Связь субъективной оценки сновидений с психофизиологическими и личностными особенностями в состоянии нормы, стресса и патологии

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Дипломная работа

Связь субъективной оценки сновидений с психофизиологическими и личностными особенностями в состоянии нормы, стресса и патологии

Размещено на http://www.allbest.ru

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

А. - асимметрия

Активн. - активность

ВБ - вегетативный баланс

Г - гетероавтономность

Демонстративн. - демонстративность

К - концентричность

КДА - коэффициент динамической асимметрии

Л - Люшер

ЛБ - личностный баланс

ЛП - левое полушарие

ЛС - личностный стресс

м. - меланхолик

МА - моторная асимметрия

Неуравновеш. - неуравновешенность

ОА - общая асимметрия

ПП - правое полушарие

Р - работоспособность

РА - речевая асимметрия

С - стресс

с. - сангвиник

СА - сенсорная асимметрия

Сновид. - сновидения

СС - ситуативный стресс

ф. - флегматик

х. - холерик

ВВЕДЕНИЕ

Проблема сна и сновидений издавна привлекала внимание человека и остается актуальной в настоящее время. Изучению этой стороны жизни человека были посвящены многочисленные труды ученых разных эпох. При этом в соответствии с мировоззренческой позицией, они формулировали различные подходы к этому феномену и по-разному описывали его суть и функциональное значение. К концу 20 века по существу выделились несколько подходов в изучении сна: медико-биологический, адаптационный (физиологический), психологический и трансперсональный (эзотерический). Наиболее последовательное изучение функции сна было осуществлено в связи с первым (естественнонаучным) и последним («ненаучным») подходами, и их результаты постоянно упоминаются в соответствующей литературе. Второй и третий подходы менее разработаны и представляют существенный научный интерес и хорошие перспективы.

С точки зрения физиологии адаптационных процессов человека значительный интерес представляет связь сна и сновидений с проблемой асимметрии и экстремальными состояниями как патологического ряда, так и «естественными» (например - процесс беременности).

Известно, что частота сновидений связана с активацией правого полушария, участвующего в адаптивных процессах. Кроме этого, активизируется психоэмоциональная сфера, в которую входит лимбическая система. Процессы адаптации также тесно связаны с уровнем активности стволовых механизмов и работы центральной нервной системы в целом.

В связи с этим целью данной работы явилось изучение связи субъективной оценки сновидений с психофизиологическими и личностными особенностями в состоянии нормы, стресса и патологии.

На основании имеющейся цели были поставлены следующие задачи:

Подбор адекватных методов исследования.

Исследование психофизиологических показателей и характера сновидений в состоянии нормы, в процессе беременности и при наличии хронического заболевания.

Выявление различий в психофизиологических показателях и характере сновидений в состоянии нормы, в процессе беременности и при наличии хронического заболевания.

Выявление взаимосвязей между исследованными показателями в изученных группах.

стресс сновидение адаптация заболевание

ГЛАВА 1. ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ

1.1 Основные особенности различных функциональных состояний организма в процессе адаптации

Сущность адаптации

Адаптация - процесс приведения функционального состояния гомеостатических систем организма в соответствие с требованиями среды, обеспечивающий его сохранение, развитие, работоспособность, максимальную продолжительность жизни в неадекватных условиях среды. Адаптивные реакции как генетически детерминированные или закрепленные в ходе индивидуального развития механизмы проявляются приспособительными изменениями различных физиологических параметров в связи с изменяющимися условиями внешней или внутренней среды. На клеточном или тканевом уровне эти реакции относительно автономны. Но в целостном организме, где все адаптивные процессы организованы по иерархическому принципу, низшие уровни могут быть подчинены высшим в зависимости от важности биологических процессов, опосредуемых этим уровнем[11,43].

Главное содержание адаптации - это внутренние процессы в системе, которые обеспечивают сохранение ее внешних функций по отношению к среде. Результатом адаптации является, таким образом, сохранение гомеостаза между системой и средой, при котором структурные связи системы приводятся в соответствие со структурой изменившейся среды для того, чтобы система могла продолжать функционировать.

Можно выделить две основных формы адаптации - адаптациогенез (филогенетическая перестройка морфофизиологических структур видов в процессе их постепенного приспособления к медленно меняющимся условиям, закрепленная генетически) и адаптациоморфоз (изменение структуры организма в процессе онтогенеза в рамках нормы реакции, установленных генетически и выражающихся в фенотипе, позволяющих сохранять свои функции при кратких сильных или слабых длительных изменениях среды. Адаптация в адаптациоморфозе является динамически развивающимся процессом, в котором Ф. З. Меерсон выделяет срочный и долговременный этапы (преадаптация и собственно адаптация). Преадаптация осуществляется за счет перестройки структуры элемента и достигается в пределах нормы адаптации организма на непродолжительное время, определяемое энергетическими ресурсами организма. Преадаптация не проходит бесследно для элементов систем организма, так как в результате отражения структурами организма изменившихся условий и реакций в них остается адаптационный след, «память о происшедшем взаимодействии со средой на различных уровнях системы без изменения нормы адаптации». Долговременный этап адаптации возникает к длительно действующим или часто повторяющимся воздействиям среды на организм, превышающим норму адаптации его отдельных функциональных систем, связанных с данным видом нагрузки[11].

При воздействии на системы организма экстремальной нагрузки, превышающей норму адаптации, возникает компенсаторная реакция со стороны организма. Она обеспечивает функцию системы в этих условиях за счет резервов организма в целом. Это приводит к повышению цены адаптации, способствующей реадаптации всей системы. Чем важнее функция для сохранения жизнедеятельности организма, тем позже функциональная структура включается в адаптационный процесс, так как этому противодействуют компенсаторные механизмы. Процесс адаптации направлен от высших уровней системы к низшим и сопровождается компенсаторными реакциями этих более высоких уровней, направленными на сохранение гомеостаза. При исчерпании адаптационного потенциала организму требуется компенсация за счет траты «структурных запасов». При снятии нагрузки компенсаторный механизм становится ненужным и восстанавливается первичный гомеостаз, если не произошли необратимые изменения. При этом происходит восстановление адаптационного потенциала с дополнительным запасом возможностей[11, 43].

Адаптивно-компенсаторные механизмы можно разделить на приспособительные и защитные. Приспособительные механизмы направлены на сохранение гомеостаза и сопровождаются неспецифическими перестройками структур организма. Компенсаторные реакции при этом включаются последовательно, обеспечивая перераспределение функциональной нагрузки между структурами организма. Защитные механизмы проявляются на определенных этапах онтогенеза. Компенсаторные реакции, осуществляемые специализированными защитными структурными элементами организма, являются специфическими[11, 52].

В процессе адаптации в первую очередь происходит именно изменение связей между системами, элементами систем, между функциями, которые формируют то, что А. А. Ухтомский назвал «функциональным органом». При этом в процессе его формирования можно выделить более жесткие, устойчивые, видоспецифичные связи и более гибкие, «менее существенные», ситуативные, индивидуальные.

У более тренированных (более адаптированных) в состоянии устойчивой адаптации несколько уменьшается число связей и при этом растет доля отрицательных (гомеостатирующих) связей, что соответствует повышению эффективности и уменьшению цены адаптации.

1.2 Стресс как этап адаптации и его характеристики

Разделение адаптивных реакций и механизмов на неспецифические и специфические приводит к необходимости их отдельного рассмотрения. Неспецифические механизмы принято называть стресс-реакцией.

В научной литературе существует значительное количество определений, отражающих различия в понимании сущности и механизмах стресса. Г. Селье определял стресс как неспецифический ответ организма на любое предъявляемое ему требование, как адаптацию к возникшей трудности независимо от ее характера[49]. А. Вальдман относит к стрессам только такие реакции, для которых характерно перенапряжение психологических и адаптивных процессов. Ф. З. Меерсон определяет стресс как стандартную реакцию организма на любой фактор окружающей среды, являющуюся необходимым звеном сложного процесса адаптации. Р. Лазарус различает понятия неспецифического и психологического стресса, возникающего в ситуациях, представляющих опасность для человека и вызывающих стремление избавиться от опасности. Б. М. Федоров рассматривает стресс как генерализованную реакцию напряжения, возникающую в связи с действием факторов, требующих интенсивной мобилизации его адаптационных возможностей со значительным превышением диапазона повседневных колебаний[52].

Отдельную и очень важную проблему в изучении адаптации представляет классификация ее стадий. За основу легче всего принять модель Ганса Селье, как наиболее разработанную к настоящему времени и сложную, охватывающую множество состояний - от комфорта до терминальной фазы. По Селье, развитие общего адаптационного синдрома (синдрома биологического стресса) характеризуется тремя фазами: тревоги, устойчивости и истощения. В основе общего адаптационного синдрома лежит стандартная биологическая реакция, в которой ведущая роль отводится системе гипофиз - кора надпочечников. Реакция тревоги характеризуется выбросом кортикостероидов в кровь, преобладанием катаболических процессов в тканях. Для фазы резистентности характерно накопление секреторных гранул в коре надпочечников, преобладание анаболических процессов в тканях с тенденцией к восстановлению веса тела. Признаки первой фазы практически исчезают, уровень сопротивления поднимается значительно больше обычного. В фазе истощения постепенно сокращаются запасы адаптационной энергии. Вновь появляются признаки реакции тревоги, но теперь они необратимы, и организм погибает[43, 49, 51].

Г. И. Косицкий предлагает характеризовать последовательность изменений состояния человека четырьмя степенями напряжения. Первая степень характеризуется мобилизацией адаптационных возможностей, ростом активности, повышением работоспособности и адекватными ситуации вегетативными сдвигами. Для второй степени напряжения характерны стенические отрицательные эмоции, предельное повышение функций, вегетативные сдвиги по типу гиперкомпенсации. Для третьей степени характерны астенические отрицательные эмоции, снижение работоспособности, повышение АД, дисфункция вегетативной нервной системы вплоть до появления глубоких расстройств. Четвертая степень изменений характеризуется неврозами, нарушением процессов возбуждения и торможения в коре больших полушарий головного мозга, дальнейшим углублением вегетативных расстройств[51, 52].

Различные стадии адаптации могут быть охарактеризованы относительными изменениями структуры, силы и знака корреляционных связей ключевых параметров. В многочисленных работах различных авторов показано, что в состоянии расслабленности, покоя и комфорта наблюдается падение силы и числа корреляций в изучаемых функциональных системах. С ростом напряжения их сила и число изменяется в значительной степени закономерно [43].

1.3 Функциональные особенности патологических состояний

Если пределы изменения структуры под действием факторов среды превышены (превышена наличная норма реакции), то нарушаются не только структурно - функциональные связи, но и теряется возможность нормального функционирования, либо оно не возвращается к норме при возврате к старым условиям. Эта разница в функционировании может быть интерпретирована как цена адаптации, дезадаптация, дисфункция. Нарастание таких изменений ведет к патологии, которую можно рассматривать как нарушение структурных связей между системными уровнями организма, проявляющееся в нарушении функций, связывающих этот системный уровень со структурой более высокой по уровню среды. На одном из системных уровней под действием внешнего фактора происходит патологическое изменение структуры, и, если система более высокого уровня может его компенсировать, возникает локальный патологический процесс. Этот процесс будет продолжаться до реадаптации системы[11].

Если норма адаптации достаточно велика, процесс может быть компенсирован полностью и проявится как частная патология элемента системы. Если норма адаптации недостаточна для полной компенсации, цена адаптации сравнительно мала, развивается хроническая патология элемента системы. При невозможности компенсировать последствия изменения элемента, система начинает адаптироваться к новым условиям, снижая свою функцию, что вызывает компенсаторную реакцию со стороны организма. Если компенсаторный процесс будет захватывать системы все более высокого уровня, то, в конечном счете, будет включен весь организм, нарушены его функции и патология превратится в болезнь. Болезнь - нарушение жизнедеятельности организма под влиянием чрезвычайных раздражителей внешней и внутренней среды, характеризующееся понижением приспособляемости при одновременной мобилизации защитных сил организма. Если мощность компенсаторных реакций недостаточна, организм гибнет [11,51].

В формировании адаптивных реакций особо существенную роль играют межсистемные связи, в первую очередь реализующиеся между нервной, гормональной и висцеральными системами организма. Это определяет их практически моментальное вовлечение в стрессорные реакции организма.

Согласно концепции Селье, после соответствующей сенсибилизации практически любой стрессор может вызвать избирательный некроз сердечной мышцы. Существенный механизм влияния адреналина на миокард связан с его стимулирующим действием на гипофиз и возникновением гормональной реакции, характерной для биологического стресса. Тяжелые стрессы способствуют возникновению и быстрому прогрессированию атеросклероза. Это связано с нарушением микроциркуляции в стенках сосудов и нарушениями процесса гидроксилирования холестерина. При тяжелых стрессах нарушается функция печени. Во многих исследованиях подчеркнуто значение психоэмоционального напряжения в происхождении аритмий сердца. В ряде случаев повреждающее действие стрессов реализуется преимущественно через нарушение функции эндокринных желез, сопровождающихся развитием гипертиреоза, сахарного диабета [52].

Большое количество исследований посвящено влиянию эмоционального стресса на развитие гипертонической болезни. Повышенное психоэмоциональное напряжение является одним из ведущих факторов риска в возникновении ишемической болезни сердца и инфаркта миокарда [43].

1.4 Особенности функциональной асимметрии в процессе адаптации

Функциональная асимметрия в нормальных условиях

Развитию мозга и его морфо-анатомическим особенностям посвящено громадное количество исследований, но до середины ХХ века достоверных сведений об асимметрии было мало. Исследователи в целом приходили к выводу о симметрии мозга людей, но постепенно нарастал объем данных о многочисленных различиях в строении гемисфер. Выявлено, что у каждого отдельного индивидуума могут наблюдаться многочисленные правые и левые асимметрии в строении разных зон мозга одновременно. Эти асимметрии могут включать размеры, форму и число анастомозов извилин, строение коры мозга, плотность клеток, соотношение нейронов и глии.

В последние десятилетия в исследованиях по асимметрии мозга выделилось важное направление - изучение полового диморфизма функциональной асимметрии [5,7]. У мужчин лучше ориентировка в пространстве, в “правом-левом” и пространственной визуализации. Обнаружены многочисленные отличия в функциональной асимметрии сенсорной сферы [7]. В. Ф. Коновалов и Н. А. Отмахова считают, что мозг мужчин более асимметричен, чем у женщин, у которых речевые функции чаще локализованы в обеих гемисферах, что приводит к использованию ими преимущественно вербально-аналитической стратегии решения даже в невербальных задачах. Видимо, левое полушарие одинаково специализировано у обоих полов, правая же гемисфера у мужчин более специализирована на аналоговом, образном, пространственном мышлении, менее представленном у женщин.

Таким образом, существует впечатляющее скопление данных, позволяющих предположить, что мозг мужчины может быть организован более асимметрично, чем мозг женщины, как по вербальным, так и по невербальным функциям. Эта тенденция редко наблюдается в детстве, но усиливается с возрастом. Есть мнение, что женский мозг подобен мозгу мужчины-левши и характеризуется пониженной специализацией полушарий. В основе предложенных различий предполагается влияние эволюционных и экологических факторов - специализация у мужчин в охоте, защите, руководстве с преобладанием зрительно-пространственных способностей. У женщин преобладали навыки, связанные с воспроизводством, воспитанием, бытом и общением [29].

Наиболее привлекательной и цельной представляется концепция В. А. Геодакяна о дифференцировке полов по эволюционному принципу сопряженных подсистем. Этот принцип подразумевает два обязательных фактора эволюции - сохранение и изменение. Оптимальным решением этого противоречия является специализация различных индивидов по тому или иному направлению, так как одновременно эти качества противоречат друг другу[14].

Женский пол, имеющий более широкую норму реакции, более надежные механизмы адаптации и регуляции стремится к стабилизации, увеличению надежности, что позволяет произвести наиболее здоровое потомство. Здесь преобладает консервативный отбор генных комбинаций. Такой отбор способствует активизации базовых, эволюционно старых механизмов, не требующих произвольного управления и вмешательства (например, процесс беременности!). Это требует значительно большей активизации правого полушария и хорошей связи гемисфер [57].

Мужской пол специализирован на поиске и отборе новой информации, которую он передает по широкому каналу связи с потомством. Значительная функциональная асимметрия мозга необходима для формирования локальных программ адаптации. В конце цикла и у мужчин и у женщин эти программы автоматизируются и хранятся в правом полушарии, то есть по ним не наблюдается полового диморфизма.

Большинство авторов рассматривают, как правило, две крайние стратегии адаптации, присущие различным гемисферам: осознанная - неосознанная, вербальная - невербальная, рациональная - иррациональная, логическая - эмоциональная, аналитическая - синтетическая и так далее. Однако такой упрощенно - дихотомический подход в последнее время все чаще подвергается критике, так как накапливаются данные о более сложном разделении и более того - пересечении функций гемисфер. Многие исследователи приходят к выводу, что оба полушария с той или иной степенью успешности могут выполнять все функции, а выбор ФС и доминирование зон коры мозга определяется в большей мере стратегией реагирования, а не видом информации и деятельности. Это относится к эмоциям, вербальной информации, задачам зрительного поиска [18], оперированию образной информацией и идентификации лиц. Кроме этого показано, что в динамике различных состояний у человека закономерно меняется ФА в целом и отдельных зон мозга [48,54]. Все это осложняет поиски параллелей между асимметрией и личностными качествами.

Правое полушарие в большей мере специализируется на жестких, автоматизированных реакциях, воспринимает физические параметры среды, оценивает биологическую значимость информации, отвечает за биологическую адаптацию и реагирует на низковероятные события. Левое полушарие более интровертное, специализируется на установлении новых связей, точной координации действий, воспринимает знаковые сигналы, заведует социальной адаптацией и реагирует на высоковероятные события.

Ведущая роль эмоциональной сферы требует рассмотрения связи функциональной асимметрии с эмоциями. Обширная литература на эту тему чаще всего содержит указания на правое полушарие, как эмоциональное в противовес логическому левому. Но такой взгляд уже давно отвергнут и чаще всего встречается мнение, что правая гемисфера отвечает за отрицательные эмоциональные реакции, а левая - за положительные [16,19].

В последнее время накапливается множество данных об упрощенности такого подхода. Показано, что оба полушария могут генерировать различные эмоции в зависимости от того, что является причиной их появления. Например, при опознании эмоций ведущую роль играет левая височная область, а при их мысленном воспроизведении - еще и лобные зоны. Правая фронтальная кора отвечает больше за воспроизведение, а левая - за восприятие новой информации и соотношение их активностей. В соответствии с мнением П.В. Симонова, Л.И. Афтанаса, М.Н. Русаловой и других исследователей, функциональная асимметрия при эмоциональных состояниях будет определяться динамическим взаимодействием систем, определяющих знак эмоции (правое - левое полушария), эмоциональную активацию (теменно-височные зоны, преимущественно правая), неэмоциональную активацию (вектор от правой каудальной к лево-фронтальной коре) [48].

Обнаружена связь преимущественно утренней активности (биоритмотип “жаворонок”) с относительным усилением активности левого полушария, а вечерний (“сова”) - с активностью правого. Видимо, склонность к четкому порядку, ритму активности и его выраженности коррелирует с высокой работоспособностью и преобладанием левополушарной активности [28].

Функциональная асимметрия в условиях стресса

Несмотря на явно различную связь полушарий мозга с эмоциональной сферой, вегетативной регуляцией, когнитивными процессами и другими аспектами приспособительной деятельности, вопросы взаимоотношений функциональной асимметрии и адаптационных процессов изучены явно недостаточно. Одной из наиболее разработанных на сегодня является проблема адаптации к суровым климатическим условиям Сибири, Дальнего Востока, Заполярья и, связанная с ней, проблема миграций в эти зоны. Выведена закономерность, что среди постоянно живущих в не экстремальных условиях частота левшей (правополушарных) выше среди неадаптированных, а среди живущих в экстремальных условиях - наоборот, частота правополушарных выше среди адаптированных [3,47].

Подтверждение роли правой гемисферы в адаптации к субэкстремальным и экстремальным факторам получено в целой серии исследований, проведенных на вахтовых рабочих, альпинистах и при быстрых трансмеридиональных перемещениях [19,33].

Рассматривая варианты адаптивных стратегий, можно выделить два крайних варианта - гипермобилизационный и гипомобилизационный. Первый вариант соответствует типу “спринтер”, а второй - “стайер” по классификации В. П. Казначеева [22]. Первый тип быстро включает резервы системного уровня (активация деятельности, активация гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой оси по симпатоадреналовому и затем глюкокортикоидному пути, активация тиреоидной системы и т.д.). Второй тип адаптируется медленно и включает генетические и метаболические, тканевые механизмы. Длительная задержка на первой стадии приводит к истощению ресурсов и различным пред- и патологическим состояниям, тогда как переход на вторую стадию снимает нагрузку с психологических и психофизиологических механизмов. Обнаружено, что первому типу реагирования, спринтерской стратегии соответствует устойчивое превалирование активности левого полушария, а второй - правого.

Нарушение процесса адаптации, связанное с задержкой на первой стадии, описано как “процесс незавершенной адаптации”. При этом происходит активный поиск путей замещения, компенсации функций с помощью ЦНС, активнейшую роль в которых, играет правая гемисфера. Ее длительное напряжение при избыточном действии внешних факторов приводит к застойным процессам по типу положительной обратной связи с формированием невротических, психосоматических и психопатологических реакций с дезинтеграцией межполушарных взаимодействий, сверхустойчивой резкой асимметрией или ее нивелированием [3,19,33]. По мнению авторов концепции незавершенной адаптации, это состояние принципиально отличается от состояния адаптации и дезадаптации. Оно широко представлено в современном мире и развивается либо при действии факторов, для которых у человека нет эволюционно опробованных и генетически закрепленных механизмов адаптации (химическое загрязнение, гиподинамия, информационное загрязнение), либо, когда его индивидуально-генетические особенности не позволяют ему адаптироваться (алкоголь для северных народов, наркотики, условия севера для мигрантов-правшей и т.д.). Одним из следствий незавершенности адаптации, его проявлением, симптомом может являться компенсаторный характер поведения, в частности - аддиктивное и девиантное поведение [33].

Обширная литература по различным видам социальной дезадаптации содержит относительно малое количество данных о функциональной асимметрии. Систематические исследования в этой области касаются только невротических, психосоматических реакций и аддиктивного поведения на примере алкоголизма.

Подверженность риску аддиктивных фиксаций в поведении способствует низкая переносимость психологического дискомфорта при повышенном стремлении к эмоциональной поддержке окружающих. Особое значение в возникновении и развитии аддиктивных расстройств придается изучению роли личности и эндогенных факторов - задержке развития мотивационной сферы с инфантильностью и социальной пассивностью, стресс-уязвимости, неорганизованности структуры личности, конституциональной легкости возникновения тревоги и напряжения.

Существует мнение, что у больных алкоголизмом нарушается в большей степени зрительно-пространственный анализ и происходит нарушение вербальной функции [55]. Клиническая картина алкогольного опьянения по структуре близка к симптомам дефицита правого полушария [7]. При алкоголизме асимметрия значительно изменяется, что обозначает нарушения в эмоциональной оценке сигналов [55]. Алкоголь сначала активизирует, а затем угнетает функции правого полушария, что соответствует проявлению беззаботности, благодушия, “алкогольного юмора” и эйфории. Это свидетельствует о преобладании функций левого полушария [7]. В дальнейшем следует падение активности и левого полушария.

Выраженная активация правого полушария при приеме алкоголя и даже при упоминании о нем отмечена в работе А.Е.Боброва. В опытах на животных показано стресс-протекторное действие алкоголя, способствующего выбросу опиатов, АКТГ и кортикостерона. Особенно сильно это проявляется у индивидуумов с повышенной ориентировочно - исследовательской активностью и низкими порогами болевой и эмоциональной чувствительности. Резкий выброс АКТГ соответствует стрессовым ситуациям и депрессиям. Известно, что процент леворуких среди больных хроническим алкоголизмом значительно выше, чем в общей популяции, среди них больший процент симметрии дерматоглифических показателей. Таким образом, можно предположить, что в основе взаимосвязи левшества и алкоголизма лежит недостаточная активность и эффективность левого полушария, что можно назвать хронически незавершенной адаптацией. Интересно отметить, что признаки дисфункции левого полушария, особенно его лобных долей, наблюдаются при наркомании, психопатии и этому соответствует классическое описание невроза [7].

Функциональная асимметрия в патологических состояниях

В литературе имеется громадное количество фактов о связи функциональной асимметрии с психическими, психосоматическими и соматическими патологиями [7]. Наиболее часто встречаются сообщения о связи особенностей асимметрии мозга с шизофренией. Кроме того, что шизофрения явно связана с полом, при этом заболевании, имеющем очень разнообразные формы проявления и течения, часто встречается дефект одного из полушарий. Наиболее часто наблюдается функциональный дефицит левого полушария в покое, резко усиливающийся при информационных нагрузках. У женщин, больных шизофренией, обнаружена меньшая частота леворукости и амбидекстрии. В отличие от шизофренических расстройств, связанных с нарушением информационных процессов и мышления, при аффективных расстройствах страдает в основном эмоциональная сфера и процесс принятия решений. У людей с такими нарушениями чаще всего выявляется дефицит функции правого полушария. Есть указания, что, алкоголизм связан, прежде всего, с нарушением работы правого полушария, введение алкоголя вызывает торможение его активности и эйфорию, как реакцию левого полушария [7]. Нарушение функционирования правого полушария зафиксировано у больных СПИДом, при циррозе печени, стенокардии напряжения и избыточном весе. Обнаружено, что у истинных левшей число иммунных заболеваний в 2,5 раза выше, чем у правшей, а частота отклонений в состоянии здоровья при обучении в 10 раз выше. У левшей чаще бывают мигрени, аллергии, заикание, заболевания щитовидной железы (гиперфункция), причем у мужчин эти отклонения встречаются чаще.

Анализ литературных данных и результатов собственных исследований позволил В. В. Колышкину сформулировать следующие положения о влиянии полушарного доминирования на форму патологических реакций: у правополушарных людей пограничные состояния протекают по типу невроза, который при усилении неблагоприятных воздействий переходит в психосоматическое заболевание. Чаще всего это бывает гипертоническая болезнь, язвенная болезнь желудка, язвенный колит, тиреотоксикоз, нейродермиты, ишемическая болезнь сердца, бронхиальная астма. Характерным для этих людей является склонность к депрессивным расстройствам [24].

Левополушарный тип в своем развитии также проходит стадию невроза, но она скоротечна и при обращении к врачу чаще всего не фиксируется. Дальнейшее развитие протекает уже по психотическому типу, который может перейти в глубокие, необратимые изменения личности вплоть до органических поражений мозга - стойкая дисгармония личности с неадекватным отражением окружающего мира, с нарушением социального поведения, изменением различных сторон психической деятельности. Неоднократно отмечаются случаи бреда, галлюцинации, психомоторные и аффективные расстройства.

Необходимо отметить, что характерные особенности психики при избыточной активности одного из полушарий зависят от исходного типа латеральности. Н. Н. Брагиной и Т. А. Доброхотовой показано, что у правшей с поражением правого полушария чаще наблюдаются онейроидные состояния, а при поражении левого - наблюдается сумеречное состояние сознания с выпадением памяти, но при этом внешняя активность сохраняется на уровне автоматизированных действий. Тоскливая депрессия наблюдается обычно при поражении правого, а тревожная депрессия - левого полушария. У левшей картина совершенно иная. В картине одностороннего поражения мозга левшей примечательна тенденция к преобладанию галлюцинаций. Для некоторых леворуких картина повторяет таковую у правшей, что подтверждает идею о различии рукости и функциональной асимметрии в целом. Таким образом, можно сделать заключение, что различные пред- и патологические состояния в значительной мере связаны с функциональной асимметрией мозга и во многих случаях нарушение взаимоотношений полушарий приводит к нарушению нервно-психической и соматической сфер[7].

1.5 Роль сна и сновидений в адаптации к внешним условиям

Современные представления о функциях сна

Сегодня существует более 30 теорий функционального назначения сна. Традиционно наибольшей распространенностью пользуется представление, согласно которому сон нужен для отдыха ЦНС, и в первую очередь головного мозга [8].

Наряду с гипотезой об отдыхе головного мозга во время сна существует концепция коркового гомеостазиса, согласно которой редукция сенсорных сигналов, поступающих извне, ведет в медленном сне к компенсаторному выделению сигналов из мозга, в то время как парадоксальный сон повышает тонус коры с помощью эндогенной афферентации.

Оригинальную точку зрения имеет Т.Н. Ониани, который считает, что во сне организм отдыхает от бодрствования, а в бодрствовании - от сна [42]. Разновидностью восстановительной теории сна является информационно-адаптационная теория, согласно которой в состоянии сна происходит очищение хранилища информации, пересмотр и обновление программы действия [4]. Близкой к ней по идее является гипотеза Н. И. Моисеевой, считающей, что происходит «чистка», но не хранилища информации, а биоритмов, а также регулировка этих ритмов [37].

Кроме гипотез о функциональном назначении сна существуют и гипотезы о роли его отдельных фаз. Так, парадоксальному сну приписывается функция периодической активации мозга во время сна, что предотвращает нежелательные изменения в структуре нервных клеток, а также функцию поддержания сна в течение длительного времени [4]. Парадоксальному сну отводят также роль преодоления умственной усталости. Н. И. Моисеева считает, что этот вид сна играет роль предохранительного клапана, соответствующему чрезмерному усилению активности, которая могла бы в противном случае повлечь пробуждение [37].

Ряд авторов придерживаются мнения об адаптивной функции этой фазы сна, защиты личности от нерешенных конфликтов; функциональной задачей парадоксального сна является компенсация отказа от поисковой активности в существовании [10, 30, 44, 47].

Современные гипотезы полагают, что назначение быстрого сна - не допустить чрезмерного углубления медленной фазы сна. Основанием для этой гипотезы являются биохимические процессы, происходящие во время обоих фаз сна [6].

Что касается медленноволнового сна, то большинство исследователей сходится на том, что этой фазе принадлежит основная роль в обеспечении восстановительной функции сна [6]. Медленному сну и, в частности, дельта-с ну, приписывается также активная роль в улучшении адаптивных процессов при действии различных стрессовых раздражителей [10].

Существует так называемая энергетическая теория сна, впервые предложенная К. Фишер. Согласно этой теории, функция сна состоит в поддержании оптимума расхода энергии организма и его жизненных сил. Данную теорию некоторые авторы рассматривают с точки зрения экономии энергии и пластических веществ, связывая потребность во сне с совпадением ночного времени суток и негативных фаз циркадных биоритмов [6,28]. Кроме основной, сон имеет и другие функции - восстановительную, охранительную и функцию переработки информации. На основании этих теорий М. М. Богословский делает вывод: головной мозг здорового человека при малых и средних умственных и физических нагрузках в течение дня не устает и в особом отдыхе не нуждается [6].

Одной из основных функций сна является социопсихическая адаптация человека. Функциональная недостаточность системы «быстрый сон - сновидения» приобретает большое значение в патогенезе невротических и соматических расстройств.

История развития представлений о функциях сновидений.

Попытки научно объяснить сновидения возникали с давних времён. Наиболее ценные мысли высказал Аристотель. Он считал, что сновидения есть мышление, продолженное во время сна; на содержание сновидений влияет состояние организма, и поэтому по сновидениям можно предугадать начинающиеся болезни.

В средние века в Европе появились интересные работы. Ф. Бэкон говорил, что во сне «внутренние органические возбуждения проецируются во внешний мир, проявляясь сновидением»[12]. Ламеттри считал сновидения продуктом частичного бодрствования головного мозга.

K. Burdach (1838) полагал, что «душа во сне способна правильно толковать воспринимаемые чувственные впечатления и реагировать на них». Из наиболее известных исследователей XVIII - XIX в., необходимо отметить K. Richard (1766), F. Hildebrand (1875), P. Radestock (1878), Ph. Tisse (1898). Они считали сновидение промежуточным состоянием между сном и бодрствованием, «каждый случайно воспринимаемый шум вызывает соответствующее сновидение» [23].

Были высказывания о полной абсурдности и отсутствии причинной связи в сновидениях, а так же о том, что сновидения и бред имеют общее происхождение. В. Х. Кандинский считал, что галлюцинации есть не что иное, как патологические сновидения.

На работе И. Г. Оршанского (1878) сказалась уже получившая в это время известность рефлекторная теория И. М. Сеченова. Сну и сновидениям он пытался дать биологическое и физиологическое объяснение, считая, что смена сна и бодрствования представляет собой проявление общего для всей природы биологического ритма. По Сеченову, в сновидениях происходят «небывалые комбинации бывалых впечатлений»[6].

С конца XIX и в начале XX в. западноевропейские исследователи всё больше и больше стали отходить от материалистического понимания сновидений. Наиболее ярко это выразилось в теории З. Фрейда. Сновидения, согласно его теории, есть проявление деятельности «бессознательной» сферы психики, скрывающей в себе наиболее важные мотивы поведения, «духовные корни», болезненные элементы. Он указывал, что само сновидение тоже невротический симптом, который к тому же имеет неоценимое преимущество в том, что проявляется у всех здоровых. При помощи психического анализа сновидений он считал возможным познать «бессознательную» область человека. Фрейд полагал, что подсознательные элементы психики играют почти исключительную роль в возникновении и формировании сновидений, внешние же и соматические раздражители почти не имеют значения.

Действительно, связь между материальными процессами в головном мозге и психическими проявлениями его деятельности еще мало изучена. Область бессознательного в нашей психике есть и оказывает влияние на сознание[12].

Последующий период развития научной мысли о сновидениях был очень плодотворным благодаря появлению работ И. П. Павлова, посвященных изучению деятельности головного мозга и экспериментально установивших не только общие принципы, но и много конкретных закономерностей работы больших полушарий. Он считал, что в основе сновидений лежит хаотическое растормаживание корковых нервных следов различной давности, соединяющихся самым разнообразным образом. Л. А. Орбели полагал, что во время сна тормозные процессы отделяют некоторые отделы коры головного мозга, тогда как другие функционируют и тем самым обуславливают появление сновидений [23].

Ряд исследователей предполагает, что сновидения выполняют какую-то важную функцию и необходимы каждому человеку, так как нарушение сна в период, когда были сновидения, вызывало у людей повышенную раздражительность, беспокойство[12]. Другую точку зрения на этот вопрос имеет В. Н. Касаткин, считающий, что наличие большого числа сновидений, особенно неприятных, является признаком нарушения функционального состояния ЦНС, вызванного неблагоприятными внутренними или внешними раздражителями [23].

Использование методики ЭЭГ показало, что электроэнцефалографические картины сна значительно изменяются на протяжении одной записи, что позволило создать понятие «фазы сна». Впервые картина субкортикограммы человека в момент сновидений зарегистрирована Н. И. Моисеевой [37]. Оказалось, что в момент сновидений в подкорковых образованиях человека происходит мгновенное нарастание частоты импульсной активности [36]. При пробуждении из быстрого сна здоровые испытуемые в 80-90% случаев докладывают о сновидениях.

В связи с применением к изучению сновидений психофизиологического подхода появилась возможность для сближения науки о функции сна с современными представлениями о психологии личности. Эти представления учитывают значительные индивидуальные различия, обусловленные широким спектром мотиваций и различными соотношениями у каждого человека механизмов психологической защиты.

Связь сновидческой деятельности с личностными особенностями

Правомерно предположить, что существенное влияние на сон оказывают индивидуально-типологические особенности личности, однако фундаментальные исследования этой проблемы практически отсутствуют. Некоторые исследователи, тем не менее, обращают внимание на тот факт, что частота отчетов о сновидениях и их содержание зависит как от адаптивных особенностей самих сновидений, так и от психо-типологических особенностей личности [44].

Выявлено, что субъективная активность засыпания высокотревожных лиц более чем в два раза больше, чем у низкотревожных. Эта разница возникает из-за нарушения способности человека адекватно оценивать длительность своего сна, так называемые нарушения «чувства сна», засыпания, а так же его необходимости. Высокотревожным людям для того, чтобы быть в оптимальной форме, необходимо спать больше, чем низкотревожным, хотя при увеличении длительности сна больше обычного у первых часто ухудшается самочувствие. Хорошее настроение и самочувствие после пробуждения приходит в 2 раза позже к высокотревожным лицам [25]. Сон акцентуированных личностей (в соответствии с концепцией Леонгарда) по сравнению со сном лиц, не имеющих акцентуаций характера, отличается укорочением общей длительности. Уменьшением латентного периода наступления фазы быстрого сна при компенсаторном увеличении представленности дельта - сна. При разделении акцентуированных личностей по типам акцентуаций выявлено, что фактор личности оказывает существенное влияние на показатели сна, главным образом на продолжительность дельта - сна[31, 38-39].

У здоровых сенситивных личностей интенсивность сновиденческих отчетов при пробуждении из быстрого сна выше, чем у несенситивных [44]. Среди лиц с высоким нейротизмом чаще встречаются испытуемые, которые считают, что видят сновидения почти каждые сутки и на протяжении всей ночи. У лиц с высоким нейротизмом субъективно оптимальная длительность суточного сна несколько выше, чем у лиц с низким нейротизмом; среди эмоционально нестабильных недовольные глубиной своего сна составляют почти третью часть. Эмоционально нестабильные личности лучше и дольше помнят содержание сновидений, чаще видят особые сновидения перед болезнью, кошмарные сновидения, чем эмоционально стабильные. Эти результаты показывают большую значимость, образность, информативность, эмоциональность сновидений у лиц с высоким уровнем личностной тревожности, нейротизма и экстравертированности по сравнению с низкотревожными, эмоционально стабильными и интровертированными, что является, по-видимому, компенсаторной реакцией первых для улучшения их адаптации к окружающей социальной среде. Почти все экстраверты хотят видеть сны. И, несмотря на то, что им часто снятся кошмары, они желают видеть именно эмоциональные сны, что в большей степени и способствует их адаптации [27].

Интроверты реже видят кошмарные сновидения, почти у 43% собственная речь в сновидениях отсутствует. У интровертов исходно преобладает более высокий уровень активации после депривации сна - они в состоянии выполнить все задания на бдительность успешно в отличие от экстравертов [1]. У экстравертов выше активность в сновидениях. Женщины с конвергентным типом мышления обнаруживают большую вариабельность в отчетах о сновидениях, чем женщины с дивергентным типом мышления. У женщин в период менструаций обнаруживается больше эмоциональных конфликтов в сновидениях. Сновидения мужчин более активны, в них больше мотивов враждебности по отношению к другим мужчинам[45, 58].

Таким образом, индивидуально-типологические особенности личности оказывают существенное влияние на восприятие человеком своего сна.

Связь сновидческой деятельности с функциональной асимметрией мозга

Функциональная асимметрия полушарий играет важную роль в механизмах психологической защиты. Известно, что отчеты о сновидениях, в том числе и с включением зрительных компонентов, в значительной части случаев сохраняются после расщепления мозга. Это факт принципиальной важности, поскольку он означает, что сновидения могут развертываться исключительно на основе функциональных возможностей отчитывающегося левого полушария. Впрочем, жесткая связь зрительных образов и не только во время сновидений, но и во время бодрствования с активностью правого полушария подвергается сомнению рядом авторов [46]. Многие исследователи предполагают, что в продуцировании образов и снов принимает большое участие правое полушарие, большая активность которого заметна при наличии невротических черт личности [26]. За последние годы получены некоторые прямые доказательства важной роли правого полушария в происхождении сновидений: 1) на ЭЭГ во время быстрого сна на фоне уменьшения физиологической связи между полушариями регистрируется более высокая активность правого полушария; 2) при органическом поражении правого полушария снижается возможность к продуцированию образов и уменьшаются отчеты о сновидениях; 3) при электрическом раздражении правой височной доли во время нейрохирургических операций больные отчитываются о переживаниях, напоминающих сновидения [47].Самые яркие сновидения отмечаются в последних циклах сна, но именно в этих циклах доминирование активности правого полушария сменяется доминированием активности левого [46].

Активность правого полушария больше связана с бессознательными процессами, анализом невербальной информации, отрицательными эмоциями (печалью и страхом), а левого - с сознательными и речевыми процессами, положительными эмоциями. Большая эмоциональная лабильность, меньшая сила торможения нервных процессов у правополушарных показывают, что эмоционально-психологическая устойчивость у них меньше, чем у левополушарных.

По данным некоторых исследователей, процент цветных сновидений больше у правополушарных, они чаще видят кошмарные сновидения, чаще испытывают разнообразные ощущения (зрительные, вкусовые и т. п.). Сновидения правополушарных более информативны: они слышат во сне музыку, лучше понимают речь, считают, что видят «вещие» сновидения. Повышение значимости, образности, эмоциональности сновидений у правополушарных является компенсаторной реакцией для улучшения их адаптации, уменьшения невротизации[25,27].

Проблема межполушарных отношений в стадии быстрого сна остается спорной. Более высокая активность левой руки в психомоторных тестах при пробуждении из быстрого сна коррелирует с более яркими отчетами о сновидениях. После пробуждения из быстрого сна лучше выполняются тесты, адресованные правому полушарию, а после пробуждения из медленного - тесты, адресованные левому. Частота отчетов о типичных, насыщенных образами сновидениях не зависит от наличия и выраженности правополушарной доминантности, что в принципе можно объяснить одинаковым сдвигом в сторону активации правого полушария во время быстрого сна как у лиц с исходным доминированием правого, так и у лиц с исходным доминированием левого полушария [42]. Имеется предположение, что характер межполушарной асимметрии меняется в течение суток в определенном ритме, который продолжается во время сна, совпадая с ритмом медленный сон - быстрый сон. Следовательно, левое полушарие принимает участие в генерации сновиденческой активности, которая качественно отличается от таковой, связанной с правым полушарием. Отсюда напрашивается вывод, что правое и левое полушария могут отвечать за разные аспекты сновидческой активности [46].

Особенности сновидческой деятельности в условиях стресса и патологи

Данные о влиянии на сон внешних факторов, особенно эмоционально значимых, довольно противоречивы, к тому же ряд таких данных получен в эксперименте на животных и не может быть прямо перенесен на человека.

Показано, что очень многие воздействия -- непрерывный шум, болевые раздражения, резкое ограничение двигательной активности животного, реакция ярости, искусственно вызванная раздражением соответствующих зон мозга -- провоцируют и вызывают простую ответную активно-оборонительную реакцию по типу избегания или агрессии, вызывают у экспериментальных животных существенное уменьшение представленности быстрого сна.

На человеке наиболее подробно изучено влияние на сон новых, необычных условий при первом исследовании полиграфической структуры сна в энцефалографической камере. Большинством исследователей показана редукция быстрого сна и удлинение латентного периода быстрого сна в первую ночь исследования, причем без эффекта отдачи в последующие ночи[44].

Менее определены данные о влиянии первой ночи исследования на дельта-сон: имеются сообщения о некоторой редукции дельта-сна и об отсутствии изменений дельта-сна. Доказано, что у пожилых людей адаптация к ситуации исследования (проявляющаяся восстановлением длительности быстрого сна) происходит не после первой, а только после второй ночи. В то же время имеются отдельные сообщения, что эффект первой ночи вообще не является обязательным и при эндогенной депрессии он отсутствует, как правило. Вопрос о природе эффекта первой ночи в литературе почти не обсуждается. Можно предположить, что ситуация исследования, как новая и необычная, вызывает тревогу, ориентированную вовне, с повышенной готовностью к пробуждению и активному взаимодействию с внешней средой, что и приводит к редукции быстрого сна.

Данные о воздействии на сон естественных стрессорных ситуаций не только очень немногочисленны, но и малоинформативны. Holdstock и Vershoor исследовали сон студентов до, во время и после экзаменационной сессии и обнаружили только сокращение общего времени сна в период сессии без изменения структуры сна. Khowless с соавторами исследовали сон 9 новичков и 9 опытных парашютистов за четыре ночи до прыжка с парашютом и в ночь после прыжка. В ночь непосредственно перед прыжком по сравнению с фоном было выявлено незначительное изменение сна: у опытных прыгунов удлинен период засыпания, у новичков увеличена 1-я стадия [42].

C точки зрения гипотезы Н. И. Моисеевой [36,37], рассогласование биологических ритмов различных функций является пусковым механизмом сна, вызывающим инстинктивное поведение, окрашенное эмоционально - желание спать. Если заснуть удается, то стадии сна идут своей чередой и необходимое регулирование осуществляется в должной мере - положительные эмоции находят свое отражение в ощущении хорошего состояния и хорошего настроения после сна или возникают в парадоксальной фазе сна и выражены в более или менее эмоционально окрашенных сновидениях. В исследовании Н.И. Моисеевой (1975) стрессорная ситуация приводила к увеличению общей продолжительности сна, уменьшению числа переходов из стадии в стадию и уменьшению числа эпизодов быстрого сна [36].

Несколько более определенные результаты получены при таком специфическом экспериментальном эмоциональном стрессе, как демонстрация перед сном фильма, вызывающего тревогу. После просмотра такого фильма меняется в основном не структура ночного сна, а содержание отчетов о сновидениях при пробуждениях из быстрого сна. В одних случаях некоторые элементы фильма внедряются в содержание сновидений, возрастает тревожность сновидений и увеличивается число бессодержательных отчетов о сновидениях. В других случаях не было прямого внедрения содержании стрессирующего фильма в содержание сновидений, но сами отчеты о сновидениях становились длиннее, были более образными, эмоциональными и необычными, хотя и без негативного эффекта. В исследованиях Соhеn установлено, что те субъекты, у которых элементы неприятных предсонных переживаний внедряются в сновидения, обнаруживают более хорошую адаптацию к стрессирующей ситуации и повышенную готовность вновь встретиться с этой ситуацией [13].