Региональные факторы личностных особенностей жителей Российской Федерации: сравнительный анализ результатов MMPI-2 в шести городах

Во-вторых, непосредственный эффект города на личностные особенности жителей не столь выражен, как предполагалось, и касается только шкалы истерии (Hy), по которой Москва значительно опережает другие города. На наш взгляд, этот результат следует интерпретировать как следствие целого комплекса факторов, обеспечивающих уникальное положение Москвы как столицы среди других городов - как с социальной и финансовой точки зрения, так и с точки зрения открывающихся перед человеком возможностей и предъявляемых к нему требований.

Следует отметить, что кросс-культурные особенности по шкалам аггравации [Robin et al., 2003] и истерии [Whitworth, McBlaine, 1993] были описаны ранее, что позволяет говорить о чувствительности этих особенностей личности к воздействию социокультурных факторов.

Пол и возраст как факторы, опосредствующие влияние фактора города на личностные особенности жителей

Как говорилось выше, в немногочисленных работах, посвященных выявлению эффектов взаимодействия факторов пола, возраста и культуры, в ответах на MMPI-2 по сути нет данных в пользу особенностей в стратегиях ответов (шкалах коррекции). В отличие от этого, в данном исследовании была выявлена целая серия специфических эффектов.

1) Снижение с возрастом показателей по шкале переменной непоследовательности в ответах (VRIN) характерны для Перми в большей степени, нежели для других городов. Тот же эффект выявлен и в Твери, но он характерен только для мужчин, но не для женщин.

2) Различия по шкалам аггравации вызваны не только высоким ее уровнем у молодых людей, но и опосредствуются фактором города: наиболее выражен этот эффект в Барнауле, Твери и Перми (причем в Перми высокий уровень аггравации характерен и для более старшей возрастной группы 25-39 лет). Все эффекты более выражены у мужчин по сравнению с женщинами. Если в отношении Барнаула и Твери можно предположить, что результаты объясняются социальным сравнением с более экономически крупными городами (например, молодые люди, особенно мужчины, оправдывают себя за то, что менее успешны в своем городе, и "ищут счастья" в другом месте), то в отношении Перми, занимающей достаточно благополучное социально-экономическое положение, эти особенности требуют дальнейшего уточнения. Предварительно можно предположить, что акцент на собственном отличии от других, в том числе на редких и необычных симптомах, у молодежи в "городе рабочих" Перми несет компенсаторную функцию, указывая на уникальность и добавляя экстравагантности, а с возрастом эти особенности снижаются. Необходимо учитывать, что в данном случае эффект мог быть усилен профессиональными особенностями испытуемых: по сравнению с другими городами, в исследовании в Перми чаще принимали участие представители творческих профессий.

Анализ эффектов взаимодействия в отношении клинических шкал позволяет сделать следующие выводы.

1) Возрастные различия по шкале психопатии особенно характерны для Москвы, Перми и Барнаула, причем если в Москве и Барнауле максимальный уровень психопатии характерен для испытуемых старше 40 лет, то в Перми - для испытуемых 25-39 лет, тогда как в старшей возрастной группе он, наоборот, минимален. Эти эффекты более выражены у мужчин, нежели у женщин. Важно отметить, что данные Перми согласуются с выдвинутой выше гипотезой о демонстрации своего отличия и уникальности в молодом возрасте, усиленной влиянием профессионального фактора. Немаловажно, что ни в одном из российских городов нельзя сделать вывод о снижении балла по шкале психопатии с возрастом, который был характерен для американских исследований [см. Fow et al., 1994].

2) В Петропавловске-Камчатском и Москве гендерные особенности ответов по клиническим шкалам наименее выражены, более того, в Москве мужчины проявляют даже более высокий уровень ипохондрии и истерии, нежели женщины. Интересно, что в большинстве случаев различия сглажены по шкалам, тесно связанным с социальными представлениями о гендерных особенностях (депрессия, истерия, психастения традиционно рассматриваются как характерные для более фемининных ролей). Можно объяснить этот результат тем, что в обоих городах - хотя и по разным причинам - женщины чаще принимают на себя часть обязанностей, традиционно характерных для мужчин, что приводит к изменению системы социальных ожиданий. В Петропавловске-Камчатском изменение гендерных стереотипов поведения провоцируется ситуацией, когда мужчины подолгу отсутствуют дома в связи с особенностями профессий (моряки, военные и т.п.) и женщины вынуждены самостоятельно решать не только привычные, но и "мужские" задачи. В Москве тот же эффект является результатом повышенных требований ко всем жителям мегаполиса, когда рынок труда предоставляет практически равные возможности заработка для мужчин и женщин, и образ успешной женщины предполагает решение самого широкого круга задач, не сводящегося к "фемининным" ролям. Более детальная проверка этих предположений требует дальнейших исследований.

3) Описанное выше нарастание баллов по шкалам депрессии и истерии с возрастом у женщин специфично для города проживания: наиболее ярко оно проявляется в Петропавловске-Камчатском, где у девушек до 25 лет эти показатели низки. Интересно, что хотя имеющиеся у нас данные не позволяют дифференцировать показатель заболеваемости психическими заболеваниями непсихотического уровня в Петропавловске-Камчатском по возрастам, данные согласуются с тем, что его средний уровень - один из самых низких. Можно предположить, что в выборку попали те молодые люди, чьей целью не является переезд (остальные уезжают учиться в центральные регионы вскоре после окончания школы). В силу изолированности и уникальности Петропавловска-Камчатского оставшаяся в городе молодежь не сталкивается с проблемами самоутверждения, социального сравнения, карьерного роста и организации собственной самостоятельной жизни столь остро, как юноши и девушки того же возраста в других регионах. На первый план для них выходят цели развития и самореализации, поиска ценного и важного для себя, тогда как трудности, связанные со средовыми факторами, в этом возрасте могут еще восприниматься как не столь важные и не препятствующие жизненным задачам. По мере взросления и расширения кругозора понимание и признание этих трудностей, в том числе того, как они ограничивают поставленные жизненные задачи, приводит к снижению эффекта.

На наш взгляд, эти результаты не могут быть объяснены напрямую социально-экономическими показателями и требуют дальнейших исследований социальных представлений, ожиданий от людей разного возраста, их системы ценностей, связанных с городом. Полученные данные позволяют указать на мишени таких исследований: так, особый интерес представляет возрастная группа 25-39 лет в Перми, для которой характерны высокий уровень аггравации и психопатии; девушки моложе 25 лет в Петропавловске-Камчатском, у которых показатели депрессии и истерии значительно ниже, чем в других возрастных группах в этом городе, и других городах. Не менее интересный вопрос касается психологических причин уплощения гендерных различий по шкалам ипохондрии, депрессии, истерии, психастении, социальной интроверсии в Москве и Петропавловске-Камчатском.

В целом полученные результаты позволяют говорить о том, что при близости паттернов личностных черт в различных культурах как страна, так и место проживания (город) оказывают существенное влияние на ряд стратегий ответов на пункты опросниковых методик и личностных особенностей. В первую очередь, это влияние является косвенным и определяется взаимодействием макро- и микросоциальных факторов с социодемографическими факторами (полом и возрастом).

Исследование выполнено при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, проект 12-06-00403.

Литература

Богомаз С.А., Калинина С.К., Четошникова Е.В. К возможности субъективной оценки средовых условий в городе, расположенном в зоне экстремального проживания. В кн.: А.А. Бучек, Ю.Ю. Неяскина, М.А. Фризен (Ред.). Личность в экстремальных условиях. Выпуск 2: сборник научных статей в 2 частях. Петропавловск-Камчатский: КамГУ им. Витуса Беринга, 2012. Ч. 2, С. 27-40.

Богомаз С.А., Литвина С.А., Четошникова Е.В. Субъективная оценка городской среды вузовской молодежью Томска и Барнаула. Сибирский психологический журнал, 2013, No. 49, 102-112.

Выготский Л.С. История развития высших психических функций. В кн.: Л.С. Выготский. Собрание сочинений: В 6 томах. М.: Педагогика, 1983. Т. 3, С. 6-328.

Леонтьев Д.А. О некоторых аспектах проблемы "культура и личность". Культурно-историческая психология, 2013, No. 1, 22-30.

Медведев В.И., Алдашева А.А. Экологическое сознание. 2-е издание, дополненное. М.: Логос, 2001.

Рассказова Е.И., Богомаз С.А., Дорфман Л.Я., Леонтьев Д.А., Неяскина Ю.Ю., Сулимина О.В., Четошникова Е.В. Психометрические характеристики русскоязычной версии MMPI-2. Психологические исследования, 2013, 6(29), 2. http://psystudy.ru

Регионы России. Основные социально-экономические показатели городов 2012. Статистический сборник. М.: Статистика России, 2012. http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/doc_1138631758656.

Ширяева О.С., Навроцкая Е.А. Временная перспектива личности при разных типах оценки среды жизнедеятельности. Вестник КРАУНЦ. Гуманитарные науки, 2011, No. 2, 108-118.

Эриксон Э. Детство и общество. СПб.: Речь, 1996а.

Эриксон Э. Идентичность: юность и кризиc. М.: Прогресс, 1996б.

Boscбn D.C., Penn N.E., Velasquez R.J., Reimann J., Gomez N., Gъzman M., Berry E.M., lvia M., Infantes L.D., Jaramillo L.F., De Romero M.C. MMPI-2 profiles of Colombian, Mexican, and Venezuelan university students. Psychological Reports, 2000, 87(1), 107-110.

Butcher J.N. Personality assessment without borders: Adaptation of the MMPI-2 across cultures. Journal of Personality Assessment, 2004, 83(2), 90-104.

Butcher J.N. International adaptations of the MMPI-2: Research and clinical applications. Minneapolis, MN: University of Minnesota Press, 1996.

Butcher J.N., Graham J.R., Ben-Porath Y.S., Tellegen A., Dahlstrom W.G., Kaemmer B. MMPI-2 (Minnesota Multiphasic Personality Inventory-2): Manual for administration and scoring (2nd ed.). Minneapolis, MN: University of Minnesota Press, 2001.

Dean A.C., Boone K.B., Kim M.S., Curiel A.R., Martin D.J., Victor T.L., Zeller M.A., Lang Y.K. Examination of the Impact of Ethnicity on the Minnesota Multiphasic Personality Inventory-2 (MMPI-2) Fake Bad Scale. Clinical Neuropsychologist, 2008, 22(6), 1054-1060.

Fow N., Sittig M., Dorris G., Breisinger G., Anthony K. An analysis of the relationship of gender and age to MMPI scores of patients with chronic pain. Journal of Clinical Psychology, 1994, 50(4), 537-554.

Gumbiner J. Limitations in ethnic research on the MMPI-A. Psychological Reports, 2000, 87(3), 1229-1230.

Hall G.C., Bansal A., Lopez I. Ethnicity and psychopathology: A meta-analytic review of 31 years of comparative MMPI/MMPI-2 research. Psychological Assessment, 1999, 11(2), 186-197.

Han K., Park H.I., Weed N.C., Lim J., Johnson A., Joles C. Gender Differences on the MMPI Across American and Korean Adult and Adolescent Normative Samples. Journal of Personality Assessment, 2013, 95(2), 197-206.

Hibbs B.J., Kobos J.C., Gonzalez J. Effects of ethnicity, sex, and age on MMPI profiles. Psychological Reports, 1979, 45(2), 591-597.

Hogg M.A., Terry D.J., White K.M. A tale of two theories: a critical comparison of identity theory with social identity theory. Social Psychology Quarterly, 1995, 58(4), 255-269.

Ketterer H.L., Han K., Hur J., Moon K. Development and validation of culture-specific Variable Response Inconsistency and True Response Inconsistency Scales for use with the Korean MMPI-2. Psychological Assessment, 2010, 22(3), 504-519.

Lucio E., Ampudia A., Durбn C., Leуn I., Butcher J. Comparison of the Mexican and American norms of the MMPI-2. Journal of Clinical Psychology, 2001, 57(12), 1459-1468.

Ma-Kellams C., Blascovich J., McCall C. Culture and the body: East-West differences in visceral perception. Journal of Personality and Social Psychology, 2012, 102(4), 718-728.

Robin R.W., Greene R.L., Albaugh B., Caldwell A., Goldman D. Use of the MMPI-2 in American Indians: I. Comparability of the MMPI-2 between two tribes and with the MMPI-2 normative group. Psychological Assessment, 2003, 15(3), 351-359.

Schinka J.A., LaLone L., Greene R.L. Effects of Psychopathology and Demographic Characteristics on MMPI-2 Scale Scores. Journal of Personality Assessment, 1998, 70(2), 197-212.

Shweder R.A., Goodnow J.J., Hatano G., LeVine R.A., Markus H., Miller P.J. The cultural psychology of development: one mind, many mentalities. In: W. Damon, R. Lerner (Eds.). Handbook of Child Psychology 6th ed. Vol. 1: Theoretical models of human development. New York: Wiley & Sons, 2006. pp. 716-792.

Stevens M.J., Kwong-Liem K., Graybill D. Comparison of MMPI-2 scores of foreign Chinese and caucasian-American students. Journal of Clinical Psychology, 1993, 49(1), 23-37.

Taft R. A cross-cultural comparison of the MMPI. Journal of Consulting Psychology, 1957, 21(2), 161-164.

Whitworth R.H., McBlaine D.D. Comparison of MMPI and MMPI-2 administered to Anglo- and Hyspanic-American university students. Journal of Personality Assessment, 1993, 61(1), 19-27.

Примечания

[1] Мужчины 16-59 лет, женщины 16-54 года.

[2] Данные Госкомстата на 2012 год, URL: http://www.gks.ru/gis/tables/UROV-6.htm

[3] Данные Центрального НИИ организации и информатизации здравоохранения МЗ РФ на 2008 год, URL: http://www.mednet.ru/ru/statistika/soczialno-znachimye-zabolevaniya.html

[4] Под плотностью населения имеется в виду то, сколько тыс. человек приходится в среднем на 1 тыс. км2 в городе (частное населения и площади): несмотря на разницу в абсолютных размерах, Москва, Тверь и Томск лидируют по этому показателю.

Размещено на Allbest.ru