Социальное представление – понятие и концепция: итоги последнего десятилетия

Размещено на http://www.allbest.ru/

В нынешнем году можно было бы отмечать сорокалетнюю годовщину концепции социальных представлений (СП). Именно в 1961 году в Париже выходит в свет первое издание работы Сержа Московиси «Психоанализ, его образ и публика», явившейся итогом его диссертационного исследования. Книга стала эпохальным событием, открыв собой «эру социальных представлений». В этой статье, разумеется, не ставится задачи проследить всю историю становления и развития этой влиятельной французской концепции. Здесь будет предпринят анализ современных тенденций, проблем и перспектив, которые вырисовываются по итогам последнего десятилетия ее развития.

Сегодня можно смело утверждать, что исследования СП успешно развиваются как интенсивно, так и экстенсивно, созданы адекватные институциональные рамки для объединения и коммуникации исследователей СП. Каждые два года, начиная с 1992 года, с большим размахом проводятся международные конференции по СП, учреждена Ассоциация по изучению СП, действует Международная информационная сеть исследователей, постоянно расширяется география исследований. Новый подход, предложенный в 1961 году Московиси, определенно приобрел статус одной из наиболее влиятельных и авторитетных парадигм в западноевропейской науке, вклад которой в эволюцию социальной психологии оценивается отечественными авторами как значительный (2, 13).

Внешние причины привлекательности концепции достаточно очевидны: это использование научного языка, общего для различных социально-психологических школ, социальная актуальность и злободневность эмпирических исследований, плюрализм в операционализации самого понятия, возможность установления связей с другими социальными науками. Между тем, внешняя «понятность» и «определенность» этого подхода, «легкость» следования ему на поверку оказываются только видимостью, а на практике создают разночтения методологического характера. Это привело к широким теоретическим дискуссиям как вокруг базовых положений концепции, трактовки самого понятия, так и вокруг адекватности эмпирических программ и технических приемов исследования СП. В этой статье предпринята попытка показать не всегда очевидный постмодернистский дух концепции и проследить основные линии развития ее теории и методологии.

МЕЖДУ СОЦИАЛЬНЫМ КОНСТРУКЦИОНИЗМОМ И СОЦИАЛЬНЫМ КОГНИТИВИЗМОМ

Согласно общепринятой систематике подходов, существующих в психологии социального познания и отраженной в ряде авторитетных изданий (17, 34), концепция СП является одним из вариантов западноевропейского социального когнитивизма. Она в известном смысле противопоставляется традициям североамериканской науки, заложенным Олпортом (1, 13). В противовес индивидуалистическому крену в социальном когнитивизме за океаном, где социальным остается только предмет познания, «социальное представление выступает как фактор, конструирующий реальность не только для отдельного индивида, но и для целой группы» (1, с. 209). В отличие от строго социально когнитивистского подхода с его метафорой «обработки информации», подход через СП выглядит более адекватным с социально-психологической точки зрения в смысле учета социального контекста и ориентации на коллективного субъекта (17).

Между тем, часто декларируемое близкое родство концепции социальных представлений и социального когнитивизма (см., напр., 29) не вполне правомерно. С одной стороны, СП или «теории здравого смысла» являются элементами социального знания. Но, с другой стороны, онтологически они не «представляют» объект, а сами являются сконструированными социальной группой объектами. Для традиции социального когнитивизма характерно обсуждать вопросы освоения социальным субъектом социальной информации через аттитюды, переработки ее с помощью схем, атрибутивных механизмов, решать проблемы «правильности» отражения информации и решать другие типично когнитивистские вопросы. Между тем, в логике изучения СП ставятся задачи анализа социальной реальности через коммуникацию и практику социальных групп. «Будем же помнить о том, - говорит Московиси, - что наши представления основаны не на тех вещах и ситуациях, которые в них упоминаются, они основаны на коммуникации, касающейся этих вещей и ситуаций. В этом смысле они социально разделяются до того, как они усваиваются людьми. Это окончательно проясняет тот факт, почему процесс коммуникации оформляет и трансформирует наши разделяемые представления» (33, с. 167). СП это не представление об объекте, существующем независимо от социальных субъектов, это и есть объект, который не может существовать независимо от действующих социальных субъектов (32, 38). Эти положения действительно с трудом вписываются в традиционный социальный когнитивизм.

Впрочем, определенно можно сказать, что в самих своих истоках концепция СП была конструкционистским подходом, заявившим о себе раньше, чем оформилась собственно конструкционистская струя (24, 25) в социальной психологии. «Под социальным представлением, - пишет Московиси, - мы подразумеваем набор понятий, убеждений и объяснений, возникающих в повседневной жизни по ходу межличностных коммуникаций. В нашем обществе они являются эквивалентом мифов и систем верований традиционных обществ; их даже можно назвать современной версией здравого смысла. Наш подход фокусируется на том, как люди думают и создают свою разделяемую реальность, а также на содержании их мышления» (31, с.181). Московиси здесь, как и в других местах, постоянно и настойчиво подчеркивает не только факт сконструированности СП, но и превалирующую роль дискурса, разговора, межличностной коммуникации в их создании. При этом, подчеркивает Московиси, СП всегда возникают в результате напряженности между людьми и коллективами. Вне такой напряженности, неопределенности речь может идти о предмете когнитивной психологии или социологии знания, а не социальной репрезентации (32, с. 386).

Что касается методологической квалификации своего подхода, Московиси еще в 1990 году указывает на нее совершенно однозначно: «Англо-говорящие авторы, - пишет он, - редко уделяют достаточно внимания теории социальных представлений. Возникает вопрос, почему, ведь эта теория, можно сказать, лежит в основании эпистемологии дискурса и социального конструирования» (32, с. 383). А если уделяют внимание, добавим, то зачастую в форме полемики и критики, приписывая концепции СП превалирование индивидуальных механизмов в заякоревании представлений, преобладание индивидуальной мотивации в превращении незнакомого в знакомое. Типичными мишенями критиков 80-х годов были центрированность на описании содержания СП, недостаточное внимание к процессам возникновения, распространения и изменения СП, что в значительной степени было восполнено работами 90-х годов. Тем не менее, полемика вокруг методологических основ концепции приобретает в 90-е годы такой размах (13, 14), который, с одной стороны, может быть воспринят как свидетельство известности и прочности ее позиций, а с другой, наводит на размышления о непонятости и превратном толковании теоретических основ концепции.

Пытаясь разобраться в этом, вспомним, что постмодернизм ассоциируется прежде всего с критическими тенденциями в оценке научного знания, с акцентированием его социально-исторической и политической природы, с подрывом основ позитивистской науки, с оспариванием самого понятия действительности (24). Вот уже три десятилетия психология находится на перепутье между модернизмом и постмодернизмом (28). Социально-конструкционистское движение (25) стало одним из подходов в психологии, пытавшимся дискредитировать позитивистскую когнитивную психологию путем вскрытия ее культурных и политических оснований. Парадоксально, но мишенью критики становится и концепция СП, в частности за сильный контраст между «овеществленным универсумом» науки и «консенсусным универсумом» здравого смысла. По той же постмодернистской логике эта концепция обвиняется, скажем, в том, что метафора носителя современного здравого смысла как ученого-любителя имеет отношение только к представителям среднего класса, и не имеет универсального значения для всех слоев современного развитого общества. Московиси удается отвести это обвинение (32), однако оно интересно своей типичностью. Таким образом, концепция СП воспринимается некоторыми авторами из конструктивистского лагеря как типичная социально-когнитивная схема, а когнитивистами - как методологически вторичный когнитивный подход. И дело здесь, думается, не в неоднозначности теоретических текстов, которые, как, например, приведенные выше, практически не допускают разночтений. По-видимому, недоразумения коренятся в обширной практике эмпирических исследований, авторы которых демонстрируют, по словам В. Вагнера, «недостаточный интерес к той роли, которую играют дискурс, практика и объективация в конструировании социально представленного мира». (36, с. 95) В случаях, упоминаемых Вагнером, СП выступают не более чем макросоциальное дополнение к социально когнитивистскому подходу.

В этой связи интересны попытки со стороны дружественно настроенных критиков концепции СП соотнести ее возможности с подходом через аттитюды. Колин Фрэйзер (23, с. 15), в частности, полагает, что понятие СП очень близко к понятию аттитюдов, но не в их современном виде, а в том категориальном наполнении, которое им изначально придавали Томас и Знанецкий, трактуя их как точки зрения на мир, разделяемые социальными группами. Однако уже в 30-х годах в работах Олпорта понятие аттитюда утрачивает свой первоначальный смысл и «индивидуализируется», превращаясь в инструмент измерения межличностных различий (23, с. 15). Тем самым, СП теперь восполняют пробел в исследованиях крупномасштабных социальных процессов. При этом, Фрэйзер полагает, что перспективным было бы исследование СП как структурированных систем аттитюдов, то есть изучение того, как люди понимают уже широко распространенные и принимаемые СП (23, с. 17). Между тем, это предложение может служить примером того, как за концепцией СП не признают ее специфичности, видя в ней всего лишь подход, изучающий распространенные и консенсусные убеждения наряду с подходами через идеологию или общественное мнение.

Полемика о сомнительности родства концепции СП с когнитивизмом не утихает. В 1996 году выходит специальный выпуск «Журнала по теории социального поведения». Здесь ведущие исследователи СП - Вольфганг Вагнер, Ивана Маркова, Мишель-Луи Рукетт и другие - приводят все новые аргументы как в уточнение отношений между СП и социальным познанием, с одной стороны, так и в защиту теории от постмодернистского релятивизма, «который иногда переходит всякие границы и сближается с «оккультизмом»» (37, с. 93), с другой. В этом обсуждении преобладают аргументы в пользу коренных отличий концепции СП от традиционного когнитивизма. Аргументы можно объединить в несколько групп по темам: СП и социальное окружение, СП и проблема объекта, вопросы истинности СП и преднамеренности социального конструирования.

Утверждение связи СП с локальным миром группы, по мнению Вагнера, сразу резко отличает этот подход от социального когнитивизма и объединяет его с социальным конструкционизмом. «Представление, пишет он, - это концептуальный пирожок, сделанный из мира-теста силами дискурса, консенсуса и социального поведения» (36, с.109). Групповая природа СП, его разделяемость членами группы, его выработка в процессе социального взаимодействия постоянно подчеркивались Московиси. Тем не менее, согласно традиции когнитивизма, североамериканские авторы в нем привычно видели «фотографию», «изображение», существующее в индивидуальном сознании, что, возможно, обусловлено буквальным значением слова representation в английском языке (37, с 93). Между тем, «представление» в логике концепции изначально означало динамический социальный процесс группового конструирования социального объекта.

Понятие объекта является здесь ключевым и составляет особую тему методологических рассуждений. Вагнер заостряет этот вопрос таким образом: «Представляет ли СП объект?» и отвечает на него отрицательно. Понимание представления как представления о чем-то является движением в сторону индивидуализма и свойственно традиционному социальному когнитивизму. Конструкционистская логика представлений, заложенная Московиси, предполагает, что объекта, независимого от людей, и имеющего социальное значение, просто не существует. Объект предлагается рассматривать как своего рода внутреннее видение (36, с.115). Сконструированное таким образом социальное окружение, существует для людей как должное, как привычный умственный ландшафт, как онтологическая реальность. Основной задачей подхода через СП как раз и является изучение того, как люди и группы конструируют стабильный и предсказуемый мир из набора различных феноменов, какой тип логики они используют (26, с.180).

На вопрос «Может ли СП быть истинным или ложным?» Вагнер также отвечает отрицательно. Ведь в теории СП истина имеет консенсусную природу. Московиси использовал понятие «доверительной истины», которая вырабатывается посредством доверия, когда мы его испытываем по отношению к информации и суждениям, которые мы разделяем с другими людьми. Обобщая традицию рассуждений об истинности СП в рамках теории, Вагнер заключает: «Не существует никакого другого социально релевантного критерия истинности для любых групповых представлений, кроме собственного свидетельства группы, которое определяется дискурсно» (36, с. 105).

Для уточнения методологических позиций концепции Вагнер поднимает еще один вопрос: «Является ли социальное конструирование преднамеренным действием?». Вагнер даже предлагает, говоря о социальном конструировании употреблять вместо терминов «действие» или «поступок» термин «событие». Конструирование социально значимого объекта - это то, что группа или ее члены делают, а не то, что они намерены сделать в результате размышления, конструирование происходит, это событие. «Конструктивное событие - это такое событие, по ходу которого в мире нечто называется, снабжается атрибутами и ценностями и интегрируется в социально значимый мир. Это нечто становится социальным объектом только в групповой системе здравого смысла по ходу взаимодействий, в которых действующие лица, относящиеся к группе и разделяющие одно представление, в соответствии с тем, что является релевантным в данном контексте, принимают участие» (36, с.110). Таким образом, конструирование СП не является преднамеренным действием, оно является событием, происходящим помимо какого-то специального намерения людей. Этот вопрос близко касается проблемы осознаваемости СП, которую поднимает Маркова: «социальное окружение существует для людей как их онтологическая реальность, т.е. нечто, что ставится под сомнение только при особых обстоятельствах. Могущество таким предполагаемым онтологическим реалиям придается именно недостаточной осознанностью их существования людьми» (26, с.180). Итак, и процесс и продукт социального конструирования признаются нерефлексируемыми, по крайней мере, при обычном положении вещей. Такая квалификация СП также заставляет задуматься о том, насколько эта теория вписывается в традиционную социально-когнитивистскую методологию.

РАЗВИТИЕ НОВЫХ НАПРАВЛЕНИЙ В РАМКАХ КОНЦЕПЦИИ СОЦИАЛЬНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ

В своем выступлении на Пятой Международной конференции по СП (Монреаль, 2000) ее президент Уильям Дуаз отметил своеобразную ситуацию, сложившуюся сегодня внутри концепции, а именно, образование нескольких относительно самостоятельных течений в русле единого концептуального подхода. Впрочем, как считает Дуаз, такое положение дел оправдывается принципиальным и изначальным плюрализмом концепции. Аналогичное наблюдение делает и Вольфганг Вагнер (38), отмечая появление многочисленных частных направлений в исследовании СП. На этом основании он говорит о существовании парадигмы социальных представлений скорее, чем единой теории в строгом смысле этого слова (38, с. 247). Действительно, парадигмальный характер созданной Московиси концепции пробуждает у ее последователей все новые идеи, касающиеся то структурных аспектов самого феномена, то методологические аллюзии и попытки соотнести ее с другими подходами, то потребность доказать и подтвердить самобытность самой идеи СП. Между тем, анализируя панораму современных исследований, наблюдая не только многочисленность возникших в рамках концепции направлений, но и их разноплановость, а как следствие, некоторые диспропорции в развитии базовой методологии и практики эмпирических исследований, все же сохраняешь ощущение единой внутренней логики. Может быть дело в том, что эти отдельные направления вовсе не отступают от изначальных положений Московиси, но стремятся их по-своему уточнить и развить. Здесь мы остановимся только на наиболее заметных из таких частных направлений.

ЦЕНТРАЛЬНОЕ ЯДРО И ПЕРИФЕРИЯ СОЦИАЛЬНОГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ

Это направление, заявленное Жан-Клодом Абриком и его сотрудниками еще в 80-х годах (30) и активно развивавшееся в 90-х (15), по праву можно считать не только достаточно разработанным, но и породившим большое количество эмпирических работ. Исследователей привлекает прозрачность операционализации понятия СП, предложенной Абриком. В СП существует центральное ядро, которое связано с коллективной памятью и историей группы, оно определяет гомогенность группы через консенсус, оно стабильно, связно и устойчиво, не очень чувствительно к наличному контексту, выполняет функцию порождения значения СП и определяет его организацию. В свою очередь, периферическая система обеспечивает интеграцию индивидуального опыта и истории каждого члена группы, поддерживает гетерогенность группы, она подвижна, несет в себе противоречия, чувствительна к наличному контексту, выполняет функцию адаптации к конкретной реальности, допускает дифференциацию содержания, предохраняет центральное ядро (15, с.76).

Эмпирические исследования ядра и периферии СП в течение последних пяти лет следовали непрерывным потоком. Во многом благодаря им удалось продвинуть саму теорию: структура представления зависит от изменения аттитюда, но меняется при этом только периферическая система, а ядро остается стабильным. Были доказаны некоторые закономерности функционирования ядра: так элементы ядра могут активизироваться в разной степени в зависимости от контекста, на факт активации влияют степень критичности ситуации, а также уровень практического освоения объекта группой. Большое влияние оказывают также контекст высказывания и характеристики нормативной модели (16).

Исследователи, работающие в рамках теории ядра и периферии, сталкиваются с некоторыми методическими затруднениями, которые, по-видимому, связаны с некоторой методологической неопределенностью. Самые заметные из них - это способы разграничения ядерных и периферических элементов или, другими словами, «контроль центральности». Теоретики этого направления открыто возражают против контроля центральности через, скажем, показатели частотности элементов. Абрик предлагает в качестве альтернативы контролировать центральность какого-либо элемента путем вычисления общей и частной валентности и таких специальных индексов, как индекс позитивных оценок и др. (16). Несмотря на видимые успехи и популярность теории ядра и периферии, нужно заметить, что отношение к ней в стане теоретиков концепции не однозначно. Так Дуаз считает, что подобный путь изучения содержания СП создает иллюзию их автономного, внеконтекстного существования (18, с. 189), а Вагнер замечает, что такого рода крен в изучении структуры СП по сравнению с процессом репрезентации скорее сближает эту теорию с социально-когнитивной традицией, чем развивает заложенный в ней конструкционистский дух (38).

ОРГАНИЗУЮЩИЕ ПРИНЦИПЫ МЕТАСИСТЕМЫ

Это направление, его автор Уильям Дуаз, представил в развернутом виде в 1992 году (18, 19), а затем, в течение последних лет, подвергал его эмпирической проверке и верификации; обобщающая статья «Права человека, изучаемые как социальные представления в кросс-национальном контексте» опубликована в 1999 году (20). Дуаз затрагивает один из самых «узких» моментов в концепции Московиси: как индивидуальная когнитивная деятельность индивидов связана с феноменами коллективного сознания? Действительно, наличие индивидуального сознания у членов социальных групп никем из идеологов концепции как будто не оспаривается, однако вопрос о том, как сосуществуют два мира сознания, в достаточной степени проработан не был.

Дуаз отталкивается от идеи Московиси о том, что существуют две взаимодействующие когнитивные системы: одна - операциональная, работающая на основе ассоциаций, поиска различий и т.п., а другая - нормативная, которая контролирует, верифицирует, отбирает материал с помощью каких-то правил. То есть речь идет о какой-то «метасистеме», которая перерабатывает материал, производимый первой. «Объяснять СП, говорит Московиси, - также значит объяснять, почему некоторые когнитивные убеждения, подвергающиеся обсуждению и обдумыванию, изменяют свою природу и становятся нормативными или экстраординарными, как это случилось с правами человека около двадцати лет назад» (33, с. 166). Развивая эту мысль Московиси, Дуаз вводит понятие «организующих принципов метасистемы» (19, с. 13). Эти принципы могут предъявлять различные требования к организации материала: например, в случае научной деятельности, это требование применения строгих логических правил, а в ситуации конфликта группы с другой группой - направленность на защиту ее единства. Дуаз концептуально связывает понятие организующих принципов с СП: «Важной проблемой в изучении СП является то, что их материя, состоит из собрания человеческих мнений, аттитюдов или предрассудков, из которых нужно реконструировать общие для человеческих групп, организующие принципы» (19, с. 15). В этой связи Дуаз большие надежды возлагает на статистический анализ данных, где организующие принципы проявляются как принципы общности, которые можно обнаружить в индивидуальных различиях.

Именно в этом ключе Дуаз формулирует цель своего масштабного исследования прав человека (выборка - 6791 человек из 39 стран мира): «В нашем исследовании СП мы ищем организующие принципы индивидуальных различий в репрезентационном поле» (20, с. 2). Дуаз уточняет, что сами «СП могут рассматриваться как организующие принципы символических отношений между людьми и группами» (там же). Для их изучения Дуаз предлагает теоретическую модель, изложенную им с коллегами ранее (19), и содержащую три базовых положения. Первое положение состоит в признании того, что различные члены изучаемой группы разделяют общую точку зрения на изучаемый предмет. Второе - это утверждение того, что люди различаются по силе своей приверженности определенным аспектам СП и эти различия каким-то образом организованы. Третье положение заключается в том, что эти систематически организованные вариации заякореваются на коллективных символических реалиях, в коллективном опыте и в убеждениях людей (20, с. 2). Исследование Дуаза и его коллег подтвердило, что в разных странах существует общее понимание основных статей Декларации прав человека. Существуют также организующие принципы, отражающие общность личностных позиций по принятию прав человека; эти принципы определяются иерархией терминальных ценностей и личным опытом людей, связанным с пережитой лично ими дискриминацией. В каждой стране СП о правах человека заякорены на национальных особенностях, выраженных в исследовании через величины специальных индексов ООН.

Жизнеспособность этой модели и возможность с ее помощью проводить политико-психологические кросс-культурные исследования очевидны. Очевидна также и самобытная методологическая позиция авторов, стремящихся понять логику порождения коллективных феноменов (СП) из индивидуальных ментальных структур (личностных позиций, ценностей и установок). Эта, одна из немногочисленных попыток увязать индивидуальный уровень сознания с коллективным, находит все больше приверженцев. социальный коллективный коупинг

ПОДХОД ЧЕРЕЗ ЭПИСТЕМОЛОГИЮ СОЦИАЛЬНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ

Следуя по пути развития методологии концепции, Ивана Маркова предлагает систему взглядов, которая призвана уточнить эпистемологический статус концепции, связывая ее с различными теориями знания, а также вписать феномен СП в панораму существующих взглядов на социальное мышление. Маркова показывает, каким образом социокультурные теории знания трактуют развитие рефлексивного мышления, которое появляется из когнитивной Я-дифференциации, и как в эту логику вписывается феномен СП. Ключевыми понятиями, вводимыми Марковой в этой связи, являются понятия когнитивной дифференциации и когнитивной глобализации.

Идеи когнитивной дифференциации обнаруживаются уже в работах Болдуина, который описывал развитие разума как движение от дорефлексивных стадий к рефлексивному и научному мышлению. Рефлексивное мышление противостоит стандартным способам мышления. В системе Мида осознанное мышление возникает из опыта общения с другими людьми, а развитие рефлексивного Я-осознания основано на Я-дифференциации, которая включает в себя возрастающую способность применять аттитюды других к собственному Я. По Выготскому, рефлексивному мышлению предшествует проблемная ситуация. Именно тогда, когда прерывается автоматическое действие, человек начинает его рефлексировать. Эту идею поддержал Рубинштейн, он называл рефлексивную теорию знания «коперниковской революцией» (26, с.186).

Итак, социокультурные теории, полагает Маркова, акцентируют преимущественно развитие рефлексивного мышления, основанного на когнитивной дифференциации. Эти теории подразумевают, что для того, чтобы стать независимым мыслителем, ребенок или ученый должны концептуально освободиться от ограничений, создаваемых их социальным окружением. В противоположность им, концепция СП фокусируется в первую очередь на тех формах мышления, которые являются упрощенными, автоматизированными, менее рефлексивными. Это мышление, которое как раз и возникает из ограничений, воздвигаемых социальным окружением и мешающих человеку мыслить независимо. Это мышление, инкорпорируясь в символическое социальное окружение, осваивается в бессознательной деятельности людей. Маркова называет это процессом когнитивной глобализации (26, с.187). Глобализирующие процессы - это процессы якорения и объективации. В процессе якорения люди справляются со сложностью мира, группируя события и объекты и относя их к уже известным. Объективация же отрывает понятие от научного или профессионального контекста и дает ему самостоятельное существование. Как якорение, так и объективация являются процессами обратными когнитивной дифференциации. В то время как в развитии интеллекта и научного знания акцент приходится на когнитивную дифференциацию, в формировании СП акцент оказывается на глобализации.

При этом все формы знания, согласно Марковой, как образовательно-научные, так и социально-репрезентативные, включают в себя и эксплицитное и имплицитное знание. Учитывая такую многомерность человеческого мышления при исследовании СП на эмпирическом уровне, по мнению Марковой, необходимо использовать как методы изучения осознанных уровней мышления, так и методы, предназначенные для изучения неосознанных его уровней. В частности, словесно-ассоциативные задания, широко применяемые Марковой в ее собственных исследованиях (27), затрагивают нерефлексивный уровень социального мышления, в то время, как интервью допускает возможность размышления на рациональном уровне. Как можно видеть на примере исследования СП о личности и ценностей индивидуализма, проведенных Марковой с коллегами (27), это направление обладает большим потенциалом возможностей эмпирического исследования разных уровней социального мышления. Таким образом, в работах Марковой продолжается и развивается традиция использования качественных методов, заложенная К. Херзлиш и Д.Жоделе в их ранних работах. Необходимость и адекватность использования качественных методов остается аксиомой для последователей концепции СП и, в то же время, их результаты неизменно порождают критические суждения из лагеря сциентистски настроенных социальных психологов, ожидающих более убедительных доказательств действительной консенсусности и разделяемости СП, чем «пара удачных цитат» из интервью (23, с. 19).

КОЛЛЕКТИВНЫЙ КОУПИНГ

Вольфганг Вагнер, один из авторитетных теоретиков концепции, предлагает свой взгляд на понятие СП. Вагнер является одним из тех методологов, которые ратуют за последовательное размежевание парадигмы социального представления с традиционным социальным когнитивизмом. В логике этого размежевания, он предлагает терминологически различать «представления» и «представление» (38, с. 248). Представление - это социальные процессы, вовлеченные в репрезентирование, а представления - это образы, метафоры, изображения как результаты этого процесса. Соответственно, можно изучать структуру и динамику представлений, с одной стороны, и процесс представления, с другой.

Стремясь увязать способ разработки понятия представления с изначально постмодернистской методологией концепции Московиси, Вагнер предлагает следующую логическую схему. Он берет за основу положение Московиси о том, что без предмета, значимого и релевантного для социальной группы, а, следовательно, вызывающего общественный дискурс и символическую разработку предмета, поиск разделяемых представлений не имеет особого смысла (39, 347). Такими значимыми и релевантными для группы предметами могут быть, например, не предполагавшиеся последствия или побочные эффекты коллективных действий, например, экономический развал, которые требуют, чтобы группа справлялась с ними, делая «незнакомое знакомым», вслед за Московиси утверждает Вагнер (36, с. 112). При этом коллективный коупинг будет вначале символическим, инициируя широкий дискурс, для того, чтобы, заякорить событие, а затем - материальным для выработки системы значений, которая бы позволила отвести событию место в социальном мире группы.

Примером подобного коупинга Вагнер (38, с. 250) считает процесс образования нового представления об «афро-американцах» в США (в противовес морально устаревшему представлению о «негре»). В этом случае американское общество должно было справляться с дискомфортной ситуацией расового закрепления представления о части населения - «негры». Оно решило эту проблему, заякорив это представление на географическом понятии - «афро-американец» (34).

В своем собственном кросс-культурном исследовании представлений о «войне» и «мире», проведенном в Испании и Никарагуа (39), Вагнер с соавторами применили метод словесных ассоциаций для построения семантических пространств этих СП, воспользовавшись структурным подходом к представлениям, через выделение их ядра и периферии. Авторы доказывают, что как в Испании, так и Никарагуа, ядро представления составляют элементы, преимущественно связанные с аффективным опытом респондентов, а периферию - элементы, связанные с рассуждениями, интеллектуализацией. Сформированными считались СП, обладающее устойчивым ядром. Исследователи обнаружили такие сформированные СП в Никарагуа и о войне, и о мире, а в Испании только о войне. Мир в стране, где давно не было войн, не явился «выдающимся» предметом, вызывающим в обществе дискурс, поэтому СП не сформировались. Следуя логике дискурсивной психологии, Вагнер доказал таким образом связь представления и дискурса, но при этом все же воспользовался структурной операционализацией понятия СП через ядро и периферию, которую он сам в другом месте считает приближенной к когнитивному анализу (38, с.249). Такая разноплановость в методологии исследований, по-видимому, неизбежна и отражает поисковый характер мини-теорий, возникших в рамках концепции.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В становлении и развитии концепции всегда важное место занимает утверждение собственной идентичности, которое происходит, в том числе и в полемике с другими точками зрения. Особенно активно эта полемика развертывается в отношениях с наиболее близкими по предмету «соседями». Можно, вероятно, в этом увидеть «нарциссизм малых различий», а можно ожесточенную борьбу за методологическую чистоту. Как с самого начала было заявлено Московиси и как сегодня признается большинством исследователей СП, эта концепция по принципиальным позициям расходится с положениями традиционного социального когнитивизма. В частности, с теориями социальных схем, атрибуций, аттитюдов и социальной идентичности (7). Вместе с тем, отмежевание от когнитивизма порождает вопрос: не теряется ли за «дискурсом» и «социальным конструированием» само познание как предмет и не является ли это переходом на позиции постмодернистского агностицизма?

Что касается перспектив, то, очевидно, что оттачивание методологии в продолжающейся полемике с «соседями» по предмету, так же, как и попытки интеграции с теорией социальной идентичности, в частности, входят в планы теоретиков концепции (38, с. 252). Необходимо заметить, что, несмотря на активное развитие частных направлений в рамках концепции, по-прежнему актуальными и все еще не реализованными остаются пожелания, высказанные Московиси несколько лет назад в адрес исследователей СП: обратить внимание на ценностные аспекты СП; изучать правила дискурса и их влияние на формирование СП; анализировать характер самих тем, с которыми связаны вновь возникающие СП, их связь с коллективной памятью и языком; задуматься над проблемой рациональности СП и их обратного влияния на науку; проявить интерес к таким консенсусным универсумам, как искусство и дизайн (33, с. 169). Нельзя не признать, что эвристическая ценность концепции СП очень велика, и это привлекает к ней исследователей. Вместе с тем, хочется верить, что потенциал, заложенный в ней, действительно будет реализован, и исследования СП станут исследованиями нового поколения в социальной психологии XXI века.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Андреева Г.М. Психология социального познания. М., 2000.

Брушлинский А.В. Социальная психология в России и теория Сержа Московичи // Предисловие к С.Московичи Век толп. М., 1998.

Донцов А.И., Емельянова Т.П. Концепция социальных представлений в современной французской психологии. М., 1987.

Емельянова Т.П. Концепция социальных представлений в современной французской социальной психологии (критический анализ). Автореферат дисс. …канд. психол. наук. М., 1985.

Емельянова Т.П. Социальных представлений концепция // Психология: Словарь. М. 1990. С. 375-377.

Емельянова Т.П. Динамика представлений о человеке в двадцатилетней ретроспективе: опыт анализа французских исследований // Гуманизм и культура: век ХХ. Тверь. 1993. С. 76-85.

Емельянова Т.П. Концепция социальных представлений и социальный когнитивизм // Социально-психологические исследования. Вып.2. Тверь (в печати).

Калькова В.Л. Исследование социальных представлений в европейской социальной психологии // Социология: Реферативный журнал. 1992. № 4. М.: ИНИОН РАН.

Московичи С. От коллективных представлений - к социальным // Вопросы социологии. 1992. № 2.

Московичи С. Социальное представление: исторический взгляд // Психологический журнал. 1995. Т. 16. № 1. С. 3-18. № 2. С. 3-14.

Московичи С., Бушини Ф. Являются ли предвзятые сообщения более эффективными, чем сообщения непредвзятые // Психологический журнал. 2000. Т. 21. № 3. С. 20-33.

Российский менталитет / под ред. К.А.Абульхановой, А.В.Брушлинского, М.И.Воловиковой. М., 1997.

Шихирев П.Н. Современная социальная психология. М., 1999.

Якимова Е.В. Теория социальных представлений в социальной психологии: дискуссии 80-90 годов. М.: ИНИОН РАН. 1996.

Abric J.-Cl. Central system, peripheral system: their functions and roles in the dynamics of social representations // Papers on social representations. 1993. V. 2. # 2. P. 75-78.

Abric J.-Cl. La notion de noyau central: bilans et perspectives actuelles // Actes de la Cinquiиme Confйrence internationale sur les Reprйsentations sociales. Montrйal. 2000. P. 87-88.

Augoustinos M. & Walker I. Social cognition: An Integrated Introduction. London. 1995.

Doise W. L'ancrage dans les йtudes sur les reprйsentations sociales // Bulletin de psychologie. 1992. T. XLV. # 405. P.189-195.

Doise W., Clemence A., Lorenzi-Cioldi F. Reprйsentations sociales et analyses de donnйes. Grenoble, 1992.

Doise W., Spini D., Clemence A. Human rights studied as social representations in a cross-national context // European journal of social psychology. 1999. V. 29. # 1. P. 1-29.

Emelyanova T. Les reprйsentations sociales sur des йvиnements historiques: le cas de la Deuxiиme Guerre Mondiale: Resumй // Resumйs de la Troisiиme confйrence international sur les reprйsentations sociales. Aix-en-Provence, 1996. P. 67.

Emelyanova T., Sizova I. Social representations about psychologist's personality // Proceedings of the Fifth International Conference on Social Representations. Montreal. 2000. P. 40-43.

Fraser C. Attitudes, social representations and widespread beliefs // Papers on social representations. 1994. V. 3. # 1. P.13-25.

Gergen K.J. Social psychology as history // Journal of personality and social psychology. 1973. # 26. P. 309-320.

Gergen K.J. The social constructionist movement in modern psychology // American psychologist. 1985. # 40. P. 266-275.

Markova I. Towards an epistemology of social representations // Journal for the theory of social behaviour. 1996. V. 26. # 2. P. 177-196.

Markova I., Moodie E., Farr R., Drozda-Senkowska E., Eros F., Plichtova J., Gervais M., Hoffmannova J., Millerova O. Social representations of the individual: a post-communist perspective // European journal of social psychology. 1998. V. 28. # 5. P. 797-827.

Martin J., Sugarman J. Between the modern and the postmodern // American psychologist. 2000. V. 55. # 4. P.397-406.

Michael M. Some postmodern reflections on social psychology // Theory & Psychology. 1991. # 1. P.203-221.

Moliner P. Validation expйrimentale de l'hypothиse du noyau central des reprйsentations sociales // Bulletin de Psychologie. 1988. V. XLI. P.759-762.

Moscovici S. On Social representations // Social cognition: Perspectives on everyday understanding. / Ed. By P.J.Forgas. London, 1981. P. 181-209.

Moscovici S. The origin of social representations: a response to Michael // New ideas in psychology. 1990. V. 8. # 3. P. 383-388.

Moscovici S. Introductory Address // Papers on social representations. 1993. V. 2. # 3. P.160-170.

Phlogene G. “African American” as a new social representation // // Journal for the theory of social behaviour. 1994. V. 24. # 2. P. 89-109.

Social cognition: Perspectives on everyday understanding. / Ed. by Forgas P.J. London, 1981.

Wagner W. Queries about social representation and construction // Journal for the theory of social behaviour. 1996. V. 26. # 2. P. 95-120.

Wagner W. Introduction to special issue // Journal for the theory of social behaviour. 1996. V. 26. # 2. P. 93-94.

Wagner W. The Social representation paradigm // The Japanese journal of experimental social psychology. 1996. V. 35. # 3. P. 247-255.

Wagner W., Valencia J., Elejabarrieta F. Relevance, discourse and the “hot” stable core of social representations - A structural analysis of word associations // British journal of social psychology. 1996. V. 35. # 3. P. 331-351.

Размещено на Allbest.ru