Виктор Франкл "Человек в поисках смысла"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Кафедра социологии, политологии и психологии

Домашняя письменная работа

по предмету «Психология»

Виктор Франкл «Человек в поисках смысла»

Новосибирск - 2013

ВВЕДЕНИЕ

Увидев в данном нам списке литературы, по психологии, книгу Виктора Франкла «Человек в поисках смысла», я сразу поняла, что эта книга мне понравится. Я уверенна, что в этой книге я узнаю много полезного для себя. редукционизм франкл философия духовность

Проблема смысла жизни поднимается на каждом новом историческом этапе и в сознании каждого размышляющего о бытии человека. Человек - единственный среди живых существ - способен объективировать собственное бытие и вместе с тем осознавать конечность всякого существования. Вопрос о смысле жизни, являясь глубинной основой человеческой мотивации, теснейшим образом связан с пониманием специфики человеческого существования, его природы и сущности.

Человеческий род, понимаемый как исторически сменяющие друг друга поколения людей, обладает определенными специфическими чертами, которые качественно отличают его от других живых существ. Развитие человека и общества связано с изменениями условий бытия людей и их представлений о смысле жизни. Попытки философов определить некий вечный смысл жизни изначально были обречены на неудачу, ибо, будучи детерминированным общественной средой и социальной ориентацией личности он каждый раз выявляет себя по-новому. В любой исторической эпохе существуют только ей присущие доминанты в определении смысла жизни и по мере ее развития он претерпевает существенные изменения, приобретая новые социально значимые качества. Так на смену традиционно-религиозным представлениям (готовить себя к потусторонней жизни) приходят толкования смысла жизни с позиций абстрактной добродетели (служить истине, добру), максимального удовлетворения биологических потребностей человека (стремление к достижению наибольшего наслаждения), экзистенциально-пессимистические концепции (человек рождается для страдания и смерти) и т.д.

Решение проблемы смысла жизни в социально-психологическом аспекте предлагает В. Франкл, отводя важнейшую роль в изучении смысла жизни субъекту, стремящемуся к поиску и реализации смысла своего существования.

Виктор Франкл считает, что вопрос о смысле жизни в явном или неявном виде волнует каждого человека. О нём свидетельствует напряжение между тем, что «я есмь» и тем, «кем я должен стать», между реальностью и идеалом, между бытием и призванием. Духовные поиски человека отражают уровень его осмысленности по отношению к жизни.

Франкл полагает, что в жизни человека существует некий Высший Замысел. Он считает, что мы никогда не поймем этот Замысел, как ветвь не поймет замысел дерева. Вера в Высший Замысел, по словам доктора Франкла, имеет огромное психотерапевтическое и психогигиеническое значение. Такая вера делает его более жизнеспособным. Для такой веры нет ничего бессмысленного. В этом плане человек, верующий в Высший Замысел о нем, в собственное высшее предназначение, приближается к границам религиозного поиска.

Виктор Франкл, увлекшись психоанализом еще в юности, не удовольствовался блужданиями по «подвалу» и создал в итоге собственную теорию, собственную школу, диаметрально противостоящую фрейдистской. В отличие от скептической позиции венского патриарха, именно поиск смысла жизни Франкл назвал путем к душевному здоровью, а утрату смысла -- главной причиной не только нездоровья, но и множества иных человеческих бед. Самая известная книга Франкла так и называется «Человек в поисках смысла». Наверное, именно так можно было бы охарактеризовать и ее автора.

Можно сравнить подход Виктора Франкла к теории и терапии с работами его предшественника, Зигмунда Фрейда. Оба вpача посвятили себя прежде всего исследованию и лечению неврозов. Фрейд видел корни этих мучительных расстройств психики в тревоге, вызванной столкновениями противоречивых подсознательных стремлений. Франкл особо выделяет несколько типов неврозов и объясняет некоторые из них (ноогенные неврозы) тем, что больному не удается найти смысл своего существования и чувство ответственности за него. Фрейд подчеркивает как главную причину различные крушения сексуальной жизни; Франкл - крушение "стремления к смыслу". Франкл, со свойственной его подходу терпимостью, не отвергает Фрейда, но с благодарностью опирается на его вклад; он также не вступает в пререкания с другими формами экзистенциальной терапии, а ищет в них родственные элементы.

1. ФИЛОСОФИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ПЛЮРАЛИЗМ НАУКИ И ЕДИНСТВО ЧЕЛОВЕКА

"Человек - это не более чем биохимический механизм, приводимый в движение системой процессов окисления, питающих энергией компьютеры". Как невролог, Виктор ручается, что вполне правомерно рассматривать компьютер как модель, скажем, центральной нервной системы. Ошибка заключена лишь в словах "не более чем", в утверждении, что человек не представляет собой ничего, помимо компьютера. Да, человек-это компьютер, но одновременно он нечто бесконечно большее, чем компьютер, большее в ином измерении. Нигилизм не выдает себя разговорами о Ничто, а маскируется словосочетанием "не более чем". Американцы называют это редукционизмом. Как выясняется, редукционизм не только редуцирует у человека целое измерение; он укорачивает человека ни много ни мало на специфически человеческое измерение.

Выученному нигилизму, выражающемуся в редукционизме, противостоит пережитый нигилизм - так можно было бы интерпретировать экзистенциальный вакуум. Речь идет об ощущении внутренней пустоты, о чувстве глубочайшей смысл утраты, с которым мы, психиатры, встречаемся на каждом шагу.

Пожалуй, как ни у кого, забота о сохранении человеческого перед лицом редукционистских устремлений плюралистической науки проявилась у Николая Гартмана в его онтологии и у Макса Шелера в его антропологии. Они выделили различные уровни или пласты: телесное, душевное и духовное. С каждым из них соотносится определенная наука: с телесным-биология, с душевным - психология и т.д. и т.п., и именно из различения этих уровней или пластов берет начало "плюрализм наук".

А где же "единство человека"? Там, где человек, подобно старому кувшину, весь расколот щелями и трещинами, "качественными скачками" (Гегель)? Известно определение искусства как единства в многообразии. Франкл хотел определить здесь человека как единство вопреки многообразию. Ведь налицо антропологическое единство, невзирая на онтологические различия, невзирая на различия между разными формами бытия. Отличительным признаком человеческого бытия является сосуществование в нем антропологического единства и онтологических различий, единого человеческого способа бытия и различных форм бытия, в которых он проявляется. Короче, человеческое бытие - это "Unitas multiplex", выражаясь словами Фомы Аквинского. Оно не охватывается ни плюрализмом, ни монизмом наподобие того, с которым мы встречаемся в "Этике Бенедикта де Спинозы, доказанной в геометрическом порядке". Да будет, однако, позволено очертить понимание человека, "доказанное в геометрическом порядке", с использованием геометрических аналогий. Речь идет о димензиональной онтологии. Первый из двух законов димензиональной онтологии звучит так: Один и тот же предмет, спроецированный из своего измерения в низшие по отношению к нему измерения, отображается в этих проекциях так, что различные проекции могут противоречить друг другу. Например, если стакан, геометрической формой которого является цилиндр, я проецирую из трехмерного пространства на двумерные плоскости, соответствующие его поперечному и продольному сечению, то в одном случае получается круг, а в другом - прямоугольник. Помимо этого несоответствия, проекции противоречивы уже постольку, поскольку в обоих случаях перед нами замкнутые фигуры, тогда как стакан - это открытый сосуд.

Второй закон димензиональной онтологии гласит:

Уже не один, а различные предметы, спроецированные из их измерения не в разные, а в одно и то же низшее по отношению к нему измерение, отображаются в своих проекциях так, что проекции оказываются не противоречивыми, но многозначными. Если, например, я проецирую цилиндр, конус и шар из трехмерного пространства на двумерную плоскость, параллельную основаниям цилиндра и конуса, то во всех трех случаях получается круг. Предположим, что перед нами тени, которые отбрасывают цилиндр, конус и шар. Эти тени многозначны, поскольку я не могу заключить на основании тени, отбрасывает ли ее цилиндр, конус или шар, - во всех случаях тень одна и та же.

Как приложить теперь все это к человеку? Человек также, если у него редуцировать специфически человеческое измерение и спроецировать его на плоскости биологии и психологии, отображается в них так, что эти проекции противоречат друг другу. Ведь проекция в биологическое измерение обнаруживает соматические явления, тогда как проекция в психологическое измерение обнаруживает явления психические. В свете димензиональной онтологии, однако, эта противоречивость не ставит под сомнение единство человека - как и факт несовпадения круга и прямоугольника не противоречит тому, что это две проекции одного и того же цилиндра. Но будем помнить: бессмысленно искать единство человеческого способа бытия, преодолевающее многообразие различных форм бытия, а также разрешение таких противоречий, как антиномия души и тела, в тех плоскостях, на которые мы проецируем человека. Обнаружить его можно лишь в высшем измерении, в измерении специфически человеческих проявлений.

Причем речь не идет о решении нами психофизической проблемы. Возможно, однако, что димензиональная онтология прольет свет на то, почему психофизическая проблема неразрешима. То же самое можно сказать про проблему свободы воли. Ведь точно так же, как открытый сосуд в горизонтальной и вертикальной проекции на плоскость дает нам замкнутые фигуры, так и человек на биологическом уровне отображается как закрытая система физиологических рефлексов, а на психологическом уровне - как закрытая система психологических реакций. Эта проекция вновь содержит противоречие. Ведь сущность человека характеризуется также и тем, что он открыт, что он "открыт миру" (Шелер, Гелен и Портман). Быть человеком - значит выходить за пределы самого себя. Франкл размышлял, что сущность человеческого существования заключена в его самотрансценденции. Быть человеком - значит всегда быть направленным на что-то или на кого-то, отдаваться делу, которому человек себя посвятил, человеку, которого он любит, или богу, которому он служит. Такая самотрансценденция выходит за рамки всех тех образов человека, которые в духе монадологизма представляют человека не как существо, выходящее за пределы самого себя, тянущееся к смыслу и ценностям и ориентированное тем самым на мир, а как существо, интересующееся исключительно самим собой, поскольку для него важно лишь сохранение или соответственно восстановление гомеостаза. То, что принцип гомеостаза не является универсальным даже в биологии, не говоря уже о психологии, было показано в одном случае фон Берталанфи, а в другом - Гольдштейном, Олпортом и Шарлоттой Бюлер. Монад ологизм игнорирует это. Однако в свете димензиональной онтологии закрытость систем физиологических рефлексов и психологических реакций не противоречит сущности человека - не более чем замкнутость проекций цилиндра на плоскость противоречит его открытости.

2. Возьмем три других феномена, которые также могут в определенных случаях предстать изоморфными в описанном выше смысле: религию, мировоззрение и шизофрению. Куда можно прийти, если рассматривать эти 3 феномена односторонне и исключительно в психиатрической плоскости, можно проиллюстрировать на примере одного доклада, прочитанного на съезде Немецкого общества психиатров и невропатологов в Бад- Наухейме (1960). В этом докладе, сделанном И. фон Цедтви-цем, говорилось: "Между религией, мировоззрением и шизофренией существуют бросающиеся в глаза совпадения во внешних формах проявления. Если свести их в одну таблицу, можно обнаружить, что для многих корреспондирующих феноменов используются даже одинаковые обозначения. Эти совпадения заставляют предположить их общее происхождение, которое действительно обнаруживается в (ни за что не угадаете.-В. Ф.) страхе кастрации. Для преодоления страха кастрации, который выступает в виде страха перед богом или боязни призраков, люди применяют под видом религиозных отправлений те же механизмы, что и шизофреник, с той же самой целью. Те же феномены лежат в основе и мировоззрений, именующих себя материалистическими; и здесь налицо страх кастрации".

2. САМОТРАНСЦЕНДЕНЦИЯ КАК ФЕНОМЕН ЧЕЛОВЕКА

Человек открыт миру. Этим он отличается от животных, которые не открыты миру, а привязаны к среде, специфической для каждого вида. В этой среде содержится то, что отвечает набору инстинктов, присущих данному виду. Напротив, человеческое существование характеризуется преодолением границ среды обитания вида Homo sapiens. Человек стремится и выходит за ее пределы, в мир, и действительно достигает его - мир, наполненный другими людьми и общением с ними, смыслами и их реализацией.

Эта позиция принципиально противостоит тем теориям мотивации, которые основываются на принципе гомеостаза. Эти теории изображают человека таким, как если бы он был закрытой системой. Согласно этим теориям, человек в основном озабочен сохранением или восстановлением внутреннего равновесия, для чего ему в свою очередь необходима редукция напряжения. В конечном счете, именно это и рассматривается как цель осуществления влечений и удовлетворения потребностей. Как справедливо отметила Шарлотта Бюлер, "с самых первых формулировок принципа наслаждения у Фрейда и до новейших вариантов разрядки напряжения и принципа гомеостаза, неизменной конечной целью всей активности на протяжении жизни индивида полагалось восстановление его внутреннего равновесия" Принцип наслаждения служит принципу гомеостаза; в свою очередь принципу наслаждения служит принцип реальности. Согласно утверждению Фрейда, цель принципа реальности - обеспечить наслаждение, пускай отсроченное.

3. ДУХОВНОСТЬ, СВОБОДА И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

Духовность, свобода и ответственность - это три экзистенциала человеческого существования. Они не просто характеризуют человеческое бытие как бытие именно человека, скорее даже они конституируют его в этом качестве. В этом смысле духовность человека - это не просто его характеристика, а конституирующая особенность: духовное не просто присуще человеку, наряду с телесным и психическим, которые свойственны и животным. Духовное - это то, что отличает человека, что присуще только ему, и ему одному.

1. Духовность

Духовная данность "соприсутствует" иной данности. Это соприсутствие нельзя себе представить только в пространственном измерении, поскольку оно носит не пространственный, а "фактический" характер; но эта "фактичность" является не оптической (относящейся к отдельным сущностям), а онтологической фактичностью. Дух не может быть "снаружи" в оптическом смысле, но в онтологическом смысле он всегда как бы снаружи!

мы вовсе не должны, как это принято, сразу постулировать между субъектом и объектом зияющую пропасть, которую создает теория познания своими некорректными пространственными представлениями. Лишь в этом случае мы получим в распоряжение подход к истинной онтологии познания, лишь тогда не разверзнется

пропасть между познающим духовным сущим и познаваемым иным сущим. Ведь дистанция между "внешним" и "внутренним", между "снаружи" и "внутри", "далеко" и "близко" в онтизирующей (неонтологической) теории познания - это лишь следствие пространственной интерпретации этих выражений.

Эта теоретико-познавательная позиция означает не что иное, как философское "грехопадение", собственно говоря, это плод с "дерева теории познания". Ведь как только была проведена эта грань, ничто уже не могло помочь преодолеть эту "пропасть", и пути назад не было. Если мы хотим попытаться избежать этого рокового разрыва субъекта и объекта, нам неизбежно придется вернуться к этому раздвоению бытия на субъект и объект.

Возможность духовного сущего "соприсутствовать" иному сущему - это изначальная способность, сущность духовного существования, духовной реальности. Признание этого избавляет нас от традиционной гносеологической проблематики "субъекта" и "объекта"; оно освобождает нас от бремени доказательства, как одно проникает в другое. За это освобождение мы, однако, должны платить, а именно отказом от дальнейших вопросов, в том числе и от вопроса, что стоит за этой последней предельной способностью духа соприсутствовать иному сущему. По сути, онтология познания не может открыть и утверждать ничего, помимо того, что духовное сущее "как-то" соприсутствует иному сущему. Онтологическому анализу доступно только это "как-то", но не как именно, не сущность соприсутствия.

Духовное сущее может не только соприсутствовать просто иному сущему. Оно, в частности, может и соприсутствовать равному себе, такому же духовному сущему. Это соприсутствие духовного сущего другому сущему, соприсутствие двух духовных сущих мы назовем со-бытие. Оказывается, что только лишь в таком со-бытии возможно полное соприсутствие - лишь между равными друг другу сущими. Но это возможно лишь в той отдаче себя друг другу без остатка, которую мы называем любовью.

В сфере человеческой духовности есть также то, что можно назвать подсознательной духовностью. Необходимо, впрочем, уточнить, что мы понимаем под подсознательной духовностью такую, неосознаваемый характер которой заключается в отсутствии рефлексивного самоосознания при сохранении имплицитного самопознания человеческого бытия. Такое самопознание присуще любой экзистенции, любому человеческому бытию. Слой подсознательной духовности содержит источники и корни всего сознаваемого. Другими словами: мы знаем и признаем не только бессознательное в виде влечений, но и духовное бессознательное, и в нем мы видим несущую основу всей сознательной духовности. "Я" не находится во власти "Оно", но дух покоится на бессознательном.

Свобода

Наше знание о себе говорит нам: мы свободны. Это знание о себе, очевидность этого фундаментального факта нашей свободы, может, однако, быть затуманено. Его, например, может затемнить психология в своем естественнонаучном варианте: она не знает никакой свободы, ей нельзя о ней знать, как, скажем, физиологии непозволительно признавать или хотя бы замечать нечто вроде свободы воли. Психофизиология заканчивается по эту сторону свободы воли, теология начинается по ту ее сторону, там, где над свободой воли возвышается божественное провидение. Естествоиспытатель не может в качестве такового не быть детерминистом. Кто, однако, является "только лишь" естествоиспытателем? И естествоиспытатель, помимо всех своих научных установок, является человеком - целиком и полностью. Но и предмет, который он изучает с научных позиций - человек, - есть нечто большее, чем естествознание в состоянии в нем увидеть. Естествознание видит лишь психофизический организм, но не духовную личность. Поэтому оно не может заметить и ту духовную автономию человека, которая присуща ему, несмотря на психофизическую зависимость. Естественные науки, в том числе естественнонаучная психология, видят в этой "автономии, несмотря на зависимость" (Н. Гартман) лишь момент зависимости: вместо автономии духовного существования они видят автоматизмы душевного аппарата. Они видят лишь необходимость. Но человек как таковой всегда находится по ту сторону необходимости - хоть и по эту сторону возможности. По сути, человек - это существо, трансцендирующее необходимость. Хотя он "есть" лишь в связи с необходимостью, однако эта связь является свободной.

Что касается свободы, то она представляет собой свободу по отношению к трем вещам, а именно:

1. По отношению к влечениям.

2. По отношению к наследственности.

3. По отношению к среде.

Первое. Человек обладает влечениями, однако влечения не владеют им. Влечения не исчерпывают его. Мы не отрицаем влечения как таковые, но я не могу подтверждать что- либо, если мне не дана предварительно свобода это отрицать.

Второе. Что касается наследственности, то серьезные исследования в этой области как раз показали, в какой степени человек обладает в конечном счете свободой и по отношению к своим задаткам. В частности, близнецовые исследования показали, насколько различная жизнь может быть построена на основе тождественных задатков.

Третье. Что же касается среды, то и здесь обнаруживается, что и она не определяет человека. Влияние среды больше зависит от того, что человек из нее делает, как он к ней относится. Роберт Дж. Лифтон пишет об американских солдатах, находившихся в северокорейских лагерях для военнопленных: "Среди них найдется достаточно примеров как крайнего альтруизма, так и примитивнейших форм борьбы за выживание" [7].

Таким образом, человек - это меньше всего продукт наследственности и окружения; человек в конечном счете сам решает за себя!

Ответственность

Экзистенциальный анализ признает человека свободным, однако этот "вердикт" отмечен двумя особенностями: одним ограничением и одним дополнением.

1. Экзистенциальный анализ лишь условно признает человека свободным, поскольку человек не может делать все, что он хочет; человеческая свобода отнюдь не тождественна всемогуществу.

2. Экзистенциальный анализ не признает человека свободным, не признавая его в то же время ответственным. Это означает, что человеческая свобода не тождественна не только всемогуществу, но и произволу.

Первое. Экзистенциальный анализ признает человека свободным, но лишь условно. Сам человек условен. "Человек лишь условно безусловен". В частности, человеческая свобода - не факт, а лишь факультатив. Когда человек поддается своим влечениям, он именно поддается влечениям; это значит, что он свободно отрекается от свободы, чтобы найти оправдание в своей несвободе. Этим же характеризуется и то, что составляет сущность невроза: отказ от "Я" в пользу "Оно", отказ от личностности и экзистенциальности в пользу фактичности - это epohe экзистенциального акта!

Второе. Экзистенциальный анализ признает человека свободным; однако он признает его не только свободным, но и ответственным. И этим экзистенциальный анализ принципиально отличается от экзистенциалистской философии, прежде всего от французского экзистенциализма. Ведь ответственность включает в себя то, за что человек несет ответственность; согласно учению экзистенциального анализа, то, за что ответствен человек, - это осуществление смысла и реализация ценностей. Таким образом, экзистенциальный анализ считает человека существом, ориентированным на смысл и стремящимся к ценностям (в противоположность ходячему психоаналитическому представлению о человеке как о существе, детерминированном преимущественно влечениями и стремящемся к наслаждению). Аналитико-динамическая "теория" человека как управляемого влечениями и удовлетворяющего их существа ничуть не ближе к нашей антропологической концепции человека решающего, чем образ человека свободного, но не ответственного существа. Его влекут "Оно" и "сверх-Я", но можно, однако, сказать, что он предстает как человек, который озабочен тем, чтобы удовлетворить запросы влечений "Оно" и "сверх-Я". Если на место "сверх-Я" здесь подставить совесть, это ничуть не изменит принципиальный факт.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Прочитав данную книгу, я поняла, что Виктор Франкл пытался донести до своих читателей. Я во многом согласна с позицией Франкла. Я поняла, что Виктор Франкл считает, что вопрос о смысле жизни в явном или неявном виде волнует каждого человека. О нём свидетельствует напряжение между тем, что «я есть» и тем, «кем я должен стать», между реальностью и идеалом, между бытием и призванием. Духовные поиски человека отражают уровень его осмысленности по отношению к жизни.

Человек, считающий свою жизнь бессмысленной, не только несчастлив, он вообще едва ли пригоден к жизни. Если человек не может придумать доводы в пользу жизни, то рано или поздно у него возникают мысли о самоубийстве. Задайте человеку вопрос о том, почему он не думает о самоубийстве, и вы услышите ответ о смысле его существования.

Смысл жизни каждого конкретного человека обнаруживается, а не придумывается. Смысл существует не сам по себе, а в той или иной ситуации для конкретного человека. Он уникален. Задача врача, по Франклу, не навязать пациенту смысл, а лишь помочь его найти. Жизнь каждого человека уникальна.

В этой книге Франкл объясняет, какой жизненный опыт привел его к открытию логотерапии. Три года своей жизни он провел в фашистских концлагерях - бесправный, ограбленный до нитки узник. Его отец, мать, брат и жена брата умерли в бесчеловечных условиях лагерей или были отправлены в газовые камеры, так что вся семья, кроме сестры, погибла. Человек, у которого отобрали все дорогое ему, страдающий от голода, холода и жестокости, ежечасно ожидающий уничтожения, - как он мог верить, что жизнь стоит того, чтоб ее сохранить? Психиатр, который выстоял в этих немыслимых условиях - это психиатр, которого стоит выслушать. Он, может быть больше, чем кто-нибудь другой, способен смотреть на человека с мудростью, пониманием и сочувствием. Слова Франкла дышат глубокой искренностью, потому что они опираются на опыт и переживания слишком глубокие и серьезные, чтобы вызвать подозрения в лицемерии. И они тем более весомы, что принадлежат человеку, занимающему высокое положение на Медицинском факультете Венского университета, руководящему прославленной Неврологической Поликлиникой в Вене, по образцу которой сейчас во многих странах возникли и работают логотерапевтические клиники.

Я абсолютно не пожалела, что выбрала эту книгу. В целом я довольна своим выбором.

Размещено на Allbest.ru