Роль бессознательного и деструктивного факторов в политике

Размещено на http://www.allbest.ru/

Роль бессознательного и деструктивного факторов в политике

Т.М.Исабеков

Ключевым для социально-политического психоанализа является представление о том, что не только социальные факты правят поведением людей, влияют на выбор той или иной политики, но и внутренние силы. Причем эти внутренние силы могут олицетворять собой как сознательное, так и иррационально-бессознательное. Сколько раз общество было свидетелем того, что политика руководителей просто не поддается рациональной интерпретации, а руководимые, ранее беспрекословно повиновавшиеся, ежедневно клявшиеся в преданности и любви, вдруг взрываются и в массовом порыве свергают вождей, а то и политический режим в целом. социальный политический психоанализ поведение

Например, причина краха коммунистической политики обычно видится в тех или иных внешних факторах. Их воздействие, конечно, бесспорно. Но как объяснить спонтанность большинства антикоммунистических революций? Что вызвало столь массовые порывы?

Проще всего причину социального взрыва видеть в старческой или интеллектуальной немощности вождя, в его непродуманных политических действиях, цепи его ошибок или даже, преступлениях. Если плох один вождь, то можно надеяться, что другой будет лучше и добрее. Если «бандитами» оказались окружение политического лидера, то тоже можно верить, что другая команда будет, непременно, нравственнее и профессиональнее. Однако все это видимые, явные заключения, которые не охватывают всю картину политической жизни. Ведь для людей, живущих в демократическом обществе, такое поведение не характерно. Так, может быть, причины бунтарства, революционности, массовой деструктивности обусловлены ущербной ментальностью людей?

Несомненно, авторитарная, тем более тоталитарная политика не проходит бесследно как для властителей, так и для подвластных им людей. Развиваются страхи, покорность, подозрительность, зависть. До определенного времени они могут быть «вытесненными» в сферу подсознательного и явно не проявляются. Однако люди, лишенные душевного покоя, утрачивают способность к эффективности принятия и исполнения решений. Они объясняют необъяснимые поступки, подчас предательство, даже близких людей, что не всегда ими осознается. Так, иррационально-бессознательный и деструктивный факторы входят в политику. Одним из первых иррациональность в поведении людей стал изучать З. Фрейд. Он был первым, кто эмпирически изучил бессознательные влечения и обосновал бессознательную мотивацию поступков. Принципиальное новаторство ученого связано с упразднением отождествления душевной жизни человека только с разумом, с сознательным.

Социальные действия индивидов могут быть детерминированы как сознательными, так и бессознательными психическими процессами, отношения между которыми весьма динамичны. Говоря о роли сознательного, Фрейд отмечал, что большинство сознательных процессов сознательны лишь короткое время. Что касается бессознательного, то фрейдовская концепция не просто констатирует само существование бессознательных процессов, а указывает на их реальное влияние на характер социальных действий. Люди, принимая, даже весьма важные решения политического толка, могут не знать об их истинных мотивах. Так, серьезные политические акции и войны могут на уровне сознания иметь одни причины, а на деле их реальными мотивами подчас являются всплески ранее подавляющихся эмоций политических агентов. Достаточно вспомнить предвыборные кампании: симпатии или антипатии, «благородные жесты» или деструктивные заявления и даже силовые акции во имя «жизненных интересов» могут определяться силами, которые полностью не осознаются.

По Фрейду, все инстинкты сводятся к двум группам: сексуальные инстинкты, поддерживающиеся специфической энергией жизни, -- либидо и деструктивные инстинкты смерти, питающиеся агрессивной энергией, которые проявляют себя в бессознательном стремлении к разрушению, насилию, агрессии, потребности наказания как себя, так и других. Свое обоснование человеческой деструктив-ности ученый строит, опираясь на факты распространения очевидной жестокости в войнах и революциях, а также в тоталитарной политике. Кроме того, Фрейд указывает на латентное проявление враждебности, которое имеет место в имперской политике, эксплуатации, угнетении слабых сильными. Отсюда следует его положение об относительном постоянстве количества деструктивности в действиях людей. Ученый, тем самым, выступает как против религиозных, так и социальных теорий, согласно которым человек является по своей природе добрым, заявляя, что вера в «доброту» человеческой натуры является одной из самых худших иллюзий.

Заметим, однако, что неофрейдисты, как правило, не оспаривая утверждение о потенциальной деструктивности человека, уточняют ее характер и природу, отмечают разную степень ее распространенности в мире. Кроме того, что в одной культуре считается деструктивным, в другой -- может относиться к конструктивному (политика борьбы за национальный суверенитет может трактоваться противоположной стороной как экстремистская, террористическая).

Социально-политический психоанализ позволяет рациональными методами исследовать иррационально-бессознательное и на этой основе свести к минимуму через принятие оптимальных политических решений, которые должны учитывать, с одной стороны, биологическую природу человека, его инстинкты, а с другой -- особенности ментальности конкретных народов, которая имеет, по Фрейду, глубинные корни и не поддается быстрым изменениям.

Можно привести множество данных о том, что политика реформ в Казахстане никогда не учитывала ни иррационально-бессознательное, ни человеческую деструктивность. Как следствие, все власти запоздало реагировали на экономические и социальные проблемы, предлагая скоропалительные реформы, которые должны были сразу улучшить положение народа. Популизм и мессианизм -- конкретные проявления властями иррациональных страстей: реформы никак не сочетались со всесторонне просчитанным замыслом, их законодательным подкреплением. Нет надобности говорить о том, что власть никогда не задумывалась о соответствии реформаторских преобразований нашей национальной ментальности. «Осчастливление» народа часто имело деструктивную сущность -- через «ломку» народа, через авторитарное подавление и игнорирование сложившихся бессознательных микросоциальных практик большинства граждан.

Не лучше обстояло дело с политикой реформ в 80-90-е годы XX в. С внедрением принципиально новых для страны экономических и политических структур нельзя одномоментно поменять тип ментальности нашего общества, сформировавшийся под влиянием авторитарной политики. Жизненный уклад свободного демократического общества также нельзя постигнуть только сознательно. Необходимо еще, чтобы и бессознательное, являющееся компонентом нашей ментальности, пришло в соответствие с новыми реалиями. Трудно отречься от практики авторитарно-коммунистической политики. Еще труднее декларативно покаяться, признать собственную вину за ее проведение, что связано с ломкой личности, раздвоением сознания. Но неизмеримо труднее на бессознательном уровне воспринять принципы свободного демократического общества, научиться их соблюдать, не задумываясь об этом.

Несомненно, для части казахстанцев, особенно молодых, эта проблема оказалась решаемой сравнительно легко. Для значительного же большинства возникла необходимость силой сознания воспринять новые экономические и политические институты или создать видимость их восприятия. Возникла ситуация постоянного давления внешней среды на душевную жизнь индивидов. Это приводит к тому, что психика вынуждена оберегать себя с помощью ряда защитных механизмов, которые даже у вполне здоровых людей примитивизирует уровень социальных действий.

К этим механизмам Фрейд, в частности, относил вытеснение -- удаление из сознания мотивов к действиям, которые потенциально вызывают аффект, большую напряженность. Однако, даже будучи вытесненные в бессознательное, эти «комплексы» постоянно ищут своего выхода и тем самым продолжают влиять на поведение индивидов, от которых требуется расходование все большей энергии, чтобы удерживать в бессознательном. Зачастую люди как бы «притворяются», что у них нет аффектов, но они на деле существуют в реактивных образованиях: вытесненные риски могут быть скрыты за безразличием, личные неудачи -- за беззаботностью.

Индивид может защитить себя и с помощью отрицания -- неприятия реальной политики, замены ее вымыслами. Люди в своих воспоминаниях «гонят прочь» неприятно пережитые события, в которых они оказались «в дураках» (коррупция политиков, которых они поддерживали, результаты приватизации) или которые противоречат их жизненным установкам.

Пожалуй, более всего в постсоветском пространстве, и в Казахстане в частности, получил распространение такой механизм защиты, как регрессия -- переход к более низким упрощенно-примитивным социальным действиям. Регрессия может проявляться в самых различных формах -- увеличение потребления алкоголя, табачных изделий, наркотиков.

Используя фрейдовскую методологию, можно утверждать, что в ментальности казахстанского общества содержится большой компонент долготерпения невзгод от всякого рода иррационализма в политике -- революции и контрреволюции, разгром и контрразгром, которых хватало во все времена. Однако это долготерпение никогда не являлось, и ныне не может явиться, панацеей от постоянных эмоциональных стрессов, следствием этого становятся неврозы и реактивные состояния.

Одним из ученых, который предложил новаторские подходы к человеческой деструктивности, является Э.Фромм, который внес значительный вклад в постижение социально-бессознательного, иррациональных сторон общественной жизни, внутренних противоречий человека, его страстей и желаний. Э.Фромм категорически не согласился с фрейдистскими постулатами о детерминированности деструктивности только инстинктивными влечениями, на чем, как известно, строились утверждения, будто инстинкты предопределяют определенный уровень агрессивности людей в обществе, а потому деструктивность неизбежно присутствует в политике.

«Человек -- единственное животное, -- пишет Фромм, -- для которого собственное существование составляет проблему, которую он должен разрешить и которой он не может избежать. Он не может вернуться к дочеловеческому состоянию гармонии с природой; он должен продолжать развивать свой разум, пока не станет хозяином природы и хозяином самому себе».

Необходимость вновь и вновь разрешать противоречия своего существования, находить более высокие формы единства с природой, с другими людьми и самим собой -- вот источник его страстей, той политики, которую ин инициирует.

Фромм исходит из того, что наиболее мощные силы, определяющие характер поведения человека, берут начало в социокультурных условиях его существования, в самом обществе. В то время, как тело требует удовлетворения животных потребностей, разум и совесть ориентируют человека на стандартизованную систему культурных образцов, которые есть в любом обществе. Они составляют собственно человеческие потребности. В разных культурах они могут быть специфическими. Но их «общей основой для всего человеческого рода» является необходимость единения, приобщение к деятельности других людей, сопричастности с себе подобными, в том числе с прошлыми и будущими поколениями».

Даже при полном удовлетворении биологических потребностей, человек не удовлетворен. С этого момента у него начинаются самые непреодолимые проблемы -- он стремится к власти или к любви, созиданию или разрушению, ради религиозных или политических идеалов рискует собственной жизнью, вплоть до самопожертвования.

На экзистенциональные дихотомии каждый индивид дает свой ответ, ищет и выбирает свой путь достижения сопричастности с другими людьми. Человек может вообще отрицать эту дихотомию путем обращения к религии или идеологии. Например, в советское время господствующая идеология утверждала, что смысл жизни -- в социальных обязанностях индивида перед коллективом, государством и партией, именно их интересам подчинена политика. Культивировавшаяся преданность личной жизни «идеалам коммунизма», «вождям народа», компартии зачастую достигала таких страстей, которые превосходили стремление к самосохранению.

Фромм отмечает несколько типичных возможных ориентаций по разрешению дисгармонии человеческого существования. Так, человек может попытаться приобщиться к миру, подчиняясь отдельной личности, социальной группе, партии, государству (мазохистская тенденция).

Сопричастности человек может достичь и при помощи власти над миром, посредством политики, господства над другими людьми (садистская тенденция).

В культуре казахстанского общества любая политика -- от ханов, царей до коммунистов -- имела оба вышеназванных начала. От руководимых она требовала уничтожения собственной индивидуальности, личных прав и свобод. Достаточно вспомнить, что воплощение партийных планов в жизнь связывалось не с саморазвитием людей, а их самопожертвованием, готовностью к страданиям, испытаниям, преодолению трудностей и т. д.

Человек, движимый социальным мазохизмом или садизмом, как считает Фромм, всегда останется неудовлетворенным, тревожным и беспокойным, ибо нет предела для отмеченных стремлений, и в конечном итоге они приводят к нарушению его индивидуальности: он попадает в зависимость от тех, кому подчиняется или над кем господствует.

Есть только одно решение проблемы: «человек должен принять на себя ответственность за самого себя, за свои действия и связанные с ними риски. Только полагаясь на собственные силы, он может придать смысл своей жизни, став самим собой и для себя».

Фромм считает, что общество -- характер конкретной политики, либо разрушительности, «де-структивность развивается в результате блокировки плодотворной энергии».

Политика советских руководителей от Ленина до Горбачева строилась на положении, что человек по своей природе разумен и добр. Добро должно было восторжествовать, как только будет покончено с определенными социальными реалиями зла, -- частной собственностью, буржуазией, кулаками и т. д. Недооценка сложности человеческой природы, абсолютизация разума, героизма, жертвенности и игнорирования внутренней активности, человеческой индивидуальности приводили к тому, что планы по строительству «светлого будущего» иногда не сбывались, а экономические достижения сочетались с варварскими акциями против собственного народа, с деструктивностью и жестокостью по отношению «плохих» образцов культуры. Заблуждения советских руководителей относительно рационалистической сущности человека, их блокировка плодотворной энергии людей дали Фромму основание считать в принципе несовершенными и неэффективными политические механизмы советского общественного устройства и прогнозировать крах этого режима.

К сожалению, и сегодня многие иллюзии прошлого сохраняются. Демократы, недооценивая силу иррациональных и разрушительных страстей, полагали, что упразднение государственной авторитарной экономики, политического господства одной партии автоматически создаст свободных людей, разблокирует плодотворную энергию миллионов людей, и они станут готовыми к сотрудничеству в условиях рыночных отношений. Однако свобода предпринимательства, приватизация, политический плюрализм сами по себе вовсе не ведут к возникновению духа единения и созидания. Для этого еще требуется политика, обеспечивающая, по словам Фромма, «переживание причастности и общности», политика, дающая реальные права каждому и всем, а в идеале -- каждому гражданину влиять на характер принимаемых решений, неся за это ответственность. «Удовлетворение потребностей в созидании, -- замечает ученый, -- ведет к счастью, разрушительность -- к страданию, и больше всех страдает сам разрушитель».

Фромм считает, что главным критерием здорового общества является приспособленность его политики к человеческой природе, что позволяет удовлетворительно решать проблемы человеческого существования. Человек может адаптироваться почти к любой социокультурной системе, но если политики этой системы противоречат его природе, у него развиваются ментальные и эмоциональные нарушения, которые в конечном счете будут побуждать к изменению общества.

Здоровому обществу Фромм противопоставляет не просто «нездоровое» общество, а общество патологическое. Общей чертой патологических обществ является отсутствие веры в разумные, творческие действия людей, которая была замещена верой в идолов -- вождя, партию.

В противоположность патологическому здоровое общество предполагает самоценность человека -- ни один человек не является средством для достижения целей другого человека. Политическая деятельность подчинена собственно человеческим интересам. В здоровом обществе человек -- активный и ответственный участник жизни общества. Его жизненная цель -- быть многим, а не обладать многим. Фромм утверждает, что лишь установка на плодотворность должна превратить «разумный шанс» в «реальную возможность». Прообразом будущего, в котором восторжествует политика для человека, по его мнению, может стать здоровое общество, в котором на смену рыночному характеру придет характер продуктивный, а роботизм будет заменен гуманистическим духом.

Список литературы

1. Додельцев Р.Ф. Фрейдизм: культурология, психология, философия. - М., 1997.

2. Попов В.Д. Социально-психологические законы и социальный психоанализ. - М., 1996.

3. Фрейд З. «Я» и «Оно». - Тбилиси., 1991.

4. Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции. - М., 1995.

5. Фрейд З. Психоаналитические этюды. - Минск, 1997.

6. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности // Социс. - 1992. - № 7; 1993. - № 9, 11.

7. Фромм Э. Здоровое общество // Психоанализ и культура. - М., 1995.

8. Фромм Э. Человек для себя. Иметь или быть? - Минск, 1997.

9. Хорни К. Новые пути в психоанализе. - Т. II. - М., 1997.

Размещено на Allbest.ru