Размещено на http://www.allbest.ru/

38

38

Формирование совладающего поведения у детей

Михайлова Н.Ф., Смирнова А.В.

Аннотация

адаптивный поведение ребенок психотерапия

Формирование адаптивного поведения ребенка происходит под влиянием процессов семейного взаимодействия и детерминировано семейной структурой, родительским копинг-стилем, полоролевыми стереотипами воспитания, а также характером детско-родительских отношений. Ребенок не копирует паттерн копинг-поведения родителя, а вынужден адаптироваться к нему в зависимости от того, как реально выстраиваются его отношения с взрослым и какими он их «видит».

Ключевые слова: Копинг, копинг-поведение, копингстиль, детско-родительские отношения, структура семьи, полоролевой стереотип.

Копинг-стиль подобно индивидуальному жизненному стилю человека определяет устойчивый способ психической адаптации, влияющий как на социальное окружение, так и на характер межличностных отношений. Копинг-поведение позволяет ослабить воздействие стрессора, таким образом, выполняя защитную функцию. Способам психологического преодоления (копинг-стратегиям) ребенок «обучается», взаимодействуя с взрослыми и детьми в первую очередь в семье, а затем и в социуме. Каким образом ребенок усваивает тот или иной способ совладания и, какие факторы влияют на его выбор - является предметом научного интереса в последние годы. В ряде исследований было доказано, что копинг-стиль детерминирован возрастными, полоролевыми и семейными факторами [1,2, 4-6]. Были выявлены взаимосвязи между копинг-стилями родителей и детей [3].

Основными задачами данного исследования стали выявление факторов, влияющих на формирование паттерна копинг-поведения у детей, воспитывающихся в разных семейных контекстах, а также апробация и стандартизация переведенного нами теста ««Self-Report Coping Sсale» Скиннера. В сборе экспериментальных данных под руководством автора принимали участие О.Ю.Машталь.

В данном исследовании принимали участие 575 детей в возрасте от 7 до 11 лет из 12 школ и их родители (570 чел.) из 314 полных, 136 неполных, 56 смешанных, 28 многодетных и 27 расширенных семей. Подавляющее большинство детей можно отнести к условной норме, только 49 детей имели расстройства поведения (нарушенные отношения с взрослыми и сверстниками в школе и дома - побеги, воровство, бродяжничество, попрошайничество, жестокость и агрессия, конфронтация и оппозиционное поведение и пр., классифицируемые по МКБ-10 как F.91.3). В связи с этим при анализе они были выделены в отдельную группу.

В качестве методов исследования использовались: у детей опросники «Self-Report Coping Sale» Скиннера, «Schoolager`s Coping Strategies

Inventory» Райана, шкала тревожности CMAS, опросник ВРР - «Взаимодействие родитель-ребенок» (наша модификация для младших школьников), а у взрослых - взрослый вариант опросника ВРР и WOCQ Лазаруса.

В исследовании было установлено, что копингповедение детей, несмотря на то, что оно может быть ими индуцировано, тем не менее, не является точной копией родительского паттерна. Копинг-стиль зависел от субъективного восприятия ребенком характера детскородительских отношений, которые являются важным условием принятия или отвержения той или иной модели совладания либо «подстраивания» к ней. В какой степени копинг-стиль родителей определяет характер детскородительских отношений? Какое значение имеют полоролевые стереотипы в воспитании и, соответственно, в формировании копинг-поведения детей?

Данные проблемы являются актуальными в рамках исследования факторов и условий, влияющих на формирование копинг-стиля детей и подростков в связи с задачами психокоррекции и психотерапии.

Были обнаружены достоверные различия в стилях копинг-поведения и отношения к ребенку у матерей и отцов. Матери достоверно чаще, чем отцы использовали стратегии поиска социальной поддержки (при p=0,000), принятия ответственности (при p=0,016) и избегания (при p=0,002). Отцы были более требовательны к ребенку (при p=0,003) и чаще отмечали семейную конфронтацию в вопросах воспитания, чем матери. Тогда, как матери были более строгими (при p=0,002), отмечали большую эмоциональную близость (при p=0,000), принятие (при p=0,005) и сотрудничество с ребенком (при p=0,000), а также больше тревожились за него (p=0,000).

Данные различия были детерминированы главным образом ролевой структурой семьи и разделением функциональных позиций матери и отца в полной семье.

Копинг-поведение и стиль отношений с ребенком у матерей и отцов в семьях с разной структурой также существенно различался:

• Матери в полных семьях по сравнению с неполными семьями достоверно чаще использовали копинг-стратегии самоконтроля (при p=0,011) и реже положительную переоценку (при p=0,023), а также достоверно больше испытывали тревогу за ребенка (при p=0,026) и меньше проявляли воспитательную конфронтацию в семье (p=0,000);

• Матери в полных семьях демонстрировали достоверно больше принятие ребенка (p=0,01), последовательность в воспитании (p=0,009) и достоверно меньше контроль над ребенком (p=0,009) и воспитательную конфронтацию (p=0,019), чем из смешанных семей;

• Отцы в полных семьях в отличие от отчимов проявляли достоверно больше принятия ребенка (p=0,003) и тревогу за него (p=0,04);

• Матери в неполных семьях отмечали достоверно большую эмоциональную близость с ребенком (p=0,007), принятие его (p=0,019), последовательность в воспитании (p=0,008), чем в смешанной семье.

Восприятие отношения к себе отца также различалось у детей, воспитывающихся в семьях с разной структурой. В полной семье дети достоверно чаще отмечали согласие отца с ними, нежели в смешанной семье (p=0,019). Дети из смешанных семей достоверно чаще заявляли о строгости отца, нежели в неполной семье (p=0,029), что, естественно, поскольку не часто отцы после развода участвуют в воспитании своего ребенка. Однако дети из полных и неполных семей достоверно больше отмечали принятие их отцом, нежели в многодетных семьях (при p=0,007 и p= 0,048 соответственно).

Несомненно, структура семьи играет очень важную роль в жизни ребенка, влияя на формирование его личности и адаптационное поведение в том числе.

Дети из полных семей обладали более широким репертуаром копинг-стратегий, чем дети из неполных семей:

• Дети, воспитывающиеся в полной семье, достоверно чаще использовали стратегии решения проблемы (p=0,003), поиска социальной поддержки (p=0,000), дистанцирования (p=0,006) и интернализации (p=0,004), чем дети из неполных семей;

• Дети из полных семей достоверно чаще использовали стратегии решения проблемы - «что-нибудь меняю, чтобы получилось»(p=0,037) или «прошу прощения или говорю правду»(p=0,031), стратегии поиска социальной поддержки - «спрашиваю совета у кого-нибудь из моей семьи» (p=0,011) или «говорю с кем-нибудь»(p=0,003), а также стратегии дистанцирования и отвлечения - «стараюсь расслабиться, и оставаться спокойным»(p=0,016), «рисую, пишу или читаю чтонибудь» (p=0,000), «играю во что-нибудь» (p=0,015), «ем или пью» (p=0,031);

• Дети из неполных семей достоверно чаще использовали стратегию дистанцирования - «забываю все» (p=0,024) и реже стратегии экстернализации - «дразню кого-нибудь» (p=0,036) и интернализации - «думаю об этом» (p=0,011), нежели их сверстники в полных семьях.

Данные закономерности подтвердились при сравнении неполных и смешанных семей. Дети, воспитывающиеся в смешанной семье, также обладают более широким репертуаром копинг-поведения, нежели дети из неполных семей:

• Дети, воспитывающиеся в смешанной семье, достоверно чаще используют стратегии решения проблемы (p=0,001), поиска социальной поддержки (p=0,018), дистанцирования (p=0,022) и интернализации (p=0,010) по сравнению с детьми из неполных семей;

• Дети из смешанных семей достоверно чаще применяли стратегии отвлечения и дистанцирования - «стараюсь забыть»(p=0,002), «рисую, пишу, читаю что-нибудь» (p=0,000), «играю во что-нибудь» (p=0,003), «говорю с кем-нибудь»(p=0,04), «остаюсь сам по себе, один» (p=0,004);

• Дети из смешанных семей в отличие от детей из неполной семьи достоверно чаще использовали экстрапунитивно направленный копинг - замещение - «делаю что-то подобное» (p=0,003) и достоверно реже интропунитивный - «жалею себя» (p=0,048).

Ребенок из полной семьи в большей степени, чем из смешанной семьи был ориентирован на поиск социальной поддержки - чаще «получал помощь от друга» (p=0,035) и «спрашивал совета у кого-нибудь из своей семьи (p=0,047). Дети же из смешанных семей по сравнению с детьми из полных семей достоверно чаще выбирали стратегии отвлечения и дистанцирования - «рисую, пишу, читаю» (p=0,014), «стараюсь забыть» (p=0,013) и использовали способы замещения - «делаю кому-то что-то подобное» (p=0,013).

Можно сказать, что дети из полных семей по сравнению с детьми, живущими с отчимом в смешанной семье, были в большей степени зависимы от поддержки окружающих и в меньшей степени использовали неадекватные стратегии отвлечения, дистанцирования и замещения (т.е. эмоционально-фокусированный копинг).

Дети из многодетных семей также отличались от своих сверстников. Они в большей степени были нацелены на решение проблемы - « думали о том, что будут делать или говорить», чем их сверстники из полных и неполных семей (при p=0,022 и p=0,015 соответственно).

Дети из многодетных семей по сравнению со своими сверстниками из полных и смешанных семей реже использовали копинг, направленный на поиск социальной поддержки (при p=0,006 и p=0,032 соответственно). Они в отличие от своих сверстников из полной семьи достоверно реже «рассказывали другу или кому-то из своей семьи о том, что случилось» (p=0,021), «получали помощь от друга» (p=0,041), и чаще «делали что-то подобное»(p=0,029) (т.е. старались «отыграться» на ком-то).

Дети, воспитывающиеся в многодетной семье, отличались от всех остальных тем, что реже выбирали такую стратегию эмоциональной поддержки, как «обнимаю или прижимаю к себе кого-то близкого, любимую игрушку или глажу животное» (при p=0,001, p=0,002, p=0,008). По сравнению с детьми из полных и смешанных семей, они достоверно реже использовали стратегии отвлечения - «бегаю или хожу пешком» (p=0,008 и p=0,012 соответственно), «играю во что-нибудь»(p=0,012), «рисую, пишу или читаю что-нибудь»(p=0,048). Это объясняется тем, что в многодетных семьях у всех существуют проблемы с личным пространством и, кроме того, им рано приходится взрослеть - быстрее идет социализация. Возможно, поэтому они реже по сравнению с детьми из смешанных и полных семей используют стратегии интернализации и дистанцирования - «думаю об этом» (p=0,001), «стараюсь забыть» (p=0,001 и p=0,05 соответственно.).

Таким образом, можно заключить, что специфика выбора ребенком копинг-стратегий обуславливается также условиями жизни и системой отношений в семье, которые заданы ее структурой. Дети из семей с двумя родителями оказались наиболее копинг-компетентными по сравнению с детьми из неполных семей. При этом копинг детей из многодетных семей был менее инфантильным и более социально зрелым, чем у сверстников, которые оказались в большей степени ориентированы на поиск социальной поддержки либо на эмоционально-фокусированный копинг.

В худшем положении оказались дети из неполных семей. Структура семьи с единственным родителем, когда вся власть в семье сконцентрирована в одних руках, не способствует разнообразию выбора способов совладания, которые ребенок может «себе позволить» в этих условиях. Поэтому они вынуждены в большей степени использовать стратегии, направленные на восстановление душевного, эмоционального равновесия, а не на решение проблемы.

Копинг-стиль родителей и характер отношений с ребенком был обусловлен полоролевыми стереотипами в поведении и родительских установках и существенно различался как у взрослых, так и в восприятии детей. Например, девочки отмечали большую близость с матерью (p=0,029) и удовлетворенность отношениями с ней (p=0,05), нежели мальчики. Мальчики достоверно больше, чем девочки были не удовлетворены отношениями с отцом (p=0,05), и чаще отмечали его строгость (p=0,08).

Полоролевые стереотипы обнаружены как в стилях воспитания, так и в копинг-поведении у взрослых. Мамы мальчиков достоверно больше проявляли строгость по отношению к ребенку, нежели мамы девочек (p=0,013). Папы девочек достоверно больше осуществляли контроль над поведением ребенка (p=0,049) и меньше проявляли строгость в воспитании (p=0,034), нежели папы мальчиков. В целом, отцы девочек чаще использовали стратегии самоконтроля (p=0,06) и поиска социальной поддержки (p=0,018), нежели отцы мальчиков. Это свидетельствует о различиях в способах совладания и стилях воспитания отцов и матерей, формируя, таким образом, у ребенка модели поведения, соответствующие его полу.

Гендерные различия в копинг-поведении это подтверждают:

• Девочки достоверно чаще, чем мальчики использовали стратегии поиска социальной поддержки - «рассказываю другу или кому-то из своей семьи о том, что случилось» (p=0,048), «рассказываю кому-то о своих чувствах» (p=0,000), «обнимаю или прижимаю к себе кого-то близкого, любимую вещь или глажу животное» (p=0,000), «прошу прощения или говорю правду» (p=0,001);

• Для девочек также больше, чем для мальчиков, характерно более частое использование стратегий интернализации (при p=0,027): например, «жалею себя» (p=0,023); «беспокоюсь о том, что другие будут плохо думать обо мне» (p=0,002); «плачу и грущу» (p=0,001); «думаю об этом» (p=0,035); «молюсь» (p=0,054);

• Мальчики достоверно чаще, чем девочки использовали стратегии, направленные на решение проблемы - «чтонибудь меняю, чтобы все получилось» (p=0,013), а также стратегии экстернализации - «громко ругаюсь» (p=0,045), «делаю что-то подобное» (p=0,015), «борюсь или дерусь с кем-нибудь» (p=0,000), «дразню кого-нибудь» (p=0,001), «схожу с ума» (p=0,034), «бью, ломаю или швыряю вещи» (p=0,059);

• Мальчики чаще девочек используют стратегии отвлечения и облегчения - «сплю» (p=0,039), «гуляю вокруг дома или по улице» (p=0,003), «бегаю или хожу пешком» (p=0,022), «гуляю, бегаю, катаюсь на велосипеде (p=0,009), а также «говорю с кем-нибудь» (p=0,037).

Это означает, что для девочек в этом возрасте больше характерен копинг интропунитивной, а для мальчиков - экстрапунитивной направленности, что, несомненно, обусловлено родительскими ожиданиями, поскольку проявления агрессии девочками не является социально одобряемой формой защитного поведения.

Дети с девиантным поведением также отличались по способам совладания от сверстников, не имеющих нарушений адаптации. Совладающее поведение детей с девиантным поведением было детерминировано нарушенными у них отношениями с социумом.

Дети с нарушениями поведения достоверно чаще применяли стратегии экстернализации (p=0,045). В стрессовых ситуациях они достоверно чаще выбирали следующие способы совладания: «злюсь, бросаю или бью что-нибудь» (p=0,016), «борюсь, или дерусь с кем-нибудь» (p=0,000), «схожу с ума» (p=0,044), «воплю и кричу» (p=0,004), «дразню кого-нибудь» (p=0,000), «делаю что-то подобное» (p=0,037), «бью, ломаю или швыряю вещи» (p=0,013).

Кроме экстрапунитивного копинга они достоверно чаще использовали стратегии дистанцирования - «стараюсь забыть» (p=0,007), «остаюсь, сам по себе один» (p=0,022), избегания-отвлечения - «мечтаю, представляю себе чтонибудь» (p=0,043), «гуляю вокруг дома или по улице» (p=0,031), «играю во что-нибудь» (p=0,007), и достоверно реже - стратегии интернализации - «беспокоюсь из-за этого» (p=0,042).

Восприятие ребенком отношения к нему родителей также существенно отличалось у детей с нарушениями поведения от оценок нормально адаптированных детей:

• Дети с девиантным поведением отмечали достоверно более низкую эмоциональную близость с матерью (p=0,019) и отцом (p=0,003), а также большую неудовлетворенность отношениями с матерью (p=0,02) и отцом (p=0,000) по сравнению с адаптированными детьми;

• Дети с нарушениями поведения отмечали со стороны отца достоверно большую строгость (p=0,037) и требовательность (p=0,022), а также более выраженное неприятие к ним (p=0,008).

Отношение матери к своему ребенку в этих семьях также достоверно отличалось от тех семей, где таких проблем с поведением не было. Мамы детей с девиантным поведением достоверно больше конфликтовали с членами семьи из-за воспитания (p=0,005) и отмечали большую неудовлетворенность отношениями с ребенком (p=0,000).

Обнаружено влияние родительского паттерна копингповедения на совладающее поведение детей с нарушениями поведения, а также на характер детско-родительских отношений:

• Матери, использующие чаще стратегии планирования решения проблем, были более строгими с ребенком;

• Интернальные матери - склонные к выбору стратегий принятия ответственности, в большей степени контролировали своего ребенка, т.е. они пытались вести себя также и в сфере воспитания;

• Матери, склонные в большей степени к положительной переоценке стрессовой ситуации, лучше сотрудничали со своим ребенком и в большей степени были удовлетворены отношениями с ним, что свидетельствует об их более гибкой позиции;

• Отцы, использующие чаще конфронтативный копинг, были более строгими по отношению к ребенку, менее последовательными в воспитании и демонстрировали меньшее принятие своего ребенка;

• Отцы, склонные выбирать стратегии дистанцирования, бегства-избегания, положительной переоценки, планирования решения проблем, меньше сотрудничали с ребенком, что свидетельствует об их низкой включенности в процесс воспитания;

• Чем чаще отцы использовали стратегии принятия ответственности, тем хуже они оценивали эмоциональную близость со своим ребенком, что свидетельствует об эмоциональном отвержении его со стороны родителя.

Таким образом, отцы детей с нарушениями поведения были либо мало включены в процесс их воспитания, либо проецировали в эту сферу свой неконструктивный копингстиль.

Субъективная оценка ребенком отношения к нему родителей подтверждает эти выводы:

• В семьях, где отцы склонны к более частому применению конфронтативного копинга, дети реже отмечали его конфронтацию с членами семьи по вопросам воспитания, т.е. авторитет отца в этих вопросах был непререкаем;

• Отцы, чаще использующие конструктивный копинг планирования решения проблем, по мнению ребенка, были более требовательны;

• Отцы, склонные к поиску социальной поддержки, по мнению ребенка меньше его контролировали;

• Матери, чаще использующие стратегии принятия ответственности и планирования решения проблем, по мнению ребенка, больше контролировали его и были более эмоционально близки с ним.

• В семьях, где матери были больше склонны к конфронтативному копингу и избеганию, дети больше отмечали согласие с ней (т.е. такая непоследовательность в поведении матери оставляет возможности для манипулирования);

Таким образом, нетрудно заметить, что особенности личностного реагирования родителя в стрессе во многом обуславливают стили семейного воспитания и восприятие родителя ребенком, который вынужден «приспосабливаться» к их копинг-поведению и системе требований. Родители же выстраивают свой стиль взаимодействия с ребенком в соответствии со своими совладающими механизмами.

Копинг-стиль отца и матери был взаимосвязан и с совладающим поведением ребенка-дезадаптанта:

• Конфронтативный копинг отца способствовал проявлению ребенком стратегий экстернализации - «кричу, чтобы выпустить пар»;

• Выраженная тенденция отца к поиску социальной поддержки не способствовала выбору стратегий решения проблем - тем реже ребенок «думал о том, что будет делать или говорить»;

• Использование отцами стратегий принятия ответственности и планирования решения проблем, приводило к тому, что дети больше «злились на себя за то, чего не должны были делать», т.е. интернальная позиция отцов формировали интернальность у детей;

• Склонность к положительной переоценке у отцов приводила к формированию стратегий интернализации у их детей;

• У матерей, демонстрирующих большее принятие ответственности, дети меньше дистанцируются - реже склонны «говорить себе, что это не имеет значения» или «что мне все равно»;

• Выраженная тенденция матерей к положительной переоценке способствовала проявлению у ребенка стратегий экстернализации - «кричу, чтобы выпустить пар»;

• У матерей, склонных к планированию решения проблем, дети реже используют дистанцирование - «говорю себе, что это не имеет значение» и реже считают, что «могут изменить ситуацию».

Результаты данного исследования позволяют сделать вывод о том, что паттерн копинг-поведения ребенка формируется под воздействием ряда факторов, среди которых семейным процессам принадлежит ведущая роль. В когнитивно-поведенческом подходе каждого индивида рассматривают как самостоятельную данность, а взаимное коммуницирование в семье - как стимул и дополнение к развитию другого. «Социальное научение» в таком случае происходит в зависимости от подкрепления родителем поведения ребенка.

Если же рассматривать семью, с точки зрения системного подхода, то «симптоматическое поведение» одного члена семьи является результатом нарушения всей системы отношений. Если рассматривать «симптом» в семейном контексте, тогда получается, что «беды приходят не к человеку, а к семьям». И «идентифицированный пациент» лишь семейный «козел отпущения», открыто страдающий за всех, на что указывают «узоры поведения» членов семьи в стрессе. Исследование копинг-поведения у детей с девиантным поведением наглядно подтвердило эти точки зрения, как на интрапсихическом, так интерперсональном уровне - нарушенные отношения с родителями сформировали неадекватные способы реагирования на стресс у ребенка, где личность родителя - в данном случае его копинг-стиль, превращается в фактор внутренних, психологически мотивированных условий развития и адаптации ребенка (т.е. «какова жизнь ребенка - таков и ее копинг»).

Литература

1. Михайлова Н.Ф., Истомин С.Л. Процессы адаптации в семьях здоровых и больных неврозами //Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М.Бехтерева, 1996 - № 3-4, с. 50-52.

2. Михайлова Н.Ф., Голебцова Е.В., Трофимова Н.С. Агрессивное и совладающее поведение у подростков социального риска //Материалы научно-практической конференции: Ананьевские чтения - 2003 (Б.Г.Ананьев и комплексные исследования человека в психологии) - Санкт-Петербургский университет, 2003, с. 283-284.

3. Михайлова Н.Ф., Машталь О.Ю., Сорокина А.В. Влияние копинг-стиля родителей на формирование механизмов совладания у детей // Материалы научно-практической конференции: Ананьевские чтения - 2004 (Юбилей кафедры медицинской психологии и психофизиологии) - Санкт-Петербургский университет, 2003, с.417-420.

4. Сирота Н.А. Копинг-поведение в подростковом возрасте: Автореферат дисс. докт.мед.наук.- СПб., 1994.

5. Kliewer W. Coping in Middle Childhood: Relations to Competence, Type A Behavior, Monitoring, Blunting and Locus of Control // Dev. Psychol. -1991. - V.27, № 4. - P.689-697.

6. Sek H. Life stress in various domains and perceived effectiveness of social support // Polish Psychol. Bull. - 1991. - V.23 (3). - P.151-161.

Размещено на Allbest.ru