Психология господства и подчинения

Главные этапы психологии власти и лидерства. Анализ идеологии насилия и её видов. Чувства, нравственность и религиозная экзальтация толпы. Управление народом, его подвижностью и настроением. Особенность невротического стремления к престижу и обладанию.

Рубрика Психология
Вид книга
Язык русский
Дата добавления 28.07.2014
Размер файла 610,7 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Психология господства и подчинения: Хрестоматия

А. Г. Чернявская

АНОНС

Любое человеческое сообщество, начиная от супружеской пары и кончая большими социальными группами, организовано по иерархическому принципу. Иначе говоря, в нем всегда существуют отношения господства и подчинения, одни люди навязывают свою волю другим. Отношения эти переплетаются между собой: тот, кто командует в одной группе (например, в семье) сплошь и рядом оказывается исполнителем, а то и рабом в другой (например, в тоталитарной секте или в партии).

В этой хрестоматии приведены фрагменты из научных и публицистических работ различных авторов. Они дают детальное представление о психологических механизмах господства и подчинения в таких общностях людей, как политическая партия, религиозная секта, преступная группировка, лагерь заключенных, неорганизованная толпа, семья. Знание этих механизмов очень важно для правильного понимания тех социально-психологических явлений, которые имеют место в постсоветский период.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Интерес к психологии в современном постсоветском обществе закономерен. Несколько десятилетий значимость человеческой личности, да и самой жизни отдельного человека, в социальном, нравственном и политическом устройстве общества была сведена к казенно-оптимистическим групповым, коллективным и классовым представлениям. «Единица - вздор, единица - ноль», - объяснял нам Маяковский. Почему поэт, способный тонко чувствовать, писавший нежную и трепетную любовную лирику, человек, который, безусловно, ощущал себя индивидуальностью (иначе он не умел бы так страдать) тем не менее написал эти строки? Роль пролетарского трибуна, возможно, вполне искренняя; маска, которую требовал социум, предполагавший полное уничтожение личности; роль и маска, в которые поэт поверил, забыв поверить своей душе, заставили его приравнять к нулю отдельно взятого человека. Наверное в этом и была его личная трагедия. Это же стало трагедией всех тех, кто оказался неспособным считать себя лишь винтиком огромной махины, тех, кто не сумел или не захотел принять механизмы массового сознания.

Сейчас, но прошествии восьмидесятилетий, наконец, стало очевидно, что существует и другая форма человеческих взаимоотношений. Наконец мы признали, что человек может представлять ценность не только и не столько в том, способен ли он поднять «простое пятивершковое бревно». Коллективное рытье котлованов закончено, и мы, постсоветские люди, учимся чувствовать себя индивидуальностями, личностями. Мы учимся этому с трудом, вместе с кожей сдирая с себя «социалистические» представления о правах и обязанностях, о правде и лжи, о ценности и значимости в собственной жизни. С кожей мы сдираем с себя социальную апатию и неверие, накопившиеся в течение десятилетий. Это трудно: разрыв между благородными лозунгами, сладкими речами политиков и тяжелыми реалиями повседневной жизни, как и прежде, огромен. Но обстоятельства изменились. Жизнь не только позволяет, она заставляет нас осознать собственное индивидуальное существование в этом мире, она вынуждает нас опираться на себя. Сейчас мы учимся отвечать за свою жизнь, принимать решения, ориентироваться в мире человеческих отношений, да и в собственном внутреннем мире.

Однако, осознав право на собственную индивидуальность и неповторимость, мы по-прежнему остаемся социальными существами, связанными с другими людьми. Мы вынуждены подчиняться законам созданного нами, или навязанного нам общества и, хотим того или нет, вынуждены считаться с ними. Законы эти далеки от совершенства, да и вряд ли вообще могут быть совершенны. Поэтому умение разбираться в механизмах, структурах и побудительных мотивах общественных лидеров и тех, кого объединяют в массы, в «население», дает определенную внутреннюю свободу, делает жизнь отдельного человека более эффективной.

В данной связи необходимо рассмотреть ту роль, которую играют психологические факторы в качестве активных сил процесса общественного развития, а это приводит к проблеме взаимодействия психологических, экономических и идеологических факторов. Любая попытка понять ту притягательность, какую имеет фашизм для целых наций, вынуждает нас признать роль психологических факторов. Здесь мы имеем дело с политической системой, которая, по существу, опирается отнюдь не на рациональные силы человеческого личного интереса. Она пробуждает в человеке такие дьявольские силы, в существование которых мы вообще не верили, либо считали их давным-давно исчезнувшими. Не существует ли - кроме врожденного стремления к свободе - инстинктивной тяги к подчинению? Если нет, то как объяснить ту притягательность, которую имеет сегодня для многих подчинение вождю? Всегда ли подчинение возникает по отношению к явной внешней власти или возможно подчинение внутренним авторитетам, таким, как долг и совесть, либо иным авторитетам вроде общественного мнения? Не является ли подчинение источником некоего скрытого удовлетворения, а если так, то в чем его сущность?

С тех пор как в нашу жизнь вошли западная гуманистическая философия и психология, нам приходится отвечать на множество неудобных вопросов. Нередко мы находим в работах психологов-гуманистов собственные, не слишком украшающие нас портреты. Но читая их, мы, во всяком случае, делаем огромный шаг к приобретению собственной зрелости: мы учимся быть честными с собой. Впрочем, мы учимся многому другому: любить и понимать себя, прощать себе собственное несовершенство, освобождаться от авторитетов власти, выращивать в себе, как хрупкое растение, ту самую внутреннюю свободу, которой мы скорее боимся, чем хотим иметь.

Книга, которую мы хотим Вам предложить, о механизмах господства и подчинения. Видимо, эти механизмы являются одной из универсальных форм человеческих взаимоотношений, возникающих на разных иерархических уровнях человеческих сообществ - от семьи до государства.

Очевидно, что не может существовать равенства между людьми ни в экономическом, ни в физическом, ни в психологическом плане. Система власти и подчинения свойственна любому сообществу и, вероятно, является единственно целесообразной, обеспечивающей выживаемость сообщества. Следовательно, вопрос лишь о формах власти и формах подчинения. Нам хотелось познакомить читателя не столько с формами власти, ибо они всем известны, сколько с психологическими механизмами, определяющими деятельность властвующих и подвластных. Читатель убедится, сколь сходна психическая деятельность двух самых страшных диктаторов века. Нам хотелось бы, чтобы читатель понял и другое: почему была возможна революция в России, свергнувшая не только царя, но и Бога, почему народы Германии и России, стран с вековыми гуманистическими традициями, так легко пошли за Гитлером и Сталиным, не просто слепо подчиняясь из страха перед насилием, но и обожая, и боготворя двух преступников.

Мы полагаем, что работа Гюстава Лебона «Психология масс» дает ответы на эти вопросы. Не случайно эта работа столь тщательно изучалась Лениным. Психология толпы, человеческой массы, которой как сахарную кость вожди бросают утопические лозунги о всеобщем равенстве и, главное, всеобщем равном достатке, неизбежно и очень быстро становится страшной деструктивной силой, свергающей не только богов и храмы, но и разрушающей внутренние нравственные основы человеческой личности. Создание нового кумира, воинствующее стремление унифицировать и осчастливить человека, дав ему новое божество взамен утраченного Бога в себе, универсальный механизм власти и подчинения одинаково свойственны как диктаторским режимам, так и многим партиям и религиозным сектам.

Власть и подчинение, господство и покорность находятся в диалектическом единстве, о чем так убедительно рассказывает Карен Хорни в своих работах о невротической любви. Но если психологические механизмы властвования имеют много общего, то механизмы подчинения могут существенно различаться. Мы знаем множество людей, сохранивших свободу духа тогда, когда была отнята свобода тела. Именно поэтому включена в хрестоматию работа психолога Б. Беттельхейма. Это удивительный человеческий опыт, опыт конструктивного подчинения, выживания души в нечеловеческих условиях немецкого концлагеря.

Можем ли мы быть абсолютно уверенными, что свобода дана Богом в каком-то метафизическом смысле как истинная характеристика человеческой личности? Не является ли свобода нашей иллюзией или заблуждением? Мы никогда не узнаем этого наверняка; однако, если даже вера в человеческую свободу только иллюзия, это все-таки самая полезная из всех иллюзий. Неважно, насколько плохо идут дела, пока есть надежда на изменения, основанная на возможности действовать самому вместо того, чтобы ждать помощи от когото. С такой системой взглядов существует гораздо меньше шансов испытать чувство бессилия.

А. Чернявская

ЧАСТЬ 1. МЕХАНИЗМЫ ГОСПОДСТВА И ПОДЧИНЕНИЯ В ОБЩЕСТВЕ

ЭРИХ ФРОММ ПРОБЛЕМА СВОБОДЫ И ПОДЧИНЕНИЯ

Новую историю Европы и Америки обусловили усилия, направленные на завоевание свободы от политических, экономических и духовных оков, которые связывали человека. Угнетенные, мечтавшие о новых правах, боролись за свободу против тех, кто отстаивал свои привилегии Но когда определенный класс стремился к своему собственному освобождению, он верил, что борется за свободу вообще, и, таким образом, мог идеализировать свои цели, мог привлечь на свою сторону всех угнетенных, в каждом из которых жила мечта об освобождении. Однако в ходе долгой, по существу, беспрерывной борьбы за свободу те классы, которые поначалу сражались против угнетения, объединялись с врагами свободы, едва лишь победа была завоевана и появлялись новые привилегии, которые нужно было защищать.

Несмотря на многочисленные поражения, свобода в целом побеждала. Во имя ее победы погибло много борцов, убежденных в том, что лучше умереть за свободу, чем жить без нее Такая гибель была наивысшим уп срждением их личности Казалось, история уже подтвердила, что человек способен управлять собой, сам принимать решения, думать и чувствовать так, как ему кажется верным. Полное развитие способностей человекa казалось той целью, к которой быстро приближал процесс общественного развития. Стремление к свободе выразилось в принципах экономического либерализма, политической демократии, отделения церкви от государства и индивидуализма в личной жизни. Осуществление этих принципов, казалось, приближало человечество к реализации данного стремления.

Оковы спадали одна за другой. Человек сбросил иго природы и сам стал ее властелином; он сверг господство церкви и абсолютистского государства. Ликвидация внешнего принуждения казалась не только необходимым, но и достаточным условием для достижения желанной цели - свободы каждого человека.

Первую мировую войну многие считали последней битвой, а ее завершение - окончательной победой свободы: существовавшие демократии, казалось, усилились, а взамен прежних монархий появились новые демократии. Но не прошло и нескольких лет, как возникли новые системы, перечеркнувшие все, что было завоевано веками борьбы, казалось, навсегда. Ибо сущность этих новых систем, практически полностью определяющих и общественную, и личную жизнь человека, состоит в подчинении всех совершенно бесконтрольной власти небольшой кучки людей.

На первых порах многие успокаивали себя мыслью, что победы авторитарных систем обусловлены сумасшествием нескольких личностей и что как раз это сумасшествие и приведет со временем к падению их режимов. Другие самодовольно полагали, что итальянский и германский народы прожили в демократических условиях слишком недолгий срок и поэтому надо просто подождать, пока они достигнут политической зрелости. Еще одна общепринятая иллюзия - быть может, самая опасная из всех - состояла в убеждении, что люди вроде Гитлера якобы захватили власть над государственным аппаратом лишь при помощи вероломства и мошенничества, что они и их подручные правят, опираясь на одно лишь грубое насилие, а весь народ является беспомощной жертвой предательства и террора.

За годы, прошедшие со времени победы фашистских режимов, ошибочность этих точек зрения стала очевидной. Нам пришлось признать, что в Германии миллионы людей отказались от своей свободы с таким же пылом, с каким их отцы боролись за нее; что они не стремились к свободе, а искали способ от нее избавиться; что другие миллионы были при этом безразличны и не считали, что за свободу стоит бороться и умирать. Вместе с тем мы поняли, что кризис демократии не является сугубо итальянской или германской проблемой, что он угрожает каждому современному государству. При этом совершенно несущественно, под каким знаменем выступают враги человеческой свободы. Если на свободу нападают во имя антифашизма, то угроза не становится меньше, чем при нападении во имя самого фашизма [1]. Эта мысль настолько хорошо выражена Джоном Дьюи, что я приведу здесь его слова: «Серьезная опасность для нашей демократии состоит не в том, что существуют другие, тоталитарные государства. Опасность в том, что в наших собственных личных установках, в наших собственных общественных институтах существуют те же предпосылки, которые в других государствах привели к победе внешней власти, дисциплины, единообразия и зависимости от вождей. Соответственно поле боя находится и здесь, в нас самих, и в наших общественных институтах» [2].

Если мы хотим бороться с фашизмом, то мы должны его понимать. Домыслы нам не помогут, а повторение оптимистических формул столь же неадекватно и бесполезно, как ритуальный индейский танец для вызывания дождя.

Кроме проблемы экономических и социальных условий, способствовавших возникновению фашизма, существует и проблема человека как таковая, которую также нужно понять. Целью настоящей книги как раз и является анализ тех динамических факторов в психике современного человека, которые побуждают его добровольно отказываться от свободы в фашистских государствах и которые так широко распространены в миллионных массах нашего собственного народа.

Когда мы рассматриваем человеческий аспект свободй, когда говорим о стремлении к подчинению или к власти, прежде всего возникают вопросы:

Что такое свобода в смысле человеческого переживания? Верно ли, что стремление к свободе органически присуще природе человека? Зависит ли оно от условий, в которых живет человек, от степени развития индивида, достигнутого в определенном обществе на основе определенного уровня культуры? Определяется ли свобода одним лишь отсутствием внешнего принуждения или она включает в себя и некое присутствие чего-то, а если так, чего именно? Какие социальные и экономические факторы в обществе способствуют развитию стремления к свободе? Может ли свобода стать бременем, непосильным для человека, чем-то таким, от чего он старается избавиться? Почему для одних свобода - это заветная цель, а для других - угроза?

Не существует ли - кроме врожденного стремления к свободе - и инстинктивной тяги к подчинению? Если нет, то как объяснить ту притягательность, которую имеет сегодня для многих подчинение вождю? Всегда ли подчинение возникает по отношению к явной внешней власти или возможно подчинение интериоризованным авторитетам, таким, как долг и совесть, либо анонимным авторитетам вроде общественного мнения? Не является ли подчинение источником некоего скрытого удовлетворения; а если так, то в чем состоит его сущность?

Что пробуждает в людях ненасытную жажду власти? Сила их жизненной энергии или, наоборот, слабость и неспособность жить независимо от других? Какие психологические условия способствуют усилению этих стремлений? Какие социальные условия в свою очередь являются основой для возникновения этих психологических условий?

Анализ человеческих аспектов свободы и авторитаризма вынуждает нас рассмотреть ту роль, которую играют психологические факторы в качестве активных сил процесса общественного развития, а это приводит к проблеме взаимодействия психологических, экономических и идеологических факторов. Любая попытка понять ту притягательность, какую имеет фашизм для целых наций, вынуждает нас признать роль психологических факторов. Здесь мы имеем дело с политической системой, которая, по существу, опирается отнюдь не на рациональные силы человеческого личного интереса. Она пробуждает в человеке такие дьявольские силы, в существование которых мы вообще не верили либо считали их давным-давно исчезнувшими.

В течение последних веков общераспространенное мнение о человеке состояло в том, что человек - разумное существо, деятельность которого определяется его интересами и способностью поступать в соответствии с ними. Даже авторы вроде Гоббса, считавшие жажду власти и враждебность движущими силами человеческого поведения, объясняли наличие этих сил как логический результат личных интересов. Поскольку люди равны и одинаково стремятся к счастью, говорили они, а общественного богатства недостаточно, чтобы удовлетворить в равной степени всех, то неизбежна борьба; люди стремятся к власти, чтобы обеспечить себе и на будущее все то, что они имеют сегодня. Но схема Гоббса устарела. Средний класс добивался все больших успехов в борьбе с властью прежних политических и религиозных владык, человечество все больше преуспевало в овладении природой. Все прочнее становилось экономическое положение миллионов людей, и вместе с тем все больше укреплялась вера в разумность мира и в разумную сущность человека. Темные и дьявольские силы в человеческой натуре были отосланы к средневековью либо к еще более отдаленным временам и объяснялись недостатком в те времена знаний или коварными происками священников и королей.

На те периоды истории оглядывались, как на потухший вулкан, давно уже неопасный. Все были уверены, что те зловещие силы полностью уничтожены достижениями современной демократии; мир казался ярким и безопасным, словно залитые светом улицы современных городов. Войны казались последними реликтами давних времен; не хватало лишь еще одной, самой последней, чтобы покончить с ними навсегда. Экономические кризисы считались случайностями, хотя эти случайности и повторялись регулярно.

Когда фашизм пришел к власти, люди в большинстве своем не были к этому готовы. Ни теоретически, ни практически. Они были не в состоянии поверить, что человек может проявить такую предрасположенность к злу, такую жажду власти, пренебрежение к правам слабых - и такое стремление к подчинению. (Фромм Э. Бегство от свободы. - М, 1995, стр. 13-17.)
ВЛАСТИ-НАСИЛИЕ БОРИС БАЖАНОВ СУТЬ

Когда вы хорошо знакомитесь с личностью Ленина или Сталина, вас поражает потрясающее, казалось бы маниакальное стремление к власти, которому все подчинено в жизни этих двух людей. На самом деле ничего особенно удивительного в этой жажде власти нет. И Ленин, и Сталин - люди своей доктрины, марксистской доктрины, их системы мысли, определяющей всю их жизнь. Чего требует доктрина? Переворота всей жизни общества, который может и должен быть произведен только путем насилия. Насилия, которое совершит над обществом какое-то активное, организованное меньшинство, но при одном непременном, обязательном условии - взявши предварительно в свои руки государственную власть. В этом альфа и омега: ничего не сделаешь, говорит доктрина, не взявши власть. Все сделаешь, все переменишь, взяв в свои руки власть. На этой базе построена вся их жизнь.

Власть приходит в руки Ленина, а потом Сталина не только потому, что они маниакально, безгранично к ней стремятся, но и потому, что они в партии являются и наиболее полными, наиболее яркими воплощениями этой основной акции партийной доктрины. Власть - это все, начало и конец. Этим живут Ленин и Сталин всю жизнь. Все остальные вынуждены идти за ними следом.

Но власть взята активным меньшинством при помощи насилия и удерживается этим же активным меньшинством при помощи насилия над огромным большинством населения. Меньшинство (партия) признает только силу. Население может как угодно плохо относиться к установленному партией социальному строю, власть будет бояться этого отрицательного отношения и маневрировать (Ленин - НЭП), только пока будет считать, что ее полицейская система охвата страны недостаточно сильна и что есть риск потерять власть. Когда система полицейского террора зажимает страну целиком, можно применять насилие, не стесняясь (Сталин - коллективизация, террор 30-х годов), и заставить страну жить по указке партии, хотя бы это стоило миллионов жертв.

Суть власти - насилие. Над кем? По доктрине прежде всего над каким-то классовым врагом. Над буржуем, капиталистом, помещиком, дворянином, бывшим офицером, инженером, священником, зажиточным крестьянином (кулак), инакомыслящим и не адаптирующимся к новому социальному строю (контрреволюционер, белогвардеец, саботажник, вредитель, социал-предатель, прихлебатель классового врага, союзник империализма и реакции и т.д. и т.д.); а по ликвидации и по исчерпании всех этих категорий можно создавать все новые и новые: середняк может стать подкулачником, бедняк в деревне врагом колхозов, следовательно, срывателем и саботажником социалистического строительства, рабочий без социалистического энтузиазма - агентом классового врага. А в партии? Уклонисты, девиационисты, фракционеры, продажные троцкисты, правые оппозиционеры, левые оппозиционеры, предатели, иностранные шпионы, похотливые гады - все время надо кого-то уничтожать, расстреливать, гноить в тюрьмах, в концлагерях - в этом и есть суть и пафос коммунизма.

Но в начале революции сотни тысяч людей вошли в партию не для этого, а поверив, что будет построено какое-то лучшее общество. Постепенно (но не очень скоро) выясняется, что в основе всего обман. Но верующие продолжают еще верить; если кругом творится черт знает что, это, вероятно, вина диких и невежественных исполнителей, а идея хороша, вожди хотят лучшего, и надо бороться за исправление недостатков. Как? Протестуя, входя в оппозиции, борясь внутри партии. Но путь оппозиций в партии - гибельный путь. И вот уже все эти верующие постепенно становятся людьми тех категорий, которые власть объявляет врагами (или агентами классовых врагов); и все эти верующие тоже обречены - их путь в общую гигантскую мясорубку, которой со знанием дела будет управлять товарищ Сталин.

Постепенно партия (и в особенности ее руководящие кадры) делится на две категории: те, кто будет уничтожать, и те, кого будут уничтожать. Конечно, все, кто заботится больше всего о собственной шкуре и о собственном благополучии, постараются примкнуть к первой категории (не всем это удастся: мясорубка будет хватать направо и налево, кто попадет под руку); те, кто во что-то верил и хотел для народа чего-то лучшего, рано или поздно попадут во вторую категорию.

Это, конечно, не значит, что все шкурники и прохвосты благополучно уцелеют; достаточно сказать, что большинство чекистских расстрельных дел мастеров тоже попадут в мясорубку (но они потому, что слишком к ней близки). Но все более или менее приличные люди с остатками совести и человеческих чувств наверняка погибнут.

Страшное дело - волчья доктрина и вера в нее. Только когда хорошо разберешься во всем этом и хорошо знаешь всех этих людей, видишь, во что неминуемо превращает людей доктрина, проповедующая насилие, революцию и уничтожение «классовых» врагов.

(Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. - М., 1990, стр. 225-228.)
ПСИХОЛОГИЯ ВЛАСТИ А. Я. ГОЗМАН, Е. Б. ШЕСТОПАА

Та или иная власть необходима в любом обществе, и общества без власти так же неизвестны этнографам, как и общества без семьи или без собственности.

Властью называется возможность заставить или убедить других людей действовать определенным образом или по определенным правилам. Властью обладают Президент или монарх по отношению к гражданам страны, сержант по отношению к солдату, родители по отношению к ребенку, воспитательница детского сада по отношению к воспитанникам, влюбленные по отношению друг к другу.

Чаще всего власть осуществляется в рамках определенных институтов - армии, семьи, государства - но может существовать и в рамках неформализованных сообществ. Почти каждый человек обладает властью по отношению к какому-то числу других людей и, одновременно, для каждого из нас существует масса людей, которые могут заставить или убедить нас совершать те или иные поступки, т.е. обладают властью по отношению к нам. При этом, власть, допустим, президента или премьер-министра для рядового человека предстает весьма опосредованной и может вообще не замечаться, в то время, как власть непосредственного начальника на работе или диктатура хулигана-второгодника в школьном классе безусловно осознаются и являются фактором, определяющим повседневную жизнь человека. Однако ничья власть не является абсолютной, она всегда ограничена либо законами и традициями, либо объективными параметрами ситуации. Тиран может отправить на казнь любого из своих подданных, но не может, например, запретить религиозные обряды. Или он способен творить любой произвол в своей столице, но человек, отъехавший от нее на два дня пути, может оказаться уже вне его досягаемости просто в силу отсутствия эффективных коммуникаций.

Конечно, власть, исходящая сверху, распространяетется на большее число людей, чем власть тех, кто находится внизу, но сами взаимоотношения между носителем власти и тем, кто ему подчиняется, не зависят непосредственно от места двух этих субъектов на социальной лестнице. Таким образом, было бы неверным считать, что власть сосредоточена на высших этажах общества или государства. Она распределена по всем уровням социальной иерархии. Одни и те же психологические закономерности могут быть обнаружены и в большой политике, и во взаимоотношениях рядовых граждан. При этом где-то обнаруживаются «сгущения» власти - в каких-то структурах кто-то обладает очень большой властью по отношению к другим людям, а где-то - своеобразные «разрежения» - власть, как будто бы вовсе не существует, никто не подчиняется никому, по крайней мере, носители власти и применяемые ими методы управления не видны ни стороннему наблюдателю, ни, иногда, даже и самим участникам взаимодействия. Примерами первого вида ситуации могут быть двор тирана или подростковая банда, примером ситуации второго типа - сообщество хиппи.

Феномен власти, как и любое явление реальной жизни, не является предметом монопольного анализа какой-либо одной науки. Проблема власти рассматривается в политологии, в юриспруденции, в истории и, конечно, в психологии. Предметом психологического анализа являются не властные отношения, как таковые, а скорее, их субъективные аспекты - восприятие институтов власти, установки по отношению к властным фигурам, адекватность осознания степени зависимости от носителей власти и т.д. Но, пожалуй, самый интересный вопрос - это проблема психологических механизмов власти: почему люди готовы принимать одну власть, подчиняться одним людям или правилам, но решительно, иногда - жертвуя жизнью, отвергают другую? Что дает одним людям власть над другими?

ПСИХОЛОГИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО ЛИДЕРСТВА

Кто и почему рвется к власти?

Личность политического лидера является сложнейшим многомерным образованием и состоит из множества различных взаимосвязанных структурных элементов. Не все они в одинаковой степени «ответственны» за политическое поведение, проявляются в нем. Однако, после многочисленных исследований, проведенных в американской политической психологии, удалось выделить наиболее влиятельные личностные характеристики, которые для удобства сгруппируем в шесть блоков: * представления политического лидера о себе самом; * потребности и мотивы, влияющие на политическое поведение; * система важнейших политических убеждений; * стиль принятия политических решений; * стиль межличностных отношений; * устойчивость к стрессу.

Я - концепция политического лидера

Проблема компенсации реальных или воображаемых дефектов личности была поставлена еще «соратником» З. Фрейда А. Адлером. Эта идея получила свое более полное развитие в работах Г. Лассуэлла. Согласно его концепции, человек для компенсации низкой самооценки стремится к власти как средству такой компенсации. Таким образом, самооценка, будучи не адекватной, может стимулировать поведение человека в отношении политически релевантных целей - власти, достижений, контроля и других.

Внимание Г. Лассуэлла было приковано к развитию представлений человека о самом себе, степени развития и качеству самооценки и их воплощению в политическом поведении. Его гипотеза состояла в том, что некоторые люди обладают необычайно сильной потребностью во власти или других личностных ценностях, таких как привязанность, уважение, как в средствах компенсации травмированной или неадекватной самооценки. Личные «ценности» или потребности такого рода могут быть рассмотрены как эго-мотивы, поскольку они часть эго-системы личности.

А. Джордж в одной из своих работ продолжил линию рассуждения Г. Лассуэлла о стремлении к власти как компенсации низкой самооценки. [3] Он детально рассмотрел возможную структуру низкой самооценки и считает, что низкую самооценку могут составлять пять субъективных негативных чувств в отношении себя в различных их комбинациях:

1) чувство собственной неважности, незначительности;

2) чувство моральной неполноценности;

3) чувство слабости;

4) чувство посредственности;

5) чувство интеллектуальной неадекватности.

Уже после того, как Г. Лассуэлл привлек внимание политологов и политических психологов к роли самооценки в политическом поведении лидера, появился целый ряд исследований, посвященных представлению политика о себе.

Политический лидер в любой ситуации за редким исключением ведет себя в соответствии с собственной Я-концепцией. Поведение его зависит от того, кем и как он себя осознает, как он сравнивает себя с теми, с кем он взаимодействует.

Я-концепция, то есть осознание человеком кто он, имеет несколько аспектов. Наиболее существенные из них это - образ "Я", самооценка и социальная ориентация политического лидера. У. Стоун приводит рассуждение классика психологии У. Джемса, что наша самооценка может быть выражена как отношение наших достижений к нашим претензиям.

Хотя сам У. Стоун считает, что самооценка - это позитивное чувство в отношении себя, понимая его как самоуважение.

Под социальной ориентацией подразумевается чувство автономности в противоположность чувству зависимости от других людей в самоопределении. По мнению психолога Е. Т. Соколовой, «автономизация самооценки окончательно оформляется в подростковом возрасте, и преимущественная ориентация на оценку значимых других или на собственную самооценку становится показателем стойких индивидуальных различий, характеризующим целостный стиль личности». [4]

Американские исследователи Д. Оффер и Ч. Строзаер рассматривают образ Я политика, который соответствует «общей сумме восприятии, мыслей и чувств человека по отношению к себе»… «Эти восприятия, мысли и чувства могут быть более или менее ясно проговорены в образе Я, в котором Я разделено на шесть различных частей, тесно взаимодействующих». Эти шесть Я-следующие: физическое Я, сексуальное Я, семейное Я, социальное Я, психологическое Я, преодолевающее конфликты Я. Как отмечает Е. Т. Соколова, «ценность и субъективная значимость качеств и их отражения в образе Я и самооценке могут маскироваться действием защитных механизмов». [5] физическое Я представляет собой, с точки зрения этих ученых, представления политического лидера о состоянии своего здоровья и физической силе или слабости. Политический лидер должен быть достаточно здоровым, чтобы это не препятствовало его деятельности. В политологической и психологической литературе были описаны страдания, которые причиняло президентам США Рузвельту, Вильсону и Кеннеди их плохое здоровье. Хорошо известны также переживания Гитлера и Сталина в связи с их физическими недостатками.

По поводу сексуального Я, то есть представлений политика о своих претензиях и возможностях в этой сфере, ученые отмечают отсутствие статистических данных о том, как сексуальные преференции или сексуальное поведение связано с лидерскими способностями. Мы сомневаемся, что президентом современного развитого государства может стать гомосексуалист или эксгибиционист. Прежде всего, такие наклонности закрыли бы ему путь в большую политику вне зависимости от лидерских качеств. В истории же известные тираны отличались патологией сексуальной сферы и нередко страдали различными извращениями.

Семейное Я является очень важным элементом личности политика. Хорошо известно, и прежде всего из психоанализа, какое огромное влияние оказывают отношения в родительской семье на поведение взрослого человека. Некоторые политические лидеры преодолевают ранние травмы и конфликты, другие - нет, и, становясь лидерами, переносят фрустрации из своего детства на свое окружение в стране и в мире.

Для людей, находящихся на высшем государственном посту, очень важно обладать способностью к совместной деятельности с другими. Представления политика об этом качестве отражены в социальном Я. Политический лидер должен научиться тому, как вести переговоры и как стимулировать своих коллег к проявлению их лучших качеств. Он должен быть способным использовать навыки межличностных отношений для эффективной работы с различными, порой враждебными группами людей, с лидерами других стран.

Психологическое Я составляют представления о своем внутреннем мире, фантазиях, мечтах, желаниях, иллюзиях, страхах, конфликтах - важнейшем аспекте жизни политического лидера. З. Фрейд говорил, что психопатология - участь обыденной жизни. Как и у обычных людей, у лидеров нет врожденного иммунитета от невротических конфликтов, психологических проблем, а иногда и более серьезных форм психопатологии, таких как психоз. Страдает ли политик от осознания собственных страхов или относится к этому спокойно, или даже с юмором, - проявляется в его поведении, особенно в периоды ослабления самоконтроля.

Преодолевающее конфликты Я - представления политического лидера о своей способности к творческому преодолению конфликтов и нахождению новых решений для старых проблем. Лидер должен обладать достаточными знаниями и интеллектом, чтобы воспринять проблему. Он должен быть достаточно самоуверенным при принятии политических решений, чтобы суметь передать эту уверенность другим. Иной аспект преодолевающего конфликты Я - осознание лидером своей способности к преодолению стрессов, связанных с его ролью и деятельностью на посту, например, главы государства. Стресс может привести к тяжелым симптомам, которые самым серьезным образом ограничивают интеллектуальные и поведенческие возможности политического лидера. Он может увеличивать жесткость познавательных и мыслительных процессов в исторически сложные моменты, приводить к снижению гибкости и самообладания, в особенности тогда, когда они необходимы.

Сложность Я-концепции Р. Зиллер и его коллеги понимают как число аспектов Я, воспринимаемых политическим лидером, или как степень дифференциации Я-концепции. На ранних стадиях самосознания происходит отделение человеком себя от других. Далее, Я в его сознании разделяется на неограниченное число частей. Впоследствии у человека проявляется тенденция оценивать себя в сравнении с другими людьми. Этот процесс получил подробный анализ в теории социального сравнения Л. Фестингера. Главным положением этой теории является утверждение, что в основе стремления человека правильно оценить свое мнение и способности в сравнении с другими людьми лежит потребность иметь ясную и определенную Я-концепцию. Через процесс социального сравнения у человека устанавливаются рамки социального рассмотрения Я как точки отсчета. Р. Зиллер в другом своем исследовании, проведенном в 1973 г., обнаружил, что люди с высокой сложностью Я-концепции имеют тенденцию стремиться к получению большей информации перед принятием решения, чем обладающие низкой сложностью Я-концепции. Поскольку сложность Я-концепции связана с восприятием сходства с другими людьми, то более вероятно, что политики с высокой сложностью Я-концепции воспримут информацию от других. Политические лидеры с высокой сложностью Я-концепции имеют тенденцию легче ассимилировать как позитивную, так и негативную информацию и, таким образом, реагировать на ситуацию на основе обратной связи, чем лидеры с низкой сложностью Я-концепции.

В то же время, чем выше самооценка у политиков, тем хуже они реагируют на ситуацию, тем ниже их реактивность. Лидеры с высокой самооценкой менее зависимы от внешних обстоятельств, они имеют более стабильные внутренние стандарты, на которых они основывают свою самооценку.

Политические деятели с низкой самооценкой оказываются более зависимыми от других людей и, таким образом, более реактивными. Они являются более чувствительными к обратной связи и изменяют свою самооценку в зависимости от одобрения или неодобрениям других.

Р. Зиллер и его коллеги разработали типологию личности политических лидеров на основе исследования самооценки и сложности Я-концепции. Первый тип составляют лидеры с противоречивым, на первый лишь взгляд, названием «аполитичные» политики. Это деятели с высокой самооценкой и высокой сложностью Я-концепции, которые ассимилируют новую информацию, касающуюся их, без угрозы для их Я-концепции, но при этом для их реактивности существуют серьезные ограничения. Они чувствуют себя оторванными от других и поэтому с трудом реагируют на поведение своих последователей или населения государства в целом.

Другой тип, наиболее удачливый в политике, - «прагматики». Это политические лидеры с низкой самооценкой и высокой сложностью Я-концепции, отвечающие на широкий круг социальных стимулов. Они прислушиваются к мнениям других людей и модифицируют свое политическое поведение на основе обратной связи.

Третий тип составляют политические лидеры с высокой самооценкой и низкой сложностью Я-концепции, не реагирующие на мнения других. Их познавательные процессы и поведение очень жестки, а самооценка чрезвычайно стабильна. Это - «идеологи», столь знакомые нам по Политбюро КПСС.

И, наконец, четвертый тип - это деятели с низкой самооценкой и низкой сложностью Я-концепции, которые интенсивно реагируют на узкий круг социальных стимулов. Их назвали «недетерминированные». В американской истории ни президенты такого типа, ни крупные лидеры в партиях не известны.

Самооценка политического лидера накладывает очень важный отпечаток на внутри - и внешнеполитический курс его страны. Если у него в течение жизни сформировалась заниженная самооценка, то его постоянное недовольство собой могло быть той самой движущей силой, которая толкала его на взятие все новых и новых барьеров в сфере внутренней или внешней политики. Таким был президент Никсон, таким был президент Рейган. Каждой своей победой они постоянно доказывали себе, что они чего-то стоят. Но взятые барьеры их уже не радовали. И они стремились к новым, чтобы опять удостовериться в собственной значимости. Заниженная самооценка толкает политического лидера к «великим» шагам на международной арене: крупномасштабные военные или, наоборот, миротворческие акции, неожиданные для окружения экстравагантные повороты во внешней политике и многое другое.

Для ряда политиков именно международные отношения становятся такой сферой, в которой они как лидеры государства могут самоутвердиться, компенсировать заниженную самооценку. И Никсон, и Рейган не были порождением американского истэблишмента, и они явственно ощущали, что он не принял их. На международной же арене никто не мог смотреть на них свысока. Наоборот, среди прочих глав государств они были лидерами самой сильной военной и экономической державы. Уважение к ним, страх перед ними, зависимость от них со стороны глав других государств, людей, стоявших над собственным истэблишментом, давали возможность этим президентам забыть об унижении и презрении, которые они ранее пережили. В отечественной истории сильно заниженной самооценкой обладали Сталин, Хрущев.

Лидеры государств с завышенной самооценкой, переоценивая собственные качества политика и главнокомандующего, зачастую не замечают всеобщей и внешней, и внутренней реакции на свой курс на международной арене. Они упиваются собственным успехом (даже если он мифический) и относят критику к злобствующим завистникам. Здесь можно говорить о нарушении обратной связи между последствиями политического действия и субъектом. Почти никакие последствия не способны заставить такого лидера испугаться или содрогнуться от мысли о том, к чему могут привести его поступки.

Другой тип лидеров с завышенной самооценкой, сталкиваясь с недооцениванием их политики как в стране, так и за рубежом, сильно страдает от аффекта неадекватности. Когда их политика строилась, с их собственной точки зрения, на принципах высокой морали или же казалась им продуманной и продуктивной, а воспринималась как безнравственная или же бессмысленная, такие политические лидеры шли на самые неожиданные шаги. И чем больше они обижались и переживали, тем чаще они повторяли аналогичные политические акции, еще больше вызывая неодобрение. Американский президент Джонсон очень сильно стрйдал, что его вьетнамская война стала вызывать негативное отношение и в США, и в мире. Его близкие советники отмечали, что весьма часто, получив донесение об острой негативной реакции в других странах и в различных слоях американского общества, сетуя на то, что его не ценят, не любят и не понимают, он отдавал приказ об очередной бомбардировке Вьетнама. Круг, тем самым, замыкался.

Лидеры с адекватной самооценкой представляют лучший образец партнеров на политической арене. Их внешняя и внутренняя политика не мотивирована стремлением к самоутверждению, обратная связь между последствиями акций и ними самими работает неукоснительно. Адекватно оценивающий свои политические способности лидер, как правило, уважительно и высоко оценивает других лидеров. Не боясь, что его унизят, обидят, обойдут, твердо зная собственную высокую цену, считая себя не хуже тех, с кем ему приходится взаимодействовать, такой лидер будет вести политику, которая позволила бы добиться поставленных целей и дала бы обоюдную выгоду. Отсутствие невротического компонента в самооценке приводит, как правило, к его отсутствию и в политическом поведении.

3. Потребности и мотивы лидеров, влияющие на политическое поведение Политическое поведение лидера является целенаправленным и мотивированным. Существует множество различных личностных потребностей, которые так или иначе связаны с его политической деятельностью. Однако в многочисленных исследованиях, проведенных учеными разных школ, выделены несколько основных потребностей, мотивирующих политическое поведение лидеров: * потребность во власти; * тесно связанная с потребностью во власти потребность в контроле над событиями и людьми; * потребность в достижении; * потребность в аффилиации, то есть в принадлежности к какой-то группе и получении одобрения.

Потребность во власти политического лидера имеет давнюю исследовательскую историю. К настоящему времени существуют различные концепции потребности во власти, одной из самых старых является концепция Г. Лассуэлла и А. Джорджа, понимающих потребность во власти как компенсаторную.

В своей работе «Психопатология и политика» Г. Лассуэлл разработал гипотезу, согласно которой определенные люди обладают необычайно сильной потребностью во власти и/или в других личностных ценностях, таких как любовь, уважение, нравственная чистота, как в средствах компенсации травмированной или неадекватной самооценки. Эти личные ценности или потребности могут быть рассмотрены как важнейшая часть мотивационной структуры политического лидера.

А. Джордж целью своей работы «Власть как компенсаторная ценность» выдвигает расширение теоретических рамок общей гипотезы Г. Лассуэлла для использования ее в исследовании конкретных политических лидеров методом психобиографии. С точки зрения А. Джорджа все политические лидеры являются «стремящимися к власти». Получив ее, они часто пытаются переделать политические институты, по-иному интерпретировать и расширять функции политических ролей или создавать новые, которые удовлетворили бы их потребности.

В концепции Г. Лассуэлла «власть» - это некая ценность. Человек испытывает потребность в обладании ею или переживании опыта санкций или влияния по отношению к другим людям. А. Джордж определяет «потребность во власти» как желание достичь власти, этой высшей ценности.

Последний пункт особенно важен для понимания мотивации политического лидера. Во-первых, потребности политика во власти и в достижении в действительности оказываются тесно связанными. Во-вторых, потребность во власти предполагает, что она может быть не только и не столько компенсаторной, но скорее инструментальной, то есть, власть может быть желанна для удовлетворения других личностных потребностей, таких как потребность в достижении, в уважении, в одобрении, в безопасности.

Иногда цель, заключающаяся в отсутствии чьейлибо доминации над политиком, может быть сама по себе конечной и более высоко ценимой, чем другие. Потребность во власти, возникшая как компенсаторный механизм, проявляется у политика по-разному в зависимости от условий. Эта потребность может быть усилена другими потребностями или, напротив, вступить с ними в конфликт - с потребностью в любви, аффилиации, достижении, которые лидер также стремится удовлетворить на политической сцене.

В порядке компенсации политический лидер старается найти себе сферу деятельности, в которой он может продемонстрировать свою компетенцию и достоинство. Важность таких процессов для лиц, страдающих от низкой самооценки, очевидна. Достижение компенсации в данной сфере деятельности, в ряде случаев, однако, узкой и специализированной, создает для личности «поле», в котором политический лидер функционирует достаточно продуктивно и автономно (это «поле» свободно от вмешательства других), возможно агрессивно и самонадеянно, для достижения личностного равновесия.

Процесс создания сферы компетентности отличается тенденцией к сдвигу от одного полюса субъективных чувств к другому - то есть, от отсутствия уверенности в себе к высокой самооценке и самоуверенности в своих действиях. Другой взгляд на потребность во власти, который далек от понимания ее как компенсации заниженной самооценки, представляет собой концепция Д. Винтера, развиваемая им в ряде теоретических трудов, среди которых отметим «Потребность во власти». Д. Винтер считает, что потребность во власти является социальным мотивом и поэтому теснейшим образом связана с президентским поведением. Президенты с высокой потребностью во власти будут активны, оживлены и счастливы в мире конфликтов и интенсивного политического торга. При необходимости удержаться наверху они будут эксплуатировать союзников, атаковать врагов. У них обычно нет тенденции консультироваться с экспертами и изменять свое поведение, поэтому они могут столкнуться с непредвиденными вредными последствиями действий, которые предприняты ими для сохранения своего престижа. В возникшей ситуации они могут увидеть угрозу своей власти, испытать стресс и «отступить в нереальный субъективный мир риска, престижа и обеспокоенности своим внутренним чувством потенции». В крайних, экстремальных случаях, они могут реагировать на поражение путем взятия своего мира - своих друзей, врагов, цивилизации - с собой, как это сделал Гитлер в конце второй мировой войны

Показателем потребности во власти для поведения политического лидера является занятие позиции, дающей формальную социальную власть. Он проявляет беспокойство о престиже и престижных вещах, нередко потребляет алкогольные напитки, проявляет склонность к относительно высокому риску в азартных ситуациях и враждебность к другим лицам, имеющим высокий статус. Он окружает себя мало престижными друзьями, активен и влиятелен в малых группах, сексуально обычно рано созревает.

У многих политических лидеров потребность во власти является хорошо развитой. Однако она может иметь умеренный или гипертрофированный характер. Во многом, сам пост главы государства с присущими ему атрибутами власти уже должен удовлетворить эту потребность у лидера. Но, поскольку лидер действует от имени государства на международной арене, то он, во-первых, взаимодействует с другими лидерами, не являясь, таким образом, единственной вершиной пирамиды власти, каковой он стал в собственной стране, и здесь есть поле для соперничества и конкуренции. Вовторых, действуя от имени собственного государства, он стремится утвердить его власть над другими государствами.

Потребность во власти у политического лидера является сложной психологической характеристикой для анализа, поскольку может проявляться в его внешнеполитической деятельности по-разному, в зависимости от доминирующего образа власти, от наличия различного рода «болевых точек», комплекса неполноценности, жизненного пути и многого другого. Однако, как это ни трудно, без изучения данной психологической характеристики практически невозможно реально оценить многие внешнеполитические шаги лидера государства.

Тесно связанными с потребностью во власти являются такие черты, как доминирование в межличностных отношениях, макиавеллизм (стремление манипулировать людьми), убедительность, потребность в достижении, каждая из которых сопровождается собственным набором поведенческих корреляций.

Потребность политического лидера в личном контроле над событиями и людьми. Эта потребность является проявлением в политической деятельности базовой человеческой потребности в контроле внешних сил и событий, влияющих на нашу жизнь. Когда эти силы и события относятся к сфере политики, то образуется связь между личным контролем и политической жизнью.

Естественно, что у политических лидеров есть значительные индивидуальные различия в потребности в личном контроле. Очевидно, что политические лидеры с низкой потребностью будут удовлетворены меньшим, лидеры с высоким уровнем потребности потребуют огромного контроля над событиями и людьми, для самоудовлетворения.

Сфера контроля - это широта области жизненного пространства и деятельности, которую политический лидер ищет для своего влияния. Сфера может варьировать от очень ограниченной, включающей лишь одну специальную область, до широкой, включающей многие области политики. Чем шире желаемая сфера личного контроля, тем, обычно, меньше его степень, поскольку у политического лидера ограниченные возможности и навыки, а каждый «сектор» сферы контроля требует использования определенных навыков и возможностей.

...

Подобные документы

  • Масса и ее психологические характеристики. Механизмы формирования и состав толпы. Психологические свойства толпы. Подавление массой чувства ответственности за поведение индивида. Повышение эмоциональности восприятия. Появление чувства своей силы.

    реферат [58,0 K], добавлен 09.05.2014

  • Понятие толпы, механизм ее формирования. Классификация, психологические свойства и особенности толпы. Основные характеристики толпы. Термин "толпа" в социальной психологии. Активация индивидов в единое целое. Факторы, особо влияющие на поведение толпы.

    реферат [27,7 K], добавлен 18.03.2011

  • Феномен лидерства как проблема политической психологии и как "человеческое измерение" проблемы власти. Общие типологии и типы лидерства. Современные подходы к проблеме лидерства. Феномен лидерства — наиболее изучаемая проблема политической психологии.

    учебное пособие [63,3 K], добавлен 07.05.2009

  • Социология как отражение психологии в масштабах общества, сущность коллективной психологии. Основные черты психофизиологии толпы. Преступления толпы с психологической точки зрения, юридические выводы. Деспотизм большинства и коллективная психология.

    книга [142,3 K], добавлен 15.11.2010

  • Определение содержания понятия лидерства в социальной психологии и выявление основных психологических мотивов личности лидера. Анализ социально-психологических особенностей лидерства. Исследование взаимодействия лидерства и механизма групповой динамики.

    курсовая работа [380,8 K], добавлен 21.09.2011

  • Политическая психология как междисциплинарная наука, созданная на стыке политической и социальной психологии. Понятие лидерства, взаимосвязь власти с авторитетом. Функции политического лидера, его психологические особенности, "я-концепция" лидера.

    контрольная работа [28,4 K], добавлен 16.02.2010

  • Биографическая справка о жизни ученых Аристотеля и Фромма и их вкладе в развитие психологии. Исследование научных трактовок проблем в современной психологической науке. Анализ классификации толпы по признаку управляемости и по характеру поведения людей.

    контрольная работа [39,9 K], добавлен 23.11.2012

  • Политическая психология как отрасль психологического знания. Возникновение и основные этапы развития политической психологии. Влияние психологии в политике. Эмоционально-чувственное преломление идеалов и нормативных требований политической идеологии.

    курсовая работа [47,2 K], добавлен 08.04.2011

  • Механизм формирования толпы и ее состав. Образование ядра толпы, процесс кружения и появление нового общего объекта внимания. Когнитивная, эмоционально-волевая, темпераментальная и моральная сфера. Особенности поведения толпы и факторы, влияющие на нее.

    курсовая работа [71,1 K], добавлен 05.05.2009

  • Научные взгляды на соотношение религии и психологии. Православно-ориентированная психология. Религиозная ситуация в России, засилье квазирелигиозных образований. Психологические методы и методики, особенности их применимости в психологии религии.

    реферат [29,9 K], добавлен 13.03.2017

  • Теоретические основы изучения лидерства у студентов в отечественной и зарубежной психологии. Феномен и функции лидерства. Теории происхождения лидерства. Исследование современного поколения студенческой молодежи в связи с проблемой воспитания лидеров.

    курсовая работа [39,9 K], добавлен 18.09.2014

  • Исторические этапы развития психологии как науки. Главные отрасли и процесс дифференциации современной психологии. Задачи и место психологии в системе наук. Основные направления психологии ХІХ в.: фрейдизм и бихевиоризм. Поведенческая концепция Скиннера.

    лекция [146,7 K], добавлен 12.02.2011

  • Содержание концепций невротического и садистического стремления к руководству. Стадии мотивирования властью: ассимиляция, автономность, самоутверждение, продуктивность. Опытная диагностика мотиваторов социально-психологической активности личности.

    курсовая работа [57,2 K], добавлен 20.11.2010

  • Психология труда, инженерная психология и эргономика. Психология труда, организационное поведение, психология управления, организационная психология. Отличия психологии труда от организационной психологии. Психология труда и экономическая психология.

    реферат [21,4 K], добавлен 14.11.2014

  • Объект современной психологии. Развитие и поддержка психологической науки. Интерес физиков к психологии. Отрасли современной психологии. Основы психологических знаний. Направления практической психологии. Общая психология и социальная психология.

    контрольная работа [27,1 K], добавлен 16.10.2011

  • Особенности возрастной психологии как науки, изучающей закономерности этапов психического развития и формирования личности на протяжении жизни человека. Предмет исследования возрастной психологии, ее основные разделы. Главные задачи возрастной психологии.

    презентация [284,0 K], добавлен 11.02.2015

  • Понятие толпы и её виды. Теория заражения, конвергенции, возникновения норм в толпе. Сложность формирования и противоречивость эмоционального коллективного поведения толпы как временного формирования. Деиндивидуализация и внушаемость человека в толпе.

    реферат [17,9 K], добавлен 07.10.2012

  • Предмет и история психологии общностей, сущность и основное содержание данного научного направления. Классификации социальных общностей, их типы и особенности исследования. Социально-психологическая феноменология толпы и принципы ее функционирования.

    презентация [1,5 M], добавлен 17.09.2015

  • Предмет и задачи общей психологии. Этапы развития психологии как науки. Основные отрасли современной психологии. Отличия житейских психологических знаний от научных. Постулаты ассоцианизма Аристотеля, Т. Гоббса. Основы идеалистического понимания души.

    презентация [176,8 K], добавлен 23.11.2011

  • Психология - наука о законах порождения и функционирования психического отражения реальности в процессе деятельности человека и поведения животных. Методология и методы психологии. Пространство психологии и условия работы в нем, этапы становления.

    шпаргалка [80,6 K], добавлен 05.05.2009

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.