Гуманистическое направление в терапии Э. Фромма

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

УЧРЕЖДЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ «ВИТЕБСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» ИМЕНИ П.М. МАШЕРОВА

Кафедра социально-педагогической работы

Контрольная работа

по психологическим основам социальной работы

на тему: «Гуманистическое направление в терапии Э. Фромма»

студентки 4 курса 41 группы

специальности: социальная работа,

спд (5 л., 6 м.)

Лагун Нины Игоревны

Витебск 2012

План

Введение

1. Теоретические основы гуманистического направления в терапии Э. Фромма

2. Цели и задачи гуманистического направления в терапии Э. Фромма

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Ни один психолог, психотерапевт или психоаналитик после Фрейда не смог настолько выразительно обрисовать социальные детерминанты личности, как Эрих Фромм. Как психоаналитик гуманистического направления в психологии и психотерапии, Фромм утверждал, что поведение человека и его психопатология (психологический стресс, неврозы, страхи, депрессия) могут быть поняты только в свете влияний культуры, существующих в данный конкретный момент истории. Он был убежден, что потребности, свойственные только человеку, эволюционировали в ходе истории человечества, а различные социальные системы, в свою очередь, оказывали влияние на выражение этих потребностей. С точки зрения Фромма, близкой позиции Фрейда, личность является продуктом динамического взаимодействия между врожденными потребностями и давлением социальных норм и предписаний. Он первым сформулировал теорию типов характера, основанную на социологическом анализе того, как люди в обществе активно формируют социальный процесс и саму культуру [1, c. 58].

Фромм, как психолог, стремился расширить горизонты теории психоанализа как метода психологического консультирования, сосредоточенного на практических усилиях оказания психологической помощи, подчеркивая роль социологических, политических, экономических, религиозных и антропологических факторов в формировании личности, а также различных ее расстройств - невроза, депрессии, фобий (страхов), психастении, др. Его интерпретация личности начинается с анализа условий существования человека и их изменений, начиная с конца Средневековья (конец XV века) по наше время. По завершении своего исторического анализа Фромм сделал вывод о том, что неотъемлемой чертой человеческого существования в наше время является одиночество, изоляция и отчужденность. В то же время он был уверен в том, что для каждого исторического периода было характерно прогрессивное развитие индивидуальности по мере того, как люди боролись за достижение большей личной свободы в развитии всех своих потенциальных возможностей. Однако значительная степень самостоятельности и свободы выбора, которыми наслаждаются люди, живущие в современном западном обществе, были достигнуты ценой утраты чувства полной безопасности и появления ощущения личной незначимости. Фромм, как психотерапевт, считает, что перед сегодняшними мужчинами и женщинами стоит болезненная дилемма. Невиданная свобода от жестких социальных, политических, экономических и религиозных ограничений (как это имеет место сегодня в американской культуре) потребовала компенсации в виде чувства безопасности и чувства принадлежности к социуму. Фромм, в отличие от Фрейда и Юнга, полагал, что эта пропасть между свободой и безопасностью стала причиной беспримерных тревоги и трудностей в человеческом существовании, что делает особенно востребованной психологическую помощь, будь то психологическая консультация, психотерапия или психоанализ [1, c. 58].

1. Теоретические основы гуманистического направления в терапии Э. Фромма

Крупным представителем неофрейдизма, указавшим на неспособность ортодоксального психоанализа решить проблему взаимодействия личности и общества, является Эрих Фромм (1900 - 1980), который окончил Франкфуртский университет. Он был приглашен специализироваться в области психоанализа сначала в Мюнхенский университет, а позднее - в знаменитый Берлинский психоаналитический институт. В 1933 году Фромм переезжает в США, где он вначале становится лектором Чикагского психоаналитического института, в котором работала и К. Хорни. Спустя некоторое время он перебирается в Нью-Йорк, где занимается частной практикой, параллельно читая лекции в ряде американских университетов [2, c. 144].

Фромм считается наиболее социально-ориентированным из всех психоаналитиков, так как для него социальное окружение являлось не просто условием, но важнейшим фактором развития личности. При этом, в отличие от Адлера, который также придавал большое значение среде, Фромм под средой понимал не только ближайшее окружение человека, его семью и близких, но и то общественное устройство, при котором он живет. Фромм подчеркивал, что наибольшее значение для него имели идеи Маркса и Фрейда, которые он и хотел объединить в своей теории, особенно в ранний период. Если от Фрейда он взял идею о доминирующей роли бессознательного в личности человека, то от Маркса - мысль о значении социальной формации для развития психики, а также идею о развитии отчуждения при капитализме, понимая под этим психологическое отчуждение, отчуждение людей друг от друга [2, c. 144].

Эрих Фромм занимался изучением психики современного человека, а также проблемами взаимодействия между психологическими и социологическими факторами общественного развития. Он выявил, что влияние нынешних тенденций современного политического развития ставит под угрозу одно из важнейших достижений нашей культуры - уникальность и индивидуальность личности. Именно это и вынудило его на время отказаться от работы над проблемой в целом и более детально заняться лишь одним из аспектов, который, тем не менее, является ключевым моментом в процессе ломки культурных и социальных стереотипов. Суть его можно сформулировать следующим образом: как современный человек понимает слово «свобода». Фромм был убежден, что настоящий психолог должен внести свой вклад в понимание сути современного кризиса, жертвуя при этом некоторой полнотой изложения, он полагал, что, настаивая на изучении современной обстановки именно через призму науки, мы ничуть не переоцениваем ее значимость. Основами социального процесса является индивидуум со своими желаниями и тревогами, страстями и убеждениями, склонностью к добру или злу, поэтому его характер играет немаловажную роль в формировании этого процесса. Чтобы понять динамику общественного развития, необходимо понять динамику психологических процессов, которые управляют индивидуумом. Точно так же, чтобы понять индивидуума, необходимо рассматривать его с учетом особенностей общества, в котором он живет.

Основная идея Э. Фромма в книге «Бегство от свободы» состоит в том, чтобы дать представление, почему современный человек, освобожденный от оков доиндивидуалистического общества, которое одновременно и ограничивало его, и обеспечивало безопасность и покой, не приобрел внутренней свободы реализации личностного потенциала, то есть реализации своих интеллектуальных, эмоциональных и чувственных способностей. Свобода принесла человеку независимость и наделила смыслом его существование, но в тоже время изолировала его, пробудила в нем чувство бессилия и тревоги. Одиночество, которое является логическим следствием подобной изоляции, невыносимо, и человек оказывается перед выбором: либо бежать от бремени свободы и искать укрытия под тенью новой зависимости, нового подчинения, либо соответствовать всем тем новым условиям, которые в дальнейшем приведут к реализации внутренней позитивной свободы, основанной на неповторимости каждой личности [2, c. 145].

Фромм пытался скорее дать диагноз, чем прогноз, не решение, а лишь анализ проблемы. Он считал, что его исследования помогут найти выход из создавшегося положения, ибо понимание предпосылок для всеобщего бегства от свободы является основополагающим фактором в деле борьбы над силами тоталитаризма.

С первых шагов своей теоретической деятельности Фромм стремится выяснить, какую роль играют психологические факторы в социальном процессе. Он делает попытку интерпретировать динамику всей человеческой истории с социально-психологической точки зрения, раскрыть психологический механизм общественного развития. Будучи убежденным в том, что эти проблемы могут быть решены на основе философской антропологии, Фромм строит свою психологическую модель человека, которая является основанием его теории.

Отвергнув биологизм Фрейда, Фромм пересматривает символику бессознательного, смещая акцент с подавления сексуальности на конфликтные ситуации, обусловленные социокультурными причинами, разрабатывает понятие «социального характера» как связующего звена между психикой индивида и социальной структурой общества [4, c. 80].

Общая конфликтная ситуация, полагает Фромм, обусловлена возникновением человеческого сознания, которое разрывает естественные связи человека со средой, разрушает его чувственную гармонию с ней, порождает противоречие, составляющее основу человеческого существования. С одной стороны, человек - часть природы и подвластен ее биологическим законам; с другой, благодаря своему разуму он возвышается над ней, противостоит ей как самостоятельный субъект. Человеческое самосознание, считает Фромм, «сделало его чужаком в этом мире, породило чувство одиночества и страха». Человек не в силах вернуться к состоянию дочеловеческой гармонии с природой, что заставляет его искать формы единения с ней. Из этого противоречия Фромм и выводит фундаментальные психологические потребности, которые возводятся им в статус вечных, неизменных, внеисторических по своему происхождению побуждений.

Понимание природы человека как некой системы фундаментальных потребностей, подчеркивающих нечто неизменное в человеке, позволили Фромму выявить некоторые устойчивые механизмы и типы поведения человека в различных социально обусловленных условиях [4, c. 80].

Фромм пришел к выводу, что движущими силами развития личности являются две врожденные бессознательные потребности, находящиеся в состоянии антагонизма: потребность в укоренении и потребность в индивидуализации. Если потребность в укоренении заставляет человека стремиться к обществу, соотносить себя с другими его членами, стремиться к общей с ними системе ориентиров, идеалов и убеждений, то потребность в индивидуализации, напротив, толкает к изоляции от других, к свободе от давления и требований общества. Эти две потребности являются причиной внутренних противоречий, конфликта мотивов у человека, который всегда тщетно стремится каким-то образом соединить эти противоположные тенденции в своей жизни.

Стремление примирить эти потребности является, с точки зрения Фромма, двигателем не только индивидуального развития, но и общества в целом, которое также пытается уравновесить эти стремления.

Индивидуализация развивается в ущерб укорененности, о которой человек начинает тосковать, стремясь убежать от обретенной свободы. Это бегство от свободы, характерное для общества, где все друг другу чужие, проявляется не только в желании получить надежную работу, но и в идентификации, скажем, с политическим деятелем, который обещает надежность, стабильность и укорененность. Таким стремлением убежать от свободы, которая оказывается слишком трудной для человека, объяснял Фромм и приход фашизма, свидетелем которого он был в 30-е годы в Германии. Социализм тоже лишает людей индивидуальности, давая им в обмен стереотипность образа жизни, мышления и мировоззрения [4, c. 81].

Единственным чувством, которое, по мнению Фромма, помогает человеку примирить эти две противоположные потребности, является любовь в самом широком понимании этого слова. В стремлении к индивидуализации люди обычно стремятся к свободе от других, от обязательств и догм, определяющих их жизнь в обществе. Желание свободы от всех и любой ценой не дает человеку возможности задуматься над тем, зачем ему нужна эта свобода. Поэтому, обретая ее, он не знает, что с ней делать, и у него возникает желание променять ее опять на укорененность. В то же время есть и другая свобода, "свобода для", то есть свобода, необходимая нам для осуществления наших намерений. Такая свобода требует освобождения не от всех связей, а только от тех, которые мешают в осуществлении задуманного. Поэтому обретение такой свободы и индивидуальности не тяготит человека, но, наоборот, принимается им с радостью. Именно такая свобода, свобода для жизни с близкими людьми, и рождается в любви. Она дает одновременно удовлетворение и потребности в индивидуализации, и потребности в укорененности, примиряет их и гармонизирует жизнь человека, его личность и отношения с миром. Поэтому Фромм говорил о необходимости построить на Земле новое общество - "гуманистический идеализм", основанный на любви людей друг к другу [4, c. 81].

То нечто общее, присущее индивидам любого общества, несмотря на индивидуальные психологические различия, Фромм, подобно Райху, называет «социальным характером», который рассматривается им как активный фактор общественного процесса, позволяющий наиболее эффективно приспособиться к требованиям общества. Положительная роль социального характера направлена на обретение человеком чувства безопасности и защищенности.

Фромм считает, что типы социального характера зависят от типов социальной структуры. Анализируя эту взаимосвязь, он выводит следующие типы социальных характеров: рецептивный, эксплуататорский, накопительный и рыночный. В основе каждого из них лежит специфический психологический механизм, посредством которого индивиды решают проблему своего бытия. Эти механизмы, которые Фромм определяет как:

- мазохистский;

- садистский;

- деструктивный;

- конформистский.

Они выступают своеобразными защитными реакциями индивида на негативную ситуацию, выражающуюся в невозможности человека реализовать себя в определенной социальной структуре.

При мазохизме и садизме человек приобретает иллюзию собственной идентичности, добровольно подчиняясь или, напротив, господствуя над чем-либо или над кем-либо [5, c. 85].

Деструктивизм компенсирует чувство неуверенности, бессилия и беспомощности стремлением уничтожить, разрушить причину тревожного состояния индивида.

Психологический механизм конформизма уравновешивает тревожное состояние отказом человека от собственного «Я» посредством растворения себя в общей массе, толпе.

Эти способы человеческого поведения, считает Фромм, являются универсальными, однако предпочтительный выбор того или иного способа определяется типом общества. Социальные условия всегда вызывают преобладание и господство какого-то одного из типов характера, свойственного большинству членов общества.

Фромм отмечает, что указанные ориентации характера являются лишь особым аппаратом социальной адаптации индивида, специфической реакцией индивида на те социальные условия, где он находится. Однако ни одна из этих ориентаций характера в принципе не решает проблему человеческого существования; в них невозможна реализация потенций человеческой природы. Они являются непродуктивными [5, c. 85].

Собственно, по мнению Фромма, личностный и общественный процессы идут по линии конкуренции и конфликтов двух ориентации характера - рыночного и продуктивного, в которых реализуется программа двух способов человеческого существования - обладания и бытия. Продуктивная ориентация характера коренится в человеческой природе, но, к сожалению, по мнению Фромма, она подавляется установкой на обладание рыночной ориентацией характера, которая на современном этапе общества является универсальной. Однако это трагично, поскольку общество, которое культивирует ориентацию на обладание, препятствует реализации потребностей человеческой природы и утверждению ориентации на бытие является патологичным, больным и неизбежно порождает «шизоидную», «невротическую», отчужденную от своей сущности личность [5, c. 86].

По Э. Фромму, даже при их наличии, развиваются социально-психологические механизмы “бегства от свободы”, добровольного отказа от нее. Концепция Э. Фромма базируется на представлении о двойственности свободы, которая, по его мнению, имеет место в течение всего Нового времени: с одной стороны, растет независимость человека от внешних властей, от экономических и политических оков, с другой - повышается его изолированность, а в результате и чувство ничтожности и бессилия в мире, который все более становится безграничным, угрожающим и чуждым. По Фромму, новая свобода неизбежно вызывает ощущение неуверенности, сомнения, одиночества и тревоги. Причем по мере развития капитализма, особенно с его переходом в монополистическую фазу, относительный вес двух тенденций свободы изменяется в пользу факторов, ослабляющих личность: чувства бессилия и одиночества усилились, индивид ощущает угрозу со стороны гигантских сил, и ситуация во многом напоминает XV и XVI века.

Чтобы иметь возможность действовать, индивид должен преодолеть невыносимое чувство бессилия и одиночества. Один путь устранения разрыва между личностью и окружающим миром ведет назад: это отказ человека от свободы, более или менее полный отказ от индивидуальности и целостности человеческого “я”. Э. Фромм описал три психологических механизма, используемых людьми для избавления, или “бегства” от свободы. Первый из них - авторитаризм, состоящий “в тенденции отказаться от независимости своей личности, слить свое “я” с кем-нибудь или с чем-нибудь внешним, чтобы таким образом обрести силу, недостающую самому индивиду”. Авторитаризм проявляется как в стремлениях к подчинению, так и в стремлениях к господству, или, другими словами, как в мазохистских, так и в садистских тенденциях [5, c. 86].

Мазохизм Э. Фромм определяет как “стремление раствориться в подавляющей силе, приобщившись тем самым к ее мощи и славе”. Этой внешней силой может быть другой человек, какой-либо общественный институт, Бог, нация, совесть или моральная необходимость. “Став частью силы, которую человек считает непоколебимой, вечной и прекрасной, он становится причастным к ее мощи и славе. Индивид целиком отрекается от себя, отказывается от силы и гордости своего “я”, от собственной свободы, но при этом обретает новую уверенность и новую гордость в своей причастности к той силе, к которой теперь может себя причислить”. Найдя себе нового хозяина, мазохист, по убеждению Э. Фромма, избавляется от окончательной ответственности за свою судьбу, а тем самым и от мучительных сомнений, какое решение принять [5, c. 87].

Садизм, напротив, выражается в стремлении к неограниченной власти над другими: “…Садист так же сильно нуждается в своем объекте, как мазохист - в своем. В обоих случаях собственное “я” исчезает. В одном случае я растворяюсь во внешней силе - и меня больше нет; в другом - я разрастаюсь за счет включения в себя другого человека, приобретая при этом силу и уверенность, которой не было у меня самого”.

Э. Фромм утверждал, что человек не бывает только садистом или только мазохистом, у него обычно присутствуют обе тенденции.

Второй механизм бегства от свободы - разрушительность “отличается уже тем, что ее целью является не активный или пассивный симбиоз, а уничтожение, устранение объекта… Разрушить мир - это последняя, отчаянная попытка не дать этому миру разрушить меня. Целью садизма является поглощение объекта, целью разрушительности - его устранение. Садизм стремится усилить одинокого индивида за счет его господства над другими, разрушительность - за счет ликвидации любой внешней угрозы”[15, c. 58].

Если по каким-либо причинам объектом разрушительных устремлений индивида не могут стать другие люди, то они легко направляются на него самого и могут привести к физическому заболеванию или даже к попытке самоубийства. Рационализаций разрушительных действий, по мнению Э. Фромма, - великое множество. Любовь, долг, совесть, патриотизм - наиболее распространенные среди них.

И наконец, третий механизм бегства от свободы, в котором, согласно Э. Фромму, находит спасение большинство нормальных индивидов в современном обществе, - автоматизирующий конформизм. “Индивид перестает быть собой; он полностью усваивает тип личности, предлагаемый ему общепринятым шаблоном, и становится точно таким же, как все остальные, и таким, каким они хотят его видеть. Исчезает различие между собственным “я” и окружающим миром, а вместе с тем и осознанный страх перед одиночеством и бессилием”. Индивид превращается в робота, теряет себя, но при этом убежден, что он свободен и подвластен лишь собственной воле, что он способен думать, чувствовать и действовать свободно, что он - это “он”, что его мысли, чувства и желания на самом деле принадлежат “ему”. В большинстве случаев, по Э. Фромму, такое убеждение является величайшей и опасной иллюзией [3, c. 40].

Анализ на уровне предельных и безусловных описаний, по существу, ставит под сомнение одну из основных предпосылок данного исследования - безусловную ценность индивидуальной свободы. В самом деле, исходя из концепции Э. Фромма, напрашивается вопрос: зачем расширять социетальную свободу в России по западному образу и подобию, если с ее утверждением индивиды осознанно или неосознанно будут пытаться “бежать” от нее, и нужно будет снова возвращаться к обществу с плановой экономикой? Еще более обостряет этот вопрос Г.Маркузе, который пришел к отказу как от капитализма, так и от социализма [3, c. 40].

Психолог и социолог Э. Фромм выступил против биологизации и эротизации бессознательного и подверг критике теорию Фрейда об антагонизме между сущностью человека и культурой. Но вместе с тем он отверг и социологизаторские трактовки человека. По его собственному признанию, его точка зрения является "не биологической, и не социальной".

Одним из наиболее важных факторов развития человека, по Фромму, является противоречие, вытекающее из двойственной природы человека, который является частью природы и подчинен ее законам, но одновременно это и субъект, наделенный разумом, существо социальное. Это противоречие он называет "экзистенциальной дихотомией". Она связана с тем, что ввиду отсутствия сильных инстинктов, которые помогают в жизни животным, человек должен принимать решения, руководствуясь своим сознанием. Но результаты при этом не всегда оказываются продуктивными, что порождает тревогу и беспокойство. Поэтому "цена, которую человек платит за сознание", - это неуверенность его [15, c. 58].

Э. Фромм, взгляды которого обозначают как «гуманистический психоанализ», утверждавший, что психические подсознательные механизмы обусловливаются конкретными социально-экономическими, политическими, историческими условиями и соответствующими им психологическими механизмами («морального мазохизма», присущего эксплуататорским обществам; «подчиненного автоматизма», характерного для современного капиталистического общества, и др.).

2. Цели и задачи гуманистического направления в терапии Э. Фромма

Фромм описал четыре механизма психологической защиты - садизм, мазохизм, конформизм и деструктивизм. При садизме и мазохизме имеет место тесная взаимосвязь жертвы с палачом, которые зависят друг от друга, нуждаются друг в друге, хотя разность их позиций дает им ощущение собственной индивидуальности. При конформизме превалирует чувство укорененности, в то время как при деструктивизме, наоборот, верх одерживает стремление к индивидуализации, к разрушению того общества, которое не позволяет человеку укорениться в нем. Таким образом, хотя эти механизмы и помогают человеку преодолеть внутреннее несоответствие, они тем не менее не решают глобальных проблем построения такого общества, которое бы способствовало гармоничному развитию основных стремлений каждого человека [6, c. 122].

Задумавшись над способами построения такого общества, Фромм пришел к выводу, что есть два способа реализации своей внутренней природы - способ быть и способ иметь. Люди, которые живут, чтобы иметь, ориентированы на внешнюю сторону своего развития, на укорененность в обществе. Для них главное - показать свою индивидуальность, свое значение, которых на самом деле у них нет, для того чтобы придать себе вес в глазах других. При этом неважно, за счет чего они хотят придать себе значительность, т. е. чем они хотят обладать - знаниями, властью, любовью, религией. Их не интересует сама суть этих знаний или религии, но им важно показать всем, что это их собственность. Отсюда их догматизм, нетерпимость ко всем, кто ставит под сомнение истинность их позиции, их напряженность и неуверенность, так как они бессознательно боятся, что кто-то отберет у них незаслуженную собственность; отсюда их агрессивность против всех, кто, как они подозревают, покушается на их собственность. Все это приводит к неврозу, делая потребность иметь невротически ненасыщаемой и приводя все к большей невротизации и напряженности человека [6, c. 122].

Развитие по принципу быть характеризуется внутренней свободой и уверенностью человека в себе. Таким людям все равно, что о них думают другие, для них главное - это не продемонстрировать обладание знанием, религиозностью, властью или любовью, но быть, чувствовать себя любящими, религиозными, знающими людьми. В этом и реализуется индивидуальность человека, его понимание своей самоценности. В то же время такие люди не стремятся рвать все связи с обществом и окружающими, к свободе от всего. Им нужна свобода только для самореализации, для того чтобы быть самим собой. Поэтому обретение свободы не оборачивается для них драмой. Стремясь быть собой, эти люди уважают и стремления других к бытию, а потому они терпимы и не агрессивны в отличие от людей, живущих по принципу иметь. Эти люди подходят к жизни как к творчеству, выходя в акте творчества за пределы себя как творения, за пределы пассивности и случайности своего существования и переходя в область целенаправленности и свободы. Именно в этой человеческой потребности в трансцендентности, в творчестве, в бытийности и лежат корни любви, искусства, религии, науки и материального производства. И именно такие люди, по мнению Фромма, помогут появлению нового социального общества.

Э. Фромм показал, что у человека есть высшие экзистенциальные потребности [6, c. 123]:

- установить связи с другими людьми (стремление о ком-то заботиться; если такая потребность не удовлетворяется, человек начинает отстаивает эгоистические интересы и не доверяет другим);

- преодолеть свою пассивность, создать что-либо, позволяющее почувствовать собственную значимость (неудовлетворение этой потребности приводит к деструктивности);

- потребность «в корнях», в стабильности, безопасности;

- потребность в идентичности, в осознании своей непохожести, уникальности;

- потребность в системе взглядов, позволяющей понять и объяснить мир, людей;

- потребность в объекте преданности, в посвящении себя чему-то или кому-то (высшей цели или Богу), в чем заключался бы смысл жизни [6, c. 123].

Выражение и способы удовлетворения этих потребностей зависят от условий общества, в котором живет человек. Структуры социума формируют также типы и структуру личности - «социальные типы характера».

Эрих Фромм, в отличие от Фрейда, подчеркивал роль социальных детерминант в формировании личности и поведения человека, причем различные общественные системы и культуры создают специфические типы личности, своеобразные потребности и формы поведения людей.

Личность - результат динамического взаимодействия между врожденными потребностями и давлением социальных норм и предписаний. Под влиянием последних человек делает не то, что хочет или что ему нужно. У него возникают псевдочувства (например, он злится не потому, что злится, а потому, что в данной ситуации так положено), он не может быть самим собой и в то же время боится оказаться аутсайдером в обществе. Человека раздирают противоречия, и у него появляется мучительное чувство одиночества. Выходом из этой ситуации является рационализация [7, c. 80].

Человек объясняет себе, что подчинение нормам - это не рабство, а проявление собственной воли, поскольку он выполняет социальные нормы не потому, что от него этого требует общество, а потому, что это нужно ему самому. Единственным средством, устраняющим чувство одиночества, является любовь. Только благодаря любви человек соединяется с другим человеком и через того - со всем остальным миром.

Однако в процессе воспитания человек утрачивает способность к любви, отказывается от равноправия в любви, предпочитая отношения симбиоза, неравенства, садомазохистские, что приводит к невротическим расстройствам. Любовь Фромм понимает как активную заинтересованность в жизни и развитии объекта любви.

Он выделяет материнскую любовь, отцовскую любовь, любовь к себе, эротическую любовь, любовь к другу и любовь к Богу.

Материнская любовь, которую ребенок получает без каких-либо усилий, дает ему радость и уверенность в жизни. Отцовская, которую надо заслужить, способствует формированию у ребенка практических навыков. Базовая любовь человека к себе - необходимый элемент здоровой личности: если человек себя не любит, он не способен любить и другого. Любовь к людям позволяет жить в мире с другими. Если в детстве ребенок недополучает необходимой ему любви, он оказывается неприспособленным к жизни, не может радоваться ей, ладить с окружающими, не в состоянии обрести и эротическую любовь. А отсутствие любви к Богу, по Фромму, приводит к человеконенавистничеству [7, c. 80].

Для каждого исторического периода характерно прогрессивное развитие индивидуальности по мере того, как люди боролись за достижение большей личной свободы в реализации своих потенциальных возможностей. В современном западном обществе люди получили значительную свободу от жестких социальных, экономических, религиозных ограничений, но это привело к одиночеству, изоляции, отчуждению, к потере чувства безопасности и появлению ощущения личной незначимости. Возникает противоречие: человек борется за свободу и автономию, но сама эта борьба вызывает его отчуждение от природы и общества, от людей. Чтобы преодолеть это чувство, люди готовы отказаться от свободы, подавить свою индивидуальность [7, c. 81].

«Бегство от свободы» проявляется как авторитаризм (при мазохистской его форме человек излишне зависим в отношениях с окружающими, подчинен и беспомощен, а при садистской форме возникает стремление доминировать над другими, эксплуатировать, контролировать и унижать их). Второй механизм «бегства от свободы» - деструктивность (человек преодолевает чувство неполноценности, уничтожая или покоряя других). Третий механизм - абсолютное подчинение социальным нормам, превращение в такой тип личности, какого требует модель культуры, каким его хотят видеть, - конформность автомата [14, c. 66].

Возможно и достижение позитивной свободы, когда человек чувствует себя частью мира, единым с людьми и обществом, но при этом не зависит от него, оставаясь автономным и уникальным, спонтанно активным в жизни в соответствии со своей внутренней природой. Любовь и труд - это ключевые компоненты, с помощью которых осуществляется развитие позитивной свободы посредством проявления спонтанной активности, когда люди объединяются с другими, не теряя при этом своей целостности и уникальности.

В зависимости от особенностей общества, в котором человек живет, формируются специфические «социальные характеры», типы людей.

В совершенном идеальном обществе, по Фромму, находят удовлетворение базисные экзистенциальные потребности человека, в результате большинство составляют люди с продуктивной ориентацией - независимые, честные, любящие, творческие и совершающие социально полезные поступки, способные к продуктивному логическому мышлению, любви и труду.

Фромм считал, что большинство людей могли бы быть счастливы, если бы общество было здоровым. Человек, по мнению Фромма, не так плох, как кажется, но в процессе воспитания он утрачивает врожденную способность любить, и вместо счастливой жизни получает мучительное существование, направленное не на плодотворность, а на иррациональное подчинение требованиям авторитарной этики. Человек делает не то, что он хочет, не то, что ему нужно, а то, что требует авторитет: вождь, обычаи, общие представления. В результате он перестает мыслить. Вместо него мыслит «ОНО». Это те самые расхожие мнения и общие представления. Он перестает чувствовать, у него возникают псевдочувства: он злится не потому, что злится, а потому, что в данной ситуации положено злиться, он ходит в кино или в театр не потому, что ему это нравится, а потому, что считается, что это хорошо. Так формируются псевдопредставления. Фромм считает, что в процессе воспитания человек перестает жить для себя, что он не может быть самим собой и в то же время боится отстать от стада. Человека раздирают противоречия, и у него развивается мучительное чувство одиночества. Выходом из этого положения является рационализация. Тогда подчинение нормам выглядит не как рабство, а как проявление собственной воли. Индивид объясняет сам себе, что это он делает не потому, что от него требует общество, а потому, что это ему нужно самому. Однако его истинные потребности в развитии не удовлетворяются. Выходом из этого является невротическая симптоматика [7, c. 81].

Фромм разработал понятия гуманистической этики, где хорошо - это то, что способствует развитию «человеческой плодотворности», а плохо то, что тормозит его. В обществе принуждения, где царит авторитарная этика, истинные потребности личности остаются неудовлетворенными и часто неосознаваемыми, что естественно приводит к болезненным состояниям.

Еще один фактор, приводящий к болезням, - это чувство одиночества. Оно связано с тем, что только человек осознает себя как отдельное существо, способен помнить прошлое, предвидеть будущее и обозначать предметы и действия символами. Только человек обладает разумом для постижения и понимания мира и воображением, благодаря которому он выходит далеко за пределы своих ощущений.

Единственным средством, снимающим тягостные последствия чувства одиночества, является любовь. Только благодаря любви человек соединяется с другим человеком и через него со всем остальным миром. Однако в процессе воспитания человек теряет способность любить. И вместо равноправных отношений, возможных только тогда, когда они замешаны на чувстве любви, возникают отношения симбиоза - садомазохистические отношения, приводящие к невротическим расстройствам.

Восстановление чувства любви - вот одна из основных задач психоаналитической терапии. Современное общество сосредоточено на проблеме объекта любви. «Кого любить, кому же верить?» Фромм предлагает сосредоточить внимание на субъекте любви. «А могу ли я любить?» Любовь Э. Фромм понимает как активную заинтересованность в жизни и развитии объекта любви. И он предлагает обучать человека искусству любить. Именно так называется одна из лучших его книг.

Фромм выделял различные виды любви: любовь к себе, материнскую любовь, отцовскую любовь, эротическую любовь, любовь к другу и любовь к Богу [7, c. 82].

Базовой любовью Э. Фромм считал любовь к себе. Действительно, если человек себя не любит, он лишен всяческих шансов на взаимность, ибо не должен соединяться с человеком, которого он любит, дабы не подсовывать ему для общения плохого человека. Материнская любовь, которую ребенок получает без каких-либо усилий, дает ему сладость, мед жизни. Отцовская любовь, которую надо заслужить, способствует формированию у ребенка практических навыков. Любовь к другу позволяет ему жить в мире с ближними. Если в детстве ребенок недополучает необходимую ему любовь, он оказывается неприспособленным к практической жизни, не способен радоваться ей, не может ладить с людьми и, наконец, не в состоянии наладить эротическую любовь. Отсутствие любви к Богу приводит к человеконенавистничеству.

Э. Фромм видит прямо противоположное отношение к любви, люди стремятся скорее вызывать любовь к себе, чем любить самим. Э. Фромм отмечает, что «для большинства людей нашей культуры умение возбуждать любовь это, в сущности, соединение симпатичности и сексуальной привлекательности». В такой установке любовь из проблемы способности превращается в проблему объекта, первостепенным оказывается нахождение достойного объекта, а не собственная способность любить.

Эрих Фромм стремится провести анализ причин, приведших к такому плачевному отношению к любви в современном обществе. Он отмечает, что для современного общества наиболее характерны идеи неограниченного потребления и взаимовыгодного обмена, что накладывает свой весомый отпечаток и на представления об отношениях между людьми. Ценность объекта любви определяется по его социальной привлекательности подобно тому, как упаковка указывает на значительность товара. «Едва ли стоит удивляться, - отмечает Эрих Фромм, - что в культуре, где превалирует рыночная ориентация и где материальный успех представляет выдающуюся ценность, человеческие любовные отношения следуют тем же образцам» [13, c. 65].

Как же все-таки возможно овладеть искусством любить? Эрих Фромм выделяет в этом искусстве, как и в любом другом, три составляющие: теорию, практику и сосредоточение на самом искусстве как на чем-то наиболее ценном. Чтобы овладеть искусством, оно должно стать важнейшей ценностью, и здесь вскрывается проблема любви для современного человека, для которого большую ценность зачастую представляет вовсе не любовь, а «успех, престиж, деньги, власть». Любовь, не приносящая ни денег, ни какой-либо ощутимой пользы, оказывается недостойной приложения усилий современного человека.

Обозначив исходные проблемы, Эрих Фромм переходит к заявленному рассмотрению теории и практики любви.

Теория любви должна предполагать теорию человеческого существования, любовь собственно и является ответом на проблему специфически человеческого существования. Хотя привязанность в отношениях животных мы воспринимаем как эквивалент любви, для животных эти отношения укоренены в инстинктивной природе. Для человека подобная гармония с природой безвозвратно утрачена, но взамен человек получает способность разума и осознание своей отделенности.

По Э. Фромму, осознание себя в качестве отдельного существа, осознание краткости своей жизни, своего одиночества и беспомощности, разобщенности с другими существами наполняет жизнь тяжелейшими переживаниями, освободиться от которых можно лишь на основе нового объединения с другими людьми и окружающим миром [8, c. 112].

Так как переживание отделенности порождает чувства тревоги, стыда и вины, то «глубочайшую потребность человека составляет потребность преодолеть свою отделенность». Эта проблема - преодоления своей отделенности и достижения единства с другими людьми - стоит перед человеком во все времена и во всех культурах, этот вопрос исходит из самих условий человеческого существования. Ответы на этот вопрос различны. Собственно, набор таких ответов и является историей человеческой культуры, историей религии и философии.

Эрих Фромм подчеркивает, что качество ответа во многом зависит от уровня индивидуализации, достигнутой человеком. Так, маленький ребенок, «я» которого еще развито слабо, в присутствии своей матери не чувствует свою отделенность. Со временем, по мере развития собственной индивидуальности, ребенку будет недостаточно присутствия матери, ему потребуются иные пути преодоления отделенности. «Сходным образом человеческий род в своем младенчестве еще чувствовал единство с природой, - отмечает Э. Фромм, - но чем больше человеческий род порывал с этими первоначальными узами, чем более он отделялся от природного мира, тем более напряженной становилась потребность находить новые пути преодоления отделенности» [13, c. 66].

Эрих Фромм выделяет и описывает несколько путей преодоления человеческой отделенности.

Одним из путей служат все виды оргиастических состояний, которые могут иметь форму транса или наркотического опьянения. Примером такого пути, согласно Э. Фромму, могут служить и многие ритуалы примитивных племен: «в трансовом состоянии экзальтации исчезает внешний мир, а вместе с ним и чувство отделенности от него». Оргиастический союз достигается и в переживании сексуального удовлетворения. Для всех форм оргиастического союза характерны следующие черты: интенсивность переживаний, захватывающих человека целиком, и относительная кратковременность этих переживаний [8, c. 112].

Другой формой единства во все времена было «единство, основанное на приспособлении к группе, ее обычаям, практике и верованиям». В таком стадном единстве, спасающем от ужасающего чувства одиночества, человек во многом утрачивает себя. Путь приспособления не вызывает таких сильных переживаний как при оргиастических состояниях, поэтому не всегда оказывается достаточным, симптомами чего Э. Фромм видит распространенные в современном мире эротоманию, алкоголизм и наркоманию. К тому же путь приспособления больше захватывает уровень ума, чем тела, в отличие от оргиастических состояний. Правда у стадного конформизма есть и достоинство - его стабильность, в противоположность периодичности оргиастических переживаний.

Третий путь обретения единства заключается в творческой деятельности. В творческом труде человек достигает единства со своим предметом, что символически выражает единство со всем внешним миром. Эрих Фромм акцентирует и то, что для современного мира, где работающий человек становится «придатком машины или бюрократической организации», доля творческого труда в рабочем процессе катастрофически сокращается.

Все три способа единения частичны, ограничены: «Единение, достигаемое в созидательной работе, не межличностно; единение, достигаемое в оргиастическом слиянии, - преходяще; единение, достигаемое приспособлением - это только псевдоединение». Полноценный ответ на проблему человеческой отделенности может дать только межличностное единение в любви с другим человеком.

Говоря о любви, могут возникнуть чисто терминологические трудности, так как под одним и тем же словом «любовь» могут подразумеваться как ее зрелые, так и незрелые формы, доходящие до «симбиотического союза». Поэтому стоит уточнить, что, употребляя слово «любовь», Э. Фромм имеет в виду ее зрелые формы. Незрелые формы любви характеризуются тотальной зависимостью, отсутствием собственной целостности и индивидуальности, их аналогом является биологическое единство матери и плода [8, c. 113].

Зрелая любовь помогает человеку объединяться с другими людьми, сохраняя при этом самого себя и свою целостность. Способность любить предполагает самоотдачу и преодоление желания накоплять и эксплуатировать других. Кроме того, любовь предполагает заботу, уважение, ответственность и знание другого человека, «это активная заинтересованность в жизни и развитии того, что мы любим».

Эрих Фромм настаивает на том, что любовь не исчерпывается отношением к определенному человеку, а представляет собой способность, установку характера, задающую отношение к миру вообще. Тем не менее, он выделяет несколько типов любви в зависимости от того, на кого она направлена: братская любовь, материнская любовь, эротическая любовь, любовь к себе и любовь к Богу.

Братская любовь является фундаментальным видом любви, предполагающей заботу, ответственность, уважение и знание другого человека. Братская любовь включает в себя также сострадание по отношению к слабым, немощным и чужакам.

Материнская любовь - это безусловное утверждение жизни ребенка, транслирующее ребенку глубинное знание о ценности и радости жизни.

Эротическая любовь отличается от двух предыдущих типов тем, что предполагает единство с единственным человеком, она не адресована каждому. Эротическая любовь исключительна, а не всеобща.

Любовь к себе, вопреки распространенному заблуждению, не является противоположностью и не исключает любви к другим, что отражено еще в библейском «возлюби ближнего как самого себя». Еще одно заблуждение связано с отождествлением любви к себе и эгоизма. В сущности, эгоизм является прямой противоположностью любви к себе - напряженным, ненасытным и в итоге безуспешном усилием получать удовольствия [8, c. 113].

Любовь к Богу является религиозной формой любви, в основе которой лежит все та же потребность преодолеть одиночество в переживании единства. По мнению Эриха Фромма, во всех религиях Бог означает высшее благо, поэтому понимание Бога тесно связано с тем, как человек понимает высшее благо. Поэтому исходным снова оказывается анализ характера человека. Природа любви к Богу соответствует природе любви к человеку, и, согласно Э. Фромму, во многом определяется структурой общества, в котором живет человек.

Тема взаимосвязи характера человека с культурой и структурой общества является центральной для всего творчества Э. Фромма. В книге «Искусство любить» он вскрывает те трудности, на которые в современном мире наталкивается развитие способности любить, исходящей из возможности развития человеческой личности в целом. Любовь в современном обществе заменяется многочисленными формами псевдолюбви [10, c. 78].

В современном обществе способами преодоления одиночества становятся соответствие общественному мнению, неограниченное потребление вещей и всевозможных развлечений, что ведет к крайней поверхностности контактов с ближними.

Распространенной формой псевдолюбви становится любовь- поклонение. В ней не достигший собственной индивидуальности человек, не имеющий возможности опереться на собственные созидательные силы, приписывает все лучшее объекту своего поклонения. В таком отношении рано или поздно наступает разочарование, и тогда подыскивается новый идол. «Эта любовь-поклонение часто описывается как истинная, великая любовь; но хотя она, казалось бы, должна свидетельствовать о силе и глубине любви, на самом деле она лишь обнаруживает голод и отчаяние поклоняющегося».

К другой форме псевдолюбви относится «сентиментальная любовь», которая «переживается только в фантазии, а не в здесь и сейчас существующих отношениях с другим реальным человеком». К этому типу псевдолюбви относится удовольствие «переживаемое потребителем кинокартин и романов с любовными историями, песен о любви. Все неосуществленные желания любви, единства и близости находят удовлетворение в потреблении такой продукции». Здесь же Э. Фромм отмечает и распространенную иллюзию о том, что любовь будто бы предполагает полное отсутствие конфликтов.

Рассмотрев теоретические вопросы искусства любить, Эрих Фромм переходит к практическим.

Как и любое другое искусство, искусство любить предполагает дисциплину, причем дисциплину по отношению ко всей своей жизни. Эта самодисциплина в корне отлична от той дисциплины, когда человек подчиняется рабочему распорядку и другим внешним шаблонам, регламентирующим его жизнь.

Не менее важными практическими аспектами искусства любви являются сосредоточенность и терпение - «если кто-то гонится за быстрыми результатами, он никогда не научится искусству». В современном мире с его культом быстроты и мобильности, подобные качества вытесняются прямо противоположными, «как и во многих других отношениях человеческие ценности стали определяться экономическими ценностями». Для современного человека характерно полагать, что время, когда он не действует быстро, остается потерянным, но и выигранное время ему остается только убивать, так как он не знает, что с ним делать [10, c. 78].

Еще одно важное и необходимое условие овладения любым искусством - собственная сильнейшая заинтересованность ученика в достижении мастерства, причем такая заинтересованность должна организовывать всю его жизнь. В овладении и практике искусства собственная личность становится важнейшим инструментом, поэтому тот, кто стремится стать мастером «должен начать с практикования дисциплины, сосредоточенности, терпения во всех сферах жизни».

Эрих Фромм отмечает, что сосредоточение для современного западного человека также является чем-то труднодостижимым, ведь сосредоточение означает способность оставаться наедине с собой, а это для многих связано со слишком большим беспокойством и тревогой. Однако именно «способность оставаться наедине с собой является условием способности любить». Эрих Фромм рекомендует избегать дурных компаний, тривиальных разговоров и совершать упражнения по сосредоточению, например, расслабиться и понаблюдать за своим дыханием. Конечно же, для овладения навыками сосредоточения необходимо время и терпение, подобно тому, как время и терпение нужно детям, которые учатся ходить. Для того чтобы научиться сосредотачиваться, необходимо уметь чувствовать себя, слышать свой внутренний голос и понимать себя. В то же время важно научиться не подменять самопонимание шаблонными рационализациями и псевдообъяснениями [10, c. 79].

Эрих Фромм поднимает важный вопрос: для восприятия собственных духовных процессов человеку важны какие-то достойные образцы в окружающей его действительности, а это указывает на проблемы нашей культуры. Современная западная культура ориентирована на передачу знаний, оставляя без внимания первостепенную значимость для человеческого развития живого присутствия зрелых, духовно развитых людей. В предыдущие эпохи и в культурах Востока учитель был не столько носителем информации, сколько носителем определенных человеческих установок. В современном мире «людьми, внушающими восхищение и желание подражать, являются кто угодно, но только не носители выдающихся духовных качеств». У нас чаще всего эту роль играют те, кто добился известности и «звездности». Из этого тупика Эрих Фромм видит выход в знакомстве с великими произведениями литературы и искусства, биографиями «настоящих» людей. Только так можно достичь представления о зрелой жизни, иначе вся культурная традиция прервется «даже если будет дальше передано и развито ее знание».

Эрих Фромм обращает внимание на то, что для способности любить важным условием является преодоление собственного эгоизма и нарциссизма, что требует развития восприимчивости и смирения. Причем эти качества нужно стремиться выражать в любой ситуации и по отношению к любому человеку, а не только к любимым.

Еще одно важное качество, которое Эрих Фромм видит условием способности любить, - это вера. Освобождение от эгоизма и психическое развитие, по мнению Эриха Фромма, невозможны без веры, коренящейся в нашей «созидательной интеллектуальной и эмоциональной деятельности». В свою очередь, вера в возможности другого человека становится важным условием его развития. Вера предполагает и отвагу, так как то, во что мы по настоящему верим и что является для нас ценным, требует наших активных усилий, нонконформистской позиции, а иногда связано с риском и жертвами [10, c. 79].

Последний вопрос, которому уделяет внимание Эрих Фромм, - это вопрос совместимости плодотворной ориентации в целом и ее выражения в способности любить с социальной организацией современного западного общества, основанной на принципе эгоизма, лишь смягченного этикой взаимовыгодного обмена. Несмотря на несовместимость принципа любви и принципа эгоизма, все же Эрих Фромм видит возможности как для нонконформизма в современном обществе, так и для веры в неизбежное общественное переустройство, в котором будет больше возможностей переживать любовь «как единственный здравый и удовлетворительный ответ на проблему человеческого существования» [15, c. 59].