Нейропсихология пространственных представлений

Размещено на http://www.allbest.ru/

Нейропсихология пространственных представлений

Настоящая глава посвящена описанию пространственных представлений. Если речевые процессы описаны всесторонне и подробно в логопедической и психологической литературе, пространственным представлениям повезло несравненно меньше. Это абсолютно понятно: мировоззренческий маятник (после открытий гештальт-психологии, бихевиоризма и психоанализа) неизбежно должен был увеличить амплитуду своего движения в сторону культурно-исторических (то есть по преимуществу речевых) аспектов психического. А ведь именно они, пространственные представления, подчас становятся камнем преткновения и для выявления (диагностики) того или иного нарушения, и для трактовки, не говоря уже о коррекции.

Между тем в нейропсихологии разработан солидный концептуальный аппарат исследования и анализа этой проблемной зоны, который может быть весьма эффективно использован в онтогенетическом контексте. Поэтому представляется адекватным обсудить подробно именно эту сферу психической деятельности человека.

Исследования пространственных представлений в отличие от речевых функций имеют в нейропсихологии сравнительно короткую историю и не так систематизированы. Начало здесь положено трудами Г. Экаена, Дж. МакФи, О. Зангвилла, М.С. Лебединского, Е.П. Кок, А.Р. Лурия и др.

Коренной перелом произошел после открытия М. Газзанигой и Р. Сперри синдрома «расщепленного мозга»; лавинообразно нарастал феноменологический пласт нейропсихологического знания, интенсивно разрабатывались новые методические и концептуальные подходы в работах В.Л. Деглина, Л.И. Московичюте, Н.Н. Никола-енко, Э.Г. Симерницкой и др. Однако интерпретация протекания пространственных процессов в норме и патологии по-прежнему актуальна.

Как наглядно демонстрирует обзор развития культуры, эволюция этих процессов в истории человечества играет не последнюю роль в становлении рефлексивных структур психики. В качестве первичных, аутистических, они в целом отражают уровень человеческого сознания, что очевидно из следующих нескольких примеров.

Реалистическое, импрессионистское искусство палеолита, отличающееся чувственностью и натурализмом, уже в неолите постепенно наполняется чертами обобщения, символической знаковости, большой степенью условности; изображения начинают приобретать отчетливые признаки схематизации. Зарождение «цивилизованного сознания» актуализируется в том числе и в факте слияния универсальных архаичных тенденций художественного развития с местными художественными традициями. Все больше появляется геометрической символики и орнамента.

Древний Египет впервые в полной мере представляет образцы «золотого сечения» -- узакониваются пропорция, гармония, каноны соотношения света и тени, цветовой канон. Именно здесь можно найти истоки понятий об образе, подобии, изображении; иероглифы ведут родословную от рисунков. Открытые и сформулированные египтянами правила «золотого сечения» -- законы гармонического пропорционирования -- воспринимались ими как универсальные, распространялись на различные области науки, философии и искусства. Они существовали как отражение гармоничного строения мироздания, считались священными и держались в строжайшей тайне.

В Шумере и Вавилоне были введены понятия параллелизма, симметрии, мерности, поляризации, ритма. На принципах симметрии и четкого метро-ритма базируется построение вдохновенных «Гат» Заратуштры. Фиксация канона как идеального образа, универсальной модели, по которой строится все, начиная с зодчества и кончая человеческими взаимоотношениями, происходит в Палестине и находит воплощение в Библии.

Качественный скачок, отличающий древнеиндийскую и древнекитайскую эстетические системы, определяется возникновением представления о синестезии (одновременной и определенным образом взаимосвязанной деятельности различных органов чувств) в процессе творчества и восприятия; о структуре как основополагающем законе бытия, отражающем многогранные взаимодействия между целым и его составляющими в процессе их непрерывного развития. В даосизме небытие, не-жизнь (пустота, хаос) противопоставляются бытию, жизни (форме, структуре, упорядоченности).

В классической античной эстетике произошло оформление законов числовых структур, позволяющих конструировать как наглядно, так и в мышлении. Число, мера, гармония, ритм легли в основу гениальных древнегреческих философских систем. Именно здесь впервые были сформулированы пространственно-временные законы драматургии, например, закон единства места и времени; их сопоставление с современным театром абсурда позволяет по-новому взглянуть на историогенез пространственных представлений человека.

Революционный «коперниканский» переворот Ренессанса по-новому оформил в сознании человека чувственно-зрительную данность. «Дело было не только в том, что живопись возвышалась до статуса науки. Субъективное зрительное впечатление было рационализировано настолько, что именно оно стало основой для построения устойчивого и все же <...> бесконечного мира опыта <...> -- был достигнут переход психофизиологического пространства в математическое, иными словами: объективация субъективного <...> Историю перспективы можно с одинаковым правом рассматривать и как триумф дистанцирующего и объективирующего чувства действительности, как упрочение и систематизацию внешнего мира и как расширение сферы Я» (А.Ф. Лосев. «Эстетика Возрождения»).

Пространственные представления являют собой сложную матричную структуру психики, изучение которой предполагает обращение к разным видам деятельности человека. Непосредственный пространственный гнозис и праксис, соматогнозис, рисунок, трансформации и перемещения мысленного образа требуют скрупулезной оценки, факторного анализа, экспериментального и теоретического осмысления. Это обусловлено тем, что пространственные представления играют определяющую роль в становлении рефлексивных структур сознания. Они дебютируют в онтогенезе одними из первых, то есть являются базовыми по происхождению; одними из первых они «стареют». Любая форма дизонтогенеза, как показывает опыт, в первую очередь характеризуется тем или иным типом дефицитарности этих процессов.

Правильная квалификация и своевременное формирование у ребенка пространственных представлений -- одно из важнейших условий повышения его достижений.

Первым шагом, должна стать маркировка левой руки ребенка. На нее можно надеть часы, браслет, колокольчик, красную тряпочку, Таким образом вы даете ребенку прекрасную опору для дальнейших манипуляций с внешним пространством -- ведь оно строится вначале от его собственного тела, а уж потом превращается в абстрагированные пространственные представления. Теперь он знает, что «елева» -- это «там, где красная тряпка». На это знание можно нанизывать обширный репертуар сведений о внешнем мире.

Для примера: читать, писать, рассматривать комиксы всегда (!) следует от «красной тряпки»; буква «Я» или цифра «9» головкой повернута к «красной тряпке», а «К» или «6» от нее отворачиваются. При арифметических действиях в столбик вычитание, сложение, умножение направляются к «красной тряпке», а деление -- от нее.

Но ведь есть еще и верх-низ. Следовательно, верх -- это голова, потолок, небо, солнце, Северный полюс и Северный Ледовитый океан на глобусе. Низ -- ноги, пол, земля, Южный полюс, Антарктида. Продолжая и дополняя приведенные выше примеры: буква «Ц» стоит на хвостике, как на ножке, а у буквы «Б» на голове хвостик; то же соответственно с цифрами «9» и «6». При письме, счете, чтении мы от Северного полюса движемся к Антарктиде.

Следующий крайне важный момент: ни в коем случае не пытаться абстрагировать внешнее пространство, объясняя что-либо ребенку. Он все должен пощупать, прочувствовать своим телом, руками.

Эта необходимость обусловлена тем, что объективно существуют как минимум три вида пространственных представлений. Главным, базовым для всех пространственно-временных психических манипуляций является наше внутреннее пространство, пространство нашего тела, обозначаемое в нейропсихологии как соматогнозис, схема и образ тела.

Схема тела, начиная с нашего «темного мышечного чувства», задана нам генетически. Именно эта заданность организует в процессе развития интеграцию всех внутренних и внешних ощущений в единый образ «Я семь!». Онтогенез соматогнозиса происходит за счет:

а) болевых и аналогичных им дискомфортных состояний; действительно, откуда мы в чувственном плане можем знать о существовании у нас горла, живота или сердца, пока таковые не заболят? В том числе именно поэтому один из нелицеприятных онтогенетических законов гласит: «Развития без боли не бывает»;

б) взаимодействий, разнообразных ощущений, возникающих вследствие соприкосновения с окружающим миром (горячая-холодная вода, ощущение парения на качелях, перец или клубника во рту, жалящая крапива, бархатное море, ласковое солнышко, запах сена и нелюбимой каши и т.д.);

в) разнообразных комфортных и дискомфортных контактов, чувственных соприкосновений с другими людьми (точнее, их телами): добрая или рассерженная мама, массажист, драка в песочнице, учительница, успокаивающе погладившая по плечу, сексуальные контакты разного уровня и т.п.;

г) собственной двигательной активности, каковая предоставляет нам самые разные и богатые ощущения, становящиеся наряду с вышеперечисленным основой нашего самоосознания. Быстро-медленно, с усилием, свободно, «как будто по болоту иду», «правая рука не ведает, что творит левая» -- все эти метафоры, которые мы применяем ежедневно для описания нашего состояния, изначально пережиты, прочувствованы нами именно в нашей собственной двигательной (сенсомоторной) активности.

Думаю, что после этого краткого перечня становится очевидным, почему при коррекции и абилитации пространственных представлений следует начинать с различного рода массажей, ванн с морской солью и травами, устранения разнообразных проблем с желудочно-кишечным трактом, дыхательной дизритмией, ЛФК и т.п. Закреплять же достигнутое -- непременным введением в повседневную жизнь и каждое (любое по содержанию) упражнение ритмической составляющей, поскольку таковая является основой представленное™ в нашей психике ощущения времени. Ведь время дано нам либо через ощущение, восприятие внешних и внутренних ритмов, либо через отражение смены состояний и событий, происходящих с нами самими и вокруг.

Отметим лишь, что, применяя такой нейропсихологический комплекс, мы как бы реконструируем вместе с ребенком те этапы его сенсомоторной актуализации, которые не были им своевременно пройдены или были пройдены, но в искаженной форме. А это -- однозначный залог деформации всего дальнейшего онтогенеза его пространственных представлений.

Сегодня в нашей стране уже достаточно развито направление психологии, связанное с коррекцией и абилитацией различных психологических проблем через телесно-ориентированные технологии. Если ко всему сказанному вы добавите занятия в таких группах, как ЛФК, танцы, у-шу, театральный кружок и т.п., -- считайте, что треть пути к вершине ребенок уже прошел. Особенно если взять за правило постоянно его тискать, обнимать, бороться и поглаживать по спинке перед сном...

Взаимодействия с внешним пространством, надстраивающиеся в онтогенезе над внутренним, телесным, даны нам, как известно, через призму зрительного, слухового, тактильного, вкусового, обонятельного анализаторов и их альянсов. Ведь мы должны его -- внешнее, окружающее нас пространство -- увидеть, попробовать на вкус и запах, услышать, а уж потом собрать, интегрировать все эти образы воедино. Другого пути эволюция нам не предлагает.

Наконец, отраженное в речи, абстрагированное от наглядных чувственных образов: «квазипространство». Уже давно в книге «Чудо языка» В. Порциг написал:

«...Эта особенность принадлежит к неизменным чертам («инвариантам») человеческого языка. Временные соотношения выражаются в языке в пространственных терминах", перед Рождеством и после Рождества, на протяжении двух лет. Когда речь идет о психических процессах, мы говорим не только о внешнем и внутреннем, но также о том, что происходит «выше и ниже порога» сознания, о переднем и заднем плане, о глубинах и слоях. Пространство вообще служит моделью для всех не наглядных отношений: наряду с работой он преподает; любовь была больше честолюбия; за этой мерой стоял замысел. Значение этого явления можно продемонстрировать не только на примере употребления предлогов, которые все первоначально означают пространственные отношения, но также на словах, обозначающих виды деятельности и свойства».

Итак, вершиной усвоения пространственных представлений является речевое квазипространство, или логико-грамматические конструкции. Они включают все предложные конструкции нашего языка, модификации, происходящие вследствие употребления творительного (кем? чем?) и родительного (кого? чего?) падежей, сравнительные категории и т.д.

Но здесь мы обратимся только к пристальному исследованию той части пространственно-временных представлений, которое обозначено выше как «внешнее». Во-первых, это наиболее насущный пробел в психолого-педагогической диагностике, во-вторых, полноценное описание всех уровней и аспектов пространственно-временной энергоинформационной актуализации человека -- межтеоретический труд будущего. Вместе с тем в последней части настоящей главы мы рассмотрим нейропсихологическую модель иерархического строения пространственно-временных представлений человека.

Настоящая глава посвящена описанию различных методов диагностической работы в отношении пространственных представлений в детском возрасте, процедуре их экспериментального применения и нейропсихологической квалификации. Ряд из них уже давно зарекомендовали себя в повседневной психологической работе, но большинство -- специально разработаны и апробированы с целью расширения и углубления представлений об эффективности этого вида психической деятельности, изучения разных ее уровней и форм реализации: непосредственной и опосредованной, сукцессивной и симультанной, операциональной и процессуальной и т.п.

Внедрение и апробация всего описываемого методического комплекса были первоначально проведены на взрослой популяции (в норме и патологии), так как только таким образом можно перейти к анализу имеющихся феноменов у детей. Ведь не представляя функционирования пространственных представлений у взрослых, то есть в условиях «стагнированного» мозга, невозможно определить тот горизонт, к которому стремится функциогенез, имея в виду сопровождающие его динамические перестройки.

С другой стороны, достоверные сведения о характере взаимодействия полушарий головного мозга в ходе осуществления описываемых психических процессов у взрослых позволяют на «детском» материале проследить всю специфику их онтогенеза (нормальное развитие, атипичное развитие, несформированность, патологическое развитие).

По этой причине в главе приводится сравнительный анализ дефицита пространственных представлений у взрослых больных с локальными поражениями мозга и у детей. Эти данные позволяют разработать типологию дефицита анализируемых функций, а следовательно, провести истинно дифференцированный анализ. Кроме того, излагаемый материал обладает высокой степенью надежности, поскольку получен в результате нейропсихологического исследования в Институте нейрохирургии РАМН им. акад. Н.Н. Бурденко.

Для анализа отобраны данные больных с четко локализованными очаговыми поражениями правого или левого полушария головного мозга, многократно верифицированные различными клиническими и параклиническими методами и подтвержденные в ходе оперативных вмешательств*.

Психологическая работа с отклоняющимся развитием с необходимостью требует продуманной тактики и стратегии. Приверженность той или иной научной парадигме является не просто констатацией реально существующего факта: это -- олигофрения или это -- ММД лобных отделов мозга. Она, по сути, предопределяет место и задачи

* Начало интереса к проблеме пространственных представлений совпало с работой на базе ИНХ РАМН им. Бурденко и учебы у крупнейшего нашего нейропсихолога Л.И. Московичюте. Именно ее уникальные знания, Щедрость, с какой она передавала ученикам свой колоссальный клинический опыт и навыки научного мышления, сама ее Личность во многом позволили этой работе состояться. Значительная часть материала, включенного в этот раздел, подробно обсуждалась и подвергалась дополнительной клинико-экспериментальной проверке в процессе выполнения курсовой и дипломной работ (1990--1991 гг., ф-т психологии МГУ) С.О. Умрихиньш, самым ярким, образованным и талантливым из молодых психологов, каких мне пришлось встретить за 25 лет преподавания психолога в конкретной ситуации. Опыт нейропсихологического консультирования и коррекции пространственных представлений у детей в рамках «метода замещающего онтогенеза» продемонстрировал высокую его валидность и адекватность.

В книге сознательно сделан акцент на преимущественно феноменологическом уровне описываемого явления, отсутствуют формализованные указания на соответствие определенного симптома той или иной «нозологической» единице -- типу дизонтогенеза. Они могут выступать как дифференциально-диагностические критерии только в комплексе со всеми составляющими синдрома.

Тем более это относится к приписыванию тому или иному дефекту дисфункции конкретной зоны мозга, так как в подавляющем большинстве случаев выявляемая патологическая картина является следствием не органического поражения мозга (как у взрослых), а незрелости, несформированности мозговых структур ребенка.

Употребление же в тексте термина «дефицит» следует понимать таким образом: за конкретной феноменологией может стоять временная несформированность, задержка созревания соответствующих звеньев психической деятельности на фоне благополучного в целом функционирования мозга, а может стоять и церебральная патология. Установить истину может лишь междисциплинарное обследование ребенка. Любое «тавро», поставленное вне такового, -- олигофрения, энцефалопатия, минимальная мозговая дисфункция левой ТРО и т.п. -- является показателем профессиональной некорректности исследователя. Однако обнаружение дефицита -- вне зависимости от окончательного диагноза -- уже первый шаг к его элиминации.

В цели данной работы не входит топическая дифференциально-диагностическая задача, поскольку последняя требует иного жанра изложения, имея в виду многофакторность онтогенетического материала. Основная направленность настоящего описания -- показать, сколь обширную информацию можно извлечь из исследования пространственных представлений у ребенка.

Предположив, что результат, например, копирования хоть как-то отражает общую тенденцию сканирования ребенком окружающего мира, легко представить, откуда же берутся «рассеянность, двойки по математике и русскому» и школьная дизадаптация в целом. А представив себе, что ребенок в определенной мере именно так -- как он нарисовал, скопировал -- воспринимает окружающее, не следует ли задуматься о поисках новых путей предъявления учебного материала, перераспределении удельного веса развивающих и обучающих занятий, индивидуализации процесса обучения в зависимости от стадии развития у ребенка соответствующих звеньев пространственных представлений. Причем не той «индивидуализации», которая предусматривает его перевод в коррекционный класс, а той, которая позволит использовать асинхронию его развития в целях его же абилитации (развития). пространственный представление абилитация

Ниже приведены данные, полученные в ходе нейропсихологи-ческого обследования взрослых и детей с локальными поражениями головного мозга различной локализации (более 500 человек), проходивших лечение в ИНХ им. Н.Н. Бурденко; детей 4--12 лет (более 45 000 человек), наблюдавшихся в различных медико-психолого-социальных консультативных центрах г. Москвы и нескольких московских интернатах для детей с отклоняющимся развитием. Следует особо акцентировать, что представленный здесь материал, посвященный «отклоняющемуся развитию», в 70% случаев получен в ходе нейро-психологического консультирования и коррекции детей, «почему-то»(!) выгоняемых из школы ввиду «абсолютной невозможности обучения», но числящихся объективно здоровыми. Те дети, которые обследовались в интернатах, также в массе своей не имели неврологических диагнозов. Таким образом, читателю предоставляется возможность оценить состояние пространственных представлений не только у детей с церебральным дефицитом, но и у той части детской популяции, которую принято называть «аномалией психического развития» и которая, строго говоря, составляет нижненормативную среднестатистическую (с точки зрения состояния их мозга) часть детской популяции.

Надеюсь, что предлагаемое описание позволит более внимательно, осознанно и тщательно проанализировать трудности таких детей и подобрать адекватные пути их коррекции и адаптации.

Размещено на Allbest.ru