Политическая психология

Размещено на http://www.allbest.ru/

1. Объект, предмет, методы и задачи политической психологии

Объектом политической психологии являются личность, группы, организации, ассоциации, имеющие общественно-политическую функцию в социальной среде. Как все живые системы, они рождаются и действуют, функционируют и прекращают свое существование в социальной среде, которая имеет экономические, правовые, социальные, культурные качества. При этом мы должны понимать, что не любое общественно-политические движение может быть оформлено в политическую партию, но политика есть всегда, когда есть межгрупповое взаимодействие или взаимодействие личности и группы.

Существует множество конкретных объектов, изучением которых занимается политическая психология: психология лидерства, авторитет, имидж, электорат, поведение толпы, внутригрупповые взаимоотношения элиты, массовидные политические феномены и т.д., и т.п.

Некоторые политические психологи вычленяют в качестве конкретных объектов политической психологии три основные сферы:

1. политическую психологию внутриполитических отношений, в которой исследуется личность «политического человека», а также проблемы политической социализации и социальных установок как психологических характеристик, через которые раскрывается личность в политике. Формы связи «интрапсихических детерминант с политическими процессами» прослеживаются путем анализа проблем лидерства, внутригрупповых взаимоотношений в правящей элите, проявлений политического недовольства, антиправительственных выступлений, поведения на выборах электората, национальных и расовых волнений и т.д.

2. внешней политики и международных отношений фокусируется на значимости политической психологии в теории и практике международных отношений, невозможности игнорировать или принижать роль в политике лидеров государств, общественного мнения разных стран, пропаганды, ситуативных факторов и вызываемых ими психологических последствий. Объектами политико-психологического анализа становится политическая элита разных стран (личностей и групп, принимающих решения, имеющих международное значение), а также «общественность», большие социальные и национально-этнические группы, массы в целом как силы, способные оказать влияние на элиту. Исследуются проблемы конфликтов, механизмы принятия внешнеполитических решений, процессы влияния тех или иных акций элиты на общественное мнение и, наоборот, воздействия общественного мнения на позиции элиты, психологические механизмы ведения переговоров и урегулирования противоречий.

3. военно-политическую психологию, которая опредмечивает вопросы борьбы с армиями реальных и потенциальных противников, с партизанами и «мятежниками», а также включает в себя изучение особенностей личности их лидеров, практическую разработку психологических механизмов предательства, отработку подрывных психологических мероприятий, разработку специальных операций, совершенствование тактики допросов, механизмов ведения психологической войны в разных форматах и др.

Каждая сфера включает огромное многообразие конкретных объектов - практически все политические явления, институты и процессы, включающие в себя тот или иной психологический аспект.

Политическая психология на конкретно-практическом уровне тесно взаимодействует с рядом близких психологических дисциплин - прежде всего, с психологией пропаганды и с психологией организации и управления. С первой ее объединяют проблемы социальных установок, общественного мнения, массового поведения и т.п. Со второй - теоретические и практические аспекты проблематики конфликтов и лидерства, особенностей психологии малых и больших социальных групп.

Вне сомнения, группы, организации, ассоциации как объекты исследуется социологией, политологией, экономикой, но политическая психология имеет свой специфический предмет.

Предметом политической психологии являются психологические закономерности, свойства, механизмы политического поведения человека, малых и больших групп, народов, государств и их объединений. При таком понимании определенные проявления человеческой психики, связанные с политической деятельностью, получают и определенный политологический ракурс изучения. В современных цивилизованных странах, в том числе и в России, политическая психология прочно вошла в арсенал практической политики. Политическая психология является перспективной областью исследования в мировой политической науке. Да и в отечественной литературе, несмотря на идеологические табу, первые разработки появились еще в годы хрущевской «оттепели» (вторая половина 50-х гг.), хотя ее официальное признание как составной части политической науки состоялось лишь в годы перестройки.

Услугами политической психологии пользуются президенты и сенаторы, электорат и кандидаты на выборах, средства массовой информации. Часто и общественное мнение формируется под решающим влиянием носителей политической психологии. Работа политических психологов является не только востребованной, но и наиболее высокооплачиваемой не только в России, но и за рубежом.

На наш взгляд, современную политическую психологию нельзя отнести ни к разделу политологии, ни к разделу социальной психологии, Вне сомнения, она имеет кровнородственные корни в этих науках, но уже имеет свое качественное своеобразие. Области политической психологии многообразны. Это исследование ценностей политических культур, настроения, установок и ожиданий избирателей. Не меньшей ценностью пользуются исследования психологических особенности политического лидерства и элит, формирования имиджа политика, особенностей национального характера разных народов и этнических групп. В компетенции политической психологии анализ причин возникновения и разрешения политических конфликтов, проблемы электорального поведения, конкуренции политических сил и др.

Методологической основой исследований политической психологии стала современная парадигма научного знания, утверждающая системность социально-политических, социально-экономических и социально-психологических процессов развития

общества, а также взаимосвязь теории и практики формирования современных человеческих сообществ различного объема как устойчивых полифункциональных ячеек любого социума, в том числе и российского.

Политическая психология очень молодая наука. В 2008 году она может отметить свое 40-летие, т.к. формально время ее конституирования датируется 1968 годом, когда в рамках Американской ассоциации политической науки было создано отделение политической психологии и, одновременно, в ряде университетов ввели специальную программу углубленной подготовки политологов в области психологических знаний.

2. Основные принципы и проблематика политической психологии

Современная политическая психология имеет возможность вобрать в себя лучшие методологические достижения зарубежной (не только западной) науки, так и отечественной психологии. В гносеологическом отношении нам не хотелось бы предать забвению позитивистские общеметодологические принципы построения науки, которые были краеугольными в советской психологии: детерминизма, генетический, единства сознания и деятельности в их новом осмыслении.

Как самостоятельная наука политическая психология имеет пять основных частно-методологических научных принципов, которые кроме исследовательского, имеют и этическое содержание для политических психологов.

1. Принцип взвешенности и научного объективизма. Эпицентром политико-психологического исследования должна быть «зона взаимодействия политических и психологических явлений». Попытки уклона в ту или иную стороны чреваты методологической опасностью редукционизма, то есть сведения сложных политико-психологических реалий либо к узко-политическому, либо к упрощенно-психологическому объяснению.

2. Принцип гласности и публичности. Центральное место в политико-психологических исследованиях должны занимать «наиболее значимые и актуальные политические проблемы», к которым «привлечено внимание общественности». Гласность и публичность результатов исследований политической психологии служит дополнительным препятствием для их использования в социально-эгоистических, антиобщественных или криминальных целях.

3. Принцип широкого учета социально-политического контекста исследования политической психологии. Необходимо уделять максимально возможное внимание политическому и социальному контексту анализируемых психологических явлений. Недооценка контекста ставит под угрозу надежность и адекватность получаемых выводов, может породить опасные для общественно-политического развития рекомендации. При этом методический плюрализм и разнообразие способствует содержательному расширению объяснительных возможностей политико-психологической науки за счет ее вначале методической, а затем и содержательной широты.

4. Принцип внимания к итоговому результату. Необходимо исследовать не только конкретные результаты влияния тех или иных психологических факторов на политику, но и сам процесс формирования тех или иных политических явлений и процессов, а также потенциальные тенденции их развития.

5. Принцип нейтрализма. Современная политическая психология весьма терпима в отношении оценок как внешней, так и внутренней политики, которые связаны с политической деятельностью, то есть, нейтрально характеризует поведение людей в условиях тех или иных политических ситуаций или их отношение к системе политических учреждений и организаций общества. Это политически и идеологически нейтральная наука.

При учете общих принципов построения науки общей, социальной психологии, политологии и социологии, которые являются источниками политической психологии генетически, мы сможем иметь полное представление о ее принципах.

Проблематика политической психологии многообразна и мы можем две основные группы проблем.

1. Проблемы, связанные с объектами политической психологии. На этом уровне мы можем вычленить:

1. проблема личности в политической психологии, которая сводится с одной стороны/ к анализу личности в социально-типическом выражении, с акцентом на тот или иной достаточно массово выраженный политико-психологический тип личности, с другой - проблема политического лидерства в индивидуально-психологическом выражении.

2. проблемы малых групп, включающих психологические механизмы действий различного рода элитных групп, фракций, клик, групп давления, а также формальные и неформальные отношения лидера с ближайшим окружением; психологию взаимоотношений внутри малой группы и ее отношений с внешним окружением, психологию принятия решений в группе и целый ряд связанных с этим проблем.

3. проблемы больших групп (классы, страты, группы и слои населения) и национально-этнических общностей (племена, нации, народности). В этом аспекте раскрываются политико-психологические механизмы крупномасштабного давления больших «групп интересов» на принятие политических решений, этнические и межэтнические конфликты и т.п.

4. проблемы психологии масс в политике - анализ психологии масс и массовых политических настроений, организаций и движений, массовых коммуникационных процессов, явлений (поведение толпы, «собранной» и «несобранной» публики, массовая паника и агрессия, а также другие проявления так называемого «стихийного» поведения).

2. Проблема исследовательского инструментария

Первая проблема - адаптации исследовательских методов. Самые распространенные исследовательские приемы и методы политической психологии пришли в нее из различных направлений психологии. Это методы наблюдения, анкетирования, конкретно-ситуационного анализа, тестирования, психологического моделирования, сценарного поведенческого прогнозирования и т.д. Часть методов заимствована из социологии (в частности, разнообразные варианты опросных методов). Часть методов берется из политологии (например, метод сравнительного историко-политологического анализа, метод сценарного моделирования и прогнозирования, в разных модификациях).

Главной процессуальной особенностью политической психологии является системный подход к выбору исследовательских методов, соотносимых по сложности к феноменам политики и созданию методических батарей исследования, позволяющих в максимальной степени соединять достоинства и минимизировать недостатки отдельных процедур, взятых из разных исследовательских сфер.

Вторая проблема - формирование адекватной политико-психологической интерпретационной модели, которая позволит осуществить не только «первичную», но и «вторичную» переработку информации, извлечь и переосмыслить именно те данные, которые укладываются в понятийную систему политической психологии и решают исследовательские задачи данного научного направления.

Третья проблема - ретрансляция исследовательских данных политической психологии на понятный язык потребителей из сферы массовых информационных процессов, для выработки политической стратегии и тактики, принятия и осуществления политических решений на различных уровнях, политического прогнозирования.

3. Политическая психология как наука о политическом поведении

В политической психологии, как дисциплине, изучающей связи между психологическими и политическими процессами, принято считать источником всех политических процессов, в том числе и массовых, психические процессы, состояния и свойства человека (Э. Фромм, Г. Олпорт, Е. Богарус и др.). И «человек политический» в этом ракурсе понимается как «продукт личностных психологических мотивов, перенесенных в публичную сферу» (Лассуэлл). Следует дополнить это определение: в концепции А.И. Юрьева «политический человек» - это «человек, оказавшийся в отношениях с властью, осуществляющий власть или повинующийся власти», «человек, чьи качества определяются взаимодействием с властью и влиянием той политической среды, в которой он находится», «человек, действующий таким образом, «каким он в отсутствие власти действовать бы не стал». Обобщив определения политического человека, можно сделать вывод, что сама политика - «явление психологическое в первую очередь, а потом уже идеологическое, экономическое, военное и др.»

Политическое поведение определяется значительной частью исследователей как совокупность всех действий (акций и интеракций), осуществляющихся в политической сфере и различающихся по степени своего влияния на власть. А.И. Юрьев дифференцирует 4 уровня политического поведения: политическая деятельность, политическая работа, политический труд, политическая активность, в противовес политической деятельности, характеризуется как наиболее примитивная форма политического поведения: «Самые черные страницы политической истории человеческого общества написаны на языке политической активности, ограниченной только собственной и чужой силой. В этом случае достойные человека смысл, нормы подменяются сиюминутными обстоятельствами и вовлекают в морально-правовое падение множество ничего не понимающих и погибающих людей».

В современной политической и психологической науке достаточно большое количество исследований посвящено изучению факторов, обусловливающих электоральную активность людей. В результате этих исследований мы знаем, какие агенты социального влияния, в конечном итоге, определяют исход выборов. Все известные на сегодняшний день избирательные технологии нацелены на включение социально-психологических механизмов, регулирующих поведение избирателей (сами избирательные технологии принято определять как совокупность способов воздействия на массы с целью повлиять на их электоральное поведение и побудить их отдать голоса за определенного кандидата. Однако до сих пор плохо изучены проблемы того, а) какие составляющие человеческой психики, в итоге, обеспечивают успешность, эффективность подобного воздействия; б) какими методами осуществляется подобное воздействие (каковы механизмы осуществления этого воздействия). Эта проблема является весьма актуальной, так как исследователи отмечают, что в настоящее время единственно правильный подход к организации предвыборной борьбы отличается осознанием необходимости органического соединения практического опыта политической борьбы и научного знания. А.И. Юрьев, говоря о мотивации политического поведения, отмечает, что политика не возбуждает у человека какие-то специфические потребности - здесь задействованы просто человеческие потребности. Людям нужно ориентироваться в политической жизни под влиянием интересов и потребностей, в т. ч. неудовлетворенных, которые сформированы вне самой политики. Они ожидают от тех, кто олицетворяет власть, подтверждения своей значимости, а не только удовлетворения их политических или материальных желаний. Власть должна заботиться о человеке, думать о нем и служить ему, быть небезразличной тесно связаны с потребностями мотивы как побудительные силы поведения. Они могут быть неосознаваемы, но при этом довольно сильно воздействовать на восприятие человека. Образ власти опосредуется ведущими для личности мотивами (поэтому, например, так называемый властный характер стимулирует позитивную оценку авторитарных политиков).

Система представлений личности о политике - это конфигурация идей и установок, в которой они находятся в функциональной взаимозависимости и которая являет собой умственное видение картины мира с вероятными причинно-следственными связями. В такой системе немаловажна роль установок, что опосредуют внешние стимулы, идущие от ситуации, и внутренние стимулы, определяемые потребностями личности. В повседневной жизни при оценке деятельности власти в целом установки создают предрасположенность к тому, что одни аспекты этой деятельности замечены, а другие - проигнорированы (оценка личностных качеств политика нередко отделяется от суждений о его политике или взглядах).

В структуре самой установки есть три компонента: когнитивный, эмоциональный и поведенческий. Когнитивная составляющая предполагает у личности предварительные знания, интерес к политике. Ею объясняется индивидуальный отбор информации по тем политикам, о которых человек уже осведомлен и к которым приковано его внимание. Эмоциональное отношение к политическому объекту (нравится - не нравится, приятно - неприятно), как правило, предшествует критическому осмыслению такой информации. Роль эмоционального компонента возрастает, если действия объектов установки или развитие ситуации затрагивают личные потребности и интересы людей (президентские выборы, когда вместе с главой государства определяется тип развития страны, что прямо касается частной жизни людей. Наконец, поведенческая составляющая - это готовность к действию, например, осознанное намерение проголосовать за того или иного кандидата.

Другой важный элемент системы представлений - убеждения как более интериоризированный тип установки, своего рода стержень личности. Идеологические убеждения играют особенную роль в нашей стране, где по ним можно судить о политических взглядах и электоральном выборе человека. Ассоциирование политика с некоей идейной платформой может и добавить ему «очков» (у сторонников) и отнять их (у противников данной идеологии).

Рассматривая проблему мотивации политического поведения, нельзя обойти вниманием тему влияния бессознательных факторов на политическое поведение человека, так как мотивация политического действия многослойна, она сочетает в себе как сознательные, так и бессознательные импульсы, и то, что мыслится, артикулируется тем, что не мыслится.

Мотивация поведения в политике осуществляется в результате конфликта между социально адаптированными и неадаптированными импульсами личности, а психические качества человека отражаются на его политическом поведении.

Исследователи отводят разные роли влиянию иррационального на политическое поведение человека. Например, А.И. Соловьев считает, что роль иррациональных механизмов в детерминации политического поведения «тем больше, чем меньше человек понимает суть и причины политических событий». Сходную точку зрения исповедует и Л.Г. Герцик, который, говоря о соотношении рационального и иррационального в человеческом поведении, замечает, что это соотношение возникает не случайно, а регулируется конкретной ситуацией, т.е. поддается регулированию. При этом автор отмечает, что «когда ситуация ясна, когда у человека много информации, доступной его пониманию, когда он может сделать сознательный, основанный на логике и опыте выбор, рациональное преобладает. Когда же человеку приходится строить свое поведение в условиях недостаточной или противоречивой информации, а порой избытка информации в сочетании с трудностями её осмысления, на арену выходят силы, скрывавшиеся до этого в глубинах бессознательной психики, заставляющие человека реагировать не так, как реагирует взрослый, т.е. на основании логики и всей совокупности жизненного опыта, а так, как реагирует ребенок, которым руководит не разум, а стремление кратчайшим» путем снизить психологическую боль, напряжение и тревогу, добиться удовлетворения своих сиюминутных желаний, не считаясь при этом с реалиями окружающей действительности. Эти позиции кажутся нам справедливыми, но лишь отчасти. В определенных условиях физиологические импульсы, действительно, способны вытеснить все другие формы оценки и регуляции поведения. Так, голод или страх могут стать такими психологическими доминантами, которые способны вызвать мятежи, бунты или революции, и наоборот, в ряде случаев социальные чувства способны преодолеть влияние иррациональных влечений. Подтверждение этому можно найти в работе А.М. Зимичева: «Человек (в отличие от животного) может не есть, не спать какое-то время, ограничивать другие свои потребности ради какого-то дела, какой-то идеи, цели, которой он добивается. Но все это требует высокой энергетики». «Высокая энергетика» может служить лишь необходимой предпосылкой для поведения, противоречащего инстинктам человека. Для того же, чтобы поведение человека, строилось сознательно, вопреки инстинктам, необходимо нечто большее - волевые усилия, активизация мыслительных процессов и т.д. При этом нельзя оставлять без внимания тот факт, что бессознательное является неотъемлемой составляющей структуры психики и неизбежно оказывает свое влияние на поведение человека (даже когда человек на 100% осведомлен относительно сути и причин политических событий). На сегодняшний день «перекос» в духе фрейдизма в сторону бессознательных компонент политического поведения (и поведения избирателей, в частности) был бы, безусловно, чрезмерным, однако необходимо, на наш взгляд, изучать сознательные и бессознательные факторы, влияющие на политическое поведение, в системе, в их неразрывном единстве.

Таким образом, все попытки объяснения политического и, в частности, электорального поведения, с точки зрения исключительно психологии сознания, рисуют нам заведомо неполную картину, во многих случаях заменяя реальные мотивы поведения надуманными мотиваторами, и обречены на неудачу. Необходимость принимать во внимание бессознательные мотивы поведения ставит перед нами задачу поиска новых методов изучения политического поведения и новых подходов к объяснению полученных данных.

4. Политическое решение как психологический процесс

Политика - процесс взаимодействия коллективных субъектов, мир публичности. Отдельный политик, как правило, не принимает решение в одиночку, он выражает интересы тех, кого представляет. В этом смысле картина политической жизни выглядит запутанной и деперсонализированной. Всегда возникает вопрос: «Какие силы стоят за тем или иным заявлением и действием?». Однако политическую психологию интересует механизмы психики, регулирующие процесс принятия решения.

Первенство в разработке специальной концепции политического решения принадлежит Аристотелю. Он писал о «рассудительном выборе».

Рассудительность в государственном управлении основывается на практически-политическом типе знания, включающего постановку целей (то или иное благо) и способы их реализации (поступки, действия).

Начало психологическим исследованиям принятия решения было положено У. Эдвардсом в 1954 г. Экспериментами было подтверждено, что человек руководствуется при выборе субъективными значениями вероятности событий. Охарактеризуем психологические эффекты, проявляющиеся в сознании индивида при принятии решения.

1. Иллюзия контроля. Вера в контролируемость ситуации влияет на оценку вероятности события. Например, ситуация конкуренции повышает уверенность, человек переоценивает успех. Вот почему так важна для функционирования политической системы процедура демократических выборов.

2. Доступность информации. Индивид оценивает вероятность события в зависимости от того, насколько легко может вспомнить примеры этих или подобных событий. Часто нет никаких реальных оснований оценивать событие как более вероятное, но оно случилось недавно, имело сильное эмоциональное воздействие, часто освещалось в СМИ. Наглядная информация при прочих равных условиях легче приходит на ум.

Зная эти психологические механизмы принятия решения, можно влиять на выбор избирателя с помощью эффективной политической рекламы и паблик рилейшенз; на решение суда присяжных (деятельность обвинителя и защитника), на выбор стратегии руководителем (работа референтов, заместителей) и т.д. Так в политической практике оказывается влияние на поведение лиц, принимающих решение. В декабре 1993 г. на выборах в Государственную Думу России политологов поразил непрогнозируемый успех партии В. Жириновского и поражение гайдаровского «Выбора России»

Таблица 1. Результаты голосования на выборах в Государственную Думу РФ, %

Пропагандистская кампания В. Жириновского была искусной и продуманной (доступность информации). За Жириновского проголосовали группы населения, наиболее пострадавшие от последствий реформ 1992-1993 гг. (якорный эффект). Перед коммунистами у Жириновского было преимущество «нового человека», не связанного с дискредитированной КПСС (иллюзия контроля).

Специфика принятия политического решения состоит в том, что возникает противоречие между практическими задачами, которые требуется решить, и идеологическими и политическими установками лиц, принимающих решение. Необходимость в политической поддержке часто перевешивает критерии «экономичности», заставляя государственных менеджеров принимать решения в рамках сравнительно ограниченного набора альтернатив. Это и вносит критические сложности, отягощающиеся:

· нестандартностью и непрограммируемостью политических ситуаций, когда нет готового шаблона решения;

· дефицитом времени;

· недостатком информации;

· ограниченностью ресурсов.

В связи с этим большое значение имеют личностные свойства политиков - креативность, воля, гибкость, интуиция, выдержка, терпение. А. Болман и Т. Дил наряду с понятием «профессионализм» вводят категорию «артистизм» - восприимчивость, чуткость и многоплановость в оценке встающих проблем.

На политической арене действуют не просто представители безличных общественных групп, а живые люди. Их идеи, таланты, амбиции и ограничения оказывают прямое воздействие на политический процесс. Вряд ли можно понять развитие событий в октябре 1993 г. в России от Указа Президента, распустившего парламент, до трагических событий 3-4 октября без анализа личностных свойств Б.Н. Ельцина, Р.И. Хасбулатова, А.В. Руцкого и без анализа социально-психологической ситуации, сложившейся в Кремле и Белом Доме.

Распространены две стратегии принятия политического решения.

Во-первых, это рационально-идеальная модель. В этой модели алгоритм действия определяется точностью в диагнозе ситуации и постановке задач, разносторонним и полным информационным обеспечением, поиском всех возможных альтернатив и выбором лучшей из них.

Во-вторых, стратегия «проб и ошибок», отличающаяся отсутствием точности в оценке ситуации и в постановке задач, ущербным информационным обеспечением и ограниченным поиском возможных альтернатив. Результатом такого подхода, как правило, бывают ошибочные решения. Проблема принятия политических решений исключительно важна потому, что от умения управлять процессами их принятия зависит содержание и качество жизни общества.

Истоки политической психологии в России

В России в истории науки также были определенные политико-психологические традиции, хотя не слишком сильные и многочисленные. Случилось так, что круг подобных проблем, в силу особенностей национального менталитета и, соответственно, особенностей национальной науки, не относился к сфере последней. Вообще, гуманитарная наука как таковая отсутствовала в России практически до XX века (если, конечно, вообще можно считать гуманитарной наукой то, что появилось и развивалось в рамках ортодоксального марксизма-ленинизма). В подобных случаях принципиально важные для общества функции осмысления гуманитарных проблем принимает на себя художественная литература. Действительно, если внимательно посмотреть, то мы обнаружим огромное количество политико-психологических проблем у Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, даже у А.С. Пушкина в его «Борисе Годунове» или «Капитанской дочке». Разумеется, это представляет собой совершенно отдельный пласт проблем, заслуживающий совершенно особого внимания и тщательного рассмотрения. Пока же мы можем лишь бегло обратить внимание на то, что политико-психологические проблемы активнейшим образом развивались, начиная от А.С. Пушкина, в русской литературе - причем не только в прозе, а даже в русской поэзии. Причем не только в тенденциозных поэмах В.В. Маяковского типа «Владимир Ильич Ленин», но и, скажем, в совершенно иной по складу поэме С.И. Есенина «Пугачев».

На фоне такого мощного интеллектуального слоя значительно менее убедительно выглядели попытки рассмотрения политико-психологических проблем в собственно научных рамках. Внимательнейший анализ позволяет назвать всего лишь несколько достойных имен. Так, Н.К. Михайловский в своей теории «героя» и «толпы» объяснял взаимоотношения лидера и масс своеобразными «рефлексами подражания» - в целом, следуя в данном вопросе за Г. Тардом, Ш. Сигеле и Г. Лебоном. Здесь Н.К. Михайловский был мало оригинален. Вождь-гипнотизер, согласно Н.К. Михайловскому, как бы превращает толпу в «человеческие автоматы», готовые следовать за ним, куда бы то ни было.

В противоположность этим взглядам, жестко споря с ними, известный русский врач-физиолог, исследователь мозговых процессов В.М. Бехтерев отмечал, что во времена смут и потрясений совсем не «герой» определяет политическое поведение масс. В такие периоды ими движут особые «коллективные рефлексы». Именно в толпе, считал Бехтерев, люди уподобляются животным и действуют рефлекторно. Так или иначе, но рефлексологическая политическая психология представляла собой нечто по крайней мере новое даже на фоне значительно более развитой западной науки.

Подчеркнем значительный вклад российских медиков и физиологов в изучение психологических проблем политики. Они внесли и свой вклад в развитие жанра политического портрета. Так, в России начала XX века широкой популярностью пользовалась книга психиатра П.И. Ковалевского «Психиатрические этюды из истории». В ней была представлена целая серия портретов политических деятелей от царя Давида до Петра I, от А.В. Суворова до пророка Мохаммеда, от Жанны д'Арк до Наполеона, Учитывая сильный психиатрический уклон в анализе автора, мы не будем подробно анализировать здесь эту книгу, хотя и от метим ее определенный интерес. Как и интерес книги автора того же времени Г.И. Чулкова о русских императорах, где приведена целая серия талантливых уже сугубо психологических портретов ряда российских правителей.

Некоторые достижения можно отметить и в российской исторической науке. Так, в частности, В.0. Ключевский первым дал сравнительно развернутый анализ влияния массовой психологии - в частности, феномена массовых настроений, на развитие динамичных политических процессов и кризисных ситуаций. Тем самым, он заложил основы политико-психологического понимания российской истории. Психологические факторы и их роль были особенно очевидны В.О. Ключевскому в ходе серьезных политических сдвигов и потрясений. Например, по В.О. Ключевскому, знаменитая «смута» начала XVII века создала особые предпосылки для жизни общества. «Во-первых, прервалось политическое предание, старый обычай, на котором держался порядок в Московском государстве». Во-вторых, «Смута поставила государство в такие отношения к соседям, которые требовали еще большего напряжения народных сил для внешней борьбы», чем раньше. «Отсюда, из этих двух перемен, вышел ряд новых политических понятий, утвердившихся в московских умах, и ряд новых политических фактов…». Говоря современным языком, произошел серьезный сдвиг в политической культуре тогдашнего российского общества. «Прежде всего, из потрясения, пережитого в Смутное время, люди Московского государства вынесли обильный запас новых политических понятий, с которыми не были знакомы их отцы… Это и есть начало политического размышления». Одним из таких вновь появившихся понятий, например, было «настроение общества»: «…внутренние затруднения правительства усиливались еще глубокой переменой в настроении народа. Новой династии приходилось иметь дело с иным обществом». Это общество, по убеждению В.О. Ключевского, за четырнадцать лет Смуты осознало главное: «Государство может быть и без государя».

На рубеже XIX-XX веков отдельные политико-психологические проблемы рассматривал в своих трудах Г.В. Плеханов. Затем наступило время участников февральской революции 1917 г. Развитие российской политической культуры и, в частности, особенности русского политического сознания пытался проследить в своих работах П.И. Милюков. Примерно тот же исторический опыт анализировал с психологической точки зрения известный больше как социолог П.А. Сорокин.

В дальнейшем, значительный набор политико-психологических идей был не только высказан, но и реализован на практике В.И. Лениным и его соратниками в ходе революции 1917 г., а также предшествовавшего ей и, главное, последовавшего после нее периода. Можно по разному относиться к идеологическим взглядам В.И. Ленина (в частности, выше мы уже приводили пример достаточно убедительной критики социализма и его «апостолов» Г. Лебоном), однако нельзя закрывать глаза на главное. В.И. Ленин и элита большевистской партии сумели в сложнейших условиях показать себя исключительными политологами-практиками. В частности, сам В.И. Ленин, будучи политиком значительной силы, успевал еще и своевременно рефлексировать свои политические действия. В этом, аналитическом плане, серьезное изучение практического политико-психологического наследия В.И. Ленина еще впереди - после того, как спадет идеологический ажиотаж вокруг его имени.

Однако уже к концу 20-х гг. прошлого века, через десяток лет после октябрьской (1917 г.) революции все российские исследования по политической психологии практически были свернуты. Они практически прекратились и были возрождены лишь в начале 80-х годов. Причины этого понятны: тоталитарный режим не нуждался ни в знании, ни в учете человеческой психологии - ее заменяла единообразная идеология. Обратим внимание на ряд любопытных фактов. Во-первых, все современники, описывая события 1917 г., используют термины «восстание» и «переворот». Термин «революция» встречается в единичных, чисто пропагандистских случаях (публичные выступления самого В.И. Ленина). Он появляется в сравнительно широком употреблении новой элиты только с 1920 г. Во-вторых, официально до середины 20-х годов, отмечались две даты: годовщина февральской демократической революции и октябрьского вооруженного восстания. Затем отмечать годовщины февральских событий перестали, а слово «революция» в сочетании с прилагательным «социалистическая» стало относиться исключительно к октябрьским событиям. Наконец, в-третьих, в конце 20-х годов появился эпитет «Великая». Так и возникла «Великая октябрьская социалистическая революция» - уже не как реальное событие, а как феномен массового политического сознания. Это всего лишь один пример вполне эффективного практического использования политической психологии правящими кругами России того времени.

Как уже говорилось в одной из предыдущих глав, следующий этап развития политической психологии в России начался только во второй половине 80-х гг. Это было связано с ревизией монополии марксистских взглядов на социально-политическое развитие, а также с нараставшей потребностью общества узнать побольше о самом себе. Так начала развиваться уже рассматривавшаяся выше «психология политики».

На современном этапе, российская политическая психология постепенно становится частью мировой политической психологии. Опыт психологического осмысления последних лет российской истории, тех крупномасштабных социально-политических реформ, которые пережило и продолжает переживать российское общество, представляют собой уникальный материал. Уже началось и, видимо, будет продолжаться в дальнейшем его совместное освоение российскими и западными исследователями - в частности, в рамках концепций модернизации политической культуры, политического сознания и самосознания, а также модели «политического человека» в целом.

5. Cовременное состояние политической психологии

Фундаментальные теоретические разработки непосредственно в сфере политической психологии, уже отличные от отдельных политико-психологических фрагментов неких более общих конструкций, начались в США в 60-ые гг. под влиянием усилившегося тогда во всей западной гуманитарной науке так называемого «поведенческого движения». Бихевиоризм тогда превзошел по популярности даже вытесненный им психоанализ. Соответственно, во всех науках чуть ли не все феномены пытались объяснять «поведенчески». Для развития политической психологии это оказалось удивительно кстати.

Именно тогда сочетание слов «политическая психология» приобрело отдельный и вполне самостоятельный смысл. Соответственно, именно тогда при Американской психиатрической ассоциации была создана вначале просто специальная группа по изучению психологических проблем международной политики. В 1970 г. эта группа переросла в Институт психиатрии и внешней политики при данной Ассоциации, Наконец, как уже говорилось выше, в 1968 г. в Американской ассоциации политических наук возникло вполне самостоятельное отделение политической психологии, а в 1978-79 гг. на его основе было организовано Международное общество политической психологии (ISPP).

Данное общество объединяет ныне около 1000 исследователей - психологов, социологов, политологов, психиатров и других специалистов из разных стран, целенаправленно исследующих психологические аспекты внутренней и внешней политики. С 1979 г. это общество выпускает свой специализированный печатный орган - журнал «Политическая психология» («Political Psychology»). С конца 60-х гг. вначале в Йельском университете, а затем и в других ведущих университетах США стали читаться специализированные курсы политической психологии. В 90-е гг. в 78 университетах США и Канады читалось более 100 курсов политической психологии. Лекции и семинары по политической психологии слушало более 2300 студентов только младших курсов.

В 1973 г. вышла в свет первая фундаментальная коллективная монография под редакцией Дж. Кнутсон, в которой подводились некоторые итоги развития политической психологии и определялись направления дальнейших исследований. После этого монографии стали выходить десятками. В 1986 г. под редакцией М - Германн вышла новая фундаментальная книга по политической психологии. В этой книге с наибольшей полнотой анализируется практически весь сегодняшний день западной политической психологии. На подходе и новые книги, уже с учетом опыта последних десятилетий.

Как уже всем очевидно, современная политическая психология предстает как широкая сфера исследований со своим предметом, объектом, крутом специалистов, объединенных общим пониманием задач и направлений дальнейших поисков. Наиболее важными проблемами этой области науки являются, прежде всего, наиболее актуальные аспекты внешней и внутренней политики: терроризм, охрана окружающей среды, кризис общественных отношений, субкультуры протеста, недоверие граждан правительству, этнические конфликты, дискриминация отдельных социальных групп и т.п. Хотя, разумеется, в каждой стране, в каждом обществе существуют свои наиболее важные и актуальные политико-психологические проблемы.

В целом же, актуальные проблемы всей политической психологии группируются вокруг пяти крупных вопросов. Во-первых, это вопрос о том, как конкретно происходит закрепление и развитие политических взглядов людей-то есть, вопрос о механизмах политической социализации. Во-вторых, вопрос о том, какое воздействие и как именно оказывают политические взгляды на политическое поведение - вопрос о связи политического сознания с политическим действием. В-третьих, это вопрос о том, как принимаются политические решения - вопрос о механизмах власти и влияния на нее. В-четвертых, вопрос о том, как формируется личность политического деятеля - вопрос о механизмах политического лидерства. Наконец, в-пятых, это вопрос о том, как зависит политический процесс от культурного контекста - вопрос о связи конкретной политики с политической культурой общества в целом. Хотя, разумеется, и этот круг проблем отражает далеко не все приоритеты современной политической психологии.

Безусловно, сами западные политические психологи прекрасно осознают недостаточность существующих исследований даже по наиболее важным политическим проблемам, как и необходимость построения такой общей политико-психологической теории, в которой объектом психологического исследования был бы политический процесс в целом, а не отдельные его части, аспекты и компоненты. Однако пока максимум, на что претендует реально существующая политическая психология, это создание «карт», на которые наносятся уже известные материки и острова знания о политической психологии.

В этой связи, стоит обратить внимание на то, что в западных странах политической психологией всерьез занимаются и некоторые политики-практики. Наверное, за этим как раз и стоит определенная неудовлетворенность теми знаниями, которые может дать наука. Политик берется за то или иное дело самостоятельно обычно только и именно тогда, когда его явно не удовлетворяют материалы, предоставляемые консультантами, советниками и экспертами. Хорошо это или плохо - покажет время. Однако трудно не согласиться с тем, что включение самих политиков в регулярные занятия политической психологией придает ей дополнительные стимулы для дальнейшего развития.

Так, один из кандидатов в президенты США на выборах 1988 г. М. Дукакис активно работает в области политико-психологической теории. Пытались психологически осмыслить свой политический опыт такие известные политики, как Р. Никсон и Д. Локард. Частично, в ряде книг, это попытались сделать и российские политики М, Горбачев и Б. Ельцин. Говоря в целом, занятия политической психологией становятся все более престижным занятием.

Политико-психологические идеи получили широкое распространение задолго до оформления политической психологии в качестве самостоятельной науки. Более того, в ранней истории человечества проблемы «субъективного фактора» были даже более значимы, чем теперь - просто в силу меньшей развитости фактора «объективного». Великие ораторы Древней Греции (Демосфен) первыми открыли механизмы воздействия на разные типы народов. Древний Рим (Плутарх, Светоний) открыл и описал механизмы осуществления личной власти, прихода к ней и борьбы за нее. Огромную роль в развитии политико-психологических идей сыграл Аристотель, описавший прежде всего человеческое содержание разных форм политической организации власти. Однако все это были отдельные находки, догадки, размышления, Политическая психология древности не могла стать самостоятельной наукой потому, что была еще слишком непосредственной практикой.

Появление работы Н. Макиавеллли «Государь» в эпоху Возрождения сыграло принципиально важную роль в развитии всех направлений политической науки, и политической психологии в частности. Значительно расширился набор политико-психологических факторов, которые осознавались как важные в организации власти и управления. Искусство психологической игры, учет психологии подданных, умение улаживать конфликты и, главное, руководствоваться базовым принципом «цель оправдывает средства» - вот моменты, которые Н. Макиавелли считал важнейшими для удачливого правителя. Неразборчивость в средствах достижения цели считается самым уязвимым пунктом в позиции Н. Макиавелли. Именно поэтому термин «макиавеллизм» в политике и стал нарицательным. Однако именно по этой же причине «Государь» до сих пор считается лучшим практическим наставлением для правителей. Эпоха Просвещения обогатила политическую психологию взглядами ряда философов - Т. Гоббса, Дж. Локка, Ж.-Ж. Руссо и, особенно, Ш.Л. Монтескье. В целом, данная эпоха серьезно продвинула понимание не только общих, но даже совершенно конкретных психологических факторов в политических процессах. Кроме того, эпоха Просвещения стала родоначальницей жанра книжных описаний наблюдений и размышлений такого рода, а также их философско-методологического осмысления. По сути, именно эпоха Просвещения и заложила базовые философские основы для тех уже вполне конкретные направлений политической психологии, которые уже были как бы намечены предшествующей историей, но стали активно развиваться практически сразу после этой эпохи.

XIX и XX века в истории политико-психологических идей знаменательны доминированием двух школ. Во-первых, это исследования толпы, которая показала свою силу в политических событиях Х IX века (Г. Тард, Ш. Сигеле, Г. Лебон). Толпа обычно несла социалистические идеи - соответственно) анализ политической психологии социализма стал продолжением исследований массовой психологии). Г. Лебон заложил основы политико-психологического анализа политических режимов и идеологий. К сожалению, в дальнейшем это направление не получило распространения. Во-вторых, на рубеже двух столетий в самостоятельную школу развился психоанализ 3. Фрейда, проявивший свою экспансию и в политико-психологической сфере. Помимо исследований все той же психологии масс (3. Фрейд считал, что поведение чeловека в толпе сравнимо с гипнотическим поведением), психоанализ ввел в обиход зарождающейся политической психологии ряд методических приемов. Важнейшим его вкладом стал метод создания психобиографий отдельных политических лидеров, а также психоистория как своего рода «психобиография» той или иной эпохи. Своеобразным следствием психоанализа стало появление Чикагской научной школы. Ее виднейший представитель Г.Д. Лассуэлл попытался соединить психоанализ с политической наукой, причем сделал все это в рамках приходящего на смену психоанализу «поведенческого движения». Такой сложный синтез привел к неожиданному успеху. Фактически, именно от работ Г.Д. Лассуэлла и начинается реальный отсчет существования западной политической психологии.

Развитие политико-психологических идей в России заметно отставало от мирового развития. В значительной мере это компенсировалось тем, что в российской культуре функции гуманитарного знания вообще, и политической психологии в частности, при отсутствии соответствующих наук, брала на себя художественная литература. А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский внесли многое в коллекцию политико-психологических наблюдений и размышлений на соответствующие темы. В чисто научных рамках следует выделить работы Н.К. Михайловского - автора теории «героя» и «толпы». В историческом плане много политико-психологических размышлений встречается в трудах В.О. Ключевского. С рефлекторно-физиологических позиций объяснял политическое поведение значительных общностей людей В.М. Бехтерев. Значительный вклад в практическую реализацию политико-психологических идей, а также в рефлексию реальных политических событий внесли лидеры и участники вначале февральской, а затем и октябрьской (1917 г.) российских революций.

Во второй половине XX века политическая психология, наконец, смогла оформить свой официальный научный статус: появились соответствующие корпоративные организации, университетские курсы, периодические издания, монографии и т.д. В профессиональных политических психологах все больше стали нуждаться политики, а отдельные политики сами занялись политической психологией. Однако вместе с повышением статуса и престижа, перед политической психологией стали появляться и новые, ранее неведомые проблемы. Возникла необходимость разработки ближайших, тактических, и стратегических перспектив развития, проблемы саморефлексии самой науки. Современное состояние политической психологии - это вполне динамичное состояние постепенно нарастающего развития. Главное, что нарастают сами темпы этого развития, что особенно характерно для российской политической психологии. После периода своего полуподпольного существования, она вошла в качестве составной части в мировую политическую психологию. С учетом же того, что в последнее десятилетие как раз Россия поставляет наибольшее количество эмпирического материала именно политико-психологического характера, можно смело прогнозировать дальнейшую, причем все более тесную интеграцию российской политической психологии в мировую науку.