Мозг и психика

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

1. Основные подходы к решению проблемы "мозг и психика": физикалистский, бихевиоральный, функциолистский

2. Нарушения высших корковых функций при поражении теменных долей головного мозга

3. Практическая часть

Список литературы

1. Основные подходы к решению проблемы "мозг и психика": физикалистский, бихевиоральный, функциолистский

Психофизиологическая проблема является одной из точек соприкосновения философии с группой частных наук и в первую очередь с физиологией высшей нервной деятельности животных и человека и психологией человека. Однако, весьма важно видеть единство и различие философского истолкования проблем материи и сознания, духовного и телесного, с одной стороны, и собственно научных или общенаучных подходов к исследованию связи психики и мозга - с другой.

Широкий комплекс вопросов об отношении психики к деятельности головного мозга, о характере связи явлений сознания с мозговой нейродинамикой и телесными изменениями образует кардинальную проблему современной науки. Эта проблема имеет давнюю историю и всегда служила предметом размышлений[1].

Развитие представлений о соотношении психики и деятельности мозга как телесного органа, наиболее близко связанного с психическими явлениями, начиналось в теоретической мысли Нового Времени с их резкого дуалистического противопоставления в философии Декарта. Психика (душа) и материя (тело), включая деятельность нервной системы и мозга, были признаны двумя разными субстанциями, абсолютно отличными друг от друга. Главное отличие мыслилось в том, что психические процессы, хотя и протекают во времени, лишены пространственной протяженности и доступны лишь в интроспекции субъекта как его сугубо субъективные состояния. Декарт рассматривал душу и тело как две самостоятельные, независимые субстанции. Однако как душа может влиять на деятельность тела, так и тело, в свою очередь, способно сообщать душе введения о внешнем мире. Для объяснения этого взаимодействия Декарт предположил, что в мозгу человека имеется специальный орган - шишковидная железа - посредник между душой и телом. Воздействие внешнего мира вначале передается в нервную систему, а потом тем или иным способом "некто" в мозгу (гомункулус) расшифровывает содержащуюся в нервную информацию[2].

С одной стороны, выделение явлений сознания как особых субъективных состояний соответствовало классическим представлениям, которые не подразумевали порождение психических явлений материальными процессами мозга. Такое выделение явлений сознания было парадигмально закреплено, когда новая нарождающаяся наука психология объявила их своим предметом и приступила не без определенных успехов к их изучению методом интроспекции. С другой стороны, введенное Декартом понятие рефлекса имело огромное историческое и философско-методологическое научное значение. Оно безоговорочно выводило механизмы поведения живых существ за пределы влияния каких-либо нематериальных факторов, избавляло ученых от необходимости обращаться к непространственным понятиям души и сознания при изучении функций нервной системы и мозга. Позиция Декарта подкреплялась широким распространением естественнонаучного метода, успешно применявшегося для исследования функций нервной системы без обращения к нематериальным сущностям.

Таким образом, Декарт, четко разделив тело и душу человека, впервые поставил проблему их соотношения, и дал первый вариант ее решения, получивший название психофизического и/или психофизиологического параллелизма. Учение Декарта, исходящее в объяснении сущего из наличия двух противоположных начал - материального и духовного, - получило название дуализма Декарта.

Однако по мере развития психологии и физиологии становилось ясно, что мозг и душа вовсе не столь различны, как это предполагалось декартовским дуализмом. Накапливались факты, свидетельствовавшие о том, что психическая деятельность и психические явления имеют своей причиной материальные процессы в мозге. Результатом стало то, что представление о существовании особой духовной субстанции, лежащей в основе явлений сознания, было оставлено, и последние стали пониматься как свойство или функция деятельности мозга. Но несмотря на успехи в исследованиях психологии и физиологии, разрыв в теоретическом осмыслении духа и материи продолжает существовать, о чем свидетельствуют продолжающиеся дискуссии по этому вопросу в зарубежной и отечественной философской и психологической литературе[3].

Можно выделить три главные парадигмы и соответственно три разных концептуальных подхода к проблеме "сознание и мозг". Эти подходы могут быть обозначены как физикалистский, бихевиоральный и функционалистский. Рассмотрим каждый из них в отдельности[1].

Физикалистский подход.

В течение примерно двух столетий, предшествовавших отделению психологии от философии, не прекращались попытки построить психологию по образцу естественнонаучных дисциплин, точнее, физики и химии.

Данный подход базируется на общей установке, которую можно было бы назвать парадигмой физикализма. Последняя выражает уверенность, что весь мир есть не более, чем совокупность физических процессов, поскольку всякое знание базируется на физике. Приняв тезис о материальности мысли, психического, любых явлений сознания, можно сравнительно легко строить объяснительные модели в тех областях естественнонаучного знания, которые призваны прояснять связь и взаимодействие психических и физиологических факторов, духовного и телесного. Отсюда стремление полагать психические явления в качестве физических или рассматривать, скажем, психический образ как объективно существующую в головном мозге химическую копию соответствующего предмета.

Декарт рассматривал душу и тело как две самостоятельные, независимые субстанции. Однако как душа может влиять на деятельность тела, так и тело в свою очередь способно сообщать душе сведения о внешнем мире. Для объяснения этого взаимодействия Декарт предположил, что в мозгу человека имеется специальный орган - шишковидная железа - посредник между душой и телом. Воздействие внешнего мира вначале передается нервной системой, а потом тем или иным способом "некто" (гомункулус) расшифровывает содержащуюся в нервной деятельности информацию.

Психика (душа) и материя (тело), включая деятельность нервной системы и мозга, были признаны двумя разными субстанциями, абсолютно отличными друг от друга. Главное отличие мыслилось в том, что психические процессы, хотя и протекают во времени, лишены пространственной протяженности и доступны лишь в интроспекции субъекта как его сугубо субъективные состояния[2].

Однако в такого рода объяснительных моделях то, что именуется психическим, явлениями сознания выступает в крайне упрощенном виде, ибо уникальные свойства психического как бы заранее элиминированы. Речь идет о субъективности, смысле, интенциональности. Все это свидетельствует о несостоятельности парадигмы физикализма в качестве методологической основы разработки проблемы "сознание и мозг"[1].

Попытки построения психологии по образцу физики и химии, хотя и привели к созданию основ научной методологии и организационному отделению психологии от философии, но не обеспечили ее стабильного развития, которое вновь и вновь ставилось под сомнение с позиций функционалистских направлений, ориентирующихся скорее на биологические дисциплины.

Бихевиоральный подход.

По мере развития психологии и физиологии становилось ясно, что мозг и душа вовсе не столь различны, как это предполагалось декартовским дуализмом. Накапливались факты, свидетельствовавшие о том, что психическая деятельность и психические явления имеют своей причиной материальные процессы в мозге. Результатом стало то, что представление о существовании особой духовной субстанции, лежащей в основе явлений сознания, было оставлено, и последние стали пониматься как свойство или функция деятельности мозга.

Особенность бихевиорального подхода состоит в том, что явления сознания и мозговые процессы берутся нерасчленённо, как бы в их изначальном единстве и описываются в поведенческих терминах.

В XIX веке отечественным физиологом И.М. Сеченовым была разработана формула физиологических основ психики, в которой впервые физиологические явления рассматривались "как основа более сложных-- психических". Он обосновал возможность распространения принципа рефлекса как детерминистического принципа организации поведения на всю работу головного мозга. Сеченов утверждал, что психические акты носят такой же строго закономерный и детерминированный характер, как и акты, считающиеся чисто нервными.

Он ввел представление об иерархии рефлексов, доказав, что наряду с элементарными имеется множество сложных рефлексов. Это рефлексы с усеченным и задержанным концом, при которых происходит актуализация прошлого опыта.

Мысль, по Сеченову - это психический рефлекс с задержанным окончанием, развивающийся по внутренней цепи ассоциированных рефлексов, а психический рефлекс с усиленным окончанием - это аффект, или эмоция. Он ввел также представление о психическом элементе - интегральной части рефлекторного процесса, благодаря которому организм может активно приспосабливаться к среде.

Рассматривая психическое чувствование как неотъемлемый элемент внутренней структуры рефлекса, Сеченов прочно связал понятие психического с рефлексом, обосновал невозможность отрыва психического от рефлекторной деятельности.

В дальнейшем, в работах И.П. Павлова и его школы исследования рефлекторных основ поведения получили глубокое теоретико-экспериментальное развитие. Согласно концепции И.П. Павлова, психическое и физиологическое являются двумя качественно различными, высшей и низшей функциями или деятельностями мозга.

Другие варианты этого подхода исключают жесткий редукционизм; акцент делается на единстве психического и физиологического, но вместе с тем в качестве объекта исследования полагается именно поведенческая реакция в ее обусловленности соответствующими физиологическими процессами, протекающими в головном мозгу и нервной системе в целом. Такая методологическая программа характерна для концепции высшей нервной деятельности. Исходя из того что рефлекс есть единство физиологического и психического, другие последователи Павлова истолковывают психическую деятельность как высшую нервную деятельность и стремятся описывать психические явления в терминах высшей нервной, т.е. рефлекторной, деятельности. Категориальная структура такого описания образует синтез бихевиорального (ибо рефлекс есть реакция, поведенческий акт) и собственно нейрофизиологического (так как рефлекс означает вместе с тем и нервную связь).

Поскольку описание поведенческого акта непременно включает учет определенных психических состояний, явлений субъективной реальности (чувственного образа, мотива, стремления и т.п.), теория высшей нервной деятельности претендует и на своеобразное решение психофизиологической проблемы[1].

Вряд ли надо доказывать, что подобное "решение" психофизиологической проблемы выдает желаемое за действительное. Впечатление о "снятии" психофизиологической проблемы возникает в связи с тем, что при попытках теоретически реализовать бихевиоральный подход в "снятом" виде и берутся явления субъективной реальности, которые не выделяются в качестве особых объектов описания и исследования, соотносимых, с одной стороны, с объективно фиксируемым поведенческим актом, а с другой - с определенным мозговым нейрофизиологическим процессом[1].

Трактовка сознания как самого сложного функционального органа, органа органов, имеющего своей "клеточкой" действие, базируется на бихевиоральной парадигме. Концептуальные построения, возводимые на ее основе, помимо того, что они крайне упрощают или вовсе игнорируют естественнонаучные (и многие пограничные с ними) аспекты проблемы сознания, в такой же мере редуцируют и ключевые области данной проблемы - личностно-экзистенциальные, смысло-жизненные ее аспекты, входящие в компетенцию психологии личности, социальной психологии, психоанализа, психиатрии, многих гуманитарных дисциплин. Вряд ли нужно доказывать неадекватность истолкования, например, любви и надежды в качестве деятельности или органов индивида.

Таким образом, можно прийти к выводу о неадекватности бихевиорального подхода задачам разработки психофизиологической проблемы. Особенно ясно это проявляется, когда главной целью исследования становится отношение феномена сознания к мозговым процессам. Ведь явления сознания не могут быть достаточно полно и адекватно описаны в поведенческих терминах и тем более, конечно, в терминах рефлекторной теории. Попытки же такого рода описаний ведут к чрезмерно упрощенным моделям соотношения психического и физиологического, ибо в них не находят адекватного отражения такие кардинальные свойства субъективной реальности, как содержание, смысл, ценностное отношение, интенциональность[1].

Функционалистский подход

Логический теоретический тупик в попытках монистического материалистического решения проблемы соотношения психики (сознания) и деятельности мозга неизбежно приводит к мысли, что выход следует искать на пути отказа от сложившихся представлений и о природе психики и о природе деятельности мозга. Требуется создание новой теории, а как ее часть - введение некоторого третьего понятия, из природы которого вытекало бы понятие ментального и физического, и благодаря которому их актуальная необходимая связь стала бы для нас логически понятной. Таким образом, возникает функциолистский подход решения психофизиологической проблемы[3].

Основная идея функционализма состоит в том, что виды ментальных состояний следует считать не видами физического (вообще не какими-либо свойствами, материальными или идеальными), а функциональными состояниями или отношениями. Следовательно, делается вывод о необходимости использовать не сущностную, а реляционную методологию. Существует множество вариантов функционализма, но все они имеют более или менее общие точки соприкосновения.

В русле функционалистской парадигмы решается проблема отношения психических явлений к мозговым процессам и различными представлениями "эмерджентистского материализма". Эмерджентное свойство, будучи историческим новообразованием, не допускает чисто физического объяснения, оно по необходимости носит функциональный характер. Не случайно разработка идей "эмерджентистского материализма" встретила поддержку со стороны ряда крупнейших западных нейрофизиологов, предпочитавших ранее картезианский дуализм неприемлемому для них физикалистскому редукционизму. Мы имеем в виду прежде всего задающегося исследователя мозга Р. Сперри, который еще более десяти лет назад примкнул к позиции "эмерджентистского материализма", широко используя его теоретические установки для объяснения связи психических явлений с мозговыми процессами. Другим примером может служить известный физиолог Д. Хебб, написавший предисловие к книге М. Бунге, в которой защищается один из вариантов "эмерджентистского материализма"[1].

В отечественной психологии сложилось общепринятое понимание психики как отражения действительности (С.Л. Рубинштейн, А.Н. Леонтьев, Б.М. Теплов, А.А. Смирнов, Б.Г. Ананьев, Б.Ф. Ломов, Л.М. Веккер, К.К. Платонов, Я.А. Пономарев и другие). Теория отражения разрабатывалась также в философской литературе (Т. Павлов, Б.С. Украинцев, В.С. Тюхтин, А.Д. Урсул) и разделялась таким крупным физиологом как П.К. Анохин. Такое понимание сущности психики исходит из положения о нерасторжимой связи организма и среды, как двух взаимодействующих подсистем. Оно постулирует адаптивное поведенческое взаимодействие живых существ со средой и друг с другом и предполагает внутреннюю репрезентацию характеристик мира. Такая концепция ясно указывает на реальное место психики не только в организации поведения, но и мире в целом[3].

В последнее время такое понимание сущности психики подвергается сомнению по идеологическим соображениям, т.к. в свое время теория отражения была названа "ленинской".

Согласно концепции физиологических основ психической деятельности, сторонником которой является В.В. Орлов, психическое находится в глубокой зависимости от физиологического, но в той же мере подчиняет физиологическое, поскольку является высшим регулятором человеческого поведения. Рассматривая взаимоотношение психического и физиологического, как подчиненного всеобщим законам соотношения высшего и низшего, следует, однако, учесть, что психическое - идеально, а физиологическое - материальная функция мозга.Необходимо отметить, что в настоящий момент имеются "концептуальные возможности". Они предложены Д.И. Дубровским, который в качестве "третьего понятия" выдвигает понятие информации. Положительным моментом информационной концепции является то, что она коррелирует с материалистическим мировоззрением и служит, в определенной степени, его обоснованию, так как показывает, что духовное выступает в качестве функционального свойства высокоорганизованных материальных систем, и развитие этого свойства прослеживается в ходе биологической эволюции.

И наконец, последние открытия в исследовании компьютерных технологий переводят проблему души и тела в новую плоскость, ставя вопрос о возможностях искусственного интеллекта.

П. Черчленд видит два или три альтернативно возможных решения проблемы души и тела, которые находят выражение в двух особенно активных программах исследования познавательного феномена. Первая относится к недавно сформированной области искусственного интеллекта, вторая - к области неврологии (т.е. науки, занимающейся эмпирическим исследованием мозга и нервной системы). На наш взгляд, даже сравнительно небольшая область эмпирических исследований, приведенных им в качестве примеров, является явным доказательством опоры эмпирического опыта на философское видение обсуждаемой проблемы взаимосвязи души (психического) и тела (физиологического). Обнаруживается существенная связь между теоретическим решением проблемы "психика и мозг" и конкретными разработками проблематики искусственного интеллекта. Все это позволяет сделать вывод о том, что в современных условиях парадигма функционализма создает наиболее адекватные общетеоретические и методологические предпосылки для разработки проблемы "психика и мозг", в частности, позволяет оптимальным образом организовать комплексные исследования в этой области, создавая единое концептуальное основание для осмысления результатов различных научных дисциплин[3].

Функционалистский подход связан с развитием кибернетики, теории информации, семиотики, системных и структуральных исследований. Средства функционалистского описания дают широкие возможности для охвата в единой концептуальной модели психических и нейрофизиологических явлений. Они позволяют логически корректно выражать такие свойства психического как смысл, ценностное отношение и интенциональность[1].

2. Нарушения высших корковых функций при поражении теменных долей головного мозга

Теменная доля располагается каудальнее центральной борозды. Задней границей этой доли является теменно-затылочная борозда (sulcus parietooccipitalis). Границей между теменной и затылочной долями на дорсолатеральной поверхности полушария большого мозга служит условная линия - продолжение теменно-затылочной борозды книзу. Нижней границей теменной доли является латеральная борозда (ее задняя ветвь), отделяющая эту долю (ее передние отделы) от височной. В пределах теменной доли различают верхнюю теменную дольку и нижнюю теменную дольку, их разделяет внутритеменная борозда.[4]

В области теменной доли расположены первичная сенсорная или проекционная сенсорная корковая область (задняя центральная/постцентральная извилина) и ассоциативная теменная кора. Располагаясь между тактильной и зрительной корой, теменная доля имеет важное значение в перцепции трёхмерного пространства. В верхней теменной дольке интегрируются сенсорные потоки из первичной соматосенсорной коры с влияниями высших психических функций (внимание, мотивация и т.д.) особенно во время произвольных целенаправленных движений конечностями. Нижняя теменная долька, обладает ещё более сложными функциями. Здесь мультимодальная сенсорная информация (соматические ощущения, зрение и слух) интегрируются с процессами перцепции внутреннего и внешнего пространства, языка и символического мышления, направленного внимания на внешние объекты и на собственное тело.

При поражении теменных долей развиваются следующие синдромы:

1. Синдром нарушения соматосенсорных афферентных синтезов (ССАС).

2. Этот синдром возникает при поражении верхней и нижней теменной областей, в основе формирования составляющих его симптомов лежит нарушение фактора синтеза кожно-кинестетических (афферентных) сигналов от экстра- и проприоцепторов. Это приводит преимущественно к нарушению дифференцировки ощущений (суставно-мышечного чувства, стереогноза, локализации раздражений); нарушениям первичной чувствительности ("корковый чувствительный синдром") и развивается только при значительных повреждениях доли. Для него характерны:

Астереогнозис - нарушение опознавания предметов на ощупь, тактильная агнозия текстуры объекта (более грубая форма астерегнозиса), пальцевая агнозия - неспособность опознать собственные пальцы с закрытыми глазами, тактильная алексия (неспособность опознания цифр и букв, "написанных" на коже). мозг психика бихевиоральный

Расстройства гнозиса тела (соматогнозия) - чаще больной плохо ориентируется в левой половине тела ("гемисоматоагнозия"), что обычно наблюдается при поражении теменной области правого полушария. Иногда у больного возникают ложные соматические образы (соматические обманы, "соматопарагнозия") - ощущения "чужой" руки, нескольких конечностей, уменьшения, увеличения частей тела. При правосторонних поражениях собственные дефекты часто не воспринимаются, игнорируются при уходе за телом и одеванием - "анозогнозия". Больной игнорирует свою гемиплегию и гемианестезию и может даже не признавать левые конечности как свои собственные.

Модально-специфические дефекты (гностические, мнестические) составляют первичные симптомы поражения теменных постцентральных областей коры; а моторные (речевые, мануальные) нарушения можно рассматривать как вторичные проявления этих дефектов в моторной сфере[5].

3. Синдром нарушения пространственных синтезов. Известен также как "синдром ТРО" - синдром поражения третичных височно-теменно-затылочных отделов коры, которые обеспечивают симультанный (одновременный) анализ и синтез на более высоком надмодальностном уровне ("квазипространственном" по Лурия). Поражение зоны ТРО проявляется в нарушениях ориентировки во внешнем пространстве (особенно справа - слева), дефектах пространственной ориентации движений и наглядно пространственных действий (конструктивная апраксия. В процессе рисования (копирования) больные с поражением зоны ТРО правого полушария мозга выполняют рисунок, изображая сначала его отдельные части, и лишь затем доводят до целого. При левополушарных очагах зрительно-конструктивная деятельность разворачивается в противоположном направлении: от целого к деталям. При этом для больных с поражением правого полушария характерна тенденция к рисованию реалистических частей рисунка (волосы, воротничок у человека, перекладины у стола, занавески, крылечко у дома и т.п.), а для левополушарных больных - к рисованию схематических изображений.

4. При правополушарных очагах зрительно-конструктивная деятельность страдает более глубоко, о чем свидетельствует нарушение целостности копируемого или самостоятельно изображаемого рисунка. Нередко детали выносятся за пределы контура, "прикладываются" к нему в случайных местах. Достаточно часто наблюдаются такие структурные ошибки, как незамкнутость фигуры, нарушение симметрии, пропорций, соотношения части и целого. Наличие образца не только не помогает больным с поражением правого полушария (в отличие от левополушарных), но нередко затрудняет и даже дезорганизует зрительно-конструктивную деятельность.

5. Кроме перечисленных симптомов при поражении зоны ТРО появляются симптомы аграфии, зеркального копирования, акалькулии, пальцевой агнозии, речевые расстройства ("семантическая афазия", "амнестическая афазия") - так называемый синдром Герстмана, который наблюдается при поражении левой нижней теменной дольки (особенно при поражении угловой извилины).

Отмечаются нарушения логических операций и других интеллектуальных процессов. Для больных характерны затруднения в оперировании логическими отношениями, требующими для своего понимания соотнесения входящих в них элементов в некотором условном, не наглядном пространстве (квазипространстве). К последним относятся специфические грамматические построения, смысл которых определяется окончаниями слов (брат отца, отец брата), способами их расстановки (платье задело весло, весло задело платье), предлогами, отражающими разворот событий во времени (лето перед весной, весна перед летом), несовпадением реального хода событий и порядка слов в предложении (я позавтракал после того, как прочел газету) и т.д.

Интеллектуальные расстройства проявляются нарушениями наглядно-образных мыслительных процессов (типа мысленного манипулирования объемными объектами или задач на "техническое" мышление). Такие пациенты не могут прочесть технический чертеж, разобраться в устройстве технического механизма.

К основным проявлениям также относятся и нарушения, связанные с операциями с числами (арифметические задачи). Понимание числа связано с жесткой пространственной сеткой размещения разрядов единиц, десятков, сотен (104 и 1004; 17 и 71), операции с числами (счет) возможны только при удержании в памяти схемы числа и "вектора" производимой операции (сложение - вычитание; умножение - деление). Решение арифметических задач требует понимания условий, содержащих в себе логические сравнительные конструкции (больше - меньше на столько-то, во столько раз и т.д.).

Все перечисленные нарушения особенно отчетливы при левосторонних очагах поражения (у правшей). При правосторонних поражениях в синдроме ТРО отсутствуют явления семантической афазии; несколько иными становятся нарушения счета и наглядно-образного мышления[5].

Итого, топически поражения теменных долей можно суммировать следующим образом:

I. Проявления поражения любой (правой или левой) теменной доли

1. "Корковый чувствительный синдром" (или тотальная гемианестезия при обширных острых повреждениях белого вещества)

2. Легкий гемипарез, односторонняя атрофия конечностей у детей

3. Гомонимная гемианопсия или нижнеквадрантная гемианопсия (за счет вовлечения медиальных волокон зрительной лучистости в теменной доле).

4. Снижение внимания к зрительным стимулам и иногда анозогнозия, игнорирование противоположной стороны тела и окружения

II. Проявления поражения теменной доли доминантного (левого у правшей) полушария; к дополнительным симптомам относятся:

1. Нарушения речи (в особенности алексия)

2. Синдром Герстмана

3. Тактильная агнозия (двусторонний астереогноз)

4. Двусторонняя идеомоторная и идеаторная апраксии

III. Проявления поражения теменной доли недоминантного (правого у левшей) полушария

1. Конструктивная апраксия

2. Потеря топографической памяти

3. Анозогнозия и апрактогнозия. Эти нарушения могут возникать при повреждении любого полушария, но чаще наблюдаются при повреждении недоминантного полушария

4. При поражении задних отделов теменной доли возможны зрительные галлюцинации, искажение зрения, повышенная чувствительность к раздражениям или спонтанная боль

Метод вживлённых электродов как метод исследования.

Важной вехой в развитии электрофизиологии было изобретение микроэлектродов, т. е. тончайших электродов, диаметр кончика которых равен долям микрона. Эти электроды при помощи микроманипуляторов, можно вводить непосредственно в клетку и регистрировать биоэлектрические потенциалы внутриклеточно. Микроэлектродная техника дала возможность расшифровать механизмы генерации биопотенциалов - процессов, протекающих в мембранах клетки[6].

Электрическая стимуляция мозга является плодотворным методом изучения функций его отдельных структур. Она осуществляется через введенные в мозг электроды в "острых" опытах на животных или во время хирургических операций на мозге у человека. Кроме того, возможна стимуляция и в условиях длительного наблюдения с помощью предварительно вживленных оперативным путем электродов. При хронически вживленных электродах, можно изучать особый феномен электрической самостимуляции, когда животное с помощью какого-нибудь действия (нажатия на рычаг) замыкает электрическую цепь и таким образом регулирует силу раздражения собственного мозга. У человека электрическая стимуляция мозга применяется для изучения связи между психическими процессами и функциями и отделами мозга. Так, например, можно изучать физиологические основы речи, памяти, эмоций.

В лабораторных условиях используется метод микрополяризации, суть которого состоит в пропускании слабого постоянного тока через отдельные участки коры головного мозга. При этом электроды прикладываются к поверхности черепа в области стимуляции. Локальная микрополяризация не разрушает ткань мозга, а лишь оказывает влияние на сдвиги потенциала коры в стимулируемом участке, поэтому она может быть использована в психофизиологических исследованиях.

Наряду с электрической допустима стимуляция коры мозга человека слабым электромагнитным полем. Основу этого метода составляет принципиальная возможность изменения характеристик деятельности ЦНС под влиянием контролируемых магнитных полей. В этом случае также не оказывается разрушающего воздействия на клетки мозга. В то же время, по некоторым данным, воздействие электромагнитным полем ощутимо влияет на протекание психических процессов, следовательно, этот метод представляет интерес для психофизиологии.

В начале 70-х гг. Хосе Мануэль Родригес Дельгадо, профессор физиологии Йельского университета, считался одним из самых прославленных (и самых неоднозначных) нейрофизиологов. В 1970 г. The New York Times Magazine назвал его "страстным пророком нового психоцивилизованного общества, члены которого обретут способность управлять своими психическими функциями"[7].

Устройства для электрической стимуляции мозга, изобретённые Хосе Дельгадо для исследования поведения и управления движениями, были имплантированы обезьянам, быкам, кошкам и людям. Вживлённые электроды могли оставаться в мозге более двух лет.

Так или иначе, Дельгадо заложил основы новой технологии - вживления в мозг электронных устройств, способных обмениваться сигналами с нейронами и влиять на психику. Такая идея часто встречается в научной фантастике - от "Человека, несущего смерть" (The Terminal Man) до "Матрицы" (The Matrix). Однако в настоящее время подобные приборы действительно испытываются и даже применяются для лечения эпилепсии, болезни Паркинсона, паралича, слепоты и других заболеваний. Несколько десятилетий назад Дельгадо поставил эксперимент, который во многих отношениях превзошёл всё, что делается сегодня. Он имплантировал кошкам, обезьянам, шимпанзе, гиббонам, быкам и даже людям радиоуправляемые электродные матрицы, которые назвал "стимосиверами" (stimoceiver - соединение слов stimulation receiver, стимулирующий приёмник радиосигналов), и показал, что можно управлять психикой и телом простым нажатием на кнопку.

Дельгадо доказал, что стимуляция моторной коры должна вызывать характерные физические проявления, например, движения конечностей. У одного из пациентов при воздействии на мозг рука непроизвольно сжималась в кулак, даже если он пытался этому сопротивляться. "Мне кажется, доктор, что ваше электричество сильнее моих желаний", - признался пациент. А другой больной, в ответ на стимуляцию, поворачивавший голову из стороны в сторону, утверждал, что делает это сам: "Я просто ищу свои тапочки".

Раздражая различные области лимбической системы, которая регулирует эмоции, Дельгадо мог вызывать страх, ярость, вожделение, веселье, болтливость и другие реакции, которые иногда достигали пугающей интенсивности. В ходе одного из экспериментов Дельгадо и двое сотрудников Гарвардского университета начали стимуляцию височной доли мозга молодой женщины, страдавшей эпилепсией, в тот момент, когда та спокойно играла на гитаре. В результате она пришла в ярость и разбила гитару о стену, едва не задев голову исследователя[7].

В процессе исследований Дельгадо сделал ещё одно многообещающее открытие. Оказалось, что воздействие на лимбическую область под названием перегородка могло вызывать эйфорию, причём в ряде случаев настолько сильную, что она была способна преодолеть депрессию и даже физическую боль. Однако учёный всё же ограничил свои опыты на людях, поскольку лечебный эффект от имплантантов был нестабильным, результаты сильно отличались не только у разных пациентов, но даже у одного и того же человека.

В конце концов, Дельгадо стал отказывать большинству больных, опасаясь непредсказуемых реакций.

Дельгадо провёл обширные исследования мозга обезьян и других животных, причём больше всего его интересовали области, ответственные за возникновение или подавление агрессии. В ходе эксперимента, призванного выяснить, как раздражение определённых участков мозга влияет на социальное поведение, он вживил стимосивер макаке с задиристым характером. Затем он установил в клетке рычаг, включавший стимуляцию хвостатого ядра (области мозга, управляющей произвольными движениями), при воздействии на которое хулиган успокаивался. Самка, жившая в той же клетке, вскоре открыла для себя действие рычага и дёргала за него всякий раз, когда самец угрожал ей. Дельгадо, никогда не избегавший антропоморфных интерпретаций, писал: "Древняя мечта человека в одиночку одолеть диктатора с помощью дистанционного управления реализовалась, по крайней мере, в нашей колонии обезьян".

Однако когда Дельгадо в 1974 г. переехал в Испанию, его известность в США стала убывать. Он описал результаты своих исследований более чем в 500 научных статьях, а также в книге, изданной в 1969 г., однако современные учёные редко цитируют его труды, а многие из тех, что знакомы с его ранними работами, полагают, что он уже умер. На самом деле Дельгадо, недавно вернувшийся из Испании и поселившийся в Сан-Диего, штат Калифорния, жив и бодр и обладает собственным мнением относительно современных попыток лечения различных заболеваний при помощи стимуляции специфических областей мозга[7].

Электрическое раздражение какой-либо "точки" глубоких структур мозга всегда сопровождается активацией разных структурных элементов нервной ткани: проводящих путей, пронизывающих эту зону, короткоаксонных нейронов вставочного типа и нейронов, имеющих восходящие и нисходящие связи с иными отделами мозга. Поэтому возможны разные причинные механизмы возникновения ответных реакций при стимуляции тех или иных отделов мозга.

При использовании монополярных изолированных электродов активный участок мозга невелик. Это доказывается тем, что незначительное перемещение электрода на 200--250 мкм может вызвать совершенно иной тип ответа, который нельзя было получить с первой точки изменением параметров раздражения. Однако при этом вовлекаются достаточно большие массы нервных элементов. Так, в 0,01 мм 3 в гипоталамусе локализуется около 300-- 600 нейронов и в несколько раз большее число нервных волокон.

Электрическое раздражение может активировать афферентные проекции, связанные с разными субстратами мозга, участвующими в интеграции эмоций или мотиваций. При этом возникает определенный сдвиг состояния, близкий к мотивационному или эмоциональному, хотя, очевидно, и не столь специфичный, как при натуральных состояниях, так как электрическое раздражение не имеет селективного характера.

Под влиянием доминирующей мотивации или наведенного эмоционального состояния того или иного качества находящиеся в окружении предметы (или другие животные) приобретают характер "пусковых" стимул-объектов и порождают определенный вид поведения.

Электрическое раздражение может захватить так называемые триггерные зоны эмоциональных реакции, т. е. тот нервный субстрат, активацией которого в норме "запускаются" эти реакции. В этом случае ответная реакция не должна отличаться от естественной эмоции, ибо весь механизм ее развития отличается от натурального.

Однако концепция "триггера" эмоций нуждается в выявлении и доказательстве специфических источников активации этих механизмов в физиологических условиях, поскольку электрическая стимуляция не может считаться адекватным видом "запуска" подобных механизмов.

Сам факт возникновения разнообразных психических, в том числе эмоционально-аффективных, проявлений после внедрения в клинику метода вживленных электродов и лечебной электростимуляции отдельных субстратов мозга не вызывает более сомнений, но механизмы такого "запуска" психических процессов пока не расшифрованы. Очевидно, что они возникают не на "кончике электрода"[6].

3. Практическая часть

Определение степени концентрации и устойчивости внимания с помощью методики "Перепутанные линии".

Протокол исследования № 1.

Дата: 16. 12. 2012г.

Испытуемый: Сергей.

Социальное положение: работает.

Возраст: 32 года.

Самочувствие испытуемого: удовлетворительное.

Дополнительные сведения: тест проводится в индивидуальной форме.

Цель: измерение степени концентрации и устойчивости зрительного внимания с помощью методики "Перепутанные линии".

Экспериментальный материал: бланк методики "Перепутанные линии", ручка, секундомер.

Процедура проведения: Опыт может проводиться как индивидуально, так и в группе. Перед началом работы испытуемым зачитывается инструкция: "Перед Вами на бланке ряд перепутанных между собой линий. Каждая из них начинается слева и заканчивается справа. Ваша задача - проследить каждую линию слева направо и в той клетке, где она заканчивается, проставить ее номер. Начинать нужно с линии 1, затем перейти к линии 2 и т.д. до конца. Следить за линиями надо только глазами; помогать себе пальцами, карандашом нельзя. Старайтесь работать быстро и не делать ошибок".

Если опыт проводится коллективно, то в инструкцию добавляют: "Выполнив задание, поднимите руку. Я сообщу Вам время, за которое Вы выполнили задание, а Вы запишите его в нижней части бланка".

Другой вариант проведения опыта - с ограничением времени выполнения задания, после чего дается команда "Стоп!" и работа прекращается (в зависимости от состава испытуемых можно устанавливать 7-и или 10-минутный интервал).

В нашем случае исследование проходило индивидуально с ограничением времени выполнения задания.

Инструкция: "Перед Вами на бланке ряд перепутанных между собой линий. Каждая из них начинается слева и заканчивается справа. Ваша задача - проследить каждую линию слева направо и в той клетке, где она заканчивается, проставить ее номер. Начинать нужно с линии 1, затем перейти к линии 2 и т.д. до конца. Следить за линиями надо только глазами; помогать себе пальцами, карандашом нельзя. Старайтесь работать быстро и не делать ошибок. Время на работу отпущено 10 минут. По моему сигналу "Стоп!" прекратите работу".

Отчёт испытуемого: инструкция была понятна, плохое качество печати (невозможность определения пересечения линий), работа не вызвала сильного интереса.

Отчёт экспериментатора: Исследование проходило без особенностей. При выполнении задания у испытуемого преобладала установка на скорость; испытуемый в начале испытания уверен в себе, не проверяет себя, на второй минуте испытуемый начал проверять себя; после семи минут исследования испытуемый пытается помочь себе (несмотря на запрет) пальцем, сопровождает слежение за линиями звуками. После исследования испытуемый сказал, что считает свой результат не очень хорошим.

Обработка результатов: Обработка сводится к подсчету (с помощью заранее заготовленного "ключа") числа правильно прослеженных линий (количества ошибок и числа линий, оставшихся непрослеженными).

Критерии оценки по методике "Перепутанные линии":

19 и более - отлично;

10- 18- хорошо;

4- 9- удовлетворительно;

3 и менее не удовлетворительно.

Наш испытуемый проследил 17 линий, при этом допустил 3 ошибки, таким образом, у испытуемого хорошая степень концентрации и устойчивости зрительного внимания.

Интерпретация: у испытуемого хорошая степень концентрации и устойчивости зрительного внимания.

Вывод: уровень не вербального интеллекта нормальный, выше среднего.

Протокол исследования № 2.

Дата: 16. 12. 2012г.

Испытуемый: Виктория.

Социальное положение: в декретном отпуске.

Возраст: 25 лет.

Самочувствие испытуемого: удовлетворительное.

Дополнительные сведения: тест проводится в индивидуальной форме.

Цель: измерение степени концентрации и устойчивости зрительного внимания с помощью методики "Перепутанные линии".

Экспериментальный материал: бланк методики "Перепутанные линии", ручка, секундомер.

Процедура проведения: Опыт может проводиться как индивидуально, так и в группе. Перед началом работы испытуемым зачитывается инструкция: "Перед Вами на бланке ряд перепутанных между собой линий. Каждая из них начинается слева и заканчивается справа. Ваша задача - проследить каждую линию слева направо и в той клетке, где она заканчивается, проставить ее номер. Начинать нужно с линии 1, затем перейти к линии 2 и т.д. до конца. Следить за линиями надо только глазами; помогать себе пальцами, карандашом нельзя. Старайтесь работать быстро и не делать ошибок".

Если опыт проводится коллективно, то в инструкцию добавляют: "Выполнив задание, поднимите руку. Я сообщу Вам время, за которое Вы выполнили задание, а Вы запишите его в нижней части бланка".

Другой вариант проведения опыта - с ограничением времени выполнения задания, после чего дается команда "Стоп!" и работа прекращается (в зависимости от состава испытуемых можно устанавливать 7-и или 10-минутный интервал).

В нашем случае исследование проходило индивидуально с ограничением времени выполнения задания.

Инструкция: "Перед Вами на бланке ряд перепутанных между собой линий. Каждая из них начинается слева и заканчивается справа. Ваша задача - проследить каждую линию слева направо и в той клетке, где она заканчивается, проставить ее номер. Начинать нужно с линии 1, затем перейти к линии 2 и т.д. до конца. Следить за линиями надо только глазами; помогать себе пальцами, карандашом нельзя. Старайтесь работать быстро и не делать ошибок. Время на работу отпущено 10 минут. По моему сигналу "Стоп!" прекратите работу".

Отчёт испытуемого: инструкция была понятна, плохое качество печати (невозможность определения пересечения линий), работа вызвала интерес.

Отчёт экспериментатора: Исследование проходило без особенностей. При выполнении задания у испытуемой преобладает установка на точность; испытуемая была не уверена в себе; проверяла себя; испытывала трудности при прослеживании в середине исследования. После исследования испытуемая была очень не довольна результатами.

Обработка результатов: Обработка сводится к подсчету (с помощью заранее заготовленного "ключа") числа правильно прослеженных линий (количества ошибок и числа линий, оставшихся непрослеженными).

Критерии оценки по методике "Перепутанные линии":

19 и более - отлично;

10- 18- хорошо;

4- 9- удовлетворительно;

3 и менее не удовлетворительно.

Наша испытуемая проследила 12 линий, при этом допустил 2 ошибки, таким образом, у испытуемой хорошая степень концентрации и устойчивости зрительного внимания.

Интерпретация: у испытуемой хорошая степень концентрации и устойчивости зрительного внимания.

Вывод: уровень не вербального интеллекта нормальный, выше среднего.

Список литературы

1. Дубровский Д.И. Психические явления и мозг. Философский анализ проблемы в связи с некоторыми актуальными задачами нейрофизиологии, психологии и кибернетики. М.: Наука, 1971.

2. Т.М. Марютина, О.Ю. Ермолаев Введение в психофизиологию Второе издание - исправленное и дополненное Учебное пособие по курсу: "Общая и возрастная психофизиология". Москва. Московский психолого-социальный институт. Издательство "Флинта"- 2001г.

3. На пути к материалистическому решению психофизической проблемы. От дуализма Декарта к монизму Спинозы. Автор Чуприкова Н.И. 25.10.2010 г. Научно-теоретический журнал "Вопросы философии". МОСКВА- "Наука".

4. H.В. Воронова, Н.M. Климова, A.M. Менджерицкий Анатомия центральной нервной системы. Учебное пособие. М.: Аспект Пресс, 2005.

5. А.Р. Лурия высшие корковые функции человека и их нарушения при локальных поражениях мозга. Издательство Московского университета, 1962г.

6. Физиология человека под редакцией В.М. Покровского, Г.Ф. Коротько. Серия: Учебная литература для студентов медицинских вузов. Издательство "Медицина", 2007г.

7. Джон Хоган Забытая эпоха электростимуляции мозга Научно-информационный журнал "В мире науки".

Размещено на Allbest.ru

...