Групповые ценности и установки как предикторы психологического благополучия русских и казахов

Размещено на http://www.allbest.ru/

Групповые ценности и установки как предикторы психологического благополучия русских и казахов

Шамионов Р.М.

Аннотация

Групповые ценности и установки как предикторы психологического благополучия русских и казахов

Шамионов Р.М., Саратовский государственный университет им. Н.Г. Чернышевского, Саратов, Россия.

Введение

Проблема субъективного благополучия личности сегодня становится ведущей в исследованиях социальных психологов, что связано с ролью этого явления в регуляции поведения и межличностных взаимодействий. Вариантом субъективного благополучия личности, в котором акцентируется его эвдемонистическая природа (как реализация личностных потенциалов), является психологическое благополучие. Поскольку субъективное и психологическое благополучие в немалой степени имеет социокультурную обусловленность через систему отношений личности, формируемых в соответствии с традициями общества, поиск его критериальных характеристик и ценностно-нормативных оснований субъективного и психологического благополучия необходимо осуществлять с учетом всей системы социализации личности [Шамионов, 2013]. Важнейшей инстанцией здесь выступает этническая (национальная) группа как транслятор соответствующих норм и установок. Анализ этнически обусловленных особенностей и предикторов переживания субъективного благополучия является значимым для выяснения его универсальных и специфичных характеристик.

Исследования предикторов субъективного благополучия

Исследования предикторов субъективного благополучия личности связаны с поиском наиболее значимых предикторов благополучия. Эволюция этих исследований происходила от концентрации на отдельных характеристиках, наиболее важных, по мнению авторов, к выявлению множественной предикции. Исследования К. Шелдона [Шелдон, 2004] особенно способствовали расширению фокуса внимания психологов и проявлению интереса ко все более широкому кругу явлений, включая личностные, культурные, психофизиологические и социально-демографические характеристики. Имелись попытки социальных психологов определить факторы субъективного благополучия через анализ его видовых характеристик в сравнительных исследованиях различных групп. Достаточно вспомнить обобщающую работу М. Аргайла [Аргайл, 2003], где предпринята попытка собрать воедино разрозненные исследования этого явления. Кроме того, были попытки анализа предикции благополучия (в данном случае, психологического) через социальные и биологические параметры. В частности, таковы исследования К. Рифф, которая исходит из гуманистической парадигмы понимания счастья как психологического благополучия, "полноценного функционирования личности" [Ryff, 1989; Ryff et al., 2004, Ryff, Singer et al., 2006].

В отечественной социальной психологии проблема предикции субъективного благополучия рассматривается в различных аспектах. Прежде всего, затрагиваются специфика субъективного благополучия (удовлетворенность жизнью, собой, эмоциональное и психологическое благополучие, счастье) у представителей различных социальных и демографических групп [Гриценко, 2002; Муздыбаев, 2001; Копина и др., 1995; Куликов, 2000; Шамионов, 2004; Бочарова, 2012; Григорьева, 2014; и др.]. Ряд исследований посвящен взаимосвязи показателей субъективного благополучия и стратегий поведения в трудных жизненных ситуациях [Джидарьян, 2013; Шамионов, 2012; и др.], адаптации [Григорьева, 2014], удовлетворения потребностей [Копина и др., 1995; Шамионов, 2004; Shamionov et al., 2013], оптимизма [Джидарьян, 2013], переживания террористической угрозы [Тарабрина, 2012]и др. Возникло целое исследовательское направление, посвященное субъективному экономическому благополучию [Хащенко, 2011; 2012; и др.]и его влиянию на переживание удовлетворенности жизнью. Проведены теоретические исследования, в которых реализуется стремление авторов выработать теоретический подход к изучению субъективного благополучия с опорой на отечественную традицию и эмпирический материал.

Имеется ряд кросс-культурных и этнопсихологических исследований, в которых осуществлены попытки обнаружить культурно-обусловленные предикторы субъективного (психологического) благополучия. Исследования различаются методами оценки благополучия, обобщая различные его составляющие и обозначая различные параметры общим родовым понятием "субъективное благополучие".

Прежде всего, это изучение критериальных оснований вынесения суждения о своем благополучии или неблагополучии. Так, в результате исследований представителей разных стран (всего 128 стран); авторы дифференцированно отнеслись к "западным" и "не западным" странам) было показано, что в более благополучных странах, с высокими показателями индивидуализма, люди склонны использовать непосредственные факторы для оценки удовлетворенности жизнью, а в тех странах, где условия жизни довольно сложны или преобладает коллективизм, на первый план выходит воспринимаемый успех общества (удовлетворенность страной - "национальная удовлетворенность") [Morrison, 2011]. Вместе с тем, в уточняющем исследовании было показано, что гражданский национализм связан с высоким уровнем благополучия, а этнический - с низким [Reeskens, Wright, 2011]. Изучались свойства личности как предикторы благополучия в разных странах [Koydemir, Schьtz, 2012; Динер и др., 2009; и др.], а также оптимизм [Daukantaite, Zukauskiene, 2012; и др.]. В частности, было установлено, что оптимизм и жизнестойкость являются прямыми предикторами субъективного благополучия, а религиозность, национальная гордость, ориентация на будущее - опосредованными [Utsey, 2008; и др.].

Особое место занимают исследования культурных измерений как предикторов благополучия. Так, Г. Триандис, В. Чиркови ряд других исследователей обнаружили, что в разных странах предикторами субъективного благополучия могут быть различные культурные измерения [Triandis, 2000; Chirkov, 2005; и др.].

Субъективное благополучие зависит от возраста, культуры и смыслообразования на основе прошлого или настоящего [Alea, Bluck, 2013]. Кросс-культурные исследования влияния социальной поддержки на субъективное благополучие в Иране, Иордании и США показали, что семейная поддержка является предиктором благополучия (баланса аффекта, удовлетворенности жизнью, самореализации и др.) во всех названных странах [Brannan, 2013]. В то же время, поддержка друзей определяет все аспекты благополучия только в обществах с менее устойчивой пожизненной связью с родительской семьей и меньшей значимостью традиционных ценностей.

В ходе межкультурных исследований возникла дифференциация субъективного благополучия на индивидуально-ориентированное и социально-ориентированное. Так, изучая тайванцев и англичан, исследователи пришли к выводу о существовании двух способов достижения счастья: от независимого и взаимозависимого самотолкования (self-construal) через систему взглядов и переживание социальных взаимодействий к счастью [Lu et al., 2006]. Впоследствии это было подтверждено и на других выборках. Так, Л. Лу и Р. Гилмор пришли к выводу о том, что китайцы обладают социально-ориентированным благополучием, а американцы - индивидуально-ориентированным [Lu, Gilmour, 2006]. Эти данные сходны с данными К. Рифф и ее коллег (на примере американской и японской культуры) [Ryff et al., 2004; Ryff, 2006].

К. Рифф и Б. Сингер [Ryff, Singer, 2006] на американской и японской популяциях выявили различия в понимании психологического благополучия в восточной и западной культурах. У американцев благополучие определяется с точки зрения социальных отношений (насколько хорошо идут дела, связанные с обязательствами по отношению к другим). У японцев - с точки зрения личности и того, как она "чувствует себя по отношению к своей жизни". Также были обнаружены различия в соотношении позитивных и негативных эмоций, основанные на культурных предикторах. Однако исследователи субъективного благополучия подвергают критике подход К. Рифф. В частности, Э. Динер с соавторами считают, что выделенные Рифф параметры в большей степени соотносятся с "западными ценностями" [Diener et al., 2003].

В последнее десятилетие активно изучались различные аспекты субъективного благополучия. Проводились исследования ценностных оснований счастья и позиции ценности счастья в системе ценностных ориентаций [Джидарьян, 2013], рассматривались ценностные предикторы психологического благополучия и удовлетворенности жизнью [Лебедева, 2009; Лебедева, Татарко, 2010]. Имеются работы, посвященные эмоциональному благополучию вне этнического фактора [Муравьева, Попкова, 2010; Яремчук, 2013], а также ценностным факторам удовлетворенности жизнью и эмоциональному благополучию в этнопсихологическом контексте [Шамионов, 2004; Бочарова, 2005; и др.].

Исследования Н.М. Лебедевой и А.Н. Татарко, проведенные на российской выборке, показали, что на психологическое благополучие личности положительно влияют противопоставляемые авторами два блока ценностей [Лебедева, Татарко, 2010, с. 22-31]. Это "стабильность жизни" (безопасность, уважение традиций, защита семьи, благосостояние), "самореализация" (независимость, умелость, выбор собственных целей, интеллект, любознательность, успех, честолюбие, ответственность), и "временная перспектива" (ориентация на будущее). В наших исследованиях установлено, что между представителями различных этнических групп существует сходство, определяемое общежитейскими и культурно-близкими ценностями, и различие, связанное с благополучием ценностей. Однако основные различия касаются структур ценностей, имеющих определенную направленность, характерную для того или иного народа [Шамионов, 2004].

Пристальный интерес к ценностным характеристикам личности как к предикторам субъективного благополучия не случаен, поскольку именно эта сфера особенно подвержена влиянию институтов социализации [Шамионов, 2012]. Ценности различных этнических групп воздействуют на характеристики межэтнических контактов [Солдатова, 1998], а также на повседневную деятельность и поведение [Журавлев, Дробышева, 2010; Яремчук, 2013]. Успешность поведения, в свою очередь, определяет различные характеристики субъективного благополучия личности.

Цель нашего исследования - анализ ценностных предикторов психологического благополучия двух этнических групп: русских и казахов. Мы полагаем, что в предикции компонентов психологического благополучия представителей этногрупп имеются и сходство, связанное с относительной стабильностью и устойчивостью культурных ценностей, и различия, обусловленные доминирующей культурной ориентацией на индивидуализм либо коллективизм. Данная работа является частью более широкого исследования социально-психологических предикторов субъективного благополучия (психологического и эмоционального благополучия, удовлетворенности жизнью, повседневной активностью и др.).

Методы. Выборка. В исследовании приняли участие 75 русских (средний возраст 28,5 лет, SD = 11,99; мужчин - 31 %) и 59 казахов (средний возраст 33,1 года, SD = 14,27; мужчин - 21 %).

Методики. Для определения групповых ценностей применялся "Культурно-ценностный дифференциал", разработанный Г.У. Солдатовой [Солдатова, 1998]. Методика позволяет проводить измерение групповых ценностных ориентаций в пределах психологической универсалии "индивидуализм - коллективизм". Рассматриваются четыре сферы жизненной активности: ориентация на группу, ориентация на власть, ориентация друг на друга и ориентация на изменения.

Параметры психологического благополучия (автономность, компетентность, личностный рост, жизненные цели, самопринятие, общий показатель) замерялись с помощью шкалы К. Рифф (адаптация Л.В. Жуковской и Е.Г. Трошихиной, полный вариант) [Жуковская, Трошихина, 2011]. Поскольку предлагаемая структура психологического благополучия включает ряд взаимосвязанных компонентов с различной направленностью влияния [Жуковская, 2011], анализ предикторов проводился и покомпонентно, и на основе интегрального показателя.

Доминирующие культурные измерения определялись с помощью "Шкалы воспринимаемого культурного контекста" (горизонтальный и вертикальный индивидуализм и коллективизм) [Chirkov et al., 2003]. Надежность - согласованность для каждой из шкал (б-Кронбаха) по нашим данным составляет: Горизонтальный коллективизм (ГК) - б = 0,59; Горизонтальный индивидуализм (ГИ)- б = 0,55; Вертикальный коллективизм (ВК) - б = 0,61; Вертикальный индивидуализм (ВИ) - б = 0,64. Испытуемым предлагался вопрос: "Насколько типично, по вашему мнению, это поведение, идея или эмоция для большинства представителей вашей национальности?"

Для измерения культурных установок введено несколько шкал: "Отстаивание интересов своего народа" (б = 0,59), "Религиозность" (б = 0,56) и др. Фиксировались социально-демографические показатели: пол, возраст, место проживания и доход.

Методы анализа данных. Первичные данные обрабатывались с помощью статистической программы Statistical Package for the Social Sciences (SPSS 17.0). С целью определения внутренней согласованности психологических шкал вычислялся коэффициент б-Кронбаха. Применялись параметрический метод сравнения выборок (t-критерий Стьюдента), корреляционный и регрессионный анализы.

На первом этапе анализировались социально-демографические показатели как предикторы психологического благополучия представителей двух этнических групп - казахов и русских. Затем проводился сравнительный анализ показателей культурно-ценностного дифференциала. Наконец, рассматривались культурно-ценностные предикторы характеристик психологического благополучия испытуемых.

Социально-демографические и культурные предикторы

Исходя из результатов регрессионного анализа демографических характеристик и дохода (табл. 1) можно сделать вывод о том, что совокупный вклад этих параметров достаточно велик. Они объясняют 10 % вариаций психологического благополучия у русских и 26 % - у казахов.

Таблица 1. Демографические показатели как предикторы психологического благополучия

Примечания. в - стандартизированный регрессионный коэффициент; t - критерий Стьюдента, р - уровень значимости, RІ - коэффициент множественной детерминации, F - критерий Фишера.

Основным предиктором психологического благополучия у русских выступает доход (чем выше доход, тем выше уровень психологического благополучия). Возраст отрицательно коррелирует с ощущением психологического благополучия в обеих выборках. Это соответствует результатам, полученным Л.В. Жуковской и Е.Г. Трошихиной [Жуковская, Трошихина, 2011]. Они установили, что по ряду параметров благополучия у испытуемых до 40 лет показатели более высокие, чем у испытуемых старше 40 лет. Предикция дохода соответствует результатам исследований В.А. Хащенко [Хащенко, 2011] и М. Морисон [Morrison et al., 2011]. В.А. Хащенко выявлено влияние "сырого дохода" на общую удовлетворенность жизнью и самореализацией в странах с трансформационной экономикой. В работе М. Морисон и соавторов утверждается, что в "незападных" странах существует взаимосвязь дохода, региона и общей удовлетворенности жизнью. ценностный психологическое благополучие этническая

Пошаговый регрессионный анализ, в котором предикторами выступали социально-демографические показатели (контрольная модель) и культурные измерения позволили определить вклад последних в психологическое благополучие в разных выборках. У русских психологическое благополучие обусловлено культурной характеристикой "горизонтальный индивидуализм" (в =0,214) на 7 % (ДRІ (разница в сравнении с контрольной моделью) = 0,07; F = 2,66; p = 0,03). У казахов оно зависит от "горизонтального коллективизма" (в = 0,342) на 11 % (ДRІ = 0,11; F = 2,62; p = 0,04). Такая предикция не случайна. Сравниваемые выборки отличаются средними показателями по горизонтальному индивидуализму и коллективизму (М_рус = 27,6, М_каз = 30,1; t = 1,99; p < 0,05). Кроме того, в исследовании В. Чиркова и коллег [Chirkov et al., 2005] было показано, что интернализация горизонтального индивидуализма и коллективизма в большей степени объясняет вариации субъективного благополучия, чем интернализация вертикальных моделей.

Культурные ценности русских и казахов

По данным исследования, более половины (54 %) изученных ценностей значимо различаются в группах казахов и русских. Так, ценности "взаимовыручка", "дисциплинированность" "миролюбие", "верность традициям", "осторожность", "уважение власти", "самостоятельность", "устремленность в будущее", "уступчивость" больше выражены в оценках казахов. Ценности "агрессивность", "склонность к риску", "недоверие к власти" больше выражены в оценках русских.

Эти данные в некоторой степени отражают культурные ориентации данных этнических групп - большую традиционность и коллективизм казахов и более сильную индивидуалистичность русских. При этом необходимо отметить, что такие ярко выраженные ценности, как "открытость", "сердечность", "миролюбие", характеризующие обе выборки с точки зрения теплоты и добросердечия (по Т.Г. Стефаненко [Стефаненко, 2004]), занимают высокое положение в иерархии, что позволяет говорить о наличии схожих ценностных оснований для установления позитивных взаимоотношений. В исследованиях мы-образа русских и титульных народов республик Саха и Татарстан Г.У. Солдатовой получены аналогичные результаты [Солдатова, 1998, c. 32].

Таблица 2. Культурные ценности русских и казахов (сравнение по критерию t-Стьюдента)

Как видно из результатов сравнительного анализа (см. табл. 2), основные различия касаются ориентации на власть. У казахов ценности сильного социального контроля преобладают над ценностями слабого, у русских - наоборот. Показатели ориентации на толерантность выше у казахов, но схожесть показателей ценности "сердечность" несколько нивелирует различия по этой ориентации. Аналогично высокие показатели выявлены по ценности "открытость". Отметим, что в выборках отсутствует противопоставление таких пар ценностей, как "дисциплинированность - своеволие" (p > 0,05) и "устремленность в прошлое - устремленность в будущее" (p > 0,05).

Таким образом, существуют схожие ценности, способствующие установлению позитивных взаимоотношений представителей контактирующих этнических групп, но в то же время имеются культурно-обусловленные различия ценностной сферы, касающиеся принятия социального контроля.

Далее обратимся к анализу ценностных предикторов характеристик психологического благополучия.

Ценности и установки как предикторы психологического благополучия

Дальнейший анализ осуществлялся методом множественной регрессии. Анализировались групповые ценности и характеристики этнической приверженности как предикторы компонентов психологического благополучия личности. По полученным данным, существует сходство и различие в предикции составляющих психологического благополучия личности. По нашему предположению, это сходство и различие в разной степени обеспечивается характеристиками групповых ценностей, характеристиками приверженности этнической культуре и их направленностью. Так, 52 % вариаций автономности казахов и 12 % вариаций автономности русских детерминированы различными групповыми ценностями.

Предикторами автономности казахов являются ценности "уважение власти" (в = 0,64, здесь и далее в скобках приводится величина бета - стандартизированных коэффициентов регрессии), "склонность к риску" (в = 0,49) и установка на отстаивание интересов своего народа (в = - 0,56) (RІ = 0,52; F = 7,63, p < 0,001). Следовательно, уважение власти и склонность к риску как групповые ценности, способствуют высокой автономности. Напротив, отстаивание интересов своего народа в ущерб представителям других народов снижает функциональные возможности психологического благополучия в части независимости, нестандартного мышления и поведения. Если учесть более высокие показатели вертикального коллективизма у казахов, такая предикция не кажется случайной.

Особо обращает на себя внимание отрицательная взаимосвязь автономности и установки на отстаивание интересов своего народа, характеризующая признаки этнического национализма. Это соответствует исследованиям зарубежных коллег, продемонстрировавшим, что этнический национализм (в отличие от гражданского) связан с низким уровнем благополучия [Reeskens, Wright, 2011]. Очевидно, добрососедские отношения с представителями других народов и отсутствие явной межэтнической напряженности на бытовом уровне более значимы с точки зрения переживания благополучия.

Групповые ценности "замкнутость" (в = - 0,27) и "соперничество" (в = 0,24) у русских в меньшей степени (всего 12 % вариаций) детерминируют автономность (RІ = 0,12; F = 9,73 при p < 0,001). Отметим, что значимость ценности "замкнутость" снижает автономность, а "соперничество", напротив, создает эффект влияния. В ряде исследований по сопоставлению уровней автономии, соотношению автономии и ее поддержки со стороны внешних инстанций, проведенных в разных странах, выявлена универсальность автономии как показателя психологического благополучия личности [Chirkov, Ryan, 2001; Лебедева, 2009a; Лебедева, 2009b; и др.]. Однако по нашим данным у представителей разных народов предикторами автономии являются разные культурные ценности, что говорит о достаточно сложном социокультурном обусловливании этого явления. Очевидно, имеются разные уровни поддержки автономии, зависящие от культурного контекста.

В случае значимости ценности "сердечность" компетентность в овладении средой и способность к самореализации значительно снижаются у казахов и незначительно - у русских. Так, всего 4 % вариативности показателей компетентности в группе русских объясняются влиянием фактора "сердечности" (в = - 0,21; RІ = 0,04; F = 6,46, p < 0,01); 37 % вариативности показателей компетентности казахов детерминированы значимостью ценности "уважение власти" (в = 0,50). В то же время выраженность ценности "сердечность" (в = - 0,42) у казахов, так же как и у русских, отрицательно коррелирует с уровнем компетентности (RІ = 0,37; F = 6,57, p < 0,006). Поскольку "сердечность" свидетельствует о значимости межличностных отношений, эмоциональных взаимоотношений с другими, вероятно, выраженность этой ценности вступает в противоречие с индивидуальной самореализацией личности (особенно в условиях высокой степени коллективизма). В этой предикции просматривается сохраняющаяся близость культурной ориентации русских и казахов. Вместе с тем, у казахов достаточно сильно влияние ценности "уважение власти" на компетентность в овладении средой, что позволяет говорить об определенных ограничителях на пути продвижения к самореализации. То есть, овладение средой и самореализация должны учитывать авторитеты.

Более половины вариативности (64 %) показателей личностного роста в группе казахов определяется ценностями "уважение власти" (в = 0,43) и "разобщенность" (в = 0,33). В то же время отрицательно связана с личностным ростом значимость ценностей "анархия" (в = - 0,51) и "устремленность в прошлое" (в = - 0,39) (RІ = 0,64; F = 9,02 при p < 0,0001). Такая предикция представляется интересной, так как, по сути, охватывает две стороны ценностей - социальный контроль ("уважение власти", "анархия") и ориентацию на себя ("разобщенность"), где доминирующей инстанцией выступает социальный контроль (сильный - с положительным знаком, и слабый - с отрицательным). Личностный рост казахов, вероятно, обеспечивается сопряженностью этих переменных, с заданным культурой приоритетом сильного социального контроля.

Негативное влияние (9 % вариативности) на личностный рост в группе русских оказывает значимость ценностей "верность традициям" (в = - 0,18), "уступчивость" (в = - 0,18) и установка на отстаивание интересов своего народа в ущерб интересам других (в = - 0,19) (RІ = 0,09; F = 5,08, p < 0,002). Этот факт примечателен тем, что ценность "верность традициям", олицетворяющая ориентацию на группу (а не на себя), в совокупности с уступчивостью отрицательно связаны с параметром психологического благополучия "личностный рост", предполагающим концентрацию на себе, ощущение продолжающегося развития и самосовершенствования. Здесь необходимо обратить внимание на следующий важный момент. Успешность личности во многом зависит от ее соответствия социальным изменениям, однако актуальные тенденции этих изменений, такие как открытость, глобальность, мультикультурность, вступают в противоречие с "традициями". Очевидно, верность традициям в этом ракурсе может быть сдерживающим фактором для личностного роста.

Параметр "позитивные отношения" в группе русских отчасти (9 % вариативности) детерминирован религиозностью (в = 0,22; RІ = 0,05; F = 7,81, p < 0,01), что вполне объяснимо, поскольку религиозность предполагает следование канонам, регулирующим отношения личности. Кроме того, еще в ранних исследованиях обнаружена сопряженность показателей религиозности и психологического благополучия [Аргайл, 2003], а позднее подобные результаты получены исследователями в разных странах [Abdel-Khalek, 2011; Лебедева, Татарко, 2010].

Также неслучайна отрицательная взаимосвязь позитивных отношений (33 % вариативности) у казахов с такими групповыми ценностями, как "агрессивность" (в = - 0,41) и "холодность" (в = - 0,36) (RІ = 0,33; F = 5,41 при p < 0,01). И агрессивность, и холодность, блокируют саму возможность установления доброжелательных, теплых взаимоотношений с другими.

Наконец, важнейший показатель благополучия - жизненные цели, в группе казахов определяется ценностью "уважение власти" (в = 0,67). Негативное влияние на жизненные цели у казахов оказывает установка на отстаивание интересов своего народа (в = - 0,36; RІ = 0,57; F = 14,78 при p < 0,01). В группе русских 6 % вариативности этого показателя благополучия ("жизненные цели") обеспечивается отрицательной валентностью ценностей "замкнутость" (в = - 0,18) и "сердечность" (в = - 0,16) (RІ = 0,06; F = 4,39, p < 0,01). Убеждения, придающие жизни целенаправленность и осмысленность, оказываются под негативным влиянием коллективистской ориентации (ценность "сердечность" как характеристика направленности на взаимодействие с другими), равно как и под влиянием закрытости по отношению к переменам. Ценностной предикции самопринятия не выявлено, что подтверждает его особый статус в структуре психологического благополучия. В соответствии с исследованиями Л.В. Жуковской и Е.Г. Трошихиной самопринятие является центральным компонентом благополучия и подвержено влиянию лишь со стороны компетентности [Жуковская, Трошихина, 2011].

Если рассматривать сферы жизненной активности (обобщенные показатели), то в группе казахов сильный социальный контроль выступает более значимым предиктором психологического благополучия (в = 0,476; p < 0,01; объясняет 23 % вариативности), чем в группе русских - слабый социальный контроль (в = 0,151; p < 0,05; объясняет 2 % вариативности показателей психологического благополучия). Поскольку процент объясняемой дисперсии показателей психологического благополучия в двух группах существенно различается (23 % против 2 %), можно предположить многомерное влияние других переменных, что требует отдельного анализа.

Заключение

Изучение культурно-обусловленных предикторов психологического благополучия личности открывает возможности для разработки социально-психологических технологий, нацеленных на обеспечение психологической устойчивости, продуктивной самореализации и конструктивного социального поведения личности с учетом специфических этнопсихологических и универсальных факторов.

Исследование двух этнических групп показало, что имеются сходные для казахов и русских предикторы психологического благополучия. Социально-демографические показатели (пол, возраст, место проживания) и уровень дохода объясняют от 10 до 20 % дисперсии. Однако выявляется и культурная специфичность взаимосвязей психологического благополучия и других переменных, обусловленная, в частности, такими культурными измерениями (универсалиями), как "коллективизм-индивидуализм".

Культурная приверженность реализуется через культурные ценности представителей этнических групп. Различия культурных ценностей представителей этнических групп характеризуют их специфичные культурные установки. В результате эмпирических исследований нами обнаружены ценностные и установочные предикторы психологического благополучия. Сходство казахов и русских, проявляющееся в ценностях, которые отражают добросердечие, свидетельствует о наличии значительного пересечения культурных установок, образующих общую культурно-ценностную область. Эти же сходные ценности выступают универсалиями в предикции психологического благополучия.

В целом из результатов регрессионного анализа следует, что групповые ценности русских оказывают значительно меньшее воздействие на компоненты психологического благополучия, чем групповые ценности казахов. Вместе с тем выявлен особый эффект нескольких изученных переменных. Наиболее сильно выражено влияние на уровень психологического благополучия ценностей "уважение власти" (положительная взаимосвязь с благополучием в группе казахов) и "сердечность" (отрицательная взаимосвязь в группе русских). Установка на отстаивание интересов своего народа негативно связана с различными параметрами психологического благополучия и в группе казахов, и в группе русских. Таким образом, несмотря на имеющиеся этнические особенности предикции благополучия, взаимодействие с другими народами и отказ от преследования интересов своей группы в ущерб интересам других в значительной степени обусловливает переживание благополучия. Более высокому уровню влияния со стороны культурных ценностей подвержены такие компоненты психологического благополучия, как автономия, личностный рост и жизненные цели. Самопринятие изолировано от такого влияния и, очевидно, является наиболее универсальным компонентом благополучия, характеризующим, с одной стороны, стержневую основу субъектной позиции личности, а с другой, - психическую устойчивость и целостность.

Исходя из полученных результатов, можно предположить, что культурная ориентация русских на индивидуализм, все больше проникающий на уровень культурных ценностей, блокирует коллективистские ориентации, а коллективистские ценности подрывают ощущение психологического благополучия.

Дальнейшие исследования могут быть связаны с выяснением вопроса о соотношении социально ориентированного и ориентированного на группу субъективного благополучия, а также значимости отношений членов разных этнических групп с представителями определенных референтных групп. В свете полученных результатов можно предположить наличие универсальных ориентиров, обеспечивающих психологическое благополучие (например, на уровне значимости семьи, друзей), однако можно ожидать культурной специфичности относительно ожиданий групповой поддержки и апелляции к власти во взаимосвязях с ощущением психологического благополучия.

Финансирование. Исследование выполнено при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект 14-06-00250а "Структура и предикторы субъективного благополучия личности: этнопсихологический анализ".

Литература

1. Аргайл М. Психология счастья. СПб.: Питер, 2003.

2. Бочарова Е.Е. Взаимосвязь субъективного благополучия и социальной активности личности: кросскультурный аспект. Социальная психология и общество, 2012, No. 4, 53-63.

3. Бочарова Е.Е., Тарасова Л.Е. Субъективное благополучие и социальная активность личности в различных социокультурных условиях. Современные исследования социальных проблем, 2012, No. 8, 16. http://sisp.nkras.ru/e-ru/issues/2012/8/bocharova.pdf.

4. Григорьева М.В. Показатели социально-психологической адаптации как предикторы субъективного благополучия у казахов и русских. Современные проблемы науки и образования, 2013, No. 4, 2. http://www.science-education.ru/110-9749.

5. Гриценко В.В. Социально-психологическая адаптация переселенцев в России. М.: Институт психологии РАН, 2002.

6. Гриценко В.В. Исследование субъективного благополучия русских и хакасов в условиях общественно-экономических перемен. В кн.: Проблемы социальной психологии личности. Саратов: Саратов. гос. унив., 2004. Вып. 2, с. 132-147.

7. Журавлев А.Л., Дробышева Т.В. Ценностные ориентации формирующейся личности в разные периоды развития российского общества. Психологический журнал, 2010, 31(5), 5-16.

8. Джидарьян И.А. Психология счастья и оптимизма. М.: Институт психологии РАН, 2003.

9. Жуковская Л.В., Трошихина Е.Г. Шкала психологического благополучия К. Рифф. Психологический журнал, 2011, 32(2), 82-93.

10. Копина О.С., Суслова Е.А., Заикин Е.В. Экспресс-диагностика уровня психоэмоционального напряжения и его источников. Вопросы психологии, 1995, No. 3, 119-132.

11. Куликов Л.В. Детерминанты удовлетворенности жизнью. В кн.: Общество и политика. СПб.: С. -Петерб. гос. унив., 2000. С. 476-510.

12. Лебедева Н.М. Ценностный компонент в характеристике русского национального характера и его влияние на экономическое развитие России. Мир психологии, 2009a, No. 3, 58-68.

13. Лебедева Н.М. Ценности и отношение к инновациям: межкультурные различия. Психологический журнал, 2009b, 30(6), 81-92.

14. Лебедева Н.М., Татарко А.Н. Ценности и социальный капитал как основа социально-экономического развития. Journal of Institutional Studies [Журнал институциональных исследований], 2010, 2(1), 17-34.

15. Муздыбаев К. Переживание бедности как социальной неудачи: атрибуция ответственности, стратегия совладания и индикаторы депривации. Социологический журнал, 2001, No. 1, 5-32.

16. Муравьева О.И., Попкова Т.С. Взаимосвязь субъективного благополучия и ценностных ориентаций у современной студенческой молодежи. Сибирский психологических журнал, 2010, No. 36, 98-101.

17. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М.: Смысл, 1998.

18. Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. М.: Аспект Пресс, 2004.

19. Тарабрина Н.В., Быховец Ю.В., Казымова Н.Н. Специфика психологического благополучия в группах респондентов с различной интенсивностью переживания террористической угрозы. Психологические исследования, 2012, 2(22), 2. http://psystudy.ru.

20. Хащенко В.А. Субъективное экономическое благополучие как предиктор субъективного качества жизни. Теоретическая и экспериментальная психология, 2011, 4(4), 13-29.

21. Хащенко В.А. Экономические кросс-временные сравнения и субъективное экономическое благополучие. Психологические исследования, 2012, 5(23), 1. http://psystudy.ru.

22. Шамионов Р.М. Взаимосвязь групповых ценностей и субъективного благополучия представителей контактирующих этносов (на примере Поволжья). Вектор науки Тольяттинского государственного университета. Серия: Педагогика, психология, 2011, No. 4, 307-309.

23. Шамионов Р.М. Взаимосвязь стратегий поведения и субъективного благополучия представителей контактирующих этносов. Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Философия. Психология. Педагогика, 2012, 12(1), 79-83.

24. Шамионов Р.М. Социализация личности: системно-диахронический подход. Психологические исследования, 2013, 6(27), 8. http://psystudy.ru.

25. Яремчук С.В. Субъективное благополучие как компонент ценностно-смысловой сферы личности. Психологический журнал, 2013, 34(5), 85-95.

26. Abdel-Khalek A.M. Subjective well-being and religiosity in Egyptian college students. Psychological reports, 2011, 108(1), 54-58.

27. Alea N., Bluck S. When does meaning making predict subjective well-being? Examining young and older adults in two cultures. Memory, 2013, 21(1), 44-63.

28. Brannan D., Biswas-Diener R., Mohr C.D., Mortazavi S., Stein N. Friends and family: A cross-cultural investigation of social support and subjective well-being among college students. The Journal of Positive Psychology, 2013, 8(1), 65-75.

29. Chirkov V.I., Ryan R.M. Parent and teacher autonomy-support in Russian and U.S. adolescents common effects on well-Being and academic motivation. Journal of Cross-Cultural Psychology. 2001, 32(5), 618-635.

30. Chirkov V.I., Ryan R.M., Kim Y., Kaplan U. Differentiating autonomy from individualism and independence: A self-determination theory perspective on internalization of cultural orientations and well-being. Journal of Personality and Social Psychology, 2003, 84 (1), 97-110.

31. Chirkov V.I., Ryan R.M., Willness C. Cultural context and psychological needs in Canada and Brazil: Testing a self-determination approach to internalization of cultural practices, identity and well-being. Journal of Cross-cultural Psychology, 2005, 36(4), 425-443.

32. Daukantaite D., Zukauskiene R. Optimism and subjective well-being: Affectivity Plays a Secondary Role in the Relationship Between Optimism and Global Life Satisfaction in the Middle-Aged Women. Longitudinal and cross-cultural Findings. Journal of Happiness Studies, 2012, 13(1), 1-16.

33. Diener E. Culture and Well-being: The Collected Works of Ed Diener. London: Business Media B.V., 2009.

34. Diener E., Oishi S., Lucas R.E. Personality, culture, and subjective well-being: emotional and cognitive. Evaluations of life. Annual Review of Psychology, 2003, 54(1), 403-425.

35. Koydemir S., Schьtz A. Emotional intelligence predicts components of subjective well-being beyond personality: A two-country study using self- and informant reports. Journal of Positive Psychology, 2012, 7(2), 107-118.

36. Lu L., Gilmour R. Individual-oriented and socially oriented cultural conceptions of subjective well-being: Conceptual analysis and scale development. Asian Journal of Social psychology, 2006, 9(1), 36-49.

37. Lu L., Gilmour R., Kao S-F., Weng T-H., Hu C-H., Chern J-G., Huang S-W., Shih J-B. Two ways to achieve happiness: when the East meets the West. Personality and Individual Differences, 2006, 30(7), 1161-1174.

38. Morrison M., Tay L., Diener E. Subjective well-being and National Satisfaction: Findings From a Worldwide Survey. Psychological Science, 2011, 22(2), 166-171.

39. Reeskens T., Wright M. Subjective Well-Being and National Satisfaction: Taking Seriously the "Proud of What?" Question. Psychological Science, 2011, 22(11), 1460-1462.

40. Ryff C.D. Happiness is everything, or is it? Explorations on the meaning of psychological well-being. Journal Personality Social Psychology, 1989, 57(6), 1069-1081.

41. Ryff C.D., Singer B.H. Know thyself and become what you are: A eudaimonic approach to psychological well-being. Journal of Happiness Studies, 2006, 9(1), 13-39.

42. Ryff C.D., Singer B.H., Love G.D. Positive health: connecting well-being with biology. The Royal Society, 2004, 359(1449), 1383-1394. Shamionov R.M., Grigoryeva M.V., Usova N.V. The Subjective Well-being of Russian Migrants in Spain and of Foreigners in Russia. Procedia - Social and Behavioral Sciences, 2013, 86, 498-504.

43. Sheldon K.M. Optimal human being: An integrated multilevel perspective. Mahwah, NJ: Erlbaum, 2004.

44. Triandis H.C. Cultural syndromes and subjective well-being. In: E. Diener, E.M. Suh (Eds.), Cultural and subjective well-being. Cambridge, MA.: MIT Press, 2000. pp. 13-36.

45. Utsey S.O., Hook J.N., Fischer N., Belvet B. Cultural orientation, ego resilience, and optimism as predictors of subjective well-being in African Americans. The Journal of Positive Psychology, 2008, 3(3), 202-210.

Размещено на Allbest.ru