Методы зоопсихологии. Инстинктивное поведение

Наряду с этим игра выполняет весьма важную познавательную роль, особенно благодаря присущим ей компонентам факультативного научения и исследовательского поведения. Эта функция игры выражается в накоплении обширного индивидуального опыта, причем в ряде случаев этот опыт может накапливаться «впрок», «на всякий случай» и найти применение значительно позже в экстренных жизненных ситуациях.

Совершенствование двигательной активности в играх животных.

Манипуляционные игры. Признав игру развивающейся деятельностью, необходимо теперь уточнить, что именно и как при этом развивается, что нового привносит игровая активность в поведение животного. Наиболее удобно это сделать при рассмотрении манипуляционных игр, т.е. игр молодых животных с предметами. В качестве примера возьмем игровые манипуляции детенышей хищных млекопитающих (наблюдения Фабри и Мешковой).

Первые действия игрового типа появляются у детенышей хищных только после прозревания. Когда же после открывания глаз и последующего вскоре за этим выхода из гнезда детеныш начинает играть (у псовых в возрасте 16-23 суток), то это приводит к подлинному скачку в развитии моторной сферы, причем резко увеличивается как число форм манипулирования (у лисенка от 8 до 28), так и число объектов манипулирования. Появляются «игрушки» - объекты игры. Новые действия детеныша уже не связаны с сосанием, и их отличительная черта состоит в большой общей подвижности молодого животного. Впервые появляются манипуляции, выполняемые лишь одной передней конечностью. Это прикасание, поглаживание, придавливание объектов одной кистью, прикасание к объектам краем кисти с отводящими или приводящими движениями конечности, притягивание объектов лапой с их защемлением согнутыми пальцами или зацеплением их за края когтями.

Как мы видим, в ювенильном периоде онтогенеза происходи! существенное обогащение двигательной активности молодого животного. При этом, однако, новые формы манипулирования строятся преимущественно на основе первоначальных, доигровых форм и представляют собой лишь модификацию первичных форм деятельности на большом числе новых, разнокачественных объектов. Другими словами, качественные изменения в поведении детеныша, сопряженные с началом игровой активности, являются результатом развития доигровых форм манипулирования, созревания моторных и сенсорных компонентов этого первичного манипулирования.

В целом мы находим во всех игровых действиях (включая и вновь появившиеся действия одной конечностью) проявления расширения и усиления первичных дополнительных функций ротового аппарата и передних конечностей, что стало возможным в результате физического развития детеныша, позволяющего ему вступить в более разнообразные отношения с окружающим миром. Таким образом, по отношению к предыгровым манипуляциям игры молодых животных с предметами представляют собой новые формы манипулирования, которые, однако, состоят из прежних, но функционально усиленных и расширенных моторных элементов. Поэтому игру молодых животных и необходимо признать развивающейся деятельностью. [156]

Итак, мы видим, что значение игровой активности в формировании моторных компонентов поведения определяется глубокими качественными преобразованиями в двигательной сфере с проявлениями расширения и интенсификации функции, отчасти - субституции (переход некоторых дополнительных функции от ротового аппарата к конечностям или наоборот), а иногда и смены функции. Все это происходит в результате упражнения и совершенствования немногих изначальных моторных элементов, причем количественные изменения последних приводят к появлению качественно новых форм манипулирования.

Ювенильное манипулирование и взрослое поведение. Двигательный репертуар взрослого животного как нам уже известно, формируется путем обрастания и дополнения инстинктивной, врожденной основы поведения видотипичным индивидуальным опытом, т.е. путем облигатного научения. Теперь можно добавить, что у высших животных это облигатное научение совершается в ювенильном периоде, перед половым созреванием, в форме игровой активности. При этом имеется в виду, что, как [159] и в раннем постнатальном периоде, облигатное научение включает в себя также факультативные компоненты или сочетается с таковыми.

Этот процесс, как только что было показано, знаменуется модификацией первичных доигровых двигательных элементов. В ходе игры из них формируются, упражняются и совершенствуются существенные компоненты поведения взрослого животного. Это выражается и в том, что с возрастом все усложняющееся манипулирование приобретает все больше видотипичных черт.

Формирование общения в играх животных

Совместные игры. Групповое поведение у высших животных также формируется в большой степени в процессе игры. Эту роль выполняют совместные игры; под ними следует понимать такие игры, при которых имеют место согласованные действия хотя бы двух партнеров. Совместные игры встречаются только у животных, которым свойственны развитые формы группового поведения.

Конечно, общение формируется не только в ходе совместной игровой активности детенышей. Достаточно указать на то, что ритуализованные формы поведения, эти важнейшие компоненты общения, в полной мере проявляются и у таких животных, которые с момента рождения выращивались в полной изоляции и не имели никакой возможности общаться, а тем более играть с другими животными. К генетически фиксированным, инстинктивным формам общения относится и взаимное стимулирование (аллеломиметическое поведение). Что же в таком случае формируется в сфере общения у высших животных лишь в результате игровой активности? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо и в данном аспекте проанализировать игровую активность молодых животных как [160] развивающуюся деятельность, учитывая при этом, что и общение является одной из форм деятельности животных.

Совместные игры выполняются преимущественно без предметов. Как и в манипуляционных играх, в них проявляются особенности образа жизни животного.

Широко распространена игровая борьба у хищных. У куньих преобладают охотничьи игры (помимо общеподвижных), которые нередко переходят в игровую борьбу.

Отношения, складывающиеся между партнерами в ходе совместных игр, особенно при игровой борьбе, принимают чаще всего иерархический характер. Элементы антагонистического поведения и соподчинения были установлены в играх многих млекопитающих. Правда, не всегда эти субординационные отношения непосредственно перерастают в таковые у взрослых особей. [161]

Что же касается неритуализованного игрового общения молодых животных, в частности псовых, то, вероятно, все их движения также имеют сигнальное значение. Так, например, «трепание» партнера является не только проявлением «грубой» физической силы, но и носит признаки неритуализованного демонстрационного поведения, являясь средством психического воздействия на партнера, запугивания. Аналогично обстоит дело и с наскакиванием на партнера и т. п.

В отличие от рассмотренных до сих пор совместных не манипуляционных игр в совместных манипуляционных играх животные включают в свои совместные действия какие-нибудь предметы в качестве объекта игры, поэтому общение между партнерами носит при таких играх отчасти опосредованный характер. Такие игры выполняют большую коммуникативную роль, хотя подобные предметы могут одновременно служить и заменой натурального пищевого объекта (у хищных - жертвы).

В подобных «трофейных» играх отчетливо выступают и элементы демонстрационного поведения, причем достигается импонирующий эффект ,с помощью объекта - «посредника», точнее, путем демонстрации его обладания. Не меньшую роль играют, конечно, оспаривание, захват, отнятие объекта, равно как непосредственная «проба сил», когда животные, схватившись одновременно за объект, тянут его в разные стороны.

Игровая сигнализация. Согласованность деятельности игровых партнеров основывается на обоюдной врожденной сигнализации. Эти сигналы выполняют функцию ключевых стимулов игрового поведения. Это - специфические позы, движения, звуки, оповещающие партнера о готовности к игре и «приглашающие» его принять в ней участие. Так, например, у бурого медведя, по полевым наблюдениям Кротта, «приглашение» к игре состоит в том, что медвежонок медленно приближается к возможному игровому партнеру, качая головой влево и вправо, потом припадает к земле и очень осторожно обхватывает его передними лапами. Не менее важными являются сигналы, предотвращающие «серьезный» исход игровой борьбы, позволяющие животным отличить игру от «неигры». Без подобного предупреждения о том, что агрессия «не настоящая», игровая борьба может легко перейти в подлинную. Эти сигналы явно родственны позам и движениям «умиротворения» при подлинных стычках взрослых животных, они главным образом и создают общую «игровую ситуацию».

Принципиальный интерес представляет то обстоятельство, что сигналы «заигрывания», «приглашения к игре» по существу являются сигналами подлинного агрессивного нападения, и только в игровой ситуации они функционируют как «мирные». Это показывает, что и в сфере общения игровое поведение характеризуется явлениями смены функции подобно тому, как мы это отмечали в отношении развития двигательных способностей. Аналогичным образом в игровом общении обнаруживаются и явления рекомбинации врожденных сигналов или их элементов, совершенствование их сочетания и применения, т.е. имеют место расширение и интенсификация функции, а также явления субституции функции. В этом нет ничего неожиданного, ибо общение развивается при игровой активности в единстве с моторикой. [163]

Важно еще отметить, что коммуникация осуществляется у животных не только с помощью специальных сигнальных движений. Наоборот, едва ли можно в поведении молодого животного выделить какие-то движения, которые были бы абсолютно лишены сигнального значения. Очевидно, можно говорить лишь о различном удельном весе сигнального компонента двигательных актов. Максимальный вес этот компонент имеет, конечно, в ритуализованных движениях, которые уже всецело служат для коммуникации.

Значение совместных игр для взрослого поведения. Для многих видов животных доказано, что если детенышей лишить возможности совместно, играть, то во взрослом состоянии сфера общения окажется заметно ущемленной или даже искаженной. Особенно отчетливо значение совместных игр детенышей для дальнейшей жизни особи проявляется у обезьян. О пагубных последствиях лишения молодых обезьян возможности играть со сверстниками (или другими животными) убедительно свидетельствуют эксперименты многих исследователей, в частности Харлоу и его сотрудников. Как и у других животных, обусловленные этим нарушения обнаруживаются у взрослых особей прежде всего в их неспособности к нормальному общению с себе подобными, особенно с половыми партнерами, а также в материнском поведении. Характеризуя роль игры в развитии общения у обезьян, известные исследователи поведения приматов С.Л. Уошберн и И. Де Воре подчеркивали, что без игры невозможно развитие нормальных форм общения и стадного поведения в целом. Молодые обезьяны учатся общаться друг с другом в «игровых группах», т.е. группах совместно играющих детенышей, где они, по Уошберн и Де Воре, «практикуют умения и формы поведения взрослой жизни».

Важно отметить, что функцию партнера по игре с успехом может осуществлять другое животное или даже человек. Об этом свидетельствует, например, то обстоятельство, что при изолированном выращивании детенышей обезьян, имевших возможность играть только с людьми, формирование полноценных форм общения происходит без помех. Аналогично обстоит дело и у детенышей хищных млекопитающих, в частности медвежат и волчат, когда воспитывающий их человек или другие животные (например собака) [164] заменяют естественных игровых партнеров. Все эти животные в дальнейшем оказываются вполне способными к нормальному общению с сородичами.

Познавательная функция игровой активности животных

Игра и исследовательское поведение. В ходе игры молодое животное приобретает разнообразную информацию о свойствах и качествах предметов в окружающей его среде. Это позволяет конкретизировать, уточнять и дополнять накопленный в процессе эволюции видовой опыт применительно к конкретным условиям жизни особи.

В трудах ряда авторитетных ученых отмечается связь игры с исследовательской деятельностью (Гроос, Бич, Ниссен, Лоренц и др.), но при этом отмечаются и различия между этими категориями поведения. Возражая против взгляда на игру как на «игру природы», якобы не имеющую значения для сохранения вида, Лоренц подчеркивал ее большое значение для «исследовательского научения», ибо в ходе игры животное относится практически к каждому незнакомому предмету как к потенциально биологически значимому и тем самым выискивает в самых различных условиях возможности для существования. Правда, другие специалисты высказывают мнение, что сходство между явлениями игры и исследовательского поведения является лишь внешним и не имеет существенного значения. Но в каждой игре содержится в той или иной степени исследовательский компонент.

В наименьшей мере исследовательский компонент представлен в играх, служащих лишь своего рода «физическими упражнениями»; в наибольшей же мере - там, где имеет место активное воздействие на объект игры, особенно деструктивного порядка, т.е. в манипуляционных играх. Последние могут в некоторых случаях приобрести значение подлинных «исследовательских» игр (см. ниже).

Особое место занимают опосредованные игры, в частности «трофейные» игры, когда, очевидно, можно говорить даже о совместном познавании объекта игры при совместных двигательных упражнениях. Однако эти игры все же служат прежде всего средством общения между животными и установлению определенных отношений между ними, как это имеет место и при других совместных играх. К тому же нельзя, конечно, быть уверенным, что при «трофейных» играх партнеры действительно воспринимают структурные изменения в объекте игры как таковые, ибо их внимание устремлено друг на друга.

Высшие формы игровой исследовательской деятельности животных. При всем многообразии форм игры их объединяет большая общая подвижность животного, большое разнообразие производимых им телодвижений и интенсивное перемещение в пространстве (рис. 23). Наиболее ярко это выступает, конечно, в играх, которые носят чисто локомоторный характер, выражаясь в разных формах интенсивного передвижения, или которые направлены на собственное тело (игра с собственным хвостом и т.п.). Однако, как мы видели, и в других категориях игровой активности развиваются прежде всего двигательно-сенсорные координации (например, глазомер) и общие физические способности (ловкость, быстрота, реактивность, сила и т.п.). Одновременно упражняются определенные элементы поведения в функциональных сферах питания, защиты и нападения, размножения и др., совершенствуются и развиваются средства общения, устанавливаются отношения с сородичами, причем иногда в виде иерархических взаимоотношений. При всем этом происходит рекомбинация элементов доигрового поведения, в результате чего формируются и совершенствуются новые проявления видотипичного, инстинктивного поведения на более высоком уровне. Как было показано, игровое поведение направляется ключевыми раздражителями [168] независимо от их носителя, но одновременно животное приобретает жизненно важную информацию об этих носителях, об их внешнем виде и о некоторых их физических качествах (вес, прочность, подвижность и т. п.). Однако в целом при всех рассмотренных до сих пор играх происходит лишь поверхностное ознакомление с компонентами среды, чем и ограничивается познавательный компонент этих игр.

У молодых обезьян (у низших обезьян преимущественно в возрасте 2-5 лет) наблюдаются манипуляционные игры совсем иного рода, которые необходимо признать играми высшего типа (Фабри). В противоположность рассмотренным играм этот тип игры характеризуется прежде всего сложными формами обращения с предметами при незначительной общей подвижности животного: лишь редко, меняя свое местонахождение, животное подолгу и сосредоточенно манипулирует предметом, подвергает его разнообразным, преимущественно деструктивным воздействиям или даже воздействует им на другие объекты. В последнем случае иногда выполняются манипуляции, сходные с орудийными действиями взрослых обезьян. При подобных сложных играх с предметами совершенствуются высококвалифицированные и тонкие эффекторные способности (прежде всего пальцев) и развивается комплекс кожно-мышечной чувствительности и зрения. Познавательный аспект приобретает здесь особую значимость: животное обстоятельно и углубленно знакомится со свойствами предметных компонентов среды, причем особое значение приобретает исследование внутреннего строения объектов манипулирования в ходе их деструкции. Особое значение приобретает и то обстоятельство, что объектами манипулирования являются чаще всего «биологически нейтральные» предметы. Благодаря этому существенно расширяется сфера получаемой информации: животное знакомится с весьма различными по своим свойствам компонентами среды и приобретает при этом большой запас разнообразных потенциально полезных «знаний». Наличие таких игр у обезьян, несомненно, связано с их отличительными по сравнению с другими животными психическими способностями, в частности их «ручным мышлением», о чем еще пойдет речь.

Таким образом, здесь имеют место подлинные исследовательские, познавательные игры, причем игры высшего порядка. Выполняются эти игры в одиночку. Помимо общего накопления сведений [169] протягиванием ее (исследования Фабри) «про запас»такие познавательные игры также прямо и непосредственно готовят животное к взрослому поведению (например, в сфере питания, где дифференцированные движения пальцев играют немалую роль при расчленении плодов, выковыривании семян и т.д.). Включаются такие игры и в сферу общения. Однако так как познавательная функция играет здесь ведущую роль, эти игры приобретают характер самостоятельной сферы поведения с собственным функциональным (специально-познавательным) значением. Вместе с тем и в этих наиболее сложных проявлениях игровой активности, которые пока удалось обнаружить только у высших приматов, обнаруживается инстинктивная основа, этологические критерии которой вполне соответствуют критериям типичной функциональной сферы (автохтонность, замещение активности, супероптимальное реагирование и т.д.). Это вновь показывает, что общая закономерность единства врожденного и благоприобретаемого поведения сохраняет свое значение в полной мере на всем протяжении онтогенеза, в том числе и на высших филогенетических уровнях. [172].

Низший уровень элементарной сенсорной психики

Общая характеристика психической активности. Как мы могли убедиться, на низшем уровне - элементарной сенсорной психики поведение животных выступает в достаточно разнообразных формах, но все же мы имеем здесь дело лишь с примитивными проявлениями психической активности. О такой активности, о психике мы можем здесь говорить потому, что простейшие активно реагируют на изменения в окружающей их среде, причем реагируют на биологически непосредственно незначимые свойства компонентов среды как на сигналы о появлении жизненно важных условий среды. Другими словами, простейшим свойственна элементарная форма психического отражения - ощущение, т.е. чувствительность в собственном смысле слова. Но там, как мы уже знаем, где появляется способность к ощущению, начинается психика.

Уже говорилось и о том, что даже низший уровень психического отражения не является низшим уровнем отражения вообще, существующего в живой природе: растениям присуще допсихическое отражение, при котором имеют место лишь процессы раздражимости. Однако элементы такого допсихического отражения встречаются и у простейших.

Большой интерес представляют в этом отношении, как и вообще для понимания условий зарождения психического отражения, реакции простейших на температуру. Здесь непосредственно необходимая для поддержания жизни энергия еще тождественна опосредующей энергии, сигнализирующей о наличии жизненно необходимого компонента среды.

Еще в начале нашего века М. Мендельсон установил, что у инфузорий реакции на изменения температуры становятся все более дифференцированными по мере приближения к некоему термическому оптимуму.

Вместе с тем у простейших специфические терморецепторы, т.е. специальные образования, служащие для восприятия изменений температуры среды, не обнаружены. (Достоверно такие рецепторы неизвестны и для других беспозвоночных.) В свое время Г. Джеюнингс полагал, что у инфузории (туфельки) передний конец тела особенно чувствителен в отношении температурных раздражений. Однако впоследствии О. Кёлер показал, что у разрезанной на две части туфельки передний и задний концы тела ведут себя в этом отношении в принципе так же, как целое животное. Отсюда напрашивается вывод, что реакция на изменения температуры является у простейших свойством всей протоплазмы. Возможно, что реакции простейших на термические раздражения еще сходны с биохимическими реакциями типа ферментативных процессов.

Очевидно, все это и соответствует тому обстоятельству, что для организма простейшего тепловая энергия еще не расчленяется на источник жизнедеятельности и сигнал о наличии такого источника. В связи с этим отсутствуют и специальные терморецепторы. Мы имеем, следовательно, здесь пример «сосуществования» у простейших допсихического и психического отражения.

Интересно, что отсутствие терморецепторов не делает реакции простейших менее выразительными, чем их реакции на другие внешние агенты. Как было показано, эти реакции проявляются в таксисах (в данном случае термотаксисах) и кинезах.

Еще явственнее «сосуществование» допсихического и психического отражения выступает у низших представителей типа. У евглены оно обусловлено и наличием наряду с животными растительного, аутотрофного, типа питания, почему евглена в одинаковой степени относится и к растениям и к животным.

С другой стороны, мы знаем, что степень и качества психического отражения определяются тем, насколько развиты способности к движению, пространственно-временной ориентации и к изменению врожденного поведения. У простейших мы встречаем разнообразные формы передвижения в водной среде, но только на самом примитивном уровне инстинктивного поведения - «инезов. Ориентация поведения осуществляется только на основе ощущений и ограничена элементарными формами таксисов, позволяющими животному избегать неблагоприятные внешние условия. За отдельными исключениями, активность простейших находится в целом как бы под отрицательным знаком, ибо эти животные попадают в сферу действия положительных раздражителей, уходя от отрицательных.

Это значит, что поисковая фаза инстинктивного поведения (кинезов) в указанном отношении еще крайне недоразвита. К тому же она явно лишена сложной, многоэтапной структуры. Возможно, что во многих случаях эта фаза вообще отсутствует. Во всем этом [188] проявляется не только исключительная примитивность инстинктивного поведения на данном уровне, но и предельная скудность содержания психического отражения. Ведь это содержание наполняется прежде всего активным поиском и оценкой раздражителей на первых этапах поисковой фазы.

Как уже отмечалось, в отдельных случаях у простейших встречаются и положительные элементы пространственной ориентации. К уже упомянутым примерам положительных таксисов можно добавить, что амеба в состоянии находить пищевой объект на расстоянии до 20-30 микрон. Зачатки активного поиска жертвы существуют, очевидно, и у хищных инфузорий. Однако во всех этих случаях положительные таксисные реакции еще не носят характера подлинного поискового поведения, поэтому эти исключения не меняют общую оценку поведения простейших, а тем более характеристику низшего уровня элементарной сенсорной психики в целом: дистантно на этом уровне распознаются преимущественно отрицательные компоненты среды; биологически «нейтральные» же признаки положительных компонентов, как правило, еще не воспринимаются на расстоянии как сигнальные, т.е. попросту еще не существуют для животного как таковые. Таким образом, психическое отражение выполняет на самом низком уровне своего развития в основном сторожевую функцию и отличается поэтому характерной «однобокостью»: сопутствующие биологически незначимые свойства компонентов среды дистантно ощущаются животными как сигналы появления таких компонентов лишь в том случае, если эти компоненты являются для животных вредными.

Что касается, наконец, пластичности поведения простейших, то и здесь простейшие обладают лишь самыми элементарными возможностями. Это вполне закономерно: элементарному инстинктивному поведению может соответствовать лишь элементарное научение. Последнее, как мы видели, представлено наиболее примитивной формой - привыканием, и лишь в отдельных случаях, может быть, встречаются зачатки ассоциативного научения.

Конечно, при всей своей примитивности поведение простейших является все же достаточно сложным и гибким, во всяком случае в тех пределах, которые необходимы для жизни в своеобразных условиях микромира. Эти условия отличаются рядом специфических особенностей, и этот мир нельзя себе представить как просто во много раз уменьшенный макромир. В частности, среда микромира является менее стабильной, чем среда макромира, что проявляется, например, в периодическом высыхании маленьких водоемов. С другой стороны, непродолжительность жизни микроорганизмов как отдельных особей (частая смена поколений) и относительное однообразие этого микромира делают излишним развитие более сложных форм накопления индивидуального опыта. В этой микросреде нет столь сложных и разнообразных условий, к которым можно приспособиться только путем научения. В таких условиях пластичность самого строения простейших, легкость образования [189] новых морфологических структур в достаточной мере обеспечивают приспособляемость этих животных к условиям существования. Можно, очевидно, сказать, что пластичность поведения здесь еще не превзошла пластичность строения организма.

Высший уровень элементарной сенсорной психики

В эту группу входят кишечнополостные, черви, брюхоногие и двустворчатые моллюски, иглокожие. Это более продвинутые животные по сравнению с предыдущей группой. Во-первых нервная система. Одна ее функция связана с координацией работы организма как единого целого, вторая - обеспечение взаимоотношений животного с внешней средой (поведение). Происходит ускорение проведения возбуждения: если протоплазме одноклеточных - 1-2 мкн в секунду, у многоклеточных - от 0, 5 м в секунду. Это увеличивает скорость реакции. Типы НС. Самая примитивная НС (сетчатая) - у сидячих форм: актиний и гидр. Более прогрессивная НС (кольцевая) - у свободноплавающих кишечнополостных. У них появляется возможность тактильного, химического ощущения, хотя восприятия еще нет. У актиний есть сложно устроенные глаза (сетчатка, хрусталик и т.д.) - наверное, для того, чтобы держаться между поверхностью и более низкими слоями воды. У медуз есть парные нервные ганглии: церебральный, педальный и висцеральный (в мантийной полости). У червей надглоточный и подглоточный ганглии, соединенные нервными отростками; вдоль тела тоже лежат ганглии, соединенные отростками - нервная лестница, примитивный вариант головного мозга. У иглокожих НС напоминает НС медузы. Все эти животные могут воспринимать только отдельные свойства среди, но некоторые ориентируются на комплекс свойств (например, у пиявок - сначала вибрация, ближе - запах, еще ближе - тепло). Пластичность поведения гидр и актиний минимальна. Некоторые актинии поселяются на раковинах моллюсках и раков-отшельников, и когда хозяин покидает раковину, актиния занимает там его место. У кишечнополостных пластичность поведения наблюдалась, в основном, в экспериментах. Привыкание у актиний сильнее, если воздействие слабое. Виды воздействий: освещение (ритмичное) - актиния сокращается, приседает. Если сильный и резкий свет, то для привыкания необходимо 40 воздействий, если слабый - 3 воздействия. При механическом воздействии: слабое - 5 часов, сильное - дольше. Химическое воздействие: при помещении в аквариум с актинией воды с запахом хищника - морской звезды, возникнет защитная реакция (избегание, сжимание в почку). Зависимость от возраста у гидр: лучше обучаются молодые животные. Все гидры, как и одноклеточные, хранят информацию не больше часа. В то же время, животное легче вспоминает то, чему оно училось в течение суток. После того как включается свет, гидре дают пищу, затем - повтор; но ассоциативной связи не образуется. В другом случае использовали вибрацию и затем удар током. Но и здесь после 150 сочетаний ассоциативная связь не выработалась: гидра не сжималась после воздействия вибрации. У актиний: животное помнит безопасное ощущение и опасность. У них можно выработать ассоциативную связь. В норме если рыба касается щупалец актинии, актиния реагирует на запах, открывает рот и хватает жертву. Если кусочек фильтровальной бумаги пропитать запахом рыбы, актиния будет реагировать на него точно так же, но, продержав его во рту несколько минут, "выплюнет" обратно, и если в течение нескольких суток подкладывать актинии эти кусочки бумаги, она престанет на них реагировать. У червей наблюдаются зачатки общения при попытках занять чужой домик. Попытки выработать ассоциативную связь: после 70 сочетаний свет-ток у планарий наблюдается сжатие после света. При через несколько десятков проб происходит усиление двигательной активности. Ассоциативные связи удерживаются долго, до 16 дней. Планария находится в лабиринте в точке выбора, подается две точки воздействия: при свете животное должно ползти направо, при вибрации - налево. Планария выучивается за 150 повторов. Еще: планария освещается ярким светом, это вызывает дискомфорт; снаружи прикреплена черная коробочка. Если планария попадет туда, срабатывает фотоэлемент, и свет отключается. С каждым разом планария совершает это действие все быстрее. Прогресс у морских многощетинковых червей - в ускорении передвижения: они быстрее плавают и ползают за счет щетинок, которые позволяют отталкиваться от субстрата. Привыкание вырабатывается очень быстро, иногда за несколько сочетаний. Например, у дождевого червя можно выработать способность различать по качеству поверхности опасные и безопасные отсеки помещения. Во время эксперимента червя поместили в чашку Петри, дно которой было разделено на четыре сектора: покрытый песком, камнями, глиной и гладкий (стекло). Если червя "наказывают" во всех секторах, кроме глиняного, то рано или поздно червь заползет в глиняный отсек и там останется. У морских многощетинковых червей вырабатывали условные связи на освещение. Вместо домика животное помещали в стеклянную трубку. После того, как червь в ней освоился, вне трубки появлялась пища, и перед этим загорался свет или возникала вибрация. После 30-50 сочетаний "освещение/вибрация кормление" червь начинал сам выползать из домика в ответ на свет или вибрацию. Этот опыт черви могли запоминать надолго (до 15 дней). Морские звезды (как и дождевые черви) могут различать поверхность. Если вырабатывается отрицательная связь с поверхностью, морская звезда будет избегать ее. Примерно на 6 день животное забывает этот отрицательный опыт. Таким образом, иглокожие примерно одинаковы с червями по уровню психического развития.

Низший уровень персептивной психики

Членистоногие и головоногие моллюски способны воспринимать объекты, взаимодействовать с ними, учитывая целостную ситуацию, замечают появление новых объектов, различают формы (один из важнейших критериев для определения ПП). Эта способность определяется в эксперименте (дифферентировочная дрессировка). Территориальные виды членистоногих и головоногих хорошо знают свою территорию и замечают перемены, при этом первых план выходит ориентироваочная деятельность.

Взаимосвязь со средой у членистоногих сложная и разнообразная. Она обеспечена сложной НС: нервная цепочка (сближение нервных узлов, у головы - три нервных ганглия - "головной мозг" - с крупными зрительными долями). Глаза очень сложно устроены, и животные могут различать форму, цвет, величину объекта (пчелы воспринимают поляризованный свет), но некоторые цвета путают. Есть специализированные органы химического чувства: полые волоски (на усиках и щупальцах - особенно), расположенные по всему телу. Органы слуха у некоторых насекомых, (особенно хорошо реагируют и издают звуки сверчки, кузнечики и цикады). Тактильные чувства развиты у насекомых, ведущих ночной образ жизни или живущих под землей. Наиболее сложные взаимосвязи отмечены у общественных насекомых; у них наблюдаются взаимопомощь, взаимное кормление, сложение усилий во время охоты, разделение функций (муравьи и пчелы). У муравьев функциональные группы различаются по морфологии и особенностям психики (например, активные и пассивные муравьи). Аллело-мимитическое поведение - стимуляция видотипичных действий - впервые появляется у муравьев (при переносе пищи). Коммуникация бывает визуальной, химической и тактильной. Танцы пчел: через движения на поверхности сот пчелы сообщают о том, насколько далеко богатое пищей место. У муравьев - химическая коммуникация (мечение территорий) и антеннальный код (муравьи при встрече друг с другом, часто соприкасаясь усиками, обмениваются информацией о том, где добыть пищу). Все это - врожденное инстинктивное поведение, но это большой шаг в развитии психики. Насекомые могут учиться новому. Помнят местоположение корма в течение 2-3 недель. Научение у насекомых только облигатное (обязательное).

Головоногие ведут оседлый образ жизни, поселяются на определенном участке дна. Многим представителям отряда свойственна конструктивная деятельность, которая является инстинктивной. Осьминоги регулярно исследуют свою территорию с помощью щупалец. Поскольку осьминоги не имеют скелета, они не различают предметы по весу. С помощью сложно устроенных глаз могут различать форму (46 пар фигур), величину и расположение предметов. Головоногие имеют крупный головной мозг из 14 отделов, с хорошо развитыми зрительными долями. Хорошо различают химические стимулы. Особое внимание исследователей привлекает пластичность поведения осьминогов, особенно в лабораторных условиях. Пластичность проявляется, например, в том, что если поблизости нет пригодного естественного материала для постройки дома, животные используют антропогенно произошедшие предметы (шины, бутылки и т.д. ). Осьминоги могут приручаться. В природе узнают аквалангистов и ныряльщиков, которые их подкармливают; от остальных - прячутся или пытаются поймать и удерживать под водой, пока человек не задохнется. В одном из экспериментов осьминог разжимал пальцы человека, если в зажатой руке была пища, вместо того чтобы утопить и съесть эту пищу вместе с рукой. Обход преграды: если перед голодным осьминогом положить краба и прикрыть пластинкой под током, то осьминог бьется 1-2 (max) раза и обползает пластинку. Эксперимент в естественных условиях: осьминогу на нитке опускали пищу, и животное вылезало из воды, чтобы покушать. Затем в половине случаев опускали белый квадрат, и если осьминог вылезал, он получал удар током. Понадобилось 12 проб, чтобы осьминог научился не вылезать к пище с квадратом. Животное помнило этот опыт несколько недель или больше. Возрастные различия: в отличие от позвоночных, у осьминогов взрослые особи учатся быстрее, чем молодые. Если предъявить добычу в стеклянной трубке, то взрослый осьминог пытается взять добычу в течение часа, а молодой - от 6 до 8 часов.

психика животное игра навык

Высший уровень персептивной психики

В эту группу входят хрящевые и костные рыбы, амфибии, рептилии и все остальные животные

Хрящевые рыбы: акулы могут ориентироваться по отдельным свойствам объекта: чувствуют запах крови на расстоянии нескольких километров. Существует два вида акул - катраны и кошачьи акулы, сходные по строению, но различные по обучаемости (пропущено).

Рептилии более подвижны, чем амфибии. Появляется кора полушарий - мозг освобождается от непосредственной связи с рецепторами, сигналы переключаются через происходит обобщение информации, поступающей в мозг от разны органов чувств - более полное взаимодействие со средой. Взаимодействие со средой: в пищевом поведении наблюдаются более cложные формы заботы о потомстве. Поведение врожденное, но с опытом модифицируется. Пластичность поведения. В основном изучались черепахи. Они различают форму, вертикальные и горизонтальные полосы (70-80 проб), но задачи на выявление абстрактного признака "неодинаковое" (3 изображение: 2 одинаковых, 1 - отличное) решать не способны. Выучивание одного признака, нет способности к переносу. Опыт не может быть использован для решения других задач того же типа. Лабиринт: черепахи выучиваются проходить 4-6-тупиковый лабиринт, т. к. в природе они сталкиваются с подобными ситуациями (норы). Экстраполяция: преодоление преграды+способность предвидеть направление перемещения корма. Не все - около половины черепах, и сухопутные лучше. Эта группа, по сравнению с амфибиями, более прогрессивная (НС и образ жизни), поэтому способность к научению развита лучше, хотя есть недостатки.

У птиц взаимосвязь со средой более сложная и разнообразная, птицынамного подвижнее, активны круглый год (теплокровность), взаимосвязи в сфере питания определяются темии объектами питания, которые вид использует. У некоторых видов объекты питания - крупные животные, процесс поимки которых оченб сложен. Некоторые птицы научились использовать примитивные орудия для разделывания пищи (кактусы, палочки, камни). Взаимосвязи в сфере заботы о потомстве тоже сложнее. Выбор места для гнезда, охрана территории, выкармливание и обучение птенцов - в этих сферах вррожденные и приобретеные элементы поведения тесносвязаны. Впервые птицы могут обогащать свой опыт через наблюдение. Птенцы стервятников, как только начинают хдить, исслеуют камни. Если подложить яйцо страуса, птенцы начинают бросать в него камни, с каждым разом точнее и сильнее. Это индивидуальное. Дополнение к врожденному поведению: интерес к камням есть и у детенышей, которые развивались без сверстников. Имитационное научение: групповые птицы наблюдают за поведением друг друга, и если одна особь научилась делать что-то новое и полезное, остальные получают опыт через подражание. Пластичность поведения очень высока, ассоциативные связи часто вырабатываются с 1-2 сочетаний, т. к. птицы отличаются большой наблюдательностью, замечают изменения в ситуации и связывают эти изменения с собственными действиями. Помнят выученное гораздо дольше: куры, утки и гуси помнят сигнал о пище около 3 месяцев, врановые помнят выученное от 5 месяцев до 2 лет. Птица различаются по уровню психического развития. Лучше - врановые, попугаи и дневные хищники. Все они питаются разнообразным кормом, и сложные взаимосвязи влияют на. Наиболее примитивные птицы - курицы, наиболее развиты - врановые (с 1го сочетания). Именно у пиц впервые появляется игра, как у молодняка, так и взрослых особей. У молодняка игра тесно связана с особенностями образа жизни. Хищники в игре имитируют охоту, воронята активно играют с предметами, врановые - локомоторная игра, в зависимости от условий обитания. Особенно разнообразна такая игра в условиях города, где птицы могут использовать предметы: катание, отнимание. Локомоторно-манипуляционная игра: ворона кидает по водосточной трубе камень и внизу пытается его поймать. Развито исследовательское поведение (его трудно иногда отличить от манипуляционной игры, т. к. часто одно перерастает в другое). В экспериментальных ситуациях птицы легко обучаются различным инструментальным действиям, эти навыки образуются очень быстро (до 10 сочетаний). Например, голуби учатся дергать за рычаг, чтобы получить пищу. Кроме того, есть способность к различению количество предметов. Способность к ситуационному звукоподражанию (особенно развита у скворцов Майна и попугаев). Птицы способны связывать звуки с обстановкой и в дальнейшем издавать эти звуки в подобной ситуации.

Возможности органов чувств у млекопитающих: исключительная острота органов чувств, способность к различению минимальных концентраций химических веществ, способность к тончайшей зрительной дифференцировки. Обоняние: собаки используются для распознания (обнаружения) преступников по запаху, но способны и к более тонкой дифференцировке: они могут по запаху человеческого волоса (до 5 см), концентрированного на абсорбенте, отличить преступника, могут различить однояйцевых близнецов, могут распознать наличие болезни (шизофрения) у человек, различают индивидуальный запах холоднокровных животных. Зрительные анализаторы: Цариф и умный Ганс - лошади, демонстрировавшие способность разговаривать и решать сложные математические задачи. Выяснилось, что лошади могут научится наблюдать за малейшими непроизвольными движениями человека (руки, ноги, голова), его мимикой, и связывать эти движения с решениями задач, которые ставит животному человек. Взаимосвязи со средой очень разнообразны.

Проблема интеллекта животных

Предпосылки и элементы интеллектуального поведения и животных. Интеллектуальное поведение является вершиной психического развития животных. Однако говоря об интеллекте, «уме» животных, их мышлении, необходимо прежде всего отметить, что чрезвычайно трудно точно указать, по поводу каких животных можно говорить об интеллектуальном поведении, а по поводу каких - нет. Очевидно, речь может идти лишь о высших позвоночных, но явно не только о приматах, как это до недавнего времени принималось. Вместе с тем интеллектуальное поведение животных является не чем-то обособленным, из ряда вон выходящим, а лишь одним из проявлений единой психической деятельности с ее врожденными и [248] благоприобретаемыми аспектами. Интеллектуальное поведение не только теснейшим образом связано с разными формами инстинктивного поведения и научения, но и само складывается (на врожденной основе) из индивидуально-изменчивых компонентов поведения. Оно является высшим итогом и проявлением индивидуального накопления опыта, особой категорией научения с присущими ей качественными особенностями. Поэтому интеллектуальное поведение дает наибольший приспособительный эффект, на что и обратил особое внимание А.Н. Северцов, показав решающее значение высших психических способностей для выживания особей и продолжения рода при резких, быстро протекающих изменениях в среде обитания.

Предпосылкой и основой развития интеллекта животных - во всяком случае в направлении, ведущем к человеческому сознанию - является манипулирование, причем прежде всего с биологически «нейтральными» объектами. В ходе манипулирования, особенно при выполнении сложных манипуляций, происходит обобщение опыта деятельности животного, формируются обобщенные знания о предметных компонентах окружающей среды, и именно этот обобщенный двигательно-сенсорный опыт составляет главнейшую основу интеллекта обезьян.

О манипулировании человекообразных обезьян «биологически индифферентными» предметами Павлов говорил: «Это же - самая настойчивая любознательность. Так что нелепое утверждение, будто у животных ее нет, нет в зачатке того, что есть у нас и что в конечном счете создало науку, - не отвечает действительности». В качестве примера Павлов сослался на наблюдавшееся им у шимпанзе манипулирование предметами, в частности коробкой, в которой нет «никаких апельсинов, ни яблок». Тем не менее обезьяна «долгое время возится... над решением механических задач, которое не обещает ей никаких выгод, никакого материального удовлетворения».

Особую познавательную ценность представляют деструктивные действия, так как они позволяют получить сведения о внутренней структуре предметов. При манипулировании животное получает информацию одновременно по ряду сенсорных каналов, но преобладающее значение имеет у обезьян сочетание кожно-мышечной чувствительности рук со зрительными ощущениями. Кроме того, в обследовании объекта манипулирования участвуют также обоняние, вкус, тактильная чувствительность околоротовых вибрисс, иногда слух и т.д. Эти виды чувствительности сочетаются с кожно-мышечной чувствительностью эффекторов (ротового аппарата, передних конечностей) кроме обезьян и у других млекопитающих, когда те манипулируют предметами. В итоге животные получают комплексную информацию об объекте как едином целом и обладающем разнокачественными свойствами. Именно в этом и заключается значение манипулирования как основы интеллектуального поведения. Необходимо, однако, подчеркнуть, что первостепенное значение имеют для интеллектуального поведения зрительные восприятия и особенно зрительные обобщения, о которых уже раньше шла речь. Насколько развита способность к формированию обобщенных зрительных образов даже у крыс, показывает следующий эксперимент, в котором крысы с успехом решали очень трудную задачу: животному надо выбрать из трех предъявленных фигур (вертикальные и горизонтальные полосы) одну несходную по сравнению с двумя другими. Местонахождение и рисунок такой фигуры постоянно меняются, следовательно, это будут то вертикальные, то горизонтальные полосы, расположенные то слева, то справа, то посередине (в неправильной последовательности). Таким образом, подопытное животное могло ориентироваться лишь по одному, крайне обобщенному признаку - несхожести одного рисунка по сравнению с остальными. Мы имеем здесь, таким образом, дело со зрительным обобщением, близким к абстрагированию, свойственному мыслительным процессам.

Необходимо, однако, подчеркнуть, что даже высшие позвоночные решают инструментальные задачи труднее, чем локомоторные. Л. Кардош отметил в этой связи, что в психической деятельности животных преобладает познавание пространственных отношений (см. ч. I, гл. 3), постигаемых ими с помощью локомоторных действий. У обезьян же, особенно человекообразных, локомоторное познавание пространственных отношений теряет свою доминирующую роль за счет сильного развития манипуляционных действий. Однако только человек может полностью освободиться от направляющего воздействия пространственных отношений, если этого требует познание временно-причинных связей.

Чрезвычайно важной предпосылкой интеллектуального поведения является и способность к широкому переносу навыков в новые ситуации. Эта способность вполне развита у высших позвоночных, хотя и проявляется у разных животных в разной степени.

К подобным антропоморфическим выводам пришел, например, Н.Р.Ф. Майер, признавший крыс способными «рассуждать». Обоснованием этого заключения послужили результаты его экспериментов по выработке у крыс отсроченных реакций, в ходе которых эти животные оказались в состоянии связывать элементы прежнего опыта, которые раньше никогда не сочетались в их поведении. Как было показано, это происходило и в опытах Протопопова с собакой;

Итак, способности высших позвоночных к разнообразному манипулированию, к широкому чувственному (зрительному) обобщению, к решению сложных задач и переносу сложных навыков в новые ситуации, к полноценной ориентации и адекватному реагированию в новой обстановке на основе прежнего опыта являются важнейшими элементами интеллекта животных. И все же сами по себе эти качества еще недостаточны, чтобы служить критериями интеллекта, мышления животных. Тем более, как указывалось, невозможно признать такими критериями, например, высокоразвитые способности к оптическому обобщению у пчел.

Критерий интеллектуального поведения животных. Отличительная особенность интеллекта животных заключается в том, что в дополнение к отражению отдельных вещей возникает отражение их отношений и связей (ситуации). Отчасти это имеет, конечно, место и при некоторых сложных навыках, что лишний раз характеризует последние как переходную форму к интеллектуальному поведению животных. Это отражение [252] происходит в процессе деятельности, которая по своей структуре» согласно Леонтьеву, является двухфазной.

Мы уже видели, что сложные навыки животных большей частью являются многофазными. Однако эти фазы, будь это вскарабкивание крысы с площадки на площадку с помощью подтягиваемой лестницы или последовательное отмыкание затворов «проблемного ящика», по существу своему являются лишь цепью, суммой однозначных равнокачественных этапов последовательного решения задачи. По мере же развития интеллектуальных форм поведения фазы, решения задачи приобретают четкую разнокачественность: прежде слитая в единый процесс деятельность дифференцируется на фазу подготовления и фазу осуществления. Именно фаза подготовления составляет характерную черту интеллектуального поведения. Как указывает Леонтьев, интеллект возникает впервые там, где возникает процесс подготовки возможности осуществить ту или иную операцию или навык.

Формы мышления. На основе многолетних экспериментальных исследований Ладыгина-Котс пришла к выводу, что мышление животных имеет всегда конкретный чувственно-двигательный характер, что это - мышление в действии, причем эти действия являются всегда предметно-отнесенными. Такое мышление в действиях, по Ладыгиной-Котс, представляет собой практический анализ и синтез, который при орудийной деятельности осуществляется в ходе непосредственного обращения с объектами, в ходе их обследования, обработки и применения. Но при этом не исключаются, а, наоборот, играют большую роль те обобщенные зрительные представления, о которых шла речь выше.

В соответствии с этим Ладыгина-Котс считает возможным выделить две различные по сложности и глубине формы мышления (правда, только у человекообразных обезьян). [255]

Первая форма характеризуется установлением связей раздражителей (предметов или явлений), непосредственно воспринимаемых животным в ходе его деятельности. Это анализ и синтез в наглядно обозреваемой ситуации. Примером может служить выбор обезьяной предметов, пригодных для употребления в качестве орудия, с учетом их величины, плотности, формы и т.д.

Вторая форма характеризуется установлением связей между непосредственно воспринимаемыми раздражителями и представлениями (зрительными следами). Так, в описанных опытах, в которых шимпанзе приходилось выталкивать лакомство из трубы с помощью орудия, мыслительные операции такого типа проявлялись в изготовлении орудия, например в распутывании клубка проволоки и ее выпрямлении. Особенно убедительным доказательством существования этой высшей формы мышления является опыт, при котором обезьяне вместе с трубой давалась дощечка, значительно более широкая, чем диаметр трубы. Шимпанзе оказался в состоянии совершенно самостоятельно отчленять от доски узкие лучины и использовать их в качестве орудия для выталкивания приманки из трубы.