Психологические истоки теории "Я" и личностно-ориентированная психотерапия

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Психологические истоки теории «Я» и личностно-ориентированная психотерапия

Анализ психотерапевтических исследований и конкретных процессов психотерапии на территории постсоветского пространства в целом и среди украинских психологов и психотерапевтов в частности свидетельствует, что все больше и больше исследователей пытаются не просто копировать традиционные парадигмы и схемы психотерапевтической работы, заимствованные на Западе, но и ставят перед собой собственно теоретические, рефлексивные задачи на определение того, какие именно модели психотерапии, традиционные и новейшие, и каким именно образом могут составлять наиболее эффективный арсенал борьбы с психологическим страданием личности на фоне хронических и тяжелых соматических и психосоматических заболеваний (Амосова, Самар, Винников и др., 1995; Бабич, 2008; Воробьев, 2009; Воронов, 2004; Гаськов, 1995; Гринвальда, 2010; Ильченко, 2001; Канищев, 2003; Ко - ростий, 2009, 2011; Корягин, 1996; Крайников, 1999; Кудинова, 2011; Кулаков, 2007; Максименко, 2011; Максименко, Шевченко, 2007; Менделевич, 2001; 2005; Михайлов и др. 2002; 2011; Мороз, 2010; Обухов, 1997; Простомолотов, 2007; Сарвир, 2004; Свиридова, 2009; Тхостов, 1993; 2008; Федак, 2011; Яворская, 2009; Von Wietersheim, J. and Kessler, 2006; Bitton et al., 2003; Garcia-Vega, Fernandez-Rodriguez, 2004 и др.).

Вместе с тем следует отметить, что подавляющее большинство таких и подобных им исследований страдают эмпиризмом, недостаточной методологической и теоретической обоснованностью основных исходных положений, которым по традиции присваивается статус аксиоматичности, но которые не выдерживают критики в условиях внетенденциозного, идеологически не ангажированного метатеоретического исследования. Так, в известном исследовании А.Ф. Бондаренко, посвященном реконструкции профессионального сознания постсоветских пси-

хологов, доказано, что существует большое расхождение между декларируемыми методолого-теоретическими основами деятельности психотерапевтов и психологов, практикующих психотерапию, и фактически применяемыми ими способами действий (см. Бондаренко, 2007). В то же время зарубежные исследования проигрывают от злоупотребления так называемым методом «case analysis», согласно логике которого психотерапевт всегда одерживает победу над болезнью, или традиционным обращением к попыткам психоаналитически направленного лечения, хотя в настоящее время, можно считать общепризнанной аксиомой, что психоанализ не является и не может быть методом собственно лечения.

Поэтому актуальной проблемой современной психотерапии является метатеоретическое исследование основных тенденций и концепций, отражающих истинную логику развития отечественной психотерапевтической и клинической мысли в приспособлении теории и практики психотерапии к проблематике страданий, в которых человеческая личность может деформироваться не вследствие биохимических или органических поражений мозга и нервной системы, а вследствие психо - и соматогений, вызванных тяжелыми, хронифицируемыми, инвалидизиру - ющими соматическими болезнями. На наш взгляд, именно это проблемное поле требует особого внимания на нынешнем этапе развития отечественной медицинской психологии.

Цель нашей статьи - исследование психологических истоков теории «Я».

Изложение основного материала. В научной психологии одна из первых собственно психологических концепций личностного «Я» принадлежит У. Джемсу (см. Джемс, 1993; 2012), который задолго до З. Фрейда выделял в «Я» (self) две стороны, или две позиции: «Я» как познаваемое и «Я» как познающее. Данное различение нашло отражение в терминологии и языковых формулах, посредством которых У. Джемс именовал выделенные аспекты личности. Так, познаваемое «Я» фиксировалось у него как опытное, эмпирическое «Я». Познающее «Я», или просто «Я», он обозначал как «чистое Эго».

Позже, дифференцируя такие составляющие self как материальное «Я», социальное «Я» и духовное «Я», У. Джемс отмечал, что эти категории охватывают не только психические свойства человека или состояния сознания, но и внешние, по отношению к нему, объекты и феномены, отражающиеся индивидуальной психикой в качестве ее компонентов.

Что касается так называемого «чистого Эго», то, согласно У. Джемсу, это та ипостась «Я», которая способна к всегдашнему самоосознанию. Даже если отвлечься от сугубо американизированного содержания термина «опыт», который в русле прагматической философии, присущей У. Джемсу, означает не что иное как совокупность позитивних и негативних переживаний человека, накопленных им в течение собственной жизни, значимым здесь является следующий факт: с самого начала научных попыток анализа личностного «Я» ведущим представителям психологической мысли было очевидно - личностное «Я» не есть однородное и цельное образование. Позже это понимание было развернуто в различных зарубежных концепциях личности - от классического психоанализа и глубинной психологии до положений психосинтеза, гештальт-психотерапии и мн. др.

Но именно у У. Джемса, еще раз обратим на это внимание, личностное «Я» трактуется как такое образование, которое обладает, как минимум, двухаспектным строением: познающее и познаваемое. Эти стороны «Я» существуют неотделимо друг от друга, интегрируясь в едином целостном «Я». Далее, при всей изменчивости эмпирического «Я» некоторые его существенные отношения (такие как имя, запас воспоминаний и т.п.) остаются неизменными. Абсолютно в русле прагматизма У. Джемс утверждал, что именно накопленный опыт, содержащийся в памяти и закрепленный в поведенческих актах, составляет основание личностного «Я» - от прошлого к настоящему. Этот опыт формирует устойчивую структуру «Я», непрерывно накапливаясь и постепенно трансформируя личность, обеспечивая вместе с тем ее целостность. Собственно данное, познающее «Я», согласно У. Джемсу, и обеспечивает личностную идентичность, именуемую мыслителем «функциональным», так как благодаря ему весь накапливаемый опыт синтезируется в психосоциальное основание «Я». Иными словами, несмотря на многообразие этого самого опыта, личность данного человека в норме всегда тождественна себе. При этом У. Джемс указывает, правда, что тождественность личностного «Я» может быть только «относительной тождественностью медленных изменений, в которой, однако, всегда содержится некоторый общий ингредиент» (Джемс, 1993, с. 220). Но для нас важнейшим моментом в анализе У. Джемса выступает именно диалектика идентичности личностного «Я», и реализующаяся через и посредством взаимодействия прежнего и нового, воспоминаний и предпочтений, прошлого и настоящего, ее динамика.

Поскольку У. Джемс отстаивал позиции собственно научных подходов к исследованию психики, то другие, имевшие место быть в то время попытки описания психики, скажем, с позиции философии, богословия или иные, представлялись ему либо исчерпанными, либо излишними. Как указывалось выше, идеи ученого о двойственной и многоаспектной природе «Я» получили дальнейшее развитие в рамках совершенно различных школ и направлений психологической мысли. К сожалению, без уместных и корректных в подобных случаях ссылок и упоминаний. Пожалуй, лишь в работах таких представителей символического интеракционизма как Ч. Кули и Дж. Мид упоминания все же появляются. Более того, обобщив идеи У. Джемса и Ч. Кули, Дж. Мид предположил, что познаваемое «Я» человека представляет собой совокупное отражение в сознании человека того, как его оценивают другие. Дж. Мид считал, что Я - как объект (те) образует усвоенные человеком установки (значения и ценности), в то время как непосредственное Я (англ. I) - это то, как человек в качестве субъекта психической деятельности спонтанно воспринимает себя как объекта. Совокупность «I» и «Me» образует собственно личностное или интегральное «Я» (Self).

«I» трактуется Дж. Мидом скорее как импульсивная неупорядоченная тенденция психической жизни индивида. Любое поведение начинается в качестве импульсивно реагирующего «I», но дальше развивается и заканчивается как «Me», поскольку находится под влиянием социокультурных факторов (см. Мид, 2009; Кули, 2000).

Несомненным преимуществом интеракционистского направления стало то, что в нем подчеркивается значение реального взаимодействия развивающейся личности с другими людьми в практической жизни. Под воздействием механизма взаимного общения происходит становление Я-концепции индивида. Она приобретается в процессе усвоения ребенком ожиданий других, разных возможностей и ограничений, определенных той или иной ролевой позицией этого индивида в социокультурной среде: половой принадлежностью, положением в семье, нормами, обязанностями и т.п.

В целом, на протяжении ХХ века многочисленными усилиями психологов различных направлений была составлена довольно разветвленная система представлений о личностном «Я». Это, во-первых, представления о «Я-концепции» и «Я-перцепции», во-вторых, о «Я-идеальном» и «Я-реальном». Если первое соотносимо больше с гештальт-психологией и гештальт-терапией, то второе, восходящее к работам А. Адлера, получило широкое распространение позже в гуманистической психологии. Нельзя не отметить и общеизвестное достижение когнитивной психологии, благодаря которой в структуре «образа Я» были выделены такие компоненты: когнитивный, эмоциональный и собственно поведенческий. Благодаря работам Дж. Келли был введен дополнительный параметр личностного «Я» - его когнитивная простота или сложность. В теории социального сравнения Л. Фестингера подчеркивается, что именно «Я» является своеобразной точкой отсчета в процессе структурирования собственно «Я-концепции». Что касается последователей З. Фрейда, так называемых неофрейдистов, то в работах каждого из представителей этого направления, начиная с К. Хорни и завершая Г. Салливаном и Э. Фроммом, не говоря уже об Э. Эриксоне, так или иначе развивались и углублялись психологические представления как о ключевых моментах формирования личностного «Я», так и о базисных стратегиях проживания собственной жизни. Достаточно упомянуть хорошо известные работы неофрейдистов - «Невротическая личность нашего времени», «Самоанализ» (К. Хорни); «Межличностная теория в психиатрии» (Г. Салливан); «Бегство от свободы», «Иметь и быть» (Э. Фромм), «Идентичность и жизненный цикл», «Проблема новой идентификации» (Э. Эриксон) - чтобы, не вдаваясь в детали, отдать должное напряженным поискам психологической мысли в направлении осмысления сложнейшего феномена человеческого «Я» (см. Хорни, 2008; Салливан, 1999; Фромм, 1993; Эриксон, 1996).

Особое место в анализе человеческого «Я» принадлежит двум мыслителям, работавшим в психологии, сопоставительный анализ творчества которых остался совершенно вне поля внимания исследователей. Мы имеем в виду глобальные по своему масштабу положения К. Ясперса и Л.С. Выготского. В сложившихся стереотипах описания творчества Л.С. Выготского обращают на себя внимание две обидные несуразности, которым приписывается самодовлеющее значение в концептуальных положениях мыслителя. Во-первых, постулат об интериориза - ции психических функций, который на самом деле принадлежит П. Жане. Во-вторых, само название «культурно-историческая теория», которая принадлежит А.Г. Маркелову, еще в 1912 году выпустившему книгу под названием «Культурно-исторические типы личности», в которой автор прослеживал в русле концепции Н.Я. Данилевского, зависимость социокультурного содержания личностного «Я» от типа цивилизации, которому это «Я» принадлежит (см. Данилевський, 2008). При этом как бы уходит в тень основная идея Л.С. Выготского о превращении «натуральных» психических функций в «культурные». В то же время современная психотерапия совершенно игнорирует положение К. Ясперса, современника Л.С. Выготского, о том, что «Я», аспекты «Я», функции «Я», бытие «Я» невозможны вне коммуникативной ситуации, подлинной коммуникации и трансценди - рования личностного «Я» в объективность мирового бытия, что только и обеспечивает самобытие «Я» «…так «Я» не есть «Я-сам» без трансценденции» (К. Ясперс, с. 52). Как правило, выделяется какой-либо один аспект из методологического синтеза германского психиатра. Практически незамеченным осталось положение К. Ясперса о достоинстве личности и его роли в психологическом и социальном бытии человека. А ведь К. Ясперс со свойственной ему парадоксальностью особое место в понимании личностного «Я» отводил как раз недостоинству личностного «Я», могущем проявиться в пограничной ситуации или быть непроявленным до наступления таковой. Если недостоинство ставит личностное «Я» в положение двусмысленности, поскольку оно предстает в ложном свете, то пограничная ситуация (смерть, страдание, борьба, вина) проявляет действительность его существования. Неготовность современной психологии инкорпорировать в себя эти высочайшие достижения психологической мысли ХХ столетия, отдавая предпочтения позитивистски ориентированным психотехникам, само применение которых в отношении личностного «Я» даже не предполагает такой категории как «достоинство», не только чревато отношением к человеку как к объекту, но и невольно замыкает возможные психотерапевтические подходы в привычном круге сложившихся стереотипов.

У непредубежденного читателя может возникнуть закономерный вопрос: отчего автор в попытках научной рефлексии, относящейся к проблематике «Я», как бы избегает само собой разумеющегося и даже напрашивающегося с первых страниц монографии анализа психодинамических подходов. Это не случайно. Во-первых, данным подходам будет уделено не попутное, а специальное внимание в соответствующей статье. Во-вторых, историческая справедливость и научная объективность требует как раз беспристрастного, безустановочного подхода к проблеме. Этот момент мы подчёркиваем специально, т.к. в ХХ веке чрезмерная идеологизация тех или иных способов мышления и объектов анализа, собственно установочное, а не объективное отношение к ним, в том числе и в психологии, привело к искажению истории развития последней в угоду вкусовым и идеологическим пристрастиям. При этом, как часто бывает, с водой выплескивался и младенец. Игнорирование и забвение работ Ч. Причарда, Б. Мореля, П. Жане, У. Джемса привело к искажению исторической перспективы психологического исследования именно личностного «Я». В наибольшей мере при этом пострадала как раз медицинская психология, в связи с тем, что собственно научные исследования замещались в ней зачастую фрейдистскими или марксистскими постулатами.

Выводы. Проблематика личностной психотерапии в современной медицинской психологии ставит актуальный с научной точки зрения вопрос о специфике модели полноценного многоаспектного здорового «Я», как фундамента психотерапевтической работы с пациентами / клиентами. Многоаспектное личностное «Я», познающее и познаваемое, в научном подходе исследования психики У. Джемса, выступает одной из важнейших парадигм личностной психотерапии в современной медицинской психологии. Психотерапия как основная составляющая в общей структуре клинической психологии, в условиях сосуществования двух моделей, с разными методологиями, - медицинской и психологической, в реализации изучения и создания психологических методов воздействия на психику человека с лечебной и практической целью должна опираться на психологические исследования личностного «Я». Методология и психотехника реконструкции личностного «Я» в клинике заболеваний различного спектра должна опираться на понимание особенностей когнитивного, эмоционального, поведенческого компонентов системы отношений к болезни; на знание психологии здоровья и особенностей личностных ресурсов человека, страдающего заболеванием; на понимание соотношения клинических, психофизиологических, психологических механизмов личностных расстройств при выборе соответствующих техник личностноориентированной и симптоматической психотерапии.

Список использованных источников

психология пациент личностный

1. Бондаренко А.Ф. Профессиональное сознание постсоветских психологов Украины / А.Ф. Бондаренко // Вестник Ассоциации психиатров Украины. - 2007. - №1-2 (36-37). - С. 96-107.

2. Данилевский Н.Я. Россия и Европа / Н.Я. Данилевский. - М.: ТЕРРА - Книжный клуб, 2008. - 704 с.

3. Джеймс У. Многообразие религиозного опыта / У. Джеймс; [Пер. с англ.]. - М.: Наука, 1993. - 432 с.

4. Джеймс У. Прагматизм: Новое название для некоторых старых методов мышления / У. Джеймс. - М.: Книга по Требованию, 2012. - 244 с.

5. Мид Дж.Г. Избранное: Сб. переводов / Дж.Г. Мид / РАН ИНИОН. Центр социал. научн.-информ. исследований. Отд. социологии и социал. психологии; Сост. и переводчик В.Г. Николаев; Отв. ред. Д.В. Ефременко. - М., 2009. - 290 с.

6. Салливан Г.С. Интерперсональная теория психиатрии / Г.С. Салливан; [пер. с англ.]. - СПб., 1999. - 347 с.

7. Фромм Э. Человек для самого себя / Э. Фромм // Психоанализ и этика. - М.: Республика, 1993. - С. 48-92.

8. Хорни К. Невроз и рост личности / К. Хорни. - М.: Академический проект, 2008. - 345 с.

9. Эриксон Э. Детство и общество / Э. Эриксон. - М.: Моск. фи - лос. фонд «Медиум», 1996. - 506 с.

Размещено на Allbest.ru