Экзистенциальная динамика как основа жизненного сценария человека

Размещено на http://www.allbest.ru/

26

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ДИНАМИКА КАК ОСНОВА ЖИЗНЕННОГО СЦЕНАРИЯ ЧЕЛОВЕКА

Белоглазова О.Н.

ГОУ ВПО «Кемеровский государственный университет»

Вопросы жизни и смерти, свободы, изоляции и бессмысленности волнуют каждого живущего человека, и его отношение к ним определяет его жизненный сценарий (выборы, кризисные ситуации, принятие важных, судьбоносных решений, характер межличностных отношений). Защитные механизмы, проявляют себя в ответ на острое и глубокое переживание конфронтации с данностями существования, и в большинстве своем накладывают существенные ограничения на прежний образ жизни.

Социальные симптомы, являющиеся следствием действия защитных механизмов, могут быть схожи с проявлениями социальной дезадаптации. Для терапевтической помощи важно «разглядеть» за внешними проявлениями социальной дезадаптации или дисфункции экзистенциальную динамику. Будет ли взята в расчет экзистенциальная динамика или социальной дисфункции будет дана иная интерпретация, зависит от теоретической и личной философской ориентации специалиста. Внимание психолога или психотерапевта, работающего в экзистенциальной парадигме, направлено на проявляющие себя в речи клиента маркеры переживаний конфронтации клиента с данностями существования. Специалист другой теоретической и личной философской ориентации может сознательно или бессознательно игнорировать экзистенциальную динамику как первооснову.

В экзистенциальной парадигме «чистая» тревога смерти не попадает на передний план. Какова бы ни была теоретическая система, первичная тревога в своей исходной форме редко выступает в ней явственным образом. Для того и существуют защитные структуры, чтобы выполнять эту функцию внутреннего камуфляжа: вытеснение и другие противодисфорические маневры скрывают природу коренного конфликта [3: 126]. В результате глубинный конфликт оказывается скрытым под затвердевшей коркой вторичной симптоматики, и обнаружение первичной тревоги становится чрезвычайно трудным делом. Психолог-консультант не видит непосредственно тревогу смерти: она открывается при исследовании снов, фантазий, высказываний и прочей психической продукции клиента. Производные, вторичные формы тревоги являются, тем не менее, «настоящей» тревогой. Социальная тревога или глубокое чувство неполноценности могут сломить человека, и усилия психолога обычно направлены на производную, а не на первичную тревогу [3: 127].

Стремясь отгородиться от тревоги, человек обычно использует не одну монументальную защиту, а множество переплетенных между собой защитных механизмов. Большинство людей защищается от тревоги смерти как с помощью иллюзорного убеждения в собственной неуязвимости (исключительности), так и опираясь на веру в существование конечного спасителя. Для многих из нас лучшее, чем человек может ответить на свою экзистенциальную ситуацию, представлено героической индивидуацией. Тогда навязчиво ищется внешняя опасность, чтобы спастись от большей опасности, идущей изнутри [3: 137]. Другие из нас спасаются тем, что поглощены работой - трудоголики. Одна из самых поразительных черт трудоголика - это скрытая уверенность, что он «идет вперед», прогрессирует, продвигается. Время является врагом не только потому, что оно сродни смертности, но и потому, что оно угрожает взорвать одну из опор иллюзии исключительности: веру в вечное восхождение. Трудоголик должен сделать себя глухим к посланию времени, в котором говорится, что прошлое расширяется за счет сокращения будущего [3: 139]. Яростная борьба со временем нередко является признаком сильнейшего страха смерти.

Каждый человек за всю свою жизнь хотя бы однажды переживал всеобъемлющее глубинное чувство - тревогу смерти. Именно тревогу, так как это чувство в отличие от страха имеет онтологическую природу (т.е. пронизывает наше бытие). По словам Ролло Мэя, тревога смерти стремится стать страхом, с тем, чтобы был определенный объект, которого можно бояться. Если человек чего-то боится, переживает страх чего-то, то он может избегать объекта своего страха. Ирвин Ялом описывает случай из собственной жизни, когда тревога смерти, появившаяся после автомобильной аварии, трансформировалась в страх перед конкретной ситуацией (ланч с коллегами), не связанной с темой смерти.

Многие люди, пережившие встречу со смертью в результате опасных хирургических операций или любых несчастных случаев (это может быть и кража имущества) испытывают тревогу смерти как смутное неопределенное чувство, не всегда осознают его. Описания тревоги многообразны: «тошнота», «боль в душе», «сосет под ложечкой» и т.п. (см. Таблицу).

У клиницистов можно найти описания тревоги смерти и ее трансформаций во всем спектре клинической психопатологии. Р. Скуг сообщает, что более 70% пациентов с тяжелым неврозом навязчивых состояний на этапе начала заболевания пережили нарушающий чувство безопасности опыт встречи со смертью. С развитием своего синдрома эти пациенты все более сосредотачиваются на контролировании своего мира, предотвращении неожиданностей и случайностей. Они избегают беспорядка и неопрятности и создают ритуалы, имеющие целью отвратить зло и угрозу. Эрвин Штраус отмечает, что отвращение к болезням, микробам, гниению, распаду, грязи, характерное для страдающих навязчивостями пациентов, имеет непосредственную связь со страхом личного уничтожения. У. Швиддер делится наблюдением, что защиты, выражающиеся в форме навязчивостей, не вполне эффективны в связывании тревоги смерти.

Д. Б. Фридман описывает пациента с неврозом навязчивых состояний, у которого тревога смерти приняла форму навязчивой мысли, что он будет всеми забыт. С этой мыслью было связано также его беспокойство о том, что все интересное в мире происходит без него. «Все по-настоящему новое случается только тогда, когда меня нет рядом, до моего времени или после, до того, как я родился или после того, как я умру».

В нескольких клинических исследованиях говорится о центральной роли тревоги смерти в деперсонализационных синдромах. Например, Мартин Рот нашел, что у более чем 50 процентов толчком к манифестации деперсонализационного синдрома являлась смерть или тяжелая болезнь.

Представляется важным в данной статье привести примеры (на материалах анализа дневников Ф.Кафки) речевых маркеров экзистенциальной динамики, составляющей первооснову жизненного сценария человека, весь его жизненный контекст.

Ниже следует таблица, которая представляет спектр ощущений, переживаний, мыслей Франца Кафки, как все мы пребывающего в конфронтации с конечными данностями существования. Цитаты из его дневников наиболее ярко и точно иллюстрируют вплетение в жизненный контекст темы свободы, смерти, изоляции и бессмысленности. Содержание таблицы может оказаться полезным психологу, психотерапевту в распознавании глубинного базисного конфликта как источника тревоги (ее вторичных чувств и симптомов).

психология кафка свобода бессмысленность

Любой из нас может вспомнить, что хотя бы однажды переживал чувство тотального одиночества, смертную тоску, «тошноту», бессмысленность своего существования, необъяснимую тревогу… При всей уникальности личности писателя, и любой другой личности нас делает похожими друг на друга неизбежность столкновения с фактом конечности своего существования, одиночества перед лицом смерти, перед фактом свободы и отсутствия универсального смысла жизни. Но уникально то, «как» мы переживаем эти чувства, «как» обходимся со своими мыслями, «как» живем.

Список литературы

1. Кафка Ф. Дневники 1910-1912 / Пер. с нем. Е. А. Кацевой. - М.: ООО АСТ; Харьков: Фолио, 2001. - 320 с.

2. Экзистенциальная психология. Экзистенция / Пер. с англ. М. Занадворова, Ю. Овчинниковой. - М.: Апрель Пресс, ЭКСМО-Пресс, 2001. - 624 с.

3. Ялом И. Экзистенциальная психотерапия / Пер. с англ. Т. С. Драбкиной. - М.: Класс, 1999. - 576 с.

Размещено на Allbest.ru