Русская деревня конца XIX – начала XX века: грани крестьянской девиантности (часть 2)

К фактам лесбийской любви отечественное законодательство было более снисходительным. Половое сношение между женщинами, совершенное не публично и по взаимному согласию уголовному преследованию не подлежало. Однако, ответственности подлежало сношение с ребенком до 14 лет. За этот вид преступления закон предусматривал наказание в виде заключения в исправительный дом на срок не более трех лет. В случаях квалифицированных - злоупотребление властью и угроза - наказание усиливалось - заключением в исправительный дом сроком не менее трех лет.

Что касается правоприменительной практики, то нам не удалось обнаружить ни одного уголовного дела по обвинению крестьянок в данном виде преступления. Однако, следует отметить, что дореволюционный исследователь права, профессор И. Тарновский утверждал, что гомосексуализм не является таким уж противоестественным, как считали многие. Он подчеркивал масштабы распространения лесбиянства в качестве народного обычая среди лиц, находящихся на нижних ступенях социальной лестницы [45]. Крестьянское общество воспринимало сексуальные отношения, адаптируя их к гетеросексуальной схеме. Американский исследователь Лора Энгельштейн в своем исследовании приводит пример крестьянки Марии Шашниной. Она сумела обеспечить полное удовлетворение сексуальных потребностей ряда жительниц своей деревни на «манер мужчины», как позже они признавали на суде [34, с. 165]. В этнографических источниках имеется лишь одно упоминание о девице, 28 лет, имевшей связь с молодой вдовой соседней деревни. В селе ее называли «двухсбруйной», из чего можно предположить, что речь шла о женщине-гермафродите [8, т. 2, ч. 2, с. 65].

Изученные источники дают возможность утверждать, что мужской гомосексуализм, наказуемый по уголовному праву, не был распространен в крестьянской среде. К ответственности по обвинению в педерастии, согласно сведениям уголовной статистики, в период с 1874 по 1904 г., в России к суду было привлечено 1066 мужчин, из которых 440 было осуждено [46, с. 11]. На 100 осужденных за это преступление на долю крестьян приходилось 56,6%, в то время как в общих данных о преступлениях, их доля составляла 68,6% [Там же, с. 12-13]. Этот порок был в большей мере характерен для российских городов. Удельный вес жителей города составлял 12,8% от всего числа населения страны, в то же время 45% осужденных за содомию составляли горожане. На долю сельских жителей приходилось 55% осужденных педерастов, притом, что 87,2% россиян проживало в деревнях [Там же, с. 18-19]. Интересна статистика в плане занятий осужденных. Среди осужденных за мужеложство 31,6% приходилось на занятых в сельском хозяйстве, а на фабрично-заводских рабочих, поденщиков и прислугу - 37,4% [Там же, с. 13-14].

Одним из каналов проникновения в сельскую среду преступной страсти следует признать отхожий промысел. В 1860-е гг. предметом судебного разбирательства стала проституция в петербургских банях артелей банщиков. Столичные педерасты находили себе партнеров среди молодых извозчиков, дворников, подмастерья, одним словом, вчерашних выходцев из деревни [48, с. 238]. Таким образом, преступному пороку в большей мере были подвержены маргинальные слои общества. Определенное влияние в плане сексуальной ориентации на русское село оказало просвещенное общество, которому в большей мере были присущи половые извращения [48]. Профессор В. Тарновский, ссылаясь на мнение известных ему гомосексуалистов, сообщал, что по их отзывам «русский простолюдин относится крайне снисходительно к порочным предложениям, «барским наклонностям», как он их называет» [45, с. 9].

Педерастия в крестьянской среде не получила широкого распространения, жители села относились к содомскому греху с нескрываемым отвращением [8, т. 2, ч. 1, с. 505]. Назвать в русском селе кого-то «мужеложником», значит жестоко обидеть. В февраля 1869 г. крестьянин Боровлянской волости Барнаульского округа Томской губернии Михей Щукин назвал так крестьянина Матвея Усольцева. Хотя на суде он объяснил, что это была с его стороны шутка, но волостной суд присудил к штрафу за бесчестье в пользу обиженного в размере 3 руб., а в качестве дополнительного наказания назначил ему 15 ударов розгами [27, с. 76].

Следует признать, что половые инверсии в сельскую среду вносились преимущественно извне. Неслучайно, что те немногие факты гомосексуализма в русской деревне, ставшие достоянием гласности, были связаны с представителями иного сословия, а порой и другой этнической принадлежности. В Пошехонском уезде Ярославской губернии был известен помещик, который удовлетворял свою страсть, покупая услуги надлежащих субъектов из местных крестьян. Как к самому помещику, так и к его сексуальным партнерам народ относился с отвращением и ненавистью. В этой местности поселился швейцарец-сыровар, который вовлек в порок педерастии слабоумного пастуха [Там же]. По сведениям уголовной статистики, процент осужденных иностранцев за гомосексуализм превышает более чем в семь раз процент их в общих данных о преступности (4,77% и 0,67%) [46, с. 13]. В калужских селах противоестественные пороки за преступление не считались, над ними лишь смеялись. Особенно над мужеложством. Местные крестьяне, ходившие на заработки в Крым, по возвращению, рассказывали о крымских татарах, особенно склонных к педерастии, и, смеясь друг над другом, называли «татарской женкой» [8, т. 3, с. 558]. Мнение русских крестьян о предрасположенности татар к мужеложству, подтверждается данными судебной статистики. Так доля представителей этого народа (10,45%), осужденных за педерастию, в десять раз большая, чем привлеченных за все виды преступлений (1,21%) [46, с. 15].

По мнению автора очерка «Русская проституция» С. С. Шашкова, «скотоложство распространено, кажется, еще больше, чем педерастия. В некоторых местностях, например, в северо-восточных губерниях оно имеет полные права гражданства, и крестьяне здесь пользуются им даже как медицинским средством, будто бы избавляющим от лихорадки» [17, с. 251]. По наблюдениям кн. Костомарова, исследовавшего юридические обычаи населения Томской губернии, скотоложство в селе явление не редкое. Среди местных крестьян оно совершалось из суеверия, т.к. считалось единственным средством от продолжительной лихорадки [27, с. 391]. Таким образом, оба автора мотивом совокупления с животными считали бытовавшие в данных селах суеверия.

Утверждение приведенных авторов о распространенности скотоложства в русских селах не нашло своего подтверждения в изученных нами источниках. Напротив, есть основание утверждать, что этот грех, а в оценке уголовного права и преступление, не были свойственны русским крестьянам. По сообщению сельских корреспондентов, «противоестественные пороки не существуют» [8, т. 3, с. 558], «скотоложство встречается как очень редкое исключение между идиотами и слабоумными пастухами» [8, т. 2, ч. 1, с. 505]. Криминалист В. О. Мержеевский, изучивший сведения по Петербургскому окружному суду за период с 1866 по 1872 г., обнаружил только 30 дел о скотоложстве. Среди обвиняемых было 23 крестьянина, 4 нижних чинов, 2 мещанина и 1 иностранец [47, с. 268].

Скотоложство, как и мужеложство, воспринималось крестьянами, прежде всего, как великий грех, а лишь потом как преступление. По сообщению информатора (1899 г.), крестьяне одного из сел Болховского уезда Орловской губернии говорили, что в недавнее время одного крестьянина судили за содомию и сослали в Сибирь. В тоже время, над мужиком, замеченным в скотоложстве, только издевались и не давали ему прохода насмешками, но наказания не было [2, д. 1054, л. 5]. Мужики д. Козлово Ростовского уезда Ярославской губернии жаловались земскому начальнику на своего односельчанина, за то, что он «портит их кур», от чего у тех выходит наружу вся внутренность [8, т. 2, ч. 2, с. 381]. В одном из селений Симской волости той же губернии крестьянин вступил в половую связь с овцой. Крестьяне овцу эту убили, потому что, по их мнению, такая овца принесет зверя - наполовину человека, а наполовину скота [Там же].

То, что факты скотоложства имели место в сельской среде, подтверждается и материалами полицейского ведомства. В рапортах уездных исправников Тамбовской губернии за 1908 г. отмечено два таких эпизода. Пристав 5-го стана Тамбовского уезда рапортом от 7 июня 1908 г. доносил о том, что крестьянин с. Шадровка Курдюковской волости Яков Еремеевич Казьмин, 50 лет от роду, совершил скотоложство с лошадью крестьянина с. Пановых Кустов Прохора Тихоновича Попова. Преступник был задержан и вместе с дознанием сопровожден в распоряжение судебного следователя [49, д. 6676, л. 294]. В рапорте от 14 сентября 1908 г. тамбовский уездный исправник сообщал, что в имении землевладельца Ивана Хренникова Лавровской волости конторщик Иван Иванович Аверьянов 30 августа с.г. был застигнут на скотном дворе, совершающим плотское совокупление с экономической собакой - самкой, по прозвищу «Тигра». Обвиняемый Аверьянов от роду 41 год, семейный, имеет жену и детей [Там же, д. 6677, л. 603].

Считая соитие со скотиной делом греховным и богомерзким, крестьяне верили, что Бог непременно покарает скотоложников. Информатор этнографического бюро, жительница Орловского уезда той же губернии, А. Михеева сообщала: «В народе распространен порок скотоложства, этот порок тщательно скрывается, только поговаривают тогда, когда спрашивают у кого-нибудь, где отмолить этот грех и как. Занимаются этим старые солдаты, не имеющие семьи. В народе считают, что у таких людей всегда родятся дети - уроды. У одного мужика родилась девочка без ручек, у другого - мальчик без зрачков» [2, д. 1320, л. 5].

В других селах к зоофилам местные жители относились не столь терпимо и не полагались только на Божий суд. Человека, замеченного в противоестественном пороке, немедленно изгоняли из деревни, и отправляли на богомолье, причем давали ему от общества удостоверение, в котором было сказано, что такой-то был послан на богомолье за такое-то преступление. Самый меньший срок богомолья был полтора года, а самый большой - четыре с половиной [2, д. 1011, л. 20]. Сельский корреспондент этнографического фонда из Болховского уезда Орловской губернии Ф. Костин приводил случай, когда местный крестьянин застал Кирилла Передкова на лесной поляне во время его соития с кобылой. Весть об этом быстро облетела село. Был созван сход, куда привели крестьянина вместе с «возлюбленной», а затем их «обвенчали». Отец прилюдно проклял скотоложника, которого изгнали из общества, отправив по монастырям замаливать грех. Спустя три года, Кирилл Передков вернулся и был принят обратно в общество, но дурное прозвище осталось за ним, как в прочем и соответствующее отношение земляков [Там же, л. 21-26].

Неприятие сельскими жителями грех скотоложства был обусловлен и тем, что всякий такой факт, ставший достоянием гласности, подрывал репутацию общины в целом. Например, жителей с. Семьяны Нижегородской губернии обитатели соседних деревень называли «кобылятниками», что воспринималось теми как позорное и оскорбительное ругательство. Причиной тому стал крестьянин, который был пойман в противоестественном совокуплении «с кобылой» [8, т. 4, с. 29-30]. Девушки селений Мещевского уезда Калужской губернии, для того, чтобы посмеяться над парнем, который им неприятен, называли его «кобыльником» или «коровником» [8, т. 3, с. 558]. Таким образом, в русском селе сила общественного порицания являлась более действенным средством, чем закон.

Религиозные установки, осуждающие проявления сексуальной активности вне рамок семьи, являлись фактором, сдерживающим девиантное поведение в половой жизни русских крестьян. Отношение деревенских жителей к изнасилованиям определялось правовыми традициями села и социальным статусом потерпевших. Самочинная расправа с насильником, а в большей мере примирение сторон, при условии материальной компенсации, в делах такого рода, являлись действием норм обычного права. По мере роста правосознания сельских женщин, они стали чаще обращаться в судебные органы с целью защиты своей чести и достоинства. Противоестественные пороки традиционно воспринимались в русском селе как тяжкий грех перед Богом, и в меньшей мере как преступление перед законом. Для правотворческой деятельности и судебной практики российского государства изученного периода характерно как смягчение наказания, так и увеличение числа лиц, привлеченных к уголовной ответственности за половые преступления.

Заключение

В результате проведенного исследования установлено, что проявления отклоняющегося поведения крестьян в традиционном укладе русского села стали следствием модернизационных процессов, происходивших в стране в конце XIX - начале XX в. Под воздействием влияния города, отхожих промыслов, социальной мобильности жителей села, разрушались привычные связи, общинные и семейные устои, патриархальные нравы, и, как следствие усиливались различные формы крестьянской девиантности.

Библиография

1. Безгин В.Б. Крестьянский самосуд и семейная расправа // Вопросы истории. 2005. № 3 С. 154.

2. Архив Российского этнографического музея (АРЭМ). Ф. 7. Оп. 2.

3. Государственный архив Тамбовской области (ГАТО). Ф. 181. Оп. 1. Д. 2076. Л. 2об, 9, 25об.

4. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 796. Оп. 442. Д. 2095. Л. 17.

5. Никольский П. Интересы и нужды епархиальной жизни. Воронеж, 1901. С. 70.

6. Обзор Тамбовской губернии за 1898 г. Тамбов, 1899. С. 52.

7. Тамбовский областной краеведческий музей. Отдел фондов. Материалы полевой экспедиции 1993 г. Отчет Т.А. Листовой. Л.

8. Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы этнографического бюро кн. В.Н. Тенишева. СПб., 2004-2008. Т. 1-7.

9. Милоголова И.Н. Крестьянка в русской пореформенной деревне // Вестник МГУ. 1998. № 2. С. 19.

10. Быт великорусских крестьян-землепашцев. Описание материалов этнографического бюро князя В. Н. Тенишева. На примере Владимирской губернии. СПб., 1993. С. 276.

11. Щербинин П.П. Незаконнорожденные дети в семьях солдаток в XVIII - XIX вв. // Социальная история российской провинции в контексте модернизации аграрного общества в XVIII - XIX вв. Мат-лы. междунар. конф. (май 2002 г.) Тамбов, 2002. С. 142.

12. Михневич В. Язвы Петербурга. Опыт историко-статистического исследования. СПб., 1886. С. 332.

13. Ильюхов А.А. Проституция в России c XVII века до 1917 года. М., 2008. С. 505.

14. Дерюжинский В.Ф. Полицейское право. Пособие для студентов. СПБ. 1903. [Электронный ресурс]. URL: http://www.allpravo.ru/library/doc76p0/instrum3732/item3908.html (дата обращения: 24.08.2009).

15. Семенова-Тянь-Шанская О.П. Жизнь «Ивана». Очерки из быта крестьян одной из черноземных губерний. СПб., 1914. С. 39.

16. Энгельгардт А.Н. Из деревни. Письмо седьмое // Очерки о крестьянстве в России второй половины XIX в. М., 1987. С. 185.

17. Шашков С.С. Очерк русской женщины. СПб., 1871. С. 253.

18. Федоров А.И. Очерк врачебно-полицейского надзора за проституцией в Санкт-Петербурге. СПб., 1897. С. 20.

19. Голосенко И. Русская дореволюционная социология о феномене проституции. [Электронный ресурс] URL: http://socnet.narod.ru/Rubez/10-11/golosenko.htm (дата обращения: 24.08.2009).

20. Бентович. Б. Торгующие телом. Очерки современной проституции. СПб., 1909. С. 40.

21. Лебина Н.Б., Шкаровский М.В. Гетеры, авлетриды и тайные проститутки. Милость к падшим // Проституция в Петербурге (40-е гг. XIXв.-40-е гг. XXв.). М., 1994. С. 53.

22. Миронов Б.Н. Социальная история России период империи (XVIII - начало XX в.): В 2 т. СПб., 2000. Т. 2. С. 90.

23. Памятная книжка Тамбовской губернии на 1868 г. Тамбов, 1868. С. 2-4.

24. Обзоры Тамбовской губернии за 1881-1906 г. Тамбов. 1881-1907.

25. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. СПб. 1898. С. 697.

26. Якушкин Е.И. Обычное право. Мат-лы для библиографии обычного права. М., 1910. Вып. 1.

27. Костров Н. кн. Юридические обычаи крестьян-старожилов Томской губернии. Томск, 1876.

28. ГАТО. Ф. 69. Оп. 50. Д. 32. Л. 2.

29. ГАТО. Ф. 66. Оп. 2.

30. Тамбовский край. 1914. 26 июня. № 136.

31. Шепелева М.П. Характеристика уголовных преступников Курской губернии в конце XIX - начале XX в.: гендерные различия и сословная специфика // Ученые записки: электронный научный журнал Курского государственного университета. 2011. № 3(18). Т. 2.

32. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. СПб. 1898.

33. ГАТО. Ф. 143. Оп. 1. Д. 1. Л. 150; Оп. 4. Д. 8. Л. 6.

34. Энгельштейн Лора. Ключи счастья. Секс и поиски путей обновления России на рубеже XIX - XX веков. М. 1996.

35. Российское законодательство в X - XX вв. В 9-ти т. М., 1986. Т. 4. С. 360.

36. Смирнов А. Очерки семейных отношений по обычному праву // Юридический вестник. 1877. № 3-4. С. 110-112.

37. Звонков А. П. Современный брак и свадьба среди крестьян Тамбовской губернии Елатомского уезда // Сборник сведений для изучения быта крестьянского населения России (обычное право, обряды, верования и пр.) М., 1889. Вып. I. С. 128 - 129.

38. Весин Л. Современный великорус в его свадебных обычаях и семейной жизни // Русская мысль. 1891. Кн. Х. С. 54.

39. Соловьев Е.Т. Гражданское право. Очерки народного юридического быта. Казань, 1888. С. 10.

40. Козловская газета. 1902. 3 октября. № 71.

41. Гернет М.Н. Детоубийство. Социологическое и сравнительно-юридическое исследование. М., 1911.

42. Тамбовский край. 1914. 17 июня. № 128.

43. Оршанский И.Г. Исследование по русскому праву: обычному и брачному. СПб., 1879. С. 58.

44. Уголовное уложение, высочайше утвержденное 22 марта 1903 г. М., 1903. С. 165-167.

45. Тарновский И. Извращение полового чувства у женщин. СПб., 1895. С. 131.

46. Пятницкий Б.И. Половые извращения и уголовное право. Могилев, 1910.

47. Мержеевский В. Судебная гинекология. Руководство для врачей и юристов. СПб., 1878.

48. Барсенев В.В., Марков А.Р. Полиция и Геи. Эпизод из эпохи Александра III. [Электронный ресурс]. URL: http://anti-gey-kompromat.blogspot.com/2008/02/blog-post_6649.html (дата обращения: 10.08.2009).

49. ГАТО. Ф. 4. Оп. 1.

50. Безгин В.Б. Имущественные преступления в крестьянской среде: между законом и обычаем//Право и политика, №4-2009

51. Безгин В. Б. Винопитие в правовых обычаях и повседневной жизни сельского общества (вторая половина XIX -- начало XX века)//Политика и Общество, №5-2009

52. Безгин В.Б. Половые преступления в сельской повседневности конца XIX -- начала XX вв.//Право и политика, №9-2009

53. Безгин В.Б. Детоубийство и плодоизгнание в русской деревне (1880 -- 1920-е гг.)//Право и политика, №5-2010

54. Безгин В. Б. Сельская власть и ее должностные лица в восприятии русских крестьян (вторая половина XIX-начало XX века)//Право и политика, №11-2010

55. Безгин В. Б., Юдин А. Н. Политика большевизма и судьба русской общины//Политика и Общество, №6-2011

56. Безгин В. Б. Самоубийства крестьян в российской деревне конца XIX - начала XX века//Исторический журнал: научные исследования, №1-2012

57. Янбухтин Н.Р., Стафийчук И.Д. Земельная доля крестьян: право, экономика, политика//Политика и Общество, №5-2008

58. Ворошилова С. В. Правовое положение замужней крестьянки в России XIX в.//Право и политика, №6-2011

59. Арсланов Р. А. Вдохновитель и идеолог великой реформы: К. Д. Кавелин и освобождение крестьян в России//Исторический журнал: научные исследования, №1-2011

60. Верещагин С.Г. Политика налогов в России от Павла I до начала ХХ века//Политика и Общество, №3-20

Размещено на Allbest.ru