Играизация как парадигма отношения к конфликтам в студенческой среде

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Характерной чертой современности является массовое распространение имитационных практик, определяющих, практически все сферы жизнедеятельности человека, не просто существенно видоизменяя ее, но внося значительные элементы условности в явления и процессы, которые ранее имели однозначную интерпретацию. В.П. Бабинцев определяет имитации как «систему действий, в ходе которых реальные значения и смыслы замещаются и подменяются формальным воспроизведением операций и процедур, сопровождаемым их демонстрацией, декларацией и декорацией. Декларация, как правило, представляет собой заявление о желаемом результате, которое не подкреплено взвешенной оценкой реальных возможностей субъекта, а провозглашенные в нем цели не обоснованы с точки зрения наличных средств и ресурсов. Декорация - это односторонняя (выгодная субъекту) интерпретация реальности, связанная с наделением ее ценностями, значимыми для субъекта и объекта воздействия. Демонстрация включает в себя осуществление процедур, формулировку идей, лишенных реального содержания (духа реальности), но соответствующих формальным нормам» [1; с.26].

Довольно часто различные авторы обращают внимание на то, что имитации являются фактором, оказывающим дестабилизирующее влияние на социум. Т.В. Закирова, в частности, отмечает: «Распространение имитационных процессов делает общественную жизнь всё менее стабильной, что не может не находить проявления в массовом сознании. Изменения в массовом сознании, в свою очередь, способствуют повышению имитационности общественной жизни» [2; с.27]. Не отрицая этой особенности имитаций, считаем необходимым указать еще на одну присущую им характеристику. Имитации способствуют распространению в различных сферах общественной жизни изначально не органичного для них феномена играизации. Несмотря на то, что это понятие является производным от понятия «игра», между ними имеются заметные различия. По сути своей, «играизация есть деятельность, лишенная прямой практической целесообразности, в ней все осуществляется «понарошку». Игра, напротив, прагматична, что проявляется в следовании узко прагматическим интересам, соображениям выигрыша, выгоды, пользы»[3; с.139].

Играизацию вполне можно рассматривать как превращенную форму игровых практик, для которой характерна их деформация, вплоть до абсурда.

В глобальном сообществе играизация становится тотальным явлением. Ей «подвержены многие аспекты жизни, элементы игры наполняют бизнес, образование, политику, искусство. Социально конституированные игровые практики встраиваются в экономические, политические и социальные структуры»[4]. Ж. Бодрийяр обоснованно подчеркивал, что «именно игровая деятельность все более управляет нашими отношениями к вещам, к людям, к культуре, к досугу, иногда к труду, а кроме того, к политике»[5; с.149].

Представляется необходимым определить наиболее характерные критерии играизации как специфической социальной практики. На наш взгляд, этими характеристиками являются:

- ситуативное отношение к реальности, для которого типичен отказ от строгих принципов и правил и ориентация на обстоятельства;

- выстраивание жизненной стратегии и тактики с ориентацией на формальные требования, которые - опять-таки - задаются обстоятельствами. Следствием этого является подмена реальности ее условными (знаковыми) значениями. Типичным примером в данной связи является ориентация значительной части студентов при обучении в вузе не на овладение знаниями, но на диплом, который в современных условиях часто является не более чем символическим свидетельством временного пребывания в образовательном учреждении;

- приоритет конвенциональных способов взаимодействия с окружающими на основе баланса интересов. Данная характеристика не является имманентной только играизации, в играизированных процедурах она существенно усиливает влияние других элементов;

- ритуализация поведения в соответствии заранее выстроенным алгоритмом. играизация молодежный индивидуалистический

Следовательно, играизация - это целенаправленно созданная человеком или группой людей практика, в ходе которой реальность замещается ее символическими значениями, ритуальная манипуляция которыми должна обеспечить субъекту достижение личного успеха. Играизация изначально исключает возможность формирования нового качества личности, предполагая лишь ее максимальную адаптацию к ситуации на основе ее анализа и использования наличных возможностей.

Феномен играизации «захватывает» различные социальные группы, Довольно наглядно он проявляется в жизнедеятельности молодежи, особенно среди студенчества. Данное обстоятельство определяется комплексом причин, которые могут быть разделены на две группы.

Во-первых, причины, обусловленные общим состоянием системы высшего образования, в течение более двух десятилетий находящейся в состоянии перманентного реформирования, осуществляемого под лозунгом внедрения инноваций. Однако многие из нововведений являются псевдоинновациями [6]. Кроме того, вузовская среда оказывает скрытое сопротивление необоснованным новшествам, опять-таки имитируя их. Д. Песков в ходе круглого стола проекта «Открытое правительство» подчеркивал, что вузы научились симулировать инновации, обращаясь за образцом к западу, представляя инновации как модное веяние, внедрение которого действительно имитирует бурную деятельность в вопросах инновационного развития вузов. А симулирование инновационного развития со стороны администрации вузов влечет за собой лишь разбазаривание государственных средств [7].

Таким образом, в вузах усилиями самых различных акторов, зачастую преследующих противоположные цели, формируется имитационная среда, представляющая благоприятную основу для играизации. Существенным элементом, усиливающим эту тенденцию, является, по мнению В.П. Бабинцева карнавализация, представляющая собой «современный вариант культурного поведения на основе «инверсии двоичных противопоставлений» (М. Бахтин), то есть переворачивания смысла бинарных оппозиций». Исследователь подчеркивает, что карнавальные элементы в современном вузе «весьма органично уживаются с ними. Праздничные компоненты оппонируют реальному содержанию образовательного пространства, его университетским и академическим традициям. В ходе инверсии в образовательном пространстве образовательные ценности замещаются откровенно гедонистическими, «королями» современного карнавала, требующими адекватного их статусу признания, становятся спортсмены, танцоры, игроки команд КВН, гламурных конкурсов» [8; с.68]. Карнавально-гламурная среда стимулирует включение студентов в играизированные проекты.

Этому дополнительно способствует вторая группа причин распространения играизации, связанная со спецификой массового сознания молодежи.

Определяющей его характеристикой является прагматически окрашенный индивидуализм, в значительной степени представляющий собой довольно естественную реакцию молодежного сознания на становление общества потребления. Молодежь, в своей основной массе, усвоила стандарты этого общества, превратив многие из них в эталоны поведения. А.С. Запесоцкий в данной связи особенно отмечает негативную роль рекламы, под воздействием которой понятие «уметь жить» начинает сводиться для молодежи к формуле «иметь»: носить модную одежду, посещать дорогие клубы и дискотеки, не утруждать себя тяжелой работой» [9; с.15]. В результате, в обществе утвердился весьма специфический тип молодого человека, довольно точную характеристику которому дал в свое время А.И. Щендрик: «В моральном плане он сдержанно агрессивен. Ему свойственна определенная доля жестокости, которая, с его точки зрения, является вполне оправданной, ибо он твердо уверовал в то, что «человек человеку - волк» и что каждая оказываемая ему услуга или одолжение определяется интересом того человека, который ее оказывает. Он не верит, что добрые дела делаются бескорыстно, в силу морального долга, веления совести. Последняя для него является абстракцией. Он предпочитает говорить о порядочности, которую понимает как пунктуальность взятых на себя обязательств, но при условии, что ему будут платить той же «монетой». При решении возникающих проблем он рассчитывает только на себя, считая, что большинство людей занято только собой и надеяться на их помощь - значит быть утопистом» [10; с.55].

Индивидуалистические и прагматические установки молодежного сознания стали вполне благодатной почвой для усвоения и практического применения концепции играизации. Во-первых, потому, что игровые практики, как в чистом, так и в превращенном виде ориентированы на личный успех, достигаемый за счет поражения соперников, торжества над ними, что вполне соответствует индивидуалистическому мировосприятию. Во-вторых, необходимым условием игры являются платежи, и в этом смысле любая игровая ситуация - это ситуация прагматически организованного взаимодействия. Играизация, несмотря на искусственность (карнавальную ритуальность) составляющих ее процессов, также подчинена достижению чисто утилитарных целей. Более того, декоративность и декларативность играизованных практик является не более чем прикрытием жизненных стратегий, ориентированных на личный успех. В контексте играизации молодой человек все более привыкает рассматривать жизненную ситуацию как формальный конструкт, выполнение определенных ритуалов и соответствие принятым «понятиям» в котором всегда будет оплачено. Любая иная стратегия неизбежно ведет к ресурсным потерям.

В студенческой среде прагматизм в ряде случаев принимает крайние и - по сути своей - деструктивные формы. Исследователи из Екатеринбурга на основании проведенного ими эмпирического исследования обоснованно утверждают: «Прослеживается и растущее влияние на мотивацию студентов прагматических установок, связанных с престижем, авторитетом вуза, возможностью после окончания данного вуза найти хорошую работу. Хотя - и результаты опроса это отражают - порой такой прагматизм переходит разумные границы, превращая получение диплома (неважно какого!) в самоцель» [11, с.167].

Наши личные наблюдения показывают: все чаще процесс обучения в вузе воспринимается некоторыми молодыми людьми именно как игра с заранее проплаченной правом в ней участвовать (плата за обучение), необходимостью соблюдать формальные правила (посещение занятий, сдача экзаменов и зачетов), обязательным при таких условиях получением диплома (платежи). В таком контексте требование наряду с соблюдением формальных правил еще и осваивать знания, формировать навыки рассматривается как вопиющее нарушение неких конвенций.

Восприятию играизации как нормы способствует нерефлексивность молодежного мышления. «Неразвитая рефлексивная культура является одной из причин духовной деформации молодежи, поскольку любые кризисные явления в обществе и их влияние на духовный мир, прежде всего, опосредуются его субъективным восприятием. Прежние ценности и традиции отрицаются, а выработка новых происходит хаотично, бессистемно и лавинообразно. Новые социальные реалии, вызванные трансформацией (модернизацией, изменением) практически всех векторов ценностно-нормативного пространства вместе с неразвитой рефлексивной культурой привели к нарушению, а иногда и к разрыву социальной коммуникации между старшим и молодым поколением», - утверждает М.А. Набережнева [12; с.195].

Дефицит рефлексии не позволяет многим молодым людям адекватно представить себе весь комплекс негативных следствий играизации, ее деструктивное влияние на личность, заключающееся в обесценивании смыслов и подмене их имитациями. В результате этой подмены утрачиваются прочные основания, не только позволяющие разграничивать добро и зло, нравственное и безнравственное, но и вообще - выносить суждения по принципиально важным для человека вопросам. Для играизации характерна элиминация смысложизненных проблем, как не значимых или мало значимых с точки зрения прагматических интересов. Компенсацией интереса к подобным проблемам становится гедонизм, провозглашающий главной ценностью наслаждение.

Логическим следствием утверждения индивидуализма и нерефлексивности как принципов отношения к реальности становится сосредоточенность молодежного сознания на внешних эффектах. При этом внешние признаки успеха становятся более значимыми, чем изменения, определяющие саморазвитие личности и выстраивание альтруистических отношений с окружающими. Примечательно в данной связи повышение целевой установки на профессиональную карьеру в иерархии целей молодых людей и снижение значимости семейного счастья.

Так, по данным исследования «Самоорганизация и атомизация молодежи как противоположные формы социокультурной рефлексии» (2008 год, n= 700), проведенного белгородскими социологами, в жизненных планах молодых людей на доминирующих позициях были семейное счастье, карьера, богатство. В частности, семейного счастья желали почти две трети (65,0%) опрошенных. Две пятых (41,29%) настраивались на карьеру[13; с.40]. На основании исследования, проведенного нами в Белгородской и Волгоградской областях в 2014 году (осуществлено по методике многоступенчатой квотной выборки, n = 510 студентов), выявлено, что к семейному счастью стремились только 42,75% респондентов, а то время как на профессиональную карьеру ориентировались (48.04%) - таблица 1.

Таблица 1

Между тем, именно семейное счастье относится к числу целей «непрестижного» статуса, его трудно имитировать, да в этом обычно и нет необходимости. Напротив, установка на карьеру в качестве необходимого признака включает в себя атрибут престижа. То, что именно этот аспект становится все более важным молодых людей, на наш взгляд, подтверждает существенное расхождение между теми, кто ориентирован на карьеру, и теми, кто хотел бы стать квалифицированным специалистом. Несмотря на то, что, казалось бы, обе эти цели связаны, вторая значима лишь для 21,18% студентов.

Данное обстоятельство, по нашему мнению, можно объяснить лишь тем, что возможность стать хорошим специалистом, не предполагает имитационно-игровых технологий, но требует содержательных усилий. В то же время карьера в определенных параметрах вполне может быть реализована за счет имитационных действий.

Элементы игровых практик все более проявляются в сознании и поведении студентов при формировании их диспозиции в сфере коммуникаций. В частности, это прослеживается в их восприятии социальных конфликтов.

Следует отметить, что конфликты не являются непременным атрибутом студенческой жизни. Вероятно, во многом потому, что большинство студентов довольно хорошо адаптировано к своим жизненным условиям. Проведенное нами исследование, в частности, показало, что 73,53% студентов чувствуют себя достаточно комфортно в повседневной жизнедеятельности. Только около четверть респондентов негативно оценивают уровень социальной комфортности (таблица 2).

Таблица 2

Полученные данные, как нам представляются, в очередной раз подтверждают тезис о том, что современная молодежь сравнительно быстро и успешно адаптируется к далеко не всегда благоприятным социальным условиям. Но еще более существенно то, что молодые люди, зачастую обладают иллюзий собственного благополучия, точнее ее проекцией на будущее. Исследователи отмечают: «Несмотря на все трудности, большинство молодых людей, как они сами полагают, более или менее успешно адаптируются к жизненной ситуации, или, по меньшей мере, рассчитывают на успех»[14; с.176].

Ожидание более или менее благополучного «завтра» служит значимым фактором, нивелирующим негативное воздействие противоречий и проблем студенческой жизни, связанных с дефицитом материальных ресурсов, не вполне комфортными условиями обучения, нередко - с разочарованием в выбранной специальности и вуза.

Вполне понятно, что наименее комфортно чувствуют себя студенты, обучающиеся на старших курсах (31,17%). В процессе обучения в вузе у молодых людей постепенно нарастают противоречия и конфликты со своим ближайшим окружением. Но преимущественно не с вузовской администрацией, а с сокурсниками-сверстниками. Исследование показало, что только 3,33% респондентов видят угрозы своему благополучию, идущие от администрации, но 21,18% - от сокурсников. 15,10% студентов практически ежедневно вступают в конфликт со своими коллегами по учебе, еще 23,73% - делают это один-два раза в месяц.

Основные конфликты в студенческой среде возникают по трем главным поводам: защита прав (27,35%); конкуренция за ресурсы (22,35%) и противоположность убеждений (20,39%) - таблица 3.

Таблица 3

Структура конфликтов, фактически, подтверждает преобладание в студенческой среде установок индивидуалистического и прагматического характера. Показательно, что борьба за справедливость, борьба за лидерство, защита слабых сравнительно редко ведут к противоборству с окружающими.

Для 78,04% респондентов конфликты - вполне нормальное явление (таблица 4).

Таблица 4

В принципе такая установка довольно естественна. Она адекватна довольно широко известной позиции, сформулированной Л. Козером, который, подчеркивал, что «конфликт не всегда дисфункционален для отношений, внутри которых он происходит; часто конфликт необходим для достижения связей внутри системы» [15].

Но, признание конфликтов вполне нормальным явлением не отрицает необходимости отнестись к ним серьезно, выстраивая свое поведение с учетом не искусственно созданных, а реальных отношений, естественным образом отражающих интересы человеческой личности и способствующих ее развитию. Однако анализ позволяет утверждать, что восприятие конфликтов студенческой молодежью все чаще детерминируется в контексте играизации. Это не означает, во-первых, что все студенты «играют в конфликты»; во-вторых, что играизация полностью определяет их поведение в конфликтах. Но ряд признаков позволяет прогнозировать нарастание тенденции к формированию установок в восприятии конфликта, адекватных именно играизированному сознанию.

Во-первых, исследование фиксирует преобладание у студентов ситуативного отношения к конфликтам. Оценка их важности определяется, по мнению большинства студентов, ситуацией. В частности, это относится как к конфликтам с сокурсниками-сверстниками (63,33%), так и с членами семьи (54,12%). Казалось бы, в выявленном распределении ответов нет ничего необычного. Довольно очевидно - конфликтные ситуации возникают в связи с различными по своему значению обстоятельствами. Но примечательно следующее: студентам предлагалось оценить не конкретный конфликт, но конфликт вообще. В сущности, это означало лишь косвенную оценку для значимости потенциального оппонента в конфликте. Ситуативное восприятие конфликта означает в данном случае преобладание у респондентов ситуативного отношения к большинству контрагентов, что само по себе довольно типично для индивидуализированного сознания.

Кроме того, оценка безусловной важности конфликтов, важности вне ситуативного контекста все же заметно различается. Если в отношении сокурсников этот показатель составляет 27,84%, то в отношении членов семьи - 33,53%. Следовательно, показатель восприятия конфликтов динамичен и, разумеется, в определенных параметрах, значим сам по себе. То, что во всех случаях этот показатель не превышает 34%, вновь подчеркивает превалирование ситуативного подхода к реальности.

Во-вторых, для части молодежи типична ориентация в конфликте на формальные требования, которые задаются обстоятельствами. Весьма характерно в данной связи, что, защищая свои права в конфликте, большинство молодых людей обращаются либо к юристам (21,67%), либо в органы государственной и муниципальной власти (15,49%) - таблица 5.

Таблица 5

В избранной линии поведения нет ничего удивительного или - более того - предосудительного. Но нельзя не обратить внимания на то, что свою правоту пытались отстоять лишь 8,63% студентов. Причины этого довольно глубоки, и связаны с реальной незащищенностью молодого человека в современном российском обществе. Но они указывают на то, что реальность в нем (в том числе и правота) все чаще не играет роли и подменяется ее условными (символическими) значениями.

В-третьих, для большинства студентов приоритетны конвенциональные способы конфликтного взаимодействия. 48,6% из них предпочитают в случае конфликта договариваться с противниками (таблица 6).

Таблица 6

И в данном случае, казалось бы, речь идет о нормальной и даже желательной модели поведения. Однако конвенция, как способ разрешения конфликтов, заключает в себе множество ловушек. В ситуации, когда ценностно-нормативная система участников взаимодействия нестабильна и недостаточно четко определена, договор может обернуться утратой персональной идентичности и, как следствие, деградацией личности, ее неспособностью интегрироваться в коллектив.

Наконец, в-четвертых, вследствие особенностей бюрократической самоорганизации современных вузов студенты постоянно и системно встраиваются в характерные для них ритуальные процессы. Вузовское пространство все более бюрократизируется, формализуется. В.П. Бабинцев в данной связи отмечает: «Высшее профессиональное образование трансформируется в один из институтов социального контроля, а большинство учреждений ВПО становятся инструментами его осуществления» [16]. В этих условиях студентам приходится выбор между приспособлением к формальным требованиям, которые зачастую не учитывают содержательные результаты образовательной деятельности, и перспективами будущей профессии. Особенно сложным он является для тех, кто рассматривает высшее образование как условие саморазвития и самореализации. Но, как правило, выбор осуществляется именно в пользу встраивания в ритуальные практики. И этот образ действий все более переносится на самые разнообразные формы самореализации молодого человека, в том числе и на процесс его участия в конфликтном взаимодействии.

Таким образом, выявленные тенденции дают основание утверждать, что отношение студенческой молодежи к конфликтам постепенно детерминируется установками, которые соответствуют восприятию реальности как игрового пространства. Эта парадигма, деструктивная с точки зрения интересов развития личности и общества, тем не менее, подкрепляется условиями функционирования социума в целом и системы высшего образования.

Литература

1. Бабинцев В.П. Имитационные практики в государственном и муниципальном управлении // Власть. 2012. № 5. С. 26.

2. Закирова Т.В. Социальная имитация как феномен современной культуры. Диссертация… канд. филос. наук. 09.00.11. Оренбург., 2015. С. 27.

3. Социология молодежи. Энциклопедический словарь / отв. ред. Ю.А. Зубок и В.И. Чупров. М.: Academia, 2008. С. 139.

4. Морозова Т.И. Регулирование процессов самоорганизации молодежи в социокультурном пространстве региона. Диссертация … докт. соц. наук. 22.00.08. Белгород., 2012. С. 145 - 146.

5. Бодрийяр Ж. Общество потребления. М., Республика: Культур. революция, 2006. С. 149.

6. Кочетков М.В. Инновации и псевдоинновации в высшей школе // Измерение рейтингов университетов: Международный и российский опыт. М., 2014. Кн. 2. С. 485 - 492.

7. Развитие инновационного предпринимательства при вузах и исследовательских центрах: материалы круглого стола Открытого правительства и Министерства образования и науки РФ в формате видеомоста Москва - Санкт-Петербург - Томск - Астрахань, 1 августа 2012. М., 2012.

8. Бабинцев В.П. Студенческая молодежь в административно-карнавальном образовательном пространстве. Галактика., 2014. С. 68.

9. Запесоцкий А.С. Молодежь России: проблемы социализации // Социология образования. 2011. № 11. С. 12.

10. Шендрик А.И. Коллизии ценностного сознания российской молодежи в постперестроечный период // Ценностный мир современной молодежи: на пути к мировой интеграции. М., Социум, 1994. С. 55.

11. Гражданская культура современного российского студенчества. Екатеринбург. ИПЦ «Маска»., 2007. С. 167.

12. Молодежь российского региона: духовные миры и жизненные стратегии. Белгород. Изд-во БелГУ., 2007. С. 195.

13. Бабинцев В.П., Морозова Т.И., Реутов Е.В. Самоорганизация российской молодежи: препятствия и механизмы. Белгород. КОНСТАНТА., 2009. С. 40.

14. Молодежь российского региона: духовные миры и жизненные стратегии. Белгород. Изд-во БелГУ., 2007. С. 176.

15. Coser L. The Function of Social Conflict. New York; London: Collier Macmillan Limited. 1964. Р. 48.

16. Бабинцев В.П. Бюрократизация регионального вуза // Высшее образование в России. 2014. № 2. С. 30 - 37.

Размещено на Allbest.ru