Размещено на http://www.allbest.ru/

Психология эмоций

Исследование влияния “информационного” и “энергетического” аспектов деятельности на эмоции

Горбатков А.А.

Содержанием работы является попытка эмпирической верификации ранее разработанных автором “информационной” и “энергетической” моделей деятельностной динамики эмоций. В зоне, касающейся модальной популяции “обычных” людей, функционирующих в “обычных” условиях, модели характеризуются противоположностью динамики баланса позитивных и негативных эмоций, а также их интегральной величины (эмоциональной активации), что объясняется разным соотношением одновершинных кривых позитивных и негативных эмоций, противоположных по характеру асимметричности. Предположения, следующие из этих моделей, проверялись в соотнесении с моделями двух типов: моделями с немонотонными одновершинными кривыми позитивных и негативных аффективных образований и моделями с немонотонной одновершинной кривой их баланса. Участники эксперимента выполняли мыслительную деятельность, по окончании которой оценивали эмоции, как они переживались ими в процессе решения заданий. В качестве независимых переменных оценивались информационный (умения) и энергетический (трудностьутомительность) аспекты деятельности. В рамках дополнительной задачи исследования (проверка эффективностной модели) использовались переменные результативности и эффективности деятельности. Результаты обработки полученных данных в значительной степени подтвердили гипотезы исследования, поставив при этом ряд вопросов на будущее.

Ключевые слова: эмоции; информационный, энергетический и эффективностный аспекты деятельности.

Здравый смысл говорит о том, что способствующие успешной деятельности знания, умения, навыки, способности (“информационные” переменные) должны улучшать эмоциональное состояние человека, разного же рода затраты, “расходы”, требующиеся для её выполнения (“энергетические” переменные), должны влиять на эмоции отрицательно. И эти зависимости действительно имеют место, находя своё подтверждение в научной эмпирике, например, в данных о повышающем эмоциональный статус влиянии интеллекта, образования [2] или профессиональной компетентности [27] и снижающем этот статус влиянии утомления [35, 41] или антиципируемых усилий [33]. Однако, обращение к некоторым “нелинейным” представлениям позволяет прийти к предположению о том, что указанные “тривиальные” линейные зависимости представляют собой лишь общие тенденции, за которыми кроются менее очевидные, нелинейные (немонотонные) по своей природе связи. Это предположение следует, например, из ряда известных моделей, которые нам представляются релевантными проблеме влияния “информационного” и “энергетического” аспектов деятельности на эмоции. Такого рода модели, вследствие центрального места в них измерения позитивно-негативного баланса (ПНБ) называют моделями предпочтения [18], или, вследствие вероятностного характера независимых переменных, относят к категории моделей выбора в условиях риска [10, 14]. Их можно подразделить на две группы. Первую группу (рис. 1) составляют модели с немонотонными одновершинными кривыми позитивных (П) и негативных (Н) аффективных образований (“двухколокольная” модель Дж. Аткинсона [15], некоторые аспекты концепции П.В. Симонова [12, 13] и др.). Во вторую группу (рис. 2) мы включаем модели с немонотонной одновершинной кривой ПНБ при монотонной однонаправленной динамике П и Н (модели Д. Берлайна [16], Ч.Д. Спилбергера и Л.М. Старра [39] и др.). Полагая реализованный в этих моделях подход и некоторые их детали весьма ценными для разработки указанной проблемы, мы, при этом, считаем их не вполне адекватными тем эмпирическим данным и теоретическим представлениям, которые на сегодня представляется возможным и необходимым учесть (более подробно об этом см. в [3, 4, 5]. Данное обстоятельство побудило нас к разработке собственных моделей влияния параметров деятельности на эмоции [3, 4, 5, 24], или, иначе говоря моделей деятельностной динамики эмоций (ДДЭ). Попытка эмпирической верификации этих моделей в “конфронтации” с вышеупомянутыми нелинейными моделями двух типов является содержанием настоящей работы.

5

Рис. 1. Модель с немонотонными кривыми позитивных и негативных эмоций (на основе [13, 15])

Рис. 2. Модель с немонотонной кривой позитивнонегативного баланса эмоций (на основе [16, 39]) Модели деятельностной динамики эмоций.

Согласно “информационной” (ин-) модели деятельностной динамики эмоций, по мере роста “информации” (знаний, умений и т.п.) в процессе освоения деятельности, как положительные, так и отрицательные эмоции, сначала растут, затем - после достижения максимума при некоторых промежуточных уровнях освоенности деятельности - падают, вследствие дальнейшего её совершенствования и автоматизации (рис. 2). При этом Н растут быстрее, чем П и перелом в их динамике наступает раньше. Падают же П быстрее, чем Н. В средней зоне независимой переменной имеют место разнонаправленные изменения П и Н. Динамика этих переменных детерминирует динамику их баланса (ПНБ = П-Н) и интегральной величины, или эмоциональной активации (ПНИ = П+Н). Имеющее место на начальных этапах освоения ситуации ухудшение (увеличение степени негативности) ПНБ сменяется его улучшением на средних этапах с наступающим далее новым его ухудшением (уменьшением степени позитивности). При этом ПНИ изменяется колоколообразно: сначала растёт, затем - после достижения максимума при среднем уровне освоенности деятельности - падает. “Энергетическая” (эн-) модель содержит “противоположные” кривые динамики П и Н по мере роста затрат энергии и, как следствие, обратную синусоиду динамики ПНБ в последовательности “улучшение - ухудшение - улучшение”, а также колоколообразную динамику ПНИ (рис. 3).

Рис. 3. “Информационная” модель деятельностной динамики эмоций (ин-модель) (на основе [5])

Как в информационной, так и в энергетической моделях важную роль играют модальные зоны активности (МЗА) - те части теоретически возможного полного континуума независимых переменных, которые касаются деятельностей, выполняемых большинством “обычных” людей, функционирующих в “нормальных” для них условиях (рис. 3 и 4). В идее зоны МЗА инмодели (ин-МЗА) находит своё выражение представление о том, что - наряду с самой общей тенденцией стремления к информированности (чем больше информации, тем лучше) - существует более “тонкая” картина зависимостей, согласно которой наибольшей привлекательностью для “модального” человека обладает уровень информации несколько выше среднего (позиция на шкале информации между очень высоким и средним её уровнями). Процесс достижения этого уровня сопровождается имеющим мотивирующее значение улучшением ПНБ, что обусловлено ростом П и падением Н (разнонаправленная динамика); при дальнейшем же росте уровня информации наряду с Н начинают падать и П, причём более быстро, чем Н (асимметричная однонаправленная динамика), что обусловливает имеющее демотивирующее значение ухудшение ПНБ, побуждая субъекта искать возможности перехода к деятельности более высокого уровня. В рамках деятельности нового уровня (на которую постепенно переходит эмоциональная доминанта) он далее совершенствует старую деятельность, становящуюся всё более инструментальной по отношению к новой (и всё менее эмоциогенной). В идее зоны МЗА эн-модели (эн-МЗА) находит своё выражение представление о существовании - наряду с самой общей тенденцией минимизации затрат (чем меньше затрат, тем лучше) - более “тонкой” картины зависимостей, функциональная задача которой обеспечить повышенную эмоциональную ценность в меру активного действия (умеренные затраты энергии) в сравнении с бездействием (состоянием экономичным, но лишающим субъекта возможности удовлетворения актуальных потребностей) и слишком энергичным действием (потери, превышающие приобретения и уменьшающие возможность удовлетворения других потребностей). Достигается это позитивно-асимметричным ростом П и Н, обеспечивающим улучшение ПНБ по мере роста затрат до некоторого умеренного их уровня и ростом Н при падении П, обусловливающими ухудшение ПНБ по мере дальнейшего роста затрат.

Рис. 4. “Энергетическая” модель деятельностной динамики эмоций (эн-модель) (на основе [5])

Вербальная характеристика гипотетических кривых деятельностной динамики эмоций в МЗА ин- и эн- моделей представлена в таб. 1. Формулируя эти гипотезы, мы, в отличие от того, что имело место при изучении “естественной” деятельности школьников [Горбатков, 2003], имеем в виду несколько расширенную МЗА (на рис. 3 и 4 расширение обозначено пунктирной линией), поскольку обсуждаемый ниже эмпирический материал получен при использовании “естественно-экспериментальной” деятельности более высокого уровня трудности, а значит затрагивающей не только МЗА, но и, предположительно, большую часть участков 2-3 ин-модели и 3-4 эн-модели. Поэтому гипотетические кривые положительных эмоций представлены не как колоколообразные, а как кривые одновершинные с относительно слабой линейной тенденцией роста или падения. Говоря “относительно слабой”, мы имеем в виду, что в этом случае линейная тенденция должна быть более слабой, чем в случае кривых ПНБ, где и относительная длина доминирующего плеча, и его наклон имеют бульшую величину. Скорректированы также гипотетические кривые ПНИ, у которых, вследствие расширения МЗА, увеличилась длина более короткого плеча, а значит ослабилась линейная тенденция.

Таблица 1 Гипотетические кривые деятельностной динамики эмоций в расширенных модальных зонах активности “информационной” и “энергетической” моделей

Основная задача настоящей работы - проверка указанных гипотез. Дополнительным аспектом работы является дальнейшая верификация эффективностной модели, которая также входит в “семейство” моделей ДДЭ, и которая касается зависимости эмоций от эффективности деятельности, понимаемой, как её результат минус энергозатраты на его получение [3, 4, 24]. В обнаруженных нами литературных данных (см. [3, 4, 6, 7]) разные аспекты эффективностной модели (она содержит кривые того же типа, что и ин-модель) находят значительную поддержку. Например, результаты одного масштабного кросскультурного исследования, охватившего 40 стран (см. [21]), говорят о том, что, картина динамики четырёх измерений эмоций по мере роста среднего уровня покупательной способности людей (один из показателей успешности их жизнедеятельности) характеризуется значительным соответствием кривым этой модели в области МЗА [6]. Собственную верификацию эффективностной модели мы начали в работе, выполненной на выборке школьников. Полученные кривые влияния успешности учебной деятельности на эмоции надежды-оптимизма и безнадёжности-пессимизма (а также их баланса и интегральной величины) в большинстве случаев также удовлетворительно согласуются с гипотетическими кривыми [Горбатков, 2003]. В настоящей работе мы пользуемся случаем продолжить верификацию данной модели.

Измерение независимых переменных. Участники эксперимента, студенты, выполняли мыслительную деятельность, материалом для которой послужил набор из 15 заданий, представляющий собой субтест “Новые слова” интеллектуального теста APIS-Z [32]. Каждое задание состоит в поиске имеющего определённое количество букв слова, которое с каждым из трёх предъявленных составило бы новое слово. Останавливая свой выбор на заданиях, взятых из интеллектуального теста, мы, наряду с их метрическими достоинствами, учитывали следующее. Если индивидуальные и социальные процессы организации жизни и регуляции “естественных” деятельностей приводят к тому, что большинство людей в условиях функционирования, которые они более или менее свободно выбирают и признают для себя нормальными, имеют преимущественно позитивный баланс успехов и неудач (см. [Горбатков, 2003]), то применяя указанные задания мы стремились создать условия, при которых появилась бы возможность исследования того, что “делается” не только в МЗА, но, предположительно, и на большей части отрезков 2-3 ин-модели и 3-4 эн-модели, характеризующихся негативным балансом результатов деятельности. Работа с тестом осуществлялась на семинарсколабораторных занятиях в рамках двойной задачи: ознакомление с методами психологических исследований и самодиагностика общежизненно и профессионально важных сторон интеллекта. Иначе говоря, выполняемая в рамках исследования деятельность была “вписана” в ход натуральных для роли студента форм активности и обеспечена, как нам кажется, достаточно естественной для него мотивацией.

Для измерения информационной и энергетической переменных применялись 5-балльные самооценочные шкалы. В качестве меры информационной переменной была взята самооценка релевантных данной деятельности умений (утверждение “мои умения оказались …” с использованием континуума оценки от “очень слабыми” до “очень хорошими”). Энергетическая переменная репрезентирована показателем субъективного ощущения трудности-утомительности деятельности - интегральной оценкой, полученной на основе усреднения показателей трудности (утверждение “большая часть заданий была …” с использованием континуума оценки от “очень лёгкой” до “очень трудной”) и утомления (утверждение “моя усталость была …” с использованием континуума оценки от “очень малой” до “очень большой”). В качестве меры результата (уровня выполнения) деятельности мы использовали количество решенных в течение стандартного времени заданий. В качестве меры эффективности, понимаемой как полученный субъектом результат за вычетом затрат на его получение, была взята интегральная оценка по фактору (информативность 46,8%), включающему в себя оценку результата работы с тестом, а также оценки по шкалам трудности и утомительности (нагрузки составили, соответственно: 0,57, -0,78 и - 0,68).

Измерение зависимых переменных. Положительные и отрицательные эмоции измерялись с помощью методики, позиции которой составлены из предварённых общей шапкой ( “во время решения заданий теста я чувствовал себя …”) отдельных словприлагательных (например, “заинтересованным”, “огорчённым” и т.п.) со следующим форматом ответов: “решительно нет - скорее нет - скорее да - решительно да”. Методика включает в себя 6 групп прилагательных, обозначающих эмоции которые, как показал анализ проблемы, могут быть признаны основными, выделенными по критерию знака составляющими эмоциональной подсистемы деятельности (см., напр., [9, 14, 19, 20, 29, 38, 39]): интерес (4 позиции), надежда-оптимизм (2 позиции), радость-удовольствие (5 позиций), тревога-беспокойство (5 позиций), безнадёжностьпессимизм (2 позиции) и печаль-огорчение (5 позиций). Сразу по окончании работы испытуемых с тестом мы просили их оценить указанные эмоции так, как они переживались ими во взятом от начала до конца процессе выполнения заданий. Мы исходили из предположения, что такие оценки в известной степени моделируют имеющую место в реальных деятельностях эмоциональную жизнь человека, которая складывается из переживаний, отражающих все основные стороны процесса, потока жизненной активности в рамках профессии, семьи и т.д. Значения коэффициента надёжности альфа Кронбаха для подшкал П и Н в настоящем исследовании составили, соответственно, 0,84 и 0,92. Индексы П и Н рассчитывались как средние оценок положительных и отрицательных эмоций. Разность между индексами П и Н рассматривалась как показатель ПНБ, а сумма как показатель ПНИ. Корреляции между таким образом полученными аддитивными индексами и индексами, полученными с помощью факторного анализа, составили для П, Н, ПНБ и ПНИ, соответственно, 0,94, 0,97, 0,99 и 0,87, что свидетельствует в пользу удовлетворительной факторной валидности первых.

Работа с методиками осуществлялась в группах по 15-25 человек и имела анонимный характер. Испытуемые решали задания интеллектуального теста, после чего оценивали пережитые ими при этом эмоции, а также информационные и энергетические аспекты своей деятельности. Обещание дать информацию о результате решения задач выполнялось по окончании всех измерений , с тем чтобы избежать её искажающего влияния на работу с оценочными шкалами.

В исследовании участвовали студенты 1-го курса (n = 181) разных факультетов Свентокшиской академии (Польша) в возрасте 18-23 лет (M = 19,30; SD = 0,75), в том числе 160 женщин и 21 мужчин.

Гипотезы исследования мы проверяли с помощью регрессионного анализа - нелинейного (форма нелинейных кривых) и линейного (линейные тенденции динамики нелинейных кривых). Выбирая одно из ряда значимых для данной зависимости нелинейных уравнений (квадратических, кубических и др.), мы ориентировались как на величину характеризующих целую кривую коэффициентов нелинейной регрессии, так и (в случае сомнений) на параметры рассчитанных для отдельных участков континуума независимой переменной коэффициентов линейной регрессии, характеризующих монотонные части этой кривой.

Корреляция между информационным (умения) и энергетическим (трудность-утомительность) показателями составила r = -0,43 (p = 0,001), что соответствует теоретическому пониманию отношений между ними, как с точки зрения знака (трудностьутомительность деятельности, как результат отражающих недостаток информации затрат энергии на её выполнение), так и с точки зрения тесноты, позволяющей рассматривать их, как взаимосвязанные и в то же время относительно независимые одно от другого явления [17]. Обнаружена также прямая связь результата с умениями (r = 0,49 p = 0,001) и обратная его связь с трудностью-утомительностью (r = -0,19 p = 0,01), что, очевидно, нужно понимать следующим образом: по мере освоения деятельности и повышения уровня её выполнения растёт информация и падают затраты энергии. Правда, вторая зависимость оказалась слабой. Это мы склонны объяснять “столкновением” двух противоположных тенденций: тенденции негативной связи затрат энергии с результатом (по мере освоения деятельности, вследствие роста информации, растёт результат и могут падать затраты) и тенденции позитивной связи этих переменных ( в процессе выполнения деятельности может иметь место рост результата вследствие роста затрат). Одновременность этих процессов (освоение в выполнении и выполнение в освоении), вероятно, обусловливает упомянутое “столкновение”. Другой (но не альтернативной) причиной слабости обратной связи результата с энергией может быть замедление субъектом возможного вследствие роста информации снижения затрат энергии с целью ускорения роста результата. Однако это объяснение в нашем случае представляется сравнительно мало адекватным, если припомнить вышеприведённую достаточно тесную обратную корреляцию информации с энергией, и имело бы большее значение в случае не “квази-естественных”, а вполне естественных и при этом ведущих в структуре активности индивида деятельностей, на которые “не жалко” затрат. Что касается связи между основными зависимыми переменными, то П и Н достаточно “типично” (напр., [23]) коррелируют между собой (r = -0,48 p < 0,001).

А теперь о данных более тесно, связанных с основным содержанием моделей. Первый факт, который следует отметить - это значимый перевес П (2,46) над Н (2,12) (p < 0,01), т.е. положительный баланс (0,34) измеренных нами эмоций. Это сходно по знаку с получаемыми обычно в работах по субъективному благополучию результатами [22]. Не сходно, однако, по степени позитивности баланса. Так, в вышеупомянутом исследовании с участием жителей 40 стран (см. [21]) рассчитанные нами на основе имеющихся в источнике данных средние для П, Н и ПНБ составили, соответственно, 2,46, 1,18 и 1,28. В другом вышеупомянутом исследовании с участием школьников [Горбатков, 2003] средние для надежды-оптимизма, безнадёжности-пессимизма и их баланса составили, соответственно, 3,01, 1,97 и 1,04. Величина позитивности баланса в этих двух случаях весьма значима (p < 0,0001) и, как видим, является существенно более высокой, чем полученная в настоящей работе. Причина, вероятно, заключается в том, что сравниваемые выборки соответствуют не вполне совпадающим зонам оси Х: международная и ученическая выборки с их естественными деятельностями приблизительно отвечают МЗА, выборка же в настоящей работе с её “искусственноестественной” деятельностью повышенной трудности, как можно думать, соответствует “негативно-расширенной” МЗА.

Что касается самих кривых, то при использовании информационной и энергетической независимых переменных (рис. 5 и 6; таб. 2) картина эмпирических зависимостей приблизительно согласуется с соответствующими моделями применительно к исследуемым в настоящей работе зонам (расширенным ин-МЗА и энМЗА), как в аспекте формы составляющих их гипотетических кривых, так и в аспекте свойственных им линейных тенденций (рис. 3 и 4; таб.

информационный энергетический эмоция гипотетический

1).Размещено на http://www.allbest.ru/

релевантные деятельности умения

Рис. 5. Влияние “информационного” аспекта деятельности на эмоции

Размещено на http://www.allbest.ru/

трудность-утомительность деятельности

Рис. 6. Влияние “энергетического” аспекта деятельности на эмоции

восприятия рисунков мы не приводим на них линейные регрессии, характеризующие общие линейные тенденции динамики нелинейных кривых. О них можно судить по приведённым втаб. 2 параметрам уравнений.

Таблица 2.

Влияние аспектов деятельности на эмоции

Примечание: f_x - мат. функция; Лин - линейная функция; Куб - кубическая; R - стандартизированный коэффициент регрессии; df - степень свободы; F - тест F; p - статистическая значимость; b₀, b₁, b₂, b₃ - компоненты уравнения регрессии.

Соответствие полученных в работе кривых ин- и эн- моделям означает их несоответствие (по крайней мере, частичное) тем вышеупомянутым моделями двух типов, которые мы рассматривали с точки зрения их пригодности в качестве базы для разработки проблем ДДЭ и которые признали лишь частично адекватными известным на сегодня данным [3, 4, 5]. В чём же это несоответствие состоит? Что касается моделей с одновершинными кривыми П и Н (рис. 1), то такая одновершинность проявилась в эмпирических кривых только в случае П и не проявилась в случае Н. При этом, сходство эмпирических и теоретических кривых П по параметру одновершинности сопровождается их несходством по характеру линейной тенденции: в моделях указанного типа применительно к расширенной МЗА по мере роста информации теоретически ожидалась бы тенденция падения П, в то время как полученная нами эмпирическая кривая П демонстрирует тенденцию роста. Всё сказанное справедливо (в зеркальном отражении) также для энергетической независимой переменной. В моделях с одновершинной кривой ПНБ (рис. 2) кривая положительных эмоций является монотонной, тогда как полученные в работе кривые П являются немонотонными. Кроме того, эти кривые имеют противоположные линейные тенденции: в эмпирическом “энергетическом” случае имеет место тенденция падения, в моделях же обсуждаемого типа - тенденция роста; в “информационном” случае наблюдается обратное соотношение. Что касается кривых Н и ПНБ, то здесь противоречий моделей данного типа с нашей эмпирикой нет. Наряду с отмеченным, укажем также на то, что наши эмпирические кривые динамики П и Н включают в себя не только элементы однонаправленности, но и разнонаправленности, чего нет в моделях ни первого, ни второго типа, но есть в ин- и эн- моделях.

Использование двух других независимых переменных (эффективности и результативности деятельности), исследуемых здесь в качестве дополнительных, дало данные в пользу соответствия обнаруженных зависимостей эффективностной модели (она содержит кривые того же типа, что и ин-модель) [3, 4] и данным, полученным нами в её поддержку ранее [4] (см. рис. 7 и 8; таб. 2). Лишь только в одном случае не найдено значимой связи, а именно в случае зависимости ПНИ от результативности¹⁵.

эффективность деятельности

Рис. 7. Влияние эффективности деятельности на эмоции

имеет тенденцию падения (П = 5,18 - 0,65Х R = 0,41 F = 3,03 p < 0,1). Как видим, в этих случаях здравый смысл оказался несколько “слабее” теории.

¹⁵ Дело здесь, быть может, в следующем. Дополнительная проверка показала, что во всех входящих в наш список трёх позитивно-негативных парах эмоций эта зависимость значима и соответствует моделям, но довольно слаба (вероятно, как указано выше, прежде всего, вследствие расширения МЗА). Соединение находящихся на несколько разной высоте (имеющих разные средние) достаточно широких (вследствие слабости связей) корреляционных полей рассеяния ПНИ трёх разных пар эмоций могло сделать итоговое поле рассеяния настолько широким, что зависимость вообще исчезла (см. [37]).

результативность деятельности

Рис. 8. Влияние результативности деятельности на эмоции

Можно отметить следующие особенности полученных данных. Теснота зависимостей (как линейных, так и нелинейных) “умения-эмоции” практически идентична тесноте зависимостей “эффективность-эмоции” (таб. 2). Объяснить это, видимо, можно так. Если исходить из того, что выполнение деятельности обеспечивается, прежде всего, использованием информации и затратами энергии, а также понимать эффективность, как результат минус затраты на его получение, то легко прийти к предположению о подобии картин влияния информационной и эффективностной переменных на эмоции. Ведь, если при расчёте показателя эффективности из результата “изъять” энергозатраты, то, как следует из посылок, в “остатке” обнаружится, главным образом, то, что мы здесь называем информацией. Т.е. эффективностная и информационная переменные при таких условиях должны характеризоваться значительной близостью. Отсюда, сходство информационной и эффективностной моделей [5], а в нашей эмпирике - сходство соответствующих кривых (корреляция же между этими переменными составляет 0,56 p < 0,001). Другой заметный факт состоит в том, что зависимости “эффективностьэмоции” в большей степени соответствуют ин-модели, чем зависимости “результат-эмоции”. Это видно из сравнения кривых, а также характеризующих их коэффициентов регрессии (таб. 2), которые указывают на различие указанных зависимостей по тесноте, как в плане линейных, так и нелинейных их аспектов.

Причину мы видим в следующем. Исходя из того, что в энергоинформационном обеспечении результата обычных деятельностей, выполняемых в обычных условиях, ведущая роль принадлежит “информационному” фактору (доминирующий “вес” затрат не позволил бы человеку нормально удовлетворять свои потребности), можно предположить, что кривые “результат-эмоции”, полученные при исследовании таких деятельностей, будут похожи на кривые ин-модели и, как следует из вышесказанного, будут похожи также на кривые эффективностной модели. Это, очевидно, и нашло своё проявление в нашей эмпирике. Ведь деятельность, выполнявшаяся нашими испытуемыми, хотя и была более трудной, чем деятельности, обычно выполняемые студентами, всё же, судя по всему, не была настолько экстремальной по этому параметру, чтобы роль затрат энергии в её выполнении приобрела доминирующий характер. Кроме того, как было указано выше, мы старались, чтобы то, что делали участники эксперимента, ощущалось ими, как натуральный элемент их активности. Однако сходство с ин-моделью в случае зависимостей “результат-эмоции” даже в деятельностях с ведущей ролью информационных факторов должно быть меньшим, чем в случае зависимостей “эффективностьэмоции”, поскольку показатель результата с необходимостью несёт в себе хотя бы минимум затраченной “энергии”, тогда как показатель эффективности рассчитывается посредством полного элиминирования “энергии” из результата. Что же касается деятельностей с ведущей ролью энергетических факторов, т.е. деятельностей, результаты которых имеют “затратный”, а значит, “антиэффективностный” характер, то они должны были бы дать радикально иную картину. В этом случае только кривые “эффективность-эмоции”, как можно думать, остались бы похожими на ин-модель, кривые же “результат-эмоции” скорее напоминали бы эн-модель. Обращает на себя также внимание бульшая теснота полученной нами линейной корреляции “эффективность-ПНБ” в сравнении с теми, которые обычно получают при изучении связи между удовлетворённостью работой и уровнем её выполнения (из релевантных проблематике статьи областей исследований именно эта даёт наибольшее количество данных). Корреляции этих переменных в большинстве своём являются значимыми, но слабыми, составляя в среднем около 0,15 (см., напр., [3, 41]). У нас же эффективностная переменная коррелируют с ПНБ на уровне 0,49 (p < 0,001). Такое соотношение зависимостей (различия между ними значимы на уровне p < 0,001) в значительной степени, мы полагаем, может объясняться тем, что эффективностный аспект деятельности у нас как бы “свободен” от энерго-затратного аспекта, тогда как измеряемый без элиминирования этого аспекта уровень выполнения работы составляет с ним амбивалентное единство. На приемлемость такого объяснения указывает полученная в настоящей работе связь “результат-ПНБ”, которая составила 0,29 (p < 0,001), являясь значимо более слабой, чем вышеприведённая связь “эффективность-ПНБ (значимость различий p < 0,02).

На наш взгляд, проведённое исследование, позволяет сделать следующие выводы.

1. Полученные кривые соответствуют общему теоретическому представлению о характере зависимости эмоций от информационных и энергетических переменных, заложенному в тестируемых моделях применительно к несколько расширенной модальной зоне активности.

2. Положительный результат дала также осуществлённая в качестве дополнительной задачи проверка эффективностной модели.

3. Показано большее соответствие полученных в работе кривых “информационной” и “энергетической” моделям в сравнении с рассмотренными в контексте проблематики деятельностной динамики эмоций моделями предпочтения (выбора) двух типов, а именно моделями с одновершинными кривыми П и Н и моделями с одновершинной кривой ПНБ.

Среди задач на будущее, в качестве приоритетных мы считаем возможным и необходимым выделить следующие.

1. Верифицируя в настоящей работе информационную и энергетическую модели, мы рассматривали “прямое” влияние информационных и энергетических переменных на эмоции, т.е., можно сказать, реализовали несколько упрощённую схему исследования. Более полноценная схема, более полно отвечающая содержанию ин- и эн- моделей [5], должна включать в себя эти переменные не как независимые, а как промежуточные (модераторы); в качестве же независимой переменной должен выступать результат деятельности. Далее. В настоящей работе мы, фактически, рассматривали тот аспект связи между результатом деятельности и информационно-энергетическими переменными, который характеризует процесс освоения деятельности (взятый нами как бы в “поперечных срезах”). То, что в данном случае имеет место межиндивидная дифференциация главным образом по этому параметру, выражает факт прямой связи результата с наличной “информацией” (релевантные деятельности умения) и обратной его связи с затраченной “энергией” (трудностьутомительность деятельности). По мере освоения деятельности растёт первое и падает второе. В тени указанного (доминирующего в данном случае) “негативного” аспекта связи между результатом и энергетической переменной “скрывается” другой, “позитивный” её аспект, который характеризует процесс выполнения деятельности: чем больше затрачено энергии, тем выше результат. Требующее специальных методических усилий обращение к этой зависимости в контексте проблемы влияния обеспеченного доминирующим участием энергии результата на эмоции (в конфронтации с проблемой влияния обеспеченного доминирующим участием информации результата на эмоции) - задача дальнейших исследований.

2. На суть второй задачи наводит слабость связи ПНИ с информационными, энергетическими и эффективностными переменными, а также отсутствие связи этого показателя с результатом деятельности. Наряду с вышеуказанной причиной, эти данные могут объясняться дифференциальной динамикой эмоций, что (наряду с другими соображениями) указывает на необходимость выделения функционально разных типов П и Н и сравнительного исследования формы кривых их деятельностной динамики.

3. Следующая задача вытекает из того, что очередной причиной тех же данных о слабости связей ПНИ с деятельностными переменными могло быть “статистическое столкновение” определяемых характером общей направленности (мотивации) деятельности двух форм динамики эмоциональной активации - тенденции падения этой переменной по мере повышения результативности у лиц с одним типом мотивации и тенденции роста активации у лиц с другим типом (напр., [1, 14]), что пока ещё не учтено в наших моделях.

Всё это намечает пути дальнейших поисков. При этом представляется необходимым не только продолжать исследования в группах “обычных” людей, функционирующих в обычных условиях (“функциональное большинство”, соответствующее МЗА), но и расширять работу, распространяя её на популяции, более экстремальные по параметрам, связанным с эффективностью деятельности (“функциональные меньшинства”), чем та, которой мы занимались в настоящей статье.

Литература

1. Аптер М.Дж. Теория реверсивности и человеческая активность // Вопросы психологии. 1987. № 1. С. 162-169.

2. Аргайл М. Психология счастья. 2-е изд. СПб.: Питер. 2003.

3. Горбатков А.А. Успешность деятельности и эмоции. Эскиз модели // Мир психологии. 2002. № 4. C. 48-65.

4. Горбатков А.А. Модальная зона активности: к проблеме зависимости эмоций от успешности деятельности //

Психологический журнал. 2003. № 4 С. 78-92.

5. Горбатков А.А. “Информационная” и “энергетическая” модели влияния результатов деятельности на эмоции //

Психологический журнал. 2004. № 4. С. 41-55.

6. Горбатков А.А. Материальный и эмоциональный статус общества: к анализу кросскультурных данных // Социологические исследования. 2004. № 10. С. 99-105.

7. Горбатков А.А. Деятельностная динамика основных измерений эмоций: модель и литературные данные // Психология. Журнал ГУ ВШЭ. 2005. № 3 (в печати).

8. Додонов Б.И. Эмоция как ценность. М.: Политиздат. 1978.

9. Изард К. Психология эмоций. СПб.: Питер. 1999.

10. Канеман Д., Тверски А. Рациональный выбор, ценности и фреймы // Психологический журнал. 2003. № 4 С. 31-42.

11. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. 2-е изд. М.: Политиздат, 1977.

12. Симонов П.В. Что такое эмоция? М.: Наука. 1966.

13. Симонов П.В. Высшая нервная деятельность человека. Мотивационно-эмоциональные аспекты. М.: Наука. 1975.

14. Хекхаузен X. Мотивация и деятельность. 2-е изд., М.: Смысл. 2003.

Размещено на Allbest.ru