Пространство жизни и секса современного маргинала

Кто-то скажет, но ведь Иван Иванович просто сумасшедший, не выдержал современной жизни и элементарно поехал. А Дита, а Вареничек, замышляющие убийство и реализующие свои задумки? А миллионы наркоманов, беспризорных, сирот, детдомовцев с психологией Синичкиной и Вареничка? А тысячи убийц, разгуливающих по просторам необъятной России. Когда их почему-либо все-таки ловят, то судебные эксперты-психиатры уверенно пишут: «психически здоровы». Но как может быть вменяемым человек, изнасиловавший подростка, убивший другого, а часто и своего близкого (мужа, жену, детей, родителей)? Или килер, убивший человека за деньги? И здорова ли Дита Синичкина, бросившая в чистом поле слабоумную мать?

Все это говорит о том, что с правом и понятием «справедливость» у нас давно неблагополучно. В то же время можно понять и противоположную сторону. Действительно, почему одним все, а другим ничего или всего совсем понемногу? Почему нельзя так перераспределить, чтобы было справедливо? Но как быть, если справедливо у всех по-своему. Если интересы Америки почему-то оказываются в Афганистане, Ираке и Иране. Если нет бога, кроме Аллаха. Кто же тогда Христос или Будда? Но ведь есть еще много других богов, а также сакральных и космических сил, устанавливающих вечные законы бытия, правда, все разные.

Наблюдения и анализ показывают, что сегодня в России каждый второй-третий может быть отнесен к категории «маргинал», поскольку без корней, без традиций, со странной сдвинутой нравственностью или вообще без таковой. В поисках объяснения своего неблагополучия, как правило, мнимого, поскольку многие живут еще хуже или хуже жили, но не считают свою жизнь плохой, российский маргинал выходит сначала на простое, чаще всего причинно-следственное объяснение происходящего, а затем сам попадает в раскинутую им сеть объяснений-толкований.

И вот уже мир, в котором живет маргинал, повернут на него, воспринимается именно таким, каково исходное объяснение неблагополучия. Плохо потому, что «нас много» или «все люди - дерьмо», отсюда понятно, что делать. В рамках подобной логики маргинал с равной вероятностью может стать шизофреником, террористом, эзотериком, революционером или просто Собакиным.

В повестях Щербаковой постоянные, почти мистические совпадения и герои гибнут один за другим. Впрочем, не так ли как в жизни, где население России сокращается каждый год на миллион. Случайно ли, что Олежек убил Диту Синичкину, а килеры постоянно отстреливают своих конкурентов, богатых людей или неугодных политиков? Случайно ли, что Иван Иванович оказался в разгар шуба на Пушкинской, а кто-то из нас там, где произошел теракт, технологическая катастрофа или тяжелое ДТП? Думаю, нет.

В старые, чуть было не сказал «добрые», советские времена все врали и притворялись, ведя двойной образ жизни. Но социальная жизнь все же была упорядочена и нормирована. Да, многие из нас иронически относились к идеологии и пропаганде, но было хотя бы от чего отсчитывать. Построение коммунизма, борьба с империализмом, воспитание советского человека, абсолютный приоритет государства над личностью, тотальный контроль и планирование жизни. Существовали не только страх, но и гарантированные, известные всем социальные блага и практики. Траектории жизни были четко обозначены и кому положено доступны.

Когда же все это распалось, миллионы россиян стали выстраивать свою жизнь « по своему уму», беря в образец то западное право (в стране, которая никогда не жила по праву), то демократические свободы (а это что такая за птица?), то более привычные и понятные феодальные отношения («ты мне, а я тебе», все честь честью и по справедливости), то просто ставя вперед свои собственные интересы. Ценностями становятся - личность, семья, деньги, благосостояние, успех, здоровье, опора и защита, неважно от кого последние исходят, можно от государства, но лучше от тех, кто имеет реальную власть.

Но было еще одно серьезное обстоятельство. Становление новой социальной системы в России совпало (вряд ли случайно) с серьезными глобальными трансформациями. Создание транснациональных корпораций, волны миграции (из стран СНГ, Китая, Вьетнама, Афганистана), терроризм (чеченский и международный), технологическая и идеологическая экспансия Запада, победное шествие по всему миру ТВ, Интернета, мобильной связи - вот только некоторые примеры глобальных процессов, распространяющихся по всей планете и в России.

В социальном же плане эти трансформации, как внутренние, так и внешние, способствовали образованию трех основных сил. Это, во-первых, маргиналы, за десять, пятнадцать лет буквально наводнившие всю Россию. Во-вторых, многочисленные социальные группы и слои (включающие также чиновников и власти разных уровней), преследующие свои корыстные, можно сказать «феодальные» интересы - захватить, перераспределить или удержать рычаги управления, льготы, землю, заводы, деньги, зоны влияния. Наконец, в-третьих, граждане разных мастей, старающиеся обустроить жизнь на разумных, цивилизованных и справедливых началах. Итак, маргиналы, «феодалы» и граждане (в «Политике» Аристотель пишет, что лучше всего понятие гражданина может быть определено через участие в суде и власти), и каждый из них на свой лад старается перекроить Россию. К сожалению, пока баланс сил не в пользу граждан России, что объективно ведет к «войне всей против всех» и социальному беспределу, который тщательно маскируется ликами многочисленных демократических институтов (имитация выборов, справедливого судопроизводства, борьбы с коррупцией, скудная забота о населении и прочее).

Как же в этом раскладе сил самоопределяется Галина Щербакова? Для нее, вероятно, социальная реальность выглядит как нашествие маргиналов, как тотальная феодализация и криминализация российской жизни. Настали времена Собакиных-Вареничек и Иван-Иванычей, уничтожающих друг друга и все вокруг. Движимые эгоистичными и корыстными интересами, не связанные традициями и совестью, они действуют как бессознательные социальные силы, разрушающие саму социальную ткань жизни. Отсюда многочисленные совпадения и частые смерти героев.

А как же граждане - соль цивилизованного, демократического общества? Почему в произведениях Щербаковой разумные и осмысленные персонажи или уже сходят со сцены истории (ну там, шестидесятники и ровесники автора), или слабы и нерешительны, подобно Рахили Бесчастных (вспомним, как ее квалифицировала Дита - «примитивна», «стара», «несовременна»)? В то же время, почему, живописуя Собакиных-Ивановых, Щербакова не находит у них совершенно никаких человеческих черт. Одни свиные рыла и ослиные морды, сплошной «Капричос». Можно, конечно, сослаться на художественный метод, предполагающий преувеличение одних черт в сравнении с другими. Но думаю, проблема все же остается.

А ведь все мы вышли из несовершенного мира социализма. И в каждом маргинале и «феодале» живет хоть самый маленький, но человек. Может быть, все-таки стоит не только выводить на свет его мерзости и уродство, что блистательно и почти с научной точностью делает Галина Щербакова, но и взывать к человеческому началу маргинала и «феодала», ставить «человека» перед человеком. Как например, это делают Виктория Токарева и, особенно, Людмила Улицкая. Даже, когда они профессионально, буквально насквозь, просвечивают своих героев, то делают это с любовью и уважением к «внутреннему человеку» в них.

Конечно, недостаточно уповать на вечные гуманистические ценности, хорошо бы понять сложное бытие современной социальной жизни и противоречивую натуру современника. В этом отношении произведения Щербаковой свое назначение выполняют, показывая, как в судьбах отдельных героев преломляются современные социальные тенденции и процессы. Хотелось бы понять, куда они идут и не поглотят ли миллионы и миллионы Собакиных-Ивановых нашу цивилизацию и культуру.

Мне лично ясно одно: круговая оборона здесь мало что дает. Мы не можем запретить миграцию, оградить наших детей и близких от маргиналов, не иметь дело с феодальными отношениями, закрыться от ислама или буддизма, заставить татар или лиц кавказской национальности принять нашу культуру и веру, не можем разорвать хозяйственные и экономические отношения с Западом или Востоком. Мы обречены жить со всем этим и, следовательно, обречены на межкультурный диалог, компромиссы и изменения.

«В качестве граждан, - пишет проф. Бенхабиб, - нам следует понимать, когда мы доходим до пределов своей терпимости; тем не менее, нам нужно научиться сосуществовать с “особостью” других, чей образ бытия, возможно, серьезно угрожает нашему собственному”. Вместо единой европейской культуры сегодня быстро складывается множество культур и субкультур, а также реальность «мультикультурализма» (то есть наличие в одной культуре вкраплений и присутствия других, активно, а иногда и агрессивно относящихся к основной культуре). “Быть и стать самим собой - значит включить себя в сети обсуждения<...> Мультикультурализм слишком часто увязает в бесплодных попытках выделить один нарратив, как наиболее существенный<...> Мультикультуралист сопротивляется восприятию культур как внутренне расщепленных и оспариваемых. Это переносится и на видение им личностей, которые рассматриваются затем как в равной мере унифицированные и гармоничные существа с особым культурным центром. Я же, напротив, считаю индивидуальность уникальным и хрупким достижением личности, полученным в результате сплетения воедино конфликтующих между собой нарративов и привязанностей в уникальной истории жизни<...> Трактовка культур как герметически запечатанных, подчиненных собственной внутренней логике данностей несостоятельна<...> Культурные оценки могут переходить от поколения к поколению только в результате творческого и живого участия и вновь обретаемой ими значимости» [25].

Все это верно, но ведь тогда, отчасти, получает оправдание и маргинальность и современное понимание вменяемости, когда убийство человека не является ненормальностью. Устанавливая понятие преступления, Аристотель апеллировал как раз к единству сознания и культуры, к возможности человека взвешивать, оценивать и интегрировать разные свои желания и влечения, а общества - создавать систему согласованных социальных норм.

«Преступление и справедливый образ действия, - пишет Аристотель, - определяются понятием произвольного и непроизвольного: когда преступление произвольно его хулят, и в силу произвольности именно оно и есть преступление; следовательно, нечто может быть несправедливым, не будучи еще преступлением, а именно, если отсутствует произвольность. Произвольным же я называю, как уже ранее сказано, то действие, которое находится во власти человека, и которое он совершает сознательно, не будучи в неведении ни относительно лица, ни средств, ни цели» [26].

В современном же мультикультурном обществе оба указанным момента становятся проблематичными, а может быть, и недостижимыми.

Дита Синицина и Вареничек, безусловно, маргиналы. Отличаются ли они существенно от Билли Миллигана - вот в чем вопрос. Все три наших героя не получили в детстве и отрочестве поддержки и любви в семье, являются асоциальными субъектами, совершенно не знакомы с нравственностью, легко идут на преступление. Если для Миллигана характерна несовместимая множественность, то и для Диты - принципиальная двойственность поведения (вспомним, например, как она мечтала всем отомстить при внешне благонадежном поведении, или как она мгновенно бросила все свои научные планы и перестроилась на новую роль модной писательницы). Не выступает ли именно маргинальность важнейшим условием формирования множественной личности?

Библиография

1. Розин В.М. Феномен множественной личности: По материалам книги Дэниела Киза “Множественные умы Билли Миллигана”». М., 2009. С. 171-172.

2. Вишневский Я. Одиночество в сети. Цит. по http://bookz.ru/authors/anu6-vi6nevskii/odino4es_226/1-odino4es_226.html

3. там же

4. Хоружий С.С. Фонарь Диогена (раздел 10. Последний проект Фуко. Практики себя и духовные практики). М., 2010. С. 584.

5. Michel Foucault, une interview: sexe, pouvoir et la politique de l'identitй. DE II, 358. P.1562, 1561, 1557.

6. Ib. P.1557.; Хоружий С.С. Практики себя и духовные практики. Критическая ретроспектива европейской антропологии. С. 588 ?589.

7. http://www.psylive.ru/forum/Default.aspx?act=read&id=17265

8. Кон И.С. Любовь небесного цвета. Люди в истории // Библиотека Гумер http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Psihol/Kon/07.php

9. Порнография. http://sexopedia.ru/articles/pornografija/

10. Зиммель Г. Фрагмент о любви // Георг Зиммель. Избранное. Том второй. Созерцание жизни. М., 1996. С. 211.

11. Там же. с. 208.

12. Lottes, I. New perspectives on sexual health.: New Views on Sexual Health. The Case of Finland. /Eds. Lottes I. and Kontula O.- Vaestoliito, The Family Federation of Finland, 2000, P.7-28.

13. Мид М. Культура и мир. - М., 1988, - С. 274, 280, 298.

14. Розин В.М. Любовь в зеркалах философии, науки и литературы. М., 2006.

15. Мид М. Цит. соч. С. 253, 257.

16. Цит. по Мир и Эрос. М., 1991. С. 117.

17. Бердяев Н.А. Новое средневековье (размышление о судьбе России и Европы) // Вестник высшей школы. 1991. № 3. С. 100.

18. Давыдов А.П. Кризис культуры и культурная революция в России (www.liberal.ru)

19. Там же.

20. Гайденко. П. Прорыв к трансцендентному. Новая онтология ХХ века. М., 1997. С. 99.

21. Касьянова К. О русском национальном характере. М., 1994. С. 14.

22. Успенский Г. Собр. соч. Т.5. М., 1956. С. 412-414.

23. Розин В.М. Феномен множественной личности: По материалам книги Дэниела Киза “Множественные умы Билли Миллигана”». М., 2009.

24. Бенхабиб С. Притязания культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эпоху. М., 2003, стр. 17, 19, 43, 122.

25. Этика Аристотеля. Спб. 1908. Стр.97.

Размещено на Allbest.ru