Размещено на http://www.allbest.ru/

Курсовая работа

на тему: «Роль автобиографической памяти в показаниях обвиняемых и свидетелей»

по дисциплине: Клиническая психология в экспертной практике



Оглавление

• Введение
• 1. Автобиографическая память
• 1.1. Понятие автобиографической памяти
• 1.2. Воспоминания
• Выводы
• 2. Судебный процесс
• 2.1. Воспоминания в суде
• 2.2. Психологические аспекты судебного процесса
• 2.3. Роль автобиографической памяти в показаниях
• Выводы
• 3. Истинность показаний
• 3.1. Критерии истинности показаний
• 3.2. Опознания
• 3.3. Биография
• Выводы
• Заключение
• Список литературы


Введение

Актуальность исследования: заключается в междисциплинарной связи общей психологии, а именно когнитивного процесса памяти, в частности автобиографической с юридическим аспектом проблемы - показаниями обвиняемых и свидетелей, включающим анализ истинности и ложности показаний, данных этими группами лиц, определяемых с помощью механизмов функционирования автобиографической памяти. Настоящая проблема в литературе начала освещаться относительно недавно, но уже существует довольно обширная база изученных особенностей работы данной подсистемы памяти человека.

Цель: выявить роль автобиографической памяти в формировании показаний обвиняемых и свидетелей.

Объект: показания обвиняемых и свидетелей на стадии предварительного расследования и при рассмотрении дела в суде.

Предмет: психологические закономерности механизмов функционирования автобиографической памяти и её влияния на процесс формирования показаний обвиняемых и свидетелей.

Гипотезы: автобиографический память информация

1. Существуют такие механизмы функционирования памяти, по которым можно судить о принадлежности некого воспоминания к автобиографической подсистеме памяти, т.е. оно является «прошлым опытом» человека. Это событие подвергается достаточному эмоциональному переживанию, превращаясь в социализированный автобиографический рассказ со смыслом и подвергающимся значительным изменениям во времени.

2. Основные критерии истинности показаний, исходя из специфики функционирования автобиографической памяти, дают представления о подлинности показаний свидетеля или обвиняемого. Если воспоминание является вымышленным, то оно уже не входит в автобиографическую подсистему процесса памяти, здесь человек «выдумывает» событие и блок автобиографической памяти не задействован.

Задачи:

1. Анализ литературных данных по теме исследования.

2. Определение характерных психических явлений, особенностей, свойственных для автобиографического воспоминания.

3. Выявление основных критериев истинности показаний, исходя из специфики функционирования автобиографической памяти.

4. Отграничение различий в механизмах функционирования автобиографической памяти («прошлый опыт человека») от динамики развития ложных воспоминаний.



1. Автобиографическая память

1.1 Понятие автобиографической памяти

«Автобиографическая память - это субъективное отражение пройденного человеком отрезка жизненного пути, состоящее в фиксации, сохранении, интерпретации и актуализации автобиографически зависимых событий и состояний, определяющих самоидентичность личности как уникального тождественного самому себе психологического субъекта» (Нуркова, 2000). Приведем еще одно определение этого понятия: «Автобиографическая память - это подсистема долговременной памяти, оперирующая воспоминаниями о личностно значимых событиях и состояниях. Её функционирование сопровождается особым психологическим состоянием автоноэзиса («Я вспоминаю»), которое служит основой переживания себя как уникального, протяженного во времени, тождественного самому себе субъекта» (Нуркова, 2009).

Автобиографическая память служит хранилищем для субъективной, преломленной через призму мотивов и ценностей, картины прошлого. Основным организующим принципом данной подсистемы памяти является пристрастность (т.е. подверженность ситуативным эмоциям, личным желаниям и предпочтениям) и этот факт определяется как самая отличительная черта автобиографической памяти человека.

1.2 Воспоминания

Субъективное отражение пройденного человеком жизненного пути - это не что иное, как воспоминания. Обзор всего прошлого, что произошло с человеком, выраженный в вербальный рассказ. В таком рассказе отчетливо прослеживается оценка тех событий, которые произошли в жизни личности, сопровождаемая эмоциональной насыщенностью и пристрастностью. Процесс воспоминания сопровождается специфической эмоцией, отражающей переживание самоидентичности личности: «это я», ощущением конгруэнтности события и личности.

Человек как познающее существо является свидетелем, причем сразу в двух смыслах: с одной стороны - мы постоянно наблюдаем, а, следовательно, и интерпретируем происходящее вокруг нас, а с другой стороны - мы единственные свидетели собственной жизни, своих чувств и переживаний. Отсюда вытекает много вопросов: насколько правдивы наши впечатления о происходящем во внешнем мире? Истины ли наши воспоминания? Если отпечаток события в момент запечатления был адекватен реальности, гарантирует ли это правдивость воспоминания?

Ответы на эти вопросы нашлись. Существование чего-либо - это не что иное, как восприятие нами, т.е. объекты, которые мы воспринимаем, существуют лишь в нашем уме, т.о. констатируется индивидуальная реальность, основанная на опыте лишь одного человека, поэтому проблема «истинности вообще» возникать не может. А вот наличие физиологического механизма фиксации следов памяти определяет саму возможность «истинных» воспоминаний.

Существует несколько гипотез механизмов фиксации следов памяти. Во-первых, нейрофизиологическая гипотеза: идея о ведущей роли электрической активности мозга. Считалось, что поступающая в мозг информация активизирует реверберирующие цепи электрических зарядов в нейронах, это и являлось причиной сохранения полученных данных. Но, как оказалось, это предположение скорее свойственно для кратковременной памяти, поскольку информация, хранящаяся в системе долговременной памяти, сохраняется и после прекращения электрической активности головного мозга.

Во-вторых, химическая гипотеза: предполагалось, что при формировании навыков у животных повышается синтез определенных белков. В качестве носителей памяти были названы молекулы РНК, которые отвечают за синтез белков. Но данная версия так же потерпела фиаско. Данные о переносе памяти оказались лишь технологическим артефактом. Быстрее обучались не подопытные животные, получившие инъекции РНК, а лаборанты, которые совершенствовали навыки тренировки у них.

Третья версия: Р. Броун, Дж. Кулик (Brown, Kulik, 1977) считали, что фиксация следов памяти происходит по импринтинговому механизму, но полученные данные говорят о том, что наличие нейрофизиологического базиса запечатления события прошлого не позволяет определить истинность воспоминаний, поскольку процессы реконструкции значительно превосходят в человеческой психике процессы примитивного, стихийного считывания.

Четвертая версия, она же является общепризнанной, это структурные изменения в нейронах. Среди основных гипотез, подобных преобразований, можно указать на формирование нейронных сетей и модификаций синаптических контактов между нейронами (синапсы Хебба). В результате изменений такого порядка и формируется новый навык, знание, умение.

Мы разобрались с принципом фиксации следов памяти, теперь перейдем к вопросу о их локализации. В ходе экспериментов У. Пенфилда (Пенфилд, Джаспер, 1958) - были обнаружены побочные явления в результате воздействий на зоны мозга человека при лечении эпилепсии. В своих опытах Пенфилд обнаружил, что при стимуляции электродами подкорковых областей, находящихся в сознании пациентов, они начинали видеть картины прошлого, наблюдался феномен яркого целостного образа события (кадры из прошлого), причем люди вспоминали образы, которые до этого никогда не присутствовали в сознании. Это может говорить о локализации следов памяти именно в этих подкорковых областях.

Выводы

Отличительной чертой автобиографической памяти является ее пристрастность и эмоциональная насыщенность, выраженная в воспоминаниях человека и составляющая его судьбу (картину прошлого).

Важной задачей в изучении данной темы является ввод критериев оценки истинности воспоминаний, считая, что каждое воспоминание является лишь констатированием индивидуальной реальности, основанной только на опыте человека. Такими критериями являются, во-первых, принцип механизмов фиксации следов памяти и, во-вторых, принцип локализации следов памяти.



2. Судебный процесс

2.1 Воспоминания в суде

Трудности верификации воспоминаний не снимают необходимости решения вопросов на практике, возникающих в этой связи, в частности в ходе судебных процедур.

Автобиографические воспоминания играют большую роль на всех этапах судопроизводства: дознании, следствии и рассмотрении дела непосредственно в суде.

Суд выносит свой вердикт о составе преступления именно на основании воспоминаний участников события (подозреваемых, свидетелей, подследственных, обвиняемых, потерпевших), а также на основании объективных улик.

Но воспоминания представляемые суду, не являются точной калькой реальности. Поэтому необходимо проанализировать психологические закономерности динамики изменений и искажений автобиографических воспоминаний, определяющих степень их истинности в ходе судопроизводства. Среди этих закономерностей важную роль играют как общие детерминанты функционирования памяти, так и частные законы ее работы отдельных подсистем.

Эпизод преступления, фиксируясь в автобиографической памяти, начинает существовать, согласно специфике работы этой подсистемы памяти. Но помимо автобиографической памяти к долговременной памяти относятся еще две подсистемы - это эпизодическая и семантическая память. В зависимости от того, достоянием какой подсистемы памяти оказываются содержания, относящиеся к факту преступления, способы их хранения и воспроизведения, определяемые видом кодирования, и, соответственно, степень объективности будут различными. Кодом для эпизодической памяти является эпизод, а для семантической подсистемы - значение. Автобиографическая память обладает иным специфическим кодом, отличным от эпизодического кодирования и кодирования в семантической подсистеме памяти.

Основным феноменом автобиографической памяти является яркий целостный образ события, как кадр или живая картина. Этот образ способен возродить всю гамму переживаний прошедшего момента. Именно событие является комплексной единицей автобиографической информации. Автобиографическое событие включает в себя три основных компонента: чувственный образ, растянувшийся на некоторое время; социально детерминированной схемы рассказа и непосредственно самого рассказа, который воспроизводится следователю или суду. Автобиографическое воспоминание характеризуется высокой эмоционально-смысловой насыщенностью, которая определяется единым личностным автобиографическим смыслом и четко проявляется в рассказе. Анализируя способ кодирования того или иного воспоминания, можно сделать вывод о его принадлежности к одной из вышеуказанных подсистем памяти и продолжать работу с ним как с автобиографическим фактом, лишь в случае функционирования события в автобиографической подсистеме памяти.

Рассказы, в которых выявляются другие коды, не являются воспоминаниями об автобиографических событиях, а представляют собой либо знание о том, как «это обычно происходит», не имеющей следственной ценности, либо необработанный материал, вербализация которого связана с необходимостью использовать дополнительные процедуры для его качественного извлечения.

В ходе судебного процесса, одними из важных, являются две проблемы, это: истинность воспоминания с учетом его динамики и искажающих факторов, и второе: «возвращение» полноценных воспоминаний свидетелю. Неполное воспоминание может быть углублено с помощью специально организованных приемов, в нем могут проявиться новые подробности, «пассивный» свидетель превращается в «активного». Такими приемами становятся погружение в ситуацию прошлого и проживание ее в каждой модальности отдельно (зрение, слух, осязание, обоняние, вкус), таким образом свидетель способен открыть дополнительные аспекты эпизода преступления.

2.2 Психологические аспекты судебного процесса

Воспоминания обвиняемых на первой стадии судебного заседания предстают в форме признаний. Свидетели и потерпевшие продуцируют свидетельские показания в форме опознания. Свидетельские показания представляют собой свободный рассказ, в то время как опознания предполагают только однозначные ответы (да или нет). Задача экспертов - проанализировать доступные материалы для дачи объективного заключения.

Защита и обвинение на основе показаний обвиняемых, свидетелей и потерпевших, а также на основании объективных улик и заключений экспертов выстраивают две альтернативные теории преступления - историю защиты и историю обвинения, в которых один и тот же фактологический материал представлен в первом случае так, чтобы у суда создалось мнение о невиновности подсудимого (полной или частичной на основе смягчающих обстоятельств), а во втором - о его виновности.

Итогом следствия, предъявляемым суду, является история преступления. Суду предъявляются для рассмотрения две конкурирующие истории - защиты и обвинения. Процедура судебного разбирательства построена таким образом, что история обвинения предшествует защите и поэтому обладает большей внушающей силой. Показано, что при прочих равных речь адвоката должна содержать значительно большее количество доказательств, чтобы убедить суд в невиновности подозреваемого, чем речь прокурора.

Одной из причин формирования обвинительной установки у суда является тот факт, что уголовное дело составляется следствием и имеет обвинительную ориентацию.

Ход построения возможных версий преступления включает в себя процессы выдвижения гипотез с процедурами их последующего подтверждения или опровержения.

Таким образом суд для принятия окончательного решения располагает четырьмя источниками. В трех из них безусловно преобладает психологический компонент (это - истории защиты и обвинения и интерпретация поведения участников судебного заседания непосредственно в зале суда), а четвертый (улики), будучи по своей природе объективным, задается в контексте психологических толкований. Например, металлический предмет, названный «орудием убийства», приобретает для суда психологический статус способа совершения преступления.

На основании указанных четырех источников информации суд должен принять вердикт, имеющий трехкомпонентную структуру: подтверждение/отрицание идентичности (необходимо установить, что именно данное лицо совершило инкриминируемое ему деяние), преступности (необходимо установить, что действие, совершенное этим лицом, является преступным) и намеренности (необходимо установить наличие умысла и возможности осознания и контроля своих действий обвиняемым).

Проследив ход судебного заседания в целом, обратимся к рассмотрению роли автобиографической памяти в каждом его фрагменте.

2.3 Роль автобиографической памяти в показаниях

Законодательство большинства стран запрещает использовать признание в качестве основания для вынесения вердикта. Признание, сделанное во время следствия, считается действительным лишь тогда, когда оно повторено в суде. Таким образом, допускается, что признания часто бывают ложными.

В реальности приходится иметь дело с различными видами ложных признаний и их комплексной осознаваемой и неосознаваемой мотивацией. Мотивация воспроизведения влияет на актуализируемые (и конструируемые) содержания автобиографической памяти. В.В. Знаков (Знаков, 1993) выделяет три вида правды (и лжи), в зависимости от направленности: правда-истина, или инструментальная правда, является предметным содержанием, свободным от личностного контекста; правда-справедливость, или нравственная правда, обретает смысл только в контексте взаимодействия с другими людьми и правда-совесть, или рефлексивная правда, выдвигает на передний план персонифицированное отношение как к содержательному, так и к мотивационному и коммуникативному аспектам.

Оценка правдивости автобиографического воспоминания может быть дана применительно к каждому из этих типов истинности. Примером объективной лжи, выступающей для человека атрибутом честности, «нравственной ложью», может являться «ложь во спасение». Для того чтобы вынести верное суждение об истинности автобиографического воспоминания, необходимо рассмотреть ситуативную направленность свидетельствующего.

Мотивация защиты предполагает сознательное решение принять вину на себя с целью оправдать какое-то другое лицо (мать говорит, что это она убила своего мужа, чтобы снять подозрения с дочери). Возможна и неосознаваемая мотивация признания, фактически являющегося защитным. Например, человек выдает себя за организатора преступления вместо истинного виновника, так как хочет предстать в собственных глазах сильной личностью. Для обвиняемого такое признание становится как истинное автобиографическое воспоминание.

Еще одним мотивом сознательно ложного признания может быть желание замаскировать признанием в легком более тяжелое, совершенное в прошлом преступление. Причиной ложных показаний может стать склонность к фантазированию, характерная ряду психопатических нозологий или инфантильной личности.

Мотив самонаказания - особый мотив ложного признания для личностей, испытывающих патологическое чувство вины. Внутренний локус контроля ведет к преувеличению степени своего участия в случившемся. Склонности приписывать себе реально отсутствовавший умысел совершения преступления, особенно если последствия события оказались катастрофическими и обрели глубокий личностный смысл. Так, халатность, повлекшая за собой гибель беспомощного члена семьи (ребенка или инвалида), может субъективно интерпретироваться как намеренное убийство. При этом выстраиваемая цепь интерпретаций влечет за собой переструктурирование исходного воспоминания, в него включаются новые вымышленные фрагменты и действия. Смещаются акценты. Человек делает признание не намеренно, а истинно заблуждаясь.

В отдельную группу следует выделить вынужденные признания, которые являются прямым результатом действий участников судопроизводства, заинтересованных в признании подозреваемого как самом желательном исходе дела. Все признания, сделанные под давлением (как ложные, так и истинные), вызываются необходимой потребностью - снятия психологического прессинга. Существует классификация приемов психологического давления, основывающихся на разных способах использования негативной мотивации в ситуациях ведения допроса.

Примеры таких приемов:

Создание образа «друга». Чередование «злого» и «доброго» следователей вызывает у подозреваемого желание облегчить труд «доброго» следователя, не подвести его, сознавшись во всем, что ему инкриминировано.

Сокрытие юридической информации. Юридически неграмотный подозреваемый доводится до состояния отчаяния, когда признание представляется ему неизбежным.

«Единственный выход». Подозреваемому внушают уверенность, что признание - это единственный способ прекратить допрос. Признание ситуативно становится более привлекательным, чем продолжение допроса.

Обещание снятия обвинения. Данный способ представляется скрытой аппеляцией к детскому опыту, когда само раскаяние часто заменяло наказание.

«Авторитет следствия». Подозреваемый делает признание из страха перед следователем как представителем власти. Этот способ действенен при работе с несовершеннолетними или легко подчиняемыми подозреваемыми.

Замалчивание или преуменьшение последствий преступления. От подозреваемого скрываются истинные последствия его деяния и признание совершается из-за не реалистичности оценки угрозы наказания.

«Блеф» или «Мы и так уже все знаем». У подозреваемого целенаправленно создается уверенность в полной осведомленности следствия. Этот прием имеет наиболее широкое распространение - 15% всех дел.

Задачей такого типа психологического воздействия является устранение представлений, в которых виновный может черпать внутренние силы, препятствующие расследованию. Но подобные трюки осуждаемы, однако, большинство следователей в нашей стране считают психологическое давление не только допустимым, но и вполне уместным для получения доказательств против подозреваемого. Положение усугубляется строго обвинительной направленностью следствия, которое зачастую видит свою задачу не в отыскании истинного виновника происшедшего, а в изобличении и психологическом «уничтожении» конкретного человека, который оказался подозреваемым.

Подозреваемый, если он не профессиональный преступник, в ходе следствия попадает в своеобразную психологическую ситуацию.

В ситуации «следователь-подследственный», в условиях изоляции и зависимости, осуществляется перенос инфантильных отношений подследственного на могущественную фигуру следователя. Он находится в состоянии ребенка, находящегося рядом с суровым взрослым. Следователь выступает для подозреваемого лицом, контролирующим все сферы его жизни, включая поощрения и наказания. Признание - едва ли не единственный доступный способ подследственному способ привлечения внимания следователя и манипулирования им.

Полностью ложные признания встречаются крайне редко, гораздо чаще наблюдаются частично ложные, когда непроизвольные искажения, реальные факты и умышленная ложь умело переплетены. Даже адекватное фактам признание никогда не бывает абсолютно достоверным. «Истинное признание» - всегда субъективно подлинный автобиографический рассказ, который включает в себя как реконструктивные, так и конструктивные элементы.

Мнение о том, что эпизоды фиксируются в форме нейронных отпечатков и представляют собой «фотографические» копии пережитого, оспаривается авторами экспериментальных исследований, доказывающих, что при вербализации, под действием постоянно развивающихся переинтерпретаций, автобиографическое воспоминание модифицируется. Даже истинное воспоминание при воспроизведении не тождественно точному «снимку» прошлого, а представляет собой «карту», которая достраивается и меняется в зависимости от ситуации воспроизведения, инструкции, целей, эмоционального состояния, мотивации.

Автобиографическое воспоминание по своей сути трехпланово. Эти составляющие: чувственная ткань (flashbulb), значение (социализированный автобиографический рассказ) и смысл. Трансформация одной из его составляющих ведет к изменению всего воспоминания. Эта особенность автобиографической памяти наиболее выражена для крайне значимых событий, находящихся в системе актуального поля жизни личности.

Выводы

Основной чертой автобиографического воспоминания является яркий, целостный образ события с единым личностным смыслом, выраженный в вербальный рассказ, отличающийся от общего знания «как это обычно происходит».

Т.о. автобиографическое воспоминание является одним из главных интересов следствия. Основной проблемой в данном случае является определение автобиографического воспоминания как истинного, исходя их специфики работы этой подсистемы долговременной памяти.

Мы выяснили, что существует множество причин, по которым признание, сделанное в зале суда, может оказаться ложью. Перед судом встает нелегкий вопрос выяснения факта сознательной или неосознанной лжи подозреваемого, потерпевших и свидетелей, в решении которых важную роль может сыграть психолог-эксперт, специалист по автобиографической памяти.



3. Истинность показаний

3.1 Критерии истинности показаний

Существуют ли основания для разработки психологических критериев правдивости автобиографической продукции - показаний (свидетелей и потерпевших), признаний и классификаций? Проблема истинности свидетельств очевидцев и участников преступлений - часть более широкой проблемы: что есть истинность автобиографических воспоминаний, однородно ли это понятие? Безусловно, в обычных условиях каждый имеет «право выбора прошлого». Если в бытовых ситуациях включение фантазийного элемента - органичная часть процесса продуцирования автобиографических рассказов, то в судебной практике оценка истинности приобретает первостепенное значение.

США часто сотрясают громкие процессы, инициированные женщинами против отцов и отчимов. Обычно во время психотерапевтических сеансов уже зрелые женщины внезапно вспоминали, что в раннем детстве подвергались сексуальному насилию со стороны своих членов семьи. Иски подобного рода ставили присяжных в тупик. В. Вагнер, П Дж. Ванн Коппен и Х.Ф. Кромбаг называют тот минимум правил, которыми необходимо руководствоваться с целью отсеять безусловно ложные показания.

Приведем эти правила:

Согласованность показаний с другими документами и свидетельствами, полнота содержания показаний, их адекватность структуре действительного образа автобиографической памяти.

Отсутствие в показаниях логических и эмпирических противоречий.

Адекватность показаний исходным знаниям свидетеля, т.е. необходимо установить мог ли свидетель обладать той информацией, которую содержит его рассказ.

Отсутствие мотивов для лжи.

Правильность процедуры следствия и фиксации показаний.

Наряду с указанными правилами можно предложить еще ряд дополнительных критериев, связанных со спецификой функционирования автобиографической памяти, на которых должно основываться определение истинности показаний (Васильев, 2005, Еникеев, 1996).

Обозначим эти критерии:

Сенсорный критерий. Модальность вербализуемого образа должна соответствовать модальности, ведущей для конкретного человека или преобладающей, на исследуемом возрастном этапе. В соответствии с динамикой смены ведущих модальностей (одорная и вкусовая, моторная, зрительная и слуховая) в памяти фиксируются впечатления. Следовательно, настоящие воспоминания раннего детства наполнены запахами и тактильными ощущениями, а фантазии, ошибочно датируемые памятью как эпизоды детства, несут в себе модальности более поздних периодов психического развития.

Невербальный критерий. Сторонники этого критерия утверждают, что, наблюдая вспоминающего взрослого, можно уловить невербальные сигналы, свидетельствующие о том, в какой модальности он переживает свой автобиографический опыт (Бэндлер, Гриндер, 1993). Основным вегетативным параметром являются движения глаз во время воспоминания (рис. 1). Глаза, направленные вверх, говорят о переживании образа в зрительной модальности, глаза, находящиеся на центральной оси, о слуховых впечатлениях, опущенные вниз глаза - о кинестетических переживаниях. Взгляд, устремленный налево, свидетельствует, по их мнению, о реальном процессе реминисценции, в то время как взгляд, направленный вправо, отражает процесс конструирования образа. Соотнесение данных наблюдения за движениями глаз с вербальным содержанием рассказа может помочь оценить степень их истинности.



Размещено на http://www.allbest.ru/

Рис 1. Направление движений глаз во время автобиографического рассказа

Структурный критерий. В. Беннет и М.С. Фельдман (Bennett, Feldman, 1987) провели анализ различий между правдивыми и лживыми рассказами, исследовав 58 студентов, получивших инструкцию рассказать истинную и вымышленную истории. Правдивые рассказы отличались структурой соответствующей модели «фигура-фон», то есть в них присутствовали центральное действие и контекст. Все элементы рассказа были связаны с центральным действием, отсутствовали посторонние содержания. Ситуация логически развивалась в соответствии с физическим условиями и целями, которые приписывались действующим лицам. Ложный рассказ внутренне противоречив, в нем не представлены логически необходимые элементы, что вызывает у слушателя недоверие и сомнение. Авторы считают, что объективная правда и в естественных условиях связана с перечисленными свойствами рассказа, производящими впечатление правдивости.

Критерий конгруэнтности. Все уровни организации истинного автобиографического воспоминания, не подверженного действию психологической защиты, должны быть взаимно соответствующими. Невербальное эмоциональное отношение к событию, выявляемое с помощью методик ЦТО, должно соответствовать частоте эмоционально насыщенных слов в вербальном отчете.

Контекстуальная полнота. «Дефицит контекста», выявляемый в структуре рассказа, может свидетельствовать как о ложности показаний, так и о скрытом присутствии контекста в невербализованных слоях воспоминания. Различие заключается в том, что в случае истинного воспоминания контекст может быть «возвращен» путем «погружения в образ».

Динамика воспоминания. Лгущий свидетель старается дословно повторить свой рассказ, игнорируя чувственную ткань образа. Процесс вербализации истинного воспоминания состоит в постоянном соотнесении с лежащим за ним flashbulb (актуализированном образом события). Повторные рассказы представляют собой закономерный механизм развития автобиографического воспоминания. Следовательно, ложное воспоминание стремится к идентичному воспроизведению, истинное - изменчиво во времени.

Ассоциированность/диссоциированность субъекта с образом памяти. Способность находясь внутри образа ситуации (ассоциировано) снова пережить событие прошлого - это важный показатель его истинности. Погружаясь в эпизод из прошлого, вспоминающий преодолевает рамки вербальной заданности, актуализирует новые подробности события. Диссоциированность с образом памяти, заключается в том, что субъект находится в позиции наблюдателя по отношению к транслируемому содержанию, это свидетельствует, что рассказ является вымышленным.

Можно наблюдать и противоположный, описанным, эффект. Таким эффектом является высокая «пристрастность» содержаний автобиографической памяти. В данном случае происходят ошибки при отражении крайне автобиографически ценных сведений, в отношении которых следовало бы предложить максимальную точность.

При вербализации автобиографического воспоминания формируется жесткий каркас ситуации, который практически невозможно уже будет изменить. Если вначале «распределение ролей» произошло неверно, воспоминание будет существовать в искаженном виде. Таким образом вербальная форма презентации оставляет неизменное схемой запечатленное содержание события.

Однако, если рассказ основан на реальном факте автобиографического опыта, то дополнительное содержание из него можно извлечь путем применения специальных процедур: наводящие вопросы, предъявление улик, орудия преступления и.т.д. Вымысел же исчерпан самим рассказом, он достраивается и уточняется по законам рассказа, а не по воспоминаниям эпизода.

3.2 Опознания

Основанием судебной процедуры опознания, имеющей решающее значение для вынесения приговора, служит узнавание как особый процесс памяти.

Объективный процесс следствия должен развиваться в двух направлениях: как верификации, так и фальсификации гипотезы обвинения. Путь верификации предполагает поиск фактов, подтверждающих виновность подозреваемого, в то время как фальсификация заключается в обнаружении фактов, отрицающих вину подозреваемого, и поиске других подозреваемых.

Опознание (наряду с признанием) - важнейшее орудие верификации гипотезы обвинения. По данным А. Раттнера (Rattner, 1988), в 52% случаев неправильное судебное решение было вынесено на основании неверного опознания обвиняемого.

В. Вагнер (Wagenaar, 1990) описывает 11 видов процедурных ошибок при проведении опознания, среди которых наиболее важными являются следующие.

Для опознания предъявляется только один подозреваемый.

Для опознания предъявляется большой набор фотографий. Выбор происходит по принципу сходства отдельных деталей образа.

Случайный выбор происходит на основе социальной установки.

Свидетели контактируют между собой.

Опознаваемый знаком свидетелю.

Дают неправильную инструкцию и задают внушающие вопросы. Например, свидетелю говорят: «Вам необходимо выбрать» или задают вопрос: «Известен ли вам этот человек ?».

Суду не предоставляются отчеты о негативных опознаниях. Обычно в суде говорится о том, сколько свидетелей опознали подозреваемого, при этом умалчивается наличие людей, которые не опознали подозреваемого или опознали другого человека.

Часть этих ошибок связана с особенностями автобиографической памяти. Например феномен «смешения контекстов», когда свидетель помещает знакомый ему образ человека из иного контекста в контекст ситуации опознания.

Давно зафиксировано, что демонстрация в телевизионной передаче предполагаемого преступника вызывает всплеск опознаний его по другим делам.

3.3 Биография

В настоящее время для суда важна объективная биография преступника. Однако необходимо следующий шаг в понимании причин ряда специфичных преступлений (серийных убийств, преступлений на почве немотивированной ревности и.т.д.) - соотнести биографию и ее субъективное отражение в психике преступника, исследуя его автобиографическую память.

Известно, что существует особая группа тем, которая снижает «планку доказательности». Это серийные убийства и преступления против человечности. В первом случае для судей становится невозможной эмпатия, строящаяся на основе сходства содержаний автобиографической памяти. Во втором - знания о глобальных последствиях войн, геноцида, военных преступлений затмевают конкретные особенности личности обвиняемого. Подозреваемые по делам такого рода заранее обречены на высокую вероятность обвинения. Следствие и суд проявляют «слепоту» к любым оправдывающим фактам.

Выводы

Мы определили ряд базовых критериев, связанных со спецификой функционирования автобиографической памяти, на которых основывается определение истинности показаний.

Опознание, как особый процесс памяти, имеет решающее значение для вынесения приговора, но, из-за большого количества процедурных ошибок, является довольно ненадежным методом верификации и фальсификации гипотез.

Существует особая группа тем, снижающих «планку доказательности». Это серийные убийства и преступления против человечности.



Заключение

Закономерности функционирования автобиографической памяти решающим образом определяют содержание показаний участников истории преступления, представляемой суду обвинением и защитой, а также принятия версий судом.

В зависимости от того, достоянием какой подсистемы памяти оказываются содержания относящиеся к факту преступления (семантической, эпизодической или автобиографической), способы их хранения и воспроизведения, определяемые видом кодирования, и, соответственно, степень объективности будут различными. Для принятия решения суд располагает четырьмя источниками, в трех из которых преобладает психологический компонент (это - истории обвинения и защиты и интерпретация поведения участников судебного заседания непосредственно в зале суда), а четвертый (улики), являясь по своей природе объективным, задается в контексте психологических толкований.

На практике приходится иметь дело с различными видами ложных признаний и их комплексной осознаваемой и неосознаваемой мотивацией, которая влияет на актуализируемые (и конструируемые) содержания автобиографической памяти. Поэтому основной задачей психолога, знакомого с закономерностями автобиографической памяти, является решение проблемы валидности показаний - автобиографических воспоминаний и проблемы «расширения» актуализируемых из памяти содержаний, необходимых для установления истины в процессе судопроизводства.



Список литературы

1. Абдулаев М.И., Порубов Н.И., Рагимов И.М., Сулейманов Э.И. Тактика допроса обвиняемого в конфликтной ситуации: Учебное пособие. Баку, 1993. 180 с.

2. Бахарев Н.В. Очная ставка. Уголовно-процессуальные и криминалистические вопросы. Казань: Изд-во Казанского университета, 1982. 184 с.

3. Бэндлер Р., Гриндер Д., Сатир В. Семейная терапия. Воронеж: НПО «МОДЭК», 2014.

4. Васильев В.Л. Юридическая психология. СПб: Питер Год, 2012. 655 с.

5. Еникеев М.И. Основы общей и юридической психологии. М.: Юрист, 2012. 640 с.

6. Закатов А.А. Ложь и борьба с нею. Волгоград: Нижне-Волжское книжное издательство, 2014. 192с.

7. Знаков В.В. Самооценка правдивости и понимание субъектом честности // Психологический журнал. 1993. № 5.

8. Коченов М.М., Ефимова Н.И., Кривошеев А.С., Ситковская О.Д. Изучение следователем психологии обвиняемого: Методическое пособие. М., 1987 52с.

9. Нуркова В.В. Автобиографическая память в оптике культурно-исторической и деятельностной методологии. Психология. Журнал высшей школы экономики. Выпуск 2. Москва, 2010. С 64-82.

10. Нуркова В.В. Общая психология: в 7 т. / под ред. Б.С. Братуся. Том 3. Память. М.: Академия, 2014. 320 с.

11. Нуркова В.В. Психология: учебник для вузов. М.: Высшее образование, 2009. 548 с.

12. Нуркова В.В. Роль автобиографической памяти в структуре идентичности личности / В.В. Нуркова // Мир психологии. 2004. № 2. С 77-87.

13. Нуркова В.В. Свершенное продолжается: психология автобиографической памяти личности. М: УРАО, 2010. 320 с.

14. Нуркова В.В. Проблема истинности автобиографических воспоминаний в процессе судопроизводства / В.В. Нуркова // Психологический журнал. 2008. Т. 19. №5. С. 15-30

15. Пенфилд У., Джаспер Г. Эпилепсия и функциональная автономия мозга человека. М., 1958.

16. Ратинов А.Р., Ефимова Н.И. Психология допроса обвиняемого. М.: Юридическая литература, 2008.

17. Bennet W.L., Feldman M.S. Reconstructing Reality in the Courtroom. London: Tavistock, 1987.

18. Brown R., Kulik J. Flashbulb Memories - «Cognition» 1977 (5).

19. Rattner A. Convicted but innocent: Wrongful conviction and the criminal justice system, Law and Human Behavior, 12, 1988.

20. Wagenaar W. A. The memory of Concentration Camp Survivors. Applied Cognitive Psychology 4, 2014.

Размещено на Allbest.ru

...