Гомогенность политической элиты как условие проведения экономических реформ (на примере Республики Казахстан и КНР)

Согласно ее мнению, исследователи транзита фокусировались на изучении роли классов, партий, трудовых профсоюзов в процессах демократизации - то есть на формальных институтах, которые мало что объясняют в случае Центральной Азии. Collins K. The Political Role of Clans in Central Asia // Comp. Polit. 2003. Vol. 35. N 2. P. 171. Наряду с этим, исследователи ясно увидели несовместимость традиционных обществ, например, Африки или иных пост-колониальных территорий с модернистскими формальными институциями и перешли к изучению институтов неформальных, которые и являлись основными формами социальной организации в традиционных обществах. Collier R. B. David Collier Shaping the Political Arena: Critical Junctures, the Labor Movement and Regime Dynamics in Latin America // Princet. NJ PrincetonUniversity Press. Polit. Arena Crit. Junctures Labor Mov. Regime Dyn. Lat. Am. 1991Collier R. B. Paths toward democracy: The working class and elites in Western Europe and South America. Cambridge University Press, 1999. В 60-е годы XX-го века ученые обращаются к антропологическому концепту племени, утверждая важность и взаимовлияние социума и государственного аппарата.Zolberg A. R. The structure of political conflict in the new states of tropical Africa // Am. Polit. Sci. Rev. 1968. Vol. 62. N 1. P. 70-87.

Продолжая логику таких авторов, как Д. Мигдал, А. Кохли, В. Шу, Migdal J. S., Kohli A., Shue V. State power and social forces: domination and transformation in the Third World. Cambridge University Press, 1994. К. Коллинс рассматривает Collins K. Clan politics and regime transition in Central Asia. Cambridge University Press, 2006. важную роль неформальных структур общества в управлении и формировании государства применительно к процессу транзита в среднеазиатских государствах. Ее нововведение заключается в том, что она заново концептуализирует понятие «клан» и вводит его в сферу политической науки. В качестве неформальных организаций кланы являются политическими акторами, связанными сетью внутренних правил, норм и практик. North D. C. Institutions // J. Econ. Perspect. 1991. Vol. 5. N 1. P. 97-112. Внутренняя связность клана как организации обеспечивается за счет кровного или семейного родства. Иными словами, клан - это неформальная зонтичная организация, члены которой связаны кровными, семейными или метафорическими «родственными» узами. Collins K. Clans, pacts, and politics in Central Asia // J. Democr. 2002. Vol. 13. N 3. P. 137-152.

Обращаясь к знанию исследователей-антропологов, можно сказать, что «фиктивные» родственные связи занимают важное место в формировании клана. Humphrey C., Sneath D., Sneath D. A. The end of Nomadism?: Society, state, and the environment in Inner Asia. Duke University Press, 1999. Они основываются на территориальной общности происхождения, браках, разделяемых религиозных нормах, совместном взрослении. Все эти связи в значительной мере расширяют способы рекрутирования новых членов клана, а также поддержания его гомеостаза. Зонтичную структуру клана обеспечивает также и то, что внутри существуют как горизонтальные, так и вертикальные связи. Humphrey C., Sneath D., Sneath D. A. тамже Исследователи утверждают, что размер клана может варьироваться от двух тысяч до двадцати тысяч членов.Granovetter M. S. The strength of weak ties // Social networks. Elsevier, 1977. P. 347-367. В сельской местности кланы управляются старейшинами, а в городских условиях власть делят наиболее богатые члены клана со старейшинами, где последних меньше. Менее богатые родственники, кровники, женщины, дети и молодежь формируют рядовых членов клана, которые не относятся к элите. Khoury P. S., Khoury P. S., Kostiner J. Tribes and state formation in the Middle East. Univ of California Press, 1991.

Ценности лояльности клану, рекрутинг новых членов и исключение аутсайдеров формируют строгие границы этой общности: из клана сложно выйти и одновременно сложно стать его членом. Помимо психологического удовлетворения от следования нормам коллектива, кланы также предполагают взаимный обмен внутри себя, регулируемый санкциями со стороны клановых патриархов. Lindholm C. Kinship structure and political authority: the Middle East and Central Asia // Comp. Stud. Soc. Hist. 1986. Vol. 28. N 2. P. 334-355. Элитам необходима поддержка своей клановой сети для защиты собственного статуса, своей группы и получения выгод от своего социально-экономического положения. Не-элиты пользуются протекцией клановых старшин при поиске работы, получении образования, экономической деятельности и в целом извлекают некие социальные преимущества из факта принадлежности к клану и собственной лояльности. Khoury P. S., Khoury P. S., Kostiner J. Tribes and state formation in the Middle East. Univ of California Press, 1991. В то же время, если члены не-элиты захотят выйти за пределы клана, то будут иметь большие сложности, живя вне клановой поддержки. Humphrey C., Sneath D., Sneath D. A. The end of Nomadism?: Society, state, and the environment in Inner Asia. Duke University Press, 1999.

Практически во всех своих исследованиях К. Коллинз обозначает, чем клан не является. Collins K. Clan politics and regime transition in Central Asia. Cambridge University Press, 2006. Клан - это не патрон-клиентская сеть (хотя их признаки во многом пересекаются), не племя, не род, не нация, не этническая группа. Патрон-клиентские отношения предполагают, что два актора, один из которых находится на более высокой социальной ступени, чем другой, и обладает гораздо большим количеством благ, связаны ассиметричными неформальными отношениями, в рамках которых происходит обмен благами и услугами.Roniger L. Conclusions: The transformation of clientelism and civil society // Gьneє-Ayata Ayєe Hg Democr. Clientelism Civ. Soc. Boulder Lond. Lynne Rienner Publ. 1994. P. 207-214. Как только элиминируется экономический базис, патрон-клиентские отношения распадаются. К тому же они не предполагают какой-либо общей идентичности или кровно-семейных связей.

Нации и этносы гораздо более широкие и конструируемые общности. Определяющим качеством наций или этносов являются единство языка, происхождения и культуры. Anderson B. Imagined communities: Reflections on the origin and spread of nationalism. Verso Books, 2006. Кланы, разумеется, связаны общей генеалогией (хотя она и более компактна, чем генеалогия этносов или наций), но не всегда используют один и тот же язык и не обладают какой-либо оформленной общей культурой. К тому же кланы обладают гораздо меньшей размерностью, чем этносы или нации.

В целом, ближе всего к понятию «клан» стоят понятия «рода» и «племени». Различаются они тем, что род и племя - это разные единицы классификации форм традиционного общества: клан вмещает в себя несколько родов (как, например, казахские жузы), а племя состоит из нескольких больших кланов (к примеру, курдские или арабские племена). Исторически же, это разные формы самоорганизации социума, который по мере развития переходит от стадии родовых общин к племенным. Таким образом, кланы - это промежуточная стадия развития традиционного общества, которая часто накладывается на его классовую и формальную структуру.

2.5 Клан как селекторат

Наложение друг на друга двух теоретических концептов, приведенных выше, предполагает, что отдельные акторы, в том числе и автократы, исчезают с поля зрения исследователя, заменяясь клановыми сетями, каждый из которых преследует свои интересы. Такая оптика сосредотачивается не на автократе как персоне, а на клане - автократе, представители которого могут принимать решения и распределять ренту. Остальные клановые сети находятся к первой в подчиненном положении, получая часть ренты за свою лояльность.

Исследователь посткоммунистических либеральных реформ, Д. Хеллман,Hellman J. S. Winners take all: the politics of partial reform in postcommunist transitions // World Polit. 1998. Vol. 50. N 2. P. 203-234. предложил в процессе изучения либерализации экономик посткоммунистических стран использовать модель противодействия бенефициаров и проигравших от экономических реформ. В процессе либерализации страны бывшего Советского Союза столкнулись в той или иной мере с безработицей, падением доходов населения, ростом коррупции, высокой инфляцией и иными экономическими издержками. Однако, в отличие от демократических стран, со сходным опытом, автократии из бывших стран СССР провели частичные либерализационные реформы. Благодаря искусственно поддерживаемой асимметрии между различными частями экономики - еще государственными и уже либерализованными - узкий круг государственных управленцев получил доступ к многократно увеличившейся ренте, в то время как многочисленные издержки были перенесены на население.HellmanJ. S. тамже Проигравшие, представленные населением, в условиях отсутствия демократических механизмов волеизъявления не могли повлиять на экономическую политику своих государств, что и обусловило неполный характер либерализации рынков.

Выигрышная коалиция - группа акторов, выступающая главными бенефициарами экономического реформирования, формируется из некоего субстрата, который принято называть селекторатом. Селекторат - это небольшая общность внутри граждан страны, которые обладают возможностью влиять на кандидатуру политического лидера.Mesquita B. B. de Political Institutions, Policy Choice and the Survival of Leaders Author(s): Bruce Bueno de Mesquita, James D. Morrow, Randolph M. Siverson and Alastair Smith // Br. J. Polit. Sci. 2002. Vol. 32. N 4. P. 559-590. Они могут делать это через традиционные методы демократического представительства, либо через иные формальные и неформальные институты, если речь идет об автократиях. С точки зрения теории элит, в селекторат входят различные элитные группы. В зависимости от модели консолидации элит, которая будет использована в исследовании, будет разниться состав селектората, а значит и состав выигрышной коалиции. К примеру, в рамках сетевой модели селекторат будут составлять главы профсоюзов, директора корпораций; иерархическая модель помещает в селекторат политиков, бюрократов и военных; в меритократической модели селекторат составят научные работники, ректоры ведущих вузов и избираемые политики.

Однако, как уже упоминалось выше, приведенные модели интеграции элит обладают малой объяснительной силой при исследовании экономически неразвитых авторитарных государств. Учитывая структуру социума в посткоммунистических авторитарных странах, можно предположить, что селекторат формируется на основе клановой сети или сетей, откуда в дальнейшем экстрагируется выигрышная коалиция.

В случае полной либерализации экономики членов выигрышной коалиции и непосредственно реформаторов необходимо изолировать от проигравших, что реализуется через разные формы государственной автономности. В то время, как в кейсе частичных либерализационных реформ, наоборот, требуется дать проигравшим доступ к процессу принятия решений, для того чтобы реформы не останавливались на выгодной членам выигрышной коалиции частичной фазе, в которой они могли бы максимизировать свою ренту. Д. Хеллман отмечает, что посткоммунистические режимы смогли бы провести экономическую либерализацию и снизить политическую неопределенность посредством включения в число принимающих решения тех, кто проигрывает от реформ в краткосрочной перспективе.Hellman J. S. Winners take all: the politics of partial reform in postcommunist transitions // World Polit. 1998. Vol. 50. N 2. P. 203-234.

С точки зрения клановой перспективы члены выигрышной коалиции и проигравшие существуют внутри одной общности, поскольку клановые элиты должны действовать в интересах всего клана. Разумеется, это становится возможным в случае, если члены только одного клана вовлечены в процесс принятия решений и распределения ренты. Преодолевая классовые барьеры, клановая сеть объединяет, как членов политического истеблишмента, так и массы населения. Освобожденные от ресурсоемкой клановой борьбы элиты доминирующего клана имеют стимулы действовать в интересах проигравших от реформ, которые являются рядовыми членами клана, а затем и в целом в интересах масс. Так консолидированная на основе кровных и семейных связей политическая элита имеет возможность успешно проводить экономические реформы, не опасаясь политической неопределенности, и в то же время имеет стимулы добиться успешной имплементации таких реформ.

Приняв данную модель за отправную точку, можно предположить, что политики и высшие чиновники авторитарных государств, где произошла успешная либерализация экономики, будут принадлежать к одной кланово-семейной общности.

3. Аналитические инструменты

3.1 Принцип отбора кейсов

Дизайн данного исследования строится по принципу максимального подобия кейсов (MSD-MostSimilarDesign). В силу того, что предмет исследования - факторы выживаемости автократов в условиях экономических реформ, отобранные кейсы должны отвечать следующим параметрам:

- в выбранном государстве были запущены экономические либерализационные реформы;

- после успешной имплементации экономических реформ наблюдался экономический рост;

- выбранное государство является диктатурой до момента экономических реформ и остается таковым после их имплементации.

Наиболее чистый случай экономических реформ - это переход от плановой экономики к рыночной, что в совмещении с критерием авторитарного правления обращает взор исследователя в сторону посткоммунистических режимов, осуществивших переход от социалистической плановой экономики к рыночной. Среди постсоветских государств всем критериям удовлетворяет Республика Казахстан с 1990-го года по настоящее время. Другой пример диктатуры, перешедшей от социалистической к экономике рыночного типа, демонстрирует Китайская Народная Республика.

3.1.1 Экономические реформы в Республике Казахстан

Из всех бывших республик Советского Союза, а затем независимых государств, сформировавшихся после распада, Казахстан продемонстрировал самые высокие темпы экономического роста, исключая Россию. Согласно мнению исследователей транзита постсоветских республик, Казахстан полностью перешел к рыночной экономике.Pomfret R. Kazakhstan's economy since independence: Does the oil boom offer a second chance for sustainable development? // Eur.-Asia Stud. 2005. Vol. 57. N 6. P. 859-876. Tyrrall D., Woodward D., Rakhimbekova A. The relevance of International Financial Reporting Standards to a developing country: Evidence from Kazakhstan // Int. J. Account. 2007. Vol. 42. N 1. P. 82-110.

Как и все постсоветские государства, Казахстан прошел через стадии значительного экономического спада, резкого повышения уровня безработицы и бедности. В целом период с 1990 по 1997 года характеризуется если не значительным экономическим спадом, то долгой экономической стагнацией, что как раз и является краткосрочными издержками реформирования, о которых пишет Д. Хеллман.Hellman J. S. Winners take all: the politics of partial reform in postcommunist transitions // World Polit. 1998. Vol. 50. N 2. P. 203-234. Этот тип издержек возникает из-за того, что старые механизмы плановой экономики уже не действуют, а новые рыночные механизмы еще только конструируются.

Устойчивый рост экономики начался в 1998 году. Период с 1998-2004 года ознаменовался снижением бедности населения. Статистические сборники [Электронный ресурс]. URL: http://stat.gov.kz/faces/wcnav_externalId/publicationsCompilations;jsessionid=9Dc2l56QRmjGl0zWHlFQccm-PFL7XYLKwjovJXUAK7gdxophavw4!1358213729!-1328857248?lang=ru&_afrLoop=10194209107241896#%40%3F_afrLoop%3D10194209107241896%26lang%3Dru%26_adf.ctrl-state%3Db1u3ofzwd_4 (дата обращения: 02.05.2019) Во многом экономические трудности Казахстана обусловлены его экономической специализацией в рамках Советского Союза: республика обеспечивала большую часть СССР зерном; была развита тяжелая промышленность. Во многом десятилетие 1990 годов ушло на реорганизацию структурных перекосов в экономике страны. В то же время, на момент начала 1990-х годов перед правительством стояли задачи создания негосударственной банковской системы, введение новых правовых регуляций финансовой сферы, изменение долей промышленного производства и сельского хозяйства в условиях рыночной экономики.

В тот же период правительство РК провело приватизацию промышленного и аграрного сектора, банковской сферы. Реорганизация банковской сферы была самой насущной проблемой: необходимо было создать национальный Центробанк, создать нормативное оформление рыночной банковской деятельности, выстроить сеть частных банков, позволяющих управлять финансовыми потоками и национальной валютой.Kalyuzhnova Y. The Kazakstani Economy. Independence and transition. New York: St // 1998Бывший филиал Госбанка - Национальный Банк Казахстана кредитовал валютную систему до 1993 года, затем Казахстан вышел из рублевой валютной зоны и запустил собственную валюту.Kalyuzhnova Y., Tridimas G. Dilemmas of financial development in Kazakstan // J. Int. Dev. J. Dev. Stud. Assoc. 1998. Vol. 10. N 5. P. 681-693.До 1995 года экономика действовала в амбивалентном режиме: государственный Центробанк кредитовал частные банки страны. После 1995 года Национальный Банк Казахстана начинает формировать денежно-кредитную политику автономно от государства.

Рисунок 1 Динамика Роста ВВП Республики Казахстан. Источник: Мировой Банк



В период с 2001 по 2005 год запускаются крупные реформы финансового сектора, по сути, представлявшие собой создание полноценного фондового рынка, с поэтапным выстраиванием его работы, нормативного оформления всех рыночных процедур и их прозрачного функционирования. Это еще сильнее подтолкнуло приватизацию, как благодаря открытию рынка страны для иностранного капитала, так и благодаря формированию класса национальной буржуазии. Развитая банковская сфера обеспечила дешевое кредитование и развитие среднего бизнеса.Greenwood J., Jovanovic B. Financial development, growth, and the distribution of income // J. Polit. Econ. 1990. Vol. 98. N 5, Part 1. P. 1076-1107.

В 2000-х годах были начаты разработки крупных запасов нефти и газа, что еще больше подтолкнуло развитие промышленности, а также смежных производств: тяжелого транспорта и автомобилестроения. Все это позволило увеличить занятость населения и уровень социальной поддержки.Alam A., Banerji A. Uzbekistan and Kazakhstan: a tale of two transition paths // 2000

Рисунок 2. Динамика роста уровня прямых иностранных инвестиций в Республику Казахстан. Источник: Мировой Банк

3.1.2 Экономические реформы в Китайской Народной Республике

Китай начал либерализацию экономики в 1970-х годах с демонтажа системы коллективных хозяйств и внедрения собственной ответственности фермера за производимый продукт. В 1979-м году началась полноценная приватизация с возможностью долевого участия в приватизируемых структурах иностранных компаний, лиц и организаций. В 1997-м году решением 15-го съезда партии была введена возможность оформлять банкротство бизнеса. В 2004 году по инициативе китайского правительства в Конституции было прописано право на владение частной собственностью для физических лиц.Lu M. et al. Employment Restructing during China's Economic Transition // Mon. Lab Rev. 2002. Vol. 125. P. 25.

Уровень занятости населения вырос на 75% к 2003 году по сравнению с 1978. Изменилась и структура занятости населения: доля работающих в аграрном секторе сократилась с 71% населения до 50%, занятость во вторичных отраслях и финансовом секторе возросла до четверти и трети всего населения соответственно. Предполагается, что доля населения, занятого в третичных отраслях, возросла за счет лавинообразной приватизации и пропорциональному увеличению фондового рынка. Все это в совокупности положительно коррелирует с ростом сферы услуг.LuM. etal. тамже

Рисунок 3. Динамика Роста ВВП КНДР. Источник: Мировой Банк



Правительство страны не оставляло своим вниманием и малый бизнес, поощряя инициативу граждан и снижая регистрационные барьеры. В результате количество самозанятых и работающих в малом бизнесе возросло до 43 млн. и 46 млн. National Bureau of Statistics of China [Электронныйресурс]. URL: http://www.stats.gov.cn/english/ (датаобращения: 02.05.2019)

Рисунок 4. Динамика роста самозанятости населения КНДР. Источник: Мировой Банк

Также Китай начал активно развивать экспортную часть своей экономики: объем внешней торговли увеличился до 166 млрд. долларов к 1991 году. Объем экспорта вырос с 1979 по 1992 год в пять раз, заняв самую большую долю экономики страны.Morrison W. M. China's economic conditions // Curr. Polit. Econ. North. West. Asia. 2012. Vol. 21. N 3/4. P. 289.

Благодаря появившемуся фондовому рынку и нарастающей приватизации в начале 1990-х годов в Китае было зарегистрировано 37.215 иностранных компаний или компаний с подавляющей долей государственного участия, а иностранные инвесторы заключили соглашения о будущих инвестициях в размере 60 млрд. долларов.

Рисунок 5. Динамика роста прямых иностранных инвестиций в КНДР. Источник: Мировой Банк

3.2 Методы определения принадлежности к элитным группам

Концептуализация концепта «элиты» и определение членов элитных группировок - это первые шаги в любом исследовании, посвященном изучению элитных групп. Определенные признаки масс населения могут быть выявлены посредством многочисленных опросов, в то время как структуру, численность и характеристики элитных групп каждый раз необходимо уточнять внутри исследования.Базовое определение элит как групп или индивидов, способных постоянно влиять на принятие важных решений внутри организаций или социума, не опасаясь репрессий, кажется достаточно универсальным и применимым в любом контексте. Higley J. Elite theory in political sociologyPutnam R. D. The comparative study of political elites // 1976

Будучи примененным к целому государству этот концепт предполагает вовлечение всех представителей политической истеблишмента и социальных элит, связанных с принятием политических решений, поскольку данные индивиды или группы владеют необходимыми ресурсами для принятия решения. Эти ресурсы прежде всего информация, позволяющая принимать нужные решения, возможность влиять на общественное мнение, и право вето, позволяющее отменять или претворять те или иные решения. В зависимости от исследовательских задач теория элит предлагает три метода определения элит, которые в результате дают разные выборки.

Позиционный метод. Позиционный метод предполагает, что в развитых обществах модерна элиты закрепляют за собой прежде всего формальное лидерство. Члены элиты занимают высшие посты в политических, экономических, образовательных, медийных, военных, культурных институциях. Данный метод чаще всего используется исследователями, которые считают, что элиты разобщены и не представляют сколько-нибудь сознающей себя общности. В то же время, некоторые исследователи, представляющие элиты как более компактный класс, объединенный общими интересами, находят его полезным. Mills C. W. Power Elite Oxford: Oxford University Press // 1956

В рамках позиционного метода определятся общее количество акторов, с которыми исследователь будет работать, какие секторы жизни общества будут исследоваться (например, политический, бизнес-сектор или медиа-сектор), а затем внутри выбранных секторов выявляется наиболее важная организация.См., например, Putnam R. D. The comparative study of political elites // 1976Rebenstorf H. Eliten in Deutschland: Rekrutierung und Integration. Springer-Verlag, 1997.

Метод принятия решенийопределяет принадлежность к элите на основе вовлечённости актора или группы в процесс принятия политических решений. Метод был развит и впервые использован Робертом Далем в его исследовании властных структур вгороде Нью-Хевэн, штат Коннектикут. Dahl R. A. Who governs? Power and democracy in an American city // 1961 Он изучал процессы принятия политических решений в четырех политических суб-системах, основываясь на включенном наблюдении, официальных извещениях властных органов, глубинных интервью. В результате ему удалось выделить около пятидесяти основных лидеров и примерно тысячи лидеров второго плана. Главной его находкой стало то, что элиты Нью-Хевэна очень специализированы - всего три процента от общего числа лидеров были вовлечены в более чем одну область городской политики.

Исследовательские шаги при использовании этого метода следующие. Во-первых, необходимо выяснить круг политических решений и конкретные политики, которые были бы репрезентативны для данного общества и политической системы в целом. Далее, основываясь на открытых источниках: газетных статьях, текстах нормативных актов, протоколах заседания парламента, личных интервью - выявить наиболее важных лидеров, которые принимают решения в данных областях. Из них выделить тех, чьи политические инициативы были претворены в жизнь и тех, кто имел право вето в этих случаях.

Репутационный методопределяет отношение к элите посредством экспертного мнения. Впервые был апробирован Флойдом Хантером в его исследовании американского политического истеблишмента. Hunter F. Top Leadership,.: USA. University of North Carolina Press, 1959.Он опросил глав самых влиятельных национальных ассоциаций на предмет того, кто по их мнению имеет наибольшее влияние на принятие политических решений. В итоге, методом снежного кома Ф. Хантер составил свою выборку, куда вошли 500 человек, и взял у них интервью. В целом книга Хантера показала слабость репутационного метода, в случае, когда он применяется к большим масштабам, например, национальным. Сложно найти достаточное количество экспертов, чьи знания смогли бы охватить всех акторов, обладающих влиянием на принятие политических решений в масштабе целой страны. Однако на местном уровне этот метод вполне удобен в использовании.

Из приведенного методологического арсенала, который дает теория элит, ни репутационный, ни метод принятия решений не подходит для исследования кейсов КНР и РК. Репутационный метод, как уже указывалось, плохо применим на национальном уровне, а метод принятия решений не позволит составить адекватную выборку в условиях авторитарного правления, поскольку сложно с полной однозначностью определить акторов, принимающих решения. В то время как позиционный метод предлагает легко верифицируемую выборку с формальной градацией акторов.

В случаях Китая и Казахстана весь процесс экономического реформирования был запущен именно правительствами этих стран. Исполнительная ветвь власти в лице кабинета министров сыграла определяющую роль в имплементации либерализационных реформ в этих странах, шаг за шагом выстраивая новую экономическую систему. Кроме общего исследования состава членов правительств, особый интерес представляют члены элитных групп, владевшие экономическими министерскими портфелями - как непосредственные архитекторы реформ.

3.3 Метод анализа социальных связей

Метод анализа социальных связей (SNA - socialnetworkanalysis) является продолжением методов сетевого анализа и использует его инструменты и концепты.МАС особенно зарекомендовал себя в исследованиях неформальных политических связей, благодаря использованию концепта «сети». Сеть в данном случае обозначает группу индивидов, связанных между собой не всегда ясным образом.

Этот метод выдвигает к данным определенные требования. Внутри набора данных существует описание акторов и описание связей между ними. Акторы - или в терминологии сетевого анализа «узлы» - это организации, группы, индивиды или страны. Связи (или «ребра»), собственно, описывают отношения между акторами. В итоге набор данных организуется в матрицуили сетевой граф, где вершинами выступают узлы.

Сетевой анализ предоставляет некоторый набор метрик, которые позволяют делать аналитические выводы относительно характеристик графа. В рамках данного исследования интересна прежде всего средняя степень вершины. Степень вершины показывает количество ребер, которые с ней связаны. Средняя степень графа - среднее арифметическое всех степеней вершин, демонстрирующая насколько граф центрирован. Алгоритм модулярной максимизации позволит использовать информацию о связях между акторами для того, чтобы отнести их к определенной группе. В целом степень модулярности является количественной мерой гетерогенности сетевого графа.

Для того, чтобы выявить структуру связей в кабинете министров КНР и РК, я собрал биографические данные членов кабинетов министров этих стран. В случае Республики Казахстан это были данные о составе всех кабинетов министров, начиная с момента выхода из состава СССР. В набор данных входят сведения о месте рождения, занимаемой должности и принадлежности к клану. Атрибуция клановой принадлежности осуществлялась либо в соответствии с высказываниями министра о собственном происхождении, которое есть в открытых источниках, либо на основе информации о месте его рождения. В случае КНР я предварительно собрал информацию о представителях единственной клановой сети, члены которой потенциально могли входить или входили в состав кабинета министров КНР.

Внутри сетевой модели казахских элит, приведенной ниже, каждый клан является виртуальным узлом, с которым связаны политические акторы. Также в виде узла «Экономист» отображаются министерские портфели, связанные с экономической деятельностью. С этим узлом связаны министры, занимающие пост министра финансов, экономики, экономического планирования, экономической интеграции и т.д.

3.4 Регрессионный анализ

Собранные метрики модулярности графа и средней степени являются числовыми выражениями гомогенности политической элиты на уровне кабинетов министров, взятых по годам. Ниже будет описана регрессионная модель, где в качестве зависимой переменной выступает экономический рост, а в качестве независимых переменных - степень авторитарности режима и степень гомогенности политической элиты, описанной посредством сетевого графа. Для операционализации степени авторитарности режима будет использована метрика индекса PolityIV.

Регрессионная модель будет использована для проверки следующих гипотез:

cуществует связь между степенью гетерогенности сконструированных графов, авторитарностью режима и темпами экономического роста (H1);

cтепень гетерогенности сетевого графа и темп экономического роста находятся в обратно пропорциональной зависимости (H2).



4. Выявление паттернов организации элит

4.1 Кабинеты министров Республики Казахстан с 1991 по 2019 года

После обретения независимости, правительство Республики Казахстан формировалось из старых номенклатурных кадров, имевших непосредственный административный и управленческий опыт. Благодаря действиям Михаила Горбачева, значительно ослабившим Средний Жуз, в составе первого постсовестского правительсва можно наблюдать равномерное распределение министерских постов между представителями всех клановых групп, кроме членов Младшего Жуза, традиционно исключенного из политического поля.

Тем не менее, как видно из Рис.1, в 1991-1994 года все три клановые группировки обладают возможностью влиять на экономическую политику государства через аффилированных с ними министров. Старые номенклатурные кадры представлены здесь политиками с русской или иной этничностью, а также рожденными за пределами Казахской ССР.

Рисунок 8. Состав кабинета министров РК на 1997-1999 гг.

Эти люди не являлись членами каких-либо кланов, а представляли интернациональный советский управленческий класс.

С1991 по 1997 года члены Старшего Жуза наращивают свое представительство в кабинете министров, а с 1994 г. совместно с политиками вне кланов формируют экономическую политику государства.

Аналогичное положение вещей сохраняется и в период с 1997 по 1999 года. Начиная с 1999 года взаимодействия между группировками стабилизируются: примерно равные по представленности клановые группы Среднего и Старшего Жузов совместно управляют экономической политикой при некотором преобладании Старшего Жуза.



Рисунок 9. Состав кабинета министров РК на 1999-2002 гг.

С 2000-го по 2003 год представители Старшего Жуза превалируют в правительстве, оставляя экономическую политику под руководством «нейтрального» А. С. Павлова. Однако в 2002 году случается правительственный кризис. Кабинет министров формируется заново в 2003, с большим количеством министерских портфелей. Клановые группировки продолжают наращивать свое представительство в правительстве, в том числе и среди увеличившихся экономических министерских портфелей, достигая при этом почти полного паритета.



Рисунок 10. Состав кабинета министров РК на 2003-2007 гг.

Следующие пять лет (с 2007 по 2012) преимущество переходит к представителям Старшего Жуза. Эта клановая группа, во-первых, преобладает в правительстве количественно, а во-вторых, в большей степени контролирует узел экономического управления (четыре министра от Старшего Жуза против двух министров от Среднего, одного министра от Младшего и двух министров вне коалиций).

Рисунок 11. Состав кабинета министров РК на 2007-2012 гг.

За 2012-2014 годы правительство разукрупняется, представители Старшего Жуза наращивают свое представительство, сохраняя за своими аффилиантами министерские экономические портфели до смены кабинета министра в 2016 году.

Рисунок 12. Состав кабинета министров РК на 2012-2014 гг.

Рисунок 13. Состав кабинета министров РК на 2014 г.

Рисунок 14. Состав кабинета министров РК на 2014-2015 гг.

Рисунок 15. Состав кабинета министров РК на 2015-2016

Рисунок 16. Состав кабинета министров РК на 2016-2019 гг.

В текущем кабинете министров (2016-2019 гг.) сохраняется значительное преобладание членов Старшего Жуза.

3.1.1 Регрессионный анализ

Ниже представлена корреляционная матрица (Рис. 12), которая позволяет понять, какие факторы окажут наибольшее влияние на зависимую переменную.

Из матрицы видно, что степень гомогенности кабинета министров РК (“Modularity”) обратно пропорционально связана с показателями экономического роста (“gdp”) и степенью авторитарности («autoc»): чем выше уровень гомогенности элиты, тем менее демократичен режим и выше экономический рост.

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Далее я построил регрессионную модель, где в качестве зависимой переменной выступает степень модулярности, а степень авторитарности и размер ВВП - в качестве независимых.

Рисунок 18.Регрессионная модель зависимости ВВП от степени модулярности политической элиты РК

Коэффициент детерминации равен 0,5327, то есть данная модель объясняет 53% дисперсии зависимой переменной, одновременно демонстрируя высокое значение критерия Фишера. Значение p-value составляет значительно ниже 5%, соответственно нулевая гипотеза об отсутствии связи между зависимой и независимыми переменными отклоняется, а гипотеза о наличии связи принимается с почти стопроцентной вероятностью. Отношение степени модулярности к размеру ВВП обратно пропорционально и статистически значимо. Содержательно это означает, что чем ниже коэффициент модуляности (то есть, гетерогенность узлов сети) тем выше ВВП.

4.2 Представительство клановой группы «кронпринцев» в Государственном Совете КНР

Анализ собранных данных по китайской элите продемонстрировал, что состав китайских элитных групп значительно отличается от элит Казахстана.

Рисунок 19 Доля "кронпринцев" в составе ГосСовета КНР за все время его существования

Под определение клановых группировок попадает только группа так называемых «кронпринцев» Brown K. The New Emperors: Power and the Princelings in China. IB Tauris, 2014. - детей членов Политбюро, Центрального Комитета партии или иных высших китайских чиновников. Внутри китайского политического истеблишмента они представляют только одну из групп интересов, которые наряду с другими борются за власть.

В целом «кронпринцы» обладают значительным влиянием в экономической, военной и политической сфере, но не могут претендовать на силу, которую может объединить политическую элиту Китая под своей эгидой. График, данный выше, демонстрирует общее количество детей высокопоставленных чиновников Китая, сыгравших ключевую роль в его становлении. Как видно из приведенной визуализации, их общее количество невелико (39 человек), из которых за все время существования ГосСовета КНР только 15 человек занимали министерские посты. Очевидно, что на формальном национальном уровне их влияние, хотя и имевшее место быть, не является доминирующим.

С другой стороны, внутренние опросы сообщают о том, что около 90% бизнесменов и высших должностных лиц имеют родственные связи с высокопоставленными членами партии. Melinda Liu [Электронный ресурс]. URL: http://www.newsweek.com/authors/melinda-liu (дата обращения: 11.05.2019) Близкие родственники прошлых и нынешних руководителей возглавляют государственные компании, национальные инвестиционные фонды. Члены семей руководителей местных компартий занимают высокие позиции в местных же бизнес-структурах. Иными словами, власть «кронпринцев» и кланово-семейных группировок распространяется скорее «вниз», на местах. Dickson B. Wealth into power. Cambridge: Cambridge University Press, 2008. «Кронпринцы» являются лишь частным отражением общего феномена родственных протекций во всех уровнях социальной пирамиды Китая. Сформировавшиеся широкие родственные сети не являлись архитекторами реформ, но стимулировали партийное руководство Китая, создавая мотив либерализации экономики и широкой приватизации собственности.Barboza D., LaFraniere S. `Princelings' in China Use Family Ties to Gain Riches // N. Y. Times. 2012. Vol. 17



4.3 Итоги исследования

В результате проведенного анализа удалось подтвердить истинность обеих гипотез только в отношении политических элит Республики Казахстан. Была обнаружена статистически значимая взаимосвязь между мерой гомогенности политической элиты и экономическим ростом, как результатом экономической либерализации. Наличие этой связи объясняется благодаря выстроенной выше модели клановой консолидации политических элит, которая предполагает формирование селектората и выигрышной коалиции внутри такой консолидированной элиты. Выгоды реформирования не остаются внутри маленькой группы акторов, а распространяются внутри всего клана посредством родственно-семейных связей. Таким образом асимметрия распределения выгод между массами и элитами сглаживается.

В рамках китайского кейса гипотезы не подтвердились, поскольку обнаруженная клановая сеть («кронпринцы») не является доминирующей внутри исследуемой политической структуры - кабинета министров. Члены данной группы входят его состав наряду с иными коалициями некланового свойстваBarboza D., LaFraniere S. тамже Connected China [Электронныйресурс]. URL: http://china.fathom.info/ (датаобращения: 11.05.2018) и не подходят на роль консолидаторов элиты. Возможно «кронпринцам» нет необходимости доминировать на уровне правительства, поскольку они встраиваются в систему на более низких уровнях или в иной, экономической, а не политической сфере.Barboza D., LaFraniere S. `Princelings' in China Use Family Ties to Gain Riches // N. Y. Times. 2012. Vol. 17Brown K. The New Emperors: Power and the Princelings in China. IB Tauris, 2014. В таком случае они все равно выступают в виде консолидирующего фактора, но теперь уже не запуская реформы непосредственно, а предоставляя мотивы для их запуска автократом.

Заключение

В процессе экономического реформирования в диктатурах и молодых демократиях возрастают риски политической нестабильности и повышается вероятность политического транзита.Miller M. A., Bunnell T. Introduction: Problematizing the Interplay between decentralized Governance and the urban in Asia // Pac. Aff. 2013. Vol. 86. N 4. P. 715-729. Muller E. N. Democracy, economic development, and income inequality // Am. Sociol. Rev. 1988. P. 50-68. Przeworski A. Democracy and the market: Political and economic reforms in Eastern Europe and Latin America. Cambridge University Press, 1991.Smith P. H. Democracy in Latin America: Political change in comparative perspective // N. Y. 2005 Существенную долю этих рисков создают различные группы внутри политических элит. Для того, чтобы провести экономические реформы и дождаться их последствий, автократу необходимо консолидировать элиту в лояльности к себе. Для этого могут быть использованы клановые или семейные связи внутри элит. В таком разрезе системное проникновение членов семьи диктатора и его родственников является не побочным эффектом, присущим любой авторитарной системе власти, но логичным шагом, создающим рычаг консолидации.

Теоретическая рамка данного исследования сконструирована на основе теории элит, клановой теории политического процесса и теории выигрышной коалиции. Теория элит предлагает различные модели интеграции элитных групп, но в этом исследовании была использована новая модель интеграции - объединение элиты на основе кланово-семейных связей. Одновременно клан рассматривается как селекторат, из которого формируется выигрышная коалиция предстоящих реформ.

Данная теоретическая модель была апробирована на кейсах Республики Казахстан и Китайской Народной Республики. Основная гипотеза работы состояла в том, что автократ консолидирует политические элиты, путем встраивания в них собственного клана. Лояльность элит проистекает из факта их зависимости, которая обеспечивается путем неформальных связей и пактов, основанных на кровном или фиктивном родстве.

Были собраны биографические данные о членах кабинета министров выбранных стран, описывающие их клановую принадлежность, занимаемую должность и место рождения. Все это позволило провести разбивку на клановые группы внутри кабинетов и выявить таким образом степень гетерогенности их состава. Мера гетерогенности определялась на основе метрик сетевого анализа: модулярности графа и степени графа. Для кейса Казахстана была построена регрессионная модель, благодаря которой была обнаружена значимая статистическая обратная связь между степенью гетерогенности элит и успешности реформ. Гипотеза не подтвердилась для китайского кейса, поскольку членов кланово-семейной группировки «кронпринцев» оказалось недостаточно для чтобы консолидировать кабинет министров. Однако это не опровергает теоретическую предпосылку исследования, поскольку, хотя гипотеза и не подтвердилась в рамках позиционного метода идентификации элит, ее можно апробировать в рамках других методов, например, репутационного или метода принятия решений. Это направление исследований может стать следующим шагом в развитии данной темы.



Библиография

Кипяткова В. Институциональная экономика. Издательства Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2018. 200 p.

Aberbach J. D., Putnam R. D., Rockman B. A. Bureaucrats and politicians in western democracies. Harvard University Press, 1981.

Acemoglu D. et al. Income and democracy // Am. Econ. Rev. 2008. Vol. 98. N 3. P. 808-42.

Alam A., Banerji A. Uzbekistan and Kazakhstan: a tale of two transition paths // 2000.

Anderson B. Imagined communities: Reflections on the origin and spread of nationalism. Verso Books, 2006.

Aron R. Social structure and the ruling class: part 2 // Br. J. Sociol. 1950. Vol. 1. N 2. P. 126-143.

Bak D., Moon C. Foreign direct investment and authoritarian stability // Comp. Polit. Stud. 2016. Vol. 49. N 14. P. 1998-2037.

Barboza D., LaFraniere S. `Princelings' in China Use Family Ties to Gain Riches // N. Y. Times. 2012. Vol. 17.

Best H., Becker U. Elites in transition // Elite Res. Cent. East. Eur. Oplad. 1997.

Binderkrantz A. S., Christiansen P. M., Pedersen H. H. Interest group access to the bureaucracy, parliament, and the media // Governance. 2015. Vol. 28. N 1. P. 95-112.

Boix C., Svolik M. W. The foundations of limited authoritarian government: Institutions, commitment, and power-sharing in dictatorships // J. Polit. 2013. Vol. 75. N 2. P. 300-316.

Brown K. The New Emperors: Power and the Princelings in China. IB Tauris, 2014.

Bruce Bueno de Mesquita, Alastair Smith. Leader Survival, Revolutions, and the Nature of Government Finance // Am. J. Polit. Sci. 2010. Vol. 54. N 4. P. 936-950.

Bunce V., Wolchik S. L. Favorable conditions and electoral revolutions // J. Democr. 2006. Vol. 17. N 4. P. 5-18.

Burton M. G., Higley J. Elite settlements // Am. Sociol. Rev. 1987. P. 295-307.

Collier R. B. David Collier Shaping the Political Arena: Critical Junctures, the Labor Movement and Regime Dynamics in Latin America // Princet. NJ PrincetonUniversity Press. Polit. Arena Crit. Junctures Labor Mov. Regime Dyn. Lat. Am. 1991.

Collier R. B. Paths toward democracy: The working class and elites in Western Europe and South America. Cambridge University Press, 1999.

Collins K. Clans, pacts, and politics in Central Asia // J. Democr. 2002. Vol. 13. N 3. P. 137-152.

Collins K. The Political Role of Clans in Central Asia // Comp. Polit. 2003. Vol. 35. N 2. P. 171.

Collins K. Clan politics and regime transition in Central Asia. Cambridge University Press, 2006.

Dahl R. A. Who governs? Power and democracy in an American city // 1961.

Dammann J., Hansmann H. Globalizing commercial litigation // Cornell Rev. 2008. Vol. 94. P. 1.

Davis A. Public relations democracy: Politics, public relations and the mass media in Britain. Manchester University Press, 2002.

Dickson B. Wealth into power. Cambridge: Cambridge University Press, 2008.

DiMaggio P. J., Powell W. W. The iron cage revisited: Institutional isomorphism and collective rationality in organizational fields // Am. Sociol. Rev. 1983. P. 147-160.

Dogan M. Is there a ruling class in France? // Comp. Sociol. 2003. Vol. 2. N 1. P. 17-89.

Dшlvik J. E. et al. The Nordic model towards 2030. A new chapter // FAFO Rep. 2015. Vol. 7.

Du Gay P. In praise of bureaucracy: Weber-organization-ethics. Sage, 2000.

Engelstad F. A power elite in the cultural field. A story of Norwegian neo-corporatism // Int. J. Cult. Policy. 2017. Vol. 23. N 5. P. 527-544.

Femia J. V. Against the masses: Varieties of anti-democratic thought since the French Revolution. Oxford University Press on Demand, 2001.

Field G. L., Higley J. Elitism (Routledge Revivals). Routledge, 2013.

Gandhi J. Dictatorial Institutions and their Impact on Economic Growth // Eur. J. Sociol. 2008. Vol. 49. N 01.

Gehlbach S., Keefer P. Investment without democracy: Ruling-party institutionalization and credible commitment in autocracies // J. Comp. Econ. 2011. Vol. 39. N 2. P. 123-139.

Gilson R. J., Hansmann H., Pargendler M. Regulatory dualism as a development strategy: corporate reform in Brazil, the United States, and the European Union // Stan Rev. 2010. Vol. 63. P. 475.

Gilson R. J., Milhaupt C. J. Economically benevolent dictators: lessons for developing democracies // Am. J. Comp. Law. 2011. Vol. 59. N 1. P. 227-288.

Granovetter M. S. The strength of weak ties // Social networks. Elsevier, 1977.

Greenwood J., Jovanovic B. Financial development, growth, and the distribution of income // J. Polit. Econ. 1990. Vol. 98. N 5, Part 1. P. 1076-1107.

Grodeland A. B. Informal Networks and Corruption in the Judiciary: Elite Interview Findings from the Czech Republic, Slovenia, Bulgaria, and Romania. Citeseer, 2005.

Hallin D. C., Mancini P. Comparing media systems: Three models of media and politics. Cambridge university press, 2004.

Hartmann M. Elites and power structure // Handbook of European societies. Springer, 2010.

Hellman J. S. Winners take all: the politics of partial reform in postcommunist transitions // World Polit. 1998. Vol. 50. N 2. P. 203-234.

Higley J. et al. Elite integration in stable democracies: a reconsideration // Eur. Sociol. Rev. 1991. Vol. 7. N 1. P. 35-53.

Higley J. Elite theory in political sociology.

Higley J., Burton M. Elite foundations of liberal democracy. Rowman & Littlefield Publishers, 2006.

Higley J., Gunther R. Elites and democratic consolidation in Latin America and Southern Europe. Cambridge University Press, 1992.

Hjellbrekke J. et al. The Norwegian field of power anno 2000 // Eur. Soc. 2007. Vol. 9. N 2. P. 245-273.

Humphrey C., Sneath D., Sneath D. A. The end of Nomadism?: Society, state, and the environment in Inner Asia. Duke University Press, 1999.

Hunter F. Top Leadership,.: USA. University of North Carolina Press, 1959.

Huntington S. P. The third wave: Democratization in the late twentieth century. University of Oklahoma Press Norman, 1991.

Kalyuzhnova Y. The Kazakstani Economy. Independence and transition. New York: St // 1998.

Kalyuzhnova Y., Tridimas G. Dilemmas of financial development in Kazakstan // J. Int. Dev. J. Dev. Stud. Assoc. 1998. Vol. 10. N 5. P. 681-693.

Kanter R. M. Men and women of the corporation: New edition. Basic books, 2008.

Kavanagh D., Richards D. Prime ministers, ministers and civil servants in Britain // Comp. Sociol. 2003. Vol. 2. N 1. P. 175-195.

Kennedy R. The contradiction of modernization: a conditional model of endogenous democratization // J. Polit. 2010. Vol. 72. N 3. P. 785-798.

Khan S. R. Privilege: The making of an adolescent elite at St. Paul's School. Princeton University Press, 2010.

Khoury P. S., Khoury P. S., Kostiner J. Tribes and state formation in the Middle East. Univ of California Press, 1991.

Lee S.-H. Empirical studies on international and East Asian anti-corruption situations: Focusing on the relationships among globalization, democratization and anti-corruption // J. East Asian Aff. 2010. P. 83-115.

Lindholm C. Kinship structure and political authority: the Middle East and Central Asia // Comp. Stud. Soc. Hist. 1986. Vol. 28. N 2. P. 334-355.

Linz J. J. Robert Michels and his contribution to political sociology in historical and comparative perspective // Robert Michels Polit. Sociol. Future Democr. N. B. Trans. 2006.

Linz J., Stepan A., Gunther R. Democratic transition and consolidation in Southern Europe, with reflections on Latin America and Eastern Europe // Polit. Democr. Consol. South. Eur. Comp. Perspect. 1995. P. 77-123.

Lipset S. M. Some social requisites of democracy: Economic development and political legitimacy // Am. Polit. Sci. Rev. 1959. Vol. 53. N 1. P. 69-105.

Lu M. et al. Employment Restructing during China's Economic Transition // Mon. Lab Rev. 2002. Vol. 125. P. 25.

McGuire M. C., Olson M. The economics of autocracy and majority rule: the invisible hand and the use of force // J. Econ. Lit. 1996. Vol. 34. N 1. P. 72-96.

Mesquita B. B. de. Political Institutions, Policy Choice and the Survival of Leaders Author(s): Bruce Bueno de Mesquita, James D. Morrow, Randolph M. Siverson and Alastair Smith // Br. J. Polit. Sci. 2002. Vol. 32. N 4. P. 559-590.

Meyer J. W., Rowan B. Institutionalized organizations: Formal structure as myth and ceremony // Am. J. Sociol. 1977. Vol. 83. N 2. P. 340-363.

...