Доверие, толерантность и ксенофобия в российском обществе риска

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФГАУ «ФИРО», МГОУ

Доверие, толерантность и ксенофобия в российском обществе риска

Скрипкина Татьяна Петровна, зав. кафедрой социальной и юридической психологии РГГУ, ведущий научный сотрудник профессор кафедры психологического консультирования, доктор психологических наук, профессор. E-mail: skripkinaurao@mail.ru

Москва

Аннотация

В статьеРабота выполнена по проекту №27.10028.20017/5.1 «Разработка программ проектирования развивающей среды современной школы как ресурса обеспечения доверия, толерантности, безопасности, психологического комфорта и формирования гражданской идентичности личности» изложены социальные условия современного общества, как общества риска, порожденные идеологией потребления. Россия также рассматривается как общество риска. Описаны результаты проводимого в течение нескольких лет мониторинга, посвященного изучению установок социального и межличностного доверия, толерантности и ксенофобии в разных возрастно-социальных группах российского общества. Показано, что самые высокие показатели индексов толерантности и доверия, а также низкие показатели ксенофобии свойственны лицам разного возраста с высшим образованием, а наиболее низкие показатели доверия, толерантности и высокие показатели ксенофобии показали лица всех возрастов со средним образованием и старшие школьники.

Ключевые слова: общество риска, кризис идентичности, толерантность доверие, ксенофобия.

Abstract

TRUST, TOLERANCE AND XENOPHOBIA IN THE RUSSIAN SOCIETY OF RISK

T.P. Skripkina

RGGU, FIRO,Moscow state regional University. Moscow

The article describes the social conditions of modern society as the risk society generated by the ideology of consumption. Russia is also seen as a risk society. Describes the results of several years of monitoring, devoted to the study of social attitudes and interpersonal trust, tolerance and xenophobia in different age and social groups of Russian society. It is shown that the highest indexes of tolerance and trust, and low levels of xenophobia peculiar to persons of different age with higher education, and the lowest levels of trust, tolerance and high levels of xenophobia showed people of all ages with secondary education and senior high school students.

Keywords: risk society, crisis of identity, tolerance, xenophobia.

Начало ХХI века ознаменовалось порождением глобальных кризисов во всех сферах общественной жизни. Зарубежные ученые уже пришли к выводу о том, что причиной этого является поведение людей, сформировавшихся под влиянием идеологии потребления, которая чрезвычайно активизирует стратегию сопернического поведения и борьбы за ресурсы (Inglehart, 1990, Porter, 2000). Все это порождает социальную напряженность, характеризующуюся новыми социальными рисками (Бек, 2000). Современное общество склонно к чрезвычайной поляризации по имущественному признаку. С одной стороны, формируется агрессивно-потребительский тип личности, характеризующийся комплексом вседозволенности, а с другой - пассивно адаптирующийся тип, характеризующийся комплексом неполноценности. Все это приводит к деградации общества и культуры, так как приводит к упрощению человека как личности (Федотова, 2005, Porter, 2000). Упрощение одних связано с тем, что они служат не созиданию, а удовлетворению все возрастающих потребностей, а упрощение других - с тем, что они живут по адаптивной стратегии выживания, понимая, что ничего не могут изменить (Асмолов, 2015, Ахиезер, 1997). Все это порождает цивилизацию, наполненную ненавистью, насилием и ксенофобией (Иванченко, 1999, Назаретян,1994, 2002).

Другой важной проблемой, порождаемой историческими переменами является кризис идентичности, сопровождаемый многочисленными этническими и конфессиональными проблемами (Белинская, 2001, Дейнека, Максименко, 2003, Лукьянов, 2009, Пантин, 2004, Сухарев, Бухарева, 2005). Этот кризис многократно усиливается сообщениями СМИ, которые порождают негативные этнические стереотипы относительно людей, принадлежащих к представителям определенных национальностей или вероисповедания. В результате в обществе возникают многочисленные мифы и фобии типа мигрантофобии, исламофобии, русофобии, азиатофобии и т.п. Традиционные фобии дополняются и дифференцируются, в связи с актуальными социальными переменами и негативизмом в отношении украинцев, эстонцев, латышей, узбеков и т.п. (Манойлова, 2007) Все это негативно сказывается на политической ситуации, дестабилизируя ее и порождая атмосферу нетерпимости в обществе. Все эти явления характерны и для непрерывно реформирующегося российского общества, которое также признано обществом риска (Смакотина, 2009, Яницкий, 2000).

И, если рассматривать социальные общности как сложные социальные саморазвивающиеся системы, то становится очевидным, что любая перестройка социальной системы ведет, выражаясь метафорой, предложенной П. Штомпкой, к «социальной травме». По его мнению, изменения в социальной сфере деструктивно влияют на само «социальное тело». Патологическое состояние травмы проявляется при определенных структурных и культурных обстоятельствах, связанных с социальными изменениями, вызывающими ответные реакции, основанные на способности к изменению (Штомпка, 2001).

В одной из своих работ известный российский ученый Е.Г.Ясин в этой связи пишет: «Невозможно сказать, что в России нет свободы и демократии при наличии Конституции, обеспечивающей стабильность и некоторые формальные институты. Однако, в социологических исследованиях пока различаются ценности свободы и вольности. В этом смысле для России пока в большей мере характерна вольность, понимаемая как вседозволенность, сопряженная с неуважением к правам других и стремлением занять место, сопряженное с доминированием над другими. В то время как свобода предполагает наличие большого спектра возможностей и наличие выбора, сопряженного с пониманием социальной ответственности. Только в этом случае может отпасть нужда в государственном принуждении, а свободные отношения могут базироваться на благах доверия» (Ясин, 2004. С.18).

В настоящее время в мире сложилась парадоксальная ситуация, заключающаяся в том, что гуманитарные науки подготовили почву для диалога, взаимопонимания и взаимодоверия между людьми, нациями, народностями, культурами, а вместе с тем в мире наблюдается апогей недоверия, подозрительности и насилия во многих областях социальной жизни и социальных отношений.

По мнению ряда отечественных ученых, толерантность, социальное доверие и ксенофобия в современном российском обществе являются факторами развития и риска (Асмолов, 2015, Солдатова, Филилеева, 2006). В условиях кризисных явлений в экономической, политической и социокультурной сферах в жизни российского общества установки толерантного сознания предполагают отказ от насилия, терпимость и плюрализм. Но одного отказа от насилия недостаточно. Другая сторона толерантности связана со способностью личности быть устойчивой, т.е. не разрушаться под воздействием разрушающих факторов, откуда бы они не исходили: стрессов, кризисных ситуаций, неопределенности. Реализация этих идей предполагает глубинные изменения ценностно-смысловых структур сознания человека, формирование в соответствии с логикой разума и этикой ненасилия соответствующих веровательных установок толерантности, понимания и взаимоуважения. Мировой опыт показывает, что необходимо создавать специальные технологии, связанные с обучением и воспитанием таких установок.

С 2004 по 2012 годы нами проводился мониторинг изучения уровня социальной напряженности, социального доверия, толерантности и ксенофобии в 15 больших русских городах и столицах Северо-Кавказских республик. социальный общество ксенофобия толерантность

Всего в опросе приняли участие люди различных возрастных и социальных групп. Все респонденты, в количестве 1968 человек, принявшие участие в опросе, были разделены на группы по возрастному и образовательному цензу. Данные отражены в таблице №1.

Таблица 1 . Количество респондентов в каждой возрастно-социальной группе

Мониторинг проводился по опроснику, разработанному Г.У. Солдатовой.

Опросник позволял просчитать обобщенные индексы доверия (шкала социальное доверие и шкала межличностное доверие) индексы толерантности (шкала этническая толерантность, шкала социальная толерантность, шкала толерантность как черта личности) и индексы ксенофобии (шкала ксенофобия по отношению к стигматизированным чужим, шкала ксенофобия по отношению к незнакомым).

В ходе опроса были получены следующие основные результаты.

Помимо обобщенных индексов опросник позволял выявить показатели ксенофобии посредством приема - выбор чуждых групп по национальному, этническому и конфессиональному признакам.

Результаты показали, что школьники чуждые для себя группы называли чаще, чем все другие слои населения, или, другими словами, именно они сделали самое большое количество выборов по этому признаку. В среднем каждый школьник в качестве чуждой для себя группы называл 5,9 позиций, студент - 4,7. Взрослые выборки: выборка до 40 лет со средним образованием в качестве чуждых групп среднем делала 4,3 выбора, до 40 лет с высшим образованием - 4,8 выборов, после сорока лет со средним образованием - 4,0 и выборка после 40 лет с высшим образованием - 3,7 выборов.

Общим для всех выборок является то, что самое большое количество выборов в качестве чуждых групп получили самые незащищенные, уязвимые слои населения: наркоманы (1458 раз были отмечены как чуждые из всей выборки), гомосексуалисты (1132 раза), проститутки (1039 раз), бомжи (980 выборов), психически неполноценные (706 выборов) и больные СПИДом (680 выборов). Даже в выборе этих групп в качестве чуждых школьники отмечали их чаще, чем все остальные группы населения.

Проанализируем выборы чуждых групп по этническому, национальному и расовому признаку у различных слоев населения. Прежде всего, следует отметить, что здесь также самое большое количество выборов было сделано молодежной выборкой и, прежде всего, школьниками, которые в качестве чуждых групп отметили цыган 188 человек, американцев - 110 человек, чеченцев - 169 человек, евреев - 101 человек. Всего школьники по национальному, этническому и расовому признаку сделали - 857 выборов. Это означает, что в среднем каждый школьник делал 2 и более выборов по названному признаку.

Взрослая выборка показала следующие результаты:

- респонденты до 40 лет со средним образованием сделали 308 выборов по этническому, национальному и расовому признаку, что составляет в среднем примерно по 1,5 выборов на одного респондента;

- респонденты до 40 лет с высшим образованием сделали 435 выборов, что в среднем соответствует 1 выбору на человека;

- респонденты после 40 лет со средним образованием сделали всего175 выборов или менее 1 выбора на человека;

- респонденты после 40 лет с высшим образованием - 216 выборов, что также составляет менее 1 выбора на человека.

Таким образом, более всего склонны отвергать иных как чуждых старшеклассники, за ними идут студенты и лица до 40 лет со средним образованием. Представители остальных возрастно-социальных групп проявляют значительно меньшую склонность к отвержению иных на основе национального, этнического или расового признаков. В целом по всем регионам примерно 30 % школьников и 20 % студентов отвергают людей на основе их принадлежности к какой-либо конфессиональной принадлежности, в то время как среди взрослого населения этот процент меньше и составляет в среднем около 10 %.

Как показали результаты, ниже всего обобщенное доверие выражено у студентов и школьников, а также у лиц после 40-летнего возраста со средним образованием, а затем у лиц до 40 лет также со средним образованием. Лица с высшим образованием, как молодые, так и те, кому за 40 лет склонны в большей мере проявлять доверие. При этом из взрослых слоев населения самый высокий уровень обобщенного доверия у лиц с высшим образованием после 40 лет.

Самый низкий уровень межличностного доверия наблюдается у школьников. Затем идет лица со средним образованием, причем показатели обеих возрастных выборок примерно совпадают. Примечательным является тот факт, что самый высокий уровень межличностного доверия обнаруживается у лиц с высшим образованием старше 40-летнего возраста, который на статистически значимом уровне выше, чем у всех остальных групп населения.

Самый низкий уровень общей толерантности проявился у лиц со средним образованием старше 40-летнего возраста и у школьников. Затем идут лица со средним образованием до 40 лет.

А самый высокий уровень общей толерантности у лиц с высшим образованием после 40-летнего возраста. Однако следует отметить, что для обеих выборок населения с высшим образованием характерен высокий уровень общей толерантности. Достаточно высокий уровень общей толерантности демонстрируют и студенты.

Уровень этнической толерантности также совпадает с уровнем образования населения. Как видно самый высокий уровень этнической толерантности (на статистически значимом уровне выше, чем у всех остальных групп населения), обнаруживается у взрослого населения, после 40 лет, имеющего высшее образование, затем по уровню выраженности этнической толерантности идут лица с высшим образованием до 40-летнего возраста.

Значительно более низкий уровень этнической толерантности, отличающийся, по степени выраженности на статистически значимом уровне от взрослой части населения с высшим образованием, обнаруживается у лиц со средним образованием, независимо от возраста.

В молодежной выборке этническая толерантность у студентов значимо выше, чем у школьников. При этом у студентов этническая толерантность выше, чем у обеих групп лиц со средним образованием. Однако самое примечательное, заключается в том, что самый низкий уровень этнической толерантности населения наблюдается у российских школьников. Причем, судя по размаху, данные, демонстрируемые школьниками, достаточно однородны во всех регионах страны, принявших участие в опросе.

Самый низкий уровень социальной толерантности обнаруживается у самой уязвленной, чувствующей себя неуверенно группы населения - у лиц после 40 лет со средним образованием. При этом уровень социальной толерантности этой группы населения значительно ниже, чем у остальных, принявших участие в опросе. Низкий уровень социальной толерантности проявляют также лица со средним образованием, но в возрасте до 40 лет. Видимо эту группу лиц отличает от предыдущей то, что у них в силу возраста еще сохраняется надежда на будущее.

Низкий уровень социальной толерантности обнаруживается также у школьников, хотя он все же несколько выше, чем у обеих возрастных групп со средним образованием.

При этом, самый высокий уровень социальной толерантности обнаруживается у студентов, а также у лиц, имеющих высшее образование.

Как известно, толерантность является социальным качеством личности, которое формируется на протяжении жизни и зависит от уровня образования и культуры. Толерантность как черта характера более всего свойственна лицам любого возраста с высшим образованием.

Самая низкая выраженность толерантности как черты характера у взрослой выборки обнаруживается у лиц со средним образованием, после 40-летнего возраста. Однако, самый низкий уровень выраженности толерантности как черты характера, имеет место у школьников.

Ксенофобные установки более всего выражены у населения, после 40-летнего возраста со средним образованием. Таким образом, поскольку эта категория населения чувствует себя самой ущемленной, неуверенной в завтрашнем дне, она, как следствие является самой озлобленной.

На втором месте по уровню выраженности ксенофобии во взрослой выборке находятся также лица со средним образованием, но до 40 лет. Примерно на том же уровне развития ксенофобных установок, что и группа до 40 лет со средним образованием, находятся школьники. Другими словами это означает, что у школьников уровень развития ксенофобных установок является достаточно высоким. А уже у студентов он выражен значительно меньше (на статистически значимом уровне). Здесь также видно, что среди взрослой выборки населения менее всего ксенофобные установки выражены у взрослого населения с высшим образованием, в особенности до 40-летнего возраста.

Самый высокий уровень развития ксенофобных установок по отношению к незнакомым людям имеет место у школьников, а самый низкий у лиц, вошедших в выборку после 40 лет с высшим образованием, которые, видимо, являются самой адаптированной к социуму группой.

Итак, проведенное исследование позволяет сделать некоторые обобщения. Во-первых, самой уязвимой и неуверенной частью общества являются люди, прочем, как до, так и после сорокалетнего возраста, не имеющие высшего образования. Таким образом, напрашивается вывод о том, что именно образование является важнейшим гарантом, позволяющим обществу иметь высокий уровень социального и межличностного доверия и толерантности. Самой толерантной частью общества при этом остаются люди, с высшим образованием старше 40-50 лет, получившие образование еще при социализме. Эти данные позволяют сделать вывод о том, что Российская Федерация имеет уникальный опыт строительства межнациональных и межэтнических отношений, который необходимо изучать и обобщать.

И, последнее, старшие школьники, выросшие в иных социокультурных условиях, имеют высокий уровень ксенофобии и низкий уровень социального и межличностного доверия, а также низкий уровень толерантности, особенно, по этническому и межконфессиональному признаку, о чем, собственно и свидетельствует распространившийся в последнее время в образовательной практике буллинг, связанный с жесткостью и агрессией. Последнее обобщение вызывает особую тревогу, которая связана с тем, что уже выросло поколение молодежи, имеющий высокий уровень ксенофобии по национальному и конфессиональному признакам, а также проявляющее низкий уровень толерантности по всем индексам. И, последнее, у данной молодежной группы, несмотря на все привычные возрастные особенности, связанные с тем, что старший школьный возраст - это возраст особой межличностной близости и интимности, низко развито межличностное доверие.

Литература

1. Асмолов, А. Г. Психология современности: вызовы неопределенности, сложности и разнообразия / А. Г. Асмолов // Психол. исследования. - 2015. - Т. 8. - № 40. - С. 1. - Режим доступа: http://psystudy.ru

2. Асмолов А. Г., Гусельцева М. С.Феноменология неадаптивной активности в культурно-исторической парадигме / А. Г. Асмолов, М. С. Гусельцева // Культурно-историческая психология. - 2008. - № 1. - С. 37-45.

3. Ахиезер А. С. Как «открыть» закрытое общество. M.: Магистр, 1997. C.15.

4. Бек У. Общество риска: На пути к другому модерну / Пер. с нем. В. Сидельника, Н. Федоровой. M.: Прогресс-Традиция, 2000. С. 189.

5. Белинская Е. П. Конструирование идентификационных структур личности в ситуации неопределенности // Трансформация идентификационных структур в современной России / Под ред. Т.Г. Стефаненко. Серия Научные доклады. - М.: МОНФ, 2001. - Вып. 130. - С. 30-54.

6. Дейнека О. С., Максименко А. А.Проявления идентичности молодежи на экономическом поле социального пространства // Кризис идентичности и проблемы становления гражданского общества. Ярославль, 2003. С. 166-171.

7. Иванченко Г.В. Принцип необходимого разнообразия в культуре и искусстве. Таганрог, 1999.

8. Лукьянов, О.В. Самоидентичность как условие устойчивости человека в меняющемся мире: дис. … д-ра. психол. наук: 19.00.01. Томск, 2009.

9. Манойлова М.А. // Россия: Поликультурное образование - решение проблемы национальной нетерпимости и разобщенности. Фергана. 2007.

10. Назаретян А.П. «Столкновение цивилизаций» и «Конец истории» // Общественные науки и современность. - 1994, №6

11. Назаретян А.П. Архетип восставшего покойника как фактор социальной самоорганизации // Вопросы философии, 2002, № 11, С.83

12. Пантин В.И. Проблемы идентичности и российская модернизация / В.И. Пантин, И.С. Семененко // «Поиск национально-цивилизационной идентичности и концепт «особого пути» в российском массовом сознании». - М., ИМЭМО РАН, 2004. - С. 46-49.

13. Смакотина Н. Основы социологии нестабильности и риска. Философский, социологический и социально-психологический аспекты КДУ, 2009

14. Солдатова Г.У., Филилеева Е.В. Толерантность, социальное доверие и ксенофобия: определяющие факторы и группы риска. Тетради Международного университета в Москве № 6, 2006. С.154-176

15. Сухарев А.В., Бухарева С.Л. Особенности этнической идентичности подростков в этнически ориентированных учебных центрах.// Вопросы психологии 2005, №6 С.82-90

16. Федотова Г.В. Факторы ценностных изменений на Западе и в России// вопрос. философии, 2005, № 11. С.19-20

17. Штомпка, П. Культурная травма в посткоммунистическом обществе / П. Штомпка // Социол исслед. 2001а. № 2. С. 3-12.

18. Яницкий О.Н. Является ли постсоветское общество обществом риска. (конспект лекций) http://www.sociology.ru/centr/2000ianic.html

19. Ясин Е.Г. Предисловие к книге Амартии Сена «Развитие как свобода». М.Новоеизд-во, 2004.

20. Inglehart, R. Culture Shift in Advanced Industrial Society / R. Inglehart. - N.Y.: Princeton Univ. Press, 1990.

21. Porter M.E. Attitudes, Values, Beliefs, and the Microeconomics of Prosperity // L.E. Harrison, S.P.Huntington (ed). Culture matters: how values shape human progress. N.Y.BasicBooks, 2000.P.16.

22. Schmidt, U., Interkulturelle Kommunikation und interkulturelles Lernen. In: Jahrbuch “Pдdagogik: Dritte Welt”. Kulturelle Identitдt und Universalitдt. Frankfurt a.M. 1987.

Размещено на Allbest.ru