Бытие человека в рамках любой культуры предполагает необходимость постоянной рефлексии, а также определенных усилий по освоению и преобразованию социального пространства. Такая работа связана с формированием картины мира и адекватного культурной парадигме мировоззрения как активной формы отношения индивида к миру. В мировоззренческой позиции личность проявляет свою индивидуальность, равно как и солидарность с коллективными представлениями о реальности. Потому воспитательный процесс во все поколения человеческой истории включал в себя довольно мощный блок приобщения подрастающего поколения к ценностям, знакам и смыслам культуры предков и только потом подразумевал формирование творческого отношения к реальности. Такой подход обуславливал сохранение вектора социокультурной идентификации индивида как в творческой активности, так и в период жизненных испытаний, наделял человека психологической устойчивостью к стрессовым ситуациям, формируя ощущение стабильности, определенности, защищенности многовековым опытом предшествующих поколений. Важным аспектом данного подхода являлось непосредственное воздействие на бессознательное человека через систему практик табуирования, ритуализирования повседневной жизни, фетишизации объектов, ритуалов инициации и других механизмов, свойственных традиционному обществу.

Приобщение к культурным кодам осуществлялось не только через поведенческие акты, но и через формирование компетентности в области духовной составляющей культуры. Носителями такой информации были сакральные знания, которые молодежь получала через мифы, сказки, предания и другие формы трансляции архетипов. Именно эти знания наделяли жизнь человека особым смыслом и формировали его сознание как сознание носителя определенной культуры. Вопросы изучения архетипических оснований культуры, значимости архетипов в ее генезисе затрагивались многими учеными, среди которых наиболее яркими представителями являются К. Юнг, Е.М. Мелетинский, М. Элиаде, Дж. Кемпбелл, К. Леви-Стросс, В. Пропп, Дж. Холлис, М. Вудман, М.Л. Фон-Франц, С.Ю. Поройков, А.В. Семушкин, С.А. Нижников. В работах этих авторов отмечается уникальная роль мифологии как генетического начала всех форм рационального знания современности. Не вызывает сомнения тот факт, что человек нашей эпохи, ориентированный, прежде всего, на научное объяснение реальности, попадая в ситуации, связанные с невозможностью планирования развития событий, потеряв контроль над ситуацией, довольно быстро обращается к архаичным способам взаимодействия с реальностью. Именно этим объясняется лавинообразное увеличение количества экстрасенсов, медиумов и гадалок в кризисные моменты человеческой истории, иллюстрацией к которым может служить недавнее перестроечное время нашей страны. Такое явление вполне объяснимо, поскольку в активно меняющихся условиях трансформируется и система ценностных оснований культуры, что приводит к повышению уровня тревожности населения. Вера в сверхъестественное, в наличие Абсолюта, одной из важнейших черт которого является вечность, а, следовательно, и постоянство законов, им установленных, дает человеку спасительную защиту от страха перед смертью, реальностью, снимает чувство вины за нарушение ставших неактуальными в новых условиях нравственных норм. Для России подобная ломка стереотипов была наиболее травматична, поскольку культурная парадигма советского государства предполагала атеистическое отношение к миру. Следует заметить при этом, что культ вождя в Советском Союзе носил ярко выраженные черты религиозного поклонения, а образ генерального секретаря ЦК КПСС наделялся архетипическими чертами Великого предка, героя, создателя и защитника культурных благ.

Таким образом, утратив идею сакральности установившегося миропорядка, гражданин перестроечной России потерял не только уверенность в завтрашнем дне и своей физической безопасности. Было разрушено основание психологического благополучия, и на освободившемся мировоззренческом пространстве стали развиваться деструктивные религиозные и мистические культы и идеологии.

Сегодня российская ментальность находится в процессе становления: по-новому осмысливаются исторические факты прошлого, кардинальным образом меняется воспитательная парадигма, вводятся инновационные технологии в школьной педагогике, активно развивается социальное образование. Тем не менее, говорить о стабильной картине мира и социальной защищенности подрастающего поколения пока рано. А потому ребенок, попавший в трудную жизненную ситуацию, которая требует от него определенной активности по ее преодолению, не имея фундамента культурных традиций и устойчивых стереотипов, может переживать этот период менее эффективно, порождая в своем сознании болезненные формы мировосприятия.

В свете вышеописанной проблематики представляется обоснованным проявление более пристального внимания к методу сказкотерапии (сущность которого состоит в актуализации образов бессознательного) в работе с детьми и подростками, попавшими в трудную жизненную ситуацию.

Сказкотерапия как метод психологического воздействия рассматривается сегодня многими авторами, среди которых можно выделить работы Т.Д. Зинкевич-Евстигнеевой, Е.В. Чех, И.В. Вачкова, Н.А. Сакович, А.В. Гнездилова, Д.Ю. Соколова. Авторы глубоко и детально рассматривают специфику метода и саму сказку как универсальный инструмент диагностики и терапии.

Достаточно полно проработана методика анализа сказок в работах Д.Ю. Соколова. Так, ученый выделяет несколько уровней анализа сказочных сюжетов [10]:

Актуальный анализ. Предполагает изучение ситуации, в которой находится автор сказки, через сопоставление сюжетной линии сказочного повествования и наиболее эмоционально заряженной жизненной ситуации, в которой оказался клиент.

Статусный анализ. Направлен на изучение места, которое занимает автор сказки в групповой иерархии.

Анализ стиля поведения. Автор, как правило, в результате сочинения сказки, приписывает главному герою именно тот стиль поведения, который сам транслирует в подобных ситуациях.

Анализ базового мифа. Сводится к поиску мифологического аналога сюжетной линии. Речь идет об архетипических сюжетах, которые раскрывают проблему клиента, прежде всего, как процесс индивидуации.

Анализ ситуации анализа. Предполагает наблюдение самой ситуации, в рамках которой разворачиваются написание и анализ сказки.

"Исторический анализ". Изучение фактов соответствия жизненного сценария клиента сценарию сказки.

Семейный анализ. Направлен на рассмотрение особенностей первичной семьи, из которой происходит автор.

Анализ архетипической символики. Анализируются дополнительные детали сказки, назначение которых заключается в обосновании сюжетной линии. Такие подробности могут пролить свет на природу мотивов клиента.

Анализ жанра (героика, трагедия, плутовство). Жанрам, как правило, соответствуют стили поведения автора.

В своей практической деятельности Д.Ю. Соколов выделяет основные архетипы, которые наиболее актуальны для различных возрастных групп:

Детский возраст - "вечный дитя", "голодный дух", "трикстер", "зависимый ребенок", "божественное дитя".

Подросток - "Принц и принцесса", "Герой", "Спящая красавица".

Взрослый - "Король и королева", "Темная мать", "Колдунья", "Нормальчик".

Старец - "Сенекс", "Даос".

Идея коллективного бессознательного, на которую опирается ученый, в юнгинианской трактовке предполагает наличие общих, универсальных для всего человечества схем развития и построения сюжетных линий мотива индивидуации. С этой точки зрения психологическая помощь с применением сказкотерапии представителям различных культур не обязательно должна учитывать специфику национального мировосприятия.

И действительно, в мифах и сказках народов мира очень легко отметить параллели и сходства как в разворачивании сюжетов, так и в реализации главных действующих персонажей. Этот факт используют многие психологи юнгинианского направления, апеллируя к античной греческой традиции в анализе архетипических сюжетов. Тем не менее, сказочные, мифологические и былинные сюжеты изобилуют национальной спецификой понимания того или иного архетипического образа. Для примера проведем краткий культурологический анализ архетипических образов героя и трикстера относительно российской и европейской традиций.

Образ героя - ядро любого мифологического, сказочного, эпического повествования. Как правило, он выписывается подробнее, четче, чем все остальные, поскольку является спасителем, устроителем, искупительной жертвой, со-творцом мира (в некоторых случаях). Ценность его безусловна, и, можно предположить, что этот важнейший образ имеет довольно сходные черты во многих культурах. Для сравнения выберем европейский героический эпос ("Песнь о нибелунгах", "Песнь о Роланде", "Ивэйн, или Рыцарь со львом") и русский былинный эпос, а также материал сказок из сборника Афанасьева.

Очертим ряд сходных признаков, проистекающих из функциональной значимости этого образа:

Герой - это создатель и защитник культурных благ.

Герой обладает гипертрофированными качествами, которые делают его непобедимым (сила, смелость, ум, вера, любовь к Родине, расположение высших сил, благочестие).

Герой далек от меркантильности. Он всегда жертвует собой ради блага ближнего.

Жизненный цикл героя во всех мифологических системах приблизительно одинаков. Он состоит из чудесного рождения (оторванность от социума), запрета и его нарушения, изгнания (бегства), испытания мужественности, стойкости, обретения волшебного средства или волшебного помощника (на ранних этапах развития человеческого общества - обретения волшебных сил, магических знаний), борьбы со змеем (чудовищем), женитьбы на царевне (предварительные испытания), временной победы ложного героя и узнавания истинного, преображения и воцарения героя.

Сопоставим базовые характеристики реализации героических образов [8].

Таблица 1. Сравнительные характеристики архетипических образов героев

Итак, герой европейской традиции - это, прежде всего, воин, который в сражении демонстрирует свою воинскую доблесть и готов поступиться жизнью ради славы. Именно эту ситуацию мы наблюдаем в разворачивании сюжета о Роланде. Своими действиями, цель которых состояла не только в защите вверенной ему территории, но и в достижении славы, герой французского эпоса поставил под угрозу независимость страны, и при этом "Роланд скончался, он в раю теперь" [12]. Иную тенденцию мы замечаем в "Слове о полку Игореве" [11].

Мотивы Игоря сродни мотивам Роланда: "Русичи широкие поля червлеными щитами перегородили, себе ища чести, а князю славы". Желая получить личную славу, Игорь отправился в поход на половцев, и тем самым Игорь и Всеволод "зло пробудили, которое усыпил было грозою отец их Святослав грозный великий Киевский". Даже при условии, что Игорь "отвагою закалил себя, заострил сердце свое мужеством и, исполнившись ратного духа, навел свои храбрые полки на землю Половецкую за землю Русскую", мы видим, что подобное поведение, направленное на стяжание славы, всегда ведет к поражению. Только война оборонительная делает человека настоящим героем, в прочих случаях приходится спасаться бегством, поскольку нарушены основные принципы этических представлений о добре и зле. Только совместные усилия приносят победу и процветание: "Война князей против поганых пришла к концу, ибо сказал брат брату: “Это мое, и то мое же”. И стали князья про малое “это великое" говорить, а сами на себя крамолу ковать. А поганые со всех сторон приходят с победами на землю Русскую".

Диалектически образу героя противостоит образ трикстера. В этой архетипической паре реализованы древнейшие представления человека, связанные с возникновением тех или иных явлений и культурных благ. Герой-созидатель проявляется тогда, когда разрушительная деятельность трикстера создает к тому предпосылки. Антигерой - лжец, клеветник, предатель и шутник. Он изменяет реальность как на физическом, так и на ментальном уровне, сея хаос неопределенности, отказа от духовных, а, значит, и культурных ценностей. Следует заметить, что некоторые черты трикстера могут иногда проявляться и в архетипическом образе героя, когда мы наблюдаем необходимость обмануть ради достижения высших целей, или, например, возможна реализация разрушительных тенденций в качестве акта протеста против нарушения кем-либо "правды" как закона бытия, обуславливающего гармонию мира.

Трикстер может проявляться как отдельный персонаж сказания, так и в качестве субличности героя. В русской эпической традиции воплощениями антигероев являются Идолище, Соловей-разбойник, Калин-царь. Все эти образы характеризуются большой физической силой (что в метафорическом плане отражает внешнюю угрозу самостоятельности и независимости России), хитростью, большим богатством и многочисленным войском.

Трикстер как составляющая личности героя реализуется через такие поведенческие акты как бунт Ильи Муромца против князя Владимира. В этом случае Илья срывает золотые маковки с церквей, таким образом посягая на духовное начало культуры, трикстером в некотором смысле является Святогор-богатырь, которого отказывается носить Земля-матушка, а в некоторых былинах ("Святогор и тяга земная") наказывает его смертью за гордыню и стремление изменить порядок вещей, черты трикстера обнаруживает (чаще, чем любой другой героический персонаж) Алеша Попович (бабий пересмешник).

Для архетипического образа антигероя в рамках русского культурного архетипа характерно наличие следующих черт:

Агрессивное деструктивное поведение.

Гордыня как мотив к деятельности.

Пренебрежение интересами государства в угоду собственному самолюбию.

Оторванность от мира природы, противопоставление ей как Земле-матушке.

Таким образом, некоторые характеристики, присущие архетипическому образу героя европейской традиции, соответствуют, скорее, характеристикам трикстера в контексте русской традиции.

В связи с вышеописанным следует отметить необходимость учета, при проведении сеанса сказкотерапии, специфики национальных особенностей клиентов. Так, работая с клиентом подросткового возраста, для которого наиболее актуален героический мотив, необходимо в рамках нашей культурной традиции делать акцент на соответствующие именно герою, а не трикстеру, поведение и мотивацию деятельности. Касаясь гендерных стереотипов, следует отметить тот факт, что героинь, подобных Золушке или Спящей Красавице, в нашей фольклорной традиции вообще не было, и потому формировать у девушек подобные психологические ожидания относительно своей гендерной роли в социуме было бы некорректно.

Итак, психосоциальная работа с детьми и подростками, находящимися в трудной жизненной ситуации, имеет на сегодняшний день важное значение. В рамках решения этой задачи используются различные методики психологической и социальной помощи, общая цель которых состоит в безболезненном вхождении подростка в мир взрослых отношений, сопряженных с ответственностью и необходимостью самостоятельного планирования своего жизненного пути, формирования жизненной стратегии, построения адекватного реальности образа-смысла мира. При этом особое место в решении указанных задач занимают культурологические технологии социальной работы, т.е. ориентированные на усвоение общечеловеческих культурных норм, а также формирование мироощущения и миропонимания на основе традиционных для данной культурной парадигмы ценностей.

Сказочные сюжеты и персонажи имеют глубокое архетипическое основание, и потому метод сказкотерапии позволяет наиболее полно и экологично реализовать творческий потенциал личности.

Список литературы