Галилеевский способ мышления

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Статья «Конфликт между аристотелевским и галилеевским способами мышления в современной психологии» была написана в 1930 г. и впервые опубликована в 1931 г. (2). В статье рассматривается положение в физике, в развитии которой Левин различает два способа мышления: старый, называемый аристотелевским, и новый, называемый галилеевским. Затем с помощью этой аналогии Левин пытается проанализировать ситуацию в психологии, понять источник переживаемых ею фундаментальных трудностей (4). По Левину, эти трудности проявляются в неспособности психологов экспериментально исследовать жизненные проблемы в области психологии воли, эмоций и характера. Подобно тому как в физике поворотом в развитии понятийной картины мира явилось преодоление антропоморфического разделения всего существующего на земную и небесную сферы как подчиняющиеся разным закономерностям, в психологии вместо разделения науки на области, отделенные друг от друга непреодолимыми преградами, подчиняющиеся разным закономерностям и доступные разным методам исследования, также необходима гомогенизация.

Общей особенностью этого подхода является представление о психических явлениях как отдельных объектах, имеющих постоянные свойства, якобы составляющие их сущность. В действительности, как указывает Левин, психическое явление всегда индивидуально в силу неповторимости условий, в которых оно только возникает и проявляется. С помощью рассуждений, взятых из истории физики, я не собираюсь заключить, что следовало бы делать психологии. Я не придерживаюсь точки зрения, что существует только одна эмпирическая наука -- физика; и вопрос, сводима ли психология как часть биологии к физике или она является независимой наукой, здесь может быть оставлен открытым, сначала нужно рассмотреть общие характеристики аристотелевской и галилеевской физики и современной психологии. 

1. Аристотелевская физика полна представлений, которые теперь рассматриваются не только как специфически биологические, но исключительно как ценностные представления. Сходные ценностные различия существуют и между причинами: с одной стороны, есть хорошие, или, так сказать, самобытные силы тела, которые проистекают из его стремления к совершенству, а с другой -- силы, приводящие к нарушению и связанные со случайными воздействиями и с действиями сил других тел. Для аристотелевской физики принадлежность предмета к данному классу имела решающее значение, потому что для Аристотеля класс определял сущность или сущностную природу объекта, а следовательно, и его поведение и в позитивном, и в негативном отношении.

2. С точки зрения такого эмпиризма концептуальная понятийная структура галилеевской и постгалилеевской физики должна казаться странной и даже парадоксальной. Использование математического аппарата и стремление к точности по существу не могут рассматриваться в качестве значимого различия между физикой Аристотеля и Галилея. Главное развитие пошло в другом направлении и в большей степени касалось изменения содержания, чем формы.

Те же самые рассуждения применимы и к точности новой физики. Нельзя забывать, что во времена Галилея не было таких часов, какие есть сейчас. Появление таких часов стало возможным благодаря знанию о движущих силах, установленных в трудах Галилея [9]. Даже измерительные методы, используемые Фарадеем в ранних исследованиях электричества, показывают, какую малую точность, в современном понимании точности до такого-то десятичного знака, использовали в критические стадии развития физики.

Действительные источники тенденции к квантификации лежат где-то глубже, а именно в новом представлении физиков о природе физического мира, в распространении требований физики на нее саму, в задаче понимания мира и в возросшей вере в возможность их выполнения. Это радикальные и далеко идущие изменения в фундаментальных идеях физики, а стремление к квантификации -- только одно из их проявлений.

3. Психология, не рассматривающая закономерность как нечто присущее природе психического, а следовательно, и всем психическим процессам, даже тем, которые происходят только однажды, должна иметь критерий, чтобы решать, как и физика Аристотеля, имеет ли она дело в каждом отдельном случае с закономерными феноменами или нет. Вновь, как и в физике Аристотеля, частота, или повторяемость, взята за такой критерий. Свидетельством глубины этой связи (между повторением и закономерностью) является то, что она используется для определения эксперимента, научного инструмента, который если прямо не противопоставляется положениям физики Аристотеля, то по крайней мере приобрел важное значение.

4. Реальное отношение исследователя к отдельным событиям и проблеме индивидуальных черт, вероятно, более ясно выступает в его исследовательской практике, чем во многих теориях. Индивидуальное событие кажется ему случайным, неважным, не имеющим научного значения. Однако это может быть каким-то неординарным событием, потрясающим случаем, чем-то, что критически определило судьбу человека или привело к появлению исторически важной личности. Стало обычным в таких случаях подчеркивать «мистический» характер индивидуальности и самобытности, понятный только «интуиции» или во всяком случае не науке.

Оба эти отношения к конкретному событию приводят к одному и тому же заключению: то, что не повторяется, лежит вне сферы понимания.

5. Представление о закономерности носило полностью квазистатистический характер. Закономерность рассматривалась как эквивалент высшей степени всеобщности, как то, что очень часто происходит тем же самым образом, как высший случай регулярности и, таким образом, как полнейшее противопоставление нечастому или частному событию. Статистическое определение понятия закономерности ясно прослеживается еще у Бэкона, когда он с помощью своей tabula praesentia старается решить, является данное объединение качеств реальным (сущностным) или случайным. Так, например, он выясняет, насколько часты случаи, в которых качества теплого и сухого объединены в повседневной жизни. Статистический метод мышления в аристотелевской физике, конечно, менее математически точен, но не менее ясен.

6. В то же время -- и это одно из самых важных следствий концепции Аристотеля -- регулярность или особенность понимались полностью в исторических терминах.

Полная свобода от исключений, «всегда», присутствующее также и в последующих понятиях физической закономерности, здесь еще сохраняет свои первоначальные связи с частотой, с которой сходные случаи происходили в действительности, в историческом течении событий в обычном мире. Поясним это грубым примером: легкие предметы в обычных условиях довольно часто двигаются вверх, тяжелые -- вниз. Пламя огня, во всяком случае в условиях, известных Аристотелю, всегда идет вверх. И эти правила частоты (с ограничениями на {138} климат), способ существования и прочие факторы, знакомые Аристотелю, определяют природу и тенденцию, приписываемую каждому классу объектов, и приводят в данном примере к заключению, что пламя и легкие тела имеют тенденцию направляться вверх.

Теоретические представления Аристотеля имеют прямую связь с историко-географической структурой и напоминают, так же как ценностные концепции, описанные выше, мышление первобытных людей и мышление детей.

Когда первобытный человек употребляет разные слова для обозначения акта ходьбы в зависимости от направления -- северного или южного, пола идущего или в зависимости от того, входит последний в дом или выходит из него [5], он использует связь с исторической ситуацией, которая очень похожа на мнимые абсолютные описания (вверх или вниз) Аристотеля, реальное значение которых представляет собой тип географической характеристики, определение места по отношению к поверхности земли (1).

7. Левин различает два способа мышления: старый, называемый аристотелевским, и новый, называемый галилеевским. Затем с помощью этой аналогии Левин пытается проанализировать ситуацию в психологии, понять источник переживаемых ею фундаментальных трудностей (4). По Левину, эти трудности проявляются в неспособности психологов экспериментально исследовать жизненные проблемы в области психологии воли, эмоций и характера. Подобно тому как в физике поворотом в развитии понятийной картины мира явилось преодоление антропоморфического разделения всего существующего на земную и небесную сферы как подчиняющиеся разным закономерностям, в психологии вместо разделения науки на области, отделенные друг от друга непреодолимыми преградами, подчиняющиеся разным закономерностям и доступные разным методам исследования, также необходима гомогенизация. Согласно Левину, главным средством на пути се достижения является преодоление {134} традиционного для психологии подхода к объяснению психических явлений. Общей особенностью этого подхода является представление о психических явлениях как отдельных объектах, имеющих постоянные свойства, якобы составляющие их сущность. В действительности, как указывает Левин, психическое явление всегда индивидуально в силу неповторимости условий, в которых оно только возникает и проявляется. В связи с этим уместно вспомнить, что еще В. Джемс указал на это отличительное свойство психических явлений и высказал мысль о том, что именно «анализ цельных, конкретных состояний сознания, сменяющих друг друга, есть единственный правильный психологический метод, как бы ни было трудно строго провести его через все детали исследования» (5).

8. наиболее разительным примером является концепция инстинкта в ее классической форме. Инстинкты являются суммой тех векторов, обусловленных предрасположением, которые, надо думать, должны быть приписаны индивидуальности. В основном инстинкты определяются через те действия, которые происходят наиболее часто или регулярно в действительной жизни индивидуума или группы похожих индивидуумов. То, что является общим для этих актов (например, добывание пищи, борьба, взаимопомощь), рассматривается как сущность или как сущностная природа данных процессов. Снова, полностью в аристотелевском смысле, эти понятия абстрактных классов устанавливаются одновременно и как цель, и как причина процесса. И на самом деле понятно об инстинктах, полученное таким путем, т. е. как среднее из исторической действительности, считается тем более фундаментальным и абстрактным понятием, чем больше количество случаев, из которых взято среднее. Считается, что только таким способом могут быть преодолены конкретные «случайности», заложенные в данном случае и в конкретной ситуации. Ради этой цели, которая еще полностью доминирует, психологическая процедура в большинстве областей тратит силы на освобождение от связи со специфической ситуацией.

сенсорный психология поле диспозиция

Заключение

В психологии обнаруживаются первые ростки галилеевского способа мышления. Дальше всех в этом отношении продвинулась сенсорная психология. Сначала даже в сенсорной психологии объяснения относились к изолированным единичным восприятиям. Развитие последних лет медленно, а потом более быстро вызвало революцию в фундаментальных идеях динамики, показав, что динамика процессов выводится не из отдельных элементов восприятия, а из всей структуры. Невозможно путем рассмотрения элементов определить, что обозначается фигурой в широком смысле этого слова. Далее, вся динамика сенсорных психологических процессов зависит от фона [12] и, кроме того, от структуры всего окружающего поля. Динамика перцепции не может быть понята с помощью абстрактного аристотелевского метода исключения всех случайных ситуаций, но и этот принцип теперь пронизывает все области сенсорной психологии -- только путем установления формы определенной структуры в определенном типе окружения. В последнее время те же самые фундаментальные идеи динамики были распространены за пределы восприятия и приложены к области высших психических процессов -- в психологии инстинкта, воли, эмоций и выразительных движений, а также в генетической психологии. Например, бесплодность вечно движущейся по кругу дискуссии о наследственности или окружении и невозможность провести основанное на этой дискуссии разделение характеристик индивидуума показывают, что есть что-то крайне неверное в их исходных предположениях. Становится очевидным, что способ мышления, равняющийся на биологическую концепцию фенотипа и генотипа, пытается определить предиспозицию не путем исключения, насколько это возможно, влияния окружения, а с учетом в понятии диспозиции ее необходимой связи с группой конкретно определенных ситуаций.

Размещено на Allbest.ru