Психосоциальные формы правового нигилизма человека

Важно отметить, что субъекты возмещающего правового нигилизма не вполне потеряны для жизни. При соответствующих социально-психологических условиях они могут возродиться, сменив личностное деструктивное ориентирование на общественно-конструктивное. Такие условия мог создать в свое время великий отечественный педагог А.С. Макаренко. Вот как он описывает реакцию на свое первое трудовое свершение восемнадцатилетних юношей, отправленных в трудовую колонию за вооруженные грабежи и убийства: «К моему удивлению, все прошло прекрасно. Я проработал с ребятами до обеда. Мы рубили в лесу кривые сосенки. Ребята в общем хмурились, но свежий морозный воздух, красивый лес, убранный огромными шапками снега, дружное участие пилы и топора сделали свое дело. В перерыве мы смущенно закурили из моего запаса махорки, и, пуская дым к верхушке сосен, Задоров вдруг разразился смехом: «А здорово! Ха-ха-ха-ха!» [8, с. 161-162]. Макаренко прекрасно передал тот эмоционально-психологический подъем, когда колонисты, будучи деструктивно ориентированными, вдруг почувствовали любовь к жизни, осознав, что они могут заниматься продуктивной деятельностью и получать от этого удовольствие. К сожалению, в современной России, поглощенной пошлой идеологией потребительского общества, мало кто пытается создавать гуманные условия для возвращения любви к жизни деструктивно ориентированным личностям.

Регрессивный правовой нигилизм является самой крайней формой отрицания правовых ценностей, в основе которой лежит архаическая жажда убивать. Его субъектом является не психопат, а человек, который регрессировал до животного уровня. Эта крайняя форма нигилизма проявляется у индивида, который полностью отказался от установок общечеловечечкой этики. Он бессознательно боится быть полностью человеком, поскольку это означает принятие определенных моральных паттерн, которые противоречат его крайне деструктивной ориентации. Регрессивный субъект опускается до состояния животного и освобождает себя от бремени разума и нравственных законов. Смысл своей жизни он видит в пролитии крови. Только тогда он ощущает себя полноценным существом, более того, неповторимым и превосходящим всех остальных. Человек, которого и назвать так можно лишь с определенным допущением, стремится убивать как можно больше, но и сам готов быть убитым. «Для человека, пытающегося найти ответ на жизнь посредством деградации к до-индивидульному состоянию своего существования, в котором он становится животным и, таким образом, освобождает себя от бремени разума, кровь становится эссенцией жизни. Пролитие крови означает ощущение себя живым, сильным, неповторимым, превосходящим всех остальных. Убийство превращается в великое упоение, великое самоутверждение на крайне архаической почве» [14, с. 27]. Он приобщается к мистерии крови, чтобы иметь возможность видеть в ней радость, очищение и спасение. «Кровь - жидкость совсем особенная», - говорит Гёте в «Фаусте», и регрессивный тип с ним совершенно согласен. В «Исповеди» Аврелий Августин с удивлением отмечает, что люди, пытаясь понять по какой причине совершено преступление, обычно представляют ее как стремление достичь какое-либо из низших благ, или же страх перед их потерей [1, с. 30]. Например, преступник совершает убийство человека из-за того, что влюбился в его жену или ему понравилось его имение; он хотел его ограбить, чтобы на это жить; он боялся, что тот нанесет ему крупные потери; он был обижен и горел желанием отомстить и т.д. Даже для жестокого безумца, о котором сказано, что он был зол и жесток просто так себе, без всяких оснований, люди находят причину: «Рука и душа не должны становиться вялыми от бездействия», т.е., другими словами, убийство совершается ради чудовищного тренинга. Обычные люди не могут поверить, что человек может совершить убийство из наслаждения самим убийством.

Регрессивный правовой нигилизм - это специфический феномен, выражающийся в попытке индивида регрессировать к до-человеческому уровню и уничтожить в себе все, что делает человека человеком: разум, любовь к жизни, свободу воли, нравственные и правовые ценности. Но он, несмотря на все свои усилия, остается человеком. Поэтому такой индивид, находясь даже на самом дне своего «грехопадения», остается человеком и не может согласиться до конца со своим неразумным выбором, в результате которого он опустился до животного уровня. Окончательное падение ему не позволяет сделать «инстинкт жизни», несмотря на то, что он находится из-за регрессии под сильным прессом «инстинкта смерти». Человек не сможет стать в силу своей природы животным, как, впрочем, и ангелом.

Еще З. Фрейд отмечал, что выявить подлинную мотивацию преступления недолго: для преступника существенны две черты - безграничное себялюбие и сильная деструктивная склонность. Общим для обеих черт и предпосылкой для их проявлений является безлюбовность, нехватка эмоционально-оценочного отношения к человеку [13]. Субъект регрессивного правового нигилизма достигает крайней степени себялюбия и деструктивности, которые подводят его к черте абсолютного социального отчуждения. Он не только чужд другим людям, но также лишен человечности по отношению к себе. Индивид потерял ее как в естественном, природном, так и в духовном смысле. Такое отчуждение от человеческой сущности проявляется в патологическом нарциссизме, крайнем эгоизме и социально-«инцестуальных» связях, принявшим крайнюю форму идолопоклонничества (фюреру, «золотому тельцу», богу и т.п.).

Регрессивный нигилизм может появиться у некоторых людей во время военных действий. Ведь, чтобы выжить в экстремальных ситуациях, человек должен в полной мере проявлять свои первобытные инстинкты самосохранения. Один из них гласит: убивай, чтобы не быть убитым. Воюющий солдат должен в силу объективных факторов отбросить многие социально-правовые ограничения и регрессировать, поскольку рефлексирующие и морализирующие личности во время боевых действий долго не живут. Далеко не все и не сразу могут обрести вновь нормальное для человека психическое состояние. Многие бывшие участники вооруженных конфликтов так и остаются на животном регрессивном уровне. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они становятся в мирной жизни боевиками криминальных структур. Они делают деньги на крови, и деньги здесь для них есть нечто второстепенное.

Американский историк Э. Бивор рассказывает в книге «Сталинград» об ужасающих случаях регрессивного поведения людей, достигших в своей социально-психологической деградации животного уровня. Так, по сведениям Бивора, в августе 1941 года в местечке Белая Церковь было расстреляно девяносто еврейских малышей в возрасте от одного года до семи лет. Акцию, противоречащую фундаментальным основам человеческой морали и права, осуществляли только украинские полицаи, поскольку военное командование решило «поберечь чувства» немецких солдат [5, с. 72].

Тяжелое военное время способствует регрессу человека. Но социально-психологическая деградация происходит, как правило, только с теми индивидами, которые и в мирное время были деструктивно ориентированы. С них быстро спадает «шелуха» цивилизованности, проявляющаяся во внешнем принятии тех или иных моральных ценностей, и наружу выходит звериная натура, для которой «избиение младенцев» дает ощущение силы и превосходства над всеми остальными. Форма регрессивного правового нигилизма является наиболее деструктивной по отношению и к самому субъекту, и к его социальным связям. Чтобы вывести подобного индивида из регрессивного состояния понадобится приложить немало усилий. К сожалению, при современных общественно-экономических отношениях сама идея создания соответствующих социально-психологических условий для спасения деструктивно ориентированных субъектов выглядит весьма утопичной.

Необходимо так же отметить, что при исследовании противоправных деяний нельзя совершенно оставлять вне поля зрения действия людей, имеющих психосоматические нарушения. Но, как показывают результаты исследования, их сравнительно небольшое количество [15]. Общественный резонанс им создают ничем неоправданная и бессмысленная жесткость, а также «некрофильные» смакования по этому поводу «желтой» прессы.

Таким образом, исходя из осознанных и неосознанных психосоциальных мотивов человека, можно выделить пять форм правового нигилизма, различающихся уровнем деструктивности: инфантильный , являющийся следствием неразвитости личности и несформированности ее системы нравственных и правовых ценностей; фрустрационный , вызванный страхом субъекта за свое материальное и общественное положение, толкающий его на нарушение закона; мстительный, возникающий как реакция на мнимую или действительную угрозу его жизнен важным интересам; возмещающий, выполняющий функцию компенсаторного механизма ущербности индивида; регрессивный , обусловленный архаической агрессивностью («жаждой крови») субъекта, деградировавшего до животного уровня и полностью отрицающего все естественные права и свободы другого человека.

Библиография

правовой нигилизм человек социальный

1. Августин А. Исповедь. М.: Канон+, 1997. 464 с.

2. Адлер А. Наука жить. Киев: Port-Royal, 1997. 315 с.

3. Бердяев Н.А. Русская идея. Судьба России. М.: Сварог и К, 1997. 541 с.

4. Беттельхейм Б. Просвещенное сердце // Человек. М., 1992. № 2-6.

5. Бивор Э. Сталинград. Смоленск: Русич, 1999. 448 с.

6. Гегель Г. Философия права. М.: Мысль, 1990. 524 с.

7. Кант И. Критика практического разума // Собр. соч.: в 6 т. М.: Мысль, 1965. Т. 4. Ч. 1. 544 с.

8. Макаренко А.С. Педагогическая поэма // Собр. соч.: в 4 т. М.: Правда, 1987. Т. 1. С. 149-570.

9. Маслоу А. Мотивация и личность. СПб.: Евразия, 1999. С.77-105.

10. Монтескье Ш. О духе законов / Избранные произведения. М.: Мысль, 1955. 665 с.

11. Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Т. 1-2. С.-Пб.: Тип. т-ва "Екатерингоф. печ. дело": Тип. М. Меркушева, 1909. 768 с.

12. Психология господства и подчинения: хрестоматия / сост. Ю. В. Чернявская. Минск.: Харвест, 1998. 560 с.

13. Фрейд З. Достоевский и отцеубийство // Интерес к психоанализу: Сборник. Минск: Попурри, 2004. С. 108-131.

14. Фромм Э. Душа человека. М.: Республика, 1992. 430 с.

15. Staub E. Genocide and Mass Killing: Origins, Prevention, Healing and Reconciliation // Political Psychology. 2000. Vol. 21. № 2. Р. 367-382. уляихин В.Н. Функциональное значение правового надсознательного//Право и политика, №4-2010

16. Попов Е.А. Постмодернизм и право//Право и политика, №2-2010

17. Авдеев Д.А. Монархическое правосознание и республиканская форма правления в России//Право и политика, №8-2010

18. Гуляихин В.Н. Нормальное и измененное правосознание человека//Право и политика, №5-2010

19. Гуревич П.С. Подходы к юридической антропологии//Психология и Психотехника, №6-2011

20. Гуляихин В. Н. Вторичная правовая социализация человека//Право и политика, №9-2011

21. Ельчанинова О. Ю., Ельчанинов А. П., Правосознание советского крестьянства периода «оттепели» (на материалах Среднего Поволжья)//Политика и Общество, №3-2011

22. Назмутдинов Б. В. Идейно-исторические основы политических и правовых взглядов евразийцев//Право и политика, №9-2011

23. Попов Е. А. Кризис нормативного подхода в современной юридической науке//Право и политика, №4-201

24. Гуляихин В.Н. Правовой менталитет российских граждан // NB: Вопросы права и политики.-2012.-4.-C. 108-133. DOI: 10.7256/2305-9699.2012.4.310. URL: http://www.e-notabene.ru/lr/article_310.htm

25. Гуляихин В.Н. Структурно-функциональные особенности различных состояний правосознания человека // NB: Вопросы права и политики. - 2012. - 2. - C. 90 - 116. DOI: 10.7256/2305-9699.2012.2.153. URL: http://www.e-notabene.ru/lr/article_153.html

Размещено на Allbest.ru