И Цзин и Юнгианская психология

Размещено на http://www.allbest.ru/

СТАТЬЯ ПО ТЕМЕ:

И ЦЗИН И ЮНГИАНСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Ставропольский Юлий Владимирович, Саратовский государственный университет имени Н.Г. Чернышевского кандидат социологических наук, доцент кафедры общей и социальной психологии

Известно, что характерной особенностью психологического подхода К.Г. Юнга был его диалог с различными азиатскими философиями или текстами, включая те, которые имеют отношение к буддизму и даосизму. К. Г. Юнг стремился войти в царство парадоксального, таинственного и невыразимого, и был открыт для великих восточных духовных философий. К. Г. Юнга частенько упрекали за использование ненадёжных переводов, а потому и за непонимание азиатской философии, за подмену философии суевериями и сомнительными метафизическими учениями. Но оправдана ли подобная критика и существенна ли она? Осмелимся утверждать, что при всей ограниченности источников, которыми пользовался К. Г. Юнг, а некоторые переводы, к которым он обращался, отнюдь не безупречны, в главном он был абсолютно прав - восточные способы познания могут быть весьма полезны западной психологии и теоретически, и практически, ибо отвечают вполне очевидной потребности в широком принятии философского разномыслия. К. Г. Юнг недвусмысленно признавал, что, избирая инструменты интуитивного проникновения в человеческую психику, следует отдать предпочтение азиатской культуре.

Одержимость предсказателей духами не всегда препятствовала эмпирическим исследованиям. Правда, что специалисты в области предсказания ветра, дождя и облачности, подобно прочим разновидностям китайских предсказателей, (а также подобно большей части подданных династии Цин), верили в сверхъестественные силы. Но они также скрупулёзно и вдумчиво штудировали метеорологию. Истолкователи цимэнь дуньцзя и иных нумерологических систем, хотя и были одержимы прежде всего космологическими калькуляциями, при помощи которых определялись благоприятные сроки и места, зачастую в курсе своего обучения проходили военную науку. Для нахождения удачных мест и сроков применялись также таинственные компасы, но и эти предсказатели знали немало о геологическом ландшафте и о гидравлических системах, и эта информация дорого ценилась не только в гражданском, но и в военном секторе государства. Именно подобные знания сильнее всего повлияли на физическую экологию Китая, а отнюдь не естественные науки того времени. Особенно важной причиной господства и сохранения предсказаний в Китае в эпоху Цин была та многоаспектная роль, которую они играли. Прежде всего, предсказания укрепляли общественный порядок, привнося в повседневную жизнь ритуалы и ритм. Вряд ли могли найтись более мощные механизмы структурирования общества, чем правила определения удачных и неудачных дней по китайскому календарю. Действительно, иногда предписывались частные туншу и как раз потому, что они сильно отклонялись от официального календарного образца, тем самым ввергали общественный порядок в смятение. Во-вторых, китайские предсказатели служили функциональным аналогом нынешних психологов. В качестве психотерапевтов и психологических консультантов они оказывали личную помощь клиентам, страдавшим от тревоги, причиной которой могли быть различные житейские заботы, например, сдача экзаменов на чин. Предсказание разъясняло источник и природу затруднений, разрешало сомнения и наполняло жизнь долгожданным смыслом. Оно также наделяло людей своего рода космическим знанием, и, вероятно, наполняло их большей уверенностью в себе. Далее, оптимистичное упование на такие методы как цянь, предсказание и сонники, давало надежду во времена неуверенности и страха. Предсказатели судеб и физиогномисты позволяли клиентам заглянуть в отдалённое будущее, и давали конкретные советы о том, как справиться с, казалось бы, непреодолимыми проблемами. Обращение к и цзин подсказывало, как разрешить свои сомнения, призывало к интроспекции и мобилизовывало личную инициативу. Обращение к духовным текстам не только содействовало чувству групповой идентичности, но и подавало надежду тем, кого вытолкнули с общепринятых путей общественного и экономического успеха. По различным причинам, предсказания в Китае в эпоху правления династии Цин служили сохранению ценности и смысла человеческой жизни в кризисные времена. Однако, предсказатели значили больше, нежели просто психотерапевты. В таком обществе, как китайское, где немало аспектов жизни и мировоззрения зависят от компромиссов и уступок, где в любой форме общественной жизни неоценима роль посредника, предсказатели оказались непревзойдёнными посредниками, причём не только между клиентом и космосом, но и между конфуцианской, буддистской и даосской версиями реальности, а также между соперниками внутри собственных сообществ, от ссорящихся супружеских пар до феодальных кланов. Одни в урегулировании разногласий полагались, прежде всего, на свои психологические навыки и речевые умения. Другие пользовались своим сравнительно близким знанием личных биографий и местных связей многих членов сообщества. Третьи, в особенности шаманы, обращались к сверхъестественным силам, чтобы сформировать и сохранить групповой консенсус, тем самым, приведя безобразия в порядок. Особые таланты предсказателей, начиная с предсказания погоды и до оценки персонала, придавали им ценность не только в глазах цинских чиновников, но и в глазах вожаков сообществ. Гадатели помогали поддерживать местные механизмы зашиты и управления, облегчали последствия голода, заведовали школами и руководили выполнением общественных проектов. Некоторые употребляли свои особые таланты в помощь соседям по отысканию утраченного либо украденного имущества, а другие бесплатно консультировали и лечили местных жителей в годины кризисов. Подобная альтруистическая активность помогала предсказателям преодолевать широко распространённый стереотип о том, что все предсказатели - нечестивые себялюбцы, облегчая нахождение своего места в центральном потоке жизни китайского общества. Наконец, пытаясь объяснить невероятную власть предсказаний в Китае, следует учитывать ряд институциальных факторов: Во-первых, китайский религиозный порядок не предпринимал активных усилий для подавления предсказаний, в отличие от Христианской Церкви на Западе. Напротив, буддистские и даосские храмы и монастыри оказывали широкую поддержку различным формам предсказательной деятельности, осуществляемым и религиозными функционерами, и профессиональными предсказателями, и мирянами. Более того, китайские монахи и жрецы не обладали институциальными полномочиями оспаривать древние гадательные традиции, даже если бы они пожелали этим заняться, ибо буддисты и даосисты в Китае всегда находились в подчинённом положении по отношению к имперскому конфуцианскому государству. В свою очередь, правительство династии Цин поддерживало традиционную космологию и освящённые ортодоксальные гадательные практики на всех уровнях. Указы и прочие официальные постановления устанавливали благоприятные и неблагоприятные даты, сроки, числа и приметы, государственный календарь институциализировал предсказания во всей империи, назначая счастливые и несчастливые дни для выполнения той или иной деятельности, а чиновники не обходились без предсказаний ни в каких гражданских либо военных ситуациях. Не отдавая себе полного отчёта в этом, правительство династии Цин, прорицая будущее, всё сильнее увязало в прошлом. Для императора отказаться от предсказаний было бы равносильно отречению от своих космологических претензий на царствование - отречению от своей роли посредника между небом и землёй. Коротко говоря, в древнем Китае предсказание представляло собой освящённый историей инструмент управления временем и интерпретации повседневного опыта. Даже и сегодня в Китае некоторые гадательные тексты и практики, прежде всего имеющие отношение к и цзин, продолжают пользоваться уважением в определённых кругах. Известно, что характерной особенностью психологического подхода К.Г. Юнга был его диалог или взаимодействие с различными азиатскими философиями или текстами, включая те, которые имеют отношение к буддизму и даосизму. Говоря словами С. Грофа, К. Г. Юнг стремился войти в царство парадоксального, таинственного и невыразимого, и был открыт для великих восточных духовных философий и таких произведений, как и цзин. [2] К. Г. Юнга частенько упрекали за использование ненадёжных переводов, а потому и за непонимание азиатской философии, за подмену философии суевериями и сомнительными метафизическими учениями. [1] Но оправдана ли подобная критика и существенна ли она? Осмелимся утверждать, что при всей ограниченности источников, которыми пользовался К. Г. Юнг, а некоторые переводы, к которым он обращался, отнюдь не безупречны, в главном он был абсолютно прав - восточные способы познания могут быть весьма полезны западной психологии и теоретически, и практически, ибо отвечают вполне очевидной потребности в широком принятии философского разномыслия. При близком знакомстве с азиатской философией выясняются широкие возможности глубинного понимания общечеловеческих истоков, которые можно именовать и коллективным бессознательным, и просто человеческой природой. Одновременно, при таком знакомстве становятся очевидны важные межкультурные различия. Разумеется, для того, чтобы исследовать как сходства, так и различия в человеческом опыте, совершенно необходимы кросскультурное сотрудничество и компаративные исследования. Особый интерес представляет то, каким образом и цзин (чжоуи) может расширить и прояснить наше понимание некоторых фундаментальных человеческих психологических процессов, и сознательных, и бессознательных. Говоря о свободных ассоциациях, К. Г. Юнг отмечает, что центра можно достичь из любой точки на компасе, медитируя хоть на хрустальный шар, хоть на молитвенный рефрен, хоть на современную живопись, хоть на обычный разговор ни о чём существенном. Однако, и сам К. Г. Юнг это недвусмысленно признавал, избирая инструменты интуитивного проникновения в человеческую психику, следует отдать предпочтение азиатской культуре.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

юнг китай психологический предсказание

1. Clark J.J. Jung and Eastern Thought: A Dialogue with the Orient. New York: Routledge, 1994.

2. Grof S. Beyond the Brain: Birth, Death and Transcendence in Psychotherapy. Albany: State University of New York Press, 1985. P. 190.

3. Smith R.J. Fortune-Tellers and Philosophers: Divination in Traditional Chinese Society. Oxford: Westview Press, 1991.

Размещено на Allbest.ru