Либерализм с русофобской спецификой

Размещено на http://www.allbest.ru/

Либерализм с русофобской спецификой

А. Н. Ильин

Омский государственный педагогический университет

В статье обосновывается, что неолиберальная идеология таит в себе русофобские взгляды. Доказывается космополитизм и антидемократизм либеральной идеологии, которая стоит на защите интересов транснационального капитала. Продемонстрирован феномен «косвенной русофобии», который выражается в подрыве благосостоянии страны посредством либеральных реформ. Приводятся некоторые иллюстративные фразы о русском народе, сказанные наиболее влиятельными представителями либерализма. Показано, что, скрываясь за риторикой о правах человека, российские либералы склонны к защите прав лишь тех людей, которые принадлежат к их идеологическому сообществу.

Ключевые слова: либерализм; русофобия; космополитизм

LiberalismwithRussophobicParticularities

A. N. Ilyin

Omsk State Pedagogical University

The article argues that the neoliberal ideology is fraught with Russophobic views. The author reveals the cosmopolitan and antidemocratic character of the liberal ideology, which stands for the protection of the interests of transnational capital. The phenomenon of “indirect Russophobia” is presented. It is expressed in undermining the country's welfare through liberal reforms. The article comprises some illustrative phrases about the Russian people, which were coined by the most influential representatives of liberalism. It is shown that, hiding behind the rhetoric about human rights, Russian liberals tend to protect the rights of only those people who belong to their ideological community.

Keywords: liberalism; Russophobia, cosmopolitanism

КОСМОПОЛИТИЗМ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ИДЕОЛОГИИ

Либералы прошлых времен выступали за свободу слова и печати, за незыблемость прав личности и другие гуманистические и демократические ценности. Но времена ушли, идеология изменилась, однако не перестала называться либерализмом; хотя некоторые исследователи специально, чтобы подчеркнуть ее отличие от либерализма прошлого, именуют ее неолиберализмом. либеральная идеология русофобия космополитизм

Сегодня либерализм представляет собой экономически и социально деструктивную идеологию (см.: Ильин, 2018аеё). Современные либералы являются западниками, западничество которых порой выливается в откровенную русофобию. Связь российского либерализма и русофобии уже была нами описана (Ильин, 2018Ь). Здесь мы продолжим свой анализ.

Либерализм представляет собой рупор капиталистической глобализации, который с уничижением смотрит на Россию и с подобострастием -- на Запад. Он преодолел этническую, национальную принадлежность и стал космополитичной идеологией «граждан мира», хотя правильней было бы сказать, что он превратился в совокупность идеологем граждан алчного транснационального капитала против мира. Такая характеристика, как «гражданин мира», для либералов -- необоснованный комплимент. Гражданином мира был древнегреческий философ Диоген Синопский, но не эти деятели. Ведь они, отказавшись от рода и племени, стали по сути защитниками глобального бизнеса, который ради своих интересов противопоставляет себя миру национальных государств, народов и этносов.

Они отрицают мысль, что проблемы России отчасти связаны не только с нашими пороками, но и с внешним -- западным -- влиянием. Они искренне продолжают считать, что так называемый цивилизованный мир желает принести России процветание и демократию, но недальновидное правительство и/или порочный народ не хотят принимать дары Запада. В этом мнении они едины даже несмотря на то, что времена Б. Н. Ельцина показали другую истину: окружившие тогда президента американские экономические советники давали ему такие рекомендации, которые погубили отечественную экономику, социальную политику, уверенность людей в завтрашнем дне. Можно привести много примеров из истории как России, так и всего мира, которые противоречат либеральному тезису о стремлении США и Запада в целом облагородить человечество. Но наша задача сейчас заключается не в демонстрации мифоло- гичности этого тезиса.

По сути либеральная часть современного руководства России -- это вещь для себя (а не для общества) и для глобального бизнеса. Как пишет А. И. Фурсов,«... антироссийская истерия на Западе питается несколькими мотивами -- геополитическим и цивилизационным, направленными против русской культуры и государственности, и классовым \ необуржуазным, чья мишень -- государство и культура как таковые. Перед нами единство классового Исправлено. В источнике: «классовыми». и цивилизационного, неудивительно, что паразитическая необуржуазия РФ активно содействует классово близким “глобалам” всей своей финансовой и информационной мощью в стремлении подавить “локалов”, т. е. прежде всего Русских. Так русский вопрос приобретает классовое измерение, а вовсе не является лишь этнокультурным» (Фурсов, 2018: Электронный ресурс; полужирный шрифт источника. -- А. И.).

Либеральная ориентация на Запад противоречит усилению России, ее возрождению и развитию российского общества во всех смыслах этого слова. Кроме того, «либерализация современной России превратилась в процесс слома ценностей цивилизационной идентичности России и в ней -- исторической и национальной идентичности русской нации. А либерализм, круша все на своем пути, все формы идентичности, не адекватные западным, -- в идейное оружие ничем неприкрытого цивилизационного разбоя. В этом смысле главная проблема современной исторической модернизации России, осуществляемой от имени и во имя либерализации России, -- идентификационная» (Козин, 2006: 52).

Наиболее радикальные либералы считают, что у русского народа нет никакой идентичности, кроме западной, и вообще поиск идентичности уводит его от единственно правильного пути. По вестернизаторской версии, Россия ничего принципиально ценного создать не может, а все значимое и достойное уважения следует искать в мире, именующим себя цивилизованным. Видится только два варианта: переход России на рельсы «просвещенного» мира или впадение в традиционный для России авторитаризм. Причем предлагается заимствовать как политические и экономические институты (систему в целом), так и культуру, а свои историю надлежит презирать как историю рабства.

Во-первых, такая позиция представляется непростительным упрощением, абсолютной когнитивной простотой, даже примитивизмом. Никто так и не доказал, что российской истории свойственны более авторитарные тенденции, чем западной (хотя либералы продолжают это постулировать). Поэтому высказанный тезис базируется на утверждении, далеком от истины. Альтернативы западному пути есть, и если космополиты и вестернизаторы не желают их видеть, следует говорить не об отсутствии альтернатив, а о слепоте этих «аналитиков».

Во-вторых, выстраивание такой безальтернативности само по себе противоречит принципам демократии. Либералы себя именуют приверженцами демократических ценностей и при этом навязывает одно -- вестернизаторско- рыночное -- решение. А если народ сам захочет выстроить некий «особый» путь? Они об этом не задумываются, считая, что в этом вопросе мнение народа не авторитетно. Как заметил еще И. Р. Шафаревич, советские вестернизаторы (Г. С. Померанц, Б. И. Шрагин, А. Л. Янов и т. д.) представляли западно- центрично мыслящую интеллигенцию как элитарное сообщество достойных и образованных, а народ -- как слепую, невменяемую, глупую, безответственную и раболепную массу, агрессивно настроенную по отношению к свободе и высшим ценностям культуры (Шафаревич, 2005).

Сегодня ситуация не слишком изменилась. Так, когда А. Б. Чубайс раскритиковал российский народ за отсутствие благодарности к олигархам, которые якобы выстроили страну (Наумкина, 2018:Электронный ресурс), он этими словами признал, что народ не поддерживает возникший в ходе либеральных реформ олигархат. Недаром говорят, что интеллигенция в долгу перед народом. Это действительно так. Следует вспомнить А. Грамши, который писал, что интеллигенция не должна превращаться в оторванную от народа касту или жречество, ей надлежит быть связанной с народом, понимать его (Грамши, 1959, 1991). Поддержка либеральных лидеров в России невысока. В этом состоит величайшая несправедливость современности: либеральная политика непопулярна, однако социально-экономический блок правительства продолжает ее реализовывать, а во властных эшелонах доля либералов намного выше, чем в народе. Политическое влияние отдельных групп несоразмерно их действительной общественной поддержке, проводимая правительством под давлением этих групп политика не соответствует воле большинства. Лишь американские пропагандисты и верная им российская часть либеральной оппозиции могут безответственно вещать, будто рыночникам симпатизирует практически все общество.

Но если давать бразды правления «хорошей» интеллигенции (естественно, не всякой, а либерально-западнической) и отбирать их у «плохого» народа, тогда от приверженности демократии не остается и следа. Здесь мы видим прямую аналогию с американской мессианской риторикой (которую наши либералы воздерживаются критиковать, но обрушиваются лишь на российский мессианизм). Американские лидеры постоянно твердят о необходимости навязывать свободу и демократию разным странам мира, даже если их культура совершенно не приемлет западных ценностей. В данном месте нас интересует вовсе не то, что США вместо этих ценностей несут разруху и бедность. Даже если бы эта страна действительно эффективно насаждала свободу и демократию, возникала бы обоснованная претензия в том, что мировой гегемон действует антидемократично -- пренебрегает мнением самих народов, их культурой, которая может к западному взгляду на демократию относиться весьма прохладно или откровенно враждебно.

Здесь мы выходим на важное постулирование проблемы отличия либеральных элит от народа. Их мировоззрение, мышление, система ценностей не отражают народных. Однако они захватили практически всю внутреннюю политику России, что свидетельствует о недемократизме происходящего. Как заметил М. Г. Делягин, когда способ мышления и мировоззрения элит существенно отличен от наиболее распространенных в обществе, элита отрывается от социума, тем самым утрачивает свою эффективность и общественно полезные функции, которые делают ее элитой и оправдывают ее существование. Даже в одни и те же события народ и элита вкладывают разный смысл и высказывают порой прямо противоположные выводы (Делягин, 2016аЬ). Такая элита не просто думает иначе, чем народ. Она зачастую не воспринимает, не понимает, не хочет понимать и воспринимать мнение народа. Исходящие «снизу» ценности, идеалы, устремления, мнения и политические проекты игнорируются, поскольку отличаются от парадигмальных для элит. Такое антидемократическое стечение обстоятельств, называемое либерализмом, Россия переживает все время своего постсоветского периода. Оно является значимым вбивающим клин между обществом и элитами конфликтогенным фактором. Например, А. Р. Кох после теракта 11 сентября заявил, что ему все улочки родные в Нью-Йорке, а применительно к терактам в России 1999 г. сказал, что для него не было эффекта присутствия (причем в 1999 г. он находится в России, а в 2001 г. в США не был) (Делягин, 2016Ь). «Нет эффекта присутствия» по отношению к народу России, отрицание его как своего -- это, пожалуй, характерная черта либерализма.

В-третьих, переход России на путь Запада уже себя проявил в ельцинский период, и народ столкнулся с бедностью, нищетой, экономической и политической десуверенизацией страны. Именно к возвращению в «благие» годы Ельцина призывают вестернизаторы. Это возвращение чревато новым культурным, экономическим и политическим кризисом. Либерализм для России катастрофичен, учитывая ее обширные пространства, «нерентабельные» климатические условия, культурный фактор и внешнее окружение.

В-четвертых, нецелесообразно ожидать, что западный мир воспримет Россию как равную и примет ее в свой общий дом. Тогда он ее не принял, навязывал свои решения, оказывал давление, заставлял отказаться от суверенности и неукоснительно поддерживать его во всех начинаниях (даже противоречащих национальном интересам России), и далее будет делать то же самое. Тем более своими словами и действиями русофобствующие политические элиты США и Европы продолжают доказывать снова истину о том, что Россию они не принимают и не собираются принимать как равную. К тому же нередко американские и европейские политические круги требуют от Кремля политических и экономических действий, которые они сами не предпринимают; уже это говорит о том, что они не желают видеть в России некий аналог, копию их систем. Поэтому призывы (которые высказывают А. Л. Кудрин и другие либералы) принять условия Запада, после чего последний отменит ан- тироссийские санкции -- это предложения капитулировать в одностороннем порядке, сдать свои позиции, взамен получив полную десуверенизацию и абсолютное обеднение народа.

По сути либералы-вестернизаторы предлагают построить в России не западную демократию, а такой режим, который будет выгоден «цивилизованному» миру, издавна противопоставившему себя России и с вожделением глядящему на природные ресурсы нашей страны. Скорее, не российский народ, со всеми его пороками, является забывшим о свободе и чувстве собственного достоинства. Либеральный «народ» выступает лакеем перед западными покровителями.

Противопоставляя себя народу как антинарод, прослойка либералов-за- падников выбрасывает себя из подлинной духовно-культурной реальности социума в подобие чистых лабораторных условий. Она мнит себя более просвещенной, умной, образованной. Она считает народом именно себя. Ее высокомерию и тщеславию нет предела, и за счет принижения народа она себя возвеличивает, низвергая действительно духовные авторитеты и на их месте воздвигая культурную низость -- настолько же пошлую, как прислужничество перед Западом и русофобская риторика. Либеральной прослойке претят национальная история, вписанный в нее героизм, корни духовной жизни, моральные нормы общества и его культурные ценности. Ей глубоко противен взгляд на что-либо с национальной позиции, а Россия воспринимается как страна, обладающая внеисторическим бытием, выброшенная из процесса нормального исторического становления. Сам же народ эта прослойка воспринимает как угрозу для своего сообщества, всячески создавая подлинно классовую ситуацию, в которой она как представитель власти реализует свою гегемонию (гегемонию меньшинства) в собственных интересах и в ущерб интересам народа. Последний не вызывает у западников никакого сострадания, он просто выброшен из поля их моральной ответственности. Разнузданный либерализм 1990-х гг. это показал на практике. Неудивительно, что деструктивность своих реформ либералы стали списывать на народ. Они утверждали, будто он такой архаичный и укорененный в каком-то традиционализме, что его не получилось трансформировать в «нормальный» -- индивидуалистичный, буржуазный, ценящий дух конкуренции, уважающий частную собственность (уважение к которой сами же реформаторы подорвали осуществленным грабежом) и т. п. Не только социальная деструктивность реформ, но и перекладывание ответственности в стиле «какой-то неправильный у нас народ, а с нами все в порядке» отлично показали русофобский и антидемократичный лик либерализма.

Россия стоит перед рисками того, что мы называем «негативным заимствованием» западных ценностей -- от философии ювенальной юстиции до безнравственных веяний в искусстве. Публично испражняющиеся художники, прибивающие свои гениталии к брусчатке, стали проявлением нового стиля, креатива и смелости. Духовное бесплодие, извращенная фантазия, антимо- ральные и антиэстетические выверты выдаются за новаторство, прогрессивное искусство, новые формы эстетики. Многие из таких деятелей составляют либерально ориентированную прослойку общества, проникнутую радикальным западничеством, эгоистическими, индивидуалистическими и потребительскими ценностями. Она называет себя креативным классом. Ряд этих носителей и распространителей антипатриотизма и даже русофобии представляют собой продажную группу людей, для которых характерна идеология социал- дарвинизма и высокомерие по отношению к народу.

Настоящий креативный класс составляют не олигархи, пиарщики, финансисты, местные выразители интересов транснационального капитала, брокеры, политтехнологи, торговые посредники, офисный планктон и деятели шоу-бизнеса. Настоящий креативный класс -- учителя, врачи, вузовские преподаватели, ученые, инженеры -- те, кто, загнан в социальное небытие, кто еще в 1990-е гг. потерял поддержку власти и кому с помощью либеральных СМИ придан облик неудачников. Именно они -- настоящие прогрессисты. Все же эти возомнившие себя креативщиками представители зомбирующего сознание людей сектора симулякров -- регрессоры, чья деятельность не просто общественно бесполезна, а социально вредна. Однако в мире рыночной экономики, тотальной коммерциализацией все ставящей с ног на голову, эти представители социально безответственного труда становятся намного более уважаемыми и успешными, чем те креативные работники, без труда которых общество не сможет развиваться и даже существовать. Справедливое общество -- то, где настоящий креативный класс, в отличие от фиктивного, пользуется социальным уважением и получает достойный доход от своей действительно общественно полезной работы. Так называемый креативный класс не соответствует своей деятельностью и потребностями ни рабочему классу (поскольку не желает заниматься социально необходимым трудом, а вместо этого создает симулякры), ни классу реальных новаторов (поскольку действительно креативного в нем мало).

Выставляя себя креативным классом, либералы как бы подразумевают, что настоящему креативному классу не стоит ждать от них поддержки, если все-таки они станут во главе страны. А он и не ждет. Сторонники цветной революции в норковых шубах, эти адепты влезшего на политическую сцену потребительства только отвратили от себя массу народа своим показным гламуром и социально высокомерной риторикой о креативном классе. Тем же, кто остался им верен, трудно понять, что их вожди не принадлежат их среде. В глубине души либералы-западники осознают свою непопулярность в народе, но не находят смелости в этом признаться. Возможно, эта непопулярность еще больше подстегивает в них неприязнь к российскому народу, который давно перестал быть для них своим.

Но применим ли к России либеральный западоцентризм и нужен ли он вообще нам? Н. Я. Данилевский в свое время заметил, что Россия не питалась соками европейского древнего мира, не составляла части западных империй, не связывалась с Западом феодально-аристократической сетью, не знала соответствующей формы религии, схоластики и западных идеалов искусства. Россия не принадлежит к Европе, а та не желает ее принимать, и, вооружаясь русофобией, воспринимает российскость как нечто чуждое и враждебное. Она считает нормой вероломно вмешиваться в дела России, но категорически не приемлет российское влияние на ее дела (Данилевский, 1991). Конечно, Данилевский является глубоко реакционным автором, который считает бедами России многие действительно прогрессивные заимствования с Запада. Но по части постулирования русофобских тенденций Европы он прав.

Современные российские либералы отводят взгляд от вероломного вмешательства США и их европейских сателлитов в дела России и множества других стран мира, но активно отстаивают нежелательность российского влияния на дела кого бы то ни было. Американские элиты поддерживали таких рьяных борцов с демократией, человеческой жизнью, суверенной экономикой, правами человека, как Пиночет, Мобуту, Сухарто, представители семейства Со- моса. Истеблишмент США прославился нарушающими международное права бомбежками различных стран, инициированием цветных революций, буквально вынуждением национальных правительств открывать свои рынки для транснационального капитала, результат чего -- рост бедности и ликвидация суверенитета. Но российские либералы не торопятся критиковать звездно-полосатый флаг. Получается, американцы имеют право влиять на кого угодно в своих интересах. Для России либерализм -- идеология закабаления.

КОСВЕННАЯ РУСОФОБИЯ ЛИБЕРАЛИЗМА

Либерализм совсем необязательно предполагает откровенную русофобию. Имманентная ему русофобия менее явна, она обычно скрывается за пафосными высказываниями типа «мы не русофобы, мы просто хотим сделать Россию лучше». Именно здесь приходит на ум фраза о том, что в мирное время, в отличие от военного, враги рядятся в нашу форму. Либералы уже сделали Россию «лучше» в 1990-е гг., разграбив ее и позволив вывезти многие ее активы за рубеж. Отрицание самого наличия конкурента и оппонента (американских элит и наднационального бизнеса), желающего присвоить ресурсы страны и уничтожить ее государственный суверенитет, можно приравнивать к деструктивной пропаганде. Либералы раньше убеждали (и продолжают это делать) в отсутствии внешних конкурентов на международной политической и

экономической арене, хотя говорят о конкуренции на внутристрановом поле. Нет ли здесь противоречия? Они любят вещать о конкуренции между различными экономическими и политическими акторами внутри отдельно взятой страны, но обходят разговоры о конкуренции между странами. Складывается впечатление, будто таковой вообще не существует. Либералы нередко называют архаичными и ушедшими в историю все призывы к социализму, социальной справедливости, протекционизму и защите национальных производителей (и целых стран) от внешних конкурентов, несмотря на простой факт: конкуренция между странами никуда не исчезла, равно как дипломатическое, экономическое и геополитическое давление на Россию. Более того, им претит воспитание народа в духе патриотизма, как и применение всерьез термина «национальные интересы».

Либерализм не то чтобы в прямом смысле русофобен -- ведь среди носителей этой идеологии есть разные люди, мировоззрение которых отличается определенной степенью вариативности. Однако ему имманентно присуща социальная, экономическая, культурная и политическая деструктивность, которую при разговоре о России можно связывать с формой косвенной русофобии.

Недаром Л. А. Зеленов, М. Г. Большаков и А. А. Владимиров расширяют понятие «русофобия», включая в список русофобов не только руссонена- вистников в традиционном смысле этого слова, но и сторонников капитализма. Их аргументация носит вполне марксистский характер: поскольку именно народ создает своим трудом богатство, а горстка частно-собственни- ков его присваивает и заодно унижает и угнетает трудовой народ, чем расписывается в ненависти к народу (Зеленов, Большаков, Владимиров,2018). Точка зрения, которая опирается на классический тезис о противоречии между общественной формой производства и частной формой присвоения, имеет особенное право на существование, особенно когда мы смотрим на катастрофизм неолиберальных реформ.

Можно полагать, будто советское руководство следовало к достижению общественно полезных целей, используя далеко не всегда гуманные методы. Т. е., не считаясь с многочисленными жертвами, оно стремилось обустроить Советский Союз в военном, экономическом, промышленном, социальном, культурном и др. смыслах. И ему это удалось. Но либералы следовали к общественно вредным целям, пользуясь негуманными методами. Они, также не считаясь с жертвами, стремились разрушить Россию. Недаром катастрофизм последствий их реформ сравнивают с гитлеровским нашествием -- в том числе по показателям демографического упадка. И во многом эти стремления им удалось воплотить в реальность. Поэтому в плане социальной пользы и ответственности советский режим выигрывает. Возможно, именно поэтому либералы так его ненавидят.

С точки зрения либерализма, государство должно уйти от экономического регулирования, отказаться от социальной политики, перестать оказывать помощь широким слоям общества. Развитость медицины и образования усматриваются в их платном характере. Государство должно обеспечить полную приватизацию, открыть рынок для транснациональных корпораций, отменить пошлины и тарифы, отказаться от субсидирования отечественных производителей. При этом элиты западных стран сами не торопятся углублять эти процессы у себя, но активно убеждают, что Россия должна их реализовывать в полном объеме.

Либерализм отменяет множество социально необходимых функций, которые обязано реализовывать государство. С точки зрения этой идеологии, оно должно уйти от защиты прав трудящихся, борьбы с бедностью, безработицей и социальной поляризацией, обеспечения социальной безопасности, совершенствования инфраструктуры, стратегического планирования, обеспечения долгосрочного развития, поддержки фундаментальной науки, регулирования основных средств производства, обеспечения людей доступными и качественными образованием и медициной, ограничения экономически вредной деятельности финансовых спекулянтов, поддержки обороны страны, конструирования высокоморального контента в СМИ, обеспечения суверенитета страны.

Минимизация роли государства плюс его подчинение глобальному бизнесу (что проповедует неолиберализм как необходимость) лишают государство возможности выполнять общественные функции и делают его просто бесполезным для общества. Либеральное государство и государство всеобщего благосостояния (социальное государство), если брать каждое из них в максимально чистом виде, выступают по отношению друг к другу антагонистами.

Когда повышен «градус приватизации», беднеет бюджет, ряд предприятий перестает технологически эффективно функционировать (частник снижает издержки на оборудование, в том числе необходимое для минимизации рисков, и на зарплаты), а некоторые переходят в руки иностранцев (мы это проходили в 1990-е гг.). Государственная политика -- несмотря на мнение либералов -- является не проблемой, а инструментом решения проблем. Проблемой она становится тогда, когда ее нет, точнее, когда она становится по-либеральному сжатой, нерешительной, отказывающейся следовать интересам общества.

Говоря о свободе и демократии, либералы своими действиями приводят к аннигиляции демократичности. Ведь, отодвигая в сторону государство, лишая его права реализовывать свои функции, они отдают общество в управление глобального бизнеса, который в условиях открытой экономики и приватизационного бума осуществляет массовую скупку активов. Если представителей государственной власти все-таки выбирают, и они имеют обязанности перед обществом, то деятелей корпоративной власти никакие народы не избирают, их деятельность совершенно неподотчетна.

Интересы транснационального бизнеса находятся в противоречии с интересами общества. Глобальному бизнесу необходимо только урезанные, слабые в силу своей отстраненности от экономики либеральные государства, которые, а также подчиняющиеся им полицию и армию, можно использовать в бизнес-целях, защищать интересы корпораций от интересов народа страны. Лоббирование неолиберализмом рыночных принципов и так называемой свободной торговли, экспорт монетаристской идеологии в мир взламывает национальные суверенитеты, десубъективизирует нации, усиливает международное неравенство, эксплуатацию, максимизацию глобальным бизнесом прибылей путем обеднения народов.

Бизнес пропагандирует потребительскую идею, согласно которой выпускаемый им товар завтра устареет в модном смысле, и потому потребителю нужно будет покупать более «современный» аналог. Также бизнес нередко специально производит недолговечную (не в модном, а в физическом смысле) продукцию, чтобы она быстро приходила в дисфункциональное состояние, и потребитель вновь шел за покупкой. Все эти бизнес-ухищрения, освобожденные от государственного вмешательства в экономику, ломают как экологическое сознание взращенных на консюмеристских ценностях масс, так и оказывают катастрофически излишнее давление на экосреду, увеличивая количество мусора.

Неудивительно, что в школах и вузах распространяется коммерческая реклама, проходят массовые акции в поддержку товаров спонсора, фирмы могут влиять даже на содержание учебных программ. Поэтому следует констатировать, что отход государства от экономической сферы является автоматически отходом от культурной сферы. Излишняя рыночность, избыточная коммерциализация и монетизация ломают общество, его нравственные устои, а вместе с тем и моральное сознание людей.

Либерализм правильно было бы называть рупором глобализма, монетаризма, оправдания растущего социально-экономического неравенства, индивидуалистических и крайне эгоистических ценностей и безудержного потребительства. Неудивительно, что после развала СССР и утверждения новой, пореформенной, либеральной России США и глобальные корпорации получили от нашей страны баснословное количество финансов, новые технологии, массу высококвалифицированных специалистов и тонны ценных материалов. Именно либерализм был воплощен в реальность в 90-е гг. в России, и все мы знаем, к каким катастрофическим последствиям для общества, экономики, культуры и государственного суверенитета это привело.

Для подробного осмысления результатов насаждения в России антинародного либерального проекта потребовалось бы написать полновесную книгу. Здесь мы лишь тезисно изложим основные положения.

1990-е гг. ознаменовались ростом смертности и падением рождаемости, сокращением средней продолжительности жизни, тотальным расслоением общества по доходам. В результате реформ сформировались и надолго укоренились такие нехарактерные для СССР явления, как безработица, бездомность, наркомания, работающая бедность.

Катастрофически упали: численность рабочих, занятых в промышленности, сельском хозяйстве и науке; выпуск квалифицированных рабочих в системе начального профессионального обучения; поголовье крупного рогатого скота; тираж изданных книг и брошюр; инвестиции в основной капитал России; вложения в строительство, транспорт и связь, торговлю, сельское хозяйство.

Стали массово закрываться заводы и промышленные предприятия. Различные виды производства, в том числе системообразующие отрасли, столкнулись с серьезным кризисом. За годы реформ никаких серьезных прорывов в технологиях сделано не было; вместо этого практически вся производственная сфера вверглась в деградацию. Многие предприятия после безответственной приватизации подверглись разворовыванию. Активы вывозились за рубеж. Основным производственным фондам и мощностям было отказано в ремонте и восстановлении, они вовлеклись в процесс старения и разрушения, что вместе с падением квалификации и ответственности управленцев и работников послужило одной из причин роста технических аварий и катастроф. Также и жилищно-коммунальное хозяйство столкнулось с нехваткой средств на поддержку и развитие. Произошли возвышение спекулятивного сектора, колоссальное системное экономическое падение и рост государственного долга.

Экономику рыночные реформаторы открыли для деятельности транснационального бизнеса, которого совсем не заботят проблемы и нужды российского общества. Напротив, в отечественном производстве он видит конкурента и стремится его уничтожить. Во многом ему это удалось. Важное «достижение» либерализма -- переход России к спонсированию своего геополитического конкурента: вкладывание финансовых средств в гособлигации США, взятие кабальных кредитов у международных организаций и обязательство Центрального банка РФ для эмиссии рублей закупать американские доллары.

Реформы вытеснили государство из сфер, в которых только оно может принимать решения, и лишили его возможности реализовывать социальные функции, доступные только ему. Социальная политика свернулась, народ погряз в бедности. Взлетело ввысь имущественное расслоение, на фоне тотального обеднения социального большинства сформировалась горстка крайне влиятельных олигархов.

Либерализация выбросила большинство людей из нормальной жизни. Конституционные положения о праве человека на жизнь и достойное существование были нарушены. Началась программа перевода медицины и образования на платные рельсы (и снижения их качества), что стало важным аспектом сворачивания социального государства. Вследствие массового ухудшения материального положения наметился рост самоубийств, а также заболеваемости, в том числе венерическими болезнями (что характерно, когда в СМИ рекламировались сексуальная вседозволенность и проституция). Ухудшилось физическое и психическое здоровье общества. Актуализировались социальные страхи -- потерять работу, не получить медицинскую помощь, не обеспечить детей образованием и т. д.

СМИ освободились от нравственных норм и принялись тиражировать потребительство, вещизм, эгоизм, индивидуализм, вседозволенность, социал- дарвинизм, что сильно надломило культуру народа. Разрослась преступность, в том числе детская; это было следствием катастрофического падения финансового и социального положения большинства, крушения надежд, надлома культуры, коррумпированности и бесполезности правоохранительных органов. Произошел спад боеготовности армии и ее морального духа.

Количество и качество внезапно обрушившихся на людей проблем вместе с широко функционирующей программой манипуляции обществом вызвали тяжелую дерационализацию сознания. Это была благодатная почва для возникновения большого числа сект и околосектантских организаций со всеми вытекающими отсюда социальными и экономическими последствиями. Вместе с падением квалификации работников начало расти невежество в различных социальных группах, в том числе во власти, вплоть до распространения откровенного мистицизма.

Россия утратила политический, экономический и культурный суверенитет. «Вершители глобализации» оказывали успешное влияние на политику местной элиты, выбивали у нее выгодные для себя (и невыгодные для российского народа) экономические решения, а также повсеместно в СМИ насаждалась новая культурная гегемония, обогащенная американизмом. Про себя как субъекта геополитических действий Россия забыла, став объектом чужих геополитических решений. Выражаясь языком мир-системного анализа, она была выброшена на мировую периферию.

Власть только создавала угрозы, она сама стала угрозой для страны и ее общества, и при этом -- как еще один результат реформ -- была отключена эффективно действующая в советское время система распознавания и предотвращения угроз. Если бы она сохранилась, едва ли были бы приняты непродуманные, буквально предательские решения, которые бросили страну в нишу третьего мира.

В общем, либеральные реформы привели к мегакризису, который можно разделить на экономический, демографический, социальный, политический, геополитический и культурный кризисы. Были загнаны в глубокое подполье, лишены развития наука, культура, спорт, экономика, социальная сфера, воспроизводство населения, вооруженные силы и т. д. Реализовывались эти кризисы российскими элитами под диктовку и с «помощью» американских чиновников и структур типа Всемирного банка и Международного валютного фонда. Экономические потери от либеральных реформ 90-х гг. соотносимы с потерями СССР во время войны с нацистской Германией. Сами же либеральные реформы похожи на гитлеровский план «Ост», предполагающий снижение питания, деградацию медицины и образования, наконец, вымирание. Власть не особо заботилась падением уровня жизни людей, демографическим кризисом (рост смертности и спад рождаемости), нападками на национальную культуру и обескультуриванием широких масс людей, притеснением русских в других государствах. Она вообще не считала русскую культуру и русскую идентичность чем-то важным, значимым и в принципе существующим.

Невозможно бороться с бедностью и имущественным расслоением типичным либеральным рецептом -- сокращением финансирования социальных программ. Оно приводит к еще более расширяющемуся ареалу бедности и усилению социально-экономической поляризации. Вовсе не ослабление государства, а госрегулирование способно обеспечить людей такими правами и свободами, как право на жизнь, достойную работу, качественные и эффективные здравоохранение и образование, свобода от лишений и страха за будущее. Либерализм же дисфункционализирует эти права, наделяя бизнес (в том числе глобальный) правами эксплуатировать трудящихся и осуществлять манипуля- тивные рекламные кампании.

Превратив некогда сильную страну в пепелище, либеральная когорта еще и гордится этим, похоже, воспринимая за честь борьбу с собственным народом, а за совесть -- деструктивную деятельность поистине масштабного размаха. В конечном счете деструкция -- это тоже творчество, но с обратным знаком. Нельзя сказать, что всем либералам свойственны откровенно русофобские настроения, но, во-первых, их реформационные действия носят антирос- сийский характер, и, во-вторых, либерализм как идеология, поддерживающая проект глобализма, вполне солидарна с русофобскими интенциями. В действиях либералов мы видим реализацию русофобского проекта. Здесь русофобия выражается не в риторике, а в экономических и политических решениях. Но и риторика этой социальной прослойки тоже таит в себе много русофобских мифов.

ПРЯМАЯ РУСОФОБИЯ ЛИБЕРАЛОВ

Когда российские либералы, лакействуя перед заокеанским хозяином, перенимают его нарратив, их некогда неявная либеральная русофобия становится вполне очевидной. Приведем несколько высказываний либеральных авторов (если не указано иное, цит. по: Цитаты ... , 2011: Электронный ресурс; Сбруев, 2013: Электронный ресурс).

• «Русская нация -- раковая опухоль человечества. Русских нельзя с правами пускать в европейскую цивилизацию, их положили у параши, и правильно сделали» (Валерия Новодворская).

А ведь либерал-реформаторы уверяли, что Россию примут на равных в общеевропейский дом. Очевидно, что обманывали, а Новодворская в этих словах выразила не свое личное отношение, а идеологическое ядро именно западно-либерального восприятия русских.

• «Всем на свете стало бы легче, если бы русская нация прекратилась» (Валерий Панюшкин).

Только автор этого высказывания не конкретизировал, что под словом «всем» он понимает исключительно тех, кто назвал себя самыми исключительными; вспомним хотя бы тезис Б. Обамы (и многих его исторических предшественников) об американцах как исключительной нации.

* «Страна не такова, чтобы ей соответствовать!.. Ее надо тащить за собой, дуру толстож.пую, косную! Вот сейчас, может, руководство пытается соответствовать, быть таким же бл.ским, как народ, тупым, как народ, таким же отсталым, как народ» (Татьяна Толстая).

Только где же критерии соответствия? Если предлагается соответствовать западному миру, тогда надо, подобно ему, создать по всей планете кучу колоний; подвязать другие страны на свою валюту; спонсировать в ряде обществ выгодные для себя цветные революции; с помощью своих ВБ и МВФ подсаживать целые народы на экономические ловушки; бомбить любые народы по собственному произволу (как это делают США в обход международного права); лишать другие страны их национального суверенитета. Но такая деятельность является одновременно подражанием Западу и вместе с тем крайней формой конкуренции ему, которую он просто не допустит.

• «Я перечитал всего Достоевского, и теперь к этому человеку не чувствую ничего, кроме физической ненависти. Когда я вижу в его книгах мысли, что русский народ -- народ особый, богоизбранный, мне хочется порвать его на куски» (Анатолий Чубайс).

Автор этих слов, судя по результатам его деятельности, вместо созидания преуспел в искусстве рвать на куски -- экономику, энергетику, уровень жизни народа. Конечно, русский народ, как и всякий, не является исключительным, однако Чубайс негодует в отношении Достоевского, но умеряет свое возмущение, когда элиты других известных нам народов в открытую называют себя исключительными. Видимо, только русским нельзя ни на что претендовать.

• «Представьте, организовали в стране по-настоящему полностью демократические выборы, основанные на волеизъявлении трудящихся с равным доступом к СМИ, к деньгам... Результат таких выборов оказался бы на порядок хуже, а возможно, просто катастрофичен для страны» (Анатолий Чубайс).

А за что же, как не за демократию в самом широком смысле, на словах выступали реформаторы типа Чубайса?

• «Большая часть российского населения ни к чему не способна, перевоспитывать ее бессмысленно, она ничего не умеет и работать не хочет. Российское население неэффективно. Надо дать ему возможность спокойно спиться или вымереть от старости, пичкая соответствующими зрелищами» (Дмитрий Быков; Быков, 2012: Электронный ресурс).

Вот уж действительно социал-дарвинизм, граничащий с откровенным фашизмом. И ничего не говорится о критерии неэффективности российского населения. Неужели оно более неэффективно, чем населения других стран? Как это сопоставить, оценить, сравнить? В принципе большинству либералов свойственно противопоставлять себя собственному народу, бедных воспринимать как недостойных права на жизнь, а богатых уважать только за их обеспеченность, которая выступает показателем человечности. Некоторые даже высказывают мысли о голубой крови и о том, будто бедность генетически запрограммирована. Только эта идеологема, оправдывающая грабительский и понижающий уровень жизни неолиберализм, абсолютна антинаучна. Ее можно поставить в один ряд с убеждениями в существование рептилоидов-анунаков, с верой в круглость Земли и телегонию и т. д. Только в отличие от нее данные идеи не являются столь разрушительными. Фраза о запрограммированной бедности находит много общего с типично фашистскими идеями. И если мы предположим, что не отдельным либеральным активистам, а в целом этому сообществу (пусть при наличии некоторых исключений) свойственны презрение и враждебность к бедным, возникнет резонный вопрос: как данная идеологическая позиция соответствует их обещаниям поднять уровень жизни народа? Русофоб не будет заботиться о национальных интересах русских. Аналогичным образом ненавистник не бедности, а бедных людей, воздержится от помощи им выйти из незавидного социально-экономического положения.

• «.меня спрашивают, что я могу сказать по поводу того, что 70 % российского народа одобряет запрет на усыновление детей американцами. И я скажу очень коротко. Это доказывает, что чернь во все времена остается чернью» (Юлия Латынина; цит. по: Юлия Латынина ... , 2013: Электронный ресурс).

Похоже, показатель черни -- это неодобрение усыновления детей американцами, которые, наверное, являются настолько уважаемыми (исключительными), что только чернь им может в чем-либо отказать.

• «Русских надо убивать, и только убивать -- среди них нет тех нормальных, умных, интеллигентных, с которыми можно было бы говорить и на понимание которых можно было бы надеяться» (Борис Стомахин).

Подобное высказывание -- достойный предмет рассмотрения психиатров.

• «Такие вот люди называются быдлом -- которые завидуют и ненавидят меня... И эта черта, кстати, свойственна именно русским...» (Ксения Собчак; цит. по: Люблю евреев ... , 2008: Электронный ресурс).

Во-первых, непонятно, почему именно завидуют. Не проекция ли это, выражаясь языком психоанализа? Во-вторых, говорить про неприятие вместо ненависти вполне осмысленно, учитывая деятельность этой гламурной дивы, которая своим «Домом 2» внесла свой вклад в дело аморализации молодежи. И такое неприятие вполне оправданно с точки зрения нормальных моральных норм, а не тех норм, которые выработали для себя Собчак и другие либералы.

• «Российские люди во многом похожи на крупный рогатый скот. Они стерпят все, что угодно» (Евгения Чирикова; цит. по: Чирикова ... , 2011: Электронный ресурс).

Неужели рогато-скотского терпения не наблюдается у других народов? Конечно, нет, ведь, с точки зрения либералов, презумпция виновности -- бремя именно русских, и только их.

• «Пора прекратить лицемерные причитания о чувствах ветеранов, которых оскорбляют нападки на советскую власть. Зло должно быть наказуемо. Презрение потомков -- самое малое из того, что заслужили строители и защитники советского режима» (Александр Подрабинек; цит. по: Подрабинек, 2009: Электронный ресурс).

Кто сказал, что советская власть -- зло? Империей зла нас назвали те, кто совершают зло, но именуют себя добром. Похоже, мы должны презирать наших предков за то, что они своими силами создали великую страну с колоссальными социальными гарантиями и потенциалом противостоять мировому гегемону. Видимо, от нас требуют презрения к предкам за то, что они посмели себя противопоставлять тем, кто нарек себя глашатаями демократии, но на деле являются мировыми грабителями.

• «России мешают русские -- основная масса наших соотечественников живёт в прошлом веке и развиваться не хочет. Русские еще очень архаичны. В российском менталитете общность выше чем личность. Большая часть (народа) находится в частичной деквалификации. Другая часть -- общая деградация» (Игорь Юргенс).

Похоже, предполагается, что только либеральная когорта, в отличие от простых русских людей, вела к развитию страны-- да так вела, что ухудшение во всех сферах жизни страны назвала развитием. Именно с последствий их деятельности нужно списывать известный шутливый тезис «оптимизация путем ликвидации». И мало плохого видится в том, что общность выше личности. Конечно, следует учитывать интересы как общества в целом, так и личности, сохраняя баланс. Но либерализм выступает за абсолютный индивидуализм, не совместимый с развитием (и жизнеспособностью) общества. Поэтому явно не либералам следует говорить развитии.

• «У русского человека нет чувства эгоизма, а значит, чувства ответственности. А так как у русского человека нет чувства ответственности, то разговор с ним может быть только один: вдарил палкой ему по голове, и он присел» (Андрей Кончаловский; цит. по: Палкой по голове, 2006: Электронный ресурс).

Вообще-то эгоизм и ответственность -- далеко не синонимы. А «метод палки» явно не соответствует либеральной демократической риторике, но он вполне соответствует либеральной практике, которая вместо демократии предполагает методологию «иного не дано».

• «Сначала 1917 год, потом сразу 1937-й. Два подряд уничтожения элиты привели к тому, что Россия стала страной генетического отребья. Я бы вообще запретила эту страну» (Ксения Собчак; цит. по: По лезвию ножа ... , 2015: Электронный ресурс).

Но почему-то Собчак не стремится запретить страну, которая больше всех в мире вмешивается в дела других стран, а результатом вмешательства является падение уровня жизни в странах-объектах и перетекание их ресурсов в лоно вмешивающегося субъекта. Собчак, стремившаяся в 2018 г. участвовать в президентской гонке, могла бы сделать данный тезис основой своей предвыборной кампании. Это выглядело бы по крайней мере честно. А когда большинство «генетического отребья» отказалось бы ее поддерживать, она, как обычно, заговорила бы о том, что ее жутко обидели, ей нахамили, выборы сфальсифицированы, и на самом деле ей симпатизирует социальное большинство. Используя термины типа «быдло» или «генетическое отребье», либералы вроде Собчак пытаются расчеловечить русский народ, но на самом деле они расчеловечивают самих себя; ведь соответствующая риторика позволяет сделать весьма определенный вывод об их моральном сознании.

• «Я, честно говоря, не вижу особой проблемы, и если Россия разделится по Уральскому хребту. Я думаю, что это неизбежно» (Евгения Альбац; цит. по: Особое мнение, 2013: Электронный ресурс).

К счастью, неизбежность оказалась фантазией. Стоит заметить, что либералы вслед за своими заокеанскими хозяевами нередко призывают к разделу

России, к ненадобности «кормить Кавказ». Но они молчат, когда речь идет о свободном Техасе или независимой Ирландии.

• «На колени, твари, и просить прощения у нескольких поколений украинцев. Умолять о прощении! Пока граждане России не начнут настоящее покаяние, произнося проклятья в адрес Путина, исполнившего роль Гитлера, никто никого не должен прощать. За преступление нужно нести ответственность. Тот, кто его совершил, должен быть наказан»(цит. по: Боровой -- россиянам ... , 2014: Электронный ресурс).

Эти слова принадлежат председателю партии «Западный выбор» Константину Боровому, который таким образом после присоединения Крыма предложил стратегию искупления вины русских перед украинцами. Только непонятно, в чем наша вина, почему мы твари, в чем состоит наше преступление и кто сказал, что Крым не является частью России. В данном высказывании мы видим очередной сепаратистский лозунг, выраженный в крайне бескуль- турном стиле. Идея отдачи Крыма промайданенной и фашиствующей Украине, невзирая на самоопределение крымчан, находит почти всеобщую поддержку в либеральной среде.

• «Не было никакого воссоединения. Была банальная оккупация чужой территории. Воссоединение -- это добровольный акт, а в Крыму было насилие над Украиной. Зверское, лицемерное насилие над страной, которая пытается вырваться из лап русской цивилизации. Да и цивилизация ли это, тоже вопрос. По мне нет. Это просто территория, много веков диктующая своим соседям как надо жить» (цит. по: Михалков и Собчак ... , 2014: Электронный ресурс).

Так Андрей Макаревич высказался о Крымском референдуме. Здесь тоже мы усматриваем типичный либеральный сепаратизм. Только высказывание музыканта было бы полным и, возможно, отчасти состоятельным, если бы он потрудился доказать, что вместо голосования крымчан была оккупация. Если российская цивилизация диктует нормы жизни всем соседям, то американские ястребы бомбят одни отдаленные от себя страны, в других (типа той же Украины) совершают выгодные для себя госперевороты, а третьи оккупируют методом экономического закабаления. Но Макаревича как истинного и последовательного либерала это не смущает.

• «Лично для меня самым оптимальным вариантом на месте этого гигантского кровавого монстра было бы 10 удельных княжеств, которые занимались бы внутренними разборками, которые бы там воевали друг с другом, а дальше, за поребрик, больше бы не лезли. Вот меня бы это устроило вполне. После этого я бы закончил свою оппозиционную военно-корреспондентскую деятельность и пошел бы писать детские книжки. Вот для меня это был бы лучший вариант» (Аркадий Бабченко; цит. по: «Апрельские тезисы» ... , 2018: Электронный ресурс).

Так либерал хочет «обустроить» Россию. И дело не в том, что эта фраза высказана отдельно взятым человеком. Главное -- такая идея не является маргинальной в сообществе «креативного класса», готовом отдать на заклание не просто национальные богатства, а Россию в целом.

• «Россия должна платить за финансовую стабильность США» (Аркадий Дворкович; цит. по: Дворкович ... , 2015: Электронный ресурс).

Хочется спросить, не ошибся ли автор этих слов гражданством, паспортом, местом жительства и работы. Такая позиция в совокупности с деятельностью, на ней основанной, представляются не намного худшим предательством национальных интересов, чем измена генерала во время войны. Фундаментальный порок современного проникнутого либерализмом государства видится в том, что люди, позволяющие себе подобные высказывания и действия, продолжают занимать высокие должности.