Сравнительный анализ образа родителя у младших и старших подростков

Размещено на http://www.allbest.ru/

Сравнительный анализ образа родителя у младших и старших подростков

родители подросток семейный конфликт

Введение

В подростковом возрасте происходит изменение структуры отношений подростка с окружающими, в том числе с родителями. Сепарация, как возрастная задача, подросткового возраста трансформирует восприятие родительских позиций, а, следовательно, и образ Родителя в представлении подростка. Образы определяют стиль и характер взаимодействия, ориентируют в ситуации общения и способствуют выбору средств взаимодействия с человеком: «Достижение положительного результата в общении, как правило, связано с адекватным чувственным отражением друг друга общающимися субъектами, накоплением и правильным обобщением ими информации».

Таким образом, выстраивание конструктивных, сотрудничающих, диалоговых отношений с одной стороны, и их обусловленность образом Другого (Родителя) с другой, задаёт необходимость уточнения понимания его содержательных характеристик в подростковом возрасте.

Представления об отношениях с отцом, матерью и другими людьми выполняют регулирующую функцию в развитии взаимоотношений с другими. Опыт отношений с матерью, отцом, характер этих отношений формируют у ребенка определенный образ родителей. В дальнейшем сложившиеся образы матери и отца уже сами начинают определять специфику детско-родительских отношений.

Теоретическая актуальность - Научная новизна работы, на мой взгляд, состоит в том, что в нем впервые исследуются оптимальные условия становления таких взаимоотношений подростка и родителя, которые обеспечивают активную жизненную позицию подростка и наряду с этим повышают его восприимчивость к воспитательным воздействиям.

Данная проблема рассматривалась М.В Розин ,он изучал неформальные подростковые группы, выявил, что образ родителей у подростков из неформальных групп в большинстве случаях окрашен негативно. Конфликты с родителями являются предметом гордости в подобных субкультурах ,а это ,в свою очередь ,определяет негативный характер и содержание образа отца и матери.

В структуру «Образа - Я» входит как значение человека о своих особенностях, так и отношение к себе . Еще одним фактором , определяющим отношения с родителями в подростковом возрасте, является «Образ- Я» подростка. По мнению В.В. Столина, «Образ -Я» подростка ,как и самопознание в целом, на когнитивном и эмоциональном уровнях детерминирует отношение человека к окружающим , а также определяет стиль и характер общения с ними.

Тем не менее, представляется недостаточно изученным возрастной аспект рассмотрения формирования у ребенка образа Родителя у разновозрастных подростков.

Практическая значимость дипломной работы по данной теме, заключается в возможности использовании этого материала в процессе формирования отношений подростка с родителями. Наработанный материал будет полезен школьному психологу, классному руководителю, родителям.

Цель работы: провести сравнительный анализ содержания образа Родителя у младших и старших подростков.

Объект изучения: образ Родителя в представлении подростков.

Предмет изучения: характер образа Родителя в представлении младших и старших подростков.

Гипотеза исследования: образ Родителя будет иметь свою специфику в представлениях младших и старших подростков.

Задачи исследования:

провести теоретический анализ проблемы исследования образа Родителя, уточнить понимания феномена;

раскрыть характер описания образа Родителя в представлении разновозрастных подростков как результата межличностного восприятия;

разработать диагностическую программу исследования образа Родителя в представлении младших и старших подростков;

провести эмпирическое исследование образа Родителя в представлении младших и старших подростков;

составить рекомендации по разработке тренинга детско-родительских отношений в подростковом возрасте на основании полученных результатов.

Методы и организация исследования.

В основе настоящего исследования лежит метод сравнительного анализа. Для получения данных использован комплекс дополняющих друг друга методик, направленных на разностороннее изучение причин образа родителя у подростков и способов поведения подростков и взрослых: мной были разработаны следующие методы:

1. анализ литературы.

2. наблюдение.

3 анкетирование «Взаимоотношение родителей и подростков».

1. Теоретические основы исследования образа родителя в представлении подростков

1.1 Образ Родителя как результат межличностного восприятия в системе «родитель - подросток»

М. В. РОЗИН изучал, что восприятие родителей подростками - неформалами и их поведение в семейных конфликтах во многом обусловлены мифологическими представлениями молодежной субкультуры о том, кто такие родители и в какой роли по отношению к ним должен выступать «настоящий неформал». Семейные конфликты возникают и поддерживаются не только благодаря конкретным межличностным напряжениям, не только благодаря стереотипным взглядам большинства родителей на неформальные объединения, но и благодаря внешним, не вытекающим из истории семьи факторам, а именно нормам подросткового мира.

Субкультурная мифология вмешивается в семейные отношения, и как результат -- родители наблюдают необъяснимое для них, ничем не спровоцированное конфликтное поведение своих детей. Термином «неформальное объединение» обозначают несколько принципиально различных явлений. Здесь и группы социальной инициативы, и клубы по интересам, и подростковые банды.

Распространенное представление о том, что существуют самостоятельные неформальные объединения, такие, как объединения панков, хиппи или металлистов, неправомерно. Неформальный мир делится на целостные, пронизанные внутренними связями движения, члены которых строят свое поведение в соответствии с несколькими видами контркультурных стилей. «Система» -- одно из таких движений, не являющееся в прямом смысле слова ни объединением хиппи, ни объединением панков. Одни члены «системы» употребляют хипповские атрибуты, другие -- панковские, третьи -- и те и другие, четвертые копируют жизнь рок - героев. Составить представление обо всем многообразии неформального мира можно по обзору «Асоциальные проявления» [2], в котором показано также традиционное деление контркультурой среды на объединения.

«Система» разделена на два «этажа»: один занимают так называемые олдовые, для которых контркультура стала образом жизни, другой -- «пионеры» (в основном подростки), жизнь которых включает две сферы: семья, учеба, работа, с одной стороны, и «неформальное» времяпрепровождение: участие в сборищах (тусовках), путешествия -- с другой. Именно для последней категории актуальна тема взаимоотношения с родителями.

В подростковых общностях возникает своеобразная субкультура (называемая еще контркультурой), определяющая поведение и мировосприятие ее членов. Чтобы понять психологию отдельного участника неформального движения, необходимо вначале проанализировать субкультуру этого движения, содержащиеся в ней представления о мире, о себе, групповые нормы.

Семейные конфликты для подростка не побочные следствия неформальной жизни, а предмет гордости. Неформалы постоянно пересказывают друг другу свои домашние приключения, и чем они серьезнее, тем сильнее поднимается статус подростка в неформальной группе. Конфликты нужны подростку так же, как длинные волосы или клепаная куртка, чтобы демонстрировать их перед сверстниками.

Существует определенный набор популярных историй, который с некоторыми вариациями все время повторяется.

Вначале рассмотрим образы родителей. Прежде всего, родители -- это источник разнообразных неприятностей, затрудняющих «неформальную» жизнь подростка. Неприятности могут быть мелкие (чтение нотаций, скандалы по поводу поздних возвращений, слезы матери из-за длительных путешествий) и крупные (например, лечение в психиатрической больнице). Родители, однако, редко описываются как «злодеи», намеренно вредящие своим детям. Гораздо чаще они изображаются людьми недалекими, ограниченными, не способными адекватно оценить события «неформальной» жизни. Так, типичны рассказы про наивный ужас родителей, рассуждающих о наркотиках, групповом сексе, путешествиях без билетов и т. д. В контркультурной среде принято относиться к родителям, как к своего рода маленьким детям: они не способны понять «элементарных», с точки зрения подростков, вещей и поэтому «по глупости» наносят вред своим близким.

Тема «неразвитости» родителей подкрепляется рассказами об их мещанстве в быту. С интонацией, варьирующейся между презрением и снисхождением, подростки говорят о том, как родители проводят вечера у телевизоров, обсуждают газеты, беспокоятся о ремонте квартиры. В служебной сфере родители, по мнению неформалов, напротив, весьма умны и изобретательны: подчеркиваются их высокое положение, богатство, влиятельность. Они, как правило, имеют машину, ездят за границу («Не буду называть свою фамилию, она слишком известна»). Хвастаясь успехами и достижениями родителей, неформалы как бы косвенно говорят о своих потенциальных возможностях, от реализации которых они добровольно отказались. Контркультурная идеология требует презирать все социальные достижения. Но чем большие достижения подросток презирает, чем большие соблазны он преодолевает, тем выше ценность самого презрения.

Перед нами вырисовывается образ родителя, успешного в деловой сфере, ведущего примитивный и мещанский образ жизни, не желающего и не способного понять интеллектуальные увлечения своего сына или дочери и поэтому вредящего им.

Встречается другой позитивный образ «доброго», «понимающего» родителя. Он, согласно сюжету, восхищается своим ребенком, считает его необычным, талантливым. Показателен рассказ о «доброй» маме, которая печет блины для многочисленных друзей своего сына, позволяет им переночевать в квартире и т. д. Однако и здесь присутствует элемент снисходительного отношения, напоминающего отношение взрослого к ребенку. Обычно образ «доброй мамы» включает в себя такие «наивные» действия, как попытку дать хиппи, оставшимся на ночь, чистое постельное белье, в то время как им «положено» спать, накрывшись одеждой, ее заботу о билетах на поезд для людей, путешествующих автостопом, советы, как не мерзнуть, и т.д.

Существование «добрых родителей» отнюдь не противоречит общему контркультурному принципу, который гласит, что «родители всегда мешают жить». Говоря об их доброте и желании понять своих детей, подростки обязательно подчеркивают исключительность, ненормальность такой ситуации. Рассказчик и слушатели выражают большое удивление, квалифицируя обсуждаемый случай как явное отклонение от правила.

Теперь рассмотрим роли, отводимые подростками самим себе, и соответствующие им сюжетные схемы конфликтов.

Вначале о роли «жертвы». Подросток изображается пассивным в конфликте с родителями, он живет так, как ему представляется правильным, не задевает родителей, пытается отстраниться от них, разграничить сферы жизни, родители же оказываются активной, нападающей стороной, пытаются с помощью силы изменить своего ребенка.

Роль «жертвы» имеет две вариации. Чтобы описать их, нам придется выйти за рамки чисто семейных историй и обратиться ко всей совокупности устного фольклора. Первая вариация навеяна историями из жизни рок-героев. Это непонятые, желательно рано погибшие гении. Суть их жизни -- творчество: здесь и сочинение поэм, рок-опер, и эксперименты со своей внешностью, и то, что может быть названо искусством жизни. Их времяпрепровождение очень напряженно, они полны нереалистичных планов, ради которых забывают об учебе, еде, сне. Кроме активного творчества в образ рок-героя обязательно входят две характеристики, «удостоверяющие» его гениальность. Во-первых, он должен быть окружен тотальным непониманием, неприятием, должен подвергаться травле со стороны своих близких. Во-вторых, полноту образ обретает только после смерти своего носителя (необходимо реализовать лозунг «Жить быстро, умереть молодым»). Поэтому претендент на роль рок-героя постоянно говорит о смерти, демонстрирует, что он не ценит свою жизнь, и т. д.

Другой вариант «жертвы» создан в рамках хиппизма2. Изображается человек, постоянно пребывающий в «другой реальности». Иногда его «инобытие» оформлено физически. Он путешествует, почти не соприкасаясь с людьми обычного (на сленге «цивильного») мира. Чаще он психологически отчужден от окружающих. В историях описываются черты аутизма: хиппи не слышит, не видит и не понимает своих близких, смотря на них как будто из другого измерения. (Возможны такие иллюстрации: «Мать на меня глядит и плачет, а я понять не могу, чего она расстраивается...» или: «Сегодня на меня фазер3 орал, я смотрел: у него над головой поразительно красивая аура переливается; черные и фиолетовые круги...»)

Взаимодействие родителей с рок-героями и хиппи может строиться стандартными способами: скандалы, поучения и т. д. («Она так надрывалась, что я выскочила из дома в тапочках». Здесь подросток в роли жертвы пострадал только тем, что не успел надеть уличную обувь). Однако больше ценятся истории, которые описывают крупные драмы, приобретающие за счет параллелей с классической литературой отчетливые мифологические обертоны. Нами выделены два типа сюжетов:

1. Родители выгоняют подростка из дому. Подчеркиваются отягощающие его положение обстоятельства. Выгоняют обычно поздним вечером или ночью, подросток не может дозвониться своим друзьям, не имеет денег, одет слишком холодно, дома остаются необходимые вещи: записная книжка, гитара и т. д. Слушая подобные истории, непроизвольно вспоминаешь сказки про нелюбимых падчериц.

2. Родители с помощью милиции разыскивают подростка, ушедшего из дому. Этот сюжет в определенной степени противоположен первому. Подросток убегает из семьи, решает пожить у друзей или отправиться в путешествие автостопом, родители же всеми силами пытаются удержать его, а когда это не получается, применяют «недозволенные приемы» -- обращаются за помощью к милиции. Понятна литературная ассоциация -- тема беглых рабов.

Укажем еще на одну тему, общую для всех трех сюжетов: родители относятся к детям, как к своей собственности. Они распоряжаются их жизнью: хотят -- держат при себе, хотят -- прогоняют, а иногда даже пытаются исправить, «улучшить» их в соответствии со своими идеалами. Подростки подчеркивают свою несвободу, зависимость, по крайней мере физическую. Чем большим гонениям они подвергаются в роли жертвы, чем больше претерпевают от родителей, оставаясь преданными неформальному движению, тем быстрее растет их статус в контркультурной среде.

Любопытно, что подростковая мифология легко сочетает два противоположных идеальных образа. Разрешается быть жертвой, но столь же похвально ставить в положение жертвы родителей или воспитывать их, находясь в позиции сильного.

Рассмотрим сначала активно-провоцирующую роль. Она имеет два варианта, легко переходящие друг в друга. При первом варианте подросток предстает перед нами как «воитель». Он проявляет агрессию по отношению к родительскому миру и подчеркивает (рассказывая истории), что эта агрессия попадает в цель, задевает взрослых, вызывая либо ответную агрессию, либо страх. Объектами агрессии чаще всего являются материальные объекты: или принадлежащие родителям (например, подросток разбивает отцовскую машину), или формально принадлежащие подростку, но воспринимаемые родителями как собственные (например, подросток режет ножницами свою одежду). В этой же ряду -- стрижка наголо и даже столь серьезные шаги, как суицидальные попытки. Активно-разрушительные действия хорошо вписываются в панк-имидж. Однако они могут рассказываться и хиппи -- в этом случае их, как правило, относят к периоду кризиса, разочарования в обычной жизни, предшествующего активному хиппизму.

К образу воителя тесно примыкает образ шута. Шут тоже может производить разрушительные действия, но они уже описываются не как проявление внутреннего кризиса, а как осознанный эпатаж, высмеивание, пародирование родителей. Большое место здесь опять же занимают преобразования прически и одежды (остричь часть головы, покрасить волосы в яркие цвета, одеть женскую кофту с колокольчиками), однако сам подросток относится к ним уже не серьезно, а иронично, как к эксперименту над родителями. Приведем другие шутовские действия: подросток приносит в дом и пародийно обыгрывает разные символы взрослого мира, например устанавливает в туалете красный флаг. Особенно активизируется шутовское поведение на публике, когда приходят гости или подросток вынужден пойти куда-либо с родителями, и т. д. Шутовство наиболее адекватно панкизму. Однако и хиппи может позволить себе эту роль, но она не должна быть основной в его образе.

По отношению к «жертве» родители выступают как «гонители», в историях же про воителей и шутов им отводится другая роль: они могут проявлять ответную агрессию по отношению к подростку, но при этом подросток будет всячески подчеркивать их бессилие, неэффективность криков и угроз. Любое ответное нападение оказывается материалом для дальнейшей агрессии и пародирования.

Приведем следующую иллюстрацию. Для экономии места дадим лишь фабулу истории. Подросток пришел поздно ночью с выкрашенным чубом. Утром, за завтраком, мать, занятая готовкой и раздачей еды, не заметила этого. Отец же, уставший от чудачеств сына, ограничился одной репликой: «Идиот». По дороге на работу отец, по всей вероятности, сообщил матери об очередной выходке сына, поскольку вечером за ужином мать, опять не отвлекаясь от хозяйства, стала раздраженным голосом выговаривать сыну. «Я? Выкрасился? -- сказал он.-- Где?» Мать подняла голову и не обнаружила крашеный чуб, поскольку он был к тому времени уже сострижен.

Эта история интересна во многих отношениях. Во-первых, она ярко демонстрирует то, что мы уже сказали: ответный ход матери позволяет еще раз, даже более успешно, чем вначале, надсмеяться над нею. Подросток с помощью шутовства выявляет полнейшее безразличие матери к нему как к человеку, она считает достаточным кормить и одевать своего ребенка, не испытывая ни малейшей потребности говорить с ним или даже смотреть на него. На этом фоне особенно смешными выглядят ее воспитательные импульсы: реализованные формально, они бьют мимо цели. Во-вторых, в истории показана и другая роль родителей, возможная в таких конфликтах. Ее исполняет отец. Он уже никак не реагирует на эпатаж подростка. Согласно замыслу рассказчика сын в глазах отца настолько далеко ушел за пределы нормального, приличного и разумного, что он уже не может быть объектом воспитания. По многим рассказам неформалов, родители осознают бесполезность и тщетность всех усилий по изменению своих детей. Они ощущают безнадежность попыток найти общий язык с ними, хоть что-то понять или объяснить, и в результате они перестают как-либо взаимодействовать со своими детьми, «оставляют их в покое».

Для того чтобы упрочить такое положение дел, подростки (в основном панки), согласно устному фольклору, часто пытаются создать имидж «неприкасаемых» и «отверженных». Они используют средства, воспринимающиеся в нашей культуре, как нечто отвратительное и омерзительное: возятся с экскрементами, приносят в дом крыс и лягушек, изображают гомосексуалистов и т. д. «Неприкасаемые» -- это люди, которые находятся вне норм морали, от них невозможно что-либо требовать, они вызывают чувство брезгливости, желание не контактировать с ними и даже не замечать их.

Таким образом, в контркультурных историях в ответ на активную, нападательную позицию подростков родители или безуспешно пытаются воспитывать их, оказываясь по большей части в смешном положении, или устраняются от общения, избегая любых контактов.

Когда подростки заставляют родителей относиться к ним, как к «неприкасаемым», они фактически осуществляют своеобразный процесс воспитания: добиваются от родителей того, чего хотят. Иногда воспитание более явно: неформалы рассказывают, как они, не разрывая отношений с родителями, «приучают» их «правильно» относиться к контркультурному поведению своих детей. В разговорах друг с другом подростки часто обсуждают «методы воспитания» родителей: можно ли им иногда уступать (например, в вопросе о времени возвращения домой), или надо неуклонно придерживаться одной линии поведения, реально ли в принципе добиться спокойного отношения к неформальному образу жизни, или конфликт неизбежен. Популярны рассказы о «мудром» поведении, приводящем к тому, что родители все понимают и «благословляют» подростка, например, на хиппизм.

Вот сюжет одной истории. Мальчик приехал в Москву из провинциального города поступать в институт. Он не смог сдать экзамены, познакомился с хиппи и стал жить вместе с ними. Через год мать, все узнав, приехала забрать сына. Он не стал сопротивляться, а решил дать ей самой убедиться в том, что он не может жить дома. Не прошло и двух недель, как мать позволила сыну уехать в Москву и даже напекла в дорогу пирожков, которыми он затем угощал всю «тусовку», рассказывая приведенную только что историю.

Существует и еще один вариант представления семейных отношений, а именно полное о них умолчание. Часто, обсуждая действия, которые не могут не быть согласованными с родителями, подростки не упоминают об этом; если же кто-то задает вопрос об отношении к ним родителей, то это расценивается как бестактность.

Что кроется за нежеланием говорить о родителях? Можно предположить, что подростки, придерживающиеся такой тактики, выстраивают образ самостоятельного, независимого, взрослого человека. Чтение романов приводит их к мысли, что герой художественного произведения никогда не «обременен» семейными связями, трудно представить, чтобы ему приходилось спрашивать разрешения у мамы на какой-нибудь поступок или оправдываться перед ней. Ориентация на образ «необремененного», независимого героя и приводит к неупоминанию родителей.

А теперь зададим вопрос о связи особенностей рассказов о родителях с реальными взаимоотношениями в семье. Очевидно, что истории напрямую не совпадают с действительностью. Образы историй однозначны: это либо «жертвы» и «гонители», либо «шуты» и «смешные люди», либо «воспитатели» и «воспитуемые». Реальные взаимоотношения не могут быть столь схематичны, как стремятся представить подростки. Рассказ о семье в процессе общения с неформалами -- это средство самопрезентации (самоподачи), а значит, рассказы сочиняются, во-первых, в соответствии с нормами контркультурного мира (мы видели, что набор «приемлемых» вариантов достаточно велик, тем не менее он ограничен: можно быть «жертвой», «шутом», «воителем», «неприкасаемым», но нельзя быть «пай-мальчиком», «лучшим другом и соратником», «неотлучным опекуном» и т. д.). Во-вторых, истории должны быть увлекательны, интересны, создавать яркие образы -- для этого их следует строить по художественным законам как маленькие рассказы -- отсюда идут некоторая схематичность образов (в коротком рассказе важно выявить лишь одну, самую главную черту героя) и усиление трагического или комического эффекта.

Художественное преувеличение, содержащееся в устных историях,-- лишь одна сторона дела. С другой стороны подростки должны заботиться о правдоподобии того, о чем они говорят. Трудно сочинить рассказ про психиатрическую больницу или изгнание из дому, если ничего подобного не было. В то же время яркие (драматические или смешные) истории украшают образ неформала. Следовательно, он имеет мотив для вступления в конфликтные отношения с родителями. Сложно сказать, насколько существенную роль этот мотив играет в возникновении реальных конфликтов. Согласно нашим наблюдениям, он редко является единственной причиной ухудшения отношений. Для конфликта необходимо и соответствующее поведение родителей. Однако описанный мотив может обострять и поддерживать конфликт, поскольку конфликт оказывается выгодным для подростка, обретает позитивный личностный смысл.

Попытка выстроить образ человека, не обремененного семейными связями (тактика умолчания), тоже может вести к конфликту с родителями. Подросток ощущает, что любой контакт с ними мешает созданию образа, не позволяет ему самому до конца отождествиться с желаемой ролью. Возникает когнитивный диссонанс: придуманный образ независимого человека вступает в противоречие с реальностью семейной жизни. Непосредственным следствием диссонанса может быть конфликтное, агрессивное поведение по отношению к родителям, поскольку они теперь самим фактом своего существования мешают подростку быть тем, кем он хочет.

Заметим, что неформальное движение не только дает подростку мотив для вступления в конфликт с родителями, но и облегчает такой шаг, способствует исчезновению барьера для конфликтного поведения. В обычной ситуации подросток не решается доводить конфликт до острого состояния. С определенного момента он начинает идти на уступки, поскольку не может себе помыслить серьезного разрыва отношений. Контркультурная жизнь облегчает этот процесс, что объясняется по меньшей мере двумя причинами.

Во-первых, участие в групповой жизни снижает ощущение значимости, драматичности конфликта. Для неформала становятся реальностью такие события, как лечение в психиатрической больнице, контакты с милицией, тюремное заключение (например, за употребление наркотиков), самоубийство. Если самому подростку не приходится на себе испытать что-либо из перечисленного, то, по крайней мере, он постоянно слышит рассказы о подобных событиях, которые происходят с его близкими знакомыми. Соответственно на их фоне конфликты с родителями кажутся почти мелочью. Снижается драматический накал, и то, чего раньше подросток боялся и старался не допускать, становится возможным.

Во-вторых, неформал знает, что контркультурная группа поддержит его в критической ситуации. Как правило, подросток не может прожить без поддержки родителей. Если, например, они выгоняют его из дому, ему негде переночевать, нечего есть и т. д., «система» предоставляет возможности для самостоятельного существования. Она имеет свои квартиры («флэта»), на которые пускают не всех, но статус человека, выгнанного из дому, достаточно высок, чтобы он был принят на «флэту». Среди членов «системы» принято делиться деньгами, обмениваться одеждой и дарить ее, существуют свои способы заработка («аск» -- попрошайничество по принципу: «не хватает пяти рублей на билет до дому»). Многие ведут подобный образ жизни (не работают, не учатся, живут не по прописке) годами. Конечно, большинству подростков не нужно прибегать к подобным услугам неформального мира, однако знание о такой возможности и периодическое кратковременное ее использование (уйти из дому на неделю и пожить на «флэту») позволяют подростку намного легче и спокойнее относиться к крупным ссорам с родителями.

И наконец, затронем еще одну важную тему. Мы показали, что конфликтное поведение подростка может мотивироваться потребностью в групповом признании в связи с тем, что серьезные конфликты с родителями повышают его статус. Однако это не единственная потребность такого рода. Напряженная, насыщенная жизнь неформала, включающая как один из элементов семейные конфликты, кроме того, удовлетворяет потребность, которая может быть названа потребностью в событийности или стремлением к риску. Близка к ней потребность в смысле, выделенная В. Франклом, хотя последняя имеет более экзистенциальный характер. Фрустрация этой группы потребностей, часто встречающаяся у современных подростков, переживается как «пустота», «скука», «проскальзывание жизни», «тоска».

Участие в контркультурном движении и вытекающие из него конфликты с социумом и родителями снимают описанные переживания, позволяют наполнить жизнь приключениями, придать ей остроту, драматизм (или комизм), сделать ее яркой, похожей на захватывающее сюжетное повествование. Рассказывание драматичных историй с классическими аналогами, о котором мы писали,-- первый этап этого процесса, затем подросток или воплощает их сюжет, дотягивая драматизм реальности до историй, или начинает осмыслять свою жизнь сквозь призму историй, видит происходящее так, как он об этом рассказывает.

Еще одна психологическая причина конфликтного поведения связана с тем, что подростку необходимо существенно преобразовать свою личность, чтобы стать «настоящим неформалом». Прежде всего, должна произойти смена ценностей: ценность здоровья, внешней привлекательности, престижного обучения, большого заработка в идеале уступает место ценностям нестандартности: шизоидности мышления, знакомств в контркультурном мире, способности жить без денег и жилья, количества и «качества» конфликтов с социумом (с милицией, психиатрией и т. д.). В реальности нормативные родительские («цивильные») ценности не исчезают. Они сосуществуют с ценностями контркультуры, на время уходя на второй план сознания, но в любой момент готовые вернуться. Подростку приходится постоянно прилагать усилия для того, чтобы не поддаться соблазну нормативной жизни, с ее благами и достижениями. Агрессия на родителей может быть психологическим средством противостояния соблазну. Воюя с семьей, подросток в действительности пытается разрушить одну из частей своего Я (или, если угодно, одну из личностей, одну из динамических смысловых систем [1]), а это возможно потому, что родительские ценности подросток отождествляет с ценностями неугодной части своего Я. Перед нами типичный случай использования внешних средств (агрессия против родителей) для самоизменения (преобразование себя в хиппи, панка или рок-героя).

До сих пор мы описывали варианты, в которых агрессивное поведение было лишь средством или для удовлетворения внешней потребности, или для самоизменения. Наряду с агрессией ту же роль могут выполнять и другие действия. Повышать статус в неформальной группе можно без семейных конфликтов, например с помощью экстравагантной одежды и длительного стажа пребывания в «системе». Потребность в событийности удовлетворяется путем дерзкого эпатажа на улице или опасного путешествия. Средством самоизменения часто служит уродование своей внешности.

Возможно, однако, чтобы конфликтное поведение было не средством, а целью. При этом конфликт назревает задолго до знакомства подростка с контркультурой. Подростку, например, кажется, что родители ущемляют его достоинство, но он до определенного момента не решается ответить им. Приход в неформальную группу помогает ему решиться на явное выражение своих чувств, которые существовали и до этого в скрытом виде. Контркультура лишь вскрывает, проявляет имплицитные семейные напряжения, не привнося новых.

Анализ причин конфликтного поведения позволяет наметить пути психотерапии семейных конфликтов, возникших на почве неформального образа жизни подростка.

Изучив, представления о родителях и семейных конфликтах в неформальной подростковой субкультуре, который изучал М.В. Розин. Можно сделать такие выводы что:

Прежде всего, родители -- это источник разнообразных неприятностей, затрудняющих «неформальную» жизнь подростка. Подросток изображается пассивным в конфликте с родителями, он живет так, как ему представляется правильным, не задевает родителей, пытается отстраниться от них, разграничить сферы жизни, родители же оказываются активной, нападающей стороной, пытаются с помощью силы изменить своего ребенка.

По указанным средним значениям можно сказать, что опрошенная группа подростков характеризуется средним уровнем адаптации, принятии других, эмоциональным комфортом, интернальностью и стремлением к доминированию. Хорошо приспосабливаются к изменившимся условиям, комфортно себя чувствуют в условиях, которых находятся. К окружающим относятся с положительным интересом. Ответственность за свои поступки берут на себя. В межличностных отношениях предпочитают доминировать, чем подчинятся. Высокие показатели по шкале «Принятие себя» означают одобрение себя в целом и в существенных частностях, доверие к себе и позитивную самооценку

Взаимодействие родителей с рок-героями и хиппи может строиться стандартными способами: скандалы, поучения и т. д. родители относятся к детям, как к своей собственности. Подростки подчеркивают свою несвободу, зависимость, по крайней мере физическую. Чем большим гонениям они подвергаются в роли жертвы, чем больше претерпевают от родителей, оставаясь преданными неформальному движению, тем быстрее растет их статус в контркультурной среде .Когда подростки заставляют родителей относиться к ним, как к «неприкасаемым», они фактически осуществляют своеобразный процесс воспитания: добиваются от родителей того, чего хотят.

Анализ причин конфликтного поведения позволяет наметить пути психотерапии семейных конфликтов, возникших на почве неформального образа жизни подростка. Если конфликт -- средство для удовлетворения внешних потребностей (в признании или в событийности), объектом работы должны выступать родители и наконец, когда конфликт выявляет скрытые семейные напряжения, следует работать над родительско-детскими взаимоотношениями, прояснять взаимные претензии, помогать нахождению компромиссов.

В заключение хотела бы выделить, что неформальная субкультура не есть нечто особенное -- она впитывает в себя многие характеристики подростковой традиционной «уличной» субкультуры.

Столин В.В. рассматривал самосознание в контексте других проблем психологии: личности, развития, деятельности, общения, мотивации, психических состояний и пр. В связи с этим факты, феномены самосознания, выступают в системе различных связей, значений, функций.

Анализ самосознания В.В. Столин начинает с выявления истоков возникновения и основных форм его генезиса. Отмечая односторонность точек зрения, связывающих появление самосознания в онтогенезе с каким-либо одним признаком психического развития, он обосновывает гетерогенность его происхождения, становления, функционирования. Онтогенетическое происхождение самосознания и его развитие не может быть однолинейным уже в силу того, что человек достаточно скоро после своего рождения оказывается включенным в разные системы отношений -- вначале как природное существо, а затем как объект и субъект различных социальных отношений и деятельностей. Соответственно различным системам отношений, вызывающим разные формы активности человека, возникают и специфические, качественно отличающиеся друг от друга феномены самосознания, связанные с активностью организма («самовыделение и принятие себя в расчет» в перцептивных и двигательных актах) и появляющиеся вначале в простых, а затем во все более усложняющихся и многообразных формах феномена самосознания, связанные с активностью человека как социального существа. Например, принятие точки зрения другого на себя, идентификация с родителями, усвоение стандартов выполнения действий, формирование половой идентичности, приобретение самоидентичности в семейных отношениях и отношениях со сверстниками, становление профессиональной идентичности -- все это характеризует самосознание на индивидном уровне развития человека. И наконец, высший, личностный уровень развития самосознания связан с такими феноменами, как осознание своей социальной ценности и зрелости, смысла своего бытия, места в обществе, с оценкой своих социальных и личностных достижений в прошлом, настоящем и возможных перспектив своего развития.

Анализируются в книге и те условия, которые лежат в основе возникновения проявлений самосознания, связанных с социальной активностью человека: отношения детей и родителей, прямое или косвенное внушение, контроль за действиями и поведением, вовлечение в реальные взаимоотношения и др.

Принцип вычленения трех уровней активности человека (органической, индивидной и личностной), реализованный применительно к онтогенезу самосознания, остается для автора основополагающим и при введении представления об уровневом строении самосознания: в системе органической активности, в коллективной предметной деятельности и в системе личностного развития. На каждом из этих уровней самосознание выступает в качестве механизма обратной связи, интегрирующего активность субъекта, регулирующего его деятельность, поведение, развитие.

Для каждого уровня самосознания автор выделяет особые составляющие единицы. На уровне органического самосознания такая единица имеет сенсорно-перцептивную природу. Главное же внимание В.В. Столина направлено на определение и анализ единиц самосознания на индивидном и личностном его уровнях. Выделенное им понятие «смысл «Я» и лежит в основе составляющих единиц самосознания данных уровней. Смысл «Я» порождается как отношение к мотиву или цели релевантных их достижению качеств субъекта и оформляется в самосознании в значениях (когнитивный аспект) и эмоциональных переживаниях (эмоциональный аспект) (с. 104). По мере расширения связей человека с миром, пересечения различных деятельностей, расширения его мотивационной сферы возникает множественность смыслов «Я». Совокупность различных смыслов «Я» представляется целостной картиной, выступающей в виде «Я-образа». На индивидном уровне смысл «Я» частично совпадает с самооценкой и выполняет в основном адаптивную функцию в отношении к деятельности субъекта. Но нередко какое-либо действие может быть связано одновременно с двумя мотивами, имеющими и позитивный, и негативный для личности смысл; тогда возникает противоречивость смыслов «Я».

Для дальнейшей разработки своей концепции уровневого строения самосознания В.В. Столин привлекает понятие поступка. В поступке сталкиваются противоречивые жизненные отношения субъекта, его мотивы; они и порождают конфликтный смысл «Я» -- ту единицу самосознания личности, которая есть не просто часть содержания самосознания, а «процесс, внутреннее движение, внутренняя работа» [9].. Через поступок, в котором личностные качества выступают как преграды или как условия, способствующие самореализации, личность приходит к самоосмыслению себя. При этом автор совершенно справедливо рассматривает поступок не только как действие, но и как отказ от него.

Далее в работе прослеживается генезис конфликтных смыслов «Я». Автором было проведено специальное эмпирическое исследование, направленное на выявление тех возможных внутренних преград, которые и приводят к столкновению противоречивых тенденций в самосознании личности. Было выделено 11 внутренних преград -- черт личности, которые имеют противоположные полюсы, способствующие совершению действия (например, робость -- смелость, стремление к благополучию -- непритязательность, боязливость -- бесстрашие и т.д.). Черты личности как внутренние преграды создают в соответствующих ситуациях внутреннюю конфликтность. Столкновение их в поступке -- реальном или только представляемом -- основа отношения личности к себе, определяемого как смысл «Я».

Отношение личности к себе имеет когнитивную и эмоциональную составляющие. Когнитивная составляющая смысла «Я» (эмоционально-ценностное отношение личности к себе) сложна и многомерна, поскольку сложен и многомерен сам объект отношения -- реальное «Я» личности. Поэтому совершенно правомерно встает вопрос о размерности эмоционально-ценностного отношения к себе, как о сложном, обобщенном чувстве, не укладывающемся в систему однолинейного «позитивно-негативного» переживания.

В специальном эмпирическом исследовании определялись основные параметры эмоционального отношения одного человека к другому. Была установлена трехмерная его структура по таким осям: «симпатия -- антипатия», «уважение -- неуважение», «близость -- отдаленность». Поскольку отношение к себе формируется через отношение к другому, можно предположить, что первое также обладает подобной трехмерной структурой, что явно выступило в соответствующем эксперименте, проведенном В.В. Столиным. В системе каждой пары характеристик отношения к себе существует множество вариаций. Например: «Симпатия -- антипатия в отношении к себе... может варьировать от ярко выраженного нарциссизма до аутоагрессии, причинения себе физического ущерба» [8].

Новой и интересной является разработка В.В. Столиным вопроса о диалогичности самосознания как необходимом внутреннем условии развития эмоционально-ценностного отношения к себе. Это свойство самосознания, отмечает автор, имеет различные индивидуальные и возрастные формы проявления. Субъект оценивает себя как бы со стороны, но он не может оставаться к себе беспристрастным и вступает во внутренний диалог с самим собой. В результате этого диалога рождаются: различные особенности отношения к себе. Одной из форм выражения отношения личности к себе является ее отношение к другому, олицетворяющему «Я»-черты. При этом внутренний диалог объективируется в отношении к другому, сходному или отличному от «Я». Через это отношение к другому открывается путь объективного изучения эмоционально-ценностного отношения личности к себе, что и показано результатами соответствующего эксперимента автора.

Большой интерес представляет заключительная глава книги, где проблема самосознания рассматривается в связи с вопросами психологической помощи, основная задача которой решается автором в направлении коррекции «неблагополучных» состояний самосознания.

Идея уровневого строения самосознания в его генезисе и функционировании, являющаяся «сквозной» при анализе всех основных вопросов, поднятых в данной книге, лежит также и в основе дифференциации состояний самосознания (на уровне личности, индивида, организма). Следует отметить, что сама постановка вопроса о состояниях самосознания в той форме, как она представлена в монографии, достаточно нова для нашей психологии.

Выделение состояний самосознания различных уровней, как убедительно показывает В.В. Столин в своем экспериментальном исследовании, имеет существенное значение в связи с тем, что различные психотерапевтические методы апеллируют к различным уровням самосознания и различным аспектам межуровневых связей. Из состояний самосознания, которые подлежат психологической коррекции, в монографии рассматриваются следующие: потеря себя, раздвоенность, неоправданность собственного «Я», чувство собственной беспомощности, фальшивость самосознания и «Я» - образа, когнитивная и эмоциональная незрелость «Я» и др. При этом В.В. Столин подчеркивает ту правильную мысль, что самосознание -- это не только предмет психотерапевтической коррекции, но и основной посредник, своеобразная опора как для самой личности, так и для психолога-терапевта в процессе их взаимодействия и дальнейшей работы личности по самопознанию.

В целом монография В.В. Столина представляет собой концептуальное, объединенное несколькими теоретическими линиями исследование. Теоретические позиции автора последовательно реализуются и подкрепляются его экспериментами и практикой консультационной работы.

Данное исследование заметно обогащает еще слабо разработанные в советской психологии вопросы развития самосознания, его, структуры, места и роли в. процессе жизнедеятельности личности. Оно ставит новые вопросы (диалогичность самосознания, его уровневое строение, состояние и др.) и показывает возможное их решение. В работе раскрывается также продуктивность целого ряда методов изучения различных аспектов проблемы самосознания в психологии.

В монографии, на наш взгляд, содержатся и некоторые дискуссионные вопросы. Сама попытка уровневого рассмотрения самосознания и выделения его единиц представляется интересной, поскольку подобный подход дает возможность более глубокого и вместе с тем многостороннего анализа психологической сущности самосознания. Безусловно, заслуживает пристального внимания и акцент на противоречивых моментах в развитии и функционировании самосознания, его конфликтности. Но возникают вопросы, почему конфликтность самосознания относится только к личностному его уровню и почему только конфликтный смысл «Я» составляет единицу самосознания личности. Нам представляется, что конфликтность, противоречивость составляющих самосознание может существовать в соответствующих формах и на других уровнях самосознания человека. И далее -- единицу самосознания личности неправомерно ограничивать только конфликтным смыслом «Я». Наряду с этим возможны и другие пути его генезиса и функционирования -- например, на основе гармонично соотнесенного взаимодействия мотивов, жизненных отношений, свойств личности, условий их реализации.

Некорректной является и постановка вопроса о сознательности чувственных (в частности, зрительных) образов. Сознательность в психологии обычно рассматривается как высшее качество личности, основанное на такой саморегуляции поведения и деятельности, когда они сообразуются с нормами и идеалами, принятыми в обществе.

Рецензируемая монография, на наш взгляд, излишне перегружена терминологией, заимствованной из зарубежной психологии. Ряд использованных терминов в настоящее время не имеет еще общезначимого психологического содержания.

Однако отмеченные выше дискуссионные моменты ни в коей мере не снижают ценности монографии В.В. Столина. Она, несомненно, является значительным вкладом в формирующуюся систему знаний о самосознании не только в советской, но и мировой психологии.

Изучив самосознание личности Столин В.В.мой вывод таков- Что отношение личности к себе имеет когнитивную и эмоциональную составляющие. Когнитивная составляющая смысла «Я» (эмоционально-ценностное отношение личности к себе) сложна и многомерна, поскольку сложен и многомерен сам объект отношения -- реальное «Я» личности. Поэтому совершенно правомерно встает вопрос о размерности эмоционально-ценностного отношения к себе, как о сложном, обобщенном чувстве, не укладывающемся в систему однолинейного «позитивно-негативного» переживания.

Самосознание рассматривается в контексте других проблем психологии: личности, развития, деятельности, общения, мотивации, психических состояний и пр. В связи с этим факты, феномены самосознания, анализируемые автором, выступают в системе различных связей, значений, функций. Создается своеобразная объемность, многомерность интерпретации теоретического и эмпирического знания.

Для дальнейшей разработки своей концепции уровневого строения самосознания В.В. Столин привлекает понятие поступка. В поступке сталкиваются противоречивые жизненные отношения субъекта, его мотивы; они и порождают конфликтный смысл «Я» -- ту единицу самосознания личности, которая есть не просто часть содержания самосознания, а «процесс, внутреннее движение, внутренняя работа». Через поступок, в котором личностные качества выступают как преграды или как условия, способствующие самореализации, личность приходит к самоосмыслению себя. При этом автор совершенно справедливо рассматривает поступок не только как действие, но и как отказ от него.

Новой и интересной является разработка В.В. Столиным вопроса о диалогичности самосознания, как необходимом внутреннем условии развития эмоционально-ценностного отношения к себе. Это свойство самосознания, отмечает автор, имеет различные индивидуальные и возрастные формы проявления. Субъект оценивает себя как бы со стороны, но он не может оставаться к себе беспристрастным и вступает во внутренний диалог с самим собой. В результате этого диалога рождаются: различные особенности отношения к себе. Одной из форм выражения отношения личности к себе является ее отношение к другому, олицетворяющему «Я»-черты. При этом внутренний диалог объективируется в отношении к другому, сходному или отличному от «Я». Через это отношение к другому открывается путь объективного изучения эмоционально-ценностного отношения личности к себе.

Сама попытка уровневого рассмотрения самосознания и выделения его единиц представляется интересной, поскольку подобный подход дает возможность более глубокого и вместе с тем многостороннего анализа психологической сущности самосознания. Безусловно, заслуживает пристального внимания и акцент на противоречивых моментах в развитии и функционировании самосознания, его конфликтности. Наряду с этим возможны и другие пути его генезиса и функционирования -- например, на основе гармонично соотнесенного взаимодействия мотивов, жизненных отношений, свойств личности, условий их реализации.

Теоретические позиции автора последовательно реализуются и подкрепляются его экспериментами и практикой консультационной работы.

Данное исследование заметно обогащает еще слабо разработанные в советской психологии вопросы развития самосознания, его, структуры, места и роли в. процессе жизнедеятельности личности. Оно ставит новые вопросы (диалогичность самосознания, его уровневое строение, состояние и др.) и показывает возможное их решение. В работе раскрывается также продуктивность целого ряда методов изучения различных аспектов проблемы самосознания в психологии.

1.2 Возрастная детерминация межличностного восприятия в системе «родитель - подросток»

Психологическое исследования И. Вассерман, И. А. Горьковая, Е.Е. Ромицына в области развития ребенка показывают, что факторы, влияющие на становление детской психики, противоречивы: в одном случае он способствуют, в другом - препятствуют оптимальному развитию его личности. Так, взаимоотношения в родительской семье, отношение к ребенку со стороны родителей могут сформировать эффективную потребностно-мотивационную систему маленького человека, позитивный взгляд на мир и на самого себя. Те же самые факторы, но с другим психологическим содержанием могут привести к ущербному развитию потребностей и мотивов, низкому самоуважению, недоверию к окружающим, дефицитарности в общении со сверстниками и т.п.

В клинически ориентированной литературе описана обширная феноменология родительских отношений, стилей воспитания, а также их следствий - формирования индивидуальных характерологических особенностей ребенка в рамках нормального или отклоняющегося поведения.

Как известно, подростковый возраст особенно чувствителен к различного рода нарушениям отношений. Переход к взрослой жизни происходит тяжело, формируется характер, самосознание, завершающее его формирование. Зачастую отчетливо проявляются акцентуации, аномалии развития характера, невротические и психосоматические расстройства. В это время отношения с родителями переходят на качественно новый этап.

Исходя из этого, представляется важным проследить, каким именно образом они изменяются, чтобы не допустить возможных отклонений, помочь легче адаптироваться друг к другу и пройти этот период легко.