Социально-психологический анализ последствий теракта в Беслане

Размещено на http://www.allbest.ru/

Социально-психологический анализ последствий теракта в Беслане

А.И. Тащёва

Аннотация

В статье выражается искренняя признательность основателям и нынешнему составу кафедры за создание и сохранение высокой культуры честного научного творчества и преподавания; приводятся результаты профессиональной психологической помощи заложникам теракта в Беслане, ставшие материалами эмпирического исследования психологических трансформаций личности и системы межличностных отношений как следствий теракта.

Ключевые слова: межличностных отношений (МЛО), деструкция системы МЛО, социально-психологические детерминанты теракта.

Годы моего обучения в аспирантуре под руководством Г.М. Андреевой на кафедре социальной психологии факультета психологии МГУ (1983-1987) для меня были незабываемо трудными, но интересными и, несомненно, полезными в самых разных аспектах и прежде всего в профессиональном самоопределении: в выборе подхода, предмета, объекта, методов и методического инструментария на много лет вперед (Андреева, 1978, 2009; Богомолова, 2008;Петровская, 1982 и др.).

Галину Михайловну я совершенно искренне в одной из работ назвала своей социально-психологической матерью: ведь от неё я получила навыки культуры честного научного исследования; от Ларисы Андреевны Петровской - неисчерпаемый оптимизм и непреодолимый интерес к общению; Нина Николаевна Богомолова непосредственно способствовала моему приобщению к профессиональному методическому инструментарию, которого в те времена не было в открытом доступе. Все сотрудники кафедры, их научная поисковая активность, творческость, здоровая, плодотворная состязательность и доброжелательность «зарядили» меня осознанной потребностью к исследовательской и практической психологии.

Кандидатская диссертация, посвященная исследованию атрибутивных процессов в супружеских конфликтах, переросла в новые работы по феноменологии семьи, профессиональной психологической помощи личности, по инструментарию и семье (Афанасенко, Тащёва, Габдулина, 2015, с. 172 - 183; Бедрединова, Тащёва, 2015; Бедрединова, Тащёва, Шульц, 2015, с. 24-34; Гриднева, Тащёва, 2017, с. 167-174; Тащёва, 2007, с. 531-553; Тащёва, 2000, с.132-140; Тащёва, 2003, с. 40-46, 349-354; Тащёва, 2002, с. 39-59; Тащёва, Бедрединова, 2015, с. 246-249; Тащёва, Гриднева, 2014, с. 74-80; Afanasenko, Tashcheva, Gabdulina, 2015. p. 1287-1290; Salakhova, Tashcheva., Gridnevа, Zhmurin, Mikhaylovsky, 2017, p. 12-20 др.) Я, мои коллеги, студенты, аспиранты изучаем процессы социальной перцепции, первичной социализации; ролевое поведение, семейные и иные взаимоотношения разного рода, психологические последствия деструктивных отношений в самой важной малой группе - в современной семье (Бедрединова, Тащёва, Шаова, 2015, с.870-876; Гриднева, Тащёва, Дашко, 2017, с.194-209; Тащёва, 2007, с.531-553; Тащёва, 2005, с. 124-143; Тащёва, Бедрединова, Стефаненко, Тихомандрицкая, 2016, с. 39-52; Тащёва А.И., Гриднева С.В. , 2014, с. 74-80; Tashcheva, Folomeeva, Tikhomandritskaya, Mikhaylova, Kalinina, 2017, p. 521-531; Tashcheva, Tikhomandritskaya, Lvova, Postavnevа, Postavnev, 2017, p. 163-169 и др.). психологический заложник теракт беслан

Мы более тридцати лет оказываем профессиональную психологическую помощь отдельным гражданам и семьям, прежде всего студентам и сотрудникам Ростовского государственного университета - ныне Южного федерального университета (ЮФУ), а также людям, оказавшимся в сложных жизненных или экстремальных обстоятельствах (семьи с онкологически больными детьми; алкогольно созависимые семьи, семьи с жертвами терактов и др.). Результатом этой работы стало создание Психологической службы ЮФУ в октябре 2017 года.

Остановлюсь лишь на одном сюжете тринадцатилетней работы с семьями жертв теракта в Беслане.

Известно, что устойчивые традиции в отношениях людей в больших и малых группах определяются национальными, вероисповедальными и др. особенностями, которые складываются веками и тщательно сохраняются в данных группах и, прежде всего, представителями старших поколений, особенно у «малых» народов (Андреева, 1978, 2009 и др.).

Трансформации межличностных отношений, как правило, носят длительный характер, преодолевая сопротивление старших, более консервативных поколений.

Приведу пример взрывного («скоропостижного») изменения семейных (супружеских, родительско-детских, сиблинговых и пр.), межпоколенных, этических, религиозных отношений, напрямую связанные с терактом в Беслане, и известные мне как участнику подготовки психологов социально-психологических центров и общеобразовательных школ Северной Осетии к работе с детьми - жертвами теракта по профилактике последствий теракта и дважды - непосредственной реабилитационной работы выживших и их близких (Тащёва, 2005, с. 124-143; Tashcheva, Gridneva, 2013; Tashcheva, Gridneva, 2014, р. 174 и др.).

Необходимость работы с психологами школ возникла в связи с тем, что должности психологов в школах впервые были введены с 01 сентября, никто из них не имел психологического образования; будучи педагогами этих школ и «психологами по совместительству», люди не понимали, с кем, каким образом, какими средствами им предстоит работать, какие задачи предстоит решать. Эта работа длилась неделю - я получила приглашение участвовать в реабилитации бывших заложников и их близких в ноябре-декабре 2004 года, осуществлявшейся по инициативе Общероссийского союза общественных объединений «Гражданское общество - детям России» (Куратор проекта - Э. А. Памфилова).

В реабилитации планировалось участие 10 специалистов: 5 начинающих социальных работников и 6 психологов Владикавказа, а также 5 специалистов из Ставрополя, Ростова-на-Дону, Краснодара: 2 психолога-практика, невролог, логопед-дефектолог, социолог.

Определение содержания и средств работы было поручено мне; удалось договориться с организаторами о предварительном сборе будущей команды реабилитологов для знакомства, договоренностей о принципах работы, методах и методическом инструментарии; утверждение программы реабилитации, её апробации, разделение обязанностей и пр. На этом этапе реабилитологам прочел содержательную лекцию специалист по семейным отношениям осетин.

В пятигорском санатории «Родник» 105 реабилитируемых в полном объеме получили комплексное санаторно-курортное лечение и профессиональную психологическую помощь.

С санатории мне пришлось непосредственно работать с 25 детьми и 22 взрослыми, заложниками и их близкими, членами 9 простых и расширенных семей.

Полагаю, что ситуация заложничества и психологических трудностей жертв бесланского теракта была уникальна. Во-первых, беспрецедентными оказались цинизм и кощунство организаторов и исполнителей теракта, совершенного 1 сентября 2004 г., на школьной торжественной линейке, посвященной началу учебного года. Во-вторых, заложниками стала большая группа людей, большинство из которых составляли дети. В-третьих, погибли 330 человек, среди них 186 детей и 1343 человек признаны потерпевшими. В-четвертых, дети и взрослые осознали беспомощность всегда действительно любящих, заботливых родителей и педагогов, имманентное бессилие перед террором взрослых республики и страны, властных структур всех уровней. Наконец, ситуация осложнялась фактом мононациональности жертв: абсолютное большинство заложников были осетинами.

Особенными оказались и психологические трудности заложников: с одной стороны, они сочетали индивидуальные и семейные психологические проблемы этих людей с деструкцией традиционной системы межличностных отношений в республике, с беспрецедентно резким падением авторитета социальных институтов, имели выраженный национальный колорит; с другой стороны, личные, семейные и групповые трудности жертв теракта сочетались с проблемами, инициированными или поддерживаемыми значительными ошибками в организации помощи жертвам, в том числе и в профессиональной психологической реабилитации жертв.

Иными словами, основные психологические проблемы клиентов были классифицировали мною как индивидуальные и групповые, а также условно разделены на три группы: 1) Трудности, непосредственно связанные с терактом; 2) Симптомы вторичного плана, усугубленные или спровоцированные бесланской бедой; 3) Проблемы, проистекающие из значительных ошибок в организации всех видов помощи жертвам.

Более чем у 60% заложников были зафиксированы следы и последствия физических травм: минно-взрывных, осколочных и пулевых ранений, ожогов, сотрясения и открытых травм мозга и пр. В 48% случаев это были сочетанные травмы.

Формы работы в санатории: индивидуальная и групповая, в том числе семейная. В начале и в конце реабилитации осуществлялась психодиагностика; в течение всего времени использовались стратегии психологического консультирования и коррекции. В моих групповых занятиях участвовали от 2-х до 9-ти человек.

Методический инструментарий был представлен опросниками «Мои страхи» А.И.Тащёвой и С.В.Гридневой, «Атрибутивное сопровождение общения» А.И.Тащёвой, «Исследование эмоционально-аффективной сферы», рисуночными тестами «Мои страхи», «Несуществующее животное», «Моя семья», «Мой любимый цветок», рисунками на свободные темы; тестом С.Розенцвейга, для обследования взрослых использовался также опросник «Межличностной вины IGQ» (перевод и апробация Е.В.Коротковой).

Остановимся подробнее основные трудности жертв теракта в соответствии с приведенной выше их классификацией.

1. Трудности, непосредственно связанные с терактом, в целом вписываются в симптомокомплекс PTSR, часть которых, на мой взгляд, к тому времени не была описана в специальной литературе (деструкция самооценки и эмоциональной сферы, самовосприятия, восприятия близких, отношения к ним и посторонним людям, характер пищевого и питьевого поведения жертв, психосоматические проявления, способы отреагирования на стресс и пр.); а известный Стокгольмский синдром стал более информативным. Так, признаки Стокгольмского синдрома были зафиксированы у 54,5% взрослых заложников и 18,2% детей. Эти люди, достаточно точно описывая кошмары 52-х часов заточения в школе и свои тяжкие переживания, говорили, что с ужасом ожидали от террористов ещё большей агрессии, чем та, что те проявили. При этом 8 детей и 5 взрослых воспроизводили примеры «человеческого» поведения террористов: «сказал намочить белье под одеждой, а потом его сосать вместо воды», «вывел на ночь пожилых женщин из спортзала в другое помещение, где можно было полежать на полу, впервые за двое суток вытянув ноги», «бросил шоколадку детям». Один ребенок рассказывал, что террорист спас его во время штурма, приказав лечь за тела убитых и прикрыв его своей курткой; взрослый свидетельствует, что другой бандит спас его и ещё одного мужчину от неминуемого расстрела, позволив им после распоряжения командира бандитов «В расход!» вернуться в спортзал. Выявилось, что 86,7% этих реабилитируемых до и после событий в школе неоднократно подвергались различным видам насилия: 6 человек - физическому, 2 человека - сексуальному, 10 - психологическому и 4 человека - экономическому. Формы пережитого вне теракта насилия обычно сочетались.

Кроме того, нами были фиксированы у жертв и известные PTSR-психологические новообразования (Тащёва, 2005, с. 124-143; Tashcheva, Gridneva, 2013, Tashcheva, Gridneva, 2014, р. 174 и др.).

2. Симптомы вторичного плана, усугубленные или спровоцированные бесланской бедой. Выраженность данного симптома напрямую определялась возрастом детей, их личностными особенностями, наличием-отсутствием физической травмы во время теракта, ее тяжестью, а также поведением ребенка в ситуации заложничества, после освобождения и пр.

Первые жалобы взрослых на «нетрадиционное», «необъяснимое», «непонятное», «бессовестное» поведение бывших заложников я услышала в первый приезд во Владикавказ 12 сентября 2004 года.

До 1 сентября 2004 года взаимоотношения во многих патриархальных осетинских семьях (а их в Республике было большинство) строились в соответствии со строгими традициями полоролевого, поколенческого поведения и с учетом порядка рождения ребенка.

Так, младший ребенок в осетинской семье - самый любимый, именно он вчера и сотни предыдущих лет до конца дней своих оставался объектом самой пристальной заботы всех членов расширенной семьи. Но именно он по факту рождения последним в семье всегда был обязанухаживать за всеми старшими в доме, безоговорочно принимать поручения от любого члена семьи, который был старше его хотя бы на несколько месяцев. «Спасти» младшего дитя от данной участи могли лишь два события: рождение еще одного ребенка или появление в доме невестки, чей статус в данной семье априорно оказывался минимальным. Возраст невестки не имел при этом значения. Ей мог давать поручения и младший ребенок, как только он в принципе научался это делать.

В соответствии с теми же национальными традициями, взрослые и старшие сестры и братья последовательно пресекали «свободомыслие» младших детей в семье. Родители привычно применяли элементы физических наказаний, которые, как правило, воспринимались воспитуемыми как данность и не вызывали серьезного сопротивления провинившихся. Более того, в части семей физические наказания «строгим, но справедливым» отцом других членов семьи, в том числе и матери, воспринимались как неизбежные, непреодолимые. Было не принято открыто выражать сочувствие наказанному.

Несостоявшиеся в сентябре 2004 года первоклассники и более старшие дети стали демонстрировать очевидное и не скрываемое пренебрежение к родителям, старшим сиблингам (братьям и сестрам), к другим близким, а также - стенично настаивать на своём более высоком семейном статусе. Они с большей, чем прежде, свободой реагировали на любые попытки близких регламентировать удовлетворение своих витальных потребностей: громче обычного плакали; агрессивнее, стеничнее настаивали «на своем»; по словам близких, скандалили «на пустом месте».

В 9-12 лет ребята пытались повысить не только собственное положение в семье, но и статус других её членов (матери, брата, бабушки), который до 1 сентября принимали как данность. Теперь же, презрев очевидную опасность быть физически наказанными суровым отцом, прослыть лгунами, «безбожными фантазерами», они позволяли себе вступить в борьбу с властным, жестким родителем, что прежде им не могло даже присниться в кошмарном сне.

Интересно, что у первичных жертв теракта названные проявления оказывались в 2,0 - 2,5 раза менее выраженными, чем у жертв вторичных и в 3,0 - 4,0 меньшими, чем у третичных жертв. У вторичных же и третичных жертв теракта девиации были более агрессивны, гетерогенны; адресовались преимущественно близким, младшим, слабым и посторонним взрослым, а также животным и растениям.

Общение в бесланских семьях приобрело деструктивные черты в отношении традиционных макросоциальных ценностей. В культурном традиционном авторитарном контексте общения стремление детей подвергнуть сомнению власть старших теперь стало принимать форму первичной девиации, поведения, которое нарушало общественное правило, но теперь далеко не всегда влекло за собой наказание.

Самые типичные из них: публичный нигилизм подростков старшего и среднего возраста, юношей по отношению к некоторым национальным традициям общения с посторонними людьми; очевидное пренебрежение детей от 7 лет к родителям, старшим сиблингам и другим близким; элементы установочного поведения с включением сюжетов теракта; явные рентные установки и вседозволенность «по факту прописки в Беслане».

Прежде перечисленные способы поведениябыли актуальными лишь для определенных групп граждан, а какие-то из них казались в Северной Осетии невозможными по определению в силу упоминавшихся жестких национальных, вероисповедальных, семейных и поколенческих традиций. Теперь же они носили явно девиантный характери по-прежнему воспринимаются трагично.

Несомненно, изменился и характер межличностного общения: от закрытого, монологического - к более открытому, диалогическому.

Полагаем, что подобное протестное поведение явилось своеобразной, неосознанной, неумелой попыткой установления открытого диалога с взрослыми, прежде всего, с близкими, бессознательным вызовом подростков и юношей, разуверившихся в силе и могуществе родителей, педагогов, представителей властных структур, и в какой-то мере - Бога.

По сути, выявилось существенное снижение «ореола прежде непререкаемой святости» традиционной системы взаимоотношений в Республике - жертвы теракта и часть населения оказались лишены веками бережно сохранявшихся осетинами мощных психологических «оберегов» в виде веры в Бога, в могущество традиций народа, в силу поддержки рода и семьи.

Вернусь к Юбилеям Н. Н. Богомоловой, Л.А. Петровской, к 45-летию кафедры социальной психологии факультета психологии МГУ имени М.В.Ломоносова.

Я от всей души снова и снова искренне благодарю всех, а особенно Г.М. Андрееву, главной заслугой которой считаю создание коллектива кафедры, традиции которой весьма успешно сохраняются и умножаются А.И. Донцовым, Т.Г. Стефаненко, О.А. Тихомандрицкой и О.В.Соловьёвой; всем нынешним составом коллектива кафедры.

Список литературы:

1. Андреева Г.М. Психология социального познания: Учеб. Пособие для студентов вузов. - М.: Аспект пресс, 2009. -303с.

2. Андреева Г.М., Богомолова Н.Н., Петровская Л.А. Современная социальная психологи на Западе теоретические направления. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978. -271с.

3. Афанасенко И.В.,Тащёва А.И., Габдулина Л.И. Ценностные ориентации в связи с социальной фрустрированностью обучающихся и работающих молодых мужчин и женщин //Гуманитарные и социальные науки. № 4 2015. С. 172 - 183.

4. Бедрединова С.В., Тащёва А.И. Профилактика и коррекция страхов: Учебное пособие. - Ростов-на-Дону: Изд-во ЮФУ, 2015. - 157 с.

5. Бедрединова С.В., Тащёва А.И., Шаова Р.А. Особенности воспитания горских (черкесских, осетинских) и русских старших подростков/Материалы VI-ой Международной научной конференции «Психологические проблемы современной семьи»: сборник тезисов. - Москва - Звенигород, 30 сентября - 4 октября 2015. С.870-876.

6. Бедрединова С.В., Тащёва А.И., Шульц Е.О. Особенности смысложизненных представлений в пожилом возрасте // Российский психологический журнал.- 2015. Том 12 № 2. С.24-34.

7. Богомолова Н.Н. Социальная психология массовой коммуникации. - М.: Изд-во: Аспект Пресс, 2008. - 191с.

8. Гриднева С.В., Тащёва А.И. Концепция социализации детей с ограниченными возможностями сквозь призму их субъектности/Современные технологии поддержки семей, попавших в трудную жизненную ситуацию: Материалы I Международной научно-практической конференции. (1st International Scientific and Practical Conference Modern Support Technigues For Families In Difficult Life Situations (11th March 2017, Moscow). - Москва: Международнаялингвистическаяшкола (English Nusery Primary Scool), 2017. С.167-174.

9. Гриднева С.В., Тащёва А.И., Дашко М.О. Восприятие подростками 12-14 лет сверстников из семьи и детского дома: коллективная научная монография «Психология взаимоотношений в контексте развития личности». - Ульяновск: Зебра, 2017. - С.194-209.

10. Петровская Л.А. Теоретические и методические проблемы социально-психологического тренинга. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. - 168с.

11. Тащёва А.И. Взаимоотношения личности в семье/Психология личности. Учебное пособие. - М.: Эксмо, 2007. С.531-553.

12. Тащёва А.И. Впечатления психолога о проблемах Беслана//Российский психологический журнал, 2005, № 3. С. 124-143.

13. Тащёва А.И. Деструктивные взаимоотношения в семье // Психологический вестник РГУ. Вып. 5. Часть 1-2. - Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 2000. С. 132-140.

14. Тащёва А.И. Концепция организации психологической помощи людям пожилого возраста/Психология старости и старения. Хрестоматия для студентов психол. ф-тов вузов. - М.: Изд-во Академия, 2003. С. 40-46 и 349-354.

15. Тащёва А.И. Потребность семьи в психологической помощи при переживании утраты в ситуации развода/Антология тяжелых переживаний: социально-психологическая помощь. - М.: Изд-во МГПУ, 2002. С. 39-59.

16. Тащёва А. И., Бедрединова С.В. Своеобразие общения и недоверия в алкогольной созависимой семье/Материалы международной конференции «От истоков к современности: 130 лет организации психологического общества при Московском университете: Сборник материалов юбилейной конференции: В 5 томах: Том 3. - М.: Когито-Центр, 2015. С. 246-249.

17. Тащёва А.И., Бедрединова С.В., Стефаненко Т.Г., Тихомандрицкая О.А. Этнически смешанные браки сквозь призму феномена удовлетворенности супружеством// Российский психологический журнал, 2016, Том 13. № 3. С. 39 -52.

18. Тащёва А.И., Гриднева С.В. Новая интерпретация результатов САSТ - теста для исследования взрослых детей из алкогольных семей//Гуманитарные и социально-экономические науки, 2014. № 5. С. 74-80.

19. Afanasenko I. V., Tashcheva A. I., and Gabdulina L. I. System of Values of the Youth in the Light of its Social Frustration // The Social Sciences. 2015. № 10, p. 1287-1290.

20. Salakhova V.B., Tashcheva A. I., Gridnevа S.V., Zhmurin I.E., Mikhaylovsky M.N. Experimental study of social and psychological correction of the teenage peronality's values and motivation sphere who is prone to deviant behavior didactic possibilities of interactive// Modern Journal of Language Teaching Methods (MJLTM) ISSN: 2251-6204. 2017.- Vol. 7, Issue 4, April. - P. 12-20.

21. Tashcheva A.I., Gridneva S.V. Displays of PTSD-Syndrome at Victims of the Terrorist Attack in Beslan (Проявления PTSR-синдромаужертвтерактавБеслане) // The 13thEuropean Congress of Psychology, Stockholm (Sweden), 09-13 July 2013 (in press). file:///I:/ЮФУ/Публикации/2013/Стокгольм/материалы%20Стокгольма/ECP%202013_Тащёва,%20Гриднева.htm (дата посещения 08.12.2013).

22. Tashcheva А., Gridneva S. Personal Determinants of Coping with Fears of Modern Children / 5-th International Conference on Education and Educational Psychology (ICEEPSY 2014), 22-25 October, Kyrenia, Cyprus. Abstract Book / Z. Bekirogullari, M.Y. Minas (eds.). Future Academy, 2014. P. 174. - 0,1 п.л. eISSN, p. 1986-3020.

23. Tashcheva A.I., Folomeeva T.V., Tikhomandritskaya O.A., MikhaylovaI.V. and Kalinina N.V. Social and psychological features of junior school students prone to aggressive behavior//2017.Man in India, 97 (3), p. 521-531.

24. Tashcheva A.I., Tikhomandritskaya O.A., Lvova E.N., Postavnevа I.V. and Postavnev V. M. Psychological support for foster families undertaken to bring up children with limited abilities// Man In India, 97 (9), p. 163-169.

Размещено на Allbest.ru