Уверенность в себе и базовые убеждения, как предикторы субъективного благополучия русских и казахов

Размещено на http://www.allbest.ru/

Саратовский государственный университет им. Н.Г. Чернышевского

Уверенность в себе и базовые убеждения, как предикторы субъективного благополучия русских и казахов

Self-confidence and basic beliefs as predictors of subjective well-being in Russians and Kazakhs

Шамионов Р.М.

Shamionov R.M.

Саратов, Россия

Аннотация

Этнокультурная социализация оказывает влияние на приобретение личностью не только норм и ценностей, но и формирование убеждений. На основе выработанных поколениями и закрепленных в этнокультуре норм формируются стратегии адаптации к миру, индикатором которой выступает субъективное благополучие. Цель исследования - анализ уверенности и убеждений как предикторов эмоционального и психологического компонентов субъективного благополучия представителей двух этнических групп - русских и казахов. Показано, что уверенность в себе оказывает влияние на формирование обеих характеристик субъективного благополучия (психологическое в большей степени у русских, эмоциональное - у казахов). «Вклад» убеждений в субъективное благополучие более значителен. Наиболее весома сила убеждений в удаче и везении в их влиянии на вариации субъективного благополучия у казахов и в ценности собственного «Я» - у русских. Требуются более детальные исследования, освещающие влияние культурных переменных (с обозначением переменных-модераторов и медиаторов) на взаимосвязь убеждений и благополучия.

Ключевые слова: личность, субъективное благополучие, эмоциональное благополучие, психологическое благополучие, этническая группа

Исследования субъективного благополучия личности, проведенные в последние десятилетия, убеждают в том, что предикторы разных уровней (культура, микросоциум, личность, психофизиологический статус) по-разному детерминируют как содержательные характеристики этого явления, так и характеристики интенсивности (уровня) и динамики. Прежде всего, это связано с культурными различиями, включающими ряд норм, ограничений и правил, определяющих отношение человека к счастью, благополучию. Критерии счастья и благополучия, несмотря на, казалось бы, общее макросоциальное пространство с распространяемыми медиасредствами установками, преломляются сквозь призму установок первичных групп и собственных отношений личности. Это приводит к тому, что лица, принадлежащие к разным социальным образованиям (в том числе этнокультурным) демонстрируют не только общие (и схожие) характеристики понимания счастья и благополучия, но и отличные. Также обстоит дело и с предикторами этого явления. Вполне очевидно, что в разных этнокультурных условиях возможны варианты как предикторов, так и их соотношений, структурных особенностей и весов в детерминации благополучия.

Исследования личностных предикторов субъективного благополучия

Ряд исследований, проведенных в отечественной и зарубежной психологии, доказывают, что весомый вклад в переживание благополучия вносят личностные свойства. Прежде всего, это свойства, характеризующие личность с точки зрения активности, открытости и эмоциональности. Так, в обобщающей работе М.Аргайла было сделано заключение о весомом влиянии экстраверсии, открытости, нейротизма [Аргайл, 2010]. Однако в последние десятилетия исследователи получили неоднозначную картину даже, казалось бы, доказанных связей. Например, в работе В.Гомез, М.Аллеманд, А.Гроб [Gomez et al., 2012] показана устойчивая связь благополучия с нейротизмом и неустойчивая - с экстраверсией, вариативная на разных возрастных этапах. В работе В.А.Урываева и А.А.Тарасовой [Урываев, Тарасова, 2011] на студенческой выборке обнаружены связи показателей всех шкал эмоционального благополучия с такими характеристиками «Большой пятерки», как нейротизм и добросовестность; экстраверсия связана только с двумя шкалами - «настроение» и «окружение». Редкие исследования, в которых предпринята попытка выявить личностные факторы одновременно «гедонистического» и «эвдемонистического» благополучия, также показывают, что экстраверсия, нейротизм и совестливость связаны и с тем и с другим, но с психологическим благополучием в целом связи обширнее и сильнее [Grant et al., 2009]. Вместе с тем исследования М.Лухманн, Л.К.Хокли, Дж.Т.Касиопо [Luhmann et al., 2014] показывают, что личностные свойства в меньшей степени, чем убеждения, могут предсказывать уровни субъективного благополучия. Так, изучая реальный уровень субъективного благополучия в соотнесении с субъективными критериями оценки тех или иных параметров благополучия, они пришли к выводу, что данные критерии в большей степени касаются убеждений относительно карьеры, семейной жизни, денег и т.п. и в меньшей степени - личностных образований.

Базовые убеждения личности, касающиеся представлений о мире в целом, окружающих людях с точки зрения их оценки в отношении благосклонности, о себе с точки зрения способности контролировать события и саморегуляции, очевидно выступают основанием позитивных или негативных переживаний, поскольку составляют мировоззренческие установки личности, основанные на социальном опыте индивида. Не случайно и их определение как имплицитных, глобальных, устойчивых представлений индивида о мире и о себе, оказывающих влияние на мышление, эмоциональные состояния и поведение человека [Падун, Котельникова, 2008]. В исследованиях затрагивается вопрос о роли некоторых базовых убеждений в формировании или функционировании субъективного благополучия. Однако до сих пор исследователи избегают (совершенно осознанно, как следует из работы М.Аргайла) соотнесения целостных представлений о мире, поскольку в разных общностях они могут в значительной степени отличаться. В исследовании М.Стробел, А.Тумасян, М.Споеррл [Strobel et al., 2011] подчеркивается важность когнитивных убеждений в функциональной связи свойств личности и субъективного благополучия. В частности, авторы отмечают, что самоэффективность опосредует связь между характеристиками личности и когнитивным (удовлетворенность жизнью) и эмоциональным (ощущение счастья) параметрами субъективного благополучия. С другой стороны, самоэффективность, приятие себя, других в их взаимосвязи с параметрами субъективного благополучия могут иметь значительную социокультурную обусловленность. Как отмечают М.В.Григорьева и Л.Е.Тарасова, взаимосвязь удовлетворенности различными сторонами действительности с социально-психологической адаптацией личности может различаться в зависимости от принадлежности к той или иной этнической группе [Григорьева, Тарасова, 2014].

Наиболее изученным убеждением в отношении субъективного благополучия выступает вера в справедливый мир [Dzuka et al., 2013]. Однако при попытке определить его посредническую роль между стратегиями преодоления и субъективным благополучием исследователи столкнулись с затруднениями в том, что, будучи связанной с тремя из пяти стратегий и благополучием, роль медиации убеждения не выявилась. В этом же ряду находится и уверенность в себе как интегральная характеристика личности, отражающая субъективное отношение, оценку своих действий, поведения в целом, направленных на реализацию различных целей и задач. Вполне очевидно, что последнее в немалой степени связано с социальными отношениями, включенностью в социум и его реакцией на действия человека с позиции оценки их привлекательности, продуктивности для него. Совершенно неслучайно поэтому обнаруживаются положительные взаимосвязи между характеристиками благополучия и позитивной социальной идентичностью [Гриценко, 2002; Бочарова, 2014]. Успешность в деятельности, социальных отношениях, безусловно, влияют на переживания счастья и благополучия, поскольку свидетельствуют о реализации важных потребностей человека. Однако, как свидетельствуют данные ряда исследователей [Copestake, Camfield, 2010], это может быть сильно связано с отношением к реализации этих и других потребностей. Поэтому важным обстоятельством становятся ценности самого общества (или общности), определяющие критерии счастья и благополучия.

Ряд исследователей [Аргайл, 2002; Herringer, 1998; Strobel et al., 2011] отмечают взаимосвязь ощущения счастья с уверенностью в себе. Бразильские исследователи [Fernandes et al., 2012] на выборке спортсменов показали, что тревога и уверенность в себе опосредуют взаимосвязь между мотивацией и субъективным благополучием (балансом аффекта и удовлетворенностью жизнью). Израильские исследователи [Weber et al., 2013] на основе изучения большой подростково-юношеской выборки сделали вывод о том, что убеждение в самоэффективности предсказывается (для 46% вариаций) параметрами субъективного благополучия и ценностями активности.

Необходимо отметить, что уверенность в себе является значимым фактором адаптации личности, и в этом смысле она в определенной степени создает зону психической стабильности даже в неблагоприятных обстоятельствах. Определенный «запас уверенности в себе», основанный на соотношении значимости ценностей и их доступности, по мысли И.Красильникова, выступает важнейшим фактором адаптации. Вместе с тем автором было отмечено, что неуверенность в себе глубоко затрагивает эмоциональную сферу личности. В частности, обнаружено, что у лиц, имеющих личностную проблему, затрагивающую уверенность в себе, более высокий уровень невротичности, депрессивности, эмоциональной неустойчивости и т.п. [Красильников, 2012].

Таким образом, необходимо не просто установить связь между уверенностью в себе, убеждениями относительно себя и мира и благополучием, но определить характер «вложений» этих явлений в различные виды субъективного благополучия личности как носителя определенной культуры. Можно предположить, что, невзирая на множественные корреляционные связи между параметрами, основной прогностической нагрузкой обладает уверенность в себе, сопряженная сознанием ценности своего «Я».

Методы

Выборка

В исследовании приняли участие 75 русских (средний возраст 28,5 лет, SD = 11,99; мужчин - 31%) и 59 казахов (средний возраст 33,1 года, SD = 14,27; мужчин - 21%).

Методики

Эмоциональное и психологическое благополучие нами рассматриваются как две стороны субъективного благополучия личности. Поэтому для анализа его предикторов были выбраны в качестве зависимых переменных интегральные показатели соответствующих шкал. Такое решение обусловлено также стремлением учесть различие подходов к изучаемому явлению, сложившихся в разных научных школах.

Для выявления характеристик эмоционального благополучия использована Шкала субъективного благополучия (Perrudet-Badoux, Mendelssohn и Chiche), которая содержит 17 пунктов, направленных на выявление эмоционального компонента субъективного благополучия, адаптированная М.В.Соколовой. Шкала включает шесть кластеров (напряженность и чувствительность, признаки, сопровождающие основную психиатрическую симптоматику, изменения настроения, значимость социального окружения, самооценка здоровья, степень удовлетворенности повседневной деятельностью) и интегральный показатель [Соколова, 1996].

Параметры психологического благополучия (автономность, компетентность, личностный рост, жизненные цели, самопринятие, общий показатель) замерялись с помощью шкалы К.Рифф в адаптации Л.В.Жуковской и Е.Г.Трошихиной (полный вариант) [Жуковская, Трошихина, 2011].

Использована Шкала уверенности В.Г.Ромека. Шкала содержит 32 пункта, распределенных между тремя параметрами: «уверенность в себе», «социальная смелость», «инициатива» [Ромек, 1998].

Для выявления степени выраженности убеждений использована Шкала базовых убеждений (SFB) R.Janoff-Bulman в адаптации О.Кравцовой [Практикум, 2003]. В соответствии с методикой выделены следующие измерения убеждений: (BW) благосклонность мира; (BP) доброта людей; (J) справедливость мира; (C) контролируемость мира; (R) случайность событий; (SW) ценность собственного Я; (SC) степень самоконтроля; (L) степень удачи.

Замерялись социально-демографические показатели: пол, возраст, место проживания и доход.

Методы анализа данных

Первичные данные обрабатывались с помощью статистической программы Statistical Package for the Social Sciences (SPSS 20.0). Для определения внутренней согласованности психологических шкал вычислялся коэффициент б-Кронбаха. Использованы общие статистики, корреляционный и регрессионный анализы.

Вначале анализируются общие статистики, проводится корреляционный анализ, анализируются параметры уверенности в себе и убеждения как предикторы эмоционального и психологического благополучия испытуемых.

Результаты и обсуждение

Результаты корреляционного анализа

Как видно из табл. 1, все показатели уверенности и большинство показателей убеждений связаны и с психологическим, и с эмоциональным благополучием. Поэтому имеются перспективы регрессионного анализа, который позволит выделить наиболее значимые предикторы и их веса. Регрессионный анализ будет проведен отдельно для каждой функции.

Таблица 1 Общие статистики и корреляционный анализ показателей

Примечания. Показатели эмоционального благополучия оценены в обратной шкале.

Отметим отсутствие значимых связей между показателями психологического и эмоционального благополучия с убеждением в случайности происходящих событий и, напротив, наличие весьма устойчивой связи со степенью удачи или везения, что может свидетельствовать о том, что неопределенная случайность (имеющая отношение ко всем живущим) оказывается в некоторой оппозиции к случайности позитивно определенной, везению, хотя эти параметры и не связаны друг с другом (r = -0,07, р > 0,05). Иначе говоря, случайность событий, отнесенных ко всем, жизни вообще не связана ни с психологическим, ни с эмоциональным благополучием. Несколько неожиданно отсутствие связей эмоционального благополучия с убеждениями в справедливости мира и степени самоконтроля, что может свидетельствовать об отсутствии краткосрочных эффектов этих убеждений для вынесения суждений об удовлетворенности теми или иными явлениями и эмоционального реагирования. Эти данные не вполне согласуются с результатами исследования, проведенного чехословацкими психологами [Dzuka et al., 2013], в котором было показано, что вера в справедливость мира выступает важным фактором эмоционального благополучия (баланса аффекта). В нашем случае эта связь обнаружена только с психологическим благополучием.

Уверенность в себе как предиктор субъективного благополучия

Обратимся к результатам регрессионного анализа, проведенного с целью выяснения «вклада» уверенности в себе в вариации эмоционального и психологического благополучия представителей этнических групп.

Таблица 2 Уверенность в себе как предиктор эмоционального и психологического благополучия

Примечания. в - стандартизированный регрессионный коэффициент; t - критерий Стьюдента, р - уровень значимости, RІ - коэффициент множественной детерминации, F - критерий Фишера.

В результате регрессионного анализа выявлена достаточно сильная предикция психологического и эмоционального благополучия параметрами уверенности в себе в обеих выборках. Так, в русской выборке 27% вариаций психологического благополучия объясняются уверенностью в себе (в = 0,34, t = 4,38, p < 0,00) и социальной смелостью (в = 0,26, t = 4,53, p = 0,00) (RІ = 0,27; F = 27,9, p = 0,00); 11% вариаций эмоционального благополучия детерминированы уверенностью в себе (в = 0,32) (RІ = 0,11; F = 16,93, p = 0,00). Иначе говоря, психологическое благополучие русских обусловлено не только уверенностью, но и социальной смелостью, - «эмоциональным» параметром в структуре уверенности. Отличительной особенностью является довольно весомый вклад социальной смелости в предикцию благополучия русских. Очевидно, застенчивость и робость снижают самоэффективность и тем самым негативно отражаются на психологическом благополучии. В выборке казахов 18% (RІ = 0,18; F = 4,98, p = 0,04) вариаций психологического благополучия (в = 0,42, t = 2,23, р = 0,05) и 25% (RІ = 0,25; F = 7,58, p = 0,01) вариаций эмоционального благополучия (в = 0,50) обусловлены уверенностью в себе. Как видно из приведенных результатов, сходство обнаруживается в устойчивой предикции психологического и эмоционального благополучия уверенностью в себе, то есть высокой оценкой своих способностей к принятию решений в сложных ситуациях, контролю собственных действий и их результатов.

Необходимо также отметить отсутствие предикции благополучия активно-действенным компонентом уверенности - инициативы (в контактах), что может свидетельствовать в пользу того, что для переживания благополучия достаточно обладать «когнитивно-эмоциональным отношением к собственным навыкам» [Ромек, 1998]. Различия коэффициентов множественной детерминации (RІ) в двух выборках также весьма интересны, поскольку отличаются с точностью «до наоборот». Более высокий показатель предикции вариаций психологического благополучия русских уверенностью в себе говорит о том, что на когнитивном уровне представление о себе как успешной личности русских вносит более весомый вклад в переживание психологического благополучия. Противоположная картина наблюдается в случае предикции эмоционального благополучия. Здесь более сильный эффект влияния уверенности в себе на эмоциональное благополучие выявлено в группе казахов. Возможно, это различие обусловлено культурными переменными, поскольку ранее мы обнаружили, что этнические группы демонстрируют разные культурно-обусловленные ценностные направленности. Так, нами было показано, что русские и казахи отличаются по культурным ориентациям «горизонтальный индивидуализм-коллективизм». В частности, у русских более выражен горизонтальный индивидуализм, у казахов - коллективизм [Шамионов, 2014].

Вместе с тем значимого вклада в благополучие поведенческой составляющей уверенности - инициативы в социальных контактах в обеих выборках, вопреки нашему предположению, не выявлено, хотя имеется сопряженность этих характеристик по совокупной выборке (корреляция инициативы с психологическим и эмоциональным благополучием составляет соответственно r = 0,22, р < 0,00 и r = 0,15, p < 0,03). Очевидно, эмоциональные и когнитивные характеристики уверенности обладают большей силой влияния на благополучие, нежели инициатива. Между тем ранее нами выявлялись опосредованные субъектной позицией и ценностными характеристиками личности этнические различия взаимосвязи субъективного благополучия личности и стратегий реализации социальной активности в различных сферах, в том числе в области социальных контактов, особенно у русских [Шамионов, 2011]. Необходимо также отметить и то, что уверенность в себе и социальная смелость относятся к категории самоотношения и достигаются на основе определенного опыта успешности. Однако средства этих достижений во многом соотносятся с культурно-обусловленными паттернами поведения.

Базовые убеждения как предикторы субъективного благополучия

Обратимся к результатам регрессионного анализа, в котором в качестве независимых переменных были отобраны параметры убеждений. Результаты регрессионного анализа обладают достаточной объяснительной силой (RІ варьирует от 0,14 до 0,54).

Таблица 3 Базовые убеждения как предикторы эмоционального и психологического благополучия

Примечания. в - стандартизированный регрессионный коэффициент; t - критерий Стьюдента, р - уровень значимости, RІ - коэффициент множественной детерминации, F - критерий Фишера.

Из табл. 3 видно, что коэффициенты множественной детерминации (RІ) в моделях с зависимой переменной «Психологическое благополучие» близки по своему значению, а в моделях «Эмоциональное благополучие» значительно отличаются. Так, только 14% вариаций эмоционального благополучия русских детерминированы базовыми убеждениями. В частности, предиктором является убеждение в ценности собственного Я. Это значит, что уверенность в своей значимости, положительное представление о себе вносит вклад в переживание эмоционального благополучия русских при отсутствии детерминации его другими убеждениями. Эти данные согласуются с рядом исследований, в которых показана ведущая роль позитивного отношения к себе в индивидуалистических культурах [Тарасова, 2014; Шамионов, 2014]. Значительно более выражена детерминация эмоционального благополучия базовыми убеждениями казахов (54% вариаций). При этом выделяются два противоположных полюса: убеждение относительно собственной ценности и способности к самоконтролю (контролю над происходящими событиями), которые находятся в оппозиции к эмоциональному благополучию, и убеждения в доброте людей, способности управлять событиями и везении, напротив, повышают вероятность субъективного благополучия. Очевидно, для эмоционального благополучия казахов оказывается более важным убеждение в удаче (в = 0,96) как смысловой категории бытия, выступающей внешней инстанцией. В совокупности с оптимистичным отношением к внешнему миру (доброта людей) это убеждение согласуется с более весомой коллективистской ориентацией казахов. Демонстрирование личных интересов, использование стратегий поведения, обеспечивающих личный выигрыш, в большей степени снижают эмоциональное благополучие казахов.

Результаты регрессионного анализа, в котором в качестве зависимой переменной было определено психологическое благополучие, позволили также обнаружить некоторые этногрупповые различия. Убеждения объясняют 40% вариаций психологического благополучия русских и 53% - казахов. Наиболее сильными предикторами психологического благополучия русских являются убеждение в ценности собственного «Я» и в благосклонности мира. Очевидно, высокая самооценка и удовлетворенность собой и чувство безопасности, сопряженные с представлением о мире как добром, позитивном вносят весомый вклад в переживание благополучия. Определяющий вклад в психологическое благополучие казахов вносит убеждение в своей удачливости и везении.

Сходство обнаружилось в наличии значимой для предсказания уровня психологического благополучия представителей обеих этнических групп убеждения в степени удачи или везения (удельный вес которого у казахов больше, чем у русских). Однако в этногруппе русских более весом вклад убеждения в ценности собственного «Я» и благосклонности мира. При этом отметим, что переменные, характеризующие контроль, управление, неслучайность событий, не влияют на благополучие ни в той, ни в другой группах. эмоциональный психологический казах русский

В целом можно сказать, что в группе русских ценность собственного «Я» однозначно вносит положительный вклад и в эмоциональное, и в психологическое благополучие, что нельзя сказать о группе казахов. Главным предиктором психологического и эмоционального благополучия выступает здесь оценка степени своей удачи и везения. Такая предикция основана в большей степени не на собственных достижениях или личностных характеристиках, демонстрирующих субъектную позицию, а на наличии некой внешней инстанции, объясняющей удачный исход дел и благополучие в жизни. Из этих данных следует, что, несмотря на некоторое сходство средних показателей благополучия, в исследуемых группах имеется довольно определенное различие в том, какие инстанции обеспечивают его.

Исходя из результатов исследования, можно сделать вывод о более высокой предикции субъективного благополучия параметрами убеждений, нежели уверенности в себе. Важно также отметить, что одни и те же убеждения могут как способствовать переживанию благополучия, так и снижать его, как, например, обстоит дело с убеждением в ценности собственного «Я». В более коллективистской культуре казахов данное убеждение снижает эмоциональное благополучие, в то время как в более индивидуалистической (вернее сказать, смешанной) культуре русских - повышает его.

Заключение

Эмоциональное и психологическое благополучие - две стороны одного и того же явления. Если эмоциональное благополучие в большей степени характеризует переживание эмоционального комфорта, удовлетворенности повседневной жизнью, то психологическое благополучие - реализацию личностных потенциалов. В данном исследовании нами предпринята попытка выяснить, в какой степени эти две стороны субъективного благополучия личности обусловлены ее уверенностью и базовыми убеждениями применительно к представителям двух разных культур.

Уверенность в себе в обеих выборках является абсолютным предиктором и эмоционального, и психологического благополучия. Однако удельный вес этой переменной в эмоциональном и психологическом благополучии различен. У казахов в большей степени она обусловливает эмоциональное благополучие, у русских - психологическое. В этом обнаруживается культурная специфика, заключающаяся в том, видимо, что уверенность как средство взаимодействия с миром в большей степени обеспечивает реализацию личностных потенциалов (психологическое благополучие) русских, в то время как у казахов - эмоциональное благополучие.

Базовые убеждения в большей степени обусловливают вариации эмоционального и психологического благополучия, нежели уверенность в себе. Очевидно, что наиболее универсальным убеждением в этом смысле является удачливость. Оно обусловливает и эмоциональное и психологическое благополучие казахов, и психологическое благополучие русских. В первом случае, невзирая на культурные различия, имеется сходство предикции, заключающееся в эффекте влияния на благополучие убеждения в том, что удача и везение в значительной степени сопутствуют жизни и успехам. Эффект влияния ценностного отношения к себе на субъективное благополучие имеет разную валентность в двух выборках, что, очевидно, обусловлено культурными различиями. Убеждение в ценности собственного «Я» позитивно влияет на эмоциональное и психологическое благополучие русских и снижает эмоциональное благополучие казахов.

Из результатов регрессионного анализа также следует и то, что параметры отношения, связанные с осмысленностью мира (убеждения «справедливость мира», «контролируемость мира» и «случайность»), не оказывают существенного влияния на вариации эмоционального и психологического благополучия.

Наконец, из проведенного исследования становится ясно, что одни и те же характеристики личности - будь то уверенность в себе или убеждения - имеют разный вес в их влиянии на ту или иную сторону субъективного благополучия личности в зависимости от условий этнокультурной социализации личности.

Финансирование

Исследование выполнено при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект 14-06-00250а «Структура и предикторы субъективного благополучия личности: этнопсихологический анализ».

Литература

1. Аргайл М. Психология счастья. СПб.: Питер, 2003.

2. Бочарова Е.Е. Аксиологическая направленность и субъективное благополучие личности в специфике этнопсихологической обусловленности. Социальная психология и общество, 2013, No. 4, 95-105.

3. Григорьева М.В., Тарасова Л.Е. Соотношение социально-психологической адаптации и типов субъективного благополучия у казахов и русских. Современные проблемы науки и образования, 2014, No. 5, 624.

4. Гриценко В.В. Социально-психологическая адаптация переселенцев в России. М.: Институт психологии РАН, 2002.

5. Жуковская Л.В., Трошихина Е.Г. Шкала психологического благополучия К.Рифф. Психологический журнал, 2011, 32(2), 82-93.

6. Красильников И.А. Личностные состояния при переживании субъектом ценностной конфликтности. Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Философия. Психология. Педагогика, 2012, 12(1), 54-57.

7. Падун М.А., Котельникова А.В. Модификация методики исследования базисных убеждений личности Р.Янофф-Бульман. Психологический журнал, 2008, 29(4), 98-106.

8. Шайгерова Л.А., Прокофьева Т.Ю., Кравцова О.А., Солдатова Г.У. (Ред.). Практикум по психодиагностике и исследованию толерантности личности (учебно-методическая разработка). М.: Центр СМИ Моск. гос. университета, 2003.

9. Ромек В.Г. Тест уверенности в себе. В кн.: Практическая психодиагностика и психологическое консультирование. Ростов-на-Дону: ИРБИС, 1998. С. 87-108.

10. Соколова М.В. Шкала субъективного благополучия. Ярославль: Психодиагностика, 1996.

11. Тарасова Л.Е. Мировоззренческие проблемы в артефактах духовной культуры разных этносов. Современные проблемы науки и образования, 2014, No. 4, 588. http://www.science-education.ru/118-r14346

12. Урываев В.А., Тарасова А.А. Субъективное благополучие в структуре личностных черт. Вестник Ярославского государственного университета им. П.Г.Демидова. Сер. Гуманитарные науки, 2011, No. 3, 91-93.

13. Шамионов Р.М. Взаимосвязь групповых ценностей и субъективного благополучия представителей контактирующих этносов (на примере Поволжья). Вектор науки Тольяттинского государственного университета. Сер. Педагогика, психология, 2011, No. 4. 307-309.

14. Шамионов Р.М. Групповые ценности и установки как предикторы психологического благополучия русских и казахов. Психологические исследования, 2014, 7(35), 12. http://psystudy.ru

15. Brickman P., Coates D., Janoff-Bulman R. Lottery winners and accident victims: Is happiness relative? Journal of personality and social psychology, 1978, 36(8), 917-927.

16. Copestake J., Camfield L. Measuring multidimensional aspiration gaps: A means to understanding cultural aspects of poverty. Development policy review, 2010, 28(5), 617-633.

17. Dzuka J., Dalbert C., Schmitt M. Belief in a just world and its protective function in relation to subjective well-being: study of specific coping reactions. Ceskoslovenska psychologie, 2013, 57(1), 64-72.

18. Fernandes M.G., Vasconcelos-Raposo J., Fernandes H.M. Relationship between achievement goals, anxiety and self-confidence, and subjective well-being in Brazilian athletes. Motricidade, 2012, 8(3), 4-18.

19. Gomez V., Allemand M., Grob A. Neuroticism, extraversion, goals, and subjective well-being: Exploring the relations in young, middle-aged, and older adults. Journal of research in personality, 2012, 46(3), 317-325.

20. Grant S., Langan-Fox J., Anglim J. The big five traits as predictors of subjective and Psychological Well-Being. Psychological Reports, 2009, 105(1), 205-231.

21. Harrington L.G. Facets of extraversion related to life satisfaction. Personality and individual differences, 1998, 24(5), 731-733.

22. Janoff-Bulman R. Assumptive worlds and the stress of traumatic events: Applications of the schema construct. Social cognition, 1989, 7(2), 113-137.

23. Kim Y.H., Cai H., Gilliland M., Chiu C.Y., Xia S., Tam K.P. Standing in the glory or shadow of the past self: cultures differ in how much the past self affects current subjective wellbeing. Emotion, 2012, 12(5), 1111-1117.

24. Luhmann M., Hawkley L.C., Cacioppo J.T. Thinking About One's subjective well-being: Average Trends and Individual Differences. Journal of happiness studies, 2014, 15(4), 757-781.

25. Strobel M., Tumasjan A., Spoerrle M. Be yourself, believe in yourself, and be happy: Self-efficacy as a mediator between personality factors and subjective well-being. Scandinavian journal of psychology, 2011, 52(1), 43-48.

26. Weber M., Ruch W., Littman-Ovadia H., Lavyb S., Gaib O. Relationships among higher-order strengths factors, subjective well-being, and general self-efficacy - The case of Israeli adolescents. Personality and individual differences, 2013, 55(3), 322-327.

Размещено на Allbest.ru