Интеллектуальные исследовательские традиции как вопрос исторической психологии культуры

Заключение

Представленный в данной статье проект исторической психологии культуры - лишь начало исследовательского пути. Он взывает к дискуссиям, провокативен и незавершен.

Одной из важных задач исторической психологии культуры является выявление особенностей становления национальных научных школ именно в контексте порождающей их культуры и текучей социокультурной ситуации. Интеллектуальные исследовательские традиции выступают своего рода мостом между исследованиями национального характера и социокультурно обусловленными особенностями дисциплинарных связей, в сети которых складываются научные школы, ведущие подходы и направления науки.

Примечания

[1] В методологическом анализе Ф.Е.Василюк выделил триаду основополагающих психологических понятий «психика - практика - культура» и показал, что Л.С.Выготскому удалось не просто вывести психику из трех сосен интроспективной методологии, но и соединить ее с практикой и культурой; З.Фрейд не только создал психотехнический метод работы с психикой, но и осуществил синтез практики, культуры и психики. Однако Ф.Е.Василюку не удалось обнаружить концепцию, поставившую во главу угла культуру и связавшую ее в единой методологической сети с психикой и практикой [Василюк, 2003]. Культурно-аналитический подход - это методология, связывающая «психику» с «практикой» через категорию «культура».

[2] Следует отметить, что под «категорией» в культурно-аналитическом подходе понимается сложное понятие, требующее дифференциации и перевода с философского уровня на конкретно-научный (т.е. выделения скрывающихся за одним понятием разных уровней реальности - так, «культура» была продифференцирована нами: культура-ноосфера, культуры-этносы, культуры-миры, культуры-психотехники [Гусельцева, 2007a]). Собственно культурно-психологический анализ и предполагает, с одной стороны, различение культурно-психологических реальностей, прячущихся за общим понятием, а с другой - обнаружение в психологии и смежных областях знаний под разными названиями сходных культурно-психологических феноменов.

[3] Напомним, что «научно-исследовательская программа» - термин И.Лакатоса, который является синонимом понятий «парадигма» (Т.Кун) и «методология».

[4] «Идеальный тип - не «гипотеза», он лишь указывает, в каком направлении должно идти образование гипотез. Не дает он и изображения действительности, но представляет для этого однозначные средства выражения» [Вебер, 1990, с. 389]. Идеальный тип «создается посредством одностороннего усиления одной или нескольких точек зрения и соединения множества диффузно и дискретно существующих единичных явлений…, которые соответствуют тем односторонне вычлененным точкам зрения и складываются в единый мысленный образ. В реальной действительности такой мысленный образ в его понятийной чистоте нигде эмпирически не обнаруживается - это утопия. Задача исторического исследования состоит в том, чтобы в каждом отдельном случае установить, насколько действительность близка такому мысленному образу или далека от него…» [Там же, с. 390].

[5] В эпоху Просвещения существовали Британская, Французская и Священная Римская империи (начиная с 1512 г. до 1806 г., в последнюю входили Германия в качестве национального центра, значительные части Италии, Чехия, Нидерланды, отдельные регионы Франции), а в конце ХIХ в. появились Германская (включающая Саксонию, Пруссию и Баварию) и Австро-Венгерская империи. (Под империями мы понимаем здесь централизованные национальные государства, преимущественно сформировавшиеся в эпоху Нового времени.) Таким образом, психоанализ в качестве австрийского культурно-исторического феномена, как Венская психологическая школа, представляет собой продолжение и развитие немецкой интеллектуальной традиции. Более того, норвежская психология, согласно П.Саугстаду, также относит себя к немецкой интеллектуальной традиции [Саугстад, 2008]. Есть идеальные типы и историко-культурные конкретизации, где вектор немецкой интеллектуальной традиции простирается от учения Г.Лейбница до наследия З.Фрейда.

[6] Так, в подходах С.Л.Рубинштейна, А.Н.Леонтьева и Л.С.Выготского представлены интеллектуальные традиции ведущих европейских психологических школ, при этом в концепции А.Н.Леонтьева представлена немецкая интеллектуальная традиция с ее идеей деятельности, а также спенсеровский эволюционный подход к развитию психики, а в подходе Л.С.Выготского прослеживается выраженное влияние французских социологической и психологической школ с их акцентом на социализацию и культурные факторы в развитии психики. Наследие же С.Л.Рубинштейна раскрывает свою глубину в контексте неокантианской исследовательской традиции.

[7] Сформулировавший принцип несовместимости сложности и точности анализа Л.А.Заде убедительно показал, что так называемые объективные и количественные методы непригодны не только для гуманитарных наук, но и для изучения в принципе достаточно сложных реальностей: «Для систем, сложность которых превосходит некоторый пороговый уровень, точность и практический смысл становятся почти исключающими друг друга характеристиками» [Заде, 1974, с. 7].

[8] Так, эти подходы - знание для практических нужд и знание ради знания - отражают идеальные типы культуры познания Рима и Греции. Как известно, у Рима не было особых достижений в сфере искусства (римское право - его сила), тогда как Греция дала радостный фейерверк открытий, определивших века развития культур и важных по сей день. Это обусловлено в том числе познавательными установками. Если у греков развивалось искусство ради искусства, то у римлян было искусство ради пользы. Греческий дискурс радостен, свободен, синкретичен, избыточен. Римский дискурс ориентирован на пользу. «Искусство и религию, бывшие у греков свободным проявлением духа, римляне заставили служить утилитарным целям. <…>. Стремление к истине и красоте заменилось стремлением к пользе. Вдохновение сменилось рассудочностью, поэзия прозой, место религии как миросозерцания заняла религия как обрядовый государственный культ» [Маркелов, 1912, с. 156].

[9] «…Франция, находившаяся в постоянных войнах, забиравших большую часть мужского населения, испытывала нужду прежде всего в практических приложениях научной деятельности, способных восполнить недостаток рабочих рук. Отсюда особое внимание прикладным наукам в ущерб фундаментальным. И подобная система приоритетов соединялась с унаследованной от времен Французской революции настороженностью ко всему выдающемуся, выходящему за рамки обычного, как элитарному, а значит, и способствовавшему несправедливости. Отсюда и возникают дополнительные ограничения на развитие и поддержку смелых научных теорий в области фундаментальных наук как оторванных от практических нужд» [Романовская, 1998].

[10] «Типичные либеральные добродетели, как терпимость и способность смотреть на вещи с разных сторон, … подвергались насмешкам. <…>. Либералы, именно потому, что они либералы, больше склонны к плюрализму, нежели к монизму… <…>. Либерализм склонен к дифференциации различных областей человеческой деятельности, что противоречит тоталитарной тенденции обеих крайностей» [Карпович, 2012, с. 208].

[11] Так, в российской интеллектуальной традиции антропология долгое время воспринималась как биологическая наука, изучающая проблемы гоминизации, антропогенеза. Например, С.А.Токарев относил антропологию к естественным наукам, а к гуманитарным - лингвистику и экономику [Токарев, 2012]. Такая классификация естественных и гуманитарных наук выглядит достаточно произвольной, и возникает вопрос: на основании каких критериев она разработана автором? П.Ф.Преображенский отмечал, что в России этнология и этнография традиционного входили в состав естественнонаучного образования и преподавались на физико-математических факультетах [Преображенский, 2005], сходное положение вещей сохранялось и в советскую эпоху, где учебные курсы антропологии были позитивистски ориентированы. «В России под антропологией по-прежнему подразумевают в первую очередь физическую антропологию, в то время как во всем остальном мире под антропологией понимается совокупность наук о человеке» [Этнология - антропология - культурология…, 2009, с. 17].

Литература