Необходимость учета влияния радикальных религиозно-националистических и политических настроений при проведении психокоррекционной и воспитательной работы с осужденными за террористическую и экстремистскую деятельность

Размещено на http://www.allbest.ru/

УИС ФКУ НИИ ФСИН России

Необходимость учета влияния радикальных религиозно-националистических и политических настроений при проведении психокоррекционной и воспитательной работы с осужденными за террористическую и экстремистскую деятельность

Психологические науки

№33-2 Казберов Павел Николаевич, кандидат наук

Метелев Александр Валентинович, кандидат наук, доцент, старший научный сотрудник

Новиков Вячеслав Владимирович, старший научный сотрудник

16.04.2015

Аннотация

В статье рассматривается проблемный вопрос необходимости учета радикальных религиозно-националистических и политических настроений среди осужденных за террористическую и экстремистскую деятельность при проведении с ними психокоррекционной и воспитательной работы. Спектр этих настроений весьма широк. Отдельного внимания заслуживают такие явления как политический экстремизм и религиозный экстремизм, включающие в себя множество поднаправлений (течений). Все их содержательные аспекты и возможные формы проявлений необходимо учитывать при организации и проведении психологической и воспитательной работы с осужденными.

Идеологическая работа, психологическая работа, психокоррекция, терроризм, воспитательная работа, экстремизм, религиозный, националистический, насилие, радикализм, фанатизм, ислам, конфессия, исламский фундаментализм, гендерный аспект, осужденные, наказание, салафитское направление, учение ваххаба, боевые подразделения, пенитенциарная система, характеристики осужденных, исправительное учреждение.

Наличие определенных особенностей психокоррекционной [8, 9, 16] и воспитательной работы [2, 3] с осужденными за террористическую и экстремистскую деятельность очевидно.

Сложности психологической и воспитательной работы с лицами, отбывающими наказание за террористическую и экстремистскую деятельность, связаны главным образом с разнообразием идеологической составляющей, лежащей в основе приверженности конкретного осужденного к тому или иному течению в экстремизме. Это может быть «левый», «ультраправый», «религиозный», «националистический» и даже «экологический» экстремизм, часто имеющий террористические формы проявления. Необоснованно вольное расширение понятий «терроризм» и «экстремизм», в том числе на законодательном уровне, может привести к еще большим трудностям психокоррекционной и воспитательной работы с этим контингентом осужденных. Поэтому существует необходимость в кратком пояснении, в чем сущность терроризма как явления, и в чем заключается сходство и различие указанных террористических направлений.

Во-первых, терроризм характеризуется не столько массовостью, степенью вовлеченности в него людей, сколько его целями и применяемыми методами. С этой точки зрения, неважно, методы террора используют тысячи представителей какой-нибудь нации или религиозной общности, или всего лишь 10-20 человек. Суть от этого не меняется.

Во-вторых, терроризм всегда идеологически мотивированное насилие. При этом неважно, искренне ли верит конкретный участник террористической организации в свое «предназначение», или идеологическая надстройка всего лишь служит для него «нравственным» оправданием для своих действий.

В-третьих, целями деятельности террористических организаций любой направленности является дестабилизация в обществе, посредством устрашения населения и оказание политического давления на органы власти.

Теракты, в отличие от диверсий во время боевых действий, бандитских «разборок» в мирное время, носят ярко выраженный демонстративный характер и нуждаются в пропагандистском эффекте. В отличие от хулиганских выходок, имеющих, как правило, также демонстративный характер, теракты изначально не только не исключают возможное наличие человеческих жертв и часто совершаются такими способами, чтобы число пострадавших было максимальным.

Нередки случаи, когда впервые создаваемые террористические группы на начальных этапах своего существования старались избегать жертв «невиновных», старались «гуманно» обращаться с взятыми заложниками, даже пытались оправдать перед ними свои действия, общаясь с ними (предпосылки к формированию «стокгольмского синдрома», когда бывшие заложники с симпатией отзывались о захвативших их террористах). Однако вся логика террора направлена на быстрое преодоление морального барьера и «оправдывает» последующие жестокости ответом на «пытки и репрессивные действия правоохранительных структур».

Левый терроризм и радикализм (часто маоистского или неотроцкистского толка), предусматривающий борьбу с «деятелями режима», «продажными» правоохранительными органами, «коррумпированными» чиновниками и т.д. в современной России не приобрел по объективным причинам существенного значения.

Ультраправый терроризм и экстремизм, апеллирующий к понятиям: «стабильность», «консерватизм», идеям национал-шовинизма и т.д., также, по нашему мнению, не имеет достаточной силы и влияния. Однако, там, где есть почва для расовых предрассудков, невежества и веры в то, что наилучшее решение проблемы - силовое, там всегда существует опасность его возрождения. Необходимо отметить, что на данном этапе решить вопрос адресной психокоррекционной работы с этой категорией осужденных не решен в полной мере [4].

Значительно большую опасность сегодня представляют, религиозно-националистические, этно-сепаратистские радикальные организации, чаще представляющие идеологию фундаментального ислама. Их отличает фанатизм и повышенная активность, а также значительная финансовая помощь и международные связи. Идеологическая составляющая радикального ислама состоит из убеждений в том, что:

· ислам как конфессия в опасности. Ему угрожает переход к светскими, потребительским идеалам и соответствующему образу жизни, что приведет к «джахилийи» (доисламскому варварству);

· для достижения прошлого духовного величия мусульмане должны отказаться от западного стиля жизни. «Необходимо сражаться с теми, кто не соблюдает и не чтит законы ислама»;

· чтобы спасти себя мусульмане должны создать религиозное государство, подчиняющееся законам шариата и управляемое духовенством.

На примере часто цитируемого в СМИ так называемого «ваххабитского» направления исламского фундаментализма (названного по имени Мохаммеда бен-Абдула аль-Ваххаба, жившего в XVIII веке), получившего распространение не только в Северокавказском регионе России, но и ряде близлежащих стран СНГ (Казахстан, Узбекистан и т.д.), рассмотрим некоторые аспекты психологической и идеологические подготовки членов террористических организаций. Без понимания этих особенностей невозможно эффективное проведение психокоррекционной работы с осужденными за террористическую и экстремистскую деятельность. Это касается не только исламского радикализма, но и других проявлений экстремизма - религиозного, этно-националистического и иного характера [8, 9]. Также без этого невозможно обосновать теоретико-методологические основы построения психокоррекционных программ для работы с этими категориями осужденных.

Во-первых, сами себя настоящие последователи учения Ваххаба на территории России «ваххабитами» по ряду объективных причин не называют. Используется названия «салафиты», «истинные мусульмане», «исламское движение» и т.д. психологический террористический наказание

Во-вторых, следует проводить различия между понятиями «салафитские общины» и «салафитское направление исламского радикализма», так как не все лица, являющиеся «салафитами», террористы и экстремисты.

В-третьих, исламский фундаментализм опасен не только для иноверцев, но и для местных политических элит и мусульманского духовенства (подтверждением сказанного являются не только история движения талибов, но и самые последние события на Ближнем Востоке и Северной Африке). Поэтому представители доминирующих религиозных конфессий, в том числе исламских, являются естественными союзниками как в борьбе с радикализмом, так и в работе с осужденными, отбывающими наказание за террористическую и экстремистскую деятельность любой направленности.

Следовательно, при психокоррекционной и воспитательной работе с лицами, отбывающими наказание за террористическую деятельность, особенно этнической и религиозной направленности, специалистам, в том числе психологам, важно учитывать возможности служителей культа и тесно на равноправных условиях взаимодействовать с ними, согласовывать и обсуждать совместные действия [8].

Салафитское направление исламского радикализма при подготовке потенциальных террористов, в том числе смертников, исходит в своем понимании джихада (священной войны) как естественного и поэтому единственно верного постулата развития «настоящего» мусульманского общества вплоть до самого прихода Mahdi (мессии) и наступления «конца света»: «Сражайтесь и убивайте язычников везде, где найдете их, хватайте их и осаждайте их и лгите, ожидая от них разнообразных хитростей». Всякие мирные попытки в достижении компромисса с «неверными» и «изменниками делу Аллаха» являются лишь иллюзиями, либо тактическими уловками с целью усыпить бдительность противника. Лишь полное уничтожение изменников и неверующих позволит устранить «чужое господство» над святыми местами ислама.

При этом также отклоняется концепция «средневосточности» и распространяются идеи широкого распространения ислама, даже на те регионы, где он никогда не был традиционен. Это «оправдывает» практику террористических атак не только на различные объекты в разных регионах России, но и допускает значительное количество жертв среди «мирных граждан», так как последние «погрязли в сексуальном распутстве, стяжательстве, алкоголизме, наркомании», тем самым угрожают исламской морали в целом.

Другой особенностью современного исламского радикализма, отвергающего концепцию «средневосточности», апеллирующей главным образом к региональной элите и духовенству, является обращение преимущественно к недостаточно адаптированной в современных условиях молодежи (безработным выпускникам средних школ и университетов, лицам, потерпевшим неудачи на жизненном пути и не видящим иной жизненной перспективы, разочаровавшимся в прежних идеалов или ставшими жертвами бюрократии или банального уголовного преступления и т.д.). Этим «неудачникам» «раскрывают глаза» на «истинные причины» их неблагополучия, называют конкретных лиц, являющихся «предателями ислама», «соглашателями», проводниками «чуждых» исламу идей. Это обстоятельство объясняет, почему среди жертв террористических актов нередко являются не только «иноверцы», но и местное духовенство (муллы, улемы - ученые богословы), представители региональных элит, подрываются объекты, казалось бы, полезные для региона и приносящие прибыль (туристические базы, и даже мечети).

Как уже указывалось выше, ставка делается на не совсем благополучную в бытовом смысле молодежь. Ставится цель воспитать ее в «истинно исламском духе», что позволит ей «стать тем стальным остовом, который ляжет в основу будущей национальной армии» (фонд «Ахмед аль-Дагестани», «Исламский конгресс», «Объединение исламской солидарности» и т.д.). Для этого сначала организуются «летние оздоровительные лагеря», бесплатное распространение Корана и другой религиозной литературы, обучение в зарубежных учебных центрах фундаменталистов, бесплатное паломничество к «святым местам» и т.д.

На примере типичной террористической организации салафистского толка можно выделить два крупных крыла: легальное и нелегальное (боевики). Легальное крыло ставит перед собой политические цели, воспитывают молодежь в нужном духе, занимается бизнесом, активно участвует в работе диаспор, занимается благотворительностью и т.д., одновременно сотрудничая с боевыми подразделениями, на словах отмеживаясь от действий последних.

Основополагающими принципами их идеологической работы являются следующие тезисы:

· все «настоящие» мусульмане - братья, независимо от места их проживания;

· праздность недопустима, вся жизнь должна быть посвящена укреплению и распространению ислама;

· с иноверцами и предателями следует вести беспощадный джихад: «Объединяйтесь в борьбе против язычников, ибо они вместе сражаются против нас», «Нет ничего более священного, чем отражение врага, посягнувшего на нашу религию и нашу жизнь», «Насилие - последний довод свободных людей, не желающих мириться с невыносимыми условиями существования».

Гендерному аспекту [9] в идеологической работе придается большое значение. Здесь актуализируются два основных направления:

· эксплуатация проблемы эмансипации с акцентом на «маскулинизацию» (реализация желания некоторых женщин быть «равными» с мужчинами, превосходить их) проявляется в основном при подготовке женщин-боевиков. Отрабатываются главные тезисы: «все мы созданы Аллахом» а «все мы - братья и сестры» а «женщина может сражаться как мужчина» а «женщина может сражаться лучше мужчины» а «мужчина, видя, как сражается женщина, старается сражаться еще лучше»;

· акцентируется образ жены, матери, мстящих за гибель мужа, сына, «как правило» используется при подготовке террористок-смертниц. Ключевые позиции: «Ты должна», «На тебя все смотрят», «Мы уверены, что ты нас не подведешь».

Конечно же, в отношении лиц, отбывающих наказание за террористическую и экстремистскую деятельность, пенитенциарная система надежно изолирует их от влияния идеологических «наставников» и окружения так называемых «соратников». Это требует соответствующей профессиональной подготовленности сотрудников воспитательной [6] и психологических [5,11,17] служб ФСИН России. Последствия слабой подготовки сотрудников этих служб не заставляют себя ждать [10,15,7]. Проводится и необходимая системная межведомственная работа [12]. Это позволяет проводить реальную психокоррекционную и воспитательную работу с указанным контингентом. Но необходимо, к сожалению, отметить и то, что специфические характеристики этих осужденных [1, 13,14] далеко не всегда учитываются сотрудниками исправительных учреждений, а возможности, получаемые вследствие изоляции от бывшего социального окружения, не всегда используются. Имеющее широкое распространение мнение об осужденных за террористическую или экстремистскую деятельность как об «обычных уголовных преступников» часто себя не оправдывает.

Список литературы

1. Бурцев А.О. Эмпирические исследования психодинамики психопатизации личности осужденных в исправительных учреждениях . NovaInfo.Ru. 2015. Т. 1. № 31. С. 273-276.

2. Давыдова Н.В., Данилин Е.М. Состояние воспитательной работы с несовершеннолетними осужденными // NovaInfo.Ru. 2015. Т. 1. № 32. С. 265-268.

3. Данилин Е.М., Радкевич В.С., Селиверстов И.В., Сизая Е.А. Характеристика осужденных, отбывающих лишение свободы (по материалам специальной переписи) // Российский криминологический взгляд. 2010. № 2. С. 388-396.

4. Датий А.В., Казберов П.Н. Создание базовых (типовых) психокоррекционных программ для работы с осужденными // Прикладная юридическая психология. 2011. № 1. С. 216-218.

5. Дикопольцев Д.Е. Модель совершенствования психокоррекционной работы и деятельности по предупреждению аутоагрессивных проявлений у несовершеннолетних, осужденных к лишению свободы // Вестник института: преступление, наказание, исправление. 2011. № 2. С. 54-59.

6. Евдокимов И.В., Казберов П.Н. Готовность сотрудников воспитательных отделов к работе в воспитательных центрах - учреждениях нового типа // Ведомости уголовно-исполнительной системы. 2014. № 4 (143). С. 27-30.

7. Иванов С.Н. Посттравматические стрессовые состояния сотрудников правоохранительных органов: проблемы психологической экспертизы // Монография / С. Н. Иванов, А. В. Метелев ; Удмуртский гос. ун-т, Нижегородская акад. МВД России, Ижевский фил.. Ижевск, 2008.

8. Казберов П.Н. Проблемные аспекты психологического обеспечения отбывания уголовных наказаний осужденных за экстремистскую деятельность // NovaInfo.Ru. 2015. Т. 2. № 32. С. 346-350.

9. Казберов П.Н. Особенности психологической работы с осужденными за террористическую и экстремистскую деятельность // Прикладная юридическая психология. 2013. № 4. С. 61-66.

10. Казберов П.Н., Кулакова С.В., Фадеева К.Ф. О последствиях экстремальных условий деятельности для сотрудников силовых структур // Научно-исследовательские публикации. 2014. № 12 (16). С. 36-41.

11. Казберов П.Н., Кулакова С.В., Фадеева К.Ф., Мешкова Л.В. Психологические аспекты подготовки сотрудников уголовно-исполнительной системы к действиям в экстремальных ситуациях // Научно-исследовательские публикации. 2014. № 12 (16). С. 29-35.

12. Казберов П.Н., Майдыков А.А. Об актуальности сотрудничества МВД России и ФСИН России в борьбе с экстремизмом и терроризмом // Известия Российской академии ракетных и артиллерийских наук. 2013. № 2. С. 138.

13. Сочивко Д.В. Психодинамика гештальта открытой и скрытой агрессии в структуре личностного роста // Прикладная юридическая психология.2013. № 3. С. 35-41.

14. Сочивко Д.В. Психодинамика духовности и религиозности осужденных молодежного возраста // Прикладная юридическая психология. 2012. № 4. С. 116-126.

15. Метелев А.В. Психическая трансформация личности участника контртеррористической операции // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2006. № 2. С. 101-105.

16. Фадеева К.Ф., Кулакова С.В. О проблемах психокоррекционной работы с несовершеннолетними осужденными // Ведомости уголовно-исполнительной системы. 2014. № 9 (148). С. 17-20.

17. Фадеева К.Ф., Федорова Е.М., Кулакова С.В., Мешкова Л.В. Механизмы переживания и способы совладания с последствиями психотравм сотрудников уголовно-исполнительной системы // Вопросы науки. 2014. № 1 (6). С. 109-114.

Размещено на Allbest.ru