Культурно-исторический анализ клинико-психологического знания об идентичности (методологические аспекты)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Культурно-исторический анализ клинико-психологического знания об идентичности (методологические аспекты)

Н.С. Бурлакова

МГУ имени М.В. Ломоносова, г. Москва

Аннотация

В статье обсуждается методологическая рамка, исследовательские вопросы и некоторые выводы культурно-исторического анализа клинико-психологического знания об идентичности, осуществленного на примере концепции Э.Эриксона, обозначаются новые ракурсы для развития культурно-исторической клинической психологии.

Ключевые слова: культурно-историческая психология, культурно-исторический анализ, культурно-историческая клиническая психология, идентичность, природа психологического знания.

Abstract

We discuss the methodological framework, research issues and results of cultural-historical analysis of clinical psychology data about identity. Based on Erikson's theory we mark new views of cultural-historical clinical psychology development.

Keywords: cultural-historical psychology, cultural-historical analysis, cultural-historical clinical psychology, identity

Нынешняя ситуация в современной психологии отличается теоретической пестротой и крайней противоречивостью. Присутствует широкое многообразие теоретических подходов, методологий, которые часто противоречат друг другу. Современная культура, частью которой является и психология, столь динамична, что стало привычным слышать об эпохе ускорения исторического времени, что не может не накладывать свой отпечаток на новые подходы к знанию. По данным социальных психологов, только от 20 до 30% результатов психологических исследований воспроизводятся в последующих аналогичных исследованиях, что указывает на серьезную уязвимость позитивистской и неопозитивистской методологии, на основе которой в большинстве своем были реализованы данные проекты. Эти проблемные ракурсы можно множить. И сама их многочисленность свидетельствует о глубоком кризисе.

Данная проблемная ситуация диктует необходимость осознания тех методологических оснований, на которых строится исследование, и предполагает новые требования к психологическому мышлению в эпоху постмодерна. Его основной составляющей выступает с одной стороны, интеграция различных точек зрения, а с другой стороны, постоянная задача самоопределения, обособления по отношению к другим подходам. На этой основе, по нашему мнению, и должно строиться психологическое исследование. Его целью становится не привычное изучение известных или даже ранее неизвестных феноменов, но критический анализ того, что существует в той или иной области психологии, что позволяет двигаться в направлении новых «горизонтов» в поиске удовлетворяющих задачам времени исследовательских парадигм.

Психология не является «натуральной» дисциплиной, согласно Л.С.Выготскому, равно как и психологический объект не «натурален» но имеет культурно-исторический характер. Это предполагает, что культурно-историческим является как объект познания, так и само это знание. В истории меняются как сами объекты исследования, так и соответствующие подходы к ним. Вместе с тем, несмотря на фундаментальный методологический задел, который оставил после себя рано умерший Л.С.Выготский, а также в связи с изменением культурно-исторической ситуации в России, разработка его идей представляется по-прежнему недостаточно исчерпанной и требует целенаправленных усилий. В свою очередь это позволяет обнаружить также и новые концептуальные и методологические грани, не до конца реализованные возможности, имплицитно содержащиеся в культурно-исторической психологии.

Культурно-исторические исследования в отечественной психологии обладают общепризнанной научной значимостью. Среди этих работ особое место занимают фундаментальные разработки по методологии психологии, в том числе, по проблемам культурно-исторической психологии, историческому осмыслению традиций отечественной психологии (Зинченко и др., 2010; Кольцова, 2008; Стиль мышления…, 2011; Розин, 1994), а также анализу зарубежных концепций, созданных в различных областях психологии (социальной, клинической и др.), которые могут быть осмыслены в контексте концепции Л.С.Выготского (Андреева, 2002, 2011; Белинская, 2013; Стефаненко Т.Г., 2002; Соколова Е.Т.,2015; Хорошилов, 2016). Культурно-исторический подход широко задействован и в контексте рефлексии психологических практик (Василюк, 2003; Олешкевич, 1997, 2016; Пузырей, 2005; Розин, 1995). В отечественной традиции представлены работы по культурно-историческому анализу знания, выявлению «основания мира концептов» (Гусельцева, 2002; Зинченко и др., 2010; Пузырей, 2005).

В нынешней ситуации отчетлива необходимость движения в направлении формирования более глубокого рефлексивного психологического мышления, что предполагает не просто усвоение конкретного знания, но также и понимание условий (исторических, социальных, культурных, этнических и пр.), внутри которых это знание является «истинным» и работающим.

В русле так понимаемой современной ситуации нами исследовались перспективы и направления разработки культурно-исторического анализа в клинической психологии, выделялись его уровни, доказывалась необходимость осуществления культурно-исторического анализа понятий, концепций, коррекционных и психотерапевтических практик (Бурлакова, 2012; Бурлакова, Олешкевич, 2011, 2012). При последовательной реализации такого типа исследовательской работы статус теорий, понятий существенно изменяется. Все большее значение начинают приобретать теории «для одного случая» (Мамардашвили, 1992), возникает понимание условности нормы и особенностей «своих» вариантов отклонений, а также путей их образования применительно к отдельным социальным и культурным группам.

Культурно-исторический анализ требует также соответствующего эпистемологического понимания психологических понятий и теорий, а также процессов их становления. Опираясь на работы в области социологии знания (Парадигмы…, 2007; Андреева, 2005), можно сказать, что в разных культурно-исторических ситуациях психологическая «истина» открывается исследователям своей особой стороной, а это значит, что в этой «истине» есть что-то и от самой этой ситуации и от самого автора концепции.

Принятый и не вызывающий возражений на теоретическом уровне культурно-исторический подход Л.С. Выготского вместе с тем вызывает неоднозначное отношение, когда он реализуется применительно к конкретной психологической концепции личности, и более всего, по отношению к личному опыту ее автора. Точка зрения, что личность признанного авторитета сформирована в определенное историческое время, равно как и разработка его концепции, отображающей эту ситуацию в культуре, и понимание ее как культурно- и исторически обусловленной, и в этом смысле ограниченной, психологически задевает за живое, особенно специалистов, кто выбрал эту концепцию в виде теоретического маяка. Анализ природы клинико-психологического знания и условий его возможности, реализованный нами на примере концепции идентичности Э. Эриксона (Бурлакова, Олешкевич, 2011), его теории эго-идентичности (ставшей начиная постепенно с 1970--1980-х гг. прошлого века столь популярной в России и воспринимаемой как прогрессивной и даже как «любимой» некоторыми профессионалами в области гуманитарных наук), здесь не исключение. Исследование предлагает осознать относительность этой теории, ее условную историческую «истинность», и это с неизбежностью болезненная процедура для тех, кто «идентифицирован» с анализируемым предметом. психология идентичность клинический

Анализ природы клинико-психологического знания об идентичности, о котором идет речь в нашем исследовании (Бурлакова, Олешкевич, 2011), следует отличать от изучения самой идентичности, ее социальной природы и причин ее изменения и развития. Задача состояла не в теоретическом и историческом анализе развития этого понятия, но в осуществлении социологического, социально-психологического и культурологического анализа тех реальностей, которые это понятие стало отображать, а затем и в его анализе как инструмента для решения определенных культурно-исторических проблемных ситуаций. Этот тип анализа отличается от теоретического: необходимо выйти за пределы теории и прийти к такому уровню понимания, который конституирует саму психологическую теорию. В этом и состояла особенность исследования. Такой анализ важен с той точки зрения, что культурно-исторические условия, в которых образовалась та или иная психологическая концепция остаются встроенными в нее, а центральное понятие, представляя квинтэссенцию концепции, имплицитно содержит их в себе. Именно поэтому данные условия важно точно фиксировать, чтобы избежать в том числе различного рода идеологизаций в психологии (Зинченко и др., 2010).

Сегодня кажется достаточно очевидным, что в различных нарушениях идентичности отображаются более широкие процессы и механизмы развития культуры. Социологические, социально-психологические и культурологические исследования показывают, что эти процессы приобрели массовый характер именно в ХХ в. (Андреева, 2011; Белинская, 2013; Giddens, 1991 и др.). Однако зачастую исследователи, говоря об идентичности и ее нарушениях, забывают условия возникновения понятия, его функции, постепенно оно все больше обрастает множеством теоретических спекуляций. Для уточнения исходного смысла понятия идентичности важно было вернуться к историческому, социальному и культурному контексту его зарождения, осуществить деконструкцию понятия идентичности, увидеть все грани социокультурных источников, которые его конструируют. Данная исследовательская установка и обусловила стиль проведенного исследования, в том числе и критический его модус в противовес иной позиции, верящей авторитету Э. Эриксона «на слово».

Следует обратить внимание на то, что психологические теории личности обычно возникают на основе некоторого проблемного или болезненного опыта индивидуума в культуре, опыта, относящегося вначале к достаточно узкой социальной группе. Новый психологический опыт часто открывается именно в кризисных состояниях культуры и тоже, прежде всего, внутри некоторых определенных социальных групп, а затем шаг за шагом распространяется на более широкие слои населения. И задача культурно-исторического анализа в этом случае состоит в понимании этих условий порождения и распространения психологического знания, а также в выяснении его социального, культурного и психотехнического значения. Здесь в рамках исследования необходимо было ответить, например, на такие вопросы: каким образом личная история Э.Эриксона оказывается изоморфной некоторой социальной группе определенного общества, а затем и значимой для общества в целом? Культурно-исторический анализ в этом случае каждый раз вскрывает способы и механизмы расширения человеческого опыта в истории культуры. Это расширение происходит посредством осознания и рефлексии определенного типа аномального и болезненного опыта. Здесь мы имеем дело также и с механизмами развития психологической культуры, или, психотехнической культуры, акцентируя внимание на том, что эта культура ориентирована на «производство» определенной психики (Олешкевич, 2016).

С культурно-исторической точки зрения взгляд на ту или иную психологическую теорию как на каркас, в котором все в общем виде содержится, и необходима лишь последующая разработка частных ее моментов, неверен. Меняется культура, меняется психика, соответственно меняются и психологические концепции. В этом смысле, важно иметь в виду не столько соответствующую теорию и связанную с ней психотерапию, но прежде всего включенность социологического и социально-психологического анализа той ситуации, в которой формируется концепция, аналитического изучения культурной ситуации и идеологических потребностей общества, а также резонирующую данным условиям личную историю автора. Эта история, как это произошло с Э. Эриксоном, является историей культурно обусловленной патологии, в его психологической концепции обнаруживается проекция и экстериоризация этой структуры болезненности, которая впоследствии оказывается значимой для многих и начинает приниматься профессиональным культурным сообществом.

Таким образом, открываются особенности знания в клинической психологии, а также связь знания со способом его порождения. Через такой анализ по-иному видится и клиника как особая область в культуре, формирующаяся параллельно, ведь ее развитие происходит в глубинной связи с культурными и социальными процессами в обществе. И оказывается, что именно автор определенной концепции способен уловить и понять нарождающиеся трансформации личности в культуре, в том числе и патологические, которые станут впоследствии массовыми. Но изначально он должен пережить это в рамках своего личного опыта. Все подробности этого процесса и прослеживались на материале личной истории Э. Эриксона. Важно, кто тот автор, который понимает, кто высказывает понятое, и каким образом возможно через все эти процессы глубже постигнуть сущность знания, которое несет как он сам, так и окружающая его культурная ситуация.

Нерефлексивное принятие идей и концепций личности, сформулированных в зарубежной психологии на иной культурной «почве», равно как и нерефлексивное следование отечественным теориям, представляется крайне сомнительным. В особенности опасность этого касается клинической психологии: ведь происходит наложение одной «патологии» на другую! Есть и еще один момент: многому из того, что было написано Э. Эриксоном о психологии идентичности, в своей жизни он не следовал ни в воспитании своих детей, ни применительно к своим пациентам, что доказывает, что созданные им концепты несут существенную долю проективности, встраиваясь в задачу личного выживания и самотерапии.

Попытка понять «теоретика идентичности», вернуться к его живому драматическому опыту, при всей ее неоднозначности, тем не менее представляется нам важнее собственно теоретизирования в психологии. С этой позиции психология видится как более глубокая, экзистенциально осмысленная. Безусловно, «живого» Э. Эриксона за зеркалом его теории можно увидеть ведь тоже по-разному. Можно сентиментально, в духе «страдающий великий человек, как и все великие люди» (общепринятая точка зрения), ну а уж если что-то не так, то обязательно «был жертвой, обстоятельства ему не позволили», «не смог закончить, но сказал, или подумал».

А можно видеть за теорией Э. Эриксона действительно живого человека, который доступными ему средствами выживает в мире. Его личностная структура весьма хрупкая на грани с выраженной болезненностью в существенной своей части ориентирована на величие, стремление к которому, по словам его дочери, «ненасытно» («все или ничего»), и отсюда, например, экзистенциальный исток его теоретического акцента (выраженного, например, в дихотомии «принятие/ отвержение»). Перед нами предстает тип человека, который вместе с тем очень «активно», на грани со сверхценностью, нуждается в любви и признании, периодически испытывая отчаяние и мучительные состояния внутренней пустоты и размытости. Обратим внимание: исторически и социокультурно обусловленный тип человека! И далее в его теории идентичности видим, сколь акцентирован в его текстах полюс признания другими, заострив смысл, его можно выразить так: «получи признание, ориентируйся на признание других - получишь идентичность». И, конечно, находясь в пространстве истории культуры и истории клинической психологии, заметно и иное: опираясь на другой экзистенциальный опыт, другие психологи рассуждают совершенно по-иному. Например, для сопоставления можно взять учение Юнга об индивидуальности и индивидуализации и достижении идентичности как наиболее контрастное Э. Эриксону.

В сущности, речь идет о таком типе исследовательской работы, которую можно отнести к пониманию и анализу психологии, где звучат вопросы: что такое психология идентичности, как она развивается, откуда происходит, как она рождается, приходит в зенит своей славы и как умирает. В этом отношении осуществляется уход от «непосредственного» теоретического понимания той или иной психологической концепции личности к ее внутренней «кухне», к тому, как она создается и «делается».

В этом смысле род осуществленной аналитической работы, в частности, можно свести к утверждению о необходимости реконструировать определенный тип психологического опыта, стоящего за клинико-психологическим вдением, представленным в той или иной концепции. В подобном рефлексивном анализе, на наш взгляд, отечественная клиническая психология очень нуждается, поскольку он дает возможность увидеть основания данной науки, и, вернувшись к ним, строить ее «здание» с точным пониманием культурно-исторической его обусловленности.

В ходе этой работы появляется возможность понимать теоретические основания исследований, а также соответствующих практик, в частности, психотерапии, куда закладываются те или иные центральные представления. Понимание границ, причин возникновения этих центральных категорий, предметов дает специалисту возможность большей осознанности в опоре на работе с ними, а также готовности в зависимости от запросов практики к их изменениям. Резкие смены в эпоху ускорения исторического времени требуют систематического анализа, мониторинга этого культурно-исторического опыта, который подвергается рефлексии в клинико-психологических концепциях.

На основе методологии культурно-исторического анализа появляется возможность изучения не только психологического знания, но и также широкого спектра культурно-исторических явлений, среди которых можно выделить, например, историческую, коллективную память и ее трансгенерационную передачу последующим поколениям, а также психодинамические механизмы самосознания, участвующие в передаче и трансформации определенного травматического культурного опыта. Возможности такого подхода были показаны на примере изучения трансгенерационной передачи опыта Холокоста второму и последующим поколениям.

Потомки выживших после Катастрофы, не являясь непосредственными участниками травматических событий, тем не менее переживают различные сложности и трансформации в построении самоидентичности.

При изучении опыта передачи психоисторической травмы Холокоста исследователю открывается культурно-историческая основа патопсихологических явлений. Помимо болезненности некоторого опыта внутри семьи, которая передается по «наследству», делается акцент на ином, на собственно порождении культурой данных патопсихологических проявлений, когда их ареной становятся целые географические пространства и национальности, социальные группы.

Такого рода культурно-исторический анализ патопсихологических явлений отходит от уровня изучения отдельного индивида к изучению семьи, групп, в конечном же счете можно говорить о культурно-исторической клинической психологии целых наций (Бурлакова, 2016).

Литература

1. Андреева Г.М. В поисках новой парадигмы: традиции и старты XXI в.//Социальная психология в современном мире. Под ред. Г.М.Андреевой, А.И.Донцова. - М.: Аспект Пресс, 2002. С. 9-26.

2. Андреева Г.М. Психология социального познания. // 3-е изд., перераб и доп., М: Аспект Пресс, 2005.

3. Андреева Г.М. К вопросу о кризисе идентичности в условиях социальных трансформаций. Психологические исследования, 2011, 6(20). http://psystudy.ru/index.php/eng/2011n6-20e/594-andreeva20e.html (дата обращения: 16.11.2015).

4. Белинская Е.П. Проблема изменчивости / константности представлений человека о себе: социально-психологический взгляд// Психология и Психотехника, 2013, № 4, c. 320 - 327. DOI: 10.7256/2070-8955.2013.04.2

5. Бурлакова Н.С. О новых возможностях культурно-исторического анализа в клинической психологии // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 2012. № 2. С. 49--56.

6. Бурлакова Н.С., Олешкевич В.И. Психологическая концепция идентичности Э. Эриксона в зеркале личной истории автора (опыт исследования природы клинико-психологического знания). М.: Литкон, 2011.

7. Бурлакова Н.С., Олешкевич В.И. Уровни культурно-исторического анализа в клинической психологии // Вопр. психологии. 2012. № 6. С. 36-45.

8. Бурлакова Н. С. Психодинамика передачи травматического опыта от поколения к поколению в контексте культурно-исторической клинической психологии // Психологические исследования (электронный журнал). -- 2016. -- Т. 9, № 45. -- С. 11. Адрес статьи: http://psystudy.ru/index.php/num/2016v9n45/1241-burlakova45.html

9. Василюк Ф.Е. Методологический анализ в психологии. М.: МГППУ; Смысл, 2003.

10. Выготский Л.С. Собр. соч.: В 6 т. М.: Педагогика, 1982--1984. Т. 1, 3. 1983.

11. Гусельцева М.С. Культурно-историческая психология и «вызовы» постмодернизма // Вопр. психологии. 2002. № 3. С. 119--131.

12. Зинченко В.П., Пружинин Б.И., Щедрина Т.Г. Истоки культурно-исторической психологии: философско-гуманитарный контекст. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010.

13. Кольцова В.А. История психологии: проблемы методологии. М.: Ин-т психологии РАН, 2008.

14. Мамардашвили М.К. Вена на заре ХХ века // Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. 2-е изд., измен. и доп. / Сост. и общ. ред. Ю.П. Сенокосова. М.: Изд. группа «Прогресс»; Изд. фирма «Культура», 1992. С. 388--405.

15. Олешкевич В.И. Психология как психотехника. 2-е изд. М.: Юрайт, 2016.

16. Олешкевич В.И. Некоторые подходы к методологии психологии // Журн. Методология и история психологии. 2007. Т. 2. № 1. С. 20--36.

17. Парадигмы социологии знания: хрестоматия / Под общ. ред. В.Л. Шульца. М.: Наука, 2007.

18. Пузырей А.А. Психология. Психотехника. Психоагогика. М.: Смысл, 2005.

19. Розин В.М. Психология и культурное развитие человека. М.: Рос. Открытый ун-т, 1994.

20. Розин В.М. Психологическая помощь. Психотехника. Эзотерический опыт. М.: Рос. Открытый ун-т, 1995.

21. Соколова Е.Т. Клиническая психология утраты Я. М.: Смысл, 2015.

22. Стефаненко Т.Г. Социальная психология в культурно-исторической перспективе//Социальная психология в современном мире. Под ред. Г.М.Андреевой, А.И.Донцова. - М.: Аспект Пресс, 2002. С. 27-41.

23. Стиль мышления: проблема исторического единства научного знания. К 80-летию Владимира Петровича Зинченко Коллективная монография / Под общ. ред. Т.Г. Щедриной. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2011.

24. Хорошилов Д. А. От социального познания - к эпистемологии общества (памяти Г.М. Андреевой) // Национальный психологический журнал. -- 2016. -- № 3. -- С. 75-84.

25. Эриксон Э. Детство и общество. СПб.: Речь, 1996а.

26. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М.: Прогресс, 1996б.

27. Giddens E. Modernity and self-identity: Self and society in the late mordern age. Cambridge, 1991.

Размещено на Allbest.ru