Размещено на http://www.allbest.ru/

Глобальные тенденции мировой политики

Введение

Под глобализацией понимается расширение и углубление социальных связей и институтов в пространстве и времени таким образом, что, с одной стороны, на повседневную деятельность людей все более растущее влияние оказывают события, происходящие в других частях земного шара, а с другой - действия местных общин могут иметь важные глобальные последствия. Глобализация предполагает, что множество социальных, экономических, культурных, политических и иных отношений и связей приобретают всемирный характер. В то же время она подразумевает возрастание уровней взаимодействия, как в пределах отдельных государств, так и между государствами. Новым для современных процессов глобализации является распространение социальных связей на такие сферы деятельности, как технологическая, организационная, административная, правовая и др., а также постоянная интенсификация тенденций к установлению взаимосвязей через многочисленные сети современных коммуникаций и новой информационной технологии.

Необходимо отличать форму глобализации в рамках империй (таких, например, как Британская), которые простирались на огромные пространства и объединяли их в единую политическую и экономическую систему, от современных форм глобальных потоков, характеризующихся, во-первых, громадными инвестициями промышленно развитых стран в экономики друг друга через многонациональные корпорации, а во-вторых, высоким уровнем движения капиталов.

Глобализация - это охватывающие всю планету потоки капитала, товаров, услуг и отчасти рабочей силы. В результате происходит размывание национальной принадлежности капитала, сосредоточение управления производственными процессами в штаб-квартирах транснациональных корпораций (ТНК), могущество которых, правда, сильно преувеличивается. По данным Конференции ООН по торговле и развитию (UNCTAD), из 100 гигантских хозяйствующих субъектов на земле только 29 - частные корпорации, а остальные - суверенные государства. Крупнейшая из этих 29 - американская нефтяная группа Exxon Mobil - занимает в рейтинге 45-е место, располагаясь между Чили и Пакистаном. Россия находится на 18-м месте между Аргентиной и Швейцарией.

Понимание политики как сложного и многогранного явления предполагает его анализ не только на общественном и личностном уровнях, но и на уровне международном. Объясняется это тем, что сама природа политики характеризуется взаимодействием и противоборством различных интересов и сил, как внутри той или иной страны, так и на международной арене. Поэтому важными составляющими предмета политологии выступает международная политика, ее природа, закономерности функционирования развития.

Исследование политики на международном уровне имеет свои особенности. Эти особенности связаны с характером международных отношений, спецификой внешней политики. Если внутри страны государство имеет монополию на политическую власть, на всю политику в данном обществе, то на международной арене единого центра мировой политики нет, там действуют в принципе равноправные государства, отношения между которыми строятся различно. В целом же, вследствие сближения, и мировая политика, и международные отношения сегодня нередко используются как синонимы, при этом, правда, подчеркивается, что речь идет о современных международных отношениях. Другой важный момент, на который обратим внимание, является глобализация, понимаемая, прежде всего, как процесс размывания межгосударственных границ вследствие развития информационных и коммуникативных технологий, экономических связей и отношений. И все же изменения, уже произошедшие в мире, вследствие действия указанных тенденций, слишком значительны, что, несомненно, повлияло на традиционные проблемы международных отношений.

1. Глобальные тенденции мировой политики

капитал глобализация социальный

Начиная с последнего десятилетия XX в. предложено немало теорий и сценариев политического развития мира. Это и «конец истории» вследствие победы либеральной идеи, и столкновение цивилизаций, и возвращение к социалистической идее (так называемый новый «левый поворот»), и ряд других. Существует много как сторонников, так и противников этих теорий, приводятся аргументы в их поддержку, и дается их критика. Но при этом обычно в стороне остается вопрос относительно причин столь интенсивных дискуссий о тенденциях мирового политического развития. Представляется, что в основе различных теорий и подходов лежат объективные явления, связанные с кардинальной трансформацией политической системы мира, которая началась со второй половины XX в. Вторым, хотя и менее существенным моментом, но лежащим на поверхности, стал распад биполярной системы международных (межгосударственных) отношений в конце XX столетия. Эти явления породили множество последствий, которые и воспринимаются как самостоятельные факторы развития. Одни авторы обращают внимание на одни из них, другие -- на другие. Отсюда и «пестрота» современных теорий.

Политическая система мира: связи и отношения между различными государственными и негосударственными акторами, а также результаты этих связей и от ношений (международные договоры, режимы, организации и т.д.). Система международных отношений: связи и отношения между государства ми, которые прежде всего определяются государствами-лидерами.

К Трансформации политической системы мира привели три важнейших явления второй половины XX столетия. Первое связано с крещением колониальной системы, в результате чего в единой политической системе мира, основанной на принципах национального суверенитета, которые были заложены мирными договорами по окончании Тридцатилетней войны 1648 г. (Вестфальским миром), оказались очень разные государства. Разумеется, в Вестфальской системе государства никогда не были однородными. Однако в XX столетии ко всем прочим параметрам разнородности (размер территории, экономическое развитие и т.п.) прибавилось еще одно, причем важнейшее -- различия по отношению к самой политической системе, объединяющей все государства, которая к тому же стала впервые за историю своего развития глобальной.

Внутри единой политической системы мира стали формироваться и функционировать; -- государства, ориентированные преимущественно на вестфальские межгосударственные отношения, признающие и отстаивающие принцип национального суверенитета (государства модерна, или вестфальские государства); -- государства, которые в рамках интеграционных процессов в значительной степени перераспределили свой суверенитет в рамках наднациональных и внутринациональных институтов (государства постмодерна, или поствестфальские государства). Для них характерны прозрачность границ между внешней и внутренней политикой, усилия по построению наднациональной идентичности, взаимный контроль; -- государства традиционной культуры (государства премодерна, или довестфальские государства), строящие свои отношения в значительной степени на довестфальских принципах (прежде всего родо-племенных отношениях). Ранее многие эти государства были колониями и самостоятельно не выступали на мировой арене.

В современном мире ряд государств модерна и премодерна образуют фуппу «проблемных государств». Во-первых, это несостоявшиеся государства, институты власти которых были разрушены в результате либо гражданских войн, либо внешних вмешательств. Такие государства не обладают тем, что Ст. Краснер назвал «внутренним суверенитетом». Будучи плохо управляемы ми, они порождают угрозу для других, становясь территориями, где располагаются базы террористов, производятся наркотики, развивается пиратство и т.п. Во-вторых, к «проблемным государствам» следует отнести авторитарные государства, уфожающие другим, например, развитием своих ядерных про грамм и жесткой риторикой.

Наконец, в категорию «проблемных» попадают территории, которые вообще оказались вне мировой политической системы. Это так называемые непризнанные или частично признанные государства. Согласно Ст. Краснеру, они не имеют «внешнего суверенитета», хотя могут неплохо управляться. Несмотря на то что их численность не так уж велика (по разным оценкам, порядка 30 территориальных образований), проблема исключения из международного взаимодействия части территорий и проживающих на ней людей в современных условиях весьма значима. Таким образом, в единой политической системе оказались принципиально различные государства. И различия между ними увеличиваются.

Следует отметить, что одновременно расслоение идет на уровне не толь ко государств, но и их ресурсных потенциалов. Если ранее ведущим ресурсом была военная сила, затем экономика (послевоенное развитие Германии и Японии -- яркий пример того, как государства становятся политически влиятельными за счет экономического развития), то сегодня ресурсный потенциал крайне разнообразен, что дает возможности значительно более гибкого по ведения на международной арене. Второе важное событие конца XX в. -- активный выход на мировую арену не государственных транснациональных акторов (ТНА) -- НПО, ТНК и т.д. На этот факт еще в начале 1970-х годов указали Р. Кохэн и Дж. Най, которые писали об изменении политической системы мира, основанной на принципах Вестфаля, где единственным актором было государство.

В дальнейшем активность негосударственных транснациональных акторов сопровождалась следующими сдвигами: -- увеличением количества каждого из ТНА на мировой арене. Так, наблюдается резкий рост числа международных НПО. По отдельным оценкам, их сегодня насчитывается более 30 тыс. Еще более впечатляют количественные параметры развития транснациональных корпораций, которых, по оценкам Всемирного банка, сегодня уже более 70 тыс.

Аналогичные тенденции прослеживаются и по другим негосударственным транснациональным акторам; -- вовлечением большого количества людей в транснациональные отношения. Очевидно, что увеличение количества ТНА повлекло за собой и увеличение людей, вовлеченных в транснациональную деятельность; -- расширением географии деятельности ТНА. Если ранее ТНА базировались в развитых государствах и распространяли свою деятельность на развивающиеся, то в настоящее время картина стала намного более сложной, и различные транснациональные акторы и базируются, и действуют фактически по всему миру; -- охватом практически всех сфер деятельности, включая сферу безопасности, которая традиционно была государственной.

В качестве при мера можно привести активную деятельность неправительственных организаций по борьбе за запрет противопехотных мин или деятельность частных военных компаний (в частности, Blackwater) в зонах конфликта; -- появлением акторов, которые только становятся транснациональными. Например, приобретает собственные очертания в качестве ТНА актор «глобальных СМИ», т.е. СМИ, ориентированных на всемирную, главным образом англоязычную аудиторию. К их числу относятся такие, как CNN, ВВС, Sky News, «Аль-Джазира», Russia Today, и другие каналы; -- «гибридизацией» акторов, невозможностью жесткого разделения их на государственных и негосударственных, созданием различного типа партнерства государства и бизнеса, НПО и государства, бизнеса и НПО и т.п.; -- пересечением функций транснациональных акторов. Каждый из них, расширяя свои традиционные функции, начинает заниматься «не своим делом»: государство -- бизнесом, НПО -- безопасностью и т.п.

Наконец, третьим важнейшим моментом, повлиявшим на политическое развитие мира во второй половине XX столетия, стала научно-техническая революция. В результате не слабому государству или даже небольшой группе людей оказывается под силу нанести другим ущерб, который ранее могли осуществить только ведущие государства-лидеры. Современный мир оказался зависимым от поведения не только сильных, но и слабых. Перечисленные явления, связанные с размыванием политической системы мира, характеризуют хаотизацию мировой политики. Однако наряду с этим проявляется и другой тренд мирополитического развития -- регуляция (управление) мировой политикой. Он проявляется в различных формах, в том числе в интеграционных процессах, формировании и развитии раз личных механизмов многостороннего сотрудничества, сетевой дипломатии, многоуровневого взаимодействия, которое предполагает совместную работу государственных и негосударственных акторов при решении той или иной проблемы (например, управления Интернетом, борьбы с терроризмом, эко логии и т.п.).

В 1990-х годах на трансформацию политической системы мира наловился процесс распада биполярной системы международных отношений, т.е. изменения системы межгосударственных взаимодействий. Первоначально бурные споры об унилатерализме, многополярности и т.п. сегодня несколько стихли, и система межгосударственных отношений фактически начала выстраиваться, хотя и продолжает оставаться во многом пока «размытой». Но в целом ее основу составил принцип многосторонности решения различных международных проблем при лидерстве ряда наиболее крупных государств. Большинство аналитиков и исследователей увидели именно в перестройке системы международных (межгосударственных) отношений основные политические перемены стыка веков, не заметив кардинальных сдвигов на уровне того, что составляет политический фундамент межгосударственных отношений, -- принципиальных изменений политической системы мира.

До второй половины XX в. политическая система мира (тогда она еще не была глобальной, так как офомное число территории составляли колонии) и система международных (межгосударственных) отношений представляли со бой тождественное образование. С появлением в политической системе мира разных государств по отношению к ней самой и активным выходом на мировую арену негосударственных акторов произошло разделение систем на две: политическую систему мира (охватывающую всю совокупность политических от ношений между государственными и негосударственными акторами) и систему международных отношений, представленную конфигурацией государств на мировой арене.

Политическая система мира лежит в основе системы международных отношений, хотя последняя более мобильна и оказывает значимое влияние на происходящее в мире, особенно в краткосрочной перспективе. Таким образом, основной и одновременно результирующей тенденцией современного политического развития мира стала перестройка его политической системы. 93 В мировой политике наблюдается множество процессов развития. Тем не менее вьщеляются три из них: глобализация, интеграция и демократизация, которые определяют основные направления и динамику мирового политического развития, а также три противоположных: изоляционизм, дезинтефация, авторитаризм. Развиваются эти процессы неравномерно и нелинейно.

Так, глобализация по-разному охватывает различные территории, а также акторов: некоторые из них больше вовлечены в процессы глобализации, другие -- меньше. В результате мы сталкиваемся со своеобразной «мозаичностью» развития мира, его разделением на «глобальный Север» и «глобальный Юг». Но эти процессы оказываются вторичными по отношению к процессу глобализации. Можно спорить о проблемах глобализации, но то, что из двух направлений развития -- глобализация и изоляционизм -- второй явно не является основным трендом мирополитического развития, пожалуй, не вызывает сомнений.

Несмотря на множество различных попыток (успешных или нет) оградиться от тех или иных негативных последствий воздействия глобализации (распространение наркотиков, незаконная торговля оружием, распространение болезней и т.п.), изоляционизм не определяет мировое развитие в глобальном масштабе, хотя может оказаться важным фактором на отдельной территории и в отдельный отрезок времени. Аналогичная логика рассуждений относится и к двум другим мировым политическим процессам. Хотя процессы интеграции и дезинтеграции, а также демократизации и образования авторитарных режимов не так просто измерить. Глобализация и изоляционизм.

Понятие «глобализация» прочно вошло не только в научную, но и в популярную литературу. Все это привело к тому, что глобализация превратилась в одно из наиболее обсуждаемых и в то же время наименее строго определяемых явлений, а сам термин нередко носит сильную эмоциональную окраску. Первыми о глобализации заговорили экономисты, обратив внимание на формирование единого мирового рынка. Транснациональное взаимодействие, начатое в экономической сфере, впоследствии охватило практически все области человеческой деятельности. В немалой степени данному процессу способствовал новый этап научно-технической революции (развитие ин формационных и коммуникационных технологий, которые, по определению Дж. Розенау, «спустили глобализацию с поводка»).

Глобализация -- явление неоднозначное и противоречивое, которое не сет с собой как позитивные, так и негативные последствия. Так, предоставляя, например, огромные возможности общения между различными профессиональными ассоциациями, она также позволяет интенсифицировать деятельность наркобизнеса, террористических организаций и организаций, занимающихся незаконной торговлей оружием, и т.п. Нередко наименее развитым регионам, наименее благополучным социальным слоям недоступны позитивные плоды глобализации.

У развитых стран и достаточно обеспеченных слоев населения возникают свои проблемы. Высокие темпы деятельности, огромные объемы информации, повышение «цены ошибки» (ошибка, например, оператора, авиадиспетчера может стоить сотен и более человеческих жизней) ведут к психологическим перегрузкам, депрессиям, увеличению психических заболеваний. Неравномерность глобализации проявляется и по отраслям экономики. Одни из них довольно легко адаптируются к новым условиям, воспринимают технические инновации (например, банковское дело, которое практически полностью компьютеризировано), другие в силу своей специфики в большей степени остаются традиционно ориентированными.

Все это дало основание М. Кастельсу говорить об асимметрии современно го мира. Нередко те, кто остаются на «обочине» глобализационных процессов как в развитых, так и в развиваюшихся странах, сопротивляются этому, пытаясь устранить расслоение. Это проявляется в различных формах деятельности антиглобалистов и альтерглобалистов. Интересная идея в отношении неравномерности процессов глобализации высказана шведским исследователем О. Е. Андерссоном и его коллегами в книге «Ворота в глобальную экономику». Ее суть заключается в том, что глобализируются не государства, а отдельные территории, в которых завязываются межсетевые узлы. Авторы показали, что экономическая специализация, а также межсетевые экономические узлы открывают для регионов новые возможности и являются своеобразными «воротами» в глобальный мир.

В результате разные географические образования (города и небольшие территории) по-разному «вписываются» в мир. Одни из них, в частности Нью-Йорк, Лон дон, Токио, Большой Вашингтон, Южная Калифорния, Франкфурт, Милан, Майами, Ванкувер, Сингапур и др., оказываются на «передовом крае» глобализации, другие -- на обочине. О. Е. Андерссон и его коллеги рассматривают глобализационные процессы в экономической плоскости, но аналогичные рассуждения вполне допустимы и для политики. Наряду с глобализацией отмечаются еще две тенденции, сопутствующие , -- локализация и изоляционизм. Если изоляционизм предусматривает стратегию на ограждение от глобализационного воздействия, то локализация пред полагает адаптацию к местным условиям, к специфике своего региона.

Представление о локализации пришло в политическую науку также из эко номики, Тьерри де Монбреаль отмечает, что, рассуждая о глобализации, мы вовсе «не подразумеваем унификацию и стандартизацию. Ведь и конструк торы автомобиля не стремятся создать универсальную “мировую” машину, способную удовлетворять всем вкусам. Это нереально. К примеру, продукция одной и той же французской фирмы Danone рассчитана на вкусы парижан, в Санкт-Петербурге -- на петербуржцев, а в Шанхае -- на китайцев... Различия во вкусах, как и в менталитете, никогда никуда не исчезнут». Этот феномен одновременной глобализации и локализации получил на звание «глокализация» (от слияния и сокрашения двух слов -- globalization и localization). 95 П. Бергер и С. Хантингтон организовали проведение исследования для ответа на вопрос, как конкретно идет процесс глобализации в различных регионах мира. Его результаты представлены в книге «Многоликая глобализация».

Было выделено четыре параметра глобализации; 1) массовая культура, включающая в себя музыку, фильмы, а также сети ресторанов, телевизионные каналы, товары известных фирм; 2) «давосская культура», т.е. деловая культура, характерная для бизнес- структур; 3) «клубная культура интеллектуалов» -- наиболее распространенные идейные и теоретические течения; 4) важнейшие религиозные воззрения и связанные с ними движения. Ориентируясь на эти четыре параметра глобализации, исследователи из разных стран, в частности, Китая, США, Германии, Индии, ЮАР, Чили и др., попытались проанализировать развитие глобализационных процессов. Оказалось, что глобализация имеет очень большую местную специфику. Так, символ McDonald's -- гамбургер -- в Индии, где корова является священным животным, из говяжьей котлеты превращается в котлету с курятиной.

В Японии, например, тот же McDonald's был изначально ориентирован на средние слои населения, а затем распространен и на менее обеспеченные. Сложность и неоднозначность феномена глобализации, его многомерность порождает множество подходов к пониманию данного явления -- от оценочных характеристик (положительных и отрицательных) до сложных концептуальных подходов. Так, глобализация порой понимается как исторический процесс, который не несет в себе нового результата, поскольку всегда была тенденция к «расширению» пространства, на котором происходило взаимодействие, -- от отдельных деревень, городов, княжеств к государствам, регионам и, наконец, через эпоху Великих географических открытий к миру. Слабость такого подхода заключается в том, что он не отражает качественную специфику современного этапа политического развития.

При другом подходе результаты глобализации видятся в универсализации и гомогенизации мира, причем часто на основе западных норм и моделей (в этом случае говорят о вестернизации). Однако показано, что распространение получают не только западные нормы и ценности на Востоке, но и восточные -- на Западе. Наконец, суть третьего подхода к глобализации заключается в том, что ее последствия оцениваются как качественно иной этап в развитии, обусловлен ный прозрачностью национальных границ (транснационализацией). Такой подход отражает качественную трансформацию политической системы мира. Процесс противоположный глобализации -- изоляционизм -- реже попадает в фокус внимания исследователей. Часто под этим термином подразумевается внешняя политика государства, направленная на отстранение от международных дел. В качестве примера нередко приводится внешняя политика США.

В конце XIX -- начале XX в. или политика самоизоляции Японии в период с се редины XVII в. до середины XIX в. Смысл такой политики в том, чтобы сохранить свою самобытность, сосредоточиться на внутренних проблемах и т.п. Насколько возможен изоляционизм в современных условиях? В целом со временные технологии воздвигают преграды на пути изоляционизма. В то же время возможны различные ограничения, которые накладывает государство, в частности, политикой в области выхода в Интернет, например, за счет кон троля над провайдерами. Хотя такая политика становится все дороже и в пря мом, и в переносном смысле. Изоляционизм как противоположность глобализации сегодня может относиться не только к политике государства, но и к поведению отдельных людей или фупп. Очевидно, что далеко не каждый захочет оказаться в «глобализационных воротах», если воспользоваться метафорой О. Е. Андерссона.

Глобализация требует от человека крайнего напряжения со всеми вытекающими последствиями, поэтому все чаще можно наблюдать своеобразное «бегство от глобализации». Оно может выражаться по-разному: от стремления провести отпуск на природе в лесу с рыбалкой и фибами, часто при этом сохранив все блага цивилизации, включая доступ в Интернет и т.п., до полного изменения образа жизни, переезда в глухие районы, отказа от телефонов, компьютеров, Интернета и т.п. Интеграция и дезинтеграция в современном мире. Интеграция подразумевает сближение именно государств, что фиксируется в международных договорах. Это межгосударственный процесс. Отдельные люди, негосударственные акторы и т.д. интегрируются, условно говоря, вместе с государством.

Глобализация, в отличие от интеграции, не предполагает межгосударственных договоров. Они появляются лишь в тех или иных областях (напри мер, связанных с информационными и коммуникационными технологиями, экологией и т.п.) для регулирования возникающих новых явлений. Кроме того, если глобализация может протекать по-разному для различных регионов одного и того же государства (одни внутригосударственные регионы становятся «воротами в глобальный мир», в то время как другие оказываются вне глобализационного пространства), то в интефацию государство включается целиком. Хотя в самом интеграционном образовании могут выделяться государства, образующие интеграционное ядро, и государства, которые попадают на его периферию.

Еще одно отличие интефационных и глобализационных процессов -- роль негосударственных акторов: в процессах глобализации они выходят на первый план, а в процессах интеграции ифают важную, но все же вторичную роль. Несомненно, глобализация, делая межгосударственные границы прозрачными, стимулирует процессы интефации. Но в то же время порождает и противоположный процесс. Негативные моменты открытости границ заставляют фаждан выступать против интеграции. Примером здесь могут служить сложности, возникшие с принятием Конституции ЕС. 97 Процессы интефации, идущие с той или иной долей интенсивности, сегодня можно наблюдать в различных регионах мира, в частности, в Северной и Центральной Америке, в Азии -- в АСЕАН. Однако наибольшей степени развития они достигли в рамках ЕС.

Что побуждает государства к интефации? Прежде всего -- наличие общих проблем, решить которые легче, а в ряде случаев только и возможно совместны ми усилиями. Еще одной причиной, побуждающей к интефационным процессам, является заинтересованность «средних» и «малых» государств в увеличении своего международного влияния. Для этих стран объединенными усилиями воз действовать на международные процессы значительно легче, чем в одиночку.

Для развития интеграционных процессов необходимы следующие условия; географическая близость, стабильное экономическое развитие, сходство политических систем, поддержка общественным мнением интефации, относительная однородность в области культуры, внутренняя политическая стабильность, сходство исторического и социального развития, сравнимые фор мы правления и экономических систем, близкий уровень военного развития и экономических ресурсов, сходное восприятие общих внешних уфоз, сравнимая бюрократическая структура, наличие опыта сотрудничества. Важным и пока малоизученным остается вопрос о том, каковы особенности интеграционных процессов в различных регионах мира. Работы в этом на правлении ведутся в различных научных центрах, в том числе в МГИМО. Сложились две теоретические школы, или два подхода к проблемам ин тефации; функционализм (неофункционализм) и федерализм.

Основателем функционализма считается Дэвид Митрани. Он проанализировал причины, по которым Лига Наций оказалась несостоятельной, и сделал вывод, что интефационные процессы нельзя начинать с политических аспектов. В этом случае государства начинают опасаться за свой суверенитет. Д. Митрани де лает акцент на изначальном развитии экономической, социальной, научно- технической интефации. Политическая же интеграция остается на втором плане. Д. Митрани, а за ним и его последователи настаивали на том, что важно выработать у людей привычку к сотрудничеству и показать получаемые от совместной деятельности преимущества.

Представители федерализма, напротив, выдвинули на первый план политическую интеграцию, полагая, что межгосударственные отношения сразу должны строиться на передаче части полномочий надгосударственным образованиям изначально. Для этого направления характерен особый акцент на создании политических институтов. Фактически если процесс интефации у функционалистов идет по принципу «снизу вверх», то у федералистов, наоборот, «сверху вниз». Федерализм, представителями которого являются, в частности, такие ис следователи, как А. Этциони, А. Спинелли и др., в целом получил меньшее распространение. Тем не менее, как пишет П. А. Цыганков, «идеи федерализ ма стали заметными с первых всеобщих выборов в Европарламент в 1979 г.».

Под воздействием федерализма функционализм изменился и в современном мире существует в виде неофункционализма. Это направление, базируясь на основных посылках функционализма, включило в себя некоторые черты федерализма. В неофункционализме приоритет отдается практическим проблемам в области здравоохранения, технологическим изменениям, правовым и другим вопросам, которые имеют значение для всего человечества. При этом подчеркивается важность политических решений. Именно они -- по вопросам, которые важны в общепланетарном масштабе, -- способствуют, согласно данной точке зрения, интефационным процессам и подталкивают участников к дальнейшему объединению. Неофункционалисты обычно используют в качестве модели для иллюстрации своих теоретических воззрений развитие ЕС. Интеграционные процессы противоречивы.

Национальные интересы од них государств сталкиваются с интересами других. Кроме того, участники интеграции часто находятся на разных стадиях экономического и социального развития. Поэтому, несмотря на взаимную выгоду от интеграции, вклад одних в той или иной сфере оказывается большим, чем других.

Существуют и другие издержки интеграции. Как в случае с глобализацией, интегрируются не только положительные моменты, которыми обладают страны, но и отрицательные. Так, в начале 1990-х годов Венесуэла обнаружила, что после открытия границы с Колумбией ее территория стала использоваться для провоза наркотиков. Все это заставляет наряду с традиционными теориями интеграции -- функционализма, неофункционализма, федерализма -- обсуждать вопросы и, со ответственно, предлагать теоретические схемы, связанные с ограничением интеграционных процессов. Так, С. Хантингтон в 1996 г. выразил сомнение в возможности и целесообразности некоей мировой «интеграции». По его мнению, интеграционные процессы должны быть ограничены рамками цивилизации.

Мир, как отмечает исследователь, не обязательно принимает ценности, присущие западноевропейской цивилизации. Поэтому США, полагает С. Хантингтон, должны тесно сотрудничать и, соответственно, входить в ин теграционные образования со своими западноевропейскими партнерами, что поможет сохранению и развитию той цивилизации, к которой они все принадлежат, но держаться на расстоянии от других цивилизаций. В более узком плане, если говорить, например, о расширении НАТО, эта организация, согласно С. Хантингтону, должна тесно взаимодействовать и включать в состав своих членов такие близкие в цивилизационном отношении страны, как государства Балтии, Словения, но не те, которые ориентированы на ислам или православие. В будущем же, по его мнению, связи НАТО с «далекими» в цивилизационном отношении странами -- Турцией и Грецией -- ослабеют.

Действительно ли цивилизационный принцип является ограничительным моментом в развитии интеграции? Следует признать, что в современном мире интеграционные процессы идут прежде всего в рамках регионов и в каком-то смысле регионы утверждают свою специфику именно через региональное сотрудничество, поэтому все чаще можно встретить термин «регионализация» 99 как близкий понятию интеграции, но подчеркивающий именно региональную специфику. В то же время представляется упрощением утверждение, что интеграционные процессы вообще ограничены регионами. Ряд фактов противоречат этому. Например, активная роль Японии (принадлежащей, по С. Хантингтону, к отдельной цивилизации) в деятельности «Группы восьми» оказывается плохо объяснимой в рамках «цивилизационной» интеграции. И таких примеров много. Явления, ведущие к противоположным по сравнению с интеграцией результатам -- распаду государств или межгосударственных образований, -- представляют собой дезинтеграционные процессы.

Дезинтефация, как и интеграция, относится к отношениям между государствами. Так, в 1991 г., когда произошел распад СССР, на месте которого образовались 15 новых государств, распались и некоторые международные организации, где СССР играл ключевую роль, в частности, СЭВ, ОВД. В 1990-х годах распалась Чехословакия. В отличие от мирного или, как его называют, «бархатного раз вода» Чехословакии бывшая Югославия распадалась долго, с рядом вооруженных конфликтов. Почему распад государств и межправительственных образований в конце XX -- начале XXI в. оказался столь значимым даже для Европы, где уровень интеграционных процессов высок? Почему Чехословакии надо было сначала дезинтегрироваться на Чехию и Словакию, чтобы потом каждой по отдельности интегрироваться в ЕС? Удивительно, но вопросы дезинтеграции по сравнению с интеграционными процессами остаются практически неразработанными. Ими занимаются в основном специалисты в области конфликтов. В результате процессы интефации и дезинтеграции оказываются плохо сравнимыми. Демократизация и авторитаризм.

В мировой политике понятие демократизации обычно используется для обозначения тенденции увеличения числа демократических стран в мире. Другое значение данного понятия относится к процессу усиления и развития демократических институтов и процедур в том или ином государстве. Такое понимание чаще встречается в рамках политологии, которая занимается анализом политических процессов внутри государства. Вопрос о том, какое государство может называться демократическим, вызывает ожесточенные споры, а сама проблема демократии и демократизации, пожалуй, является одной из наиболее эмоционально окрашенных и политизированных. Несмотря на неоднозначность данного термина, существует понимание того, что демократическое государство предполагает: наличие избирательного права без ограничения по национальным, расовым, гендерным, имущественным показателям; развитие демократических институтов, обеспечивающих реализацию прав граждан; существование широкого спектра пере говорных и согласовательных механизмов, дающих возможность учитывать разные интересы и мнения, в том числе меньшинств, и т.п. Соответственно, отсутствие этих характеристик, сосредоточение власти в руках небольшой группы людей свидетельствует о наличии авторитаризма.

Увеличение количества демократических государств в мире представляет собой нелинейный процесс. В 1991 г. С. Хантингтон выдвинул идею, что развитие процессов демократизации в мире происходит волнами: за периода ми роста числа демократических государств (демократическая волна) следует волна «отката», когда часть государств оказывается неспособной удержаться в русле демократии и возвращается к авторитарным методам правления.

Первая волна демократизации, согласно С. Хантингтону, -- самая дли тельная. Она продолжается столетие -- с 1820 по 1920 г. Во время этой волны было образовано 29 демократических государств, в которых, в частности, избирательное право стало более широким. За первой волной последовал и пер вый «откат», продолжавшийся со второй половины 1920-х по первую полови ну 1940-х годов. Он связан с приходом к власти фашизма в ряде стран мира. В этот период число демократических стран сократилось до 12, т.е. более чем в два раза. Вторая волна датируется С. Хантингтоном с середины 1940 г. до начала 1960-х годов и связана с поражением фашизма во Второй мировой войне, а также крушением колониальной системы. Количество демократических государств в этот период увеличилось до 36.

После нее наступила новая регрессивная волна, во время которой сформировался ряд военных и авторитарных режимов (в том числе в 1967 г. в Греции и в 1973 г. в Чили). В целом второй «откат» длился с начала 1960-х по начало 1970-х годов. Количество демократических государств снизилось с 36 до 30. Наконец, третья волна началась с первой половины 1970-х годов. Демократические процессы сначала охватили Западную Европу, Латинскую Америку, в конце 1980-х годов -- Азию, а на стыке 1980-х и 1990-х годов -- Восточную Европу, СССР, а затем и ЮАР. За этот период происходит примерно удвоение числа демократических стран. Исследования С. Хантингтона по демократизации породили целое направление в науке. Одни авторы называют несколько иные даты демократических волн, другие выделяют большее количество волн демократизации, приводят иные цифры относительно того, сколько стран стали демократическими во время каждой из волн или сколько осталось после очередной «откатной» вол ны, и т.д. Тем не менее общими моментами, которые практически не вызыва ют споров, является признание волнообразного и поступательного характера демократизации, что подразумевает увеличение количества демократических стран с каждой новой волной, несмотря на «откаты».

Современный мир претерпевает серьезные изменения, выражающиеся в изменении политической системы, в ее качественном усложнении, что стало основной тенденцией мирового политического развития. Сдвиги происходят на фоне действия таких основных политических процессов, определяющих вектор мирового развития, как глобализация, интеграция и демократизация, которые развиваются противоречиво и сопровождаются процессами, имеющими противоположную направленность, но не являющимися ведущими , -- Изоляционизмом, дезинтеграцией , развитием авторитарных режимов .

Трансформация мировой политической системы наряду с развитием глобальных процессов порождает новые формы международного взаимодействия, характеризующиеся многосторонностью, участием государств и негосударственных акторов и сетевыми принципами.

2. Глобализация и изоляционизм

Понятие «глобализация» прочно вошло не только в научную, но и в популярную литературу. Все это привело к тому, что глобализация превратилась в одно из наиболее обсуждаемых и в то же время наименее строго определяемых явлений, а сам термин нередко носит сильную эмоциональную окраску. Первыми о глобализации заговорили экономисты, обратив внимание на формирование единого мирового рынка.

Транснациональное взаимодействие, начатое в экономической сфере, впоследствии охватило практически все области человеческой деятельности. В немалой степени данному процессу способствовал новый этап научно-технической революции (развитие информационных и коммуникационных технологий, которые, по определению Дж. Розенау, «спустили глобализацию с поводка»).

Глобализация -- явление неоднозначное и противоречивое, которое несет с собой как позитивные, так и негативные последствия. Так, предоставляя, например, огромные возможности общения между различными профессиональными ассоциациями, она также позволяет интенсифицировать деятельность наркобизнеса, террористических организаций и организаций, занимающихся незаконной торговлей оружием, и т.п. Нередко наименее развитым регионам, наименее благополучным социальным слоям недоступны позитивные плоды глобализации. У развитых стран и достаточно обеспеченных слоев населения возникают свои проблемы. Высокие темпы деятельности, огромные объемы информации, повышение «цены ошибки» (ошибка, например, оператора, авиадиспетчера может стоить сотен и более человеческих жизней) ведут к психологическим перегрузкам, депрессиям, увеличению психических заболеваний.

Неравномерность глобализации проявляется и по отраслям экономики. Одни из них довольно легко адаптируются к новым условиям, воспринимают технические инновации (например, банковское дело, которое практически полностью компьютеризировано), другие в силу своей специфики в большей степени остаются традиционно ориентированными.

Все это дало основание М. Кастельсу говорить об асимметрии современного мира. Нередко те, кто остаются на «обочине» глобализационных процессов как в развитых, так и в развивающихся странах, сопротивляются этому, пытаясь устранить расслоение. Это проявляется в различных формах деятельности антиглобалистов и альтерглобалистов. Интересная идея в отношении неравномерности процессов глобализации высказана шведским исследователем О. Е. Андерссоном и его коллегами в книге «Ворота в глобальную экономику». Ее суть заключается в том, что глобализируются не государства, а отдельные территории, в которых завязываются межсетевые узлы. Авторы показали, что экономическая специализация, а также межсетевые экономические узлы открывают для регионов новые возможности и являются своеобразными «воротами» в глобальный мир. В результате разные географические образования (города и небольшие территории) по-разному «вписываются» в мир. Одни из них, в частности Нью-Йорк, Лондон, Токио, Большой Вашингтон, Южная Калифорния, Франкфурт, Милан, Майами, Ванкувер, Сингапур и др., оказываются на «передовом крае» глобализации, другие -- на обочине. О. Е. Андерссон и его коллеги рассматривают глобализационные процессы в экономической плоскости, но аналогичные рассуждения вполне допустимы и для политики.

Наряду с глобализацией отмечаются еще две тенденции, сопутствующие ей, -- локализация и изоляционизм. Если изоляционизм предусматривает стратегию на ограждение от глобализационного воздействия, то локализация предполагает адаптацию к местным условиям, к специфике своего региона.

Представление о локализации пришло в политическую науку также из экономики, Тьерри де Монбреаль отмечает, что, рассуждая о глобализации, мы вовсе «не подразумеваем унификацию и стандартизацию. Ведь и конструкторы автомобиля не стремятся создать универсальную “мировую” машину, способную удовлетворять всем вкусам. Это нереально. К примеру, продукция одной и той же французской фирмы Danone рассчитана на вкусы парижан, в Санкт-Петербурге -- на петербуржцев, а в Шанхае -- на китайцев... Различия во вкусах, как и в менталитете, никогда никуда не исчезнут».Этот феномен одновременной глобализации и локализации получил название «глокализация» (от слияния и сокращения двух слов -- globalization и localization).

Бергер и С. Хантингтон организовали проведение исследования для ответа на вопрос, как конкретно идет процесс глобализации в различных регионах мира. Его результаты представлены в книге «Многоликая глобализация». Было выделено четыре параметра глобализации:1) массовая культура, включающая в себя музыку, фильмы, а также сети ресторанов, телевизионные каналы, товары известных фирм;2) «давосская культура», т.е. деловая культура, характерная для бизнес- структур;3) «клубная культура интеллектуалов» -- наиболее распространенные идейные и теоретические течения;4) важнейшие религиозные воззрения и связанные с ними движения.

Ориентируясь на эти четыре параметра глобализации, исследователи из разных стран, в частности, Китая, США, Германии, Индии, ЮАР, Чили и др., попытались проанализировать развитие глобализационных процессов. Оказалось, что глобализация имеет очень большую местную специфику. Так, символ McDonald's -- гамбургер -- в Индии, где корова является священным животным, из говяжьей котлеты превращается в котлету с курятиной. В Японии, например, тот же McDonald's был изначально ориентирован на средние слои населения, а затем распространен и на менее обеспеченные.

Сложность и неоднозначность феномена глобализации, его многомерность порождает множество подходов к пониманию данного явления -- от оценочных характеристик (положительных и отрицательных) до сложных концептуальных подходов. Так, глобализация порой понимается как исторический процесс, который не несет в себе нового результата, поскольку всегда была тенденция к «расширению» пространства, на котором происходило взаимодействие, -- от отдельных деревень, городов, княжеств к государствам, регионам и, наконец, через эпоху Великих географических открытий к миру. Слабость такого подхода заключается в том, что он не отражает качественную специфику современного этапа политического развития.

При другом подходе результаты глобализации видятся в универсализации и гомогенизации мира, причем часто на основе западных норм и моделей (в этом случае говорят о вестернизации). Однако показано, что распространение получают не только западные нормы и ценности на Востоке, но и восточные -- на Западе. Наконец, суть третьего подхода к глобализации заключается в том, что ее последствия оцениваются как качественно иной этап в развитии, обусловленный прозрачностью национальных границ (транснационализацией). Такой подход отражает качественную трансформацию политической системы мира.

Процесс противоположный глобализации -- изоляционизм -- реже попадает в фокус внимания исследователей. Часто под этим термином подразумевается внешняя политика государства, направленная на отстранение от международных дел. В качестве примера нередко приводится внешняя политика США в конце XIX -- начале XX в. или политика самоизоляции Японии в период с середины XVII в. до середины XIX в. Смысл такой политики в том, чтобы сохранить свою самобытность, сосредоточиться на внутренних проблемах и т.п.

Насколько возможен изоляционизм в современных условиях? В целом современные технологии воздвигают преграды на пути изоляционизма. В то же время возможны различные ограничения, которые накладывает государство, в частности, политикой в области выхода в Интернет, например, за счет контроля над провайдерами. Хотя такая политика становится все дороже и в прямом, и в переносном смысле.

Изоляционизм как противоположность глобализации сегодня может относиться не только к политике государства, но и к поведению отдельных людей или групп. Очевидно, что далеко не каждый захочет оказаться в «глобализационных воротах», если воспользоваться метафорой О. Е. Андерссона.

Глобализация требует от человека крайнего напряжения со всеми вытекающими последствиями, поэтому все чаще можно наблюдать своеобразное «бегство от глобализации». Оно может выражаться по-разному: от стремления провести отпуск на природе в лесу с рыбалкой и грибами, часто при этом сохранив все блага цивилизации, включая доступ в Интернет и т.п., до полного изменения образа жизни, переезда в глухие районы, отказа от телефонов, компьютеров, Интернета и т.п.

3.Интеграция и дезинтеграция в современном мире

Интеграция подразумевает сближение именно государств, что фиксируется в международных договорах. Это межгосударственный процесс. Отдельные люди, негосударственные акторы и т.д. интегрируются, условно говоря, вместе с государством. Глобализация, в отличие от интеграции, не предполагает межгосударственных договоров. Они появляются лишь в тех или иных областях (например, связанных с информационными и коммуникационными технологиями, экологией и т.п.) для регулирования возникающих новых явлений. Кроме того, если глобализация может протекать по-разному для различных регионов одного и того же государства (одни внутригосударственные регионы становятся «воротами в глобальный мир», в то время как другие оказываются вне глобализационного пространства), то в интеграцию государство включается целиком. Хотя в самом интеграционном образовании могут выделяться государства, образующие интеграционное ядро, и государства, которые попадают на его периферию. Еще одно отличие интеграционных и глобализационных процессов -- роль негосударственных акторов: в процессах глобализации они выходят на первый план, а в процессах интеграции играют важную, но все же вторичную роль.

Несомненно, глобализация, делая межгосударственные границы прозрачными, стимулирует процессы интеграции. Но в то же время порождает и противоположный процесс. Негативные моменты открытости границ заставляют граждан выступать против интеграции. Примером здесь могут служить сложности, возникшие с принятием Конституции ЕС.