Женские и гендерные исследования

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки Российской Федерации

Кубанский государственный университет

Факультет управления и психологии

Кафедра психологии личности и общей психологии

Контрольная работа

по гендерной психологии

на тему: «Женские и гендерные исследования»

Выполнила:

Студентка 4 курса ЗФО

Специальность «Психология»

Годына Людмила

Краснодар, 2014г.

1. Возникновение и развитие женских и гендерных исследований

Термин «гендерные исследования» (gender studies) появился в мире не так давно, в 1980-е годы, когда в университетах Западной Европы и Северной Америки были открыты соответствующие факультеты и кафедры. Тогда же в Европе появились ассоциации и научно-исследовательские центры, ведущие разработки гендерной проблематики. Возраст академических курсов женских исследований (women's studies) примерно на десять лет старше. Параллельно было учреждено и несколько академических программ феминистских исследований (feminist studies). В этом разделе мы рассмотрим эволюцию женских и гендерных исследований на Западе, обсудим задачи и особенности их развития.

Эволюция женских и гендерных исследований

Женские исследования как академическая дисциплина уходят корнями в феминизм первой волны, в феминистскую критику традиционной науки и высшего образования, которая стала особенно влиятельной после опубликования в 1949 году книги Симоны де Бовуар «Второй пол». Однако академическое образование лишь недавно стало характеристикой истории женского движения, во время второй волны феминизма. Ряд курсов по вопросам роли женщин в истории, литературе существовал и ранее, правда, они были разрозненными и единичными, и вплоть до начала 1970-х годов женские исследования не фигурировали под таким именем в университетах и колледжах США. Первая программа женских исследований была открыта в 1969/70 учебном году в университете Сан-Диего. В тот год в университетах США в целом насчитывалось лишь 17 лекционных курсов о женщинах. Однако к 1980 году число таких дисциплин выросло до 20 тысяч, а количество программ, или специальностей, существующих в рамках традиционных или новых самостоятельных кафедр и факультетов, уже равнялось 350.

Несмотря на продолжающиеся споры о том, считать ли женские исследования прямым следствием женского движения, а также непрекращающуюся дискуссию о характере связи академического феминизма и феминистской политической практики, факт остается фактом: первые курсы женских исследований в высшей школе были организованы непосредственно под влиянием женских движений 1960-1970-х годов. Теоретический анализ тогда считался важнейшим условием социальных изменений (что, кстати, было характерно для эмпирической американской социологии в целом), а исследование угнетения женщин ассоциировалось с поиском возможностей преодоления неравенства в патриархальных и капиталистических обществах. Тесная связь теории и практики была главным принципом развития данной академической области в США, и тем самым политический характер знания, в том числе феминистского, казался совершенно очевидным и просто необходимым.

Женские исследования возникли в США в конце 1960-х годов одновременно с этническими (Ethnic Studies) и черными (Black Studies) исследованиями в ответ на растущую критику в адрес академии как необходимый шаг с целью пересмотра роли женщины и других маргинализованных групп в обществе. В эти годы женщины Западной Европы и США выступали в феминистском освободительном движении, отстаивая свои гражданские и экономические права. Утверждая, что «личное есть политическое», феминистки начали открыто обсуждать то, о чем раньше говорилось лишь шепотом, например сексуальность, изнасилование, сексуальное насилие в форме инцеста и домашнее насилие. Для феминисток было ясно, что все эти проблемы неразрывно связаны между собой, и чтобы достичь свободы для женщин, необходима борьба по каждому отдельному вопросу.

Академические, социальные и политические цели феминистского освободительного движения развивались бок о бок с освободительными движениями чернокожих, американских индейцев и сексуальных меньшинств, движениями за гражданские, студенческие права и антивоенными выступлениями. Все эти социальные группы, имеющие представителей в академическом сообществе и вне его, убедительно доказывали, что их культурные практики, жизненный опыт и представления о социальном мире очень важны для понимания и развития современного общества. Эти движения, получившие название политик идентичности, способствовали институциализации программ женских и гендерных исследований, программ изучения этничности и сексуальности. Кроме того, деятельность движений привела к увеличению числа женщин и представителей меньшинств в различных академических сферах.

Первая стадия развития женских исследований в США (конец 1960-х -- 1970-е годы) характеризовалась усилиями по созданию новой академической области. Изучение женщин изначально появилось в рамках традиционных академических дисциплин (в основном, речь идет о литературе, истории, философии, социологии и психологии). Преподавание многочисленных и разнообразных курсов было начато официальным и неофициальным образом, в различных условиях, часто по настоянию студентов. Первые феминистские требования, предъявляемые к университетам, были связаны с «внесением» женщин в учебные планы, учебники, издательские каталоги. Несправедливо забытые труды женщин были опубликованы и начали использоваться в учебном процессе, а ученые стали связывать темы своих исследований с проблемами женщин и гендера. Многие из новых курсов были включены в учебные планы существующих специальностей: психологии, социологии, философии или истории, -- а в нескольких колледжах и университетах получили развитие самостоятельные программы женских исследований. Преподаватели большей частью были подготовлены в сфере гуманитарных дисциплин: литературы, социологии, психологии и истории. Вскоре стало ясно, что подход «добавить женщину» был недостаточным, поскольку ни одна из традиционных дисциплин не была в состоянии предоставить полноценное понимание жизни женщин. В течение 1970-х годов была осознана необходимость более целенаправленного развития самостоятельных программ женских исследований многими университетскими преподавателями и учеными.

Женские исследования (Women's Studies) стали определяться как университетская программа (факультет, центр, кафедра, специальность), где можно получить знания о мире и людях с разнообразных междисциплинарных и феминистских позиций, а главное -- с женской точки зрения. Именно это отличало программы женских исследований от факультетов социологии, психологии, философии, экономики или истории. До недавнего времени как женщины, так и мужчины смотрели на мир с мужской перспективы, поскольку все теории о людях, нашей природе и нашем поведении были созданы учеными-мужчинами. Когда собственный опыт женщин помещается в центр познавательного процесса, это позволяет ставить новые аналитические вопросы, развивать оригинальные теории и вносить существенный вклад в понимание нас самих и нашего мира.

Организация в 1977 году Национальной ассоциации женских исследований способствовала распространению новых программ. Эта ассоциация начала проводить ежегодные конференции, публиковать журнал, проводить мониторинг программ и рассылать информацию по университетам США. Надо отметить, что финансовая поддержка женских исследований в ту пору была очень слабой. Например, в университете Нью-Мехико, где программа начала свое существование с 1972 года, год спустя было выделено 150 долларов, из которых 2/3 было выплачено в качестве гранта аспирантке, работавшей помощником координатора, а 1/3 предназначалась на расходные материалы.

Вторую стадию развития женских исследований можно отсчитывать с начала 1980-х годов. В этот период происходила интеграция женских исследований в высшее образование США, или развитие «гендерно-сбалансированных учебных планов» посредством введения новых знаний о женщинах в традиционные дисциплины. Этот период можно назвать «мэйнстримингом» женских исследований, поскольку усилия были направлены на приведение к общему знаменателю идеологии высшего образования. Этот общенациональный проект был поддержан государственными и частными фондами. Например, фонд Форда спонсировал перестройку образовательных программ (специальностей) в университете Аризоны. И хотя многие университеты не получили достаточного финансирования, именно во второй фазе своего развития женские исследования были институциализированы. Наиболее богатые программы открыли исследовательские институты и центры, издавали собственные книги и журналы, а некоторые даже приобрели статус отдельных факультетов. В университетах началось широкое обсуждение статуса женщин, явлений дискриминации в публичной сфере и частной жизни, гендерных предрассудков, существующих в социуме, литературе и образовании. Были учреждены журналы в области женских исследований, в том числе Feminist Studies, Women's Studies, Signs, Quest, Sex Roles, Women's Studies Newsletter. Были опубликованы антологии и хрестоматии по женским исследованиям.

Известно, что знание о людях и мире разделено на дисциплины, и некоторые из них имеют давнюю и богатую традицию (например, история и философия). Ряд других -- психология, социология, экономика -- начали развиваться как самостоятельные направления знания лишь одно или два столетия назад. А есть и совсем новые способы изучения мира или его фрагментов, например генетика, теории коммуникаций или киноведение. Независимо от своего возраста каждая из этих дисциплин обладает относительно самостоятельным способом познания, базируется на некотором наборе исходных положений, явных и неявных установок, выраженных в форме непреложных истин и этических представлений. Эти истины, представления и предпосылки становятся для ученого руководством к действию, причем следующие из них выводы и интерпретации не являются одинаково истинными для женщин и мужчин. Они не всегда соответствуют женскому опыту и могут неверно объяснять женское поведение. Фактически это изучение мира с позиции мужчин.

В свою очередь, женские исследования фокусируются на женском опыте и стоят на таких положениях, которые могут помочь воссоздать женский мир. Поэтому женские исследования -- это не только дополнение и исправление традиционных наук; это еще и новая самостоятельная академическая дисциплина, которая требует от других дисциплин пересмотреть их основания и объяснительную логику. В качестве новой дисциплины женские исследования не только ставят под сомнение основные методы и гипотезы традиционных наук, но и представляют свежий и цельный взгляд на мир посредством междисциплинарного анализа. Это позволяет изучить любой вопрос с разных сторон и подвергнуть критике однобокое видение предмета в традиционных дисциплинах, тем самым стимулируя их развитие. Здесь подвергается сомнению сам факт разделения знания на отдельные, изолированные дисциплины. Женские исследования -- это попытка привнести фундаментальные изменения в академию посредством научного поиска. Их роль в академическом сообществе и феминистском движении все еще обсуждается; их особые перспективы, цели и задачи постоянно формулируются, дебатируются и переопределяются.

Безусловно, традиционные дисциплины (например, психология, история, антропология) исследуют не только мужчин, но и женщин. Однако если приглядеться, мы увидим большие пробелы, заблуждения и неточности в научных знаниях. Мы лишь начинаем понимать, как мало нам известно о половине человеческого рода -- женщинах. Что, например, нам известно о женщинах в античности и средневековье? Как нам понять и узнать женщин этого периода, если мы полагаемся лишь на документальные материалы, оставленные мужчинами и о мужском опыте? Долгое время археологи разрабатывали и подтверждали теории о происхождении и развитии человека, расширяя знания об орудиях труда и нормах поведения, ассоциируемых с мужской сферой деятельности -- охотой. Однако когда антрополог-феминистка Сэлли Слокам в 1975 году спросила, чем в ту эпоху занимались женщины, то выяснилось, что у нас весьма скудные сведения о женской деятельности в доаграрных обществах. Одной из задач женских исследований является поиск недостающей информации о женщинах прошлого и настоящего: писательницах и художницах, мыслителей и поэтессах, тех, кто обеспечивает питание своей семье, кто занят торговлей и ремеслом, простых и знатных, неизвестных и прославленных. Историки считали, что имеют богатую информацию об эпохе Возрождения до тех пор, пока историк-феминистка Джоан Келли в 1977 году не поставила вопрос: а был ли Ренессанс у женщин? В самом деле, чем занимались европейские женщины этого периода?

По словам Элизабет Повинелли, антропология, как и другие академические дисциплины, первоначально была андроцентричной, с глубоко укорененной ориентацией на мужчин. Например, когда антропологи желали изучать ритуальные верования австралийских аборигенов, они собирали информацию только о мужских ритуальных практиках этой группы, ошибочно признавая их наиболее важными. Иными словами, мужские роли были не только в центре анализа, к ним относились как к образцам, представляющим обычаи, верования и жизненный опыт всей общины. Основной предпосылкой феминистской антропологии выступает идея, согласно которой для того, чтобы понять особенности и возможности социальной жизни людей, необходимы исследования женских ролей, убеждений и практик в обществе.

Каждая дисциплина применяет специфические теории об устройстве мира и особые методы, приспособленные для изучения. Женские исследования -- очень молодая отрасль науки, которая только начинает определять свои потребности в специальных знаниях и методах, а когда это необходимо, отстраняется от традиционных подходов. Ряд концепций и методов был взят женскими исследованиями из других дисциплин, однако при этом они были дополнены женской точкой зрения. Сегодня уже можно говорить о том, что женские исследования не только заимствуют методы и концепции, но и способствуют развитию многих других, в том числе и традиционных, дисциплин. Здесь формулируются новые вопросы и пересматриваются прежние объяснительные модели, появляются новые теории и методы исследования. В свою очередь, женские исследования используют наработки, выводы и открытия других дисциплин, чтобы развивать междисциплинарное знание о женщинах.

Например, для того чтобы исследовать гормональные циклы женщин, требуются знания о воздействии эмоций на биологические функции, а также сведения из экологии и генетики. Если мы хотим понять изменения в практиках воспитания детей в определенных культурно-исторических и социально-экономических контекстах, нам нужны методы и материалы биологии, чтобы узнать о лактации; экономики -- об условиях, в которых женщины принимают решения о том, как воспитывать детей; психологии -- о том, как женщины воспринимают эти условия; антропологии -- о культурных традициях воспитания детей; диетологии -- о воздействии различных практик питания на матерей и детей; политологии и юриспруденции -- о системе формальной поддержки (или недостатке таковой), важной для принятия решений в связи с воспитанием детей. Возможно, в каждой из названных дисциплин вопросы ставятся несколько иначе, но женские исследования во многом полагаются на развитие этих областей знания, черпая из них средства для ответа на эти вопросы (Introduction to Women's Studies, 1983, p. 6-7). Впрочем, в женских исследованиях, безусловно, многие вопросы формулируются впервые, ибо традиционные дисциплины таких проблем еще не касались. Аналогичные вопросы затрагивают, помимо женщин, и другие группы людей, о которых обычно наука умалчивала: расовые, этнические, сексуальные меньшинства, инвалиды.

Одна из причин, по которой женщины были «невидимы», имеет отношение к нашему молчанию о самих себе. Женщины обычно исключались из публичного дискурса и ассоциировались с домашней сферой, семьей и «женской работой». Из-за того, что женщин редко обучали грамоте, имеется очень мало документальных источников о жизни наших праматерей. По сравнению с большим числом художников-мужчин, лишь немногие женщины участвовали в создании произведений искусства и архитектуры -- того, что традиционно изучается историками. Многие женщины, которые выражали себя в творчестве, делали это посредством музыки, танца, вышивки, ткачества и ковроткачества, плетения, вязания, лоскутного шитья -- а ведь все эти формы являются хрупкими, эфемерными и анонимными. Женщины по-прежнему слабо представлены в мире художественного истэблишмента среди тех, чьи картины висят в музеях, а книги публикуются (Introduction to Women's Studies, p. 8). Женщины редко играли решающую роль в промышленности или доминантных религиях, продолжая оставаться исключенными из сферы такого лидерства и сегодня.

Для ученых, представляющих женские исследования, прежде всего было важно восполнить пробелы в потоке академических публикаций различных дисциплин в отношении работ, подготовленных женщинами и анализирующими жизнь и достижения женщин. В процессе выполнения этой задачи стало очевидно, что основные понятия, которыми оперируют те или иные академические дисциплины, исключают возможность адекватного выражения женского опыта. Для того, чтобы женщины не были просто «аномальной сноской» (Kesselman, McNair, Schniedewind, 1995, p. 8), а попали в центр внимания науки и социальной практики, следовало внести изменения в те установки и язык, которые структурируют академическое знание.

Отметим, что процессы институциализации женских исследований в 1980-е годы вызвали к жизни дискуссию, которая продолжается и сегодня. Эта дискуссия развернулась вокруг перспективы развития женских исследований как отдельной дисциплины в противовес идее диффузии нового знания среди традиционных дисциплин. Споры вызвал междисциплинарный характер женских исследований, который, казалось, ставил под вопрос самостоятельный статус этой дисциплины и указывал на ее очевидную интеграцию с традиционными отраслями знания. Так появляются специальности «психология женщин», «история женщин» и «женская литература». Вместе с тем вся эта научная деятельность создает основу для формулирования новых теорий и понятий, которые изучают женщин с нонсексистской перспективы. По этой причине многие уверены, что женские исследования могут претендовать на статус самостоятельной дисциплины, а не просто фигурировать в рамках раздела о женщинах внутри уже существующих дисциплин. Все большее число людей получают степень магистра или доктора в области женских исследований, а также специализируются по одной из субдисциплин внутри самой женской программы. И все же эта самостоятельная дисциплина не остается изолированной в поле взаимодействия традиционных и новых наук. Сегодня растет число тех, кто относит женские исследования именно к междисциплинарному знанию ^[2], которое усиливает интеллектуальную власть академических феминисток, позволяет ученым привлекать информацию о женщинах из всех других академических дисциплин и выбирать любые перспективы, информацию и подходы, наиболее применимые к отдельно взятому вопросу. При этом в женских исследованиях могут быть оговорены собственные концептуальные рамки, которые будут проверять, пересматривать и расширять прежние теории.

Одной из задач развития программ женских исследований в университетах США было женское образование. Образовательные учреждения в недавней истории США слишком во многом ограничивали, а не усиливали позицию женщин. Практики образовательных учреждений часто поощряли девочек и женщин выбирать свою карьеру в традиционно «женских» сферах. Школы и учителя были склонны поощрять покорных и скромных, а не настойчивых и инициативных учениц. В тех аудиториях, куда студенты попадали после школы, женщины также зачастую играли маргинальные роли. Образовательные учреждения отражают гендерную стратификацию общества и культуры в целом, демонстрируя на своем примере неравный статус женщин и мужчин.

Атмосфера на курсах женских исследований отличалась от той, которая царила в большинстве школьных или академических аудиторий. Образовательная программа по женским исследованиям возникла как академическая дисциплина именно из-за того, что женщины ставили вопросы о своем собственном опыте, и это до сих пор остается центральным звеном образования. Преподаватели женских исследований обычно стимулируют студентов не только задавать вопросы по пройденному материалу, но и обсуждать собственный жизненный опыт. Ценности феминизма, включая критику всех форм доминирования, акцент на сотрудничестве и стремление к интеграции теории и практики, оформили подход к преподаванию, называемый феминистской педагогикой, которая превращает аудиторию в интерактивную обучающую среду, интеллектуально и эмоционально вовлекающую всех студентов.

Третья стадия развития женских исследований относится к середине 1980-х годов и связана с продолжением реструктуризации учебных программ в направлении включения опыта меньшинств, большей толерантности, чувствительности к различиям учащихся. Еще в 1970-х и особенно в 1980-х годах академические программы женских исследований подвергались критике со стороны многих авторов, в частности женщин, представляющих этнические, расовые и сексуальные меньшинства. Чернокожие женщины выдвигали вполне обоснованные требования включить в концептуализацию женственности расовые, этнические и классовые различия. В некоторых университетах были открыты специализации по «черным» женским исследованиям, которые теснее всего были связаны с программами афро-американских исследований. В 1983 году был учрежден новый журнал SAGE: A Scholarly Journal on Black Women. Женские исследования подверглись также критике за гетеросексизм, исключение лейсбийского опыта.

В тот период учреждаются новые журналы, финансируются проекты и сетевые программы для «цветных» женщин в высшей школе, проводятся конференции, семинары и летние школы. В результате этого развития произошли серьезные трансформации феминистской мысли, которая теперь отрицала эссенциализм, характерный для определения категории «женщина», и концептуализировала множественные идентичности женщин, подразумевающие, но не сводимые к категориям расы, этничности, экономического и профессионального статуса, работы, возраста, сексуальной ориентации, религии, национального происхождения и культуры. Кстати, подобные изменения коснулись и традиционных дисциплин. Вместе с тем надо отметить, что в 1996 году доля белых женщин среди администраторов программ женских исследований составила 93%. И все же в 1980-х годах среди тех, кто выдвигал критические аргументы в адрес женских исследований, стали более отчетливо слышны голоса латиноамериканских, азиатско-американских женщин и представительниц коренного населения Америки.

Начиная с этого периода феминизм продолжает развивать все более мультикультурную перспективу, учитывая опыт женщин всех рас, этнических групп, социальных слоев и сексуальных ориентаций. «Черный феминизм» (black feminism), например, рассматривает особое положение афро-американских женщин в американском обществе. Элис Уокер принадлежит красноречивая мысль о том, что черный феминизм, или вуманизм, основывается на исторической силе черных женщин в их семьях и общинах и богатой афро-американской традиции сопротивления и выживания. Черные феминистки сделали также упор на понятии «множественного сознания»: речь идет о том, что в жизни цветных женщин США взаимодействуют одновременно различные системы расизма, сексизма и расового угнетения. Эти исследователи представили афроцентристскую перспективу в истории женщин взамен евроцентристской, что позволило оценить те властные роли, которые играют женщины в африканских обществах. Еврейские феминистки обратились к традиции еврейского женского сопротивления, проанализировали культурный смысл расистских и сексистских оскорбительных стереотипов, раскрыли смысл антисемитизма для еврейских женщин и важность связей между разными группами угнетенных людей, поставив вопросы: «если не я за себя, то кто?» и «если я только за себя, то что я такое?». Обсуждая эту мысль, Мелони Кей Кантровиц отметила, что «самое лучшее в людях -- это устойчивая зависимость между уважением себя и уважением другого».

Азиатско-американские и латиноамериканские феминистки отметили напряженные отношения между американской и эмигрантскими культурами, а также выявили общие потребности женщин упрочить их культурное наследие, но отвергнуть содержащийся там сексизм. Традиционная японская культура, например, требует покорности и послушания от женщин, которые должны ставить честь семьи превыше собственных потребностей. Азиатско-американские феминистки выступают против мифов об азиатской женской сексуальности, мифов, появившихся из взаимной игры западных стереотипов о восточных женщинах с ожиданиями от женщин в азиатских культурах. Латиноамериканские феминистки показали в своих работах, как важно порой достигать компромисса между требованиями латиноамериканских общин и женского самоопределения. Феминизм для латиноамериканок и женщин других расовых групп означает работу вместе с мужчинами над решением их общих проблем, связанных с социальным неравенством, а также направленную на изменение сексистских или мачистских установок внутри общины. Феминистки, представляющие коренное население Америки, вносят в современные женские исследования многие традиционные ценности и практики коренных американских культур, в центре которых находится женщина. История коренных женщин Америки и то, как они видят единение с землей, ощущают ответственность по отношению к окружающей среде, являются важными вопросами для многих сегодняшних феминисток США.

Итак, на третьей стадии развития женские исследования в США поднялись на качественно новый уровень. Ученые стали обращать внимание на разнообразие женщин в аспектах расы, этничности, класса, религии, национальности, сексуальной ориентации, возраста, инвалидности. Подобные моменты учитывались и в образовательных программах, кроме того, во многих университетах факультеты женских исследований стали тесно сотрудничать с факультетами этнических исследований и мультикультурализма. Это способствовало тому, что академический мир становился не только более терпимым, но и более внимательным, заинтересованным в отношении многообразия и особенностей людей. Мерсели Дженкинс разработала советы для преподавателей, которые желают создать атмосферу толерантности и равноправия на своих занятиях. Вы можете проверить себя, воспользовавшись ее предложением, и расширить этот список, включив в него вопросы относительно инвалидов, мигрантов, этнически или культурно чужих для большинства аудитории.

Идеи и проблемы разных групп женщин расширяют границы феминизма, способствуя развитию теории мультикультурализма и практики освобождения всех людей. Вместе с тем необходимо осознавать, что все исследователи являются выходцами из разнообразных культур и социальных классов. Женщины-участницы движений и исследователи представляют разные расы, этнические группы, профессиональные интересы и возрастные группы, они привносят различные интересы и представления, что иногда затрудняет взаимопонимание и препятствует консенсусу. Женщины разделены не только расой и классом, но также возрастом и сексуальной ориентацией.

Вследствие такой дифференциации и индивидуализации интересов «феминизм переопределяется как рынок самопомощи индивидуализированных потребителей», и в этом случае «политики борьбы за равенство ложатся на дно». Тем, кто, прежде всего, относит себя к дискриминируемым группам, трудно распознать схожесть интересов разных женщин. В другом случае в качестве непримиримых «врагов» могут рассматриваться женщины и мужчины. Чтобы достичь определенного уровня самооценки, люди обычно делают акцент на позитивной стороне собственных отличий и высоко оценивают те черты, которые отличают их как группу. В связи с этим, например, мы не хотим быть «ассимилированными» в соответствии с ценностями других, а настаиваем на том, чтобы другие принимали нас «такими, какие мы есть» с нашей точки зрения. Поэтому свобода от расистского, этнического или классового угнетения может казаться людям самым высоким приоритетом, а фокусирование на различиях между женщинами и мужчинами может казаться им предательством общего дела. Но «чем лучше мы понимаем барьеры, существующие в жизни всех женщин, тем более ясными становятся наши различия и удачнее формулируются феминистские цели, которые направлены на проблемы всех наших сестер».

Отличительная черта женских исследований -- это развитие коллективных способов действия. Хотя женщины-ученые, медики, художники и многие другие работают в одиночку, они часто объединяют свои ресурсы (знания, навыки и энергию) для коллективной работы, результат которой делает акцент не на индивидуальных усилиях, а на совокупном усилии группы. Во-первых, коллективное действие представляет взаимную поддержку в трудном начинании. Во-вторых, многие проблемы требуют экспертизы не одного человека, а специалистов разного профиля или опыта.

Четвертая стадия развития женских исследований началась в 1990-х годах и была связана с развитием глобальной инфраструктуры и повышением внимания к международным проблемам женщин. Распространение образовательных программ и исследовательских проектов по проблемам женщин и гендера в странах Западной Европы, Африки, Ближнего Востока, Азии и Латинской Америки привело к интенсивному обмену информацией, опытом и ресурсами между учеными и преподавателями. Были основаны регулярные международные летние институты, конференции и конгрессы, проводимые при поддержке многочисленных женских организаций. Образовательные программы приобретали международную, глобальную ориентацию, в частности, в связи с растущим числом публикаций, вышедших в постколониальных государствах и странах третьего мира. Эти программы делают акцент на вопросах политики, социально-экономического развития, проблемах милитаризма, репродуктивных прав, беженцев, работы и семьи.

За последние тридцать лет были опубликованы тысячи книг и статей, оспаривавших старые предрассудки и осваивавших новое интеллектуальное пространство. Иногда можно услышать мнение о том, что в конце 1990-х годов рынок труда в академической среде, например в американских университетах, оказался заполненным, отмечается невостребованность выпускников, получивших степень PhD, в том числе в области женских исследований. Женские исследования начинают рассматриваться не как образовательный капитал для карьеры университетского преподавателя, а как источник дополнительной экспертизы в отношении активизма и деятельности правительства. Совершенно очевидно, что люди с такой подготовкой вносят существенный вклад в строительство демократии и социальное развитие. В связи с этим сегодня говорят о том, что, возможно, предложение будет определять спрос, иными словами, рост числа подготовленных специалистов в области женских исследований будет способствовать социальному заказу на них. Например, сегодня некоторые специалисты с учеными степенями по женским исследованиям заняты в программах гражданского образования в средних школах и общинах. Благодаря такому влиянию в обществе распространяется феминистское знание, в преподавательскую практику внедряется опыт педагогики свободы, а задача гражданского образования переформулируется от натурализации иммигрантов к формированию опыта гражданственности. Речь идет об опыте индивидуальной и коллективной ответственности, социального участия, толерантности и равноправия. Вот почему в обществе растет спрос на таких экспертов, учителей и художников, которые могут способствовать дальнейшему строительству демократии.

В 1980-1990-х годах появляются программы женских и гендерных исследований в Европе ^[4]: открываются новые отделения, ряд факультетов и центров переименовываются либо прибавляют еще один компонент к своему прежнему имени. Магистратура междисциплинарных женских исследований (Graduate School of Interdisciplinary Women's Studies) университета Уорика (Великобритания) в 1993 году реорганизуется в Центр исследований женщин и гендера (Centre for the Study of Women and Gender) со следующими основными задачами: обеспечить критическую перспективу дискуссии по женщинам и гендеру, осмыслить разнообразие феминистских подходов и важность категории «различия» в современных феминистских исследованиях; развить знание о разнообразии исследовательских методологий в женских исследованиях; способствовать осознанию философских и этических вопросов, возникающих в исследовательской ситуации; осмыслить смещение акцента в феминистской теории и методологии в направлении философии, осуществлять феминистскую критику биологии и культурных исследований.

В тот же период открываются новые самостоятельные кафедры и программы, учреждаются исследовательские ассоциации, в названии которых присутствует термин «гендер».

Так, Международная сеть гендерных исследований, образованная в 1996 году при Гендерном институте Лондонской школы экономики, в число своих задач включает следующие: поддерживать проекты и другую деятельность в сфере гендерных исследований; развивать теории этики, справедливости и демократии; расширять перспективы социальной политики посредством исследований, международного сотрудничества ученых, исследовательских центров, неправительственных организаций, средств массовой информации, бизнеса и политиков. Проекты разрабатываются в следующих направлениях: гендер и социальная философия; теории этики, справедливости и репродуктивных прав; культурные конфликты, коллективные идентичности и гендерные отношения; гражданство, мобильность и сотрудничество; равные возможности и образование в течение всей жизни; перспективы трансграничных форм демократии. Основной принцип -- сочетание этики, теории и прагматики. Гендерные исследования носят междисциплинарный характер, преодолевая традиционные рамки социальных наук, используют сравнительный подход, подчеркивая общность и различия между странами и регионами. Они дифференцируются по своей структуре, характеру и задачам, хотя часто имеют общие темы и цели (например, борьба против насилия). Исследовательские дискуссии, обмен идеями и результатами, освоение новых предметных областей стимулируется благодаря развитию современных информационных технологий.

Еще пример: Центр гендерных и женских исследований в университете Ньюкэсл (Великобритания) был основан в 1996 году с целью развития междисциплинарных курсов и проектов; деятельность центра посвящена интеллектуальному освоению того, как конструируются маскулинность и феминность, а также политическому признанию форм неравенства и поиску возможных способов достижения равенства. Особо выделяются проекты на следующие темы: идентичность и репрезентации, конструкции маскулинности и феминности в международном масштабе; семья, право и меняющиеся дискурсы гендера; гендер и пространство; сексуальности; теории инаковости (queer theory); равные возможности, работа и образование; насилие и нарушение прав; феминистское движение и феминистская теория.

2. Особенности университетских программ женских и гендерных исследований

женский гендерный исследование феминизм

Проблема различий между гендерными и женскими исследованиями в первую очередь связана с эволюцией академического феминизма и политической практики. Кроме того, существенную роль играют различия национально-политического контекста США и Европы. Так, Рози Брайдотти указывает на особенности становления и развития женских исследований в Европе. По ее мнению, лишь университеты Северной Европы поддерживают женские исследования в статусе самостоятельных факультетов, причем только те исследовательские центры могут позволить себе название «феминистские», которые не связаны со студенческими образовательными программами: «Как правило, определение "феминистский" устрашает университетский истеблишмент и, главное, сочувствующих феминизму женщин-нефеминисток, являющихся его частью, -- вот почему со всей необходимостью его приходится избегать». В большинстве других случаев женские исследования интегрированы в другие факультеты и дисциплины, например американистики (American Literature или American Studies), особенно в странах Южной и Восточной Европы. Поскольку традиции феминизма в американской истории весьма сильны, таким образом, снимается необходимость особых аргументов в пользу функционирования программ женских исследований на кафедрах американистики; парадокс же заключается в том, что при таком сценарии эти курсы перестают отражать собственные специфические феминистские традиции, инициативы или практики. Все это, включая и недостаток литературы по феминизму и женским исследованиям в Европе (монополия издательской продукции в этой области у британского издательства Рутледж), делает европейские школы женских исследований «зависимыми от американского феминизма и в коммерческом, и в финансовом, и даже в дискурсивном отношении. Эта зависимость становится актуальной даже при выборе исследовательской проблематики. Это также означает, что не существует эффективной обратной связи между локальными политическими культурами феминизма и местными университетскими программами по женским исследованиям» (Батлер, 1999, с. 50-51). На основании этих выводов Брайдотти считает Европу колонией в области женских исследований. Напротив, по мнению Зиллы Айзенстайн, доминирование западного феминизма на мировом рынке «не останавливает развитие других видов феминизма в других странах и не сводит их к вариантам западного… Наоборот, в разных странах разные виды феминизма развиваются внутри собственных политических культур и историй и изменяет в свою очередь западные модели феминизма».

Как видим, гендерные исследования несколько отличаются от женских исследований выбором объекта и предмета. По словам Н. Л. Пушкаревой, в отличие от «женской истории», история гендерная (или гендерный подход к истории) избирает своим предметом именно диалог полов, причем «не обязательно в ракурсе их иерархии, стратификации, но именно в плане реконструкции исторической эволюции различных форм их взаимодействия и взаимодополнения. Ведь не случайно гендерной историей (в отличие от "истории женской") заинтересовались наиболее блистательные философы современности, в том числе Ж. Лакан, Ж. Деррида и его последовательницы, сторонники постмодернистского теоретического феминизма Ю. Кристева и Л. Иригарэй». Очевидно, развитие женских исследований шло и продолжается в направлении мультикультурализма, что позволяет выйти за пределы дисциплинарных ограничений. Для того чтобы осуществился реальный диалог культур, чтобы преодолеть классовые противоречия и гендерное неравноправие, следовало признать существующий в академической среде дисбаланс и преодолеть тематическую гомогенность, которая на практике реализуется в эпистемологические империализм и гегемонию. По словам Зиллы Айзенстайн, «плюрализованные сексуальные / гендерные смыслы и желания радикально оспаривают гомогенное видение маскулинности / феминности. Эти натурализованные конструкции мужественности» становятся более важными на этапе экономической трансформации разных стран.

С одной стороны, под маркой гендерных исследований работать стало просто удобнее, поскольку только так можно было включить мужчин в качестве субъекта и объекта научной деятельности. Несмотря на то, что традиционная наука представляла мужскую точку зрения, эта перспектива была достаточно узкой, так как не учитывала многообразие опыта реальных мужчин. По словам Терезы де Лауретис, «Women's Studies жестко идентифицировались с феминизмом и вскоре стали выглядеть как своего рода "гетто"… Кроме того, появился дух идеологической и интеллектуальной замкнутости». Иными словами, стал оформляться некоторый канон, корпус текстов, определяющих «правильный» подход к изучению женщин: «Поскольку Women's Studies вошли в "мэйнстрим", они получили статус легитимности, но по той же причине их границы оказались на замке, и на их территорию был закрыт доступ тем текстам или подходам, которые воспринимались как «оскорбительные для женщин… Два решения были найдены теми, кому по разным причинам не понравилась такая институциализация Women's Studies. Одно решение -- для феминисток, не желающих надевать пояс интеллектуального целомудрия, -- заключалось в интегрировании феминистских критических подходов в свои специальные или общие учебные курсы. Другое решение, принятое теми, для кого феминизм представлял определенное препятствие или вызывал нежелательные ассоциации, было дистанцироваться от женской тематики в литературе, социуме, истории и т.д., уделяя вместо этого внимание отношениям женщин и мужчин в более абстрактном, социологическом контексте -- например, исследуя конструкцию маскулинности или маскулинностей, гендерообразующие шаблоны взросления или альтернативные модели гендера…». Все это и послужило причиной возникновения гендерных исследований, которые в США представляются «весьма спорной дискурсивной территорией», которая разрастается под двойным давлением издательской индустрии и академической «звездной системы» бестселлеров в академическом и интеллектуалистском сообществах». Современные феминистские исследователи, среди которых как женщины, так и мужчины, отвергают приписывание социальных ролей, которые якобы соответствуют качествам мужчины или женщины: «Мы отрицаем те оценки, которые фиксируют предустановленные "маскулинные" качества, например агрессию, и отвергаем предустановленные "феминные" качества, например сочувствие. Любое качество может проявиться у любого человека и должно быть оценено само по себе, а не в терминах пола того человека, в котором оно проявилось».

В самом деле, гендерные исследования кажутся более привлекательными по причине своей толерантности: здесь допускаются исследования мужчин, а не только женщин. Однако тут же возникает опасение, что женщины и их проблемы могут быть вытеснены за пределы гендерных исследований, если, например, не обращать внимания на вопросы гендерного неравенства, а лишь углубляться в исследования мужского опыта. В этом случае гендерным исследованиям можно предъявить обвинение в том, что они используются как маска, «для нормализации феминизма, для того, чтобы лишить феминизм его воинствующего голоса». Один из упреков феминистской критики в адрес гендерных исследований состоит в том, что возникновение такого рода академических программ никак не соотносится с практикой общественного движения: есть движения женщин, этнических и сексуальных меньшинств, но нет «гендерных» движений.

Рози Брайдотти, отвечая в интервью на вопросы Джудит Батлер об институциальных и теоретических различиях между европейскими гендерными и женскими исследованиями в настоящее время, приводит целый ряд критических аргументов в адрес понятия «гендер», которое сегодня кажется ей теоретически неадекватным и политически аморфным. Более продуктивным понятием, с ее точки зрения, выступает половое, или сексуальное, различие, поскольку, во-первых, понятие «гендер» имеет сугубо английское происхождение, а значит, культурную специфику и непереводимость. По мнению Брайдотти, акцент на понятии «гендер» предполагает, что «мужчины и женщины построены симметрично. Но при таком подходе остается в стороне феминистский тезис о мужском доминировании. В нашей системе маскулинное и феминное находятся в структурно несимметричном положении…».

Именно об этом говорит И. Жеребкина, приводя две основные методологические проблемы современной теории феминизма. Это, во-первых, различие между «теориями гендера» и «теориями сексуального различия», артикулированное в 1980-х годах как различие между англо-американскими теоретиками гендера и европейскими (по большей части французскими) теоретиками сексуального различия. Если для первых главной является практика эмансипационизма как включения внутрь мужско-доминантной системы, то для вторых решающее значение имеют маргинальные стратегии непринадлежности к существующему социо-символическому порядку. Вместо требований равенства по мужским правилам игры в теории сексуального различия предлагается деконструировать патриархатную социальную практику, в том числе и традиционные дискурсивные репрезентации женского в культуре. Во-вторых, речь идет о различии между гендерными и феминистскими исследованиями. В некоторых гендерных исследованиях женское объясняется как частный случай универсального, то есть мужского. В отличие от этого, феминистские исследования исходят из того, что культуре присущи гендерная асимметрия, маскулинная доминация и неравенство. Поэтому феминистская методология осуществляет критику маскулинной культуры, способствует развитию женской субъектности в ее отличии от мужской и добивается дискурсивной трансформации социального знания в феминистской перспективе.

Эта точка зрения представляется чрезвычайно важной, ибо она позволяет расставить ориентиры в информационном море современности. Однако вряд ли следует прибегать к такой жесткой департментализации социального знания, разделяя его на феминизм и гендерные исследования. Ведь феминизм, как и гендерные исследования на Западе и в России не являются гомогенными, и табличка на двери кафедры, факультета или название журнала, под обложкой которого вы опубликовались, не гарантируют, что содержание исследований автоматически укладывается в идеологическую схему, разделяющую всех на своих и чужих. Под любым из этих названий может быть догматическое или оригинальное содержание, консервативный или освободительный подтекст. Скорее всего, спор может идти между положениями статьи или книги, между концепциями и выводами разных авторов, а не ярлыками. В идеале даже самая современная феминистская методология, подвергшая старые проекты пересмотру и деконструкции, открыта критике. Это, возможно, один из главных признаков социальной теории как идеального типа в целом. На деле же, «привратники», не пускающие молодых авторов в науку или не позволяющие напечатать статью с критикой в адрес известных публикаций авторитетного ученого, существуют во всем академическом мире и в том числе в феминистски ориентированных кругах. Утверждать эгалитарные или даже маргинальные принципы -- это риторика, а упражняться во власти и доминировании -- это реальность социальной практики.

Основной аргумент, который соответствует современному состоянию женских и гендерных исследований, таков: нам нет смысла противопоставлять себя друг другу, особенно там, где мало ресурсов и так много предстоит сделать, а кроме того, сейчас уже трудно провести грань между этими двумя направлениями, ибо сегодня сосуществуют многочисленные и разнообразные варианты программ и исследовательских коллективов, включая те, которые работают в области изучения сексуальности, расы и этничности, инвалидности, старения, образования и занятости, профессий и культурных репрезентаций: литературной и кинокритики, анализа масс-медиа и медицинского дискурса. По словам Зиллы Айзенстайн, «западный феминизм -- только одна разновидность феминизма, и имеющая, в свою очередь, множество значений. Женщины западного первого мира разных экономических классов видят феминистские проблемы по-разному. Далее умножьте это разнообразие на различающиеся также и между собой взгляды цветных женщин. Теперь охватите это многообразие поперек расовых границ. Внутри западных видов феминизма ведется спор и диалог между радикальными, культуральными и либеральными феминистками. И это деление существует внутри каждого расового / этнического разделения».

В процессе эволюции женских исследований как академической образовательной программы обсуждались вопросы статуса этой дисциплины как теоретической, в большей степени связанной с фундаментальными разработками, или прикладной, ориентированной на активизм. В некоторых университетах на факультетах женских исследований (например, в университете Сан-Диего) академическая в активность программе магистратуры и аспирантуры сочетается с деятельностью в местном сообществе, отсюда следует большая ответственность руководителя курса, инструктора по практике и студента. Это, конечно, прибавляет нагрузки преподавателю и студентам, которым следует находить способы, каким образом приблизить их исследовательские проекты к жизни женщин, этнических меньшинств, инвалидов, обездоленных. Женские исследования не могут замыкаться в своем предмете на изучении проблем белых, образованных, элитных женщин, а также принимать на обучение только таких студенток. И все же зачастую университетские студенты -- это выходцы именно из среднего класса, из благополучных семей, и они не всегда могут быть заинтересованы узнавать о социальных различиях или вовлечены в проблемы непривилегированной части населения. Когда же они начинают работать в местном сообществе, перерабатывать информацию, полученную внутри и за пределами университета, их аналитические способности растут параллельно со знанием реального опыта разных женщин.

При этом молодые исследователи применяют наработанные навыки и приобретенные знания, участвуя в деятельности активистов неправительственных организаций, социальных движений, волонтерских объединений. Они могут выступить с лекцией или организовать семинар, мастерскую, тренинг вне университета. В некоторых университетах США магистранты или аспиранты могут также снять документальный видеофильм или поставить пьесу в любительском театре вместо того, чтобы представить к защите диссертацию. Им также разрешается в качестве курсовой работы вместо традиционной научной статьи опубликовать серию статей в газете, а также предпринять групповой исследовательский проект, который будет оцениваться зачетом или экзаменом. Факультеты поддерживают связь с правительственными структурами, которые обладают средствами на исследования в области проблем женщин, слабо защищенных групп, социальных услуг, здоровья населения, окружающей среды, и аспиранты порой получают гранты из местных источников на свои изыскания. Темы диссертаций связываются с насущной проблематикой, а проекты поддерживаются финансированием. Кроме того, для преподавателей и учащихся важно находиться в контакте с общественными организациями, волонтерскими движениями, инициативными группами, от которых может исходить заказ на совместные исследования с учеными вуза. Результаты таких исследований доводятся до общественности через средства массовой информации.