Формирование тревожности

Размещено на http://www.allbest.ru/

Оглавление

психофизиологический тревожность страх беспокойство

Введение

1. Психофизиологические механизмы тревожности

2. Общая характеристика ДА-ергической системы мозга и её роль в формировании тревожности

3. Фармакологическая регуляция функционирования ДА-ергической системы мозга

4. Методы исследования тревожности у крыс

4.1 Крестообразный приподнятый лабиринт

4.2 Черно-белая камера

Выводы

Список литературы

Введение

Человек давно пытался понять причины и особенности состояния беспокойства у животных. То, что животные боятся и беспокоятся, как люди, было известно еще древним [15]. Особое внимание состоянию страха и тревожности уделялось, например, в папирусах Древнего Египта, где нередко можно видеть изображения напуганных людей и животных. Однако по-настоящему серьезное внимание исследователей тревожное поведение получило лишь в ХХ веке, по праву считающимся столетием нейробиологии. В разное время это состояние называли всевозможными терминами - гиперактивацией (hyperactivation), напуганностью или подверженностью страху (fearfulness), неврозом, страхом и т.д. При этом все это время тревожность рассматривалась в рамках состояния страха, а не как самостоятельная патологическая категория, и только сравнительно недавно тревожность стали рассматривать отдельно [15].

Проявления тревожности у различных животных (у мышей, крыс, кроликов, кошек, собак и представителей других видов) характеризуется большим разнообразием, что привлекает внимание исследователей к изучению этого важного свойства организма [10]. Об актуальности исследований видовой специфичности тревожности свидетельствует интенсивное развитие биологической психиатрии [1, 15, 28, 37, 43].

Цель: изучить роль дофаминергической (ДА-ергической) системы мозга в формировании тревожности.

Задачи:

1. Проанализировать на основе литературных данных психофизиологию тревожности и роль дофаминергической (ДА-ергической) системы мозга в формировании тревожности.

2. Изучить на основе литературных данных методы исследования тревожности у крыс.

1. Психофизиологические механизмы тревожности

В 1926 г. З. Фрейд выпустил в свет монографию «Торможения, симптомы, беспокойства», в которой впервые выделил и акцентировал состояние беспокойства, тревоги [19]. Он охарактеризовал это состояние как эмоциональное, включающее в себя переживание ожидания и неопределенности, чувство беспомощности. Но такая характеристика указывает не столько на компоненты рассматриваемого состояния, сколько на его внутренние причины.

И.П. Павлов считал, что при ломке динамического стереотипа возникают отрицательные эмоции, к которым, несомненно, мы можем отнести и тревожность. Павлов обращает внимание на следующие моменты: тревожное состояние -- показатель слабости нервной системы, хаотичности нервных процессов. Если сближать тревожность со страхом, то это состояние должно рассматриваться в своей физиологической природе как тормозное. Павлов отмечал, что «физиологическая основа страха есть торможение. Значит, во всем динамическом ряду -- страх и боязнь, это будут все различные степени и маленькие вариации тормозного процесса» [19].

Так, один из первых исследователей тревожности в США Маурер определял это состояние как условный страх, т. е. страх, вызываемый не безусловным, а условным устрашающим раздражителем [19]. Д. Льюис в книге «Научные принципы психологии» определяет тревожность как форму невротической реакции, которая заключает в себе условный страх. При этом он различает тревожность «связанную», вызываемую определенными внешними объектами, и «разлитую», вызываемое внутренними стимулами, сохраняющееся в течение длительного времени [19].

Б. Босселмен в категорической форме утверждает, что симптомотология состояния тревожности идентична с реакцией страха [19]. Эта точка зрения нашла экспериментальное подтверждение [Lilly, 1963]: раздражение зон избегания в гипоталамусе током нарастающей силы позволило выделить три порога реакции. Достижение первого из них характеризовалось появлением настороженности, но не сопровождалось явным страхом; при втором наблюдались выраженные реакции страха и стремление к бегству; при третьем пороге возникала реакция паники, при которой целесообразное поведение становилось невозможным. То обстоятельство, что описанное развитие аффективных реакций в ряду настороженность--страх--паника отмечалось при стимуляции одной и той же зоны гипоталамуса при неизменном характере раздражителя только в силу изменения интенсивности воздействия, свидетельствует в пользу рассмотрения этих реакций как единого явления.

Ощущение внутренней напряженности - это элемент тревожного ряда, отражающий наименьшую интенсивность тревоги. Создавая напряженность, настороженность, это ощущение не имеет в то же время оттенка угрозы, а служит сигналом вероятного приближения более тяжелых тревожных явлений. Именно этот уровень тревоги имеет наиболее адаптивное значение, поскольку ощущение внутренней напряженности способствует интенсификации и модификации активностии при этом может не сопровождаться нарушениями интеграции поведения.

При проявлении гиперестезических реакций ранее нейтральные стимулы приобретают значимость, привлекают внимание, а при большой их выраженности придают таким стимулам отрицательную эмоциональную окраску. С возникновением гиперестезических реакций может быть связан описываемый П.В. Симоновым [24] переход от поведения, тонко специализированного, к реагированию по типу доминанты Ухтомского, в результате которого множество событий внешней среды становится значимым для субъекта. Уменьшение избирательности реагирования, вызванное сглаживанием различий между нейтральными и значимыми восприятиями, между сигналом и фоном, биологически целесообразно в случаях недостаточно структурированных и потенциально опасных ситуаций, ибо обеспечивает необходимую генерализацию бдительности. Однако усиление реакций на обычно незначимые стимулы и отрицательная эмоциональная окраска нейтральных восприятий любой модальности еще более уменьшает структурированность ситуации и усиливает тревогу, способствуя появлению ощущения неопределенной угрозы.

Собственно тревога - центральный элемент рассматриваемого ряда. Интенсивность тревоги сама по себе снижает возможность логической оценки информация. Так, в случае тревоги, наблюдающейся в структуре гипоталамических пароксизмов, сообщенная ранее информация о генезе этих явлений и опыт предшествующих аналогичных состояний (которые адекватно используются вне тревожных состояний) не определяют поведения субъекта при нарастании интенсивности тревоги [8].

Гипоталамус, представляющий собой достаточно высокий уровень интегративной деятельности мозга, имеет столь важное значение в организации эмоционального поведения, что в нем практически нет зон, раздражение которых вызывало бы вегетативные эффекты без параллельного возникновения эмоциональных реакций [24], с чем может быть связана особая роль гипоталамуса среди лимбических структур, контролирующих тревогу и страх. Эта особая роль гипоталамуса объясняется также тем обстоятельством, что структуры других уровней мозга, включающиеся в эмоциональное возбуждение, находятся в морфологической и функциональной зависимости от эмоциогенных зон гипоталамуса, а раздражение этих зон можно использовать для получения экспериментальных моделей эмоционального стресса [26].

Свой нейрофизиологический анализ тревожности Гельгорн [35] основывает на представлении о том, что при нормальном функционировании антагонистических эрго- и трофотропических систем между ними существует реципрокное и уравновешенное взаимодействие, т. е. нарастание эрготрофической активности сопровождается снижением активности трофотропической и наоборот. Тревожность же является результатом одновременной высокой активности эрго- и трофотропических систем, а также следствием нарушения реципрокности между двумя системами. Доминирует при этом обычно эрготропическая система. Одновременное (конкурирующее) функционирование двух систем предъявляет при этом конфликтные требования к организму. Гельгорн выделяет различные паттерны тревоги [35]. Во-первых, это возбудимая форма, характеризующаяся беспокойством, гиперактивностью, симпатическими реакциями и преобладанием эрготропической системы. Во-вторых, тормозная форма, характеризующаяся гипоактивностью, парасимпатическими реакциями и доминированием трофотропической системы. Увеличение эпинефрина и сопровождающее его снижение отношения норэпинефрина к эпинефрину связаны со сдвигом в сторону трофотропической системы в эрго-трофотропическом балансе. Фанкенштейн задолго до Гельгорна обнаружил, что такие фундаментальные эмоции, как гнев и страх, характеризуются специфическими определенными гормональными и автономными паттернами [14].

Состояние тревожности также вызывается изменениями в условиях жизни, в привычной деятельности, нарушением динамического стереотипа. Многие авторы, как, например, Сэлливен, Кэттел и Шэйер, Блэйк и Мултон, склонны рассматривать тревожность как показатель неприспособленности к среде. Тревожность имеет отрицательное значение именно в тех случаях, когда она неадекватна объектам и ситуациям [19].

Спилбергер выделяет тревожность ситуативную (Т-состояние) и тревожность как характеристику субъекта (Т-диспозиция) [29]. Т-состояние характеризуется субъективными, сознательно воспринимаемыми ощущениями угрозы и напряжения, сопровождаемыми или связанными с активацией или возбуждением автономной нервной системы. Т-диспозиция, означает мотив или приобретенную поведенческую диспозицию, которая предрасполагает к восприятию широкого круга объективно безопасных обстоятельств как содержащих угрозу, побуждая реагировать на них Т-состояниями, интенсивность которых не соответствует величине объективной опасности [41]. Сила и продолжительность Т-состояния являются, таким образом, следствием когнитивного оценивания, которое существенно зависит от четырех групп детерминантов: 1) внешних особенностей ситуации, 2) Т-диспозиции, 3) оцененной эффективности успешных или предполагаемых успешными контрмер и 4) влияния обратной связи о текущем Т-состоянии [29].

В обзоре исследований тревоги Филлипс, Мартин и Майерс отмечают, что результаты многих работ противоречат друг другу [25]. Тем не менее, заключают эти авторы, важным пунктом теоретического сходства исследований тревоги является положение о том, что тревога вызывается той или иной формой стресса. Кроме того, можно отметить все большее согласие в том, что в активации тревоги (впрочем, как и других эмоциональных состояний) решающую роль играют когнитивные факторы. Когнитивные оценки опасности, по-видимому, являются первым звеном в возникновении состояния тревоги, а когнитивная переоценка определяет интенсивность таких состояний и их устойчивость во времени. Когнитивная оценка опасности влечет за собой состояние тревоги или возрастание наличного уровня интенсивности этого состояния. Таким образом, состояние тревоги включено в структуру общего процесса тревоги, а концепция тревоги как процесса должны включать следующие во времени компоненты: стресс -- восприятие угрозы -- состояние тревоги [25].

Несколько десятилетий назад, в первую очередь в работах Грея, была сформулирована популярная и сегодня концепция тревожности у животных и человека [15]. Согласно ей, тревожность может подавлять поведение, которое привело бы к усугублению угрожающей ситуации - например, подавлять исследовательскую активность, социальное взаимодействие, однако способствовать максимализации анализа окружающей среды - в частности, повышать внимание животного и т.д. (рис. 1).

Рис. 1. Функциональная схема развития состояния тревоги и способов его преодоления (по В.М. Астапову, 1999)

Согласно теории Грея, за это в мозге отвечает специальная система поведенческого ингибирования (СПИ) [15]. С этой точки зрения действие веществ-анксиолитиков объясняют инактивациией СПИ и "высвобождением" ряда заингибированных ранее поведенческих реакций, а анксиогеников - усилением СПИ. В эту концепцию укладывалось и то, что еще в 1950-х годах в работах Монтгомери было обнаружено, что новизна вызывает у животных страхоподобные «тревожные» состояния (неофобию) [15]. Им было также показано, что, наоборот, при пониженном уровне тревоги животные демонстрируют гораздо больший уровень исследовательской активности (неофилию).

Тревожное поведение справедливо связывается с возбуждающими процессами ЦНС, состоянием физиологического возбуждения (arousal). [Plutnik, 1987] рассматривал тревожность, как тривиальное поведенческое проявление процессов возбуждения. В 1995 году фармакоэтологами впервые был обнаружен феномен анксиолитичности малых доз некоторых ГАМК-литических препаратов, до этого известных как классические анксиогены [37]. Это позволило сформулировать представления о сложном, нелинейном характере зависимости тревожного поведения от уровня возбудимости ЦНС. Было сделано предположение, что умеренное возбуждение ЦНС провоцирует положительно-эмоциональные состояния (т.н. pleasurable emotions), которые приводят к неожиданному снижению тревожности до тех пор, пока растущее возбуждение не начинает быть анксиогенным.

Ранние проявления тревожности начинаются с ориентировочного реагирования. Известно, что в реализации ориентировочного рефлекса важную роль играют нейроны «новизны» гиппокампа, миндалины, участки фронтальной коры, клетки гипоталамуса, таламуса и хвостатого ядра [2, 13, 23, 27, 30].

2. Общая характеристика ДА-ергической системы мозга и её роль в формировании тревожности

Дофамин является не только непосредственным биохимическим предшественником норадреналина, но и выполняет самостоятельную функцию нейромедиатора. Топографическое положение дофамина в ЦНС значительно отличается от распределения норадреналина.

В результате фундаментальных работ [К. Fuxe, U. Ungerstedt и соавт., 1970--1979] были картированы и классифицированы ядра, содержащие моноамины, на уровне продолговатого мозга, варолиева моста, среднего и промежуточного мозга. Установлено несколько дофаминергических систем, которые формируются клеточными группами среднего мозга (А8--АН) и диэнцефальной области (А12--А14).

Главные из них:

1. Нигростриатная система формируется нейронами групп А9 и А8, расположенных в компактной и частично ретикулярной зонах черной субстанции и в примыкающей вентральной тегментальной области. Терминали аксонов клеток этих ядер заканчиваются в хвостатых ядрах и скорлупе.

2. Мезолимбическая дофаминергическая система формируется главным образом нейронами группы А10 из вентральной покрышки среднего мозга. Их аксоны иннервируют n. accumbens, обонятельный бугорок, септум, ядро конечной полоски, ядро диагонального пучка Брока, миндалевидный комплекс.

Обширный и всесторонний анализ нигростриатной дофаминергической системы был проведен Э.Б. Арушаняном и В.А. Отеллиным [4, 21], а также К. Moore с соавторами [31]. Авторы приходят к выводу о тормозной функции этого звена на различные формы высшей нервной деятельности (ВНД). Стриатный контроль форм поведения, т. е. управление двигательными механизмами мозга, психомоторными процессами, увязывается теснейшим образом с обменом дофамина. Установлена зависимость между деструктивными явлениями в черной субстанции, низкой концентрацией дофамина в полосатом теле и болезнью Паркинсона.

В 70-х годах были получены данные, указывающие на существенную роль в мозговой деятельности восходящих мезокортикальных дофаминергических проекций.

С помощью радиоэнзиматического метода и тонкослойной хроматографии [Reader Т., 1981] выявлена наивысшая концентрация дофамина во фронтальной коре крыс и низкая -- в затылочной области. Величина отношения дофамин/норадреналин свидетельствовала в пользу независимости распределения этих медиаторов. Количество дофамина, определяемое на основании отношения дофамин/норадреналин, коррелировало с количеством дофаминовых рецепторов в коре мозга обезьян, максимальное было в префронтальной, минимальное -- в зрительной коре [Divac I. et al., 1980].

Дофамин один из медиаторов в базальных ганглиях, которые определяют базовый уровень тревожности [3]. Когда базальные ганглии гиперактивны (как это бывает при повышенной тревожности), возрастает вероятность того, что для индивида стрессовая ситуация окажется чрезмерной и наступит ступор. При сниженной активности базальных ганглиев - стрессовая ситуация, наоборот, может подтолкнуть к действию. Значит, базальные ганглии отвечают за управление организмом в состоянии покоя или за уровень тревожности. Повышенная активность базальных ганглиев часто связана с тревожностью, напряжением, настороженностью и повышенным страхом. Недостаток активности базальных ганглиев вызывает проблемы, связанные с мотивацией, энергетикой и способностью действовать [3]. Д. Амен отмечает, что если использовать избыток энергии, образующийся при повышенной активности базальных ганглиев, на «полезную» двигательную активность, т.е. целенаправленно, то это не даст развиться тревожности [3].

[Lilly, 1963] показал, что стимуляция гипоталамуса приводит к возникновению тревожности, страха и паники, а [Симонов, 1981] доказал, что в нем практически нет зон, раздражение которых вызывало бы вегетативные эффекты без параллельного возникновения эмоциональных реакций. В гипоталамусе и гипофизе дофамин играет роль естественного тормозного нейромедиатора [6], что позволяет предположить о влиянии ДА-системы мозга на уровень тревожности.

3. Фармакологическая регуляция функционирования ДА-ергической системы мозга

Один из методов исследование роли дофаминергической системы мозга в формировании болевых реакций проводится с помощью фармакологического блокирования рецепторов. Для снижения активности дофаминергической системы используется галоперидол [12]. Галоперидол - производное бутирофенона, нейролептик. Проявляет выраженные антипсихотический и противорвотный эффекты [11].

Механизм действия галоперидола обусловлен блокадой центральных допаминовых (D2)- и б-адренергических рецепторов в мезокортикальных и лимбических структурах головного мозга [11]. Блокада D2-рецепторов гипоталамуса обусловливает жаропонижающее действие, галакторею (вследствие повышенной выработки пролактина). Угнетение допаминовых рецепторов в триггерной зоне рвотного центра лежит в основе противорвотного действия. Взаимодействие с допаминергическими структурами экстрапирамидной системы (базальные ганглии) приводит к экстрапирамидным нарушениям (в основном паркинсонизм). Для возникновения экстрапирамидных расстройств необходим уровень связывания D2-рецепторов от 75% и выше [22]. Критерии диагностики паркинсонизма, вызванного приемом нейролептиков, по DSM-IV [16]: тремор (конечностей, головы), мышечная ригидность с пластическим повышением мышечного тонуса и симптомом "зубчатого колеса", акинезия. Симптомы появляются в течение первых нескольких недель с момента начала нейролептической терапии или повышения дозы ранее принимаемых нейролептиков и уменьшаются после назначения антипаркинсонических корректоров [20].

Препарат обладает умеренным седативным эффектом путем влияния на лимбическую систему, а также оказывает адъювантное действие при хронической боли [11]. Галоперидол не оказывает антигистаминного и антихолинергического действия. Биодоступность препарата составляет 60-70%. Концентрация галоперидола в тканях выше, чем в крови; отмечена тенденция препарата к кумуляции в тканях. Метаболизируется в печени, метаболит не обладает фармакологической активностью. Галоперидол экскретируется с мочой (40%) и калом (60%). Около 1% галоперидола выделяется с мочой в неизмененном виде [11].

4. Методы исследования тревожности у крыс

Чрезвычайную популярность для изучения тревожности приобрели известные гораздо ранее «общеповеденческие» тесты, основанные на помещение животного в незнакомую ситуацию новизны - открытого поля [Hall, 1936], норковой камеры и т.д. Животных в таких моделях освещали лампами, поднимали на высоту, помещали рядом с тест-объектом и т.д. Постепенно популярность приобрел еще один тест - крестообразный приподнятый лабиринт (КПЛ), в основе которого лежали еще «эксплорационные» представления С.Монтгомери. Именно на их основе в 1984 г. исследователями из Бирмингема Хендли и Миттани КПЛ был валидирован и введен в широкую фармакоэтологическую практику. По-настоящему популярным КПЛ, однако, сделали убедительные работы Сандры Файл и ее лаборатории. Их корректные опыты окончательно убедили многих исследователей в том, что именно КПЛ является удобным поведенческим тестом на тревожность. Второе место после КПЛ до сих пор прочно удерживает тест «черно-белая камера», впервые использованная Ж. Краули в 1981 г в работах на мышах, а затем валидированная для крыс и других грызунов. Впрочем, дискуссии относительно поведенческих параметров в данном тесте продолжается и по сей день. В своей недавней работе И.П. Лапин [18] обращает внимание на то, что именно частота выглядываний из темного отсека (а не число переходов, как было принято считать ранее) является единственным постоянным показателем, чувствительным к действию анксиотропных веществ. Появляются и многие другие, зачастую весьма оригинальные экспериментальные модели тревожности.

При этом в поведении животных в различных тестах выделяется небольшое число чувствительных «валидных» показателей («традиционные», «классические» параметры тревожности), а остальные формы поведенческой активности при анализе опускаются или регистрируются в виде индексов суммарной «поведенческой неспецифики».

4.1 Крестообразный приподнятый лабиринт

Получивший широкое применение этот тест считается одной из наиболее адекватных, этологически «богатых» и чувствительных моделей тревожности. [Handley S.L., Mittani S., 1984] было предложено использовать в качестве модели крестообразный приподнятый над уровнем пола лабиринт, два из четырех рукавов которого по периметру имеют стенки («закрытые рукава»), а остальные - нет («открытые рукава»). Тест является чувствительным к поведенческим манипуляциям, усиливающим стресс животных, а также к традиционным анксиолитикам и анксиогенам. Правомерность использования теста в качестве модели тревожности оправдывается тем, что он основан на тех же природных стимулах, которые способны вызвать тревожность и у людей [38]. В КПЛ используется баланс между естественным страхом животных перед открытым пространством, высотой, новизной (неофобия) и одновременным стремлением исследовать эти незнакомые условия [38]. Аверсивность открытых пространств может также быть связана с тигмотаксисом - природным стремлением животных находиться в «укрытии» вблизи вертикальных поверхностей, какими являются бортики закрытых рукавов КПЛ [16]. Различные препараты (как и некоторые предварительные поведенческие манипуляции) способны сдвигать баланс пребывания животного в «открытых»-«закрытых» рукавах в ту или иную сторону, демонстрируя соответственно анксиолитические/генные эффекты.

Пытаясь выяснить, какие из внешних факторов в КПЛ определяют поведение животного в течение первых и вторых 5 мин, пришла к выводу, что в первые 5 мин пребывания в КПЛ животные демонстрируют повышенную тревожность, связанную с боязнью открытого пространства и высоты. Если эксперимент прервать на этой стадии, то животные будут помнить состояние испуга даже к концу третьей недели, демонстрируя при повторном тестировании повышенную тревожность. Тем не менее, если бы тест был изначально продлен до 10 мин, за вторые 5 мин животные выработают привыкание и, будучи менее стрессированы, станут более активно исследовать КПЛ. Запомнив именно это состояние, они и при повторном тестировании будут демонстрировать пониженную тревожность [33]. Несмотря на ценность этих наблюдений, обычно тест редко применяется в его 10-минутном варианте.

К основным традиционным показателям уровня тревожности относят число выходов и длительность пребывания животных в открытых рукавах («открытые» выходы), а также соотношение количества выходов в открытые: закрытые рукава. Во избежание артефактов имеет смысл также использовать процентные соотношения количества и/или времени пребывания открытых выходов к общему числу выходов.

Кроме того, ряд авторов настаивает на необходимости использовать для оценки уровня тревожности дополнительные «этологические» параметры, в частности, латентность выходов в рукава лабиринта, количество стоек и переходов через центральную платформу (часто с регистрацией общего времени, проведенного на этой платформе).

Иногда весьма ценную информацию может дать регистрация в КПЛ неспецифического поведения, куда относится груминг (социально значимое замещенное поведение), иммобильность («затаивание», возможная защитная реакция на внешнюю угрозу), уринация [17] и дефекация. Увлечение многих авторов 1990-х исследованиями груминга не являлось правильным решением. Лишь позже пришло понимание, что такая реакция при тревожности характерна далеко не для всех животных, и что в комфортных условиях груминг тоже активируется, и что по своей микроструктуре груминг очень гетерогенен и по-разному изменяется в зависимости от силы стресса и природы факторов, вызывающих тревожность [15].

Отдельно следует рассмотреть значение стоек в КПЛ, так как в отношении этого важного показателя существуют различные мнения. По одной классификации [40], стойки относят не к показателям оценки риска, а к «этологическим» параметрам, которые обычно используют в дополнение к описанным выше традиционным индексам тревожности. Cтрессорные воздействия на животных перед тестированием в КПЛ усиливают стойки, тогда как анксиолитики (например, диазепам, флесиноксан и т.д.) снижают их число [40]. Интересно также, что в некоторых работах стойки были отнесены к фактору, общему с показателями двигательной активности [32].

4.2 Черно-белая камера

Предложенный Ж. Краули в 1980 году, тест основан на противодействии ориентировочно-исследовательской реакции (направленной на исследование всей камеры) и страха, в данном случае - перед освещенным открытым пространством светлого отсека черно-белой камеры [18]. При помещении животного в темный отсек, регистрируется его исследовательская активность, направленная на изучение светлой части камеры. При нахождении животного в светлом отсеке проявляется норковый рефлекс - убегание в предпочитаемый «защищенный» темный отсек [18]. Традиционными показателями исследовательской активности являются латентность первого выхода, количество выходов в освещенный отсек (либо число переходов между отсеками) и общее время, проведенное животным в светлом отсеке, а также число выглядываний из открытого отсека камеры. Именно число выглядываний является наиболее адекватным надежным и воспроизводимым индексом тревожности в данной модели [16]. Животные обычно предпочитают находиться в темном отсеке, однако анксиолитики увеличивают число выходов и время, проведенное в светлом отсеке, тогда как анксиогенные агенты или манипуляции приводят к обратным эффектам [16]. В ряде случаев предлагается регистрировать также стойки, сделанные животными в светлом отсеке. Более того, обсуждается выявленная корреляция между количеством стоек и числом выходов в освещенный отсек [16], хотя стойки редко встречаются в данном тесте в его наиболее используемом 5-минутном варианте. Черно-белая камера считается одной из чувствительных моделей острой, «ситуативной» тревожности животных, в которой свою активность способно проявить большинство их известных классов анксиотропных препаратов.

Выводы

1. Тревожность - сложный нелинейный психофизиологический процесс, рассматриваемый как ряд компонент: стресс -- восприятие угрозы -- состояние тревоги.

2. Определяющую роль в формировании тревожности играют базальные ганглии и гипоталамус, одним из нейромедиаторов которых является дофамин.

3. Один из методов исследование роли дофаминергической системы мозга в формировании болевых реакций проводится - фармакологическое блокирование рецепторов.

4. Наиболее распространёнными методами исследования тревожности у крыс являются тесты КПЛ и черно-белая камера.

Список литературы

1. Августинович Д.Ф. Поведение мышей шести генотипов в двух тестах на тревожность / Августинович Д.Ф. // Журн. высш. нервн. деят. им. И.П. Павлова. - 1998. - Т. 48, № 6. - С. 1080-1089.

2. Александров Ю.И. Системные аспекты психической деятельности / Александров Ю.И. - М: Эдиториал УРСС, 1999.

3. Амен Д.Дж. Измените свой мозг - изменится и жизнь! / Амен Д.Дж. - М.: Эксмо, 2009. - 448 с.

4. Арушанян Э.Б., Отеллин В.А. Хвостатое ядро / Арушанян Э.Б., Отеллин В.А. - Ленинград, 1976.

5. Астапов В.М. Функциональный подход к изучению состояния тревоги / Астапов В.М. // Прикладная психология. - 1999. - № 1. - С. 41-47.

6. Ашмарин И.П., Ещенко Н.Д., Каразеева Е.П. Нейрохимия в таблицах и схемах / Ашмарин И.П., Ещенко Н.Д., Каразеева Е.П. - М.: Экзамен, 2007. - 143 c.

7. Березин Ф.Б. Роль гипоталамуса в механизме действия психотропных средств в свете изучения психопатологии гипоталамического синдрома / Березин Ф.Б. // Современные психотропные средства. - 1967. - № 2. - С. 61-70.

8. Березин Ф.Б. Тревога и адаптационные механизмы / Тревога и тревожность. Хрестоматия, сост. и общая редакция Астапова В. М. - М.: ПЕР СЭ, 2008. - С. 129-137.

9. Березин Ф.Б. Психопатология гипоталамических поражений (клиника, нейрогуморальное регулирование, закономерности действия психотропных средств) / Березин Ф.Б. - Москва, 1971.

10. Вербицкий Е.В. Нейрофизиологические механизмы тревожности в цикле бодрствование - сон: дис. - Санкт-Петербург, 2006.

11. Галоперидол: Cпециализированное медицинское интернет-издание для врачей, провизоров, фармацевтов, студентов медицинских и фармацевтических вузов «Компендиум» [Электронный ресурс]. - Режим доступа к статье: http://compendium.com.ua/info/167874/print/gedeon-richter/galoperidol-tabletki.

12. Давыдов А.Т., Петрова Н.Н., Агишев В.Г. Типичные антипсихотические препараты, их преимущества, роль и место в психиатрической практике / Давыдов А.Т., Петрова Н.Н., Агишев В.Г. // Психофармакология и биологическая наркология. - 2006. - Т. 6, № 4. - С. 1376-190.

13. Иваницкий А.М. Главная загадка природы: как на основе работы мозга возникают субъективные переживания / Иваницкий А.М. // Психол. журн. - 1999. - Т. 20, № 3. - С. 93.

14. Изард К. Страх и виды тревожности. / Тревога и тревожность. Хрестоматия, сост. и общая редакция Астапова В.М. - М.: ПЕР СЭ, 2008. - С. 104-117.

15. Калуев А.В. Изучение тревожности у животных - вчера, сегодня, завтра / Калуев А.В. // Материалы 7-й междисциплинарной конференции по биологической психиатрии «Стресс и поведение», 26-28 февраля 2003. - Москва. - С. 144-147.

16. Калуев А.В. Нейротропные эффекты бензилпенициллина в экспериментальных моделях стресса у крыс: дис. - Киев, 2002.

17. Калуев А.В. Уринация и поведение / Калуев А.В. - Киев: КСФ, 2001. -138 с.

18. Лапин И.П. Модели тревоги на мышах: оценка в эксперименте и критика методики / Лапин И.П. // Экспер. клин. фармакол. - 2000. - Т. 63, № 3. - С. 58-62.

19. Левитов Н.Д. Психическое состояние беспокойства, тревоги / Левитов Н.Д. // Вопросы психологии. - 1969. - № 1. - С. 131-137.

20. Малин Д.И., Козырев В.В., Равилов Р.С. Экстрапирамидные побочные эффекты нейролептиков: классификация и современные способы коррекции / Малин Д.И., Козырев В.В., Равилов Р.С. // Психиатрия и психофармакотерапия. - 2001. - Т. 3, № 6.

21. Отеллин В.А., Арушанян Э.Б. Нигрострионигральная система / Отеллин В.А., Арушанян Э.Б. - М.: Медицина, 1989.

22. Принципы и практика психофармакотерапии / [Яничак Ф.Дж., Дэвис Дж.М., Прескорн Ш.Х., Айд Ф.Дж. мл.]. - М., 1999. - 728 с.

23. Симонов П.В. Мозговые механизмы эмоций / Симонов П.В. // Журнал высшей нервной деятельности. - 1997. - Т. 47, № 2. - С. 320-328.

24. Симонов П.В. Эмоциональный мозг. Физиология. Нейроанатомия. Психология эмоций / Симонов П.В. - М.: Мысль, 1981.

25. Спилбергер Ч. Концептуальные и методологические проблемы исследования тревоги. / Стресс и тревога в спорте: сост. Ю. Ханин. // М.: Физкультура и спорт, 1983. - С. 12-24.

26. Судаков К.В. Системные механизмы эмоционального стресса / Судаков К.В. - 1981.

27. Толкунов Б.Ф., Орлов А.А., Афанасьев С. В. Модельные представления о функции неостриатума и активность его нейронов в поведении у обезьян / Толкунов Б.Ф., Орлов А.А., Афанасьев С.В. // Физиол. журн. им. Сеченова. - 1995. - Т. 81, № 4. - С. 12-20.

28. Умрюхин П.Е. Поведение в «открытом поле» и электрическая активность лимбических структур и коры мозга крыс с различной устойчивостью к эмоциональному стрессу / Умрюхин П.Е. // Журн. высш. нервн. деят. - 1996. - Т. 46, № 5. - С. 963-966.

29. Хекхаузен X. Мотивация и деятельность / пер. с нем., под ред. Величковского Б.М. - М.: Педагогика, 1986. - С. 244-250.

30. Шульговский В.В. Физиология высшей нервной деятельности с основами нейробиологии / Шульговский В.В. - М.: ИЦ Академия, 2003.

31. Demarest K.T., Alper R.H., Moore K.E. Dopa accumulation is a measure of dopamine synthesis in the median eminence and posterior pituitary / Demarest K.T., Alper R.H., Moore K.E. // Journal of neural transmission. - 1979. - Т. 46, № 3. - С. 183-193.

32. Fernandes C., File S. The influence of open arm ledges and maze experience in the elevated plus maze / Fernandes C., File S. // Pharmacol. Biochem. Behav. - 1996. - V. 54, № 1. - P. 31-40.

33. File S. E. Animal models of different anxiety states / File S.E. // GABA-A receptors and Anxiety: From Neurobiology to Treatment, Eds. Biggio G., Sanna E., Costa E. - Raven Press, New York, 1995. - P. 93-113.

34. Funkenstein D.H. The physiology of fear and anger / Funkenstein D.H. // Scientific American. - 1955.

35. Gellhorn E. Neurophysiological bases of anxiety.Perspectives in Biology and Medicine. - 1965. - № 8. - Р. 488515.

36. Handley S., Mitthani S. Effects of alpha-adrenoreceptor agonists and antagonists in a maze-exploration model of «fear»-motivated behaviour / Handley S., Mitthani S. // NaunymSchmiedeberg's Arch. Pharmacol. - 1984. - V. 327. - P. 1-5.

37. Kalueff A., Nutt D. J. Role of GABA in memory and anxiety / Kalueff A., Nutt D.J.// Depression and anxiety. - 1996. - Т. 4, № 3. - Р. 100-110.

38. Learned fear, emotional reactivity and fear of heights: a factor analytic map from a large F2 intercross of Roman rat strains / Agular R., Gil L., Flint J. [et al.] // Brain Res. Bull. - 2002. - V. 57, № 1. - P. 17-26.

39. Plutnik (1987) цит. по Калуев А.В. Изучение тревожности у животных - вчера, сегодня, завтра / Калуев А.В. // Материалы 7-й междисциплинарной конференции по биологической психиатрии «Стресс и поведение», 26-28 февраля 2003. - Москва. - С. 144-147.

40. Rorgers R.J., Shepherd J.K. Influence of prior maze experience on behavior and responce to diazepam in the elevated plus maze and light/dark tests of anxiety in mice / Rorgers R.J., Shepherd J.K. // Psychopharmacol. - 1993. - V. 113. - P. 237-242.

41. Spielberger C.D. Anxiety and behavior / Spielberger C.D. - 1966.

42. Ungerstedt U. Stereotaxic mapping of the monoamine pathways in the rat brain / Ungerstedt U. // Acta physiologica Scandinavica. Supplementum. - 1970. - Т. 367. - С. 1-48.

43. Validation of open: closed arm entries in an elevated plus-maze as a measure of anxiety in the rat / Pellow, S., Chopin, P., File, S.E. [et al.] // Journal of neuroscience methods. - 1985. - Т. 14, № 3. - С. 149-167.

Размещено на Allbest.ru