Нереалистический смысл жизни: функциональные особенности и кризисный потенциал

Заключение

Актуальной тенденцией в современной психологии становится исследование условий и составляющих оптимального развития и функционирования личности, выходящего за рамки узко понимаемой нормы и адаптации. За рубежом «флагманом» данного исследовательского подхода является позитивная психология, которая позиционируется как наука об оптимальном функционировании личности и человеческих сообществ. В отечественной психологии упомянутая тенденция находит воплощение в психологии субъекта, которая изучает личность и социальную группу на высшем (а значит - оптимальном для нее) уровне автономии, продуктивности, интеграции и т.д. Эта тенденция позволяет по-новому взглянуть на функции смысла жизни и смысложизненного кризиса в развитии личности и задаться некоторыми нетривиальными вопросами, в частности: насколько оптимален смысл индивидуальной жизни по своим содержательным и структурно-функциональным параметрам? Возможно ли, что неоптимальный смысл жизни деформирует личность и искажает ее развитие? Может ли утрата неоптимального смысла жизни способствовать оптимизации личностного развития? Какие реконструктивные, реадаптивные функции выполняет смысложизненный кризис в этом процессе?

Эти вопросы проблематизируют некоторые теоретические представления, сложившиеся в сфере психологических исследований смысла жизни. Так, например, во многих работах имеет место однобокая абсолютизация позитивных функций смысла жизни и столь же одностороннее акцентирование деструктивных влияний смысложизненного кризиса на развитие личности. Такой подход опирается на результаты клинических и популяционных исследований, показывающих, что осмысленность жизни служит предпосылкой нормального развития, а состояния бессмысленности и смыслоутраты ассоциируются с девиантными и аномальными вариантами персоногенеза. За этими результатами скрывается важная закономерность, которая, тем не менее, не является единственной и не должна возводиться в абсолют.

Диалектика осмысленности и бессмысленности в развитии личности носит сложный, амбивалентный характер, в силу чего при определенных условиях наличие смысла может причинять страдания, вести к стагнации и деградации личности, а смысложизненный кризис, наоборот, - вести к облегчению страданий и активизировать личностный рост. Однако данный аспект смысложизненной проблематики практически не освещен в психологической литературе. К числу редких исследований можно отнести теоретические работы К.Обуховского и В.Э.Чудновского, в которых анализируются некоторые виды «дефектного смысла жизни» [Обуховский, 2003] и поднимается вопрос о критериях и составляющих «оптимального смысла жизни» [Чудновский, 2006].

На протяжении ряда лет нами проводится цикл теоретико-эмпирических исследований, направленных на выявление психологических условий оптимальности смысла жизни, а также механизмов и закономерностей возникновения особой формы смысложизненного кризиса - кризиса неоптимального смысла жизни. На сегодняшний день выделены индивидуально-психологические и социально-психологические свойства смысла жизни, которые существенно обусловливают его регуляторный потенциал и выступают значимыми параметрами функционального оптимума. Изучены различные виды неоптимального смысла жизни (бездуховный, конфликтный, дезинтегрированный, неопосредованный, неконгруэнтный, экстринсивный и т.д.), каждый из которых обременяет развитие личности специфическими противоречиями и обнаруживает высокую кризисогенность.

Наряду с уникальными противоречиями, которые разные виды неоптимального смысла привносят в индивидуальную жизнедеятельность, существует универсальный психологический механизм кризисогенеза. Общее противоречие личностных кризисов, порожденных неоптимальными смыслами, заключается в резком ограничении возможностей или в абсолютной невозможности продуктивной самореализации в жизни. Оно нарушает психологический механизм, поддерживающий необходимый и достаточный для бескризисного развития личности уровень осмысленности жизни. В структуре данного механизма функцию подкрепляющей обратной связи обеспечивают субъективные переживания удовлетворенности жизнью, базирующиеся на оценках продуктивности и прогресса в осуществлении смысла жизни. Нормальное функционирование личности как субъекта жизни «подпитывается» этими позитивными переживаниями, а если она лишается этой «подпитки», то закономерно происходит срыв развития, обозначаемый понятием «кризис неоптимального смысла жизни».

Настоящее исследование было посвящено изучению функциональных особенностей и кризисного потенциала нереалистического смысла жизни. Его результаты убеждают в том, что реалистичность-нереалистичность является функционально значимым свойством, которое существенно определяет меру оптимальности смысла жизни и обусловливает предрасположенность личности к переживанию смысложизненного кризиса. Установлено, что для смысла жизни, как психического регулятора индивидуальной жизнедеятельности, желательна и оптимальна не максимальная реалистичность, а умеренная степень нереалистичности.

Следовательно, неоптимальным и кризисогенным является и полностью реалистический смысл, содержание которого сливается с фактическим, наличным бытием, и нереалистический смысл, содержание которого оторвано от реалий индивидуальной жизни. В этом состоит отличие данного свойства от ранее изученных психологических свойств смысла жизни («согласованности - конфликтности», «интеграции - дезинтеграции», «опосредованности - неопосредованности» и т.д.), для которых функциональный оптимум совпадает с одним из крайних полюсов. Вместе с тем психологический механизм возникновения кризиса нереалистического смысла жизни остается принципиально тем же, что и для других неоптимальных смыслов. Здесь решающее значение приобретает невозможность продуктивно осуществить нереалистический смысл в повседневной жизни, притом что личность мотивирована и притязает на его успешную реализацию.

Следует еще раз подчеркнуть, что определенная доля нереалистичности является функциональной нормой для смысла жизни как психического регулятора целостной жизнедеятельности. Смысл должен побуждать, направлять и вести личность к достижению субъективно приемлемого качества индивидуальной жизни, которое «запрограммировано» в его содержании как образ желаемого, должного и более совершенного будущего. В этой связи его содержание должно опережать реальный ход бытия и трансцендировать наличную жизненную действительность, а не отображать фактическое положение дел. Психологической особенностью всех смысловых образований является то, что они проектируют идеальное с точки зрения конкретной личности состояние действительности [Братусь, 1988; Леонтьев, 1999]. К этому следует добавить, что в содержании смысла жизни моделируются не только внешние предметные обстоятельства, но и внутренние личностные условия идеальной жизни, то есть предвосхищается не только жизненная перспектива, но и зона отдаленного личностного развития. Проще говоря, смысл жизни - это видение личностью не только своего будущего, но и себя в будущем; это ответ личности на сдвоенный вопрос: «Во что я хочу превратить свою жизнь и каким я хочу при этом стать?». В свернутом виде в смысле жизни присутствуют два идеала - жизненный и личностный, которые актуализируются и развертываются в едином процессе жизнедеятельности. Изменение индивидуальных особенностей и возможностей всегда опосредовано практическим преобразованием личностью обстоятельств индивидуальной жизни.

Воплощая смысл и приближаясь к идеалу жизни, личность одновременно движется в направлении своего идеального «Я». «В тот момент, когда я формирую свою судьбу, я как личность формирую характер, которым я обладаю. В результате формируется личность, которой я становлюсь. Что же это, однако, означает, как не то, что я не только поступаю в соответствии с тем, что я есть, но и становлюсь в соответствии с тем, как я поступаю», - утверждает В.Франкл [Франкл, 1990, с. 114]. С этой точки зрения резонно говорить о том, что реалистичность смысла жизни определяется величиной «зазора» между реальной жизнью и жизненным идеалом, а также дистанцией между реальной выраженностью индивидуальных свойств личности и личностным идеалом.

Задача личности как субъекта жизни не сводится только к тому, чтобы найти и осуществить смысл своей жизни. Не менее важно определить и удерживать в процессе практической реализации оптимальную меру реалистичности смысла жизни, то есть его совпадения-несовпадения с наличными жизненными обстоятельствами и индивидуальными прагматическими возможностями. Здесь коренится движущее противоречие развития личности в качестве субъекта жизни: с одной стороны, она заинтересована в полнейшей и скорейшей реализации смысла жизни, а с другой, она должна заботиться о том, чтобы смысл по своему содержанию непрерывно превосходил достигнутый уровень жизни, оберегать смысл жизни от полного слияния с фактическим бытием.

Специфика субъективного переживания личностью собственной жизни во многом зависит от умения совмещать и уравновешивать эти противоположные тенденции в процессах поиска и практической реализации смысла жизни. Первая тенденция (продуктивное претворение смысла в жизнь) позволяет насладиться чувствами осмысленности и удовлетворенности жизнью, а вторая тенденция (несовпадение смысла и реальной жизни) обеспечивает умеренный уровень переживаний бессмысленности и недовольства пройденным путем. Последнее, однако, не должно рассматриваться как признак личностного кризиса, неблагополучия или тем более нездоровья. Напротив, «здоровая доза напряжения, такого, например, которое порождается смыслом, который необходимо осуществить, является неотъемлемым атрибутом человечности и необходима для душевного благополучия» [Франкл, 1990, с. 66].

Неспособность личности примирить и сбалансировать эти разнонаправленные тенденции приводит к тому, что между смыслом и реальной жизнью вырастает непроходимая пропасть, а упомянутое выше противоречие из «двигателя» развития оборачивается источником смысложизненного кризиса. При этом в субъективной картине жизни начинают навязчиво преобладать негативные, психотравмирующие переживания, в первую очередь, нереализованности, опустошенности, неудовлетворенности и бессмысленности.

Таким образом, прогрессивное становление личности в качестве субъекта жизни обеспечивается реалистичностью смысла жизни, то есть содержательной адекватностью реальным жизненным обстоятельствам, которые включают и саму личность во всей совокупности присущих ей особенностей. Нереалистический смысл жизни является источником смысложизненного кризиса и зачастую привносит регрессивные или даже деструктивные тенденции в субъектное развитие личности. Но когда речь идет о свойстве реалистичности, следует иметь в виду, что между смыслом - идеальным замыслом жизни - и реальностью должен оставаться «просвет», благодаря которому смысл жизни оправдывает свое функциональное назначение. В одной из своих работ В.Франкл очень точно раскрыл назначение смысла в человеческой жизни, отметив, что «смысл смысла в том, чтобы вести за собой ход бытия» [Frankl, 1969, p. 51]. В случае полного совпадения смысла с действительностью он перестает быть регулятором жизнедеятельности, а потому стопроцентная реалистичность тождественна полной реализованности, исчерпанности смысла жизни. Результаты настоящего исследования свидетельствуют о том, что в этой ситуации также заложены предпосылки для смысложизненного кризиса в развитии личности.

Литература

Абульханова-Славская К.А. Стратегия жизни. М.: Мысль, 1991.

Бодалёв А.А. Психология о личности. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988.

Братусь Б.С. Аномалии личности. М.: Мысль, 1988.

Гришина Н.В. Онтопсихология: психология человека как субъекта жизни // Психологические проблемы самореализации личности. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005. С. 58-69.

Знаков В.В. Психология человеческого бытия - одно из направлений развития психологии субъекта // Психологический журнал. 2008. Т. 29, Nо. 2. С. 69-77.

Карпинский К.В. Нереалистический смысл жизни как детерминанта кризиса в развитии личности // Вестник Балтийского федерального университета им. И.Канта. 2011a. Выпуск 4: Серия Педагогические и психологические науки. С. 69-76.

Карпинский К.В. Психология жизненного пути личности. Гродно: Изд-во ГрГУ им. Я.Купалы, 2002.

Карпинский К.В. Опросник смысложизненного кризиса. Гродно: Изд-во ГрГУ им. Я.Купалы, 2008.

Карпинский К.В. Нереалистическая перспектива будущего: предпосылка и следствие смысложизненного кризиса в развитии личности // Вестник Гродненского государственного университета. 2010а. Серия 3, Психология. No. 3(104). C. 115-120.

Карпинский К.В. Социокультурная детерминация смысложизненного кризиса в развитии личности // Белорусский психологический журнал. 2010b. No. 1. С. 33-41.

Карпинский К.В. Нереалистический смысл жизни как источник кризиса в развитии личности // Психологическое сопровождение образовательного процесса: сб. науч. ст. / отв. ред. О.С.Попова. Минск: РИПО, 2011b. С. 38-52.

Кроник А.А., Ахмеров Р.А. Каузометрия: Методы самопознания, психодиагностики и психотерапии в психологии жизненного пути личности. М.: Смысл, 2008.

Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. М.: Смысл, 1999.

Лэнгле А. [Langle A.] Жизнь, наполненная смыслом. Прикладная логотерапия. М.: Генезис, 2009.

Обуховский К. [Obuchowski K.] Галактика потребностей. Психология влечений человека. СПб.: Речь, 2003.

Пергаменщик Л.А., Лепешинский Н.Н. Опросник «Шкалы психологического благополучия» К.Рифф: процесс и результаты адаптации // Психологическая диагностика. 2007. No. 3. С. 73-96.

Салихова Н.Р. Реализуемость личностных ценностей в условиях жизненного кризиса // Психологический журнал. 2009. Т. 30, Nо. 1. С. 44-51.

Салихова Н.Р. Ценностно-смысловая организация жизненного пространства личности. Казань: Казан. ун-т, 2010.

Фанталова Е.Б. Об одном методическом подходе к исследованию мотивации и внутренних конфликтов (на контингенте больных артериальной гипертонией и здоровых лиц) // Психологический журнал. 1992. Т. 13, Nо. 1. С. 107-117.

Фанталова Е.Б. Уровень соотношения «ценности» и «доступности» в различных жизненных сферах: психометрическое исследование показателей // Мир психологии. 2011. No. 2(66). С. 228-243.

Франкл В. [Frankl V.] Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990.

Чудновский В.Э. Становление личности и проблема смысла жизни: избр. тр. М.: Изд-во Моск. психол.-соц. ин-та, 2006.

Чудновский В.Э. Смысложизненный аспект современного образования // Вопросы психологии. 2009. No. 4. C. 50-60.

Baltes P.B. Theoretical propositions of life-span developmental psychology: On the dynamics between growth and decline // Developmental Psychology. 1987. Vol. 23(5). P. 611-626.

Baltes P.B. On the incomplete architecture of human ontogeny: Selection, optimization, and compesation as foundation of developmental theory // American Psychologist. 1997. Vol. 52(4). P. 366-380.

Cohen J., Cohen P. Applied multiple regression/correlation analysis for the behavioral sciences. New York: Academic Press, 1983.

Diener E., Emmons R.A., Larsen R., Griffin S. The satisfaction with life scale // Journal of Personality Assessment. 1985. Vol. 49(1). P. 1105-1117.

Elms A.C. Uncovering lives: The uneasy alliance of biography and psychology. New York: Oxford University Press, 1994.

Frankl V. The will to meaning: foundations and applications of logotherapy. New York: Plume Press, 1969.

Hayes A.F., Preacher K.J. Quantifying and testing indirect effects in simple mediation models when the constituent paths are nonlinear // Multivariate Behavioral Research. 2010. Vol. 45(4). P. 627-660.

Krause N. longitudinal study of social support and meaning in life // Psychology and Aging. 2007. Vol. 22(3). P. 456-469.

Preacher K.J., Hayes A.F. Asymptotic and resampling strategies for assessing and comparing indirect effects in multiple mediator models // Behavior Research Methods. 2008. Vol. 40(3). P. 879-891.

Schnell T. Individual differences in meaning-making: Considering the variety of sources of meaning, their density and diversity // Personality and Individual Differences. 2011. Vol. 51(5). P. 667-673.

Размещено на Allbest.ur