Нейропсихология детского возраста: основные закономерности и принципы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Нейропсихология детского возраста: основные закономерности и принципы

нейропсихология детский возраст

Нейропсихология детского возраста -- наука о формировании мозговой организации психических процессов человека. Созданная в недрах школы А.Р. Лурия (Лурия, 1973; Лурия, Симерницкая, 1975; Симерницкая, 1978, 1985; Лурия, Цветкова, 1997; Цветкова, 2000; Корсакова, Микадзе, Балашова, 2001; Семенович, Архипов, 1997, 1998; Семенович, 2000, 2002, 2004, и др.), она возникла и развивается как самостоятельная психологическая дисциплина, ассимилировавшая методологические принципы нейробиологии, теории функциональных систем и эволюционной парадигмы. Эти теоретические источники имеют принципиальное значение для нейропсихологии детского возраста ввиду абсолютной изоморфности их идеологем реальной онтогенетической феноменологии.

В качестве базового в нейропсихологии детского возраста изначально выступало представление о том, что психогенез человека обусловлен двумя обстоятельствами: изменением, системно-динамическими перестройками как мозговой организации, так и психологической структуры ВПФ и их констелляций. Современные исследования позволяют расширить понимание этой драматургии: очевидно, что существуют определенные (связанные с интимными механизмами генетики мозга) требования к нормальному протеканию этих процессов.

Так, можно говорить о нейробиологической предуготованности, зрелости той или иной мозговой системы, если эта система:

опережает развитие конкретного психологического фактора;

востребована этим фактором извне (и изнутри -- организмом ребенка) для прогрессивного увеличения морфофункционального веса и роли этой системы;

проходит период функционального оттормаживания, отступления на второй план по мере созревания более высокоорганизованных церебральных систем. Последнее опять должно быть востребовано извне и/или изнутри;

4) создает предпосылки для возникновения и наращивания новых, межсистемных, иерархически построенных церебральных интеграции.

По этому сценарию поэтапно обеспечивается мозговая организация адаптации ребенка к тем канонам, которые предъявляются ему в процессе психического развития. Стимуляция от социума и внешнего мира вообще превращает потенциальные ресурсы его мозга в актуальные и детерминирует характер цереброгенеза. Одновременно имеет место обратный процесс, особо ярко обнаруживающий себя на ранних этапах онтогенеза (в эмбриогенезе): состояние мозга ребенка координирует и модулирует взаимодействие как с лавиной внешней информации (начиная с организма матери), так и с самим собой.

Нейробиологическая зрелость определенных субкортикальных, комиссуральных и гемисферных комплексов, их межсистемных динамических констелляций обеспечивает возможность адаптации ребенка к тем требованиям, которые предъявляются ему в процессе его развития. Но подчеркнем: в первую очередь -- социального развития, поскольку в условиях депривации общения ребенка с внешним миром в целом и прежде всего с другими людьми эти церебральные механизмы модифицируются, искажаются и нарушаются вплоть до полной деградации (сначала функциональной, а затем и нейробиологической вообще).

Самыми уязвимыми оказываются в таких случаях именно наиболее филогенетически молодые мозговые системы: межполушарные взаимодействия транскаллозального (мозолистое тело) уровня и лобно-височные отделы левого полушария. Это, как правило, закономерно сочетается с гиперфункцией (то есть тоже своего рода искажением и нарушением), высвобождением, растормаживанием более фило- и онтогенетически старых функциональных систем, обеспечиваемых правым полушарием и особенно субкортикальными отделами мозга. Эта феноменология еще раз на материале нейропсихологии детского возраста подтверждает абсолютную неопровержимость эволюционных законов, сформулированных в нейробиологии, медицине и психологии (Джексон, 1885; Бехтерев, 1905; Юнг, 1912; Выготский, 1932; Орбели, 1949; Шмарьян, 1949; Селье, 1958, и др.).

Между тем не менее важной для нормального онтогенеза оказывается адекватность и своевременность внешних требований, задач, предлагаемых ребенку социумом, морфофункциональной готовности его мозга. Перенасыщенность окружающей среды или опережение в развитии может так же пагубно сказаться на функциональном цереброгенезе, как сенсомоторное недоразвитие и/или информационное (коммуникативное) оскудение внешних воздействий.

Вся эта драматургия еще раз свидетельствует в пользу существования жестких, генетически заданных параметров мозговой организации конкретных психологических факторов, что, собственно, и является единицей анализа в теории системно-динамической локализации А. Р. Лурия.

В нейропсихологии детского возраста сформулированы определенные законы, описывающие драматургию, согласно которой происходит наращивание, накопление и обогащение этих адаптивных механизмов. Остановимся лишь на тех, которые имеют прямое отношение к рассматриваемым в данной книге темам. Знание о существовании этих объективных законов, возможно, позволит многое из «непонятного» перевести в ранг вполне доступного пониманию, объяснению и преодолению.

Кратко обозначив эти законы, можно более осмысленно продолжить обсуждение вопросов, затрагиваемых далее, поскольку явными станут многие выводы о стратегии и тактике квалификации (сопровождения) вариантов развития. Кроме того, как известно, «незнание законов не освобождает от ответственности»; законы объективны и действуют независимо от наших желаний и предпочтений. Именно поэтому их нужно знать хотя бы на уровне общих представлений, подобно тому как мы пользуемся, не всегда отдавая себе в этом отчет, фундаментальными законами естествознания.

Обратимся вначале к одному из самых авторитетных авторов в современных науках о человеке, Ф. Добжанскому, чтобы снять извечные вопросы (они же -- мифы) о влиянии на развитие человека его генетического материала и воспитания.

«Обсуждение проблемы природы и воспитания человека часто деформируется эмоциями и путаницей. Ошибочно думать о проблеме природы и воспитания как о ситуации "или--шт". Все признаки-- от биохимических и морфологических до признаков культуры -- всегда наследственны и всегда детерминированы средой. Гены и среда не являются автономными сторонами развития. Ни один признак не может развиться, если такая возможность не заложена в генотипе; если развитие протекает в разных условиях среды, то проявление генотипа будет варьировать соответственно меняющимся условиям среды...

Гены и признаки не соотносятся один к одному. Ген ответственен за несколько признаков, за «синдром», за группу признаков. Генотип определяет не фиксированный набор признаков, а норму реакции, то есть репертуар возможных ответов индивида на действие среды.

Правильно понимаемая наследственность -- не игральные кости судьбы. Она скорее -- множество потенций. Какая их часть будет реализована, определяется факторами среды, биографией индивида. Жизнь каждого человека предлагает множество вариантов, из которых только часть, вероятно, ничтожная часть, реализуется фактически.

Генетические идентичность и разнообразие представляют собой природные феномены. Их нельзя упразднить, в отличие от равенства и неравенства, политическим решением. ...Если бы все люди были генетически сходными, они были бы взаимозаменяемы. Но они не взаимозаменяемы. Несомненно, всем индивидам генетически свойственны некоторые видоспецифические человеческие способности. Среди них -- способность к обучаемости, предвидению последствий своих действий, разные специальные способности. Эти общевидовые способности варьируют от индивида к индивиду... Эта вариация имеет весомую генетическую компоненту... что, несомненно, не дает оснований недооценивать важность компонент средовых.

Общепризнанно, во всяком случае, теоретически, что всем людям нужно создать возможно более благоприятные условия для их самовыражения... Сложность проблемы возрастает, если принять во внимание генетическое разнообразие человека. Самая лучшая среда будет прекрасна для одних, приемлема для других и непригодна для третьих... Подгонка каждого под одно и то же прокрустово ложе приведет к тому, что многие люди будут ограничены в своих возможностях развить имеющиеся у них нестандартные дарования. ...Напротив, любая программа, пытающаяся обеспечить специальные условия, подходящие для развития индивидов с разными склонностями, породит множество тяжелых проблем: биологических, социальных, политических».

Итак, та или иная психическая функция (движение, восприятие, речь, память, эмоции, мышление, воображение и т.д.), психическая деятельность в целом, стиль поведения ребенка даны ему изначально только как потенциал. Это положение и его конкретизация подробно рассматривались в предыдущей главе. Как известно, они широко обсуждаются в классических теориях общей и возрастной психологии. Но что же это за потенциал ?Для нахождения ответа на этот вопрос остановимся на некоторых позициях системно-эволюционного учения.

Возможно, эта избыточность теоретических рассуждений действует раздражающе, но ведь очевидно, что научно-прикладная фактура (будь то диагностическая или коррекционная работа) производна от основополагающей идеи, в рамках которой она актуализируется. Идею создают не практика и не факты, хотя они помогают сделать ее более материальной, конструктивной и гармоничной. Напротив, хорошие идеи позволяют адекватно увидеть и интерпретировать факты, а соответственно -- грамотно и корректно смоделировать стратегию и тактику практического взаимодействия с ними.

Не думаю, что этот тезис будет оспариваться, он подтверждается всей историей развития науки. 3. Фрейд совершил переворот в науке и медицине, «придумав» свою модель, которая позволила смотреть на душевные расстройства, которые существовали до него десятки тысяч лет. И. Ньютон, надо думать, тоже не был первым, кто увидел падающее яблоко. В определенном смысле такая фабула и есть материализация деятельности Функциональной Системы как формы и закона организации психических процессов. Действительно, имеет место доминирующая мотивация (гипотеза как потребность доказать нечто) и соответствующий желаемый результат («если эта гипотеза верна, надо, чтобы было вот так... а чтобы было так, надо создать или найти способ (метод, инструмент) это увидеть»). Потом проходят годы афферентного синтеза, активного использования аппарата предвосхищения -- акцептора результата действия, перебора форм эфферентного выражения и т.д.

В 20-х гг. XXв. А.Р. Лурия (которому, между прочим, было тогда около 25 лет) сформулировал идею о взаимодействии физиологического и психического (еще одна проблема, не имеющая возраста в истории человечества), которая воплотилась во всемирно знаменитой «сопряженной моторной методике». Сегодня она «живет» не только во всех без исключения «детекторах лжи», но является базисом для создания немыслимых психотехнологий, позволяющих взаимодействовать непосредственно с «бессознательным» человека (Смирнов, 1995, 2004). Думаю, что взаимодействие с этими технологиями станет в будущем приоритетным в нейропсихологии. Таким образом, на новом уровне (включающем целый комплекс уникальных межтеоретических методов) замкнется линия развития идей А.Р. Лурия. Его теоретические концепции «фактора» (единицы психологического анализа) и IIIФБМ (базовой системы координат, в которой этот анализ ведется) привели к созданию метода синдромного анализа, собственно нейропсихологической синдромологиии, коррекции и реабилитации психических процессов у взрослых и детей.

Эта последовательность событий неизбежна для любого, кто хочет владеть нейропсихологией. Для грамотного и эффективного применения нейропсихологтеских методов надо просто повторить этот путь. Причем повторить в наиболее легкой, репродуктивной форме. Иначе будет непонятно, «почему», «зачем», «сколько, когда и как» применяются те или иные нейропсихологические технологии.

Говорю об этом, потому что наиболее частотная просьба (или точнее, запрос) к нейропсихологам после первого знакомства: «Дайте нам методы. Ой, как просто, здорово! Быстро!» Здорово, но не просто и не стремглав. Второе знакомство обычно менее лучезарное. Хирургов-заочников не бывает. Во всяком случае, в нейропсихологии.

Итак, все начинается с существующего в ранге незыблемого закона паттерна, «modusvivendy (operandy)» нейропсихосоматической организации поведения человека-- доминирующей мотивации. Не могу отказать себе в удовольствии (для окончательной шлифовки образа) привести ее описание самим А.А. Ухтомским.

«Доминанта -- это растревоженное, разрыхленное место нервной системы, своего рода "съемка", к которой пристает все нужное и ненужное, из чего потом делается подбор того, чем обогащается опыт. Это главенствующий, устойчивый очаг возбуждения, привлекающий к себе волны возбуждения из самых разных источников... которые служат усилению (подтверждению) возбуждения в очаге, тогда как в прочей центральной нервной системе широко разлиты явления торможения».

Доминанта является внутренним состоянием, всегда включающим огромное разнообразие соматических и нервных компонентов. Это не морфологическое их объединение, но «подвижный орган», основополагающий механизм, рабочий принцип мозга. Освобождая организм от излишних, избыточных степеней свободы, будучи «вектором поведения», этот механизм позволяет человеку наиболее экономно, без лишних энергозатрат искать и выбирать из внешней среды такие объекты, которые удовлетворят его ведущие потребности. Внешне доминанта актуализирует себя, как и любой другой психофизиологический процесс, через движение (включая позу, жест, интонацию и т.п.), речь, различные соматические реакции. Наконец, как и всякий объективно существующий закон, доминанта сама по себе не хороша и не плоха: ее результаты располагаются на бесконечной оси континуума от маниакального бреда и фашизма до великих открытий и философии Леонардо да Винчи или Дж. Франкла.

«Пока доминанта в душе ярка и жива, она держит в своей власти все поле душевной жизни. Все напоминает о ней и о связанных с ней образах. Доминанта характеризуется своей инертностью, то есть склонностью поддерживаться и повторяться по возможности во всей своей цельности при всем том, что внешняя среда изменилась и прежние поводы к реакции ушли. Доминанта оставляет за собой в центральной нервной системе прочный, иногда неизгладимый след. 0 душе могут жить одновременно множество потенциальных доминант -- следов от прежней жизнедеятельности. Они поочередно выплывают в поле душевной работы... живут здесь некоторое время, подводя свои итоги, и затем снова погружаются вглубь, уступая место товаркам. Но и при погружении из поля ясной работы сознания они не замирают и не прекращают своей жизни. Доминанта в полном разгаре есть комплекс определенных симптомов во всем организме и в мышцах, и в секреторной работе, и в сосудистой деятельности. Поэтому она представляется как определенная констелляция (созвездие) центров в разнообразных этажах головного и спинного мозга, а также в автономной системе».

В самом тезисном перечислении, согласно современным научным представлениям в рамках системно-эволюционной парадигмы, врожденными являются:

1. Детерминация поведения человека универсальными механизмами психологической организации, развивающимися в фило- и он тогенезе. Они существуют в форме таких паттернов, как рефлекс, доминирующая мотивация, функциональная система, фактор и т.д. Перечисленное суть законы пространственно-временной самоактуализации человека.

По-видимому, эта констатация является наиболее фундаментальной, в явном или неявном виде присутствующей во всех науках системно-эволюционной парадигмы.

2. Базовое свойство фило- и онтогенеза как непрерывного процесса-- транслировать себя, манифестировать через дискретные (частные или генерализованные) новообразования, отражающие возникновение новых форм поведения. Эта характеристика на психологическом (то есть, по сути, нейропсихосоматическом) уровне реализует глобальный, универсальный «квантоволновой» способ существования материи. Собственно онтогенез, равно как и филогенез, существует объективно в виде смены (кризисов) форм поведения, в ходе которой каждый последующий уровень (в ответ на увеличивающиеся запросы адаптации к внешнему миру и внутренним состояниям) вырастает из недр предыдущего и ассимилирует его.

Это свойство лежит в основе многочисленных (уже ставших классическими или, напротив, ждущих своего обоснования) теорий периодизации -- базового конструкта любой науки, ориентированной на исследование процессов развития. Каждая из них, очевидно, дополняет другие. Ведь невозможно, оценивая реальный онтогенетический процесс, отдать предпочтение, например, теории 3. Фрейда или Д.Б. Эльконина в противовес теории И.А. Аршавского или Ж. Пиаже; нейропсихологической парадигме в противовес психосоматической или логопедической. Это равносильно предпочтению термометра манометру или линейке. Каждая из теорий периодизации описывает определенный аспект единого онтогенетического процесса, в котором материя, ее форма, функции и содержание являются разными сторонами одного и того же паттерна -- паттерна развития.

Другой вопрос, что в силу ограниченных возможностей нашего мозга, теоретического и исследовательского арсенала мы не в состоянии пока осуществить межтеоретический подход и вынуждены ограничивать свои амбиции. Но делать это все-таки стоит вполне осознанно, отдавая себе отчет в том, что «гносеологический этикет» нами повсеместно нарушается, что необходимо хотя бы стремиться к преодолению этой нашей «несформированности».

3. Наличие двух принципиальных источников возникновения новых форм поведения, обусловливающих магистральные линии фило- и онтогенеза: вариативности поведения (увеличение и разнообразие способов взаимодействия с внешней и внутренней средой, а также систем, последовательностей и цепей этих взаимодействий) и поведения, отклоняющегося от нормы.

В обеих магистральных линиях присутствует, в качестве имманентного условия (фактора) развития, возрастная интенсификация процессов обучения (импринтинг, имитационные способности, речевое опосредствование, интериоризация и т.д.) и разнообразных механизмов саморегуляции. Подчеркнем -- в обеих! Онтогенез патологической самореализации так же обусловлен генетически и так же инвариантно «обучаем», как нормативный или сверхординарный.

На каждом уровне развития поведения, как следует из этологической парадигмы, неизменными остаются жесткие системы и подсистемы поведения (каналы коммуникации, базовые эмоции, пищевое, сексуальное и агрессивное поведение, типы социальной организации и пр.). Развиваются же пластичные динамические формы реализации поведения (элементы коммуникации, эмоционального, сексуального, социального и др. поведения) и их констелляции.

Например, и в фило-, и в онтогенезе человека всегда присутствует страх как базовая эмоция; не только речевые, но и обонятельные, слуховые, визуальные, жестомимические и другие каналы коммуникации; агрессивное, сексуальное и пищевое поведение; детскородительские отношения, доминирование и подчинение как признак социальной иерархии. Но форма их нейропсихосоматической организации, набор, тезаурус привходящих элементов и характер взаимодействий определяются актуальным возрастом и востребованностью извне и изнутри. Собственно, это обстоятельство и лежит в диссоциации «биологического» и «психологического/социального» возраста человека на всех этапах его онтогенеза.

Ряд инстинктивных форм поведения, потребностей и рефлексов, доставшихся нам «по наследству» из филогенеза, то есть от наших эволюционных предков. Относиться к этому филогенетическому богатству следует с большим пиететом, поскольку это базис, без которого дальнейшее развитие, да и само существование человека попросту невозможны (ведь это, например, пищевое, имитационное, игровое и территориальное поведение, инстинкты самосохранения, эмоционального сопереживания и стремления к получению новой информации, архетипическая память и т.д.). Но ведь это и коммуникативное поведение, которое у человека опосредуется в первую очередь речью.

Организация внешней и внутренней «схемы тела» человека со всеми соответствующими анатомическими и функциональными системами и уровнями поддержания гомеостаза организма в целом. Здесь же необходимо упомянуть груз «родовых» талантов и заболеваний (психических и соматических), зон наибольших достижений или, напротив, риска, наследуемых каждым человеком по обеим родительским линиям.

Отдельные специальные способности (например, темперамент, подвижность и скорость психических процессов, музыкальный слух, различение звуков человеческой речи, восприятие окружающего пространства, манипулятивная активность речевого аппарата, ног, рук и т.д.) и соответствующие этим способностям «врожденные модели поведения», актуализируемые нейросоматической системой.

Способность к предвосхищению, или антиципации, то есть к не которому опережающему реально наличествующую информацию предвидению результатов собственного поведения. Способность к обучению, которое начинается с импринтинга -- мгновенного запечатления жестко определенных для каждого возрастного периода об разов или моделей поведения. Но обучение в принципе возможно только в результате постоянного, изо дня в день повторяющегося контакта с окружающим миром, в первую очередь с другими людьми. Наконец, врожденным является экстраполяционное поведение, фундаментальный источник развития и адаптации вообще, качественно (в том числе и по мозговой организации) отличный от процессов обучения.

В многогранных контактах с окружающим миром исходные, заданные в «зачаточном» состоянии и объеме, способности и механизмы поведения становятся активными. Они начинают структурно и функционально развиваться, видоизменяться, дифференцироваться наконец, интегрироваться друг с другом. Эти процессы и стоят за видимым каждому из нас изменением поведения ребенка. В отсутствие обогащенности, постоянства и стереотипности такой «коммуникации» (то есть при той или иной степени депривации, обедненности, обкрадывания контактов или, напротив, чрезмерной изменчивости среды) психический потенциал, которым одарила ребенка и всех нас природа, так и останется потенциалом, а затем и вовсе сойдет на нет, «атрофируется».

Предельно ярким и пресекающим все дискуссии примером тому служат дети-маугли, сведения о которых время от времени появляются на страницах прессы. Суммируя эти данные, можно констатировать, что практически никогда (даже после длительной коррекции) у них не формируется нормальная речь, остается крайне скудным репертуар движений и навыков, характерных для людей. Стиль реагирования на происходящее аналогичен животному или младенческому. А длительные усилия, направленные на развитие этих детей, как правило, позволяют им «повзрослеть» лишь на несколько лет. Если же их находят в более-менее старшем возрасте -- даже такие сдвиги невозможны; обычно после недолгого пребывания среди людей такие дети погибают.

И это понятно. Ведь наши психические функции, кроме упомянутого уже генетически заложенного багажа, потенциала, не даны нам изначально, они преодолевают длительный путь, начиная с внутриутробного периода. И этот путь отнюдь не прямая линия, он гетерохронен и асинхроничен. В какой-то (достаточно, кстати, жестко определенный генетической программой развития) момент начинается бурное и «автономное» развитие определенного психологического фактора. Это могут быть факторы цветового или тактильного восприятия, речевое звукоразличение -- фонематический слух, объем и избирательность памяти, координатные представления и т.п. Такие периоды всегда наиболее чувствительны к патологическому влиянию на этот фактор любой вредности (экзо- или эндогенной).

При этом другой фактор в это же самое время находится в состоянии относительной стабильности, а третий -- на этапе «консолидации» с совершенно, казалось бы, далекой от него функциональной системой. И самое удивительное состоит в том, что эти разнонаправленные процессы в определенные периоды синхронизируются, чтобы создать в совокупности целостный ансамбль психической деятельности, способный адекватно отреагировать на те требования, которые предъявляет ребенку окружающий мир и прежде всего социальное окружение.

Но, к сожалению, все эти процессы станут попросту невозможныщи или искаженными, если не будет нейробиологической предуготованности мозговых, или церебральных, систем и подсистем, которые их обеспечивают. Иными словами, развитие тех или иных аспектов психики ребенка однозначно зависит от того, достаточно ли зрел и полноценен соответствующий мозговой субстрат.

Используем еще раз исчерпывающую формулу Л.С. Выготского: «...Психика не является чем-то лежащим по ту сторону природы или государством в государстве, она является частью самой природы, непосредственно связанной с функциями высшей организованной материи нашего головного мозга. Как и вся остальная природа, она не была создана, а возникла в процессе развития. Психику следует рассматривать не как особые процессы, добавочно существующие поверх и помимо мозговых процессов, где-то над или между ними, а как субъективное выражение тех же самых процессов, как особую сторону, особую качественную характеристику высших функций мозга. Приходим, таким образом, к признанию своеобразных единых процессов, представляющих высшие формы поведения человека, которые мы предлагаем называть психологическими процессами».

Обращаясь к проблеме мозгового обеспечения единого онтогенетического процесса, отметим еще раз, что мозг -- это не только известные всем правое и левое полушария, мозолистое тело, их связывающее, подкорковые (субкортикальные) образования и т.д. Это и периферическая нервная система, обеспечивающая непрерывный диалог головного мозга со всем телом, и различные нейрофизиологические, нейрохимические, нейроэндокринные системы, каждая из которых вносит свой специфический вклад в актуализацию любой психической функции.

А созревают они тоже неодновременно (гетерохронно) и асинхронно. Одни практически готовы к включению в активную деятельность к моменту рождения ребенка. Более того -- определяют его внутриутробное развитие, сам процесс рождения и адаптации к новым (земным) условиям существования. Другие полноценны морфофункционально лишь к 8--9 годам, а то и позже.

Отметим, что подкорковые структуры мозга созревают по преимуществу еще внутриутробно и завершают свое развитие (то есть. достигают принципиально «взрослого» состояния) в течение первого года жизни ребенка. А корковые (особенно префронтальные, лобные) -- лишь к 12--15 годам. Правое полушарие демонстрирует свою морфофункциональную зрелость уже к 5 годам, а левое (в частности, его речевые зоны) -- только к 8--12.

Столь же растянуто, отсрочено в онтогенезе созревание главной комиссуры, связывающей правое и левое полушария, -- мозолистого тела. А ведь еще необходимо, чтобы сформировались две главные «несущие оси» -- подкорково-корковые и межполушарные взаимодействия, объединяющие работу различных церебральных систем в единое целое.

Понятно, что такая драматургия становления нейробиологических условий и механизмов психики обусловливает тот факт, что одна и та же психическая функция в разном возрасте имеет качественно специфическую мозговую организацию. Иными словами, речь (движение, память, эмоции и т.д.) 4-летнего и 10-летнего ребенка -- это как бы два разных с точки зрения церебрального обеспечения психических процесса. Но это только часть онтогенетического «детектива».

Для каждого этапа психического развития ребенка в первую очередь необходима безусловная потенциальная готовность комплекса определенных мозговых образований к его обеспечению. Но с другой стороны, должна быть востребованность того или иного психологического звена извне (от внешнего мира, от социума) к постоянному наращиванию зрелости и силы, к его прогрессивному формированию и переструктурированию, развитию его способности к взаимодействию с другими психологическими звеньями и функциями.

Чтобы проиллюстрировать сказанное, рассмотрим в самом упрощенном варианте, например, рисунок трех-, семи- и десятилетнего ребенка. Казалось бы, во всех случаях в качестве базового выступает кинетический фактор -- способность к плавному, последовательному разворачиванию некоторой двигательной мелодии. Но как же отличается в этих возрастах графическая функция!

Даже невооруженному глазу заметно, как она (как таковая) взрослеет вместе с ребенком: исполнительная (собственно двигательная, кинетическая) сторона становится все более умелой, уверенной и разнообразной. Но самое главное состоит в том, что рисунок перестает быть просто «калякой-малякой». В нем появляется замысел, смысл, сюжет. А это невозможно без слияния графических способностей с функциями речи и памяти, программирования и контроля за собственной деятельностью. Очевидным становится настроение, которое нельзя актуализировать, если «просто рисование» не начнет взаимодействовать с эмоционально-потребностной, мотивационно-личностной сферами психики. Все богаче и многообразнее с каждым годом проявляют себя постепенно созревающие пространственные представления и манипуляции.

Понятно, что такие примеры можно приводить до бесконечности, да все они -- суть доказательства преобразования в онтогенезе психологического строения любого нашего познавательного или эмоционального процесса и их констелляций. Вспомните хотя бы собственное письмо на первых этапах (в 4--5 лет) его усвоения, в первых и последних классах школы и сейчас. Это ведь, в сущности, письмо разных людей. Функция письма -- это сложнейшая по своей структуре психическая функция. Все его «составные части» и механизмы (слуховое и зрительное восприятие, запоминание и правильное воспроизведение нужных букв и слов, положение пальцев и перемещение руки по строчке и т.д.) общеизвестны.

Поэтому представить себе возрастные модификации этого процесса может каждый. А представив, почувствовать -- хотя бы отчасти -- те головоломные, трудно поддающиеся адекватному описанию онтогенетические преобразования его как такового (пишу для того, чтобы писать) и как важной составной части психической деятельности в целом (пишу диктант, стихи, письмо другу, конспект, роман и т.п.). Впрочем, эта реальность -- свойство развития абсолютно любого психического фактора, процесса или поведенческого феномена.

Если же при этом отсутствует или недостаточна (количественно и/или качественно) постоянная востребованность извне к развивающейся психике -- наблюдаются искажение и торможение психогенеза в разных вариантах, влекущие за собой вторичные функциональные деформации на уровне мозга. Более того, доказано, что на ранних этапах онтогенеза социальная депривация приводит к дистрофии мозга на нейронном уровне. Причем, как показывают психологические исследования, например, в домах ребенка, в первой половине первого года жизни (по сравнению с благополучными детьми) имеет место когнитивное отставание, а во второй -- на первый план выступают искажение и недоразвитие аффективных систем.

Размещено на Allbest.ru