Проблема проявлений враждебной установки

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПРОБЛЕМА ПРОЯВЛЕНИЙ ВРАЖДЕБНОЙ УСТАНОВКИ

Ениколопов С.Н., Чудова Н.В. Проблема проявлений враждебной установки

Научный центр психического здоровья, Москва, Россия Институт системного анализа Федерального исследовательского центра «Информатика и управление» Российской академии наук, Москва, Россия

Данные проведенных нами ранее исследований связи враждебности с параметрами конструктивного мышления позволили выдвинуть гипотезу о влиянии враждебной установки на процесс переработки информации. В частности, мы предположили, что негативные ожидания приводят к страху перед новым, сложным, плохо структурированным, а также влияют на процесс обобщения. Ожидалось также, что в познавательной сфере враждебность проявляется в форме излишней резкости, решительности суждений, когда человек демонстрирует сверхуверенность в своей способности верно понимать происходящее.

Эмпирическое исследование, проведенное на 189 испытуемых разного возраста с помощью 10 методик, позволило уточнить представления о механизме работы Образа мира как интегрального образования когнитивно-аффективных процессов и дало возможность рассматривать целый ряд разнородных психологических характеристик как комплекс закономерных проявлений действия враждебной установки. Показано, что такие качества, как враждебность, нарциссичность, категорическое мышление, переживание личной незначительности, склонность к аномии, к экстрапунитивным реакциям составляют систему с положительной обратной связью, где усиление одного из этих качеств ведет к усилению и всех других.

Обнаружено, что у взрослых людей враждебность связана с неудачами в переработке информации; у молодежи такой связи не обнаруживается. У молодежи с высокими показателями враждебности переживание сложности и непонятности мира существует независимо от враждебной установки, а у взрослых враждебных людей именно установка на угрозу предопределяет и реакции на новое / сложное и уверенность в верности своей «теории заговора». Выдвинуто предположение, что враждебный образ мира лишь с накоплением опыта начинает влиять на внутренний «ландшафт», стимулируя создание интерпретативных механизмов, обрабатывающих информацию в заданном ожиданием неприятностей ключе - напряжение, вызываемое новым / сложным, превращается в интолерантность к неопределенности, а любопытство к мотивам чужих поступков превращается в убежденность в верности собственных подозрений.

Враждебность в психодиагностике измеряется, как правило, совместно с другими проявлениями агрессивности. Есть, однако, основания считать, что речь должна идти не о черте, в большей или меньшей степени присущей каждому человеку, а скорее о специфическом мироощущении - враждебном образе мира. Проявления такого, ориентированного на поиск угроз, отношения к реальности встречаются в представлениях человека о самых разных областях жизни и фиксируются личностными опросниками в рамках различных теоретических конструктов - нарциссизма, аномии, категорического мышления и др.

В начале 1960-х годов Арнольд Басс предложил дифференцировать понятия «агрессия», «враждебность» и «гнев», что положило начало новому направлению исследований враждебности. В основе разведения этих понятий лежит представление о трехкомпонентной структуре психических явлений, о различении когнитивного, эмоционального и поведенческого компонентов в изучаемом целостном феномене. Враждебность понималась А.Бассом как длительное устойчивое негативное отношение или система оценок, применяемая к окружающим людям, предметам и явлениям. Таким образом, враждебность соответствует когнитивному компоненту агрессивности, в то время как гнев и физическая агрессия выступают эмоциональным и поведенческим компонентами соответственно.

Из этой трактовки враждебности следует, что она мыслится как возникающая в результате осмысления «недоброжелательности мира»: при наличии базового недоверия к миру собственная агрессия интерпретируется как ответная и, таким образом, легитимизируется, при этом высокая тревожность не разряжается до конца в открытой агрессии. Враждебная установка всегда известна самому субъекту, он настойчиво и даже с удовольствием обсуждает замыслы своих недругов, однако до собственно агрессивных действий, то есть действий, направленных на причинение вреда врагу, дело доходит далеко не всегда. Враждебность характеризует деятельность с точки зрения ее мотива - деятельность, побуждаемая и направляемая образом врага, может считаться враждебной.

Настоящая работа продолжает цикл исследований враждебности как разновидности Образа мира, понимаемого вслед за А.Н.Леонтьевым как интегральное образование познавательной сферы, характеризующееся амодальностью и аффективной насыщенностью представлений [Леонтьев, 1983] и выполняющее функцию глубинного источника представлений, содержащихся в поверхностном, доступном сознанию, слое знаний о мире [Смирнов, 1985]. Другими словами, враждебный образ мира - это генератор фиксированной гипотезы [Брунер, 1977] о злонамеренности окружающих, которая автоматически проверяется первой каждый раз, когда речь идет о причинах событий и намерениях других людей. В наших предыдущих работах было выявлено два факта, раскрывающих суть враждебности именно как враждебного образа мира.

Во-первых, изучение места агрессивности в структуре личностных особенностей показало, что факторная структура представлений человека о себе и о мире содержит в качестве ведущего фактор враждебности - превосходства (на этот фактор приходится 31,8% дисперсии) [Ениколопов и др., 2014]. Этот фактор образован враждебностью, перфекционизмом, суеверностью, тревожностью на одном полюсе, и застреваемостью, уверенностью в собственной ценности, дерзостью - на другом. При этом враждебное отношение к миру отражает способ удовлетворения потребности в безопасности с помощью выстраивания системы защиты от разочарований и вторжения, а восприятие второго типа отражает такой вариант удовлетворения потребности в безопасности, когда последняя достигается не обороной, а нападением. Соответственно, ведущий фактор в восприятии человеком суждений о себе и о мире может быть назван и фактором обороны - нападения. Таким образом, уровень враждебности оказывается не просто показателем одной из многочисленных характеристик личности, а базой для вынесения суждений о мире и о самом себе. Такое базовое положение этой характеристики и аффективная насыщенность враждебных представлений позволяет нам предполагать, что то, что измеряется под названием враждебности, представляет собой проявления специфически «настроенного» Образа мира - настроенного на улавливание угрозы.

Во-вторых, исследование конструктивных и неконструктивных способов переработки опыта привело к выделению двух личностных особенностей, которые выступают в роли генератора таких гипотез, которые подтверждали бы сложившееся у человека, базовое убеждение об отношениях, царящих в мире [Чудова, 2014]. Такими особенностями, приводящими к диаметрально противоположным оценкам реальности, оказались враждебность, измеренная опросником агрессивности [Ениколопов, Цибульский, 2007], и жизнестойкость, измеренная опросником жизнестойкости [Леонтьев, Рассказова, 2006]. По порождаемым гипотезам и характеристикам функционирования враждебный образ мира и жизнеутверждающий образ мира оказались взаимоисключающими: враждебность и жизнестойкость не только связаны отрицательной корреляцией, но и каждая из них связана с целым набором черт, в свою очередь составляющих отрицание черты из набора «оппонента». Можно сказать, что непротиворечивый внутри себя портрет враждебного является зеркальным отражением портрета жизнестойкого - то, что составляет основу мировосприятия и реагирования одного, является отрицанием мировосприятия и переживаний другого. В настоящей работе мы хотим представить новые данные о влиянии враждебного образа мира на познавательные и личностные особенности.

Гипотезы и методы

Данные проведенных нами ранее исследований связи враждебности с параметрами конструктивного мышления (по методике С.Эпштейна «Опросник конструктивного мышления») позволяют выдвинуть гипотезу о влиянии враждебной установки на процесс переработки информации. В частности, мы предположили, что негативные ожидания приводят к страху перед новым, сложным, плохо структурированным, а также влияют на процесс обобщения. Можно было также ожидать, что в познавательной сфере враждебность проявляется в форме излишней резкости, решительности суждений, когда человек демонстрирует сверхуверенность в своей способности верно понимать происходящее. Эти предположения обусловили выбор методик. Были использованы опросники, направленные на выявление сложностей, возникающих у человека при переработке информации: Опросник толерантности к неопределенности (ШТН) С.Баднера в адаптации Г.У.Солдатовой и Л.А.Шайгеровой [Солдатова, Шайгерова, 2008], Опросник потребности в структуре (ШПС) М.Томпсона и Шкала неуверенности в причинах (ШНвП) Дж.Эвардса в адаптации Ю.М.Кузнецовой и С.Н.Ениколопова [Ениколопов, Кузнецова, 2017]. Использовался опросник Лазаруса на выявление копинг-стратегий [Крюкова, Куфтяк, 2007]: нас интересовала не только такая стратегия, как «конфронтация», очевидно связанная с агрессией, но и другие стратегии, основанные на обесценивании препятствий или собственных целей.

Для описания самого враждебного образа мира нам представлялось необходимым не ограничиваться только шкалой «Враждебность» опросника Басса и Перри (BPAQ) [Ениколопов, Цибульский, 2007], но опираться также на данные опросников, содержащих близкие по смыслу утверждения, - на Шкалу аномии (ША) Э.Хейдари с соавт. в адаптации Ю.М.Кузнецовой [Кузнецова, 2016], на опросник «Личный миф» (ЛМ) в адаптации Ю.М.Кузнецовой [Кузнецова, 2017], Опросник нарциссических черт личности (НЧЛ) О.А.Шамшиковой и Н.М.Клепиковой [Шамшикова, Клепикова, 2010]. Применялся и тест Розенцвейга, позволяющий зафиксировать реакции испытуемых в ответ на конкретные ситуации-стимулы. Также использовался Опросник конструктивного мышления (ОКМ) С.Эпштейна [Ениколопов, Лебедев, 2004], содержащий утверждения, отражающие склонность к категорическим суждениям, которую можно рассматривать как агрессию в отношении мыслимых сущностей. Так что второй целью нашего исследования была проверка гипотезы о проявлении враждебности в работе различных личностных механизмов - аномии (механизме социального недоверия), нарциссизме, реакции на фрустрацию, конструктивном мышлении.

Данные испытуемых были разбиты на две части - данные, полученные на студенческой выборке (возраст 18-19 лет, 122 чел.), и данные, полученные на группе взрослых работающих людей (возраст 30-59 лет, 47 чел. и 60-80 лет, 20 чел.), обсчитывались порознь, поскольку сравнение данных трех возрастных групп с помощью критерия Манна-Уитни показало наличие существенных расхождений в данных студенчества и данных взрослых людей. Представленные результаты получены в ходе корреляционного исследования с применением критерия Спирмена; в скобках указываются значения r для р ? 0,05.

Рассмотрим вначале результаты по первой задаче - задаче выявления связей между враждебностью и трудностями в когнитивной переработке.

На группе взрослых обнаружены значимые положительные корреляции между враждебностью как когнитивным компонентом агрессивности по опроснику Басса-Перри, враждебностью как недоверием к государству и обществу по шкале аномии, враждебностью как склонностью к экстрапунитивным реакциям по тесту Розенцвейга, с одной стороны, и интолерантностью к новизне по шкале опросника ШТН, уверенностью в причинах по данным опросника ШНвП, с другой:

- шкала «Враждебность» BPAQ и шкала «Интолерантность к новизне» ШТН (0,27);

- шкала «Враждебность» BPAQ и шкала «Уверенность в причинах» ШНвП (-0,28);

- шкала «Недоверие к обществу» опросника на аномию ША и шкала «Интолерантность к новизне» ШТН (0,26), шкала «Общая интолерантность к неопределенности» (0,26);

- шкала «Недоверие к обществу» опросника на аномию ША и шкала «Неуверенность в причинах» ШНвП (-0,27); «Общая шкала аномии» ША и шкала «Неуверенность в причинах» ШНвП (-0,28);

- показатель Е теста Розенцвейга и шкала «Интолерантность к новизне» ШТН (0,40);

- показатель Е теста Розенцвейга и шкала «Неуверенность в причинах» ШНвП (-0,33).

На группе студентов гипотеза о связи враждебности и сложностей в переработке информации не подтвердилась: нет ни одной корреляции между шкалой враждебности BPAQ и шкалой аномии, с одной стороны, и шкалами ШТН, ШНвП и ПС, с другой. (Тест Розенцвейга на студентах не проводился.)

Обратимся теперь к результатам по второй задаче - задаче выявления враждебного образа мира через отдельные показатели разных методик.

В группе взрослых испытуемых все три варианта враждебности значимо коррелируют между собой:

- шкала «Враждебность» BPAQ и шкалы опросника на аномию ША («Общая шкала» 0,49; «Недоверие к обществу» 0,33);

- шкала «Враждебность» BPAQ и показатель Е теста Розенцвейга (0,45);

- показатель Е теста Розенцвейга и «Общая шкала аномии» ША (0,30).

В группе студентов враждебность измерялась пятью способами и тут картина корреляций всех показателей со всеми еще ярче:

- шкала «Враждебность» BPAQ и шкала «Категорическое мышление» ОКМ (0,48);

- шкала «Категорическое мышление» ОКМ и шкалы опросника на аномию ША («Общая шкала аномии» 0,43; «Недоверие к государству» 0,25; «Недоверие к обществу» 0,34);

- шкала «Категорическое мышление» ОКМ и шкала «Личная незначительность» методики ЛМ (0,39);

- шкала «Категорическое мышление» ОКМ и шкалы НЧЛ («Ожидание особого отношения» 0,32; «Манипуляции в межличностных отношениях» 0,34; «Отсутствие эмпатии» 0,63; «Занятость чувством зависти» 0,44);

- шкала «Враждебность» BPAQ и шкалы опросника на аномию ША («Общая шкала аномии» 0,40; «Недоверие к государству» 0,28; «Недоверие к обществу» 0,30);

- общая шкала опросника на аномию ША и шкала «Личная незначительность» методики ЛМ (0,50);

- общая шкала опросника на аномию ША и шкалы НЧЛ («Ожидание особого отношения» 0,24; «Манипуляции в межличностных отношениях» 0,26; «Отсутствие эмпатии» 0,30; «Занятость чувством зависти» 0,42);

- шкала «Враждебность» BPAQ и шкала «Личная незначительность» методики ЛМ (0,46); шкала «Неуязвимость» методики ЛМ (-0,22);

- шкала «Личная незначительность» ЛМ и шкалы нарциссических черт личности («Ожидание особого отношения» 0,23; «Манипуляции в межличностных отношениях» 0,33; «Занятость чувством зависти» 0,51);

- шкала «Враждебность» BPAQ и шкалы нарциссических черт личности («Погруженность в фантазии 0,24; «Вера в собственную уникальность» 0,22; «Потребность в постоянном внимании и восхищении» 0,26; «Ожидание особого отношения» 0,33; «Манипуляции в межличностных отношениях» 0,49; «Отсутствие эмпатии» 0,34; «Занятость чувством зависти» 0,54).

Обсуждение результатов

Наша основная гипотеза подтвердилась частично: у взрослых людей враждебность связана с неудачами в переработке информации, однако у молодежи такой связи не обнаруживается.

Уточним, что, согласно предложенной авторами методики ШНвП модели неуверенности в причинах, именно накопление опыта неудач в объяснении и предсказании событий социальной действительности может приводить к формированию у человека убеждения, что понимать их причины он не способен. Однако враждебный образ мира не позволяет утвердиться такому представлению, напротив, одна из главных характеристик враждебности - подозрительность, склонность искать «второе дно», «закулисные интриги» и строить теории заговора. Когда враждебный думает о причинах человеческого поведения, он уверен в том, что хорошо во всем разобрался и причина всего плохого (и даже того, что на первый взгляд кажется хорошим) кроется в злонамеренности окружающих. Для формирования такого убеждения требуется опыт неудачных объяснений, который враждебный интерпретирует как столкновение с попытками людей скрыть истинные причины своих поступков: «я неверно понял не потому, что понять нельзя или я не могу, а потому, что меня обманывают и от меня скрывают важное для понимания». Поэтому для развития враждебности, для внутреннего утверждения в обоснованности своей подозрительности человеку нужен опыт неудач в понимании происходящего. А на накопление такого опыта уходит время, и зрелую, внутренне обоснованную позицию враждебности мы наблюдаем уже у взрослых людей.

В юношеском же возрасте неуверенность в точности своего понимания причин происходящего не связана с подозрительностью и может выступать как компонент рационального отношения к своим возможностям. Во всяком случае, именно такую картину мы наблюдаем у наших испытуемых студенческого возраста: показатели шкалы «Неуверенность в причинах» связана положительной корреляцией с показателями «Общей шкалы конструктивного мышления» (0,44) и отрицательной - со шкалами «Категорическое мышление» (-0,35) и «Личностно-суеверное мышление» (-0,48) методики ОКМ. Можно сказать, что враждебность юношеского возраста еще недостаточно контролирует работу интерпретативных (познавательных) механизмов, поскольку объяснительные схемы, легитимизирующие подозрительность, не успели сформироваться.

Связь враждебности с интолерантностью к новизне, демонстрируемая в группе взрослых, кажется вполне естественной и укладывается в объяснение, приводимое авторами адаптации методики ШТН: «Если человек интолерантен к неопределенности, это значит, что он склонен воспринимать необычные и сложные ситуации скорее, как угрожающие, чем дающие новые возможности» [Солдатова, Шайгерова, 2008]. У того, кто вообще все воспринимает как потенциально опасное, и в новой ситуации первой гипотезой будет мысль об угрозе. Однако у людей юношеского возраста мы эту логику не обнаруживаем. А обнаруживаем мы значимую связь шкалы «Интолерантность к неопределенности» со шкалой «Неуверенность в причинах» (0,24) и потребностью в структурированности (шкала «Обесценивание структуры», 0,45; шкала «Компенсация неструктурированности», 0,35). Мы видим, что у молодежи с высокими показателями враждебности переживание сложности и непонятности мира существует независимо от враждебной установки, а у взрослых враждебных людей именно установка на угрозу предопределяет и реакции на новое / сложное и уверенность в верности своей «теории заговора».

Полученные результаты позволяют считать, что враждебный образ мира постепенно, с накоплением опыта, начинает «прорастать» из глубинного на поверхностный уровень и влиять на предметные представления. При этом формируются промежуточные психологические механизмы, обрабатывающие информацию в заданном ожиданием неприятностей ключе, - напряжение, вызываемое новым / сложным, превращается в интолерантность к неопределенности, а любопытство к мотивам чужих поступков превращается в убежденность в верности любых своих подозрений. психический эмоциональный агрессивность враждебность

Остановимся далее на результатах второго направления нашего исследования - данных о проявлении враждебной установки в ответах на вопросы личностных опросников, не направленных специально на диагностику враждебности.

При интерпретации этих данных мы воспользовались представлением о механизме положительной обратной связи, развиваемом в системном анализе. Как известно, это механизм усиления качеств системы - вплоть до ее дестабилизации: если система имеет три аспекта А, В и С и если при росте А наблюдается рост В, а при росте В наблюдается рост С и при этом при росте С наблюдается рост А, то мы можем стать свидетелями краха системы из-за ничем не ограничиваемого роста всех показателей. Мы предположили, что Образ мира - это система мироощущения, которая работает по принципу положительной обратной связи. И, в пределе, если дедуктивный вывод из фиксированной гипотезы Образа мира тотален, то все показатели всех методик начинают показывать одно - в случае враждебного образа мира - представление испытуемого о злонамеренности окружающих и опасности, исходящей от мира. Другими словами, такой Образ мира реализует принцип «превращение опасений в явь».

В данных взрослых и в данных молодежи мы видим существование таких замкнутых систем воспроизводства враждебности - враждебность, нарциссичность, категорическое мышление, переживание личной незначительности, склонность к аномии и склонность к экстрапунитивным реакциям поддерживают и усиливают друг друга.

При этом наблюдается и случай, где враждебность взрослых имеет другую систему положительной обратной связи, чем враждебность молодежи, - это случай выбора копинг-стратегии. У взрослых с враждебностью по опроснику Басса-Перри оказывается связана стратегия избегания по опроснику Лазаруса (отметим, что со стратегией конфронтации связана только склонность к физической агрессии). Подозрительность, проявляющая себя как склонность к аномии и как интолерантность к новизне, оказывается также связана именно с избеганием (0,25 и 0,26), и обе они, как уже было описано, связаны с враждебностью как компонентом агрессивности. Следовательно, усиление враждебности у взрослого человека приводит и к усилению приверженности стратегии избегания, и к аномии и к интолерантности к новизне; в свою очередь, усиление каждого из этих качеств ведет к дополнительному усилению враждебности, подпитывает ее опытом избегания, презрения и отторжения. Однако в юношеском возрасте враждебная установка толкает человека к выбору совсем иной стратегии - стратегии принятия ответственности (0,34).

Таким образом, ситуация с выбором копинг-стратегии враждебной молодежью и враждебными взрослыми, как и ситуация с отношением к неопределенности, показывают нам, что есть проблема в очерчивании круга проявлений враждебной установки. Само развитие враждебного образа мира проходит, видимо, определенные стадии - враждебность у молодых не имеет того влияния на познавательные процессы и поведенческие стратегии, какое она имеет у взрослых людей. Дальнейшее изучение враждебного образа мира должно вестись в направлении исследования своеобразия системы положительной обратной связи враждебности, обусловленного развитием личности и прохождением определенных не только возрастных, но психологических кризисов.

Полученное описание враждебного образа мира позволяет, с одной стороны, уточнить представления о механизме работы Образа мира, а с другой, дает возможность рассматривать целый ряд разнородных психологических характеристик как комплекс закономерных проявлений действия враждебной установки. Показано, что такие качества, как враждебность, нарциссичность, категорическое мышление, личная незначительность, склонность к аномии и экстрапунитивным реакциям, составляют систему с положительной обратной связью, где усиление одного из этих качеств ведет к усилению и всех других. Обнаружено, что у взрослых людей враждебность связана с неудачами в переработке информации; у молодежи такой связи не обнаруживается. У молодежи с высокими показателями враждебности переживание сложности и непонятности мира существует независимо от враждебной установки, а у взрослых враждебных людей именно установка на угрозу предопределяет и реакции на новое / сложное и уверенность в верности своей «теории заговора».

Сделан вывод о том, что враждебность юношеского возраста еще недостаточно контролирует работу интерпретативных (познавательных) механизмов, поскольку объяснительные схемы, легитимизирующие подозрительность, не успели сформироваться. Выдвинуто предположение, что враждебный образ мира лишь с накоплением опыта начинает влиять на внутренний «ландшафт», стимулируя создание промежуточных психических механизмов, обрабатывающих информацию в заданном ожиданием неприятностей ключе - напряжение, вызываемое новым / сложным, превращается в интолерантность к неопределенности, а любопытство к мотивам чужих поступков превращается в убежденность в верности собственных подозрений.

Финансирование Исследование выполнено при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект 16-06-00839.

Литература

1. Брунер Дж. Психология познания. М.: Прогресс, 1977.

2. Ениколопов С.Н., Кузнецова Ю.М. Версии методик диагностики неуверенности в причинах (CUS) и потребности в структуре (PNS) на русском языке. Психология и право, 2017, No. 4. (В печати)

3. Ениколопов С.Н., Кузнецова Ю.М., Чудова Н.В. Агрессия в обыденной жизни. М.: РОСПЭН, 2014.

4. Ениколопов С.Н., Лебедев С.В. Адаптация методик исследования посттравматических стрессовых расстройств. Психологическая диагностика, 2004, No. 3, 19-38.

5. Ениколопов С.Н., Цибульский Н.П. Психометрический анализ русскоязычной версии Опросника диагностики агрессии А.Басса и М.Перри. Психологический журнал, 2007, No. 1, 115-124.

6. Крюкова Т.Л., Куфтяк Е.В. Опросник способов совладания (адаптация методики WCQ). Журнал практического психолога, 2007, No. 3, 93-112.

7. Кузнецова Ю.М. Опыт адаптации методики «Шкала аномии» на русскоязычной выборке. В кн.: Материалы V Международной конференции «Психология индивидуальности», Москва, 9-11 ноября 2015 г. М.: Университетская книга, 2016. (В печати)

8. Кузнецова Ю.М. О предикторах показателей агрессивности. Искусственный интеллект и принятие решений, 2017, No. 2, 74-77.

9. Леонтьев А.Н. Образ мира. Избранные психологические произведения. М.: Педагогика, 1983.

10. Леонтьев Д.А., Рассказова Е.И. Тест жизнестойкости. М.: Смысл, 2006.

11. Смирнов С.Д. Психология образа: проблема активности психического отражения. М.: Моск. гос. университет, 1985.

12. Солдатова Г.У., Шайгерова Л.А. (Ред.). Психодиагностика толерантности личности. М.: Смысл, 2008.

13. Чудова Н.В. Переработка опыта как функция Образа мира. Искусственный интеллект и принятие решений, 2014, No. 3, 95-100.

14. Шамшикова О.А., Клепикова Н.М. Опросник «Нарциссические черты личности». Психологический журнал, 2010, 31(2), 114-128.

Размещено на Allbest.ru