Мотивы зачатия. Психологическая готовность к материнству и отцовству

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

Глава 1. Мотивы сохранения беременности

Глава 2. Понятие психологической готовности к материнству

Глава 3. Детерминанты уровня психологической готовности к материнству

Глава 4. Психологическая готовность к отцовству

Заключение

Список литературы

Введение

В настоящее время существуют тенденции в отношении молодой семьи: ориентация на качественное воспитание одного-двух детей; желание жить отдельно от родительской семьи, что препятствует передаче опыта воспитания и может стать причиной ролевой перегрузки молодой мамы. В связи с этим, все более востребованными становятся курсы психологической подготовки к родам, а также «патронаж» новорождённого и его родителей перинатальным психологом.

Качество воспитания и качество жизни малыша во многом зависит от факторов, которые формируются у родителей ещё до рождения ребёнка. Насколько будущие мамы и папы психологически готовы принять на себя новую роль?! От чего зависит уровень психологической готовности к материнству? Какими мотивами руководствуется супружеская пара принимая решение о зачатии или сохранении беременности? В современных исследованиях отечественной психологии, учёные ищут ответы на эти вопросы.

В данном реферате представлен анализ литературы, в котором отражена классификация мотивов сохранения беременности, а также авторские подходы к понятию и структуре психологической готовности к материнству. Кроме этого, рассмотрены общие особенности психологической готовности к отцовству, так как в современной психологий данный феномен недостаточно изучен.

Глава 1. Мотивы сохранения беременности

По причинам происхождения беременность разделяют на случайную и запланированную. Случайной является беременность, когда она является нежеланной или неожиданной для супругов. Запланированная беременность делится на запланированную обоими партнерами и беременность, планируемой одной женщиной (Овчарова, 2003).

Мотивы сохранения беременности главным образом зависят от личностных установок женщины и социальных нормативов общества, определяемых культурно-историческим временем, в котором она живет. Н.В. Боровикова и С.А. Федоренко выделили следующие мотивы сохранения беременности. Первые два мотива проявляются как на бессознательном, так и на сознательном уровнях, остальные обычно не осознаются женщинами.

1. Беременность ради ребенка (6 %) -- наиболее позитивный мотив, отражающий психологическую потребность женщины в материнстве и готовность к нему. Он характерен для социально зрелых, лично состоявшихся, а также одиноких женщин в возрасте.

2. Беременность от любимого человека (3 %) -- мотив способствует созданию высокого уровня адаптивности женщины к беременности. Будущий ребенок выступает как частица любимого человека, символ «светлого» прошлого или настоящего, который женщина хочет пронести через всю жизнь.

3. Беременность как соответствие социальным ожиданиям (24%) - мотив обычно присущ молодым девушкам из обеспеченных семей или вышедшим замуж по расчету, когда пожилые родители не имеют внуков (т. е. такие женщины рождают ребенка не для себя, а для своих родителей). Следует отдельно выделить беременность для мужчины. При этом ребенок рождается не столько в соответствии со своим желанием, сколько по просьбе мужа или значимого мужчины.

4. Беременность как протест (12 %) -- это беременность «назло» значимому мужчине или родителям. Свойственно молодым девушкам. Беременность носит характер вызова, противостояния миру взрослых, и является для женщины драматической и часто тяжело травмирует ее психику. Будущий ребенок используется в качестве объективного аргумента, объясняющего невозможность возврата к прежним отношениям.

5. Беременность ради сохранения отношений (16 %) -- женщина решается на рождение ребенка, чтобы внести новое в близкие отношения с мужчиной и удержать его рядом.

6. Беременность как отказ от прошлого (8 %) -- в этом случае беременность может расцениваться самой женщиной как желание почувствовать себя личностью, обрести женскую индивидуальность, зачеркнуть свое прошлое. Часто символизирует начало нового этапа в жизни и наиболее часто встречается у женщин с «туманным и бурным» прошлым.

7. Беременность как уход от настоящего (5 %) -- преобладает у одиноких женщин, потерявших надежду на личное счастье. Они пытаются уйти от собственных проблем в своего ребенка, «заменить» свою жизнь его жизнью.

8. Беременность ради сохранения собственного здоровья (26%) -- мотив обусловлен боязнью причинения вреда своему здоровью абортом или потерей возможности деторождения в будущем.

Среди других авторских подходов в литературе можно встретить и другие мотивы зачатия, которые в большей степени являются деструктивными:

— Материальная выгода (последние годы)

— Стремление к бессмертию путём повторения себя в ребёнке

— Желание творчества (воспитание такого человека, которого ещё не было)

— Выражение благодарности любимому человеку за счастье, которое он дарит.

— Заменить родившимся ребёнком утраченного близкого человека (умершего, бросившего).

Описанные мотивации не существуют в психике женщины в чистом виде, а взаимодополняют друг друга с доминированием одной из них. Кроме того, их присутствие дополняется особым мотивационным фоном. Были выделены три вида такого фона. Для молодых женщин роль такого рода часто играют неизвестного, стремление к новым острым ощущениям. Решение родить ребенка обычно характеризуется недопониманием степени ответственности материнства, что обусловливается, прежде всего, незрелостью и несформированностью личности. При условии наличия в целом благоприятной атмосферы социального окружения женщины, беременность может протекать в экзальтированном, приподнятом настроении. Поведенческие реакции характеризуются как игровые, с преобладанием в них детских паттернов поведения.

Для женщин старшего (после 25 лет) возраста решение сохранить беременность может составлять стремление «не быть хуже Других». Особенно ярко это проявляется у женщин, несколько лет состоящих в бездетном браке. В этом случае беременность приобретает позитивную психологическую окраску: ребенок является ожидаемым и желанным, а сама женщина испытывает чувство гордости, связанное со своим новым положением.

Самоутверждение через беременность. Основную характеристику этого фона составляет его приобретенность. Он навязывается женщине в процессе социализации посредством воспитания и всего комплекса, прививаемых ей с детства психологических установок. Г. Г. Филиппова выделяет два уровня развития материнства. С эволюционной точки зрения материнство -- вариант родительской сферы поведения (как составной части репродуктивной сферы), присущего женскому полу, которое приобретает особое значение у млекопитающих. Это связано с вынашиванием и выкармливанием потомства и необходимостью обеспечить заботу о нем именно материнской особью. Исключительность материнского поведения на высших эволюционных стадиях развития позволяет выделить материнство в самостоятельную материнскую потребностно-мотивационную сферу поведения. Ее эволюционное назначение -- обеспечение со стороны матери адекватной заботы о потомстве, что и является материнскими функциями, которые выражаются в эмоциональных реакциях на ребенка, выполнении операций по уходу и общению с ним.

Глава 2. Понятие психологической готовности к материнству

В 90-е годы ХХ века в отечественной психологии было введено понятие «психологическая готовность к материнству», определяемое как «особое психологическое состояние матери, удовлетворяющее важнейшие психологические потребности младенца в безопасности, поддержании интереса к внешнему миру и любви» (Ролинская, 2016, С.244). Данное понятие появилось в рамках «Психологии материнства», было введено Филипповой Г.Г. Изначально психология материнства была направлена на изучение фигуры матери, её внутреннего состояния, что различалось с методологическими представлениями середины XX века. Ранее мать и ребёнок рассматривались в диаде, только их отношения являлись предметом изучения.

Филиппова Г.Г. рассматривает психологическую готовность к материнству очень широко: выделяется 5 блоков, которые и составляют компоненты психологической готовности к материнству:

· личностная готовность (включает в себя личностные качества, необходимые для материнства);

· адекватная модель родительства;

· мотивационная готовность;

· сформированность материнской компетентности (воспитание и уход за ребёнком);

· сформированность материнской сферы (потребностно-эмоциональный блок, операциональный блок, ценностно-смысловой блок: ценность ребёнка и ценность материнства) (Филиппова, 2005).

Каждый блок включает в себя ещё более подробный перечень компонентов. Эта структура является базовой в изучении ПГМ, до сих пор она является основанием всех исследований, однако не имеет качественного диагностического инструментария для объективного измерения уровня ПГМ.

Мещерякова С.Ю. на базе концепции Филипповой Г.Г. представила свой подход к пониманию ПГМ (Схема 2), который использовала для своего исследования. Автор рассматривал данное явление с позиции концепций общения М.И. Лисиной, в качестве личностного образования, которое проявляется в субъектной позиции (личностно-ориентированном взаимодействии) в отношении собственного ребёнка (Мещерякова, 2000). Данная модель включает в себя три группы показателей психологической готовности к материнству:

· особенности коммуникативного опыта женщины в ее раннем детстве;

· переживания женщиной отношения к еще не родившемуся ребенку на этапе беременности;

· установки женщины на стратегию воспитания ребенка (Мещерякова, 2000.).

Схема 2. Компоненты психологической готовности к материнству по Мещеряковой С.Ю.

Т.А. Гурьянова рассматривает психологическую готовность к материнству как динамическое системно-структурное образование. По мнению автора, в структуру психологической готовности к материнству входят ценностно-смысловые параметры образа мира матери, а также параметры готовности к изменению образа жизни (мотивационный, оценочный, эмоциональный, операционный и регуляционный аспект) (Гурьянова, 2005).

Схема 3. Компоненты психологической готовности к материнству по Гурьяновой Т.А.

Таким образом, теоретическая основа указывает на содержательную особенность понятия психологической готовности к материнству, как некоторый комплекс компонентов, который позволяет будущей маме концентрироваться не только на собственных желаниях и потребностях, но также, на некоторое время даже в первую очередь, заботиться об эмоциональном и физиологическом благополучии малыша.

Глава 3. Детерминанты уровня психологической готовности к материнству

Компоненты психологической готовности к материнству, рассмотренные в предыдущей главе находят своё подтверждение в современных исследованиях. Так, исследование, проведённое в г. Магадан Егоровой М. А., Мироновой С.И., позволило увидеть значимость компонента адекватной модели родительства Филипповой Г.Г. (или особенности коммуникативного опыта в раннем детстве Мещеряковой). Выборку составили девушки-сироты и девушки, воспитывающиеся в семьях. Исследование показало, что образовательная среда интернатного учреждения не позволяет компенсировать психологические последствия материнской депривации, а только усугубляет недоразвитие личностных структур и социализацию девушек-сирот. У девушек-сирот искаженые полоролевые представления и формы соответствующего поведения, сложность социальной адаптации, специфическое развитие материнской сферы. Девушки-сироты имеют низкий уровень готовности к материнству, статистически значимо в сравнении с другой группой в перспективе не видят себя в качестве матери, то есть имеют низкий уровень готовности к материнству (Егорова, Миронова, 2012).

Очень интересны полученные результаты одного из пилотажных исследований Кемеровского государственного университета. Демина Анна Сергеевна, магистрант ВУЗа провела исследование психологической готовности к материнству, в котором участвовали две группы: мамы с детьми в возрасте до 2 лет, а также девушки без детей. Все испытуемые относятся к периоду ранней взрослости. В результате исследования не выявлено значимых различий в уровнях Психологической готовности к материнству у девушек двух разных групп, кроме ценностно-смыслового блока. Для девушек без детей ребёнок и материнство имеют большую ценность, чем для мам с детьми до двух лет (56 и 82% соответственно), (Демина, 2013).

Интересно, что данные этого исследования совпадают с результатами исследования Мещеряковой С.Ю. Беременные девушки, принимавшие участие в исследовании были отнесены (по результатам диагностики) к одному из уровней психологической готовности (низкому, среднему или высокому). Далее, часть выборки, согласившаяся на дальнейшее исследование, наблюдалась психологами в бытовых условиях после рождения ребёнка (до 12 месяцев). Исследование показало, что уровень готовности к материнству по выделенным параметрам не изменился после рождения ребёнка. Женщины с высоким уровнем относились к своему ребёнку, как к субъекту, были более гибки в плане удовлетворения базовых потребностей ребёнка (в общении с ребёнком эмоциональны, кормление из бутылочки только на руках, напевали колыбельную, укладывая ребёнка, в случае плача старались успокоить, сопровождая процесс сочувственной речью). Матери с низким уровнем готовности к материнству сохраняли объектную позицию к малышу (мало разговаривали, с трудом дифференцировали причины плача, практиковали кормление из бутылочки в кровати). Таким образом, мы можем сделать вывод, что беременность сама по себе, и даже опыт общения с собственным ребёнком в течение года не влияет на уровень психологической готовности к материнству. Вопрос о детерминантах, определяющих уровень психологической готовности к материнству остаётся открытым. Другие современные исследования стараются ответить на него. Так одно из исследований показало, что возраст имеет значение относительно уровня психологической готовности, в среднем, у более взрослых женщин этот уровень выше. Кроме этого, проводилось исследование о взаимосвязи локуса контроля и уровня психологической готовности.

Личностные особенности также рассматриваются как детерминанты психологической готовности к материнству. Кошкина О.С. предположила, что ценностные ориентации связаны с уровнем готовности к материнству. Исследование проводилось на девушках без детей. Девушки были разделены на две возрастные группы: 1 группа -- 18-24 года, 2 группа -- 25-30 лет. Результаты исследования показали, что ценностные ориентации действительно связаны с уровнем готовности к материнству, также как возрастной аспект (девушки от 25 до 30 лет имеют более высокий уровень готовности к материнству) и сопутствующие ему материальное положение и уровень образования. Кроме этого, на сегодняшний день, для молодых девушек впереди стоит «материально обеспеченная жизнь», а только после нее «личная жизнь». Девушки же более старшего возраста в большей степени задумываются о семье и детях, кроме этого, показатель осмысленности жизни по всем шкалам выше у девушек от 25-30 лет (Кошкина, 2014). Однако, вполне возможно, что возраст и сопровождающая его социальная ситуация развития определяют уровень готовности к материнству. Так, возраст 15-18 лет -- время становления тесных интимно-личностных отношений, выбора дальнейшего пути, где возможны различные варианты принятия решения, и один из них -- создание семьи. Возможно, именно поэтому у некоторых девушек в сознании присутствует образ своего будущего ребенка и себя как будущей матери. Возраст 21-24 года -- это период окончания учёбы, профессионального самоопределения. Девушки данного возраста менее всего идентифицируют себя с матерью, в их сознании нет четкого образа будущего ребенка. Возраст 25-30 лет -- время создания семьи, самореализации в профессиональном плане. Вероятно поэтому девушки данного возраста чаще, чем остальные, видят себя как будущую мать, лучше осознают всю ответственность материнства и хотят в ближайшее время принять на себя новую для них роль -- роль матери (Валитова, 2015).

Личностная тревожность также взаимосвязана с психологической готовностью к материнству у женщин в период беременности. Для личностно-тревожных женщин характерно формирование в сознании общего негативного отношения к ребенку. Ребенок может выступать как преграда, препятствие для получения максимума удовольствий от жизни, как помеха для реализации жизненных ценностей. Личностно-тревожные женщины имеют преградный смысл ребенка, что не позволяет их рассматривать как психологически готовых к материнству (Мартинович, 2017).

Уровень ПГМ, как показывает другое исследование, статистически значимо связан с базисными убеждениями личности. Исследование проводилось на трёх выборках: женщины без детей, первородящие беременные женщины и женщины, беременные вторым ребёнком. В группе беременных первородящих женщин показатели психологической готовности к материнству образуют большее число статистически значимых связей с показателями базисных убеждений относительно характеристик окружающего мира, тогда как в группе беременных повторнородящих женщин показатели психологической готовности к материнству образуют статистически значимые связи исключительно с показателями базисных убеждений относительно характеристик собственного Я (Коробова, 2016). Так как убеждения являются своего рода, отражением ценностей, то данное исследование подтверждает наше положение о том, что ПГМ имеет статистически значимые связи с аксиологической сферой личности.

Анализ литературы показал, что ПГМ не зависит от опыта переживания беременности или воспитания ребёнка, уровень ПГМ остаётся стабильным во время беременности и после рождения младенца. Более того, уровень схож у матерей и девушек без детей в рамках одного возраста (Мещерякова, 2002; Демина, 2013). Другие исследования также подтверждают соотнесённость возрастных задач и уровня ПГМ. У девушек 25-30 лет уровень ПГМ гораздо выше, чем у девушек 18-25 лет. Действительно значимыми факторами также являются адекватная модель родительства, базисные убеждения, ценности и наличие/отсутствие личностной тревожности.

Глава 4. Психологическая готовность к отцовству

психологическая готовность материнство отцовство

Современные социологи, этнографы и психологи солидарны в том, что наши знания об отцовстве поразительно скудны. На фоне относительной изученности материнства, отцовство остается «белым пятном». Очень часто в литературе отцу отводится второстепенная роль ( Овчарова, 2003).

В частности, А.С. Спиваковская (2000) говорит о том, что воспитательная позиция отца в своем формировании несколько отстает от материнской позиции, так как наибольшую привязанность к ребенку отцы начинают чувствовать к подросшим детям. Нередко утверждается: лучшее, что может сделать мужчина для своего будущего, рожденного ребенка -- это прежде всего любить свою жену (В. И. Кочетков, Т. М. Афанасьева, А. С. Спиваковская и др.).

К. Витакер (1998) отводит отцу роль стороннего наблюдателя во время беременности жены и ухода за младенцем. Эта невключенность вызывает ощущение одиночества у мужчины и причиняет ему боль. В то же время, К. Флэйк-Хобсон, 1992 полагает, что участие отца в процессах рождения и воспитания ребенка оказывает существенное воздействие и на супругов, и на малыша, приносит что-то неординарное в их взаимоотношения.

Дж. Хесс (2003) полагает: то, как человек определяет сущность отцовства, становится в нашей культуре определенным «водоразделом». С одной стороны, бытует точка зрения, согласно которой ни один ребенок не должен приходить в этот мир без мужчины -- единственного мужчины, принимающего на себя социальную роль отца, воспитателя и защитника, мужчины-посредника между ребенком и окружающим миром. С другой стороны оказываются те, кто пытается определить отцовство по-новому. Это определение, в своем позитивном выражении, объявляет отцовство обыденным и ненужным, в агрессивной же формулировке -- первоисточником социального зла (Т. Гобс, 1968).

Как часть личностной сферы отцовство является необходимым условием полноценного развития личности. Какой-то мудрый человек сказал: «ребенок -- отец мужчины». Д. С. Акивис считает, что только в соприкосновении с ребенком полностью созревают мужские черты личности -- потребность и способность защищать, принимать на себя ответственность, энергия, душевная сила. Если у женщины материнская любовь проявляется благодаря первичной материнской заботе, то у мужчин забота о ребенке является продуктом родительской любви, поэтому переживание отцовской любви приводит к развитию таких качеств, как исполнительность и ответственность.

Потребность в отцовстве предопределяет поведение отца в направлении защиты и заботы о жене и детях. Еще не появившийся, ожидаемый или новорожденный ребенок уже дает отцу возможность почувствовать наличие «отцовского инстинкта», ощутить себя защитником, продемонстрировать родительскую любовь и привязанность. Считаются, что отец в процессе отцовства также подвержен психологическим кризисам: в том случае, если у самого отца не решены проблемы детской привязанности к собственному отцу и матери, у него возрастает риск психопатологических нарушений (Овчарова, 2003).

Если рассматривать данный вопрос исторически, то следует отметить, что отцовство не является обязательным компонентом семьи; оно скорее выражает принадлежность к определенному типу культуры, а не биологическую функцию. И.С. Кон считает, что человеческие культуры условно можно разделить на «отцовские» (в которых отцовская роль мужчины значительна) и «безотцовские» (в которых мужчина выступает скорее как самец, чем как отец). «Безотцовские» культуры характеризуются большей мужской агрессивностью, резким антагонизмом между мужчинами и женщинами, менее теплыми отношениями между всеми членами семьи.

Поскольку отцовство и материнство проистекает из репродуктивной биологии, их соотношение нельзя понять вне связи с половым диморфизмом. Наблюдение за поведением родителей по отношению к новорожденным показывает, что, хотя психофизиологические реакции мужчин и женщин на младенцев весьма сходны, их поведенческие реакции различны: женщина тянется к ребенку, стремится приласкать его, тогда как мужчина отстраняется и часто испытывает при тесном контакте с младенцем эмоциональный дискомфорт. Подобные различия наблюдаются даже в тех семьях, в которых отцы полностью разделяют все заботы по уходу за ребенком. Чрезвычайно интересные результаты получены в ходе наблюдений за взаимодействием матерей и отцов с грудными детьми. Мать, даже играя с ребенком, старается прежде всего успокоить его; материнская игра -- своего рода продолжение и форма ухода за ребенком. Напротив, отец и вообще мужчина предпочитают силовые игры и действия, развивающие собственную активность ребенка. Небезразличны для понимания специфики отцовского стиля отношений и такие предположительно врожденные черты, как хорошее пространственное восприятие, хороший двигательный контроль, острота зрения и более строгое разделение эмоциональной и когнитивной реактивности (И. С. Кон, 1981).

Характерно, что эмоциональная связь с матерью у детей сильнее, они лучше знают ее личные особенности; высказываний--характеристик о матери больше, чем об отце, она воспринимается более значимым членом семьи. Кроме того, матери более эмоционально и явно проявляют свою любовь к ребенку, что выражается в действиях (объятия, поцелуи, поглаживания и др.) и ласковых словах, а отцы в этом отношении более «холодны» и «сухи». В то же время внутреннее переживание по своей силе может не отличаться. В результате нередко создается впечатление того, что мама «больше любит своего ребенка».

Выяснилось, что, с точки зрения отцов, младенцы достигают определенных когнитивных навыков и могут принимать участие в «когнитивно-обогащающей» деятельности в более позднем возрасте, чем это предполагают матери. Кроме того, отцы в меньшей степени склонны принимать участие в вербальных, дидактических играх и занятиях с детьми.

В привычной для нас культурной среде социальные характеристики отцовской роли очерчены гораздо неопределеннее, чем материнской, и ей придается меньшее значение в деле первичной социализации.

Однако, анализируя отцовство в меняющихся социокультурных условиях, исследователи отмечают следующие тенденции. Современные отцы берут на себя гораздо больший круг таких обязанностей, которые раньше считались исключительно женскими. Например, обследование канадских семей показало, что при выровненных социальных факторах, таких, как количество внерабочего времени, отцы проводят с детьми столько же времени, сколько и матери. По данным Т. А. Гурко (1997), в 6 % первобрачных семей отец больше времени уделяет сыну/дочери, чем мать, а в 26 % наравне с ней (вне зависимости от пола ребенка). Сравнительная холодность и наличие социальной дистанции во взаимоотношениях ребенка с отцом, часто рассматриваемые как свидетельство снижения отцовского авторитета, являются скорее пережитками нравов традиционной патриархальной семьи, в которой к отцу не смели приблизиться, и сам он был обязан держаться «на высоте». Подводя итог современной картине родительства (как отцовства), полученной с помощью корреляционного исследования, М.О. Ермихина (2002) резюмирует следующее. Деятельностная позиция отца в семье, которая проявляется в активном вмешательстве в мир ребенка, зависит от ценностной значимости семьи для мужчины, желания увидеть результаты воспитания своего ребенка.

Активная отцовская позиция говорит о принятии мужчиной ответственности за воспитание ребенка и семью в целом. Часто проявление ответственности выражается в стремлении чрезмерно опекать ребенка, навязывать свою волю, ограничивать свободу самовыражения (Овчарова, 2003).

Однако мужчины-отцы опасаются быть поглощенными семьей. В случаях высокой ценностной значимости семейной жизни и высокой оценки родительской компетентности возрастает и ценность сохранения собственной индивидуальности отцов. Причем высокая родительская компетентность мужчин-отцов связана с реализацией отношений доминирования, т. е. быть компетентным родителем для мужчины означает передачу своего жизненного опыта с позиции «сверху».

Успешность мужчины в основных сферах жизни, как правило, связана с доминированием женщины в семье или с возвышением отца над ребенком за счет подавления его воли. Дисбаланс родительских позиций влечет снижение эмоционального фона родительских чувств, поскольку мужчина начинает ощущать выполнение родительской роли как самопожертвование. Проявляет тенденцию к гиперопеке, восприятию своего ребенка как зависимого и несамостоятельного.

По мнению И. А. Савченко, отцы сегодня имеют неплохой шанс изменить ситуацию в свою пользу. Во-первых, большинство опрошенных подростков (свыше 90 %) утверждают, что отец зарабатывает больше, чем мать, хотя мать доминирует в семье и домашнем хозяйстве. Декларируя, что в семье главой является отец, они указывают, что в семье распоряжается мать. У отца нет реальной власти. Он уважаем детьми, хотя с ним они имеют меньший эмоциональный контакт: большинство детей утверждают, что мама любит их больше, чем папа, а при конфликтах в семье дети принимают сторону матери.

Во-вторых, отцы чаще играют с детьми, участвуют в семейных развлечениях, учат их постоять за себя, заступаются за них. Как правило, отцы не осуществляют непосредственного ухода за новорожденным; активный контакт отца с ребенком обычно начинается, когда ребенку исполняется 1,5 -- 2 года, а то и позже. Экспериментально доказано, что психологически подготовленные отцы охотно любуются новорожденным, испытывают физическое удовольствие от прикосновения к ним (правда, это чаще происходит в отсутствие матери, так как мужчины боятся проявить неуклюжесть и стесняются собственной нежности) и практически не уступают женщинам в искусстве ухода за ребенком. Это способствует и возникновению более тесной эмоциональной привязанности отца к ребенку. Предполагается, что чем раньше отец приобщается к уходу за младенцем и чем увлеченнее он это делает, тем сильнее становится его родительская любовь. Во многих родильных домах за рубежом отцы даже присутствуют при родах. Сказывается не только привычка, но и ответный эмоциональный отклик ребенка, к которому мужчины весьма чувствительны.

М. Мид (1998) отмечает, что наличие отца имеет важнейшее значение для развития ребенка с момента рождения: он является первым внешним объектом для ребенка и играет роль модели при ранней идентификации. Отцы поощряют процесс отделения ребенка от матери, ускоряя тем самым процесс социализации. Отсутствие отца в семье или невыполнение им своих обязанностей приводит к появлению у ребенка психопатологии.

По мнению И. Лангмейера, 3. Матейчека (1984), роль отца представляет собой определенный пример поведения, источник уверенности и авторитета. Отец -- это олицетворение дисциплины и порядка. Ребенок, растущий без отцовского авторитета, как правило, недисциплинирован, асоциален, агрессивен в отношении взрослых и детей. «Отец -- наиболее естественный источник познаний о мире, труде и технике, он способствует ориентировке на будущую профессию и создает социально полезные цели и идеалы».

Лишь отец способен сформировать у ребенка способность к инициативе и противостоянию групповому давлению. Чем больше ребенок привязан к матери (по сравнению с отцом), тем менее активно он может противостоять агрессии окружающих. Чем меньше ребенок привязан к отцу, тем ниже самооценка ребенка, тем меньше он придает значение духовным и социальным ценностям по сравнению с материальными и индивидуалистическими.

Личные качества отца, в число которых входит и любовь к своим детям, оказывают значительное влияние на развитие ребенка. Любовь отца дает ребенку ощущение особого эмоционально-психологического благополучия, которое не может в полной мере обеспечить одинокая женщина-мать. Любовь отца учит сына и дочь тому, как может проявлять любовь мужчина к детям, к жене и к окружающим.

Как отмечает Э. Берн, для ребенка ценны теплые отношения с отцом: «Ребенок, воспитанный в присутствии нежного мужчины, в зрелом возрасте будет обращаться с людьми лучше, чем мальчик, выросший без отца. Такой мальчик может впоследствии компенсировать свои потери, но у него будет невыгодным старт» (Э. Берн, 1992).

Так, психологические исследования показывают, что при сравнении детей, выросших с отцами и без них, обнаружено, что первые часто имеют пониженный уровень притязаний, повышенный уровень тревожности, у них чаще встречаются невротические симптомы. Отсутствие отца отрицательно сказывается на учебе и самоуважении детей. Дети холодных отцов чаще застенчивы, тревожны, их поведение более асоциально. Напротив, эмоциональная близость с отцом положительно отражается на ребенке. В серии исследований мальчиков в возрасте от 6 до 11 лет, которых растили отцы, сравнивали с мальчиками, живущими с матерями, и детей из полных семей. Мальчики, которые жили с отцами, проявляли лучшую адаптацию в различных жизненных ситуациях по сравнению с мальчиками, воспитывающимися только матерями (И. С. Кон. 1987; В. А. Рамих, 1997; Л. Б. Шнейдер, 2000).

Взаимоотношения ребенка с отцом не столь интенсивны как с матерью, так как отец не играет той всеохраняющей, всезащищающей и вселюбящей роли, которая принадлежит матери. В традиционных патриархальных обществах отношения отец-ребенок, с одной стороны -- отношения подчинения, с другой -- бунта и содержат в себе элемент разрыва. Отец воплощает условную любовь, т. е. отец любит ребенка больше всего потому, что тот живет в соответствии с его ожиданиями. Отец воплощает абстракцию: совесть, долг, закон (Э. Фромм, 2001).

Д.С. Акивис в своей работе «Отцовская любовь» отмечает, что любящий отец нередко более эффективный воспитатель, чем женщина. Отец меньше опекает детей, предоставляет им больше самостоятельности, воспитывая в ребенке самодисциплину. Отцовская любовь обеспечивает пример родительского поведения детей в будущем, формирование жизненной позиции вообще и полоролевых позиций, в частности. Позитивные отношения с отцом связаны с такими качествами у детей, как неторопливость, сдержанность, эмоциональная уравновешенность, безмятежность, спокойствие, оптимизм, высокий самоконтроль, хорошее понимание социальных нормативов, более успешное овладение требованиями окружающей среды (Л. Л. Баландина, 2002).

Заключение

Принимая решение о сохранении беременности женщина, как правило, руководствуется целым комплексом мотивов, среди которых есть доминирующий. Мотивация может происходить, как на сознательном, так и на бессознательном уровнях. В зависимости от конструктивной или деструктивной мотивации, можно спрогнозировать особенности будущих детско-родительских отношений, тенденции в воспитании, трудности с которыми могут столкнуться родители.

Также важную роль играет уровень психологической готовности к материнству(ПГМ). Психологическая готовность к материнству - некоторый комплекс компонентов, который позволяет будущей маме концентрироваться не только на собственных желаниях и потребностях, но также, на некоторое время даже в первую очередь, заботиться об эмоциональном и физиологическом благополучии малыша. Анализ литературы показал, что ПГМ не зависит от опыта переживания беременности или воспитания ребёнка, уровень ПГМ остаётся стабильным во время беременности и после рождения младенца. Более того, уровень схож у матерей и девушек без детей в рамках одного возраста (Мещерякова, 2002; Демина, 2013). Другие исследования также подтверждают соотнесённость возрастных задач и уровня ПГМ. У девушек 25- 30 лет уровень ПГМ гораздо выше, чем у девушек 18-25 лет. Действительно значимыми факторами также являются адекватная модель родительства, базисные убеждения, ценности и наличие/отсутствие личностной тревожности.

Психологическая готовность к отцовству также важна, но недостаточно изучена. Д. С. Акивис в своей работе «Отцовская любовь» отмечает, что любящий отец нередко более эффективный воспитатель, чем женщина". Наличие отца имеет важнейшее значение для развития ребенка с момента рождения: он является первым внешним объектом для ребенка и играет роль модели при ранней идентификации. Отцы поощряют процесс отделения ребенка от матери, ускоряя тем самым процесс социализации.

Список литературы

1. Акивис Д. С. Отцовская любовь [Текст]. - М., 1989.

2. Басалаева, Н.В. Особенности психологической суверенности у девушек с разным уровнем готовности к материнству/ Захарова Т.В., Казакова Т.В., Колокольникова З.У., Паркайкина Г.А., Мосина Н.А. [Электронный ресурс]//Современные проблемы науки и образования. - Издательский Дом "Академия Естествознания" - Пенза, 2015. - №2-2. - Режим доступа: http://elibrary.ru/download/79830148.pdf, свободный. - Загл. с экрана (дата обращения: 05.12.2016).

3. Борисенко Ю.В. Специфика личностной ценности материнства в представлении матерей и женщин, не имеющих детей [Электронный ресурс] / Черданцева А.С.// Перинатальная психология и психология родительства, 2010, № 1, С. 30-34. - Режим доступа: https://elibrary.ru/item.asp?id=27359354 свободный. - Загл. с экрана (дата обращения: 20.05.2017).

4. Валитова И. Е. Психологическая готовность к материнству у девушек разного возраста [Электронный ресурс]/ От истоков к современности: Сб. мат. юб конф.-ции / Изд.-во: М:Когито-Центр, 2015. - С. 65-68. - Режим доступа: https://elibrary.ru/item.asp?id=24855907, свободный. - Загл. с экрана (дата обращения: 10.05.2017).

5. Витакер К. Полночные размышления семейного терапевта [Текст]. -- М.: Независимая фирма «Класс», 1998.

6. Гурьянова, Т.А. Психологическая готовность к материнству как динамическое системно-структурное образование [Электронный ресурс]

//Ползуновский вестник, 2005. - №3. - С. 35-44. - Режим доступа: http://elib.altstu.ru/elib/books/Files/pv2005_03/pdf/035Gurianova.pdf, свободный. - Загл. с экрана (дата обращения: 26.11.2016).

7. Демина А.С. Психологическая готовность к материнству в период ранней взрослости [Электронный ресурс]// Вестник КемГУ 2013, №4 (56) Т.2. - Режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/psihologicheskaya-gotovnost-k-materinstvu-v-period-ranney-vzroslosti, свободный - Загл. с экрана (дата обращения 24.04. 2017).

8. Егорова М. А. Психологическая готовность к материнству девушек, воспитанниц интернатных учреждений [Электронный ресурс]/ Миронова С.И. // Психологическая наука и образование, 2012 г., №4. -Режим доступа: https://elibrary.ru/item.asp?id=18948826, свободный. - Загл. с экрана (дата обращения: 01.04.2017).

9. Кон И. С. Ребенок и общество [Текст]. - М., 1988.

10. Коробова, Н.С. Базисные убеждения как фактор психологической готовности к материнству у беременных и небеременных женщин [Электронный ресурс]//Известия высших учебных заведения. Уральский регион - Челябинск: ИзЛиТ, 2016. - №1 - С.123-134. - Режим доступа: http://elibrary.ru/download/88702981.pdf. свободный. - Загл. с экрана (дата обращения: 03.12.2016).

11. Кошкина, О.С. Влияние ценностных ориентаций на психологическую готовность женщин к материнству [Электронный ресурс]//Студенческая наука и XXI век - Йошкар-Ола: Марийский государственный университет, 2014. - №11. - С. 92-94. - Режим доступа: http://elibrary.ru/download/20307595.pdf. свободный. - Загл. с экрана (дата обращения: 28.11.2016).

12. Матейчик 3. Родители и дети: Книга для учителя [Текст] / Пер. с чеш. -- М., 1992.

13. Мещерякова, С.Ю. Психологическая готовность к материнству [Электронный ресурс] - 2000. - Режим доступа: http://psychlib.ru/mgppu/periodica/VP052000/MPG-018.HTM, свободный. - Загл. с экрана (дата обращения: 15.11.2016).

14. Мид М. Культура и мир детства [Текст] / Пер. с англ. и коммент. Ю. А. Асеева. Сост. и послесловие И. С. Кона. -- М., 1988.

15. Овчарова Р. В. Психологическое сопровождение родительства. [Текст] - М.: Изд-во Института Психотерапии, 2003. - 319 с.

16. Ролинская, Т.М. Психологическая готовность к материнству [Электронный ресурс]//Проблемы современного педагогического образования. - Ялта: «Крымский федеральный университет имени В. И. Вернадского», 2016. - №50-1. - С.244-249. - Режим доступа: http://elibrary.ru/download/63590981.pdf, свободный. - Загл. с экрана (дата обращения: 04.12.2016).

17. Филиппова Г.Г. Психология материнства [Текст] -- М.: Изд-во Института Психотерапии, 2002. -- 240С.

18. Фромм А. Азбука для родителей[Текст]. - Л., 1991.

Размещено на Allbest.ru