Вопросы миротворчества во внешней политике Японии

Как уже отмечалось, Япония делает акцент на других возможностях вносить вклад в миротворческую деятельность. Прежде всего, это ее традиционный инструмент -- финансирование.

Во-первых, Япония оказывает финансовую поддержку (всего 32 млн долл. СШАJapan's Contribution to UN Peacekeeping Operations // Ministry of Foreign Affairs of Japan. URL: https://www.mofa.go.jp/policy/un/pko/pdfs/contribution.pdf (accessed: 21.08.2020).) учебным центрам ОПМ в Африке (11 центров) и Малайзии.

Во-вторых, это интеллектуальный вклад, то есть участие в различных международных структурах, имеющих отношение к миротворчеству, проведение семинаров на тему миротворчества.

В-третьих, это обучающие программы для миротворцев: например, с 2007 г. существует программа развития людских ресурсов в Азии в целях миростроительства, разработан курс для руководителей старших миссий ООН и др. Япония также направляет сотрудников Сил самообороны и гражданских лиц в качестве лекторов в учебные центры ОПМ в Египте, Гане, Мали, Кении, Сенегале, Танзании, Южной Африке, Бенине, Камеруне, Малайзии и Камбодже.

Миротворчество для Японии представляет в определенном смысле дилемму. С одной стороны, участие в ОПМ приносит ей политические дивиденды. Япония на протяжении многих лет стремится получить постоянное кресло в Совбезе ООН, и вклад в миротворчество может стать весомым аргументом в пользу ее заявки. Участие в ОПМ представляет хороший опыт взаимодействия Сил самообороны с военными других стран, ценный с точки зрения нетворкинга, наработки опыта практических операций и повышения уровня их готовности. Направление контингентов также способствует распространению влияния

Токио в тех странах, где размещается японский персонал.

В то же время нежелание нести риски в свете принятого в 2015 г. законодательства и предыдущего опыта отправки Сил самообороны ставит вопрос, будет ли в дальнейшем Япония делать ставку на ооновские миссии или предпочтет переориентироваться на участие в многонациональных коалициях, сформированных США, будет ли превращение Японии в «нормальную страну» связано только с усилением двустороннего альянса или же с повышением международной роли, включающей участие Сил самообороны в ОПМ.

Заключение

Участие в миротворчестве под эгидой ООН с 1990-х гг. символизирует для Японии шаг на пути к превращению в «нормальное государство», не связанное ограничениями в сфере оборонной политики. Нынешняя траектория эволюции японской внешней и оборонной политики позволяет сделать вывод, что сторонники «нормализации» Японии являются преобладающей движущей силой происходящих изменений, однако эта нормализация, в частности расширение сферы деятельности Сил самообороны, происходит, прежде всего, в направлении укрепления альянса с США, а не большего участия Японии в миротворчестве, как это в 1990-е гг. предлагал главный сторонник «нормализации» И. Одзава. Многосторонняя деятельность Сил самообороны все больше ориентируется на участие в коалициях, сформированных США и их союзниками и не обязательно действующих под эгидой ООН.

При С. Абэ дальнейшее обоснование зарубежной деятельности Сил самообороны было подкреплено зафиксированной в Стратегии национальной безопасности концепцией «активного пацифизма», подразумевающей возможность участия Японии в обеспечении международной безопасности. В то же время реформирование законодательства в 2015 г. не привело к увеличению участия Японии в ОПМ. Скорее, наоборот, пересмотр законов создает гипотетическую возможность отправки Сил самообороны для участия в ОПМ, однако повышение рисков вовлечения

Сил самообороны в военные операции нанесло бы удар по репутации премьер-министра. Таким образом, декларируя на словах поддержку миротворчеству и используя ее как предлог для расширения полномочий Сил самообороны, на практике правительство стремится уйти от возможной опасности, предпочитая сосредоточиться на гуманитарных аспектах миростроительства.

Японцы охотно участвуют в гуманитарных операциях, наблюдении за выборами, поскольку это приносит им политические дивиденды и не сопряжено с риском нарушения конституции. Часто в ОПМ присутствует гражданский персонал Сил самообороны, военный контингент представлен инженерными и строительными войсками. Расширение рамок деятельности японских миротворцев привело к тому, что правительство старается избежать ситуаций, в которых они реально могли бы участвовать в более опасных операциях, чем ранее.

Анализ подхода Японии к миротворчеству позволяет сделать вывод, что усиление реализма во внешней политике с начала 2000-х гг. не привело к росту участия в ОПМ, предполагающих определенную долю риска. Силы самообороны присоединились к международным коалициям в Афганистане и Ираке, поскольку это было продиктовано соображениями укрепления альянса с США, однако военное участие в ооновских операциях отошло на второй план политики по обеспечению глобальной безопасности. Напротив, правительство предпочло сделать акцент на миростроительстве и «безопасности человека». Провозглашенный С. Абэ «активный пацифизм» не привел к увеличению участия японских военных в ОПМ, скорее, наблюдается обратная тенденция.

В области миротворчества Япония руководствуется, прежде всего, своими национальными интересами. Они состоят в том, чтобы увеличить глобальное и региональное влияние страны, расширить юридические рамки деятельности Сил самообороны, при этом избегая необходимости рисковать жизнями своих миротворцев, и не вызывать чувство протеста в обществе, щепетильно относящемся к отправке Сил самообороны за рубеж. В то же время нельзя не отметить растущее в обществе осознание необходимости участвовать в обеспечении международной безопасности, что свидетельствует о принятии нормы интернационализма.

Либеральные устремления также продолжают играть роль в подходе к деятельности Японии в ООН, однако свой международный вклад Токио стремится перенести в плоскость гуманитарного содействия, миростроительства и в другие сферы, не сопряженные с политическими рисками. По мере роста потребности в применении миротворцами силы Япония со своей стороны будет переориентироваться на невоенные способы участия в обеспечении международной безопасности.

Библиографический список

1. Добринская О.А. Токио: акцент на невоенные аспекты урегулирования в Афганистане // Азия и Африка сегодня. 2012. № 11. С. 12--17.

2. Добринская О.А. Законодательство об обеспечении мира и безопасности: глобальное, региональное и национальное значение // Ежегодник Япония / гл. ред. Д.И. Стрельцов. М.: АИРО--XXI, 2016. С. 61--78.

3. Кистанов В.О. Камбоджа как оселок японской дипломатии // Ежегодник Япония / гл. ред. К.О. Саркизов. М.: Издательство МФТИ, 1993. С. 54--65.

4. Calder K. Japanese Foreign Economic Policy Formation: Explaining the Reactive State // World Politics. 1988. Vol. 40. Iss. 4. P. 517--541. DOI: 10.2307/2010317

5. Fukushima A. Japanese Foreign Policy: The Emerging Logic of Multilateralism. London: Palgrave Macmillan, 1999.

6. Hatakeyama K. Japan's Peacekeeping Policy: Strategic Calculation or Internationalization of an International Norm? // The Pacific Review. 2014. Vol. 27. Iss. 5. P. 629--650. DOI: 10.1080/09512748.2014.948567

7. Hook G., Gilson J., Hughes C., Dobson H. Japan's International Relations. London: Routledge, 2001.

8. Hynek N. Japan's Return to the Chequebook? From Military Peace Support to Human Security Appropriation // International Peacekeeping. 2012. Vol. 19. Iss. 1. P. 62--76. DOI: 10.1080/13533312.2012.642158

9. Inoguchi T., Bacon P. Japan's Emerging Role as a “Global Ordinary Power” // International Relations of the Asia Pacific. 2006. Vol. 6. Iss. 1. P. 1--21. DOI: 10.1093/irap/lci133

10. Ishizuka K. Japan's New Role in Peace-building Missions // East Asia. 2006. Vol. 23. Iss. 3. P. 3--21. DOI: 10.1007/s12140-006-0007-0

11. Japan in International Relations: The Foreign Policies of an Adaptive State / Ed. by T. Berger, M. Mochizuki, J. Tsuchiyama. Boulder, CO: Lynne Rienner Publishers, 2007.

12. Kikkawa G. Japan and East Timor: Change and Development of Japan's Security Policy and the Road to East Timor // Japanese Studies. 2007. Vol. 27. Iss. 3. P. 247--261. DOI: 10.1080/10371390701685021

13. Lam P.E. Japan's Peacebuilding in Mindanao: Partnering Malaysia, the Philippines and the Moro Islamic Liberation Front // Japanese Studies. 2008. Vol. 28. Iss. 1. P. 45--57. DOI: 10.1080/10371390801939096

14. Midford P. Rethinking Japanese Public Opinion and Security: From Pacifism to Realism. Stanford, CA: Stanford University Press, 2011.

15. Midford P. The Influence of Public Opinion in Foreign Policy in Asia: The Case of Japan // The SAGE Handbook of Asian Foreign Policy / Ed. by T. Inoguchi. London: Sage Publishing, 2019. P. 381--404.

16. Okubo S. Japan's Constitutional Pacifism and United Nations Peacekeeping // Japan's Quest: The Search for International Role, Recognition and Respect / Ed. by W. Hunsberger, R. Finn. New York: M.E. Sharpe, 1997. P. 96--112.

17. Pyle K. The Japanese Question: Power and Purpose in a New Era. Washington D.C.: The AEI Press, 1996.

18. Samuels R. Securing Japan: Tokyo's Grand Strategy and the Future of East Asia. London: Cornell University Press, 2007.

19. Sato Y. Three Norms of Collective Defense and Japan's Overseas Troop Dispatches // Norms, Interests, and Power in Japanese Foreign Policy / Ed. by Y. Sato, K. Hirata. New York: Palgrave Macmillan, 2008. P. 93--107.

20. Stengel F.A. The Reluctant Peacekeeper: Japan's Ambivalent Stance on UN Peace Operations // Japan Aktuell: Journal of Current Japanese Affairs. 2008. Iss. 1. P. 37--55.

21. Singh B., Shetler-Jones P. Japan's Reconceptualization of National Security: The Impact of Globalization // International Relations of the Asia Pacific. 2011. Vol. 11. Iss. 3. P. 491--530. DOI: 10.1093/irap/lcr008 Tanaka A. Japan's Security Policy in the 1990s // Japan's International Agenda / Ed. by Y. Funabashi. New York: New York University Press, 1994. P. 28--56.

References

1. Berger, T., Mochizuki, M. & Tsuchiyama, J. (Eds.). (2007). Japan in International Relations. The Foreign Policies of an Adaptive State. Boulder, CO: Lynne Rienner Publishers.

2. Calder, K. (1988). Japanese Foreign Economic Policy Formation: Explaining the Reactive State. World Politics, 40 (4), 517--541. DOI: 10.2307/2010317

3. Dobrinskaya, O.A. (2012). Tokyo: Emphasis on Nonmilitary Aspects of Afghanistan Issue Settlement. Asia and Africa Today, 11, 12--17. (In Russian).

4. Dobrinskaya, O.A. (2016). Japan's Legislation for Peace and Security: Its Global, Regional and National Significance. In: Streltsov, D.I. (Eds.). Yearbook Japan. Moscow: AIRO-XXI publ. P. 61--78. (In Russian). Fukushima, A. (1999). Japanese Foreign Policy: The Emerging Logic of Multilateralism. London: Palgrave Macmillan.

5. Hatakeyama, K. (2014). Japan's Peacekeeping Policy: Strategic Calculation or Internationalization of an International Norm? The Pacific Review, 27 (5), 629--650. DOI: 10.1080/09512748.2014.948567 Hook, G., Gilson, J., Hughes, C. & Dobson, H. (2001). Japan's International Relations. London: Routledge.

6. Hynek, N. (2012). Japan's Return to the Chequebook? From Military Peace Support to Human Security Appropriation. International Peacekeeping, 19 (1), 62--76. DOI: 10.1080/13533312.2012.642158 Inoguchi, T. & Bacon, P. (2006). Japan's Emerging Role as a “Global Ordinary Power”. International Relations of the Asia Pacific, 6 (1), 1--21. DOI: 10.1093/irap/lci133 Ishizuka, K. (2006). Japan's New Role in Peace-building Missions. East Asia, 23 (3), 3--21. DOI: 10.1007/s12140- 006-0007-0

7. Kikkawa, G. (2007). Japan and East Timor: Change and Development of Japan's Security Policy and the Road to East Timor. Japanese Studies, 27 (3), 247--261. DOI: 10.1080/10371390701685021 Kistanov, V.O. (1993). Cambodia as a Testing Ground for Japan's Diplomacy. In: Sarkizov, K.O. (Eds.). Yearbook Japan. Moscow: Izdatel'stvo MFTI publ. P. 54--65. (In Russian).

8. Lam, P.E. (2008). Japan's Peacebuilding in Mindanao: Partnering Malaysia, the Philippines and the Moro Islamic Liberation Front. Japanese Studies, 28 (1), 45--57. DOI: 10.1080/10371390801939096 Midford, P. (2011). Rethinking Japanese Public Opinion and Security: From Pacifism to Realism. Stanford, CA: Stanford University Press.

9. Midford, P. (2019). The Influence of Public Opinion in Foreign Policy in Asia: The Case of Japan. In: Inoguchi, T.

10. (Eds.). The SAGE Handbook of Asian Foreign Policy. London: Sage publishing. P. 381--404.

11. Okubo, S. (1997). Japan's Constitutional Pacifism and United Nations Peacekeeping. In: Hunsberger, W. & Finn, R. (Eds.). Japan's Quest: The Search for International Role, Recognition and Respect. New York: M.E. Sharpe. P. 96--112.

12. Pyle, K. (1996). The Japanese Question: Power and Purpose in a New Era. Washington D.C.: The AEI Press. Samuels, R. (2007). Securing Japan: Tokyo's Grand Strategy and the Future of East Asia. London: Cornell University Press.

13. Sato, Y. (2008). Three Norms of Collective Defense and Japan's Overseas Troop Dispatches. In: Sato, Y. & Hirata, K. (Eds.). Norms, Interests, and Power in Japanese Foreign Policy. New York: Palgrave Macmillan. P. 93--107.

14. Singh, B. & Shetler-Jones, P. (2011). Japan's Reconceptualization of National Security: The Impact of Globalization. International Relations of the Asia Pacific, 11 (3), 491--530. DOI: 10.1093/irap/lcr008 Stengel, F.A. (2008). The Reluctant Peacekeeper: Japan's Ambivalent Stance on UN Peace Operations. Japan Aktuell: Journal of Current Japanese Affairs, 1, 37--55.

15. Tanaka, A. (1994). Japan's Security Policy in the 1990s. In: Funabashi, Y. (Eds.) Japan's International Agenda. New York: New York University Press. P. 28--56.

Размещено на Allbest.ru