Личное прошлое как экзистенциальная проблема

2. Если мы делаем неприятную картинку реального прошлого маленькой и тусклой и заменяем ее яркой и отчетливой выдумкой, то есть, вытесняем то, что фактически было, то возникает вопрос: куда же деваются наши негативные воспоминания? Не отправляются ли они в то самое фрейдовское бессознательное, где они будут подобно титанам вечно жить, гремя цепями и стараясь вырваться на поверхность? Не есть ли такая замена «горькой полыни опыта» на «фальшивую конфетку фантазии» лишь худшим из видов самообмана - самообмана с невротическими последствиями? И здесь снова вспоминается Ж.-П. Сартр, который настойчиво пишет в своих работах о склонности человека к самообману, к разыгрыванию эмоциональных комедий, скрытой целью которых выступает одно-единственное: фактический отказ от реалистического волевого поведения. Есть ли гарантии того, что со временем фальшивое воспоминание не съёжится, не уступит место некоему неопределенному провалу в памяти, за которым стоит не избытая тоска бессознательной негативности?

И еще: сторонники намеренного эмоционально-образного изменения личного прошлого не считают его манипуляцией, потому что с помощью терапевта такую процедуру производит сам человек. Но разве сам человек не может порой манипулировать собой, исходя из привходящих соображений? Думается, сам человек, к тому же руководимый чужим наставлением, может принести себе достаточно много зла, в особенности, если он теряет связь с важными частями своего внутреннего мира. Об этом - все юнгианство и вся трансперсональная психология. А утрата даже тяжелых воспоминаний - это потеря связи с частью себя.

3. И, наконец, не является ли главной и самой трудной ценой психологической комфортности утрата нами целостности нашего собственного Я? Ибо целостность Я и возможность его самопонимания основаны на единстве памяти. Любые провалы, пробелы, замены, иллюзии и самообманы разрушают такое единство, делают его имитативным, ущербным, неподлинным. Как ни интегрируй в память о прошлом не существовавшие события, где-то это все же будет «фонить», и упорствовать в их реальности можно только на базе сознательного внутреннего решения. Так печально известные на западе судебные процессы относительно воспоминаний о сексуальных домогательствах в детстве истцов, которые - домогательства - оказались «ложными воспоминаниями», полученными в кабинете психоаналитика, свидетельствуют, как мне кажется, прежде всего о том, что истцы не только «ложно вспоминали», но сознательно и искренне хотели навредить своим близким, за что-то отомстить, может быть, как раз за отсутствие домогательств.

Конечно, личность в ее историческом проживании не является неким монолитом, неподвижной целостностью. Трудно не согласиться с В.В. Налимовым, когда он пишет: «Итак, личность - это прежде всего интерпретирующий себя самого текст. Этот текст еще и способен к самообогащению, к тому, чтобы стать многомерным. Этот текст способен к агрегированию себя с другими текстами», - и далее: «Иллюзорность личности - в ее спонтанности. Личность - это спонтанность. Спонтанность - это открытость вселенской потенциальности» [23]. Но в то же время у спонтанной иллюзорной личности есть относительно стабильное ядро, называемое Налимовым «эго» - вероятностно заданное проявление семантического поля. Без него было бы невозможно самосознание, а также саморазвитие и самообучение. Развивается все же именно «Я» - непредметное, но единое «нечто», ибо открытый процесс, не обладающий самоотнесенностью, не может быть «Я». И стабильность этого «эго», связанная с его уникальной личной историей, с его единственной памятью и неповторимым прошлым, является ценностью, определяющей наше лицо перед другими людьми и миром. Не велика ли жертва, приносимая на алтарь внутреннего благополучия? Не слишком ли большая утрата - утрата себя? Тема трансформации воспоминаний неизбежно становится острым экзистенциальным сюжетом, вопросом о ценности собственного единства и собственной адекватной памяти.

Возможный компромисс в вопросе о терапии с помощью трансформации воспоминаний

Но как же быть, если человек страдает? Если прошлое, на самом деле актуально уже не существующее, мешает ему радоваться жизни, чувствовать ее полноту, уважать себя? Видимо, намеренно менять его облик в воспоминаниях нужно, но иначе, чем это осуществляется при технике «золотых образов», тактильном рефрейминге или даже рассказывании себе новых историй о себе самом. Есть интересные примеры более тонкой работы с личностным прошлым, где событийный ряд остается прежним, из памяти не вынимается ни один ее кирпичик, но трансформируется характер оценки ситуации, изменяется не ее содержание, но ее эмоциональная значимость. Так, в известной книге Роберта Дилтса «Фокусы языка» » [24], развивающей идеи все того же НЛП, дано множество мягких и безболезненных способов переосмысления прошлого без «вырезания из него кадров» и «выдергивания сюжетных нитей».

Книга Дилтса достаточно сложна и трудоемка в чтении именно потому, что она очень богата приемами и способами разных интерпретаций ситуации, построенных на различных схемах. Пробраться через сложную систему техник нелегко, не будучи полностью «внутри» учения НЛП, но уже в начале текста мы встречаем ряд простых и эффективных мыслительных приемов, способных переинтерпретировать негативные воспоминания, так что их отрицательный эмоциональный потенциал снижается. Например, Дилтс предлагает пользоваться выражением «даже если»: даже если негативная ситуация повторится, я найду из нее выход. Он рекомендует расширять рамки нашего видения ситуации, при котором поведение обидевших нас людей выглядит иначе: уловив причины и мотивы их поступков (а не только сами факты поступков), мы можем видеть их проблемы и страдания, а не только свои собственные, что снижает остроту жалости к себе. Хорошо работает и прием «превращения критиков в советчиков», используя его, люди, некогда травмированные чужой критикой, могут переосмыслить ее как совет, который можно принять к исполнению для совершенствования собственной жизни. Очень хорош также «однословный рефрейминг», представляющий собой короткое переопределение ситуации, при котором ее негативный запал снижается, например, имея сложившийся ранее комплекс по поводу проявившейся в прошлом зависимости от других, можно сказать « это выражение моей высокой коммуникативности и человеческой нежности»; самоупреки в былой трусости можно изжить, определяя себя не как боязливого, а как мудрого и осторожного, того, кто избегает ненужного риска и т.п.

Интересные советы даны также в книге белорусского психотерапевта К. Сельчонка [25]. Он говорит о реформировании собственного биографического опыта путем осознанной гармонизации воспоминаний. Сельчонок предлагает рефлексивный путь переоценки прошлого, включая взгляд на случившееся глазами другого человека. Он предлагает написать о травмирующих событиях прошлого откровенный трактат, где все будет названо своими именами и где человек говорит с собой так, как будто события только что миновали, затем - описать ситуацию с точки зрения обидчика, затем - с точки зрения нейтрального человека, затем - с точки зрения себя-сегодняшнего, когда можно оценить минувшее гораздо спокойнее. В конце саморефлексии, происходящей день за днем, предлагается дать прочитать все тексты ближайшему доверенному человеку, а потом их сжечь. Не знаю, нужно ли давать такие тексты кому-нибудь читать, но, несомненно, подобная работа способна помочь в переосмыслении прошлого и избавлении от автоматических эмоциональных реакций. Временная дистанция помогает увидеть ситуации прошлого без искажения «непосредственными страстями», и человек может спросить сам себя: из-за чего это я столько лет напрасно страдал? Оно ведь того и вовсе не стоило!

Разумеется, такой путь поэтапной рефлексии не похож на магию и на чудо, когда за момент решаются все твои внутренние проблемы, но он верный и не разрушительный. Личность и память остаются целостными, они лишь растут, становятся сильнее, гибче, уверенней. Биография оказывается не «веером историй», где мое «Я» идет вразнос, а одной «моей уникальной историей», которой я, как автор моей жизни, развиваясь, придаю разные смыслы. Поэтому, сколь ни хорош постмодернизм в своей анархически-освободительной трактовке мира, применительно к душе человека он имеет свои границы, и границ этих лучше не переходить, дабы душа осталась сама собой.

Библиография

1. Головаха Е.И., Кроник А.А. Психологическое время личности Киев 1984. С.63.

2. Головаха Е.И., Кроник А.А. Психологическое время личности Киев 1984. С.75.

3. Аврелий Августин Исповедь Изд Даръ 2007. Книга 11. Раздел ХХ.

4. Аврелий Августин Исповедь Изд Даръ 2007. Книга 11. XXVIII.

5. Ясперс К. Философия Книга вторая. Просветление экзистенции М. 2012. С. 128.

6. Нуркова В. Свершенное продолжается: психология автобиографической памяти лтчности М. 200. С.66-71.

7. Лоуэнталь Д. Прошлое - чужая страна. СПб. 2004. С.62.

8. Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения М.1999. С.358.

9. Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Т. 10. М.: "Наука", 1982.

10. Франкл В. Человек в поисках смысла М.1990. С.207.

11. Горький М. На дне // Горький М. Избранные сочинения М. 1986. С. 25.

12. Руднев В.П. Словарь культуры ХХ века М. 1997. С.223.

13. Голосовкер Я.Э. Миф моей жизни // Логика мифа М. 1987. С. 442.

14. Франкл В. Человек в поисках смысла М. 1990. С. 164.

15. Нуркова В.В. Свершенное продолжается: психология автобиографической памяти» М. 2000. С.23.

16. Нуркова В.В. Свершенное продолжается: психология автобиографической памяти» М. 2000. С.25.

17. Сартр Ж.-П. Бытие и ничто М. 2000. С.506.

18. Сартр Ж.-П. Бытие и ничто М. 2000. С.510.

19. Сильва Х. Голдман Б. Управление мышлением по методу Сильва

20. Бэндлер Р., Гриндер Дж. «Из лягушек в принцы» (нейро-лингвистическое программирование» Москва., 2005. С.127.

21. Жорняк Е.С., Савельева Н.В. Нарративная психотерапия

22. Гроф С. Космическая игра М., 1997. С.164.

23. Налимов В.В. Спонтанность сознания М. 1989. С.204.

24. См. Дилтс Р. Фокусы языка СПб 2010.25.Сельчонок К. Конструирование счастья (руководство по психодизайну) М.- Минск 2006.

Размещено на allbest.ru