Пинчук, А.Ю. К проблеме понимания сущности и специфика международного терроризма в современном мире / А.Ю. Пинчук // Азимут научных исследований: экономика и управление. - 2018. - Т. 7. - №2 (23). - С. 396-399. - 0,6 п.л.

13. Пинчук, А.Ю. К проблеме религиозного фактора

14. в развитии международного терроризма / А.Ю. Пинчук // Социально-политические науки. - 2018. - №5. - С. 39-43. - 0,5 п.л.

15. Пинчук, А.Ю. Ключевые детерминанты нового мирового порядка: проблема рациональности / А.Ю. Пинчук // Социально-политические науки. - 2017. - №6. - С. 20-24. - 0,7 п.л.

16. Пинчук, А.Ю. Международный терроризм как система насилия / А.Ю. Пинчук // Вестник БИСТ (Башкирского института социальных технологий). - 2018. - №3 (40). - С. 7-14. - 0,65 п.л.

17. Пинчук, А.Ю. Перспективы развития системы противодействия международному терроризму в современном мире / А.Ю. Пинчук // Вестник РГГУ. Серия Политология. История. Международные отношения. - 2018. - №3 (13). - С. 111-120. - 0,5 п.л.

18. Пинчук, А.Ю. Организационные системы современного международного терроризма: основные модели / А.Ю. Пинчук // Вестник развития науки и образования. - 2018. - №7. - С. 11-17. - 0,45 п.л.

19. Пинчук, А.Ю. Особенности проявления государственного терроризма в политике государств / А.Ю. Пинчук // Теории и проблемы политических исследований. - 2018. - №4A. - С. 91-97. - 0,4 п.л.

20. Пинчук А.Ю. Предпосылки и условия становления и развития международного терроризма как явления современности / А.Ю. Пинчук // Теории и проблемы политических исследований. - 2018. - №1A. - С. 135-144. - 0,65 п.л.

21. Пинчук, А.Ю. Проблема полярности мирового порядка: политологический аспект / А.Ю. Пинчук // Вестник БИСТ (Башкирского института социальных технологий). - 2018. - №2 (39). - С. 7-12. - 0,45 п.л.

22. Пинчук, А.Ю. Роль и место стран БРИКС в борьбе с международным терроризмом / А.Ю. Пинчук // Вопросы политологии. - 2018. - №11 (39). - С. 1006-1011. - 0,37 п.л.

23. Пинчук, А.Ю. Современный международный терроризм как актуальная политическая проблема глобального развития / А.Ю. Пинчук // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки. - 2018. - №2. - С. 143-150. - 0,62 п.л.

24. Пинчук, А.Ю. Соотношение процессов глобализации и нового мирового порядка / А.Ю. Пинчук // Теории и проблемы политических исследований. - 2017. - Т. 6, №6A. - С. 102-109. - 0,7 п.л.

25. Пинчук, А.Ю. Сущность и особенности идеологии международного терроризма / А.Ю. Пинчук // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС. - 2018. - №3. - С. 157-161. - 0,45 п.л.

26. Пинчук, А.Ю. Характеристика социально-политических отношений: терророгенность / А.Ю. Пинчук // Государственная служба. - 2011. - №3 (71). - С. 66-68. - 0,4 п.л.

27. Пинчук, А.Ю. Международный терроризм в динамике современного миропорядка / А.Ю. Пинчук. - Казань: Изд-во «Бук», 2018. - 138 с.

28. Пинчук, А.Ю. Терророгенная угроза современному миропорядку в контексте управляемости и противодействия / А.Ю. Пинчук. - Казань: Изд-во «Бук», 2018. - 102 с.

29. Пинчук, А.Ю. Международный терроризм как феномен современного миропорядка / А.Ю. Пинчук. - Казань: Изд-во «Бук», 2018. - 240 с.

30. Пинчук, А.Ю. Международный терроризм как фактор дестабилизации современных международных отношений / А.Ю. Пинчук // Политические проблемы современных международных отношений: Учебное пособие / Отв. редакторы Т.В. Каширина, К.А. Феофанов - М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К°», 2019. - 390 с. - С. 316-348.

31. Пинчук, А.Ю. Международный терроризм как фактор трансформации современных международных отношений / А.Ю. Пинчук // IV-я международная научно-практическая конференция «Трансформация международных отношений в XXI веке: вызовы и перспективы» 27 апреля 2018 г. - М.: Дипломатическая академия МИД России, 2019.

32. Пинчук, А.Ю. Новый враг под старым именем (терроризм в геополитике) / А.Ю. Пинчук // Национальная безопасность России: проблемы и пути обеспечения. Сборник научных статей. Выпуск №6. - М.: Фонд «Знание-Народу», 2007. - 0,7 п.л.

33. Пинчук, А.Ю. Критика базовых элементов общей теории национальной безопасности / А.Ю. Пинчук // Национальная безопасность России: проблемы и пути обеспечения. Сборник научных статей. Выпуск №9. - М.: Фонд «Любовь и вера», 2008 - 0,6 п.л.

34. Пинчук, А.Ю. Актуальность фактора управляемых террористических угроз при формировании Стратегии обеспечения национальной безопасности Российской Федерации / А.Ю. Пинчук // Материалы научно - практической конференции «Проблемы формирования стратегии обеспечения национальной безопасности России», состоявшейся 20.03.2008 г. в г. Москве в РАГС при Президенте РФ на кафедре национальной безопасности. - М.: Фонд «Отчизна», 2009. - 0,6 п.л.

35. Пинчук, А.Ю. Ядерное оружие: фактор сдерживания или символ террора? / А.Ю. Пинчук // Новые угрозы национальной безопасности Российской Федерации. Материалы научно-практической конференции, состоявшейся 02.10.2008 г. в г. Москве в РАГС при Президенте РФ на кафедре национальной безопасности. - М.: Фонд «Отчизна», 2009. - 0,8 п.л.

36. Пинчук, А.Ю. Качественно-индикативное планирование в Стратегии национальной безопасности России / А.Ю. Пинчук // Материалы научно-практической конференции «Проблемы, перспективы и пути обеспечения национальной безопасности России в условиях глобального кризиса», состоявшейся 29.05.2009 г. в РАГС при Президенте РФ на кафедре национальной безопасности. - М.: Фонд «Знание - Народу!», 2009. - 0,4 п.л.

Размещено на Allbest.ru