Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Выпускная квалификационная работа

Интересы и ценности в политике Еврорпейского Союза в Центральной Азии

Чернов Даниил Николаевич



Введение

неоклассический политика реализм внешний

Актуальность темы данного исследования объясняется рядом следующих обстоятельств.

Во-первых, одной из стратегических целей Европейского Союза (ЕС), согласно его глобальной стратегии внешней и оборонной политики, является обеспечение его определяющей роли в международных отношениях. Соответственно, изучение внешней политики, а также основных противоречий, возникающих при взаимодействии с неевропейскими странами, является особенно перспективным, так как это напрямую влияет на возможности становления Европейского Союза в качестве глобального актора в мировой политике.

Во-вторых, тема работы также является актуальной с академической точки зрения, так как роль интересов и ценностей во внешней политике ЕС представляется недостаточно изученной отечественными и зарубежными исследователями. Соответственно, рассмотрение эволюции приоритетов политики ЕС под влиянием структурных и внутренних факторов, к которым относятся, например, основополагающие принципы, является перспективным направлением изучения его роли в международных отношениях.

В-третьих, возрастает значение центральноазиатского региона в международных отношениях. Это связано прежде всего с его исключительным географическим положением, которое может быть использовано для создания торгового коридора между Европой и Азией. Эта идея была отражена в инициативе КНР «Один пояс - один путь», в которой Центральная Азия станет основным связующим звеном транспортного коридора. Для экономики КНР данный проект является стратегически важным, так как откроет доступ для китайских компаний к иностранным рынкам. Попытки включения центральноазиатских государств в крупные международные организации и интеграционные проекты такие, как, например, ЕАЭС, ШОС, также могут указывать на значимость этих стран для крупных региональных акторов в экономическом и политическом плане.

Объектом является политика ЕС в Центральной Азии.

Предметом является дилемма между интересами и ценностями в политике ЕС в Центральной Азии.

Хронологические рамки исследования. В работе исследуется эволюция основных качественных и количественных характеристик политики ЕС в Центральной Азии с 1991 года. Такой выбор объясняется тем, что с этого момента ЕС начал выстраивать свои отношения с центральноазиатскими республиками, постепенно вовлекаясь в регион.

Цель: уточнить феномен дилеммы между ценностями и интересами в период 2007-2019 с помощью использования метода контент-анализа.

Для достижения поставленной цели необходимо выполнить следующие исследовательские задачи:

1.Исследовать возможности применения подхода неоклассического реализма к анализу внешней политики ЕС.

2.Изучить основные подходы к описанию соотношения императивов во внешней политике ЕС.

3.Проанализировать возможности применения модели дилеммы ценностей и интересов ко внешней политике ЕС в Центральной Азии.

4.Исследовать основные этапы эволюции дилеммы между интересами и ценностями во внешней политике ЕС.

5.Установить роль внешних факторов в эволюции дилеммы между интересами и ценностями в политике ЕС.

6.Проанализировать основные результаты контент-анализа по выделенным группам документов.

7.Установить характер трансформаций дилеммы между ценностями и интересами в политике ЕС в Центральной Азии.

Исследовательский вопрос: меняется ли, и если да, то каким образом феномен дилеммы между ценностями и интересами в период 2007-2019?

Базовой гипотезой автора является то, что в период 2007-2019 происходит трансформация дилеммы между ценностями и интересами. В научной литературе широко распространено мнение, что интересы играют все большее значение в политике ЕС, однако в настоящей работе задача состоит не в том, чтобы верифицировать изначальное предположение, а в том, чтобы установить с помощью контент-анализа, какие именно трансформации имеют место, и предложить объяснительную модель для их обобщения.

Эмпирическая база исследования.

В данном исследовании используются следующие типы материалов и источников:

1.Статистические материалы, подготавливаемые специальными комиссиями, государственными органами, негосударственными организациями, аналитическими центрами - European Commission, European External Action Service, European Parliament, EUCAM.

2.Материалы средств массовой информации и информационных агентств.

3.Официальные документы и доклады Европейского парламента, Европейской комиссии, Совета ЕС, Европейской службы внешних связей (ЕСВС).

4.Международные договоры и соглашения.

Теоретико-методологическая база исследования:

В качестве основного теоретического подхода для анализа эволюции основных приоритетов во внешней политики ЕС в Центральной Азии используется неоклассический реализм. Подробное обоснование применения данного подхода представлено в первой главе исследования.

В исследовании для решения поставленных автором цели и задач применяются следующие методы:

· Метод сравнительного анализа используется для сопоставления основных количественных и качественных характеристик, приоритетов, целей в направлениях политики ЕС в Центральной Азии в выбранный нами временной промежуток.

· Исторический метод используется для анализа эволюции качественных и количественных характеристик политики Европейского Союза в Центральной Азии, основных противоречий и дилемм, определявших эффективность его деятельности.

· Контент-анализ используется для изучения официальных документов органов ЕС для установления декларируемых приоритетов в политике ЕС в Центральной Азии. Использование контент-анализа обосновано необходимостью выявления ключевых тем, которые присутствуют в официальных документах. Ключевые темы связаны с двумя основными категориями анализа, которые соответствуют основным концептам из гипотезы и исследовательского вопроса. Автор выделяет две группы кодов, в каждую из которых входят несколько кодов, которые были выделены в соответствии с ключевыми направлениями политики ЕС в Центральной Азии. В качестве эмпирической базы для проведения контент-анализа будут использоваться отчеты, стратегические документы, пресс-релизы с официальных сайтов органов Европейского Союза. Документы будут разделены на две группы по временному критерию: с 2007 по 2015 и с 2015-2019. В качестве основного инструмента кодирования и анализа будут использоваться возможности программы Atlas.ti, включая кодирование, категоризацию, сбор и интерпретацию результатов.

Степень изученности вопроса

Политика Европейского Союза в Центральной Азии достаточно хорошо изучена как в отечественной, так и в зарубежной литературе. Среди отечественных ученых следует выделить работы А.А. Казанцева, особое внимание в которых уделяется эволюции политики ЕС в Центральной Азии, анализируются основные факторы, влияющие на выстраивание отношений ЕС с регионом. Особое значение формированию и изменению стратегических приоритетов в политике ЕС в странах Центральной Азии под влиянием различных факторов рассматривается в работах Г.И. Акказиевой, М.Г. Носова, М. Лаумулина, Д.Б. Малышевой, Н.К. Меден, С.В. Погорельской, В.Ф. Пряхина, А.Е. Чёботарева и М.Ш. Губайдуллиной, а также в коллективном докладе под руководством Т.С. Гузенковой и в исследовании В.В. Парамонова А.В. Строкова, З.А. Абдуганиевой. Среди работ отечественных авторов также необходимо выделить работы А.В. Болговой, И.А. Сафранчука, Ю.И. Надточея, в работах которых особенное внимание уделяется нормативному аспекту политики ЕС в Центральной Азии. Этот же аспект центральноазиатской политики ЕС, а также инициативы в области поддержания прав человека изучают Г. Волошин, Г. Кроуфорд, Э. Яздани, К. Хоффманн, Аксеновой, Й. Боонстра, Т. Цзерцвадзе. Особое внимание среди зарубежных исследователей следует уделить работе Д. Хезершоу и Н. Мегорана, которые анализируют формирование политики ЕС в Центральной Азии в рамках дискурс-анализа.

Новизна данного исследования объясняется применением нового подхода к исследованию политики Европейского Союза в Центральной Азии. Автор использует подход неоклассического реализма для того, провести изучение внешней политики с учётом всех возможных факторов, которые могут оказывать влияние на её формирование. Кроме того, новизна работы также определяется применением метода контент-анализа, что позволяет по-новому взглянуть на осмысление представителями ЕС Центральной Азии как объекта внешней политики. Такой подход позволил выявить и объяснить новые аспекты феномена дилеммы между ценностями и интересами.

Поставленные нами задачи обуславливают следующую структуру исследования.

В первой главе автор описывает существующие общетеоретические особенности изучения внешней политики ЕС, выявляя их преимущества и недостатки. Во второй части первой главы автор приводит обоснование применения подхода неоклассического реализма как наиболее подходящего для исследовательской проблемы этой работы.

Далее, автор переходит к изучения концепции о соотношении интересов и ценностей во внешней политике ЕС, которые были разработаны зарубежными исследователями. Во втором параграфе данной главы мы предлагаем нашу концепцию данного соотношения, которая определяется нами как противоречие или дилемма.

В третьей главе автор изучает эволюция приоритетов внешней политики ЕС в Центральной Азии. Автор последовательно исследует развитие модели взаимодействия ЕС с регионом, отмечая те условия, которые являлись решающими для становления дилеммы выбора между ценностями и интересами.

В четвертой главе автор представляет результаты контент-анализа, проведенного с использованием двух групп документов в качестве эмпирического материала. Автор последовательно освещает ключевые выводы, которые позволят расширить нашу модель дилеммы внешнеполитического выбора.

В пятой главе автор, опираясь на результаты контент-анализа, представленные в четвертой главе, предлагает объяснительную модель для открытия дополнительных уровней существования описанной нами во второй и третьей главах дилеммы внешнеполитического выбора.



1. Теоретические аспекты исследования внешней политики Европейского Союза

1.1 Основные теоретические подходы к изучению внешней политики Европейского Союза

В этой части главы автор приводит краткий обзор основных подходов к анализу внешней политики Европейского Союза, исследует их характеристики и ограничения, которые позволят подкрепить наш выбор теоретической концепции.

Исследование Европейского Союза как актора международных отношений имеет определенные методологические особенности. Это связано в первую очередь со спецификой структуры его органов, которые могут проводить независимую от стран-членов внутреннюю и внешнюю политику.

Соответственно, ЕС представляет собой отдельного от государств-членов актора, который обладает собственными интересам, ценностями и целями. Однако из-за уже упомянутых уникальных институциональных особенностей применение к нему тех же критериев акторности, что и к государствам не представляется возможным.

Следовательно, исследование внешней политики ЕС должно учитывать уникальные структурные особенности этого актора, его автономные интересы и ценности. С этой целью существующие в академической среде теоретические подходы были адаптированы для анализа особенностей внешней политики ЕС.

Прежде всего, среди ключевых теорий, применяемых к анализу внешней политики ЕС, следует выделить нормативный институционализм.

Основной концепт этой теории, институты, определяются как «правила игры в обществе или созданные людьми ограничения, которые оформляют человеческие взаимоотношения». С точки зрения институционализма, любое политическое взаимодействие определяется институциональным контекстом, который включает в себя нормы, принципы, правила и процедуры.

Применительно к политике Европейского Союза это положение означает, что его институциональные рамки, которые были созданы благодаря заключению несколько основополагающих договоров, во многом определяют процесс формирования политики ЕС. В рамках данного подход также существует предположение, что национальные интересы стран-членов ЕС во многом обуславливаются их участием в интеграционном процессе.

Таким образом, нормы и ценности, которые входят в институциональную систему, становятся определяющими факторами при формировании внешней политики ЕС. Государства-члены являются связанными принятыми ими же нормами и не могут действовать автономно от них, не могут нарушать их, отдавая приоритет национальным интересам.

Однако преуменьшение значения роли национальных интересов представляется несколько неправильным, так как стратегические цели внешней политики и основные инструменты её реализации определяются Европейским советом и Советом ЕС, которые формируются исключительно из представителей государств-членов Европейского Союза.

Последнее утверждение является центральным элементом, составляющим межгосударственный или межправительственный подход. Так, процесс европейской интеграции осмысляется как постоянный торг между государствами, которые могут выбирать стратегии сотрудничества или соперничества, чтобы улучшить свою позицию по отношению к другим.

При этом недостатком межправительственного подхода, как и нормативного институционализма, является наличие только одного фактора, которому приписывается центральное значение в анализе.

Наконец, значимым подходом к изучению европейской интеграции и политики с точки зрения теории международных отношений является конструктивизм. Во взаимодействии между государственными органами и наднациональными институтами, по предположению конструктивистов, присутствует процесс взаимовлияния, который оказывает влияние на оба вида структур, изменяя их идентичность. В случае с институтами ЕС и общей внешней политикой это означает наложение определенных ограничений на влияние государств на процесс принятий решений в силу существования наднациональных институтов.

Таким образом, в каждом из перечисленных подходов в качестве основных или определяющих в процессе принятия политических решений в ЕС принимаются разные факторы. При этом каждая из концепций упускает некоторые детали, которые накладывают определенные ограничения на анализ, при котором она будет применяться как основная. Соответственно, необходимо, по мнению автора, при исследовании внешней политики ЕС опираться на многофакторный подход, который бы учитывал все перечисленные особенности ЕС как актора международных отношений и позволил бы проводить более глубокий анализ его внешней политики.

1.2 Использование подхода неоклассического реализма для изучения внешней политики Европейского Союза

В этом разделе автор приводит подробное описание тех элементов неоклассического реализма, которые могут быть использованы нами для анализа. В начале этого параграфа автор определяет основные положения неоклассического реализма. Далее, автор приводит детальное обоснование применения неоклассического реализма как основного теоретического инструмента анализа внешней политики ЕС в данном исследовании.

Ключевой особенностью неоклассического реализма является то, что эта теория предполагает, что наряду со структурой международных отношений на внешнюю политику влияют так же и внутренние особенности государства. Соответственно, государства из-за присутствия внутренних факторов, которые трансформируют влияние со стороны структуры международных отношений, по-разному выстраивают свое взаимодействие с другими акторами.

Кроме того, теоретики неоклассического реализма также утверждают, что возможности государств не всегда определяют их намерения и органы власти могут накладывать ограничения на стремление к внешней экспансии.

Согласно подходу неоклассического реализма, ко вмешивающимся внутренним переменным относятся идентичность, восприятие элитами состояния структуры международных отношений, национальные интересы, особенности институциональной и организационной структуры государства.

Идентичность формируется на групповом уровне и включает в себя коллективные социальные практики, институты и ценности. Группы склонны принимать решения, основываясь на своей коллективной идентичности, которая определяет их решения на базовом уровне. Соответственно, это применимо и к государствам как к формам коллективного объединения людей. Из этого предположения следует, что на внешнюю политику государств оказывают влияние нормы и институты, которые формируются по мере их существования.

Далее, восприятие элитами структуры международных отношений является следующим важным фактором формирования внешней политики, так как именно государственные лидеры со своими представлениями о мировой политике определяют процесс принятия решений.

Политические элиты могут воспринимать отдельные вызовы для национальной безопасности государства по-разному, иногда переоценивая или недооценивая значение некоторых угроз. Из этого предположения можно сделать вывод, что государства, обладающие равными возможностями, могут вести себя в международных отношениях по-разному.

Кроме того, фактор восприятия значимости того или иного явления государственными лидерами может меняться, что будет оказывать соответствующее влияние на эволюцию внешнеполитического курса.

Далее, следующим внутренним фактором, трансформирующим влияние структуры международных отношений, являются национальные интересы. В эту категорию входят стратегические приоритеты внешней политики государства, которые формируются под влиянием международной обстановки и внутренних ограничений. Этот фактор также ставится в зависимость от восприятия государственных лидеров, которые непосредственно занимаются определением национальных интересов. Из этого также следует, что стратегические приоритеты, как и восприятие международных отношений, могут меняться и эволюционировать.

Наконец, последней существенной переменной, оказывающей влияние на процесс трансформации влияния структуры международных отношений, является политическая система государства, в которой каждому органу власти выделена соответствующая роль. Эта переменная оформляет процесс принятия внешнеполитических решений и может накладывать ограничения на выбор внешнеполитического курса.

Применение исследованной нами многофакторной модели неоклассического реализма ко внешней политике ЕС имеет определенные ограничения, так как, с точки зрения реалистской парадигмы, это интеграционное объединение не является актором международных отношений. Однако в своем текущем состоянии Союз способен проводить собственную внешнюю политику, а значит способен в какой-то мере оказывать влияние на поведение других акторов международных отношений. Кроме того, акторность ЕС также может основываться на нормативной силе, которая также позволяет влиять на поведение других акторов. Соответственно, предположение классического реализма, согласно которому только государства являются акторами международных отношений, является несколько некорректным применительно к ЕС.

Далее, следующим возможным ограничением для применения ко внешней политике ЕС теории неоклассического реализма является его особая «поствестфальская» сущность, которая отличает его от государств. Несмотря на эту особенность, ЕС обладает собственными внешнеполитическими интересами и его стратегические приоритеты подвержены влиянию со стороны структуры международных отношений.

Далее будет приведен краткий обзор применения основных положений неоклассического реализма к анализу политики ЕС в Центральной Азии.

Идентичность, которая, как уже упоминалось в работе, включает в себя нормативные установки актора, оказывает влияние на политику ЕС, так как демократия, права человека, верховенство закона закреплены в качестве основополагающих ценностей во всех документах ЕС и их нарушение потенциально может привести к возникновению внутреннего конфликта. Стратегия ЕС по политике в Центральной Азии от 2007 года также закрепляет, что распространение ценностей демократии и прав человека является одним из приоритетов политики Союза в регионе. Мягкая сила и идеологическое влияние составляют основу акторности ЕС в концепции «нормативной силы Европы». Соответственно, идентичность ЕС проявляется во внешнем измерении как фактор, формирующий его международную политику.

Влияние восприятия как фактора принятия решений во внешнеполитическом измерении также достаточно легко прослеживается при наблюдении за изменением стратегических приоритетов ЕС. Так, например, в отчёте Европейского парламента по внешней политике ЕС в Центральной Азии 2019 года упоминается, что недооценка роли Афганистана как фактора политической и экономической стабильности является недостатком региональной стратегии 2007 года, и его значение верно оценено в новых документах 2019 года. Эта переоценка представляет собой пример изменения восприятия проблем региональной безопасности политическими элитами ЕС.

Далее, на определение приоритетов внешней политики ЕС оказывают влияние его интересы. Например, во вводной части региональной стратегии 2019 указывается, что стратегическое положение Центральной Азии и необходимость диверсификации поставок энергоресурсов определяют важность региона как партнера для сотрудничества. Поставки энергоносителей и использование стратегического положения Центральной Азии как способа укрепления экономических контактов Европы и Азии связаны с общими стратегическими интересами ЕС в международной политике.

Фактор внутренней организационной структуры определяет особенности процедуры принятия решений, и во взаимодействии ЕС со странами Центральной Азии также можно наблюдать его влияние. Решающую роль в разработке и исполнении внешней политики в ЕС играют Совет ЕС и Европейская служба внешних связей. Европейская комиссия играет ключевую роль в распределении финансовой помощи иностранным государствам. Некоторыми полномочиями обладает Европейский парламент, который обязан контролировать проведение внешнеполитического курса. Каждый из органов предлагает своё видение общей внешней политики, внося вклад в выработку единого курса.

Таким образом, применение неоклассического реализма в рамках нашей работы обосновано с точки зрения необходимости использования многофакторного подхода к изучению внешней политики этого актора. При этом, как уже упоминалось в первой части главы, классические теории опираются в основном на одну переменную: ценностную или материальную, то есть связанную с интересами. Неоклассический реализм позволяет рассмотреть внешнюю политику актора во всей её комплексности, при этом не исключая значимости влияния структуры международных отношений. Наконец, этот подход предполагает существование эволюции влияния факторов, что будет использовано нами в третьей главе работы.



2. Теоретические основы исследования соотношения интересов и ценностей в политике ЕС

2.1 Проблемы соотношения интересов и ценностей во внешней политике

В этом параграфе изучаются существующие подходы к описанию баланса интересов и ценностей во внешней политике. Автор также исследует существующие предложения по концептуализации этого понятия в рамках внешней политики ЕС.

Вопрос о существовании нескольких императивов, которые диктуют достижение разных целей во внешней политике касается всех типов акторов международных отношений. Практически каждая страна в той или иной мере вкладывает в свою внешнюю политику нормативный аспект, который отражает особенности внутренней государственной идентичности. Само по себе существование этического измерения внешней политики при этом не отрицает одновременного наличия у государств интересов, которые они могут обеспечивать при взаимодействии с другими акторами международных отношений. Соответственно, дилемма одновременного обеспечения двух императивов внешней политики изначально отсутствует.

Между интересами и ценностями во внешней политике могут существовать разные отношения в зависимости от конкретных условий, в которых акторы взаимодействуют друг с другом. Например, государства могут использовать нормативную политику для обеспечения интересов, при этом не заявляя о своих реальных целях открыто. Иногда само проведение нормативной политики, связанной, например, с распространением демократии, становится трудным из-за существования ряда внешних и внутренних факторов. Такое положение и составляет основу для возникновения дилеммы внешнеполитического выбора: неэффективность ценностной составляющей политики принуждает автора к поиску альтернативной модели баланса императивов.

После рассмотрения общих теоретических положений о существовании ценностных и прагматических императивов необходимо перейти к изучению их применения к анализу внешней политики ЕС.

Прежде всего, стоит отметить, что ценности и интересы имеют реальной воздействие на внешнюю политику ЕС и его видение международных отношений.

Существование во внешней политике ЕС либеральных и реалистских элементов политики связано с институциональной организацией этого интеграционного объединения. Сама структура ЕС как политической организации является гибридной, так как включает в себя как наднациональный, так и межнациональный аспект управления.

Присутствие во внешней политике ЕС нормативного аспекта связано с историческими особенностями развития европейского интеграционного проекта как основанного на ценностях демократии, уважении к правам человека и открытости к новым идеям. Отступление или отказ от этих ценностей могли бы принести существенный ущерб образу Союза как актора, поддерживающего многосторонние институты и развитие свободы в мире. Кроме того, ЕС стремится не просто сохранить свои ценности, но и распространить их во внешнем направлении, используя ценностное или «мягкое» влияние. В качестве примера использования норм и ценностей как инструментов продвижения интересов можно привести политику Восточного партнерства ЕС, в котором обеспечение стабильной региональной структуры безопасности достигается с помощью поддержки в развитии демократических институтов и механизмов защиты прав человека.

Однако при существовании ценностей как неотъемлемого элемента европейской идентичности существенное влияние на управление ЕС оказывают государства-члены, которые обладают собственными интересами. Так, ЕС не избегает влияния дилеммы безопасности, так как в 1990-ых годах при радикальных изменениях в международной системе реакцией участников Европейского Сообщества стало ускорение процесса интеграции в сфере безопасности, что отражало интересы ведущих европейских государств. Тенденция к уменьшению влияния наднациональных институтов и к росту значимости решений, принимаемых в межгосударственном формате, отмечается также в нескольких зарубежных исследованиях.

В такой ситуации принятие решений ставится в зависимость от интересов государств-членов европейского интеграционного процесса.

Из данных предположений можно сделать вывод, что внешняя политика ЕС и его отношения с другими акторами определяются сразу двумя факторами: стремлением к распространению своих ценностей и необходимостью защиты интересов, которые в общей форме формулируют представители государств-участников интеграционного процесса. Фактически это доказывает сделанное нами выше предположение о том, что внешняя политика ЕС также определяется несколькими императивами, которые связаны с особенностями развития этого интеграционного объединения.

Более того, вопрос баланса между императивами для ЕС является особенно значимым, так как в случае отсутствия синхронизации между различными уровнями управления и их приоритетами единая внешняя политика фактически распадается на несколько несвязанных между собой направлений, каждое из которых преследует отдельную цель.

Далее, основываясь на уже сделанном выводе о причинах существования во внешней политике нормативной и материальной составляющей, автор определит, каким образом эти императивы могут вступать в отношения в реальности.

Итак, первой моделью является баланс или состояние комплементарности между ценностями и интересами, закрепленное в официальных документах ЕС. Так, в стратегии глобальной политики 2016 года «принципиальный прагматизм» объявляется направляющей концепцией для выстраивания внешних связей интеграционного объединения.

Подход «принципиального прагматизма», который является отражением идеального баланса императивов, несколько раз успешно применялся лидерами ЕС в их отношениях с другими странами.

Примером политики с существованием такого баланса является процесс расширения Союза в конце 1990-ых. В 1993 году сессия Европейского совета в Копенгагене установила предварительные условия вступления в Союз для стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), в число которых входила стабильная рыночная экономика и государственные институты, гарантии демократии и верховенства закона. В этой ситуации стремление стран ЦВЕ к вступлению в ЕС дополнялось интересами последнего в создании для себя стабильного и безопасного окружения, в обретении рынков сбыта. Нормативное влияние использовалось как жесткий инструмент обеспечения собственных интересов при одновременном распространении ценностей демократии и верховенства закона. «Принципиальный прагматизм» позволил ЕС получить максимальные политические и экономические выгоды при распространении своей модели развития на другие государства. Отсутствие препятствий в виде нормативного влияния других игроков и положительная восприимчивость восточноевропейских государств к распространяемым ценностям обеспечили успешность этого подхода.

При этом само существование «принципиального прагматизма» отрицается некоторыми исследователями, так как эта концепция считается необоснованной. Такая позиция строится на предположении, что баланс и одновременное обеспечение интересов и ценностей в принципе нереальны. Так, Адриан Хайд-Прайс определяет ЕС как «трагического актора», так как, по его мнению, акторам редко удаётся одновременно обеспечивать собственные интересы, параллельно пытаясь распространить свое ценностное влияние.

Далее, некоторые исследователи предлагают более сложные концепции соотношения, чем простой баланс или абсолютное преобладание одного из императивов.

Так, Марк Ланган в своей статье анализирует применение концепции моральной экономики, которая используется им для анализа отношений между ЕС и развивающимися странами Африки. Автор предполагает, что европейские политики используют ценности, согласно которым они стараются выстраивать отношения с африканскими странами, для рационализации действий по обеспечению торговых интересов ЕС. Такая взаимосвязь ценностей и интересов приводит к тому, что европейские политики становятся узниками собственного этического нарратива о характере экономических связей с африканскими государствами.

Таким образом, во внешней политике государств и развитых интеграционных объединений существуют различные императивы, которые используются акторами для выстраивания международных отношений. Отсюда возникает необходимость существования баланса императивов, который бы обеспечивал комплексность и целостность внешней политики. Для ЕС эта проблема является особенно актуальной, так как, как это было показано в параграфе, существование двух императивов является неотъемлемой частью гибридной структуры этого актора, которая сложилась в результате исторического развития европейской интеграции. Существование двух императивов предполагает необходимость построения внешней политики с учётом каждого из них. В исследовательской литературе предлагаются разные объяснительные модели для описания отношений между ценностями и интересами во внешней политике ЕС. При этом в научных работах пока отсутствует предложения по поводу состояния императивов во внешней политики ЕС в Центральной Азии.



2.2 Проблема дилеммы интересов и ценностей во внешней политике ЕС

В этом параграфе мы приводим описание модели внешней политики ЕС в Центральной Азии как дилеммы между ценностями и интересами. Автор изначально предполагает существование такой дилеммы, что может не подтвердиться в заключении данного исследования.

Возникновение противоречия между ценностями и интересам во внешней политике ЕС в Центральной Азии, по предположению автора, связано с наличием особых внутренних и внешних условий, которые характеризуют этот регион.

Ко внутренним факторам относится специфика политической культуры центральноазиатских государств: восприятие государственными лидерами стран региона демократических процессов как угрожающих стабильности, подчиненность гражданского общества правительству.

Следовательно, концепция «принципиального прагматизма», которая традиционно использовалась ЕС для распространения своего нормативного влияния и обеспечения интересов, в таких условиях является не применимой. Политические элиты центральноазиатских стран воспринимают нормативную политику ЕС как угрозу стабильности, что по сути приводит к разрыву положительной связи между интересами и ценностями.

Ко внешним факторам относится присутствие нормативного влияния других акторов на государства Центральной Азии.

К таким акторам относятся Китай и Россия, которые используют в своём взаимодействии с центральноазиатскими государствами другие нарративы, которые воспринимаются последними положительно в силу их близости к их собственной идентичности. Доказательства для данного утверждения будут приведены в третьей главе работы.

Автор использует модель диффузии авторитаризма для изучения воздействия различных ценностных моделей на международные отношения. Понятие диффузии определяется как «любой процесс, в котором принятие какой-либо черты или практики в определенной популяции изменяет вероятность их принятия оставшейся частью популяции». Такое определение является достаточно широким и может относиться к разным сферам, в число которых можно включить межгосударственные отношения. Данный тезис основывается на предположении, что государства как акторы международных отношений могут обмениваться идеями и даже проецировать друг на друга нормативное влияние посредством различных механизмов.

Использование понятия диффузии авторитаризма для нашего исследования является необходимым, так как в контексте Центральной Азии наряду с западной моделью либеральной демократии, которую поддерживает ЕС и США, присутствуют также и другие ценностные ориентиры, к которым, как уже упоминалось, относятся Россия и Китай. Два последних актора предлагают альтернативную модель развития, которая в общем виде описывается нами как «авторитарная». Стоит отметить, что в понятие диффузии авторитаризма не входит насильственное навязывание какой-либо модели развития, а скорее создание условий для делигитимации демократической модели и стимулирование консервации текущего политического режима под предлогом сохранения стабильности. Автор также основывает свой анализ этого феномена применительно к своей концепции на двух моделях диффузии авторитаризма, которые были предложены Т. Амбросио: соответствия и эффективности. Первый механизм предполагает распространение определенного образа поведения или модели развития, что принуждает другие государства к соответствию. Через механизм «эффективности» государства также оказывают влияния на других акторов, показывая им какие политические решения и выборы являются наиболее эффективными.

В научной литературе также выделяется три ступени доказательства присутствия диффузии авторитаризма: идентификация схожих результатов, исследование связей между ранними и поздними последователями модели и объяснение механизмов распространения. Так как изучение процесса диффузии авторитаризма является дополнительным инструментом анализа в нашей работе, автор использует упрощенную подход к доказательству, включающий в себя только первые две стадии.

Итак, сочетание внутренних и внешних условий и является базовой причиной появления конфликта в императивах политики ЕС. Нормативное влияние ЕС, которое ранее позволило ему успешно включить страны Восточной Европы, находится под давлением процесса авторитарной диффузии, а также воспринимается как нежелательное государственными руководителями центральноазиатских республик. Следовательно, эффективность ценностной политики снижается и может в некоторых случаях препятствовать распространению интересов.

Таким образом, наша концепция дилеммы внешнеполитического выбора между ценностями и интересами основывается на теоретическом базисе, который был определен в этом параграфе работы, а также на подходе неоклассического неореализма, который предполагает существование нескольких внутренних переменных, трансформирующих влияние структуры международных отношений. В последующих главах автор проводит проверку теоретических предположений, сделанных нами в этой части работы, анализируя изменения приоритетов во внешней политике ЕС в Центральной Азия под влиянием внутренних и внешних факторов.



3. Эволюция дилеммы между ценностями и интересами в политике ЕС в Центральной Азии в период 1991-2019: экспертные дискуссии

3.1 Эволюция дилеммы между ценностями и интересами в политике ЕС в Центральной Азии в период 1991-2006

В данной главе автор исследует эволюцию стратегических приоритетов во внешней политике ЕС в Центральной Азии с момента появления первых контактов до 2019 года, когда была опубликована стратегия политики ЕС в регионе, которая консолидировала выстраиваемый ранее подход в единую систему. Структура этого параграфа, как и всех последующих в этой главе, выстроена следующим образом: автор исследует интересы и ценности в выбранном временном промежутке, суммируя общие характеристики условно выделенного периода. Далее автор переходит к анализу обстоятельств, которые способствовали развитию конфликта между двумя императивами в политике ЕС в Центральной Азии.

Период 1991-2006 можно охарактеризовать как начальный в процессе формирования интересов ЕС в Центральной Азии. С получением государствами региона независимости ЕС начал постепенно выстраивать своё взаимодействие с ними, определяя наиболее важные для себя сферы.

На начальном этапе группу основных интересов ЕС в регионе входили: обеспечение стабильного развития государств региона и их перехода к демократической политической системе, энергетическое сотрудничество и инфраструктурные проекты.

Такая конфигурация интересов подтверждалась на практике. Так, основной целью инструмента “Technical Assistance to the Commonwealth of |Independent States” (TACIS) являлось обеспечение социально-экономического развития центральноазиатских государств. Экономический рост, а также минимизация уровня бедности и безработицы являлись необходимым условием для стабилизации государств региона, которые в этот период сталкивались с различными препятствиями развитию.

Для обеспечения интересов ЕС в вопросах энергетики в 1996 году была запущена программа “ Interstate Oil and Gas Transportation to Europe” (INOGATE). Основой целью этого инструмента стали сотрудничество в развитии инфраструктуры для обмена энергоресурсами.

Проекты в области инфраструктуры реализовывались с помощью программы “Transport Corridor Europe-Caucasus-Asia” (TRACEKA), ключевой задачей которой стало создание транспортных узлов для стабильного обмена товарами и услугами между ЕС и другими участниками проекта. Обновление транспортной системы государств постсоветского пространства являлось необходимым условием интеграции центральноазиатских республик в глобальную экономику.

На тот момент две перечисленных программы являлись единственными инструментами сотрудничества, в которые были включены государства Центральной Азии. При этом специальных программ для региона в 1990-ые разработано не было. Регион в целом не являлся приоритетным для ЕС, что подтверждалось меньшими объемами помощи по сравнению с другими странами постсоветского пространства. Определенная дифференциация существовала и между странами региона: Казахстан и Узбекистан в 1991-2001 получили 69% от общего объема помощи региону.

Следующим важным элементом начального этапа отношений между ЕС и странами Центральной Азии стало заключение соглашений о партнерстве и сотрудничестве. В 1990-ые годы были заключены три подобных соглашения: в 1995 году с Казахстаном и в 1996 году c Узбекистаном и Киргизстаном. Основная часть соглашений сконцентрирована на вопросах торговли и экономических отношений. В соглашении с Казахстаном, например, указано, что одной из целей соглашения является развитие торговых и инвестиционных соглашений. Кроме того, отдельное внимание в соглашениях уделяется вопросам региональной стабильности, регулярного политического диалога, помощи развитию.

Новое направление к поступательно развивавшимся в 1990-ые отношениям ЕС и центральноазиатских государств добавилось вместе с началом операции Международных сил содействия безопасности в Афганистане. В стратегическом документе ЕС по политике ЕС в Центральной Азии содержатся указания на то, что в условиях событий в Афганистане необходимо изменение приоритетов внешней политики и увеличение значения помощи в обеспечении безопасности и стабильности. Декларируемое изменение приоритетов вскоре было воплощено на практике. Так, распределение финансовых средств: на помощь в регулировании границ и борьбу с наркотиками только в 2002-2004 было потрачено 17 миллионов евро, в то время как на проекты Institution Building and Partnership Programme (IBPP) в четырех центральноазиатских странах было выделено лишь 6,5 миллионов в период 2001-2007. Более того, ЕС в начале 2000-ых создал две программы для обмена опытом в сфере пограничного контроля и противодействию наркоторговле: “Border Management Programme in Central Asia” (BOMCA) и “Central Asia Drug Action Programme” (CADAP).

Далее, в этот период также активно развивалась ценностная составляющая политики. Программа TACIS, помимо обеспечения стабильного развития, также предполагала помощь государствам постсоветского пространства в построении демократических политических систем и в переходе к рыночной экономике. При этом подход ЕС к разным странам постсоветского пространства являлся дифференцированным и разделял их на группы в зависимости от близости европейским идеалам и традициям. Государства Центральной Азии относились к числу «дальних» по такому критерию. В целом ЕС не стремился к активной европеизации региона, а скорее делал акцент на стабилизацию.

В базовых двусторонних соглашениях с центральноазиатскими странами ЕС демократия, уважение прав человека и норм международного права были представлены в качестве основополагающих принципов двусторонних отношений. Несоблюдение перечисленных условий давало одной из сторон прав расторгнуть или приостановить действие договора в одностороннем порядке.

Полноценные инструменты поддержки организаций гражданского общества и развития демократических институтов появились только в начале 2000-ых. “European Instrument for Democracy and Human Rights” (EIDHR) и “Institution Building and Partnership Programme” (IBPP) стали основными программами в этой области, эти инструменты фокусировались на сотрудничестве с низовыми правозащитными организациями и не вовлекали в диалог представителей государства. Их существенными недостатками являлось отсутствие конкретных целей или контрольных показателей, на которые можно было бы ориентироваться при развитии диалога.

Итак, в данном этапе формирования политики началась консолидация интересов ЕС в регионе. Изначально регион не рассматривался в качестве приоритетного, однако с началом антитеррористической операции его значение для ЕС значительно возросло. К моменту этого события уже наладил взаимодействие с центральноазиатскими республиками, закрепив с помощью заключения двусторонних соглашений. Рост интереса ЕС к Центральной Азии сочетался со стремлением распространения на регион определенной ценностной модели, которая стала бы дополнительным инструментом влияния. Уже в этом периоде в рамках нормативного аспекта внешней политики проблемы появились те проблемы, которую будут сохраняться в последующем. Эти недостатки являлись катализаторами дилеммы внешнеполитического выбора, которая закреплялась из-за особенностей региона и его окружения.

Далее автор переходит к анализу тех дополнительных факторов, сочетание которых актуализировало для ЕС проблему дилеммы выбора между ценностями и интересами и привело к распаду традиционной модели внешней политики ЕС, основанной на балансе императивов.

К особенностям политических систем государств региона относится, как уже было отмечено во второй главе, подчиненное положение гражданского общества и восприятие политическими элитами демократических реформ как рискованных для них. В таких условиях нормативная политика не могла приносить дополнительного влияния, так как, в отличие от восточноевропейских государств, которые приводились как типичный пример успешной реализации модели «принципиального прагматизма», страны Центральной Азии воспринимали ценности ЕС отрицательно.

Наиболее известным событием, которое может послужить примером расхождения в ценностях, являются события в Андижане в 2005.

Важной деталью в этих событиях является реакция ЕС на жесткие действия узбекских властей, целью которых было скорейшее подавление протестов. Так, было введено эмбарго на закупки оружия и запрет на въезд для высокопоставленных чиновников из Узбекистана.

ЕС выступил с однозначным осуждением позиции правительства Узбекистана, призвав к уважению прав человека и к прекращению применения силы. Использование санкций указывало на принципиальную позицию ЕС по нарушениям прав человека и проявлением попытки ЕС оказать давление на правительство Узбекистана для подтверждения приверженности своим ценностям. Санкции имели скорее символический эффект и реального воздействия на позицию узбекского правительства не оказали. При этом ущерб, нанесенный двусторонним отношениям, в короткое время восстановить не удалось, и Узбекистан поменял приоритеты своей внешней политики.

События в Андижане и последующая реакция на них являются наглядным примером различия во взглядах между европейскими и центральноазиатскими политическими элитами. Президент Узбекистана Ислам Каримов оценивал свои действия не как нарушение прав человека или подавление демократических процессов, но как государственную необходимость. Протесты рассматривались как безусловно деструктивное политическое действие, которое должно быть приостановлено для сохранения государственной стабильности. Наличие подобной системы взглядов определило неэффективность санкций, которые не привели к началу расследования и не смогли заставить узбекские власти переоценить свою реакцию.

Реакция на события в Андижане со стороны России и КНР является начальной точкой для анализа следующего важного фактора, повлиявшего на появление дилеммы между интересами и ценностями в политике ЕС.

Так, после событий в Андижане в 2005 президент России Владимир Путин согласился с официальной интерпретацией событий президента Узбекистана, которая отличалась от позиции, высказываемой ЕС.

Руководство КНР впоследствии также высказало поддержку позиции президента Каримова, заявив, что обе страны будут и дальше противостоять терроризму.

С последними Узбекистану удалось подписать соглашения в области торговли, энергетики и обороны, при этом Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) заморозил финансирование своих проектов по социально-экономическому развитию в этой стране. Более того, в 2006 году Узбекистан вступил в ЕврАзЭС и в этом же году восстановил свое членство в ОДКБ. Эти действия явно свидетельствовали о смене внешнеполитического курса.

Реакция России и КНР показывает на существование определенного консенсуса между этими государствами, которые оценивают политическую стабильность как абсолютную ценность.

Эта особенность является проявлением наличия близости моделей развития, которая проявляется в регионе и в гораздо более широком смысле.

Упомянутый консенсус между тремя государствам в оценке Андижанских событий является одним из проявлений существования механизма «диффузии авторитаризма».

Для подтверждения существования влияния этого механизма необходимо привести конкретные доказательства в соответствии с ранее определенной нами последовательностью.

Достаточно показательно процесс распространения приведен в работе Александра Кулей. Так, в монографии автор указывает, что после первых цветных революций в странах постсоветского пространства Россия стала воспринимать политику западных стран в области прав человека и демократических реформ как угрозу своему влиянию, предлагая альтернативные формы мониторинга за выборами и вместе с КНР настаивая на приоритетности обеспечения государственного суверенитета. Республики Центральной Азии получили существенную военную поддержку, а также признание легитимности политики тотальной секьюритизации, которая затрагивала весь негосударственный сектор. Ранее Россия и КНР договорились о взаимном одобрении антитеррористических операцией на своих территориях .

Этот пример является примером одновременного действия механизма эффективности и соответствия, которые были определены нами ранее. Результатом этого стало наличие видимого согласия между КНР, Россией и одной из центральноазиатских республик в оценке реакции властей на протесты, которые они определили как угрозу для себя.

Таким образом, контраст в международной реакции на события в Андижане и его последствия представляют первый пример проявления противоречия между ценностями и интересами. Как уже было сказано, в этот период приоритетными для ЕС были сферы инфраструктуры, энергетики, торговли и безопасности. Ценностная политика также развивалась последовательно, хотя и не приносила никаких конкретных результатов. После событий в Узбекистане ЕС настаивал на правильности собственной концепции безопасности, в которой стабильность и права человека являются равноценными категориями, вызвав негативную реакцию со стороны узбекского руководства, которое получило поддержку от России Китая. Никакого воздействия на власти Узбекистана санкции не оказали, требования, представленные ЕС, выполнены не были. При этом наблюдался поворот во внешней политике Узбекистана, при котором ЕС вынужден был заморозить часть собственных инвестиционных проектов и центральноазиатская республика пошла на сближение с Россией в области безопасности.

...