Актуальные теоретические и методологические проблемы комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Московский городской психолого-педагогический университет

Факультет юридической психологии

Кафедра клинической и судебной психологии

Актуальные теоретические и методологические проблемы комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы

доктор психологических наук

Сафуанов Ф.С.

В настоящей статье^[1] я хотел бы остановиться на наиболее актуальных проблемах теории и методологии комплексной психолого-психиатрической экспертизы, которые обозначились в процессе нашей почти тридцатилетней научной работы в области судебной психологической экспертологии.

Я хотел бы представить эти проблемы, помещая их в разнообразные контексты, где относительно их ставятся вопросы разного уровня, и для ответа на которые привлекаются теоретико-методологические схемы. В результате этого мы сможем получить четкую объемную картину, позволяющую, с одной стороны, понять процесс использования специальных знаний в психологии в судебной экспертизе, а с другой - спрогнозировать (а может, и сформировать) дальнейшее направление научных, прикладных исследований в этой области и определить тенденции обучения судебных экспертов. общепсихологический процессуальный судебный экспертиза

Для этого мы будем рассматривать теоретико-методологические проблемы в контекстах: 1) философии научного познания, 2) судебной экспертологии, 3) образования.

До сих пор в научных исследованиях, проводимых в областях судебной экспертизы, мы часто оперируем гносеологическими понятиями середины и конца двадцатого века, противопоставляя себя как исследователя - психолога, психиатра или сексолога - объекту познания: в широком смысле особенностям психической деятельности человека. Как отмечал В. С. Степин [17], такой подход характерен для классического типа науки, при котором, в стремлении к позитивистскому идеалу объективно-истинного знания, элиминируется все, что относится к субъекту познания, средствам и операциям его деятельности. Парадокс состоит в том, что в практической судебно-экспертной деятельности особенности субъекта и способов познания мы в неявном виде учитываем.

Если проанализировать, что происходит в судебной экспертизе сегодня, то становится ясным, что объектом научного исследования является не только и не столько психика человека, сколько опыт работы с психикой. Главное и в научном осмыслении, и в практической деятельности эксперта - это средства взаимодействия с психикой - в первую очередь критерии экспертной диагностики тех или иных особенностей психической деятельности, имеющих юридическое значение и влекущих определенные правовые последствия. В этом смысле основой методологии комплексной психолого-психиатрической экспертизы является подход, сформулированный Ф. Е. Василюком [3, с. 73] в отношении психологии практики, подход, который «позволил бы научно изучать … опыт работы с психикой, прежде всего опыт профессиональной психологической работы, позволил бы черпать темы из этого опыта, создавать понятия и модели, описывающие и объясняющие опыт, формулировать результаты в виде, возвращаемом и конвертируемом в опыт».

Таким образом, судебно-экспертная практика психолога выступает как воплощение психотехники, как ее понимал выдающийся советский психолог Л. С. Выготский [5].

Главная идея заключается в следующем: психотехническая теория - это не теория «объекта», а теория практики, теория «психологической работы с объектом». Это положение в области судебной экспертизы с участием психолога впервые реализовано в докторской диссертации М. М. Коченова [7]: он выделил в качестве объекта своего научного исследования «профессиональную деятельность экспертов-психологов, направленную на получение доказательств путем применения специальных психологических познаний». Именно поэтому теорией судебной экспертизы выступает судебная экспертология. Согласно А. И. Винбергу, Н. Т. Малаховской [4], это метанаучная область по отношению к предметным судебным наукам. Она объясняет, как материнские (базовые) науки трансформируются в систему специальных знаний в предметной судебной науке и как эти специальные знания реализуются в практической деятельности при производстве экспертиз.

Соответственно, в судебно-психологической экспертологии согласно принципу «сравнительного экспертоведения» [4] главным предметом исследования является механизм трансформации общепсихологических теоретических знаний в специальные знания судебного эксперта-психолога.

Комплексный характер психолого-психиатрического экспертного исследования требует использования и другого принципа - диалектического единства интеграции и дифференциации предметных экспертных наук [там же]: судебной психологии и судебной психиатрии.

Таким образом, теория судебно-психологической экспертной практики на сегодня должна реализовывать уже не классический тип научной деятельности с противопоставлением субъекта и объекта познания, а соответствовать следующей ступени познания. Неклассический тип научной рациональности учитывает не только знания об объекте, но и связи между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности исследователя. Объективно-истинное описание и объяснение подразумевают в качестве обязательного условия рефлексию этих связей. С этой точки зрения судебно-психологическую экспертную деятельность можно рассматривать как психотехническую систему, которую целесообразно анализировать в контексте судебной экспертологии.

Из множества экспертологических проблем в настоящей статье я остановлюсь только на двух дискуссионных вопросах.

Принцип сравнительного экспертоведения реализуется в теории экспертных понятий. Соответственно, принцип интеграции и дифференциации разных предметных специальностей подводит к моделированию видов комплексирования специальных знаний психолога и психиатра в процессе судебно-экспертного исследования.

Экспертные судебно-психологические понятия занимают как бы промежуточное положение между общепсихологическими представлениями и юридическими определениями. Они не могут быть заимствованы в неизмененном виде из теории психологии, поскольку связь судебно-психологической экспертизы с общей психологией всегда опосредована: общепсихологические понятия не содержат никакой информации об их юридической значимости. В то же время экспертные судебно-психологические понятия нельзя признать и полностью правовыми - они носят междисциплинарный характер.

Следует согласиться с положением, выдвинутым М. М. Коченовым [7], что теория судебно-психологической экспертизы имеет дело с психологическим содержанием отдельных правовых понятий. Сам термин «экспертные понятия» был предложен А. Н. Лавриновичем и А. С. Голевым [9], это направление освещалось в трудах Е. Г. Дозорцевой [6], И. А. Кудрявцева [8], Т. Н. Секераж [14], О. Д. Ситковской [15], С. С. Шипшина [18] и других психологов.

Таким образом, юридическое (доказательственное) значение для суда имеют заключения экспертизы, определяющие не правовые нормы, имеющие психологическое содержание, с одной стороны, и не диагностируемые экспертом общепсихологические явления, с другой, а экспертные понятия, которые могут служить основанием для правового определения обстоятельств материально-правового характера.

В качестве примера рассмотрим некоторые экспертные понятия, используемые при судебной экспертизе с участием психолога в гражданском процессе.

Гражданско-правовое понятие «порок воли» (несоответствие воли и волеизъявления) является одним из важнейших условий признания недействительности сделки и раскрывается через ряд отличных один от другого юридически значимых обстоятельств. Сделка может быть признана недействительной при нарушении ее субъективной стороны, т. е. если она совершена, согласно ст. 177 Гражданского кодекса РФ, гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий и руководить ими; согласно ст. 178 ГК РФ, под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение.

В результате клинико-психологического анализа психологического содержания данных гражданско-правовых понятий были выделены основные экспертные понятия, являющиеся предметом исследования в комплексной психолого-психиатрической экспертизе [13].

В основе неспособности гражданина понимать значение своих действий или руководить ими при совершении сделки лежит нарушение способности к осознанному принятию решения и его исполнению, что требует анализа особенностей психического состояния подэкспертного лица и динамики его мотивации совершения сделки, которая может быть нарушена в разных звеньях.

В основе заблуждения относительно природы сделки лежит нарушение понимания существа сделки вследствие ошибочного восприятия и смысловой оценки ситуации, которые могут определяться индивидуально-психологическими особенностями (в том числе обусловленными психическим расстройством), сенсорными дефектами, особым психическим состоянием.

Анализ экспертных понятий, являющихся предметом исследования при комплексном судебном психолого-психиатрическом экспертном исследовании, закономерно актуализирует другую проблему. В чем суть взаимодействия экспертов - психолога и психиатра? Каковы границы их компетенции и, соответственно, ответственности при даче заключения? Наиболее значимым является вопрос - каким образом осуществляется интеграция и где проходят границы дифференциации психиатрических и психологических знаний в комплексном исследовании?

Если проанализировать соответствующие нормы процессуального законодательства, посвященные комплексной судебной экспертизе, мы увидим, что в Уголовно-процессуальном кодексе акцентируется внимание на ответственности экспертов определенной специальности за проведенные ими исследования в пределах своей компетенции, а в Гражданском процессуальном кодексе - на формулировании общего вывода.

Наиболее удачной представляется формулировка ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». Согласно ей, процессуальный статус комплексной экспертизы позволяет в экспертном заключении формулировать как общие (интегративные, синтезирующие) выводы, так и выводы эксперта одной специальности.

В первом случае, как указывается в приказе Министерства здравоохранения Российской Федерации от 12.08.2003 № 401, формулируются выводы комплексного экспертного исследования, входящие в совместную компетенцию экспертов разных специальностей, а во втором - выводы, которые входят в компетенцию эксперта лишь одной специальности.

Каковы же возможные варианты взаимодействия судебно-психологических и судебно-психиатрических знаний в комплексной экспертизе? На наш взгляд, возможны четыре варианта такого взаимодействия.

· Отсутствие интегративных ответов. Каждый из вопросов, поставленных перед экспертами, входит в компетенцию судебного эксперта только одной специальности. Типичным примером может служить решение экспертов-психиатров об отсутствии психического расстройства у обвиняемого и его способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, и вывод эксперта-психолога о наличии у подэкспертного состояния аффекта в момент совершения правонарушения.

· Последовательное комплексирование. Ответить на вопросы, поставленные перед психологом, невозможно без ссылки на диагностическое и экспертное решение психиатра. Наиболее показательным примером такого последовательного комплексирования психологических и психиатрических знаний является ответ на вопросы, имеющие значение для судебной квалификации ч. 3 ст. 20 УК РФ. Установление не связанного с психическим заболеванием отставания в психическом развитии требует обязательного учета диагностического и экспертного решения судебно-психиатрического эксперта, такое отставание не может быть определено в рамках только однородной судебно-психологической экспертизы, за исключением случаев, когда психологической экспертизе предшествовала судебно-психиатрическая.

· Последовательно-параллельное комплексирование. Данный вариант совместного применения познаний в психологии и психиатрии объединяет юридический критерий. Так, при экспертизе свидетелей нарушение способности давать показания может быть обусловлено фактором психического расстройства (компетенция психиатра) или психологическими факторами - особым эмоциональным состоянием, непатологическими особенностями познавательных процессов, уровнем возрастного психического развития (компетенция психолога). Аналогичным образом можно устанавливать причины беспомощного состояния при экспертизе потерпевших. В этих случаях первоначально в процессе экспертизы указанные психопатологические и психологические факторы исследуются психиатрами и психологами параллельно. Однако при определении психиатрами наличия психического расстройства у подэкспертного лица совместное экспертное решение психолога и психиатра касается только анализа того или иного из названных юридически значимых способностей, а при отсутствии психического расстройства - анализа и способности давать показания или оказывать сопротивление, и возможных психологических причин нарушения этих способностей, т. е. на последнем этапе комплексирование психологических и психиатрических знаний является уже последовательным.

· Параллельное комплексирование. В наиболее явном виде такой вид комплексного использования психиатрических и психологических знаний может применяться при оценке ограниченной способности обвиняемого к осознанию фактического характера и общественной опасности своих действий вследствие психического расстройства, не исключающего вменяемости (что имеет значение для применения ч. 1 ст. 22 УК РФ) и его общественной опасности (что является основанием для назначения принудительных мер медицинского характера, сопряженного с исполнением наказания, в соответствии с ч. 2 ст. 22 УК РФ). Этот вид комплексирования возможно использовать не во всех случаях, однако он необходим при той экспертной модели ограниченной вменяемости, выделенной В. В. Вандыш-Бубко [2], при которой общая экспертная оценка учитывает не только структуру психического расстройства, но требует анализа ситуативных и личностных факторов.

Таким образом, на примере научного анализа проблемы судебно-экспертных понятий и дескриптивных моделей взаимодействия экспертов разных специальностей при производстве комплексной экспертизы мы постарались показать, что судебно-экспертное познание - это психотехническое познание, в котором важное значение имеют не только знания об объекте, но и знание средств и способов взаимодействия с объектом. Можно выделить следующие характерные особенности такого психотехнического познания.

Во-первых, не использование раз и навсегда данного набора стандартизированных методов, а применение гибких уникальных процедур исследования, в том числе и «герменевтических», интерпретирующих и обобщающих. Это положение входит в известное противоречие со стремлением государственных судебно-экспертных учреждений к стандартизации методов экспертного познания. Мы в свое время при создании стандартов комплексного судебного психолого-психиатрического исследования пошли путем не предписания экспертам использовать те или иные конкретные методики, а путем указания минимального количества методов, применение которых необходимо при исследовании тех или иных психических явлений, с учетом специфики предметного вида экспертизы [16].

Во-вторых, предметом исследования в судебной экспертизе оказываются не только особенности психической деятельности подэкспертного лица, изучаемые экспертом «извне», а единая система, объединяющая специальные знания эксперта-психолога и особенности психической деятельности в таком способе диагностики, как использование судебно-психологических экспертных критериев оценки тех или иных психических явлений. Судебно-экспертные критерии не вытекают из особенности психики подэкспертных лиц (хотя учитывают их), а являются достаточно конвенциональным результатом переплетения многих факторов: уровня развития фундаментальной науки (психологии, психиатрии, сексологии, наркологии и т. п.), теории права, социально-правовой политики государства и др. Эти критерии, соответственно, изменчивы в историческом времени^[2].

И в-третьих, это познание строится не на номотетических процедурах с использованием статистических и нормативных данных, а на идиографической, предельно индивидуализированной диагностике каждого уникального случая.

С этой точки зрения, на наш взгляд, вывода о принадлежности судебно-экспертной практики к неклассическому типу познания уже недостаточно. Можем ли мы, заглядывая в будущее, в этой психотехнической системе увидеть ростки нового типа науки, науки двадцать первого века?

Здесь я хотел бы обратить внимание на проблему субъекта познания, которая еще мало изучена, недостаточно отрефлексирована. Специальные знания отличаются от просто знаний тем, что они формулируются как специальные применительно к решению определенных судебно-экспертных задач. Фундаментальные знания психологии, полученные в процессе высшего образования, как известно, еще не позволяют психологу стать полноценным экспертом. Знания о психике без знаний, как работать с психикой, не гарантируют превращение человека с дипломом о высшем психологическом образовании в профессионального практического психолога.

Если мы поставим во главу угла проблему судебного эксперта как субъекта познания, мы сможем преодолеть декларативность системного подхода как в научных исследованиях, так и в практике экспертизы. Системный подход в современных условиях означает не только системность строения психики. Системность должна заключаться именно в подходе, а не в свойствах познаваемого объекта. Тогда можно надеяться, что судебная экспертиза как отрасль практической психологии, если рассматривать ее психотехнический потенциал, приобретет статус постнеклассической науки - науки, учитывающей соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностями средств и методов деятельности, но и со структурой специальных психологических знаний, которые, в свою очередь, связаны с ценностными структурами, социальными и внутринаучными.

Какие же подходы к проблеме специальных знаний существуют сегодня? В моих публикациях [11] уже освещался такой аспект проблемы, как «объем специальных знаний». Одним из основных результатов можно считать конкретизацию принципа «многопредметности» формирования знаний, который выдвинули еще А. И. Винберг и Т. Н. Малаховская [4]. Адаптация психологических знаний к процессу судопроизводства требует расширения общетеоретических психологических дисциплин как за счет правовых наук, так и смежных областей знания - психиатрии, сексологии, наркологии, суицидологии, виктимологии и др. Эта же идея справедлива и для характеристики специальных знаний судебного психиатра. Как раз многопредметность специальных знаний психолога и психиатра дает возможность им формулировать общий интегративный экспертный вывод, не выходя за пределы своей компетенции.

Другим аспектом проблемы специальных знаний эксперта-психолога, который мы освещали в своих публикациях [12], является вопрос об их структуре. В соответствии с парадигмальной моделью движения смысла по слоям субъективного опыта Е. Ю. Артемьевой [1], структура специальных познаний судебного эксперта-психолога может быть представлена в виде трех уровней.

Внешний слой - семантико-перцептивный - заключается в субъектной идентификации психических явлений в терминах, базовых для судебно-психологической экспертизы науки - психологии, а также смежных дисциплин: психиатрии, виктимологии, суицидологии и т. п. Объектно этому уровню соответствуют теоретические и эмпирически выделенные представления о тех или иных сторонах психических процессов, зафиксированные в словарях, глоссариях, всевозможных классификациях (типа МКБ-10), учебниках, пособиях и т. д.

Следующий, более глубинный уровень - семантико-гносеологический - представляет собой трансформацию понятий базовых наук в экспертные понятия. Экспертные понятия - промежуточные между правом и психологией - определяют юридическую значимость психических явлений и влекут определенные правовые последствия (квалификация преступлений, установление смягчающих обстоятельств и др.). Объектно этот слой можно описать с помощью тезауруса, центральными смысловыми точками которого будут являться уже не общепсихологические, а правовые понятия, определяющие юридическую значимость диагностируемых на первом уровне психических явлений (примеры таких тезаурусов см. в: [11]).

Центральным, глубинным слоем структуры специальных познаний эксперта-психолога является система генерализованных недифференцированных смыслов, аккумулирующих не только когнитивный, но и эмоционально-мотивационный, и ценностный опыт эксперта. Этот уровень - с одной стороны, семантико-аксиологический, а с другой, семантико-прагматический - практически не вербализуем, мало осознаваем и составляет ту часть профессиональных познаний, которую обычно называют искусством проведения психодиагностического исследования. Он соответствует понятию «личностное (периферическое) знание», введенному М. Полани [10] ^[3]. Именно на этом уровне могут проявляться негативным образом такие явления, как «эмоциональное выгорание» и «профессиональная деформация», нарушая регуляцию деятельности эксперта.

И, наконец, третий аспект проблемы специальных познаний судебного эксперта - психолога или психиатра - практически не освещался в научной литературе. Я имею в виду модель специалиста на основе компетентностного подхода. В соответствии с реализацией Болонских принципов высшего образования в нашей стране этот аспект выдвигается на первый план, поскольку основной формой обучения узких профессионалов будет магистратура.

Предложенное в европейском проекте TUNING понятие компетенций включает: знание и понимание (теоретическое знание академической области, способность знать и понимать), знание как действовать (практическое и оперативное применение знаний к конкретным ситуациям), знание как быть (ценности как неотъемлемая часть способа восприятия и жизни с другими в социальном контексте). Понятие «компетенция» включает не только когнитивную и операционно-технологическую составляющие, но и мотивационную, этическую, социальную, поведенческую стороны.

Компетенции можно разделить на две группы: те, которые относятся к общим (универсальным, ключевым, надпрофессиональным), и те, которые можно назвать предметно-специализированными (профессиональными).

Нами сейчас на кафедре клинической и судебной психологии факультета юридической психологии МГППУ реализуется магистерская программа «Юридическая психология: судебно-экспертная практика» на основе модели судебного эксперта-психолога, включающей следующие компоненты.

Модель судебного эксперта-психолога: профессионально-специализированные компетенции

Работа по целенаправленному формированию компетенций судебного эксперта-психолога только начата, но она очень важна и в рамках перехода на принципы Болонского соглашения будет обеспечивать баланс между образовательным рынком и рынком труда, а также конвертируемость дипломов и ученых степеней.

Сноски

[1] В основу статьи положен доклад, сделанный на Ученом совете Государственного научного центра судебной и социальной психиатрии им. В. П. Сербского в феврале 2009 г.